Стояла уже глубокая ночь, когда они снова собрались лечь спать после случившегося.

Этим вечером они вместе проанализировали и обсудили много важного, и когда Се Цинчэн вновь посмотрел на Хэ Юя, его взгляд, наконец-то, не был таким жестким, как раньше.

– Ложись отдыхать,  – сказал Се Цинчэн, слегка кашлянув.

Хэ Юй спросил:

– Тебе все еще холодно?

Се Цинчэн:

– Все нормально. Я выпью еще немного горячей воды, отдохну за ночь и к утру буду в порядке.

Сказав это, он оправил свой воротник и отошел к столу, где стоял недопитый стакан с еще теплой водой.

Склонившись над столом, он медленно цедил воду, опять просматривая документы.

После сегодняшних событий Се Цинчэн ощущал себя еще более уставшим, чем обычно. Он не знал, было ли это из-за того, что он слишком много курил, или из-за того, что болел. И с тех пор, как Хэ Юй снова вошел в его жизнь, Се Цинчэн чувствовал, как его физические силы постепенно угасают. Это было видно невооруженным глазом.

Ощущение болезненности, окутывавшее высокое и красивое тело Се Цинчэна, было похоже на белоснежную вуаль, и его суровая мужская красота казалась холодной и такой же хрупко-мимолетной, словно утренний туман.

Хэ Юй какое-то время просто стоял, замерев, погруженный в свои мысли, глядя на этого человека, которого он, как и туман, никак не мог удержать.

Се Цинчэн оглянулся и спросил:

– Что такое?

Хэ Юй:

– Ничего… Я пойду умоюсь. Ты ложись первым.

Хэ Юй вышел за дверь и отрезал кусок ткани, чтобы обернуть его вокруг запястья – когда он будет ложиться спать, Се Цинчэн не должен заметить следы селфхарма. Потом он вернулся в комнату.

К этому времени, Се Цинчэн уже лежал на кровати с закрытыми глазами и спал. Хэ Юй довольно долго молча смотрел на него. Эмоции, которые отражались в его глазах были полны нежности и опасности.

Он знал, что его мысли в отношении Се Цинчэна переходили всевозможные границы и были более извращенными, чем у преступников, типа Ван Цзянькана.

Ван Цзянькан и ему подобные занимались организацией проституции и убийствами людей. Хэ Юй считал это слишком низким уровнем. Преступления, совершенные исключительно ради славы и денег, также безобразны и нелепы, как собака, валяющаяся в грязи.

Хотя разум Хэ Юя был ненормален, его совсем не интересовало то, чем они занимались. Извращенная природа Хэ Юя заставляла его хотеть превратить Се Цинчэна в произведение искусства, которое принадлежало бы только ему одному.

У этого «изваяния» были бы завязаны глаза, чтобы он мог следовать только за Хэ Юем.

А если бы он не был послушен, то Хэ Юй разобрал бы его драконью броню, чешуйка за чешуйкой, разорвал бы его драконьи сухожилия, а потом прижал бы свое полностью обнаженное окровавленное сердце к его, так близко, как можно, чтобы их сердца намертво переплелись и срослись друг с другом, стали единой плотью и кровью.

Так он мог бы его удержать.

У него и его единственный родича в этом мире было бы одно дыхание и одно сердцебиение на двоих.

Хэ Юй стоял у стены и чувствовал, как закипает кровь в его сердце. Потом он вздохнул и подошел к кровати.

… На этот раз Се Цинчэн оставил для него на постели место.

Но Хэ Юй больше не смел лечь спать рядом с ним.

Он медленно разделся, устроился на полу и закрыл глаза.

– …

Когда Хэ Юй закрыл глаза, Се Цинчэн открыл свои. Прищурившись, он смотрел на лицо Хэ Юя в темноте.

Что творит этот парень?

До этого Се Цинчэн не хотел с ним спать, а Хэ Юй очень хотел к нему притиснуться.

Теперь же Се Цинчэну было все равно, где спит Хэ Юй, но, видя, что тот не проявлял ненужных поползновений, Се Цинчэн специально оставил для него место на кровати, чтобы этот ребенок не простыл.

Однако «ребенок» по каким-то необъяснимым причинам не лег на кровать.

Через какое-то время, словно почувствовав на себе взгляд Се Цинчэна, Хэ Юй вдруг распахнул глаза.

Се Цинчэн:

– ...

Хэ Юй:

– ...

Глаза человека, лежавшего на подушке на кровати, встретились с глазами человека, лежавшего на полу. Голос Хэ Юя прозвучал немного приглушенно, словно буддистский колокол, подавляющий демонического зверя:

– На что ты смотришь?

Се Цинчэн был очень прямолинеен в словах и действиях, и, раз уж его спросили, он не стал ходить вокруг да около:

– Почему ты снова спишь на полу?

– Кровать слишком жесткая, а ты слишком худой, вообще-то очень неудобно так лежать и обнимать тебя. К тому же ты все еще пахнешь сигаретным дымом.

Се Цинчэн:

– ...

Хэ Юй:

– Я такое не люблю.

– Будет лучше, если продолжишь и дальше не любить. – Се Цинчэн выключил свет. – Спи.

На улице было темно, и комната тоже снова погрузилась в темноту.

Хэ Юй натянул на голову одеяло и тихо, так, чтобы мужчина его не услышал, прошептал:

– Се Цинчэн, ты такой глупый, я солгал тебе.

И хотя Се Цинчэн спал рядом с ним, Хэ Юй достал из-под одеяла телефон и бесшумно открыл в «WeChat» диалог с Се Цинчэном, а затем набрал несколько слов, которые на самом деле не собирался отправлять:

«Се-гэ, спокойной ночи».

Потом он закрыл диалог, и, кликнув на фотографию профиля Се Цинчэна, легонько ее поцеловал.

Только так он мог хоть немного излить свои бурлящие чувства. Он чувствовал, что иначе, болезнь, которую ему удалось подавить селфхармом, вернется.

Хэ Юю было все равно, поступать ему, как животному, или нет. В любом случае, в глазах Се Цинчэна он уже был животным.

И он не сомневался, что Се Цинчэн с трудом выносил его.

И хотя Се Цинчэн был самым крутым, самым смелым и самым сильным человеком, которого Хэ Юй когда-либо встречал, он все равно считал, что выносливость этого человека небезгранична.

Се Цинчэн уже и так слишком много пережил, и Хэ Юй вовсе не хотел, чтобы его страстное желание стало той последней каплей, которая сломит его.

Вот так прошла ночь.

Ранним утром следующего дня Се Цинчэн и Хэ Юй спросили жену фермера, в доме которого остановились, где живет бывший муж Лу Юйчжу.

– Его дом должен быть на Северной улице в центральном селении уезда, – фермерша сомневалась, поэтому, обернувшись, спросила у мужа. – Он ведь там?

Фермер ответил:

– Да, вроде бы на Северной улице. Я не знаком с ним, так что не могу быть полностью уверен, но кажется, что все именно так.

Договорив,  мужчина с охотой предложил им:

– Хотите поехать туда? Тогда я вас подвезу.

Транспортное средство, на котором он собрался их подвезти, конечно же, оказалось крутым трактором. И будто этого было мало, фермер улыбнулся Хэ Юю и сказал:

– Красавчик, вы с этим трактором связаны судьбой: прошлой ночью ты поехал на нем, чтобы купить жареного для своего гэгэ, а теперь, только проснувшись, снова хочешь на нем поехать, ха-ха-ха.

Деревенские жители были прямолинейны и скоры в своих речах, поэтому Хэ Юй не успел остановить фермера. Ему оставалось только поднять руку и беспомощно прикрыть ею лоб.

Се Цинчэн, конечно же, все услышал и все понял. Он чуть нахмурился, посмотрев на юношу, стоявшего рядом.

Хотя вчера у него и было смутное предположение, что Хэ Юй мог купить всю ту еду для него, но, когда все подтвердилось на самом деле, он почувствовал себя странно.

Се Цинчэн заботился о Се Сюэ, Ли Жоцю и Чэнь Мане. Однако, он не делал этого для себя, и чувствовал большую неловкость, когда кто-то заботился о нем.

Охватившее его ощущение вызывало дискомфорт – он не понимал, чего пытался добиться Хэ Юй.

В конце концов, кроме того факта, что они оба были больны одной болезнью, их связывали только отношения в постели, но эти отношения уже были закончены.

Хэ Юй:

– Я ездил развеяться и случайно заказал слишком много еды. Можешь перестать так на меня пялиться? Жутковато как-то.

Се Цинчэн:

– ... Залезай в трактор.

И хотя на дворе сейчас стояли 2020-е, пока они ехали по дороге в административный центр уезда Цинли, везде встречали отголоски прежних времен.

Вот вывеска над дверью непродовольственного магазина была написана красным лаком в стилистике восьмидесятых.

Там в окне парикмахерской висит покосившийся мерцающий прейскурант.

Тут одетый в темно-синюю фабричную форму хозяин лавочки, торгующей шашлыками и рисовыми лепешками рядом со школьным двором, лениво ковырялся в зубах.

А здесь на дверях маленького магазинчика гроздьями висели некачественные пластиковые игрушки, леденцы, чипсы и разноцветные драже.

Хэ Юй родился после наступления нового тысячелетия, и, хотя он хорошо разбирался в вещах 80-х, 90-х и даже 70-х, он очень редко напрямую контактировал с чем-то из той эпохи.

С Се Цинчэном же все было по-другому. Он шел по улочкам уезда Цинли и в его глазах читалась ностальгия.

А когда у ворот начальной школы Цинли он увидел продовольственный магазинчик сети «Вэйсинь», которая уже давно исчезла в Шанхае, он вдруг замедлил шаг, будто его ноги опутали невидимой веревкой.

Хэ Юй проследил за ее взглядом, и удивленно произнес:

– Жемчужный чай с молоком [чай с молоком и шариками тапиоки] по два юаня за стакан?

Се Цинчэн:

– Стоит как и раньше.

Хэ Юй:

– И когда было это «раньше»?

– Дай-ка вспомнить, – Се Цинчэн на мгновение задумался и, засунув руки в карманы, направился в продовольственный магазинчик «Вэйсинь». – Еще до того, как ты родился.

Хэ Юй:

– ...

Они вдвоем зашли в магазин, наполненный запахом фритюрного масла и искусственных сливок. Этот запах заставил Хэ Юя нахмуриться, а брови Се Цинчэн, наоборот, расслабились.

– Хозяин, два стакана жемчужного чая с молоком, и я хотел бы кое о чем вас спросить.

Хэ Юй прошептал:

– Просто спроси у него адрес, зачем покупать этот чай с молоком? Разве можно пить то, что стоит два юаня за стакан?

Се Цинчэн ответил:

– Напиток, стоящий два юаня за стакан, не убьет тебя.

Хозяин магазина был очень любезен, он написал точный домашний адрес бывшего мужа Лу Юйчжу на засаленной липкой бумажке и вручил им. Через некоторое время был готов и жемчужный чай с молоком.

Се Цинчэн сделал глоток и остался очень доволен – жемчужный чай с молоком на вкус был точно таким, как в старые добрые времена.

В детстве он, одетый в школьную форму, возвращался домой пешкой. Се Пин и Чжоу Муин были очень заняты на работе. Когда он учился в начальной школе, ему каждый день давали пять юаней, чтобы он мог купить что-нибудь съестное и не умереть от голода после уроков, пока два офицера полиции смогут вернуться домой.

Жемчужный чай с молоком стали продавать рядом со школой Се Цинчэна, когда он был в пятом или шестом классе.

По тем временам, это было что очень чуждое, иностранное, а цена в два юаня за стакан была не слишком дешевой для ученика начальной школы. Ведь за два юаня можно было купить четыре небольших шампура с жареной вырезкой. Однако, всем хотелось побыстрее попробовать новинку, и в день открытия выстроилась очередь больше десяти метров.

Тогда Се Цинчэн любил приходить в этот магазин с жемчужным чаем, потому что здесь было место, где можно было сесть и сделать домашнее задание. А еще здесь продавали всевозможные виды шпажек с жареным мясом, жареные колбаски и суп с фрикадельками. Се Цинчэн заказывал жемчужный чай с молоком и пару закусок, и сидел тихонько делал домашнюю работу. Через некоторое время его родители уже привыкли к тому, что после работы им нужно заехать в магазинчик у школы, в котором подают жемчужный чай с молоком. Быть может, Се Цинчэн, уже закончив с домашней работой, просто так остался там, чтобы за ним заехали и отвезли домой.

С тех пор Шанхай сильно изменился, и такого рода магазинчики, рассыпанные по улицам, словно конфетти, постепенно исчезли.

Жемчужный чай с молоком за два юаня для Се Цинчэна был не просто чаем. Для него он  означал, что весной, летом, осенью или зимой автомобильный гудок Се Пина рядом с магазинчиком снова позовет его...

Владелец магазинчика здоровался:

–  Офицер Се, вы пришли забрать сына?

Вошедший мужчина кивал, соглашаясь, и с улыбкой гладил Се Цинчэна по голове:

– Идем, только и пьешь каждый день этот чай с молоком, давай домой ужинать.

…

– Кхе-кхе-кхе-кхе!!!

Воспоминания Се Цинчэна вдруг прервал громкий кашель.

Он обернулся на источник звука и увидел позеленевшее лицо Хэ Юя, который сдерживался изо всех сил. Молодой господин, отставивший стакан с жемчужным чаем, выглядел так, что краше только в гроб кладут.

Се Цинчэн спросил его:

– Что случилось?

Хэ Юй постеснялся что-либо говорить при хозяине магазинчика, поэтому вытащил Се Цинчэн наружу.

Оказавшись на улице, он выпалил:

– Разве это вообще можно пить?

– Я пью его с детства.

Хэ Юй не мог подобрать слов:

 – Ты, ты…

Се Цинчэн:

– Забудь об этом, у нас с тобой большая разница поколений. Ты не сможешь меня понять.

Между «понять Се Цинчэна» и «не пить ядовитые напитки» Хэ Юй однозначно выбрал последнее – он выбросил стаканчик с чаем. С научной точки зрения он полагал, что употребление этого напитка не свяжет два меридиана для понимания Се Цинчэна.* Ли Жоцю, должно быть, тоже пила эту дрянь. Она ведь достаточно старая, разве она могла ее не пить? [В оригинале здесь о меридианах, пронизывающих тело человека, согласно китайской традиционной медицине. Упоминаемый меридиан Жэнь-Ду начинается в промежности и заканчивается над губами.]

Поняла ли она Се Цинчэна?

Нет.

Так что, совершенно очевидно, что в употреблении этого яда не было никакой необходимости.

Всю дорогу, пока они шли согласно указаниям хозяина магазина, Се Цинчэн потягивал жемчужный чай с молоком и даже ни разу не закурил.

К тому моменту, как Се Цинчэн выловил последнюю «жемчужину», они остановились у входа в здание коммерческо-бытового назначения.

Двое мужчин несколько раз посмотрели на вывеску заведения, а потом на написанный в бумажке адрес, прежде чем убедились, что не ошиблись.

Окна были закрыты плотными красными шторами, а на грязной стеклянной двери значился какой-то набор случайных слов, вроде «массаж», «парикмахерская» и «мытье ног». Цены нигде указаны не были.

Над дверью висела табличка – «Салон Авень».

Очевидно, что в этом «салоне» занималась «теми самыми» делами.

Они и не представить не могли, что бывший муж Лу Юйчжу будет жить в таком месте. Се Цинчэн немного поколебался, прежде чем подойти к двери постучать.

Примерно через десять минут, как раз когда они уже начали думать, что внутри никого нет, занавеска салона чуть приподнялась, а затем приоткрылась и стеклянная раздвижная дверь.

За дверью стояла молодая девушка, довольно юная, на вид ей было восемнадцать-девятнадцать лет. Девушка сначала подозрительно оглядела их с ног до головы, а потом, будто сделав для себя какой-то вывод, молча собралась закрыть дверь.

Се Цинчэн придержал створку.

– Пожалуйста, подождите минуточку.

Девушка удивленно посмотрела на него.

Се Цинчэн спросил:

– Простите, здесь ли живет И Цян?

И Цян, так звали бывшего мужа Лу Юйчжу.

Услышав это имя, девушка перестала закрывать дверь.

– Вы не из полиции?

Хэ Юй потерял дар речи от такого поворота. Даже если бы они действительно были из полиции, то на ее вопрос ни за что бы не признались в этом.

Он все-таки ответил ей:

– Нет. Мы просто ищем И Цяна.

– Моего отца уже несколько месяцев не было дома.

Весьма удивленный Хэ Юй подумал: «Отца?»

Может ли эта девушка, стоявшая перед ними, быть дочерью Лу Юйчжу и И Цяна?

Но ведь она выглядела совсем непохожей на Лу Юйчжу и казалась физически слабой. Если бы она оказалась той женщиной, с которой Хэ Юй столкнулся прошлой ночью, он ни за что не позволил бы ей убежать, не говоря уже о том, чтобы принять ее за саму Лу Юйчжу.

– Вы И Авэнь?

Девушка удивленно ответила:

– Это моя старшая сестра. Меня зовут Лулу.

Она оказалась дочерью И Цяна и его новой жены.

Увидев, что двое мужчин здесь не для того, чтобы затеять драку, бдительность Лулу немного ослабла, но она продолжала всматриваться в их лица.

– Что вам нужно от моего отца?

– Ничего особенного. Если его дома нет, просто забудьте. Кстати, – небрежно произнес Хэ Юй, – а мы можем увидеться с вашей старшей сестрой?

Лулу отпрянула назад, ее лицо почти скрылось за занавеской. Она смотрела на них сквозь узкую щель.

– Моего отца здесь нет, и моей сестры – тоже. Так что, уходите.

Се Цинчэн:

– Мы не из полиции, и у нас нет никакого злого умысла, вы можете...

Но Лулу уже заперла дверь.

Се Цинчэн собрался снова постучать, но Хэ Юй удержал его и покачал головой:

– Идем отсюда.

Когда они отошли от «Салона Авень», Хэ Юй сказал:

– Мы так ничего не узнаем. Поставь себя на ее место. Люди, которые живут в подобной среде, очень осторожны.

– И что, по-твоему, нам следует делать?

Хэ Юй:

– Попробуем еще раз ночью.

Се Цинчэн наконец-то понял, чем именно хотел заняться Хэ Юй после ужина.

Молодой человек попросил у фермера, у которого они остановились, какую-нибудь старую одежду, такую, как носят местные жители. Потом он отрезал прядь волос и аккуратно приклеил их себе на лицо в качестве бороды. И, наконец, Хэ Юй нанес на себя дешевую бронзирующую пудру, купленную днем в маленьком магазинчике с косметикой.

Уроки грима и костюма – были факультативными занятиями на специализации Хэ Юя в университете, и он никогда бы не думал, что они окажутся столь полезны, и пригодятся ему прямо сейчас.

Когда Хэ Юй вышел из ванной, Се Цинчэн был буквально поражен.

Куда делся тот красивый и добропорядочный студент университета? Перед ним явно стоял неопрятный сельский житель, побитый жизнью.

Хэ Юй улыбнулся и спросил:

– Ну как я выгляжу?

– ... Совершенно неузнаваемо.

– Отлично, тогда я загримирую и тебя тоже.

Се Цинчэн прищурился:

– Что ты задумал?

Хэ Юй:

– Что же еще, кроме как пойти в тот «салон» ночью?

Се Цинчэн:

– Ты ведь не хочешь...

– Пока Лулу с нами разговаривала, я заглянул в дверь. Внутри сидело несколько девушек, не могу точно сказать, сколько их было, примерно четыре или пять. В этом «салоне» явно занимаются незаконными вещами, и если мы просто так придем и спросим, то ничего не узнаем, – Хэ Юй взял Се Цинчэна за руку и повел его в ванную. – Мы должны притвориться их клиентами. Идем, я тебя загримирую. Я уже придумал нам легенду. Скажем, что мы пришли из соседней деревни и хотели бы немного поразвлечься. Мы не хотели делать это в родной деревне, потому что боялись, что нас узнают, поэтому решили выбрать их заведение.

Временами Се Цинчэн в самом деле считал Хэ Юя ненормальным. Но если так подумать, хотя эта идея и звучала довольно плохо, другого варианта у них, похоже, не было.

Хэ Юй наносил Се Цинчэну грим, а когда он занимался чем-то таким, что требовало времени и сосредоточенности, то любил слушать музыку. Сейчас на его телефоне играла подборка случайных песен.

Когда заиграл очередной трек, мелодия показалась Хэ Юю очень знакомой.

Послушав некоторое время, он вдруг вспомнил, что это саундтрек к фильму «Настройщик». [Короткометражный фильм о пианисте, который притворяется слепым и однажды становится свидетелем убийства.]

Кисть, которой Хэ Юй наносил грим, замерла  – ему пришла в голову идея.

– Се Цинчэн.

Се Цинчэн открыл глаза:

– Хм?

– Ты ничего не имеешь против того, чтобы надеть контактные линзы? В моем чемодане как раз есть пара подходящих. Меня осенила идея, которая заставит девушек быть более расслабленными, когда они займутся нами.

Автору есть, что сказать:

Начинается арка деревни Ицзя. Мини-театры ненадолго прерываются, они возобновятся позже.

P.S. Какое-то время я не начинала выкладывать рукопись, пока не закончила писать сюжет о Хуан Чжилуне и его кинокомпании. Во время написания я беспокоилась, что сюжет может быть несколько возмутительным. Но, как оказалось, в огромном Шанхае шоу-компания «Писэнь» совершала похожие преступления, и потребовалось время, чтобы собрать доказательства. Было трудно вести это дело и справиться с преступниками. Они до последнего вели себя очень высокомерно... Вчера я видела выздоравливающую женщину, у которой удалили яйцеклетку, пока ее держали под домашним арестом.

В новом социальном мире я обнаружила, что реальность иногда бывает более фантастична, а преступники еще более ужасными. Так или иначе, сюжет с Хуан Чжилуном и его кинокомпанией появится в обновлениях позже, все подробности желающие смогут прочитать в свое время. Я думаю, что читатели, которые следят за сюжетом, уже догадываются, какое преступление совершила компания Хуан Чжилуна. Например, из предыдущих глав вы знаете, что пропавшие студентки «Жэньхэн» были сиротами, которых обманом заманили пойти на обучение в медиа, они ведь так хотели стать знаменитостями. Однако их «убрали с дороги», и их текущее местонахождение неизвестно. Те главы были написаны до того, как в реальной жизни стало известно о принудительном заключении женщин шанхайской развлекательной компанией. Вы можете быть уверены, что изначально я выдумала эту сюжетную линию. Я не ожидала, что подобное, казавшееся мне столь странным, темным и жестоким, может произойти в реальности в Шанхае. Это в самом деле... Это заставляет людей чувствовать возмущение и злость.

Трудно представить себе отчаяние тех женщин. От приговора главному обвиняемому я лишилась дара речи... Не верится, что он получил такой приговор после всех рассказов потерпевших.

Условный смертный приговор главному обвиняемому – в романе его назвали бы возмутительным... И реальность, в самом деле, возмутительна.

--

Короткометражка «Настройщик» Настройщик / L'Accordeur /The Piano Tuner