Се Цинчэн и Хэ Юй молча сидели в машине.

До того, как они подъехали к тюрьме, в их сердцах жила надежда.

Но они и предположить не могли, какой результат их ожидал.

– Присматривать за Ша Хуном стали недавно, – сказал Хэ Юй с угрюмым выражением лица, вцепившись пальцами в руль. – Пока я не начал его разыскивать, ничего подобного не было. Кто-то следил за мной.

Сидя на пассажирском месте, Се Цинчэн откинулся на спинку сиденья и всматривался в ночь за окном.

Этой ночи, казалось, не было конца.

– Я всегда был начеку, предполагая, что за мной, скорее всего, наблюдают. Целью моих визитов к Ша Хуну значились режиссерские интервью. Еще я настоятельно просил тюремную охрану перенести мое второе посещение на более раннее время, но…

– Это бесполезно, – сказал Се Цинчэн. – Им стоило лишь немного копнуть прошлое Ша Хуна, чтобы сразу понять, что он рыба, которая ускользнула из сети. Ты слишком сильно засветился в инциденте с телебашней, поэтому за тобой следили. Думаю, что тебе стоило рассказать мне о нем раньше.

Хэ Юй с раздражением сказал:

– Но я с самого начала не хотел тебя в это вмешивать.

Се Цинчэн тянулся рукой к сигаретам, но в этот момент замер и вопросительно посмотрел на Хэ Юя.

Зная, что совершил ошибку, Хэ Юй кашлянул и твердо произнес:

– Я решил, что ты меня будешь тормозить.  И вообще, может, хватит уже курить?

Се Цинчэн посмотрел на последнюю сигарету, оставшуюся в портсигаре, и сдался.

Он засунул его обратно в карман, поднял руку, потер брови, устало вздохнул и больше ничего не сказал Хэ Юю.

Хэ Юй:

– Как дела у Се Сюэ?

– Температура то поднимается, то падает, когда становится немного лучше. – Се Цинчэн закрыл глаза и со вздохом поднял голову. – На текущий момент серьезных осложнений нет, но если так тянуть и дальше, то все станет проблематичнее.

Он ненадолго замолчал, потом, приподняв длинные ресницы, взглянул на Хэ Юя.

– … Не ожидал, что ты станешь так заботиться о Се Сюэ. Я думал, что вы поссорились, и ты больше не захочешь иметь с ней никаких дел.

Хэ Юй в самом деле больше не планировал общаться с Се Сюэ, но, в конце концов, она все же была его старым другом и младшей сестрой Се Цинчэна. Даже если бы это дело не имело никакого отношения к «RN-13», он все равно не смог бы остаться в стороне.

Поэтому, немного помолчав, Хэ Юй сказал:

– Мы вместе уже столько лет, так что, вполне естественно, что я всегда буду заботиться о ней.

Се Цинчэн взглянул на него.

В его глазах читалось удивление.

Хэ Юй не заметил этого его взгляда, он, чтобы хоть как-то исправить внезапно помрачневшее настроение, провел пальцем по панели управления автомобилем и включил музыку.

Неожиданно первой заигравшей песней была «My Heart Will Go On», которую он слушал на повторе последние несколько дней.

«Every night in my dreams I see you, I feel you...»

Эта песня вдруг вернула их обоих к воспоминаниям о ледяной затопленной студии, где их жизни висели на волоске. Атмосфера внутри автомобиля стала странной.

Слушая мелодию, мысли Хэ Юя постепенно стали переключаться. Он перестал думать о беспокоящем его деле Ша Хуна.

На середине песни молчавший до этого Се Цинчэн произнес:

– Не вини себя слишком сильно из-за того, что случилось с Ша Хуном. Некоторые ситуации находятся вне зоны нашего контроля… Что же касается Се Сюэ, похоже, она все еще очень важна для тебя. Спасибо, что делаешь это для нее.

Хэ Юй:

– …

Се Цинчэн смягчил свой тон и заверил его:

– Больница, в которой она находится, очень хорошая, так что тебе сейчас не стоит беспокоиться слишком сильно.

– …

Хэ Юй слушал его ободряющие слова молча и чувствовал себя очень неловко.

Он подумал: «Почему Се Цинчэн не может понять меня?»

Как Се Цинчэн не может понять, что все, что делал Хэ Юй для Се Сюэ, было не только из-за самой Се Сюэ, но и из-за ее брата?..

«My heart will go on and on...»

Сердце Хэ Юя было в таком смятении, что ему захотелось повернуться к Се Цинчэну, поцеловать его и все ему рассказать.

Но Хэ Юй не мог этого сделать. Его сердце должно утонуть вместе с Джеком и «Сердцем океана».

Огонь в его теле начал разгораться, поэтому он раздраженно пнул переднюю панель перед водительским сиденьем и тихо выругался.

По правде сказать, Хэ Юю невероятно хотелось вдавить Се Цинчэна в пассажирское кресло, снять с него одежду, а затем страстно заняться с ним любовью в машине. Но, в конце концов, он лишь нервно убрал назад со лба пряди волос и отвернулся с хмурым выражением лица.

Чтобы выветрить из головы ненужные мысли, Хэ Юй опустил стекло окошка.

Была еще ранняя весна, поэтому днем на улице было прохладно, а ночью довольно холодно.

Се Цинчэн не знал, что случилось с Хэ Юем на середине песни, поэтому просто наклонился и потянулся, чтобы закрыть окошко.

Но это вызвало в Хэ Юе еще большее смятение.

– Что ты делаешь?

– Закрываю окошко.

– Я его только что открыл.

– Разве тебе не холодно?

– …

Хэ Юй одновременно чувствовал жар и раздражение из-за тепла, которое исходило от человека, склонившегося перед ним, чтобы закрыть окно.

Он попытался отодвинуться назад настолько, насколько это было возможно, чтобы Се Цинчэн не коснулся его груди. Се Цинчэн и сам стремился избежать контакта, но места в машине было не особо много, и как бы он ни пытался сохранить расстояние между ними, оно все равно было слишком маленьким.

Хэ Юй в упор уставился на Се Цинчэна, его жаждущее крови и насилия сердце билось, как бешеное.

Он безмолвно сжал руки в кулаки так, что ногти, почти до крови, вонзились в ладони.

Хэ Юй должен был сделать это, иначе он мог бы мгновенно выйти из себя, потерять самоконтроль, отбросить прочь маску, а потом с силой, грубо толкнуть Се Цинчэна вниз. В любом случае, это не казалось такой уж плохой идеей, раз уж этот мужчина все равно уже тянулся через его водительское сиденье.

В итоге, Хэ Юй все-таки не смог сдержаться и резко оттолкнул Се Цинчэна, свирепо и холодно, посмотрев на него.

– Если тебе холодно, может, стоит одеваться теплее? Мне всего двадцать, и мне тут жарко! [Прим. переводчика: Хэ Юю 19 >.< Праздновать его 20-летие мы будем только в 151 главе]

Се Цинчэн не понимал, что происходило с Хэ Юем – он только что был в порядке, и вдруг резко вышел из себя.

Слишком много всего произошло с Се Цинчэном за сегодняшний вечер. Он не хотел и не мог позволить себе спорить с Хэ Юем.

Мужчина какое-то время просто молча смотрел на юношу, а потом сказал:

– … Забудь. Если у тебя на сегодня все, то я пойду.

– Куда ты пойдешь?!

– Возьму такси до дома.

Хэ Юй был так зол на него, что был готов разрыдаться от ярости.

– Ты… Вали! Бери такси и вперед! Я отнял сегодня твое время, может, хочешь, чтобы я возместил тебе транспортные расходы? – выпалил Хэ Юй, ища в бардачке деньги. Деньги там действительно нашлись – купюры по пять и десять юаней. Скорее всего, это была сдача, которую он получил, проезжая через пункт взимания платы.

Он сунул все купюры в руку Се Цинчэна и зло сказал:

– Давай, просто проваливай уже.

Се Цинчэн:

– Может, успокоишься?

– Нет! – рявкул Хэ Юй.

Се Цинчэн не хотел с ним спорить, он просто положил деньги обратно в бардачок и собрался вылезти из машины, чтобы уйти.

Но Хэ Юй заблокировал дверь со стороны пассажирского места, хотя сам же только что просил его уйти.

– …

Сбитый с толку его действиями Се Цинчэн обернулся:

– Чего именно ты хочешь?

Хэ Юй открыл рот, его грудь тяжело вздымалась и опускалась, было очевидно, что эмоции переполняют его, но он не знал, как их выразить. После того, как Хэ Юй принял решение больше не принуждать Се Цинчэна, казалось, что у него больше не было поводов для домогательств, но сейчас, когда Се Цинчэн спросил его, чего именно он хочет, его первой мыслью было «Поцеловать тебя».

Но это было запрещено.

И вот, злой дракон взревел, он не знал, как взглянуть в лицо своему драгоценному сокровищу, предпочтя спалить все дотла.

В итоге Хэ Юй сам вышел из машины, хлопнув дверцей. Потом сквозь боковое стекло он уставился налитыми кровью глазами на Се Цинчэна, яростно и упрямо, как будто хотел ему что-то обозначить этим своим свирепым взглядом.

Наконец, он выдал «мощную» речь:

– Хватит с меня тебя, ты меня раздражаешь. Давай, езжай! А я возьму такси, хорошо?

Се Цинчэн:

– …

Прежде, чем он пришел в себя, Хэ Юй уже ушел.

По пути этот паршивец поднял с земли камень, развернулся и, словно в отместку, швырнул его в машину, в которой сидел Се Цинчэн. В итоге он попал в собственную машину стоимостью шесть миллионов юаней и поцарапал лакокрасочное покрытие стоимостью больше ста тысяч юаней.

Конечно же, Се Цинчэн не стал бы садиться за руль машины Хэ Юя стоимостью шесть миллионов юаней. Если бы он нечаянно разбил или поцарапал эту машину, то не смог бы позволить себе ее ремонт, вместо этого он должен был бы позволить Хэ Юю убить себя?

Итак, Се Цинчэн тоже вылез из машины.

Увидев, что он тоже вышел, Хэ Юй, стоя на холодном ночном ветру, крикнул Се Цинчэну:

– Что ты делаешь?!

– Я сказал, что возьму такси до дома.

Замерев на одном месте, Хэ Юй скрежетнул зубами, его глаза налились кровью от прилива ярости. Раздраженный он погнался за Се Цинчэном, на бегу он снял пальто и грубо набросил его на него.

– Ладно, отлично! Бери это и проваливай! Смотреть на тебя уже тошно!

Се Цинчэн думал, что Хэ Юй просто ненормальный, чего этот парень вообще добивается? Еще минуту назад они нормально общались, а потом он вдруг куда-то сорвался, бросил в него камень и оставил ему машину.

И хотя Се Цинчэн внешне никак не реагировал на его выходки, Хэ Юй еще и, как с барского плеча, попытался одолжили ему свое пальто.

– Не боишься, что я продам твою одежду?

– И-иди продавай! – изначально Хэ Юй хотел произнести эти слова твердо, с вызовом, но порыв холодного весеннего ветра заставил его вздрогнуть и заикнуться. Его губы очень быстро побледнели от холода.

Дрожа, Хэ Юй зло сказал:

– Продавай! Не то чтобы ты не… ты не занимался этим раньше…

Се Цинчэн смотрел на дрожащего юношу перед собой и почему-то находил его несколько смешным и жалким.

Этот парень был просто сумасшедшим.

… Ну, на самом деле, он и был сумасшедшим.

Се Цинчэн снял с себя пальто Хэ Юя, еще хранившее его тепло, и бросил его ему обратно.

– Надевай. Завязывай уже со всем этим и позвони мне, если заболеешь.

– А ты ответишь, если я позвоню?

Се Цинчэн проигнорировал его вопрос, он чувствовал, что это может продолжаться бесконечно.

У него и так было слишком много того, о чем ему нужно было беспокоиться и сейчас ему в самом деле не хотелось ввязываться в спор с Хэ Юем из-за одежды.

Он вернул пальто и развернулся, чтобы уйти.

Хэ Юй крикнул:

– Се Цинчэн! Я задал тебе вопрос! На этот раз ты возьмешь трубку, если я позвоню тебе?! … Се Цинчэн!

Но Се Цинчэн был глух к реву злого дракона. Он чуть не замерз насмерть от этой ночной температуры, когда увидел вдалеке огни приближающейся машины. Се Цинчэн уже собрался вытянуть руку, чтобы остановить ее, как вдруг услышал позади себя шаги.

Обернувшись, он практически лицом к лицу столкнулся с Хэ Юем.

Хэ Юй тут же обхватил его и потащила обратно к своей машине.

Се Цинчэн:

– Ты… пошел на хуй. Отпусти меня!

На этот раз настала очередь Хэ Юя быть настолько раздраженным, чтобы быть глухим к чужим словам.

Изначально у Се Цинчэна было более чем достаточно физических сил и умений, чтобы хорошенько отходить Хэ Юя, но в последнее время его состояние сильно ухудшилось. Он в самом деле сильно уступал молодому человеку, находившемуся на пике своей формы.

Хэ Юй с силой затолкал Се Цинчэна обратно в машину, с грохотом захлопнул дверцу, а потом сам сел на водительское место.

Се Цинчэн был так зол, что у него разболелась голова.

Сначала его выбила из колеи внезапная смертью Ша Хуна, а теперь еще и Хэ Юй швырял его туда-сюда. На висках у Се Цинчэна проступили пульсирующие вены.

Хэ Юя же выводил из себя полный равнодушия вид Се Цинчэна. В его мыслях творился полный бардак, в ушах звенело, он вдавил педаль газа в пол и рванул с места.

На самом деле, Хэ Юй понятия не имел, куда хотел отвезти Се Цинчэна, поэтому по наитию он припарковал машину у мотеля и потащил Се Цинчэна внутрь.

Задремавшая регистратор:

– … А? Здравствуйте! Чем могу помочь?

Хэ Юй бросил ей свое удостоверение личности и бумажник, и жестко произнес:

– Номер.

Се Цинчэн вырывался из хватки Хэ Юя:

– Ты с ума сошел?!

Не сказав ни слова, Хэ Юй посмотрел на него налитыми кровью глазами, потом перевел этот ужасающий взгляд на регистратора.

– Есть номер с большой кроватью?

Регистратор и раньше видела перевозбужденных геев, но не настолько. Посмотрев на мужчину со смущенным взглядом рядом с красавчиком, она подумала: «Это ведь не изнасилование, правда? Нужно ли мне сообщить в полицию?»

– Быстрее!

Регистратор:

– Пожалуйста, покажите мне ваши удостоверения личности… Второму господину тоже нужно это сделать…

Хэ Юй:

– Не нужно его регистрировать. Я остановлюсь тут один, он лишь гость.

Регистратор:

– …

Под свирепым взглядом молодого господина Хэ, регистратор, не обладавшая стальными нервами, быстро его зарегистрировала и вручила ему ключи от комнаты.

Хэ Юй потащил Се Цинчэна к номеру.

Подав звуковой сигнал, дверь открылась. Хэ Юй втолкнул Се Цинчэна в темноту комнаты, не включая свет. Все так же в темноте он со щелчком запер дверь.

Сейчас в этом изолированном пространстве они были только вдвоем.

Хэ Юй стоял к Се Цинчэну очень близко и сквозь темноту всматривался в его лицо.

Никогда раньше он не останавливался в таких дешевых и грязных местах, как этот мотель. Он просто жал на педаль газа и понятия не имел, зачем остановился в настолько убогом месте.

Он даже не знал, чего именно хотел, притащив сюда Се Цинчэна.

Согласно логике обычных людей, что им еще оставалось делать, раз они уже сняли номер? Делать то, что должны…

В глубине своего сердца Хэ Юй жаждал именно этого.

Он неистово желал вернуться с Се Цинчэном в новогоднюю ночь. В ту ночь, когда Се Цинчэн, как никогда раньше, был безжалостным и страстным, когда вся инициатива, казалось, принадлежала Се Цинчэну, а весь Се Цинчэн без остатка принадлежал ему.

Кто же знал, что это был последний раз?

Хэ Юй обхватил Се Цинчэна руками за талию и бедра, глядя на него покрасневшими глазами, и толкнул к вешалке у входа. Его кадык перекатился вверх-вниз.

Эмоциональное состояние обоих сегодня было немного похоже на то, каким оно было в канун Нового года.

Оба были выбиты из колеи из-за смерти Ша Хуна.

В прошлый раз, когда Се Цинчэн был в депрессивном состоянии, Хэ Юй впервые соблазнил его. Возможно, из-за того, что сейчас у Хэ Юя в сердце было то же самое потаенное желание, он, похоже, наивно надеялся на то, что Се Цинчэн и в этот раз отдастся ему, будучи в подавленном состоянии.

Но Се Цинчэн этого не сделал.

Хэ Юй чувствовал себя крайне некомфортно. Это неприятное чувство усиливалось и разрасталось, пока они спорили, и в конечном итоге заставило его без раздумий затащить Се Цинчэна в номер самого дешевого мотеля в округе.

К сожалению, снять номер легче, чем заняться в нем разными делами. Едва Хэ Юй взглянул в холодные, кристально ясные глаза Се Цинчэна, как сразу вспомнил, как после новогодней ночи тот сидел у окна и спокойно курил сигарету.

Тогда Се Цинчэн, должно быть, действительно был эмоционально раздавлен и потрясен из-за этой их связи.

Несмотря на его болезненное состояние, разум Хэ Юя все еще сохранял каплю здравомыслия, и эта капля стала жесткими нитями, которые, словно марионетку, удерживали его от импульсивных поступков, не позволяя ему насильно подчинить себе Се Цинчэна.

Но он уже снял номер, и было слишком обидно совсем ничего не сделать.

Но если бы он действительно сделал это, то напугал бы своего единственного сородича, причинил бы сильный вред его телу и душе.

Хэ Юя раздирали внутренние противоречия. В конце концов, он так разозлился, что, зажмурившись, пребольно ударился головой о стену рядом с Се Цинчэном.

Се Цинчэн:

– …

В такой позе Хэ Юй своим весом давил на него, а рука юноши до сих пор сжимала его тонкое запястье в районе татуировки.

С точки зрения стороннего наблюдателя их фигуры выглядели так, будто они глубоко и страстно целовались друг с другом.

Се Цинчэн же знал, что Хэ Юй не целует его.

Хэ Юй просто стоял рядом с Се Цинчэном, прислонившись головой к стене, так близко к изгибу его шеи, что тот отчетливо чувствовал обжигающее кожу дыхание Хэ Юя.

Спустя долгое время Хэ Юй вдруг резко выпрямился.

Его глаза горели красным огнем от гнева, обиды и неудовлетворенного желания.

Он хрипло произнес:

– Забудь обо всем этом. Не будем ничего делать… Я ничего не буду делать. Просто уйду.

Се Цинчэн:

– …

– Не надо меня останавливать.

Се Цинчэн находился в полнейшем замешательстве:

– Никто тебя не останавливает.

Хэ Юю показалось, будто он получил от Се Цинчэна пинок, поэтому разозлился еще больше, лицо его почти посинело от гнева. Немного запнувшись в словах, он сказал:

– Ты… у-увидимся позже.

Процессор чувств Се Цинчэна работал на чисто мужской гетеросексуальной версии операционной системы «Windows 98»,  поэтому он совсем не понимал, что имел в виду Хэ Юй.

Хэ Юй же развернулся и ушел.

Он чувствовал, что если не уйдет сейчас, то в конечном итоге сделает что-нибудь, что навредит его сородичу. Хотя его сородич был холоден, как лед, но каждое его движение распаляло огонь в сердце Хэ Юя.

Хэ Юй на самом деле очень сильно хотел провести с ним ночь любви.

Именно поэтому ему пришлось уйти.

Се Цинчэн был прав – люди отличались от животных. Люди обладали самоконтролем.

В итоге Хэ Юй ушел, оставив Се Цинчэна в номере одного. Его всегда обычно ясный разум был в смятении из-за поведения юноши. Он не понимал, какой смысл был в действиях Хэ Юя.

Его высокая фигура по-прежнему облокачивалась о стену, а в его обычно холодном и остром взгляде персиковых глаз проскальзывала растерянность. Спустя некоторое время он вынул из кармана портсигар, достал последнюю сигарету, ловко прикусил фильтр и закурил.

Медленно выдохнув дым, он вдруг осознал, что пальто Хэ Юя все еще было на нем.

Се Цинчэну не нравилось носить чужую одежду, и он не хотел, чтобы Хэ Юй замерз в эту холодную ночь.

Собравшись с мыслями, он бросился вслед за Хэ Юем.

Хэ Юй расплачивался на ресепшене.

Регистратор смотрела на Хэ Юя беззастенчиво-оценивающим взглядом.

Сколько времени прошло? И пятнадцати минут не было, а если прибавить время на то, чтобы раздеться, принять душ и снова одеться… Этот братишка отстрелялся всего за три минуты?

Итак, оказалось, что красивый, полный сил молодой человек, который до этого выглядел таким нетерпеливым, продержался всего три минуты.

Поэтому, когда регистратор увидела угрюмое лицо Се Цинчэна, то совсем не удивилась…

Кого вообще удовлетворит такой результат?

Се Цинчэн:

– Твое пальто.

Хэ Юй проигнорировал его, подписал документы и ушел.

Се Цинчэну ничего не оставалось кроме как, пойти за ним и набросил пальто на плечи юноши.

Из-за этого покровительственного жеста в голове регистратора мотеля промелькнула та же самая мысль, что появилась когда-то давно у регистратора клуба «Skynight». Она шокировано посмотрела на Хэ Юя и Се Цинчэна, и поняла, что до этого рассуждала неправильно – это не этот юноша кончил за три минуты, а вот этот красавчик, что погнался за ним.

Теперь сюжет в ее голове полностью изменился на тот, в котором зрелый дядечка без ума от симпатичного студентика, но поскольку студентик не получил удовольствия в полной мере, он уходит прочь, словно разгневанная наложница.

Дядечке-красавчику оставалось только догнать и одеть свою наложницу.

Хэ Юй обернулся и одарил Се Цинчэна свирепым взглядом. Вероятно из-за того, что он был очень зол, слова с трудом выходили из его горла:

– Дядюшка [тут как уважительное обращение к пожилым людям], как долго ты собираешься гоняться за мной с этим пальто?

Се Цинчэну было наплевать на то, что Хэ Юй впервые назвал его «дядюшкой». Он молча докурил сигарету, считая бесполезным вести диалог с «разгневанной тетушкой», потом подошел к ресепшену и сказал:

– Я оплачу счет.

Регистратор осуждающе посмотрела на мужчину, который трахнул студента, да еще и заставил его заплатить.

– Молодой человек уже оплатил.

Смертельно раздраженный Се Цинчэн, закусил фильтр сигареты, повернул голову и холодно и равнодушно сказал Хэ Юю:

– Открой свой «Alipay». Я сделаю тебе перевод.

В конце концов, Се Цинчэн вывел Хэ Юя из себя.

Он больше не мог этого выносить. Бормоча под нос ругательства, Хэ Юй вдруг схватил Се Цинчэна и потащил его наружу так же грубо, как и затягивал внутрь. Эти двое таскались весь день то из узкого переулка в машину, то из машины в мотель, потом после ссоры, так ничего и не сделав в мотеле, они обратно вернулись в машину.

Так могут себя вести только два психически больных человека.

Хэ Юй зло толкнул Се Цинчэна на просторное заднее сиденье «Куллинана»* и притиснулся к нему сам, сверля его налитыми кровью глазами. Одной рукой он держал Се Цинчэна за запястье, а другую поднял, убрал упавшие пряди его волос, погладил широкий лоб и прямые брови.

Его рука слегка дрожала из-за невероятной силы желания и крайней степени самоконтроля.

Двое мужчин в салоне машины смотрели друг на друга с очень близкого расстояния, освещенные только уличными фонарями. Взгляд Хэ Юя был полон замешательства и терзаний, он будто одержимый всматривался в глубину персиковых глаз Се Цинчэна. Звукоизоляция «Куллинана» была настолько хороша, что внутри не было слышно никаких посторонних звуков извне – в ушах обоих отдавались только звуки их дыхания и сердцебиения.

Хэ Юй продолжал гладить брови и лоб Се Цинчэна снова и снова. Каждое его движение, казалось, было глотком сладкой воды для жаждущего зверя в его сердце. Но этого было мало… Слишком мало.

Чем ближе Хэ Юй склонялся к Се Цинчэну, тем жарче распалялся огонь внутри него. Се Цинчэн был его любимым лакомством, его опиумом, его ядом и его противоядием.

Он смотрел на мужчину перед собой и не мог не вспомнить, как тот проявлял инициативу в новогоднюю ночь. Даже если это было вызвано саморазрушающими чувствами…

В повисшей напряженной атмосфере Се Цинчэн впервые почувствовал, что больше не может смотреть Хэ Юю прямо в глаза. Он отвернулся.

Но в следующую же секунду Хэ Юй схватил его за подбородок и повернул его лицо обратно, заставляя смотреть на себя. Он увидел, что хотя глаза Се Цинчэна и выглядели холодными, но в этой холодности, казалось, проглядывал намек на смятение.

Именно это смятение придало ему смелости преодолеть замешательство в своем сердце. Кровь в его жилах вскипела. Хэ Юй несколько секунд молча смотрел на Се Цинчэна, его дыхание постепенно становилось все более учащенным и тяжелым. Потом он погрузил пальцы обеих рук в темные волосы Се Цинчэна и, удерживая его голову, поцеловал его, опустив ресницы...

Автору есть, что сказать:

Сегодня мы с другом говорили о том, что было бы, если бы у Хэ Юя и Се-гэ были дети… Итак…

Мини-театр:

Се Цинчэн:

– Сколько раз я говорил тебе, что ты должен возвращаться домой до десяти вечера. Сейчас уже половина одиннадцатого, как ты это объяснишь?!

Ребенок-бунтарь:

– Зачем ты меня так опекаешь? Ты такой строгий! Я устал от этого, если продолжу тебя слушать, у меня совсем не останется друзей!

Се Цинчэн:

– Тебе нужно как можно скорее расстаться с этими твоими друзьями из плохой компании! Не связывайся с ними!

Ребенок-бунтарь:

– Ты совсем ничего не знаешь о нашей дружбе!

Се Цинчэн:

– Замолчи! Ступай в свою комнату и хорошенько подумай обо всем!

Ребенок-бунтарь:

– В-а-а-а-а-а…

Хэ Ю [тихо входит в дверь]:

– Не плачь, я спущу тебя в окно, чтобы ты мог поиграть!

Ребенок-бунтарь:

– Правда? *всхлип*

Хэ Юй:

– Да, но не говори папе, иначе нам обоим конец...

Се Цинчэн [незаметно подошел к ним сзади, хрустнул костяшками пальцев]:

– Не волнуйся. Вам обоим уже конец.

--

* Друзья, несколько раз меня спрашивали почему «Куллинан», а не «Каллинан», ведь в английском языке буква «U» в закрытом слоге читается, как «А» (ориг. «Cullinan»). Отвечаю. Эта модель «Роллс-Ройса» названа в честь самого большого найденного алмаза, чье название в русской транскрипции принято писать «Куллинан» через «У». Алмаз, в свою очередь, был назван в честь владельца рудника, в котором он был найден – Томаса Куллинана, чью фамилию на русском тоже принято писать через «У».