Ту ночь они провели в машине.

Пока лихорадка Хэ Юя постепенно не спала, и его настроение не стабилизировалось, Се Цинчэн не мог рисковать и вести машину. Впереди был участок строящейся дороги, если бы с Хэ Юем снова случился приступ, ситуация была бы хуже некуда.

Се Цинчэн присматривал за Хэ Юем, пока его температура и настроение не пришли в норму.

Этот приступ, без сомнений, было очень серьезным, и был следствием бесконтрольного длительного злоупотребления лекарствами. У Хэ Юя даже случился период полной потери контроля. Когда приступ закончился, от чувства истощения и усталости он впал в забытье.

Се Цинчэн подождал, пока Хэ Юй окончательно заснет, прежде чем снова пристегнуть ремень безопасности и поехать дальше. К этому моменту на горизонте уже появилась полоска света – самый темный час миновал.

Се Цинчэн по-прежнему намеревался отвезти Хэ Юя обратно в особняк семьи Хэ.

Текущее состояние Хэ Юя было крайне плохим, ему нужно было узнать, что скрывал Хэ Юй…

Подумав об этом, Се Цинчэн почувствовал некоторую иронию.

Кажется, это Хэ Юю раньше всегда было любопытно, что скрывает Се Цинчэн. Теперь же ему самому предстоит попытаться выяснить, какие неизвестные события произошли с Хэ Юем.

Се Цинчэн снял пальто и накинул его на спящего Хэ Юя, а затем уверенно и быстро повел машину к дверям особняка Хэ.

Он позвонил в звонок, и дворецкий открыл ему дверь.

Хотя дворецкий уже увидел Се Цинчэна на экране видеозвонка, он все же был немного удивлен, когда открыл дверь и увидел его лично.

К тому же, Се Цинчэн еще и нес Хэ Юя, который находился в полусонном и полубессознательном состоянии.

– Док…доктор Се.

– Господин Хэ здесь?

– Господин Хэ и госпожа Люй на некоторое время по делам уехали в Шанхай…

Се Цинчэн вздохнул – этого и следовало ожидать.

– Пожалуйста, не могли бы вы мне помочь с ним? Он слишком тяжелый.

Се Цинчэн вместе с дворецким переместили Хэ Юя в его комнату.

Поскольку Хэ Юй не любил, когда в его комнату заходили другие люди, дворецкий не осмелился остаться дольше необходимого, он быстро поклонился и вышел.

Устроив Хэ Юя на кровати, Се Цинчэн поднялся и внимательно оглядел место, в котором уже давно не был.

В целом интерьер комнаты остался таким, каким и был пять лет назад, здесь мало что изменилось.

Однако вся комната казалась холодной. Когда Се Цинчэн вошел, то подумал, что помещение было похоже не на обычную жилую комнату, а скорее на гостиничный номер класса люкс, т.е. комната была очень комфортабельной, но в ней не было каких-то личных вещей, как будто владельцу она не нравилась, и он был готов собраться и уйти в любой момент.

Благодаря минималистичной обстановке кое-какие вещи в комнате сразу бросались в глаза. Се Цинчэн почти сразу заметил книгу «Редкие болезни мира», лежавшую на столе. Это была та самая книга, которую он оставил Хэ Юю, когда увольнялся с работы пять лет назад. Се Цинчэн надеялся, что книга замотивирует Хэ Юя бороться с тенью болезни в своем сердце, и что он будет помнить о тех двух случаях окостенения, о которых он ему рассказал.

«Дьяволенок, ты не одинок», – Се Цинчэн не мог тогда сказать ему эти слова утешения.

В конце концов, все превратилось только в надпись, выведенную аккуратным почерком на титульном листе:

«Для Хэ Юя».

Се Цинчэн подошел к столу и открыл постаревшую книгу. Его взгляд упал на слова, которые он написал пять лет назад. С годами контур чернил начал расползаться и блекнуть. Се Цинчэн долгое время стоял в тишине, опустив ресницы.

Налетел порыв ветра.

Быть может, перед уходом Хэ Юй забыл до конца закрыть окно и не задернуть шторы, как делал обычно, поэтому утренний ветерок и ворвался в комнату, заставив трепетать страницы книги.

Вдруг.

Казалось, этому просто суждено было случиться.

Тонкий лист бумаги, вложенный между страницами книги, словно оторвавшийся от бутона лепесток, упал на стол.

Пробившийся сквозь облака утренний солнечный луч осветил лист.

Се Цинчэн был удивлен.

Как ни странно, но это оказался лист бумаги с анализом крови.

Се Цинчэн поднял лист, намереваясь положить его обратно между страницами книги, но в процессе скользнул по нему взглядом.

И в результате обнаружил то, чего никак не ожидал.

Он предполагал, что это будет результат анализов Хэ Юя, оставленный им, как напоминание самому себе об улучшении его состояния в борьбе с Психической Эболой. Однако, это был лист с обычным общим анализом крови.

На листе было напечатано имя пациента:

«Се Цинчэн».

– …

Нет ничего более возмутительного, чем увидеть результаты собственных анализов в чужом доме.

Се Цинчэн на какое-то время пораженно замер, а потом изучил бумагу с результатом анализа еще раз, уже внимательнее. Это действительно был его анализ.

Но как он оказался у Хэ Юя?

Взглянув на дату распечатки, Се Цинчэн нахмурился. Он попытался припомнить события того времени, и тут его осенило. Выражение на его лице мгновенно исказилось.

Похоже, что… это было после того, как они сделали это впервые… У него тогда поднялась высокая температура, и Чэнь Мань отвез его в больницу.

Да, Се Цинчэн вспомнил, что Чэнь Мань сказал ему тогда, что потерял лист с его результатами анализа крови, поэтому ему пришлось распечатать еще один. Вспомнив об этом, Се Цинчэн, наконец, все понял. Должно быть, Хэ Юй в тот день тоже отправился в больницу, но не посмел показаться ему на глаза…

Но зачем ему эта распечатка с анализом?

Се Цинчэн стиснул зубы. Присмотревшись, он заметил, что с обратной стороны листа проглядывают какие-то слова. Се Цинчэн перевернул лист и увидел...

Оборот белого листа бумаги Хэ Юй полностью исписал словами:

«Се Цинчэн, прости меня».

Цвет чернил и ровность почерка были разными.

Похоже, все это было написано не за один раз. Хэ Юй писал здесь в разное время.

– …

Се Цинчэн закрыл глаза.

Нужно просто забыть об этом. Он ведь уже сказал, что не собирается вспоминать прошлое, когда они были в затопленной студии, так стоит ли сейчас беспокоиться на этот счет?

Се Цинчэн скомкал лист с анализом крови и выбросил его в мусорное ведро, чтобы Хэ Юй больше не испытывал чувства вины и не упражнялся ежедневно в каллиграфии на этом куске бумаги, выводя извинения. Потом Се Цинчэн закрыл окно, чтобы ветер больше не дул, и в этот момент он услышал, как Хэ Юй тихо зовет его:

– Се Цинчэн

– …

– Се Цинчэн…

Се Цинчэн подошел к кровати Хэ Юя и обнаружил, что юноша не проснулся, он всего лишь разговаривал во сне.

Се Цинчэн встал рядом, внимательно взглянул на него и спросил:

– … Почему ты зовешь меня? Я ведь не твой отец.

Но все-таки он был человеком отеческой натуры, который не мог спокойно смотреть на страдания больного и не обращать на это никакого внимания.

Поэтому он какое-то время оставался рядом с Хэ Юем, пока не убедился, что тот крепко спит. Потом он встал, вышел из комнаты и спустился вниз по лестнице, чтобы найти дворецкого.

Он хотел спросить о приеме лекарств Хэ Юем.

Дворецкий:

– Молодой господин очень нестабилен эмоционально. Он постоянно без разбора принимает лекарства, конечно, мы обеспокоены.

– Когда это началось?

– Прошло уже много времени, несколько месяцев.

– Почему не попытались убедить его не делать этого?

Дворецкий вздохнул:

– Ох, да разве нам его убедить? Мы знаем, что молодой господин Хэ принимает лекарства, которые наносят вред его здоровью, но мы не можем уговорить его отказаться от лекарств хотя бы на день. И сейчас все хотя бы не так плохо, как когда молодой господин упал со второго этажа...

Се Цинчэн спросил:

– Он упал?!

– Да, да, – дворецкий с удивлением спросил, – разве вы не знали?

– ... Когда это произошло?

– Во время зимних каникул, перед тем, как молодой господин отправился на съемки фильма «Процесс». В те дни он вел себя довольно странно, поначалу он выглядел счастливым, много разговаривал и шутил с нами. Он даже шесть или семь раз прибрался в пустующей гостевой комнате, которую уже давно не использовали. Мы спросили его, ожидает ли он гостей, он ответил «да», но так никто не пришел…

Губы дворецкого открывались и закрывались, он продолжал говорить о каких-то тривиальных вещах, но Се Цинчэн его уже не слушал, его лицо побледнело.

Конечно же, он знал, для кого Хэ Юй прибирал комнату.

Он также прекрасно знал, кто был тем гостем, который, в конце концов, так и не появился.

И, наконец, Се Цинчэн припомнил, что получал тогда сообщения от Хэ Юя.

Хэ Юй отправлял их одно за одним.

Он писал:

«Доктор Се, я заболел».

«Се Цинчэн, я болен».

Однако, в тот момент Се Цинчэн испытывал к Хэ Юю такое отвращение, что решил, что тот снова играет в игру «Волк пришел», и не поверил в то, что содержание сообщений было правдой.

Сейчас же, когда истина стала известна, Се Цинчэн какое-то время не мог понять, что именно он чувствует…

Если бы Хэ Юй угрожал ему, сказав: «Если ты не придешь и не станешь моим врачом, я причиню себе вред, вот увидишь», Се Цинчэн нашел бы это раздражающим и подумал бы, что Хэ Юй просто шантажирует его таким образом.

Но Хэ Юй такого не сделал.

Хэ Юй не хотел шантажировать Се Цинчэна, он даже искренне надеялся, что Се Цинчэн никогда не узнает о том, что произошло.

Хэ Юй держался долгое время.

Пока, наконец, больше не смог вытерпеть.

Се Цинчэн поблагодарил дворецкого и вернулся в комнату Хэ Юя.

На какое-то время его охватила тревога.

На самом деле, даже сейчас он не мог понять причину действий Хэ Юя. Эмоции людей не бывают однозначно «плохими» или «хорошими», ни ненависть, ни любовь. Когда Се Цинчэн осознал, что Хэ Юй долгое время оставался один на один со своей болезнью, – болезнью, приступ которой был вызван в том числе его отказом – Се Цинчэна охватили очень сложные чувства.

Его инстинкт, как врача, говорил о том, что он не хочет видеть, как пациент причиняет себе вред.

Его инстинкт, как первого больного Психической Эболой, говорил о том, что он не хочет, чтобы Хэ Юй причинял себе вред.

Нынешнее поведение Хэ Юя расстраивало Се Цинчэна, и он задавался вопросом, почему Хэ Юй делает это, неужели только по тому, что они якобы «сородичи»?

Чтобы успокоить взвинченные нервы, Се Цинчэн хотел закурить, но, взглянув на болезненного и жалкого юношу на постели, подумал, что заставлять пациента пассивно курить, это уже слишком.

Поэтому он прикусил губу и убрал портсигар обратно.

Только ближе к часу дня Хэ Юй, наконец, проснулся.

Юноша, лежавший на постели, протянул руку и приложил ее ко лбу. Ему потребовалось некоторое время, чтобы четко вспомнить события, произошедшие вчера.

… Жестокая драка в машине.

Се Цинчэн продолжал удерживать его, пока он, в конце концов, не сомкнул руки на его шее.

Болезнь настолько охватила его, что он чуть не задушил Се Цинчэна...

Когда Хэ Юй окончательно пришел в себя, его прошиб холодный пот. В панике он закричал:

– Се Цинчэн!

– Я здесь.

Не ожидавший ответа Хэ Юй резко повернул голову и увидел, что Се Цинчэн до сих пор не ушел.

Мужчина сидел у окна и читал. Услышав звуки движения просыпающегося Хэ Юя, он закрыл книгу и поднял взгляд.

– Се Цинчэн, ты…

– Ложись, тебе не обязательно садиться.

Хэ Юй был не настолько послушным, он упрямо поднялся и сел. А потом он заметил, что его рука замотана свежим бинтом. Так осторожно и безукоризненно мог бинтовать только Се Цинчэн.

– … – Хэ Юй опустил ресницы.

Неужели прошлой ночью в самом деле произошло нечто подобное?..

Впервые Хэ Юй полностью потерял контроль над собой во время приступа и чуть не лишил жизни находившегося рядом с ним Се Цинчэна собственными руками.

Хэ Юй медленно поднял дрожащую руку и уставился на свою ладонь.

Поздние симптомы Психической Эболы… Они настолько ужасны, да?

Когда придешь в себя, быть может, рядом с собой ты обнаружишь тело человека, которого любил больше всех...

Хэ Юй задавался вопросами, и в этот момент сердце человека, который в своей жизни не боялся почти ничего, затопило чувство страха.

Се Цинчэн подошел к нему:

– Хэ Юй, ты…

– Не приближайся ко мне!! – резко выпалил Хэ Юй.

В его глазах вспыхнул хаотический блеск, но уже через мгновение он изо всех сил постарался успокоиться.

Однако, он действительно не хотел, чтобы Се Цинчэн к нему приближался.

– Не подходи ко мне слишком близко… – тихо пробормотал Хэ Юй, подняв руки и закрыв ладонями лицо.

Се Цинчэн несколько мгновений просто смотрел на него, а потом сказал:

– Хэ Юй, успокойся. Я ничего  тебе не сделаю…

– …

– Я хочу кое о чем с тобой поговорить.

– ... Поговорить о чем?

– О твоем состоянии.

– …

Хэ Юй больше не желал, чтобы Се Цинчэн вел себя с ним, как его врач. После того, что произошло прошлой ночью, он просто хотел, чтобы Се Цинчэн немедленно исчез с глаз его долой.

Он сказал:

– Тебе не стоит об этом беспокоиться… Мое состояние не настолько уж и серьезное, просто последний приступ был тяжелым, но я…

Се Цинчэн прервал его, не дав договорить:

– Хэ Юй, я слышал, что из-за болезни ты потерял контроль над собой и упал со второго этажа.

Повисла тишина.

– Тебе не нужно больше ничего от меня скрывать, я все знаю.

Повисла еще одна затянувшаяся минута тишины.

Спустя долгое время Хэ Юй, наконец, спросил осипшим голосом:

– … Это дворецкий тебе сказал?

– Да, – ответил Се Цинчэн. – Если бы я не привез тебя сюда сегодня, то никогда бы об этом не узнал.

Однако, для Хэ Юя это «открытие» Се Цинчэна случилось слишком поздно.

Раньше Хэ Юй думал, как было бы хорошо, если бы Се Цинчэн смог увидеть хоть немного его искренности и относился бы к нему хоть немного лучше.

А сейчас он боялся.

Перед его глазами будто снова стоял хаос произошедшего прошлой ночью в машине. Разве кто-то может не бояться того, что чуть не убил самого любимого человека собственными руками и даже не осознавал этого?

В затянувшемся молчании Хэ Юй принял решение.

Он сделает все возможное, чтобы дистанцироваться от Се Цинчэна.

– ...Ты... Что ты можешь сделать, даже если знаешь? – наконец произнес Хэ Юй с деланой холодностью в голосе. – Се Цинчэн, ты думал о том, что можешь сделать, если теперь знаешь?

Хэ Юй чуть нахмурился, в выражении его лица читался намек на самоуничижение.

– Ты тогда даже видеть меня не хотел. Я отправлял тебе сообщения, но ты так и не ответил. Какой смысл сейчас говорить об этом? Прошло много времени. Сейчас это больше не имеет значения.

Се Цинчэн:

– ... Тогда я не думал, что то, что ты писал, было правдой.

–  Не важно, – Хэ Юй опустил голову, волосы упали ему на лоб. – Я уже давно привык к тому, что в твоих глазах я просто лжец.

Се Цинчэн на мгновение замер, а потом сказал:

– … Прости меня.

– …

– Я неправильно тебя понял.

– …

На лице Хэ Юя не отразилось никаких эмоций, но его сердце зашлось в трепете.

Се Цинчэн извинился перед ним.

Он… раньше почти никогда не слышал такие слова от Се Цинчэна. Если бы эти слова прозвучали немного раньше… возможно, он бы не обезумел до такой степени.

– Хэ Юй, ты не можешь так дальше продолжать, – обратился Се Цинчэн к Хэ Юю после долгого молчания, повисшего между ними. – Твой разум уже трудно успокоить с помощью лекарств. Злоупотребление препаратами делает тебя все более устойчивы к их воздействию... Я не знаю, кто сейчас твой лечащий врач… но он должен был предупредить тебя об этом. И я надеюсь, что ты прислушаешься к его словам.

– …

Перетерпев колющую боль в сердце, после долгого молчания Хэ Юй тихо произнес:

– Доктор Се, ты же знаешь, что у меня теперь есть новый личный врач… Так что, ты должен понять, что эти вопросы больше не имеют к тебе никакого отношения.

– …

– Раньше я… Я так сильно хотел, чтобы ты вернулся. Я так смиренно умолял тебя, я кричал тебе о своей боли снова и снова, но ты сказал... – с покрасневшими глазами Хэ Юй усмехнулся. Его голос стал звучать глуше. – Думаешь, я тебе лгал?.. В таком случае, почему сейчас ты интересуешься моим состоянием? Потому что чувствуешь ко мне жалость? В этом нет необходимости, у меня есть новый врач, и его медицинские навыки не хуже твоих.

– Я не думаю, что твой новый личный врач плохой, просто мало кто изучал Психическую Эболу глубже, чем я, – сказал Се Цинчэн. – Хэ Юй, понимаешь ли ты, насколько серьезно твое состояние сейчас? Не важно, что я не знал об этом раньше. Сейчас, когда я обо всем узнал, ты хочешь, чтобы я игнорировал ситуацию. Думаешь, я смогу так поступить?

Хэ Юй какое-то время молчал, на белой стене позади него тенью отражался его силуэт.

– Исходя из того, что я знаю о тебе,  не думаю, что есть что-то, чего ты не можешь сделать.

– ...

– Се Цинчэн, ты ведь сам говорил, что ты человек, у которого слишком много дел, а я для тебя всего лишь незапланированная случайность. И после случившегося с Цинь Цыянем я стал первой обузой, от которой ты отказался…

– … Может, перестанешь походя перевирать мои слова? – взвинченный Се Цинчэн хотел снова потянуться за сигаретой. – Я никогда не говорил, что ты – обуза.

– А вот то, что ты сделал, твои действия показали, что ты относишься ко мне как к обузе.

Се Цинчэн сдержал свой порыв закурить, но не смог удержаться от того, чтобы не «щелкнуть» несколько раз зажигалкой. Наконец, он отбросил зажигалку в сторону и пристально посмотрел на Хэ Юя.

– Хорошо… Хочешь поговорить со мной об этом, так?.. Тогда сегодня я буду откровенным. Пожалуйста, выслушай меня Хэ Юй. В тот день, когда тебе исполнилось восемь, я пришел в твой дом и согласился стать твоим врачом, и в тот момент я не воспринимал тебя как обузу. Ни один врач не стал бы относиться к пациенту как к обузе. В то время в моих глаза ты не был обузой, ты был просто чуть более особенным пациентом, и у меня действительно не было с тобой никакой эмоциональной связи. Позднее, после случившегося с Лао Цинем, ты стал первым, от кого я отказался... Однажды я очень четко тебе все объяснил, и ты должен был понять, что это произошло по необходимости, а не из-за того, что мне захотелось почувствовать облегчение, избавившись от «обузы».

Произнеся эти слова, Се Цинчэн, казалось, вспомнил события того времени, ту дилемму и отчаянную ситуацию, и его глаза немного покраснели.

– Хэ Юй, если то, что я рассказал тебе на складе, до сих пор не помогло тебе понять, почему я оставил тебя тогда, если ты до сих пор не можешь понять, что мое решение уйти, не делало меня счастливым, если ты до сих пор считаешь, что я испытывал радость и облегчение, оставляя тебя...

Се Цинчэн замолчал и закрыл глаза.

– Тогда, быть может, правда, которую я тебе рассказал, была напрасной. Я больше ничего не могу сделать, чтобы ты почувствовал облегчение. Мне очень жаль.

Сердце Хэ Юя сжималось от боли от осознания того, что он намеренно произнес неправильные слова.

Се Цинчэн был очень сильным человеком, но слабостью Се Цинчэна было его сострадание, его сострадание к больным. И эти слова Хэ Юя, несомненно, словно ножи, ранили его сердце и просыпались солью на его раны.

Хэ Юй чувствовал себя отвратительно. Разве он мог не понимать, что Се Цинчэн был  тем врачом, который проявлял особенную заботу о своих пациентах?

Конечно же, нет. Он все осознал еще тогда. Хэ Юй осознал, что Се Цинчэн оставил его, испытывая чувство вины и сожаления, иначе он не изменил бы своего мнения о Се Цинчэне после того, как они оказались в ловушке на складе.

Просто, если бы он не ранил Се Цинчэна словами, возможно, ему пришлось бы ранить его физически.

Хэ Юй думал: «Уходи… Се Цинчэн… Убирайся поскорее…»

Он снова ощутил чувство потери контроля и боялся, что не сможет ничего с собой поделать.

Все, чего он сейчас хотел, это как можно быстрее закончить этот разговор и прогнать Се Цинчэна.

Глаза Хэ Юя налились кровью, ему пришлось продолжить резать словами, как ножом сердце Се Цинчэна, а заодно и свое собственное. Он сказал:

– … Даже если раньше я не был для тебя обузой, то стал ею позже.

– …

– После того, что произошло в клубе, ты всегда избегал и отвергал меня, иначе, когда я просил тебя о помощи, ты бы не проигнорировал меня, не сказав ни слова.

Се Цинчэн молчал.

– Уходи, Се Цинчэн… Мы с тобой оба жертвы «RN-13», я буду продолжать делать то, что необходимо делать для расследования, даже если ты будешь полностью меня игнорировать. Я не отступлюсь от своих слов, можешь не беспокоиться.

– …

– Уходи, – повторил Хэ Юй. – Я хочу еще немного поспать.

Се Цинчэн поднял взгляд, но не ушел. Вместо этого он сделал еще несколько шагов к кровати Хэ Юя.

– Я не буду отрицать, что действительно избегал тебя, – Наконец заговорил Се Цинчэн, и тон его голоса был твердым и откровенным. Эмоции, которые в нем звучали, были настолько искренними, что это даже успокаивало. – Я очень хорошо помню, что ты делал в клубе «Skynight»… Но…

После паузы разговор принял другой оборот.

– Хэ Юй, я также не забыл, что ты сделал в архиве университета… Я не забыл, какой выбор ты сделал, когда склад заполнила вода… Я помню, что ты последний живой человек в Китае больной Психической Эболой. Ты страдаешь от того же, от чего когда-то страдал и я сам, и я не могу притворяться, будто ничего не вижу… Хэ Юй, я не забыл, что ты был моим пациентом… И еще я не забыл, что ты тот, кого я не вылечил и кого больше не могу сопровождать.

– …

Услышав эти слова, Хэ Юй почувствовал себя крайне неловко.

Се Цинчэн одну за одной перечислил причины, по которым он проявил заботу о нем, но ни одна из них не была связана с личной привязанностью.

Для Хэ Юя сейчас это было более болезненно, чем если бы он сказал: «Ты меня не волнуешь».

Хэ Юй почувствовал, что снова начинает терять контроль над собой, он ощущал, как не до конца подавленное безумие снова набирает силу. Из-за невыносимого чувства тоски по Се Цинчэну ему снова хотелось умереть вместе с ним, хотелось разорвать его на части.

Хэ Юй резко отвернулся, его руки слегка дрожали, а глаза покраснели.

Все это было предвестниками второй волны приступа. Очень опасное состояние, которое он хотел скрыть, но больше не мог этого сделать.

Стиснув зубы Хэ Юй процедил:

– Уходи поскорее… Убирайся!

Конечно же, все странности его поведения были заметны глазу Се Цинчэна.

И он, конечно же, не мог уйти, оставив его одного. Вместо того, чтобы уйти, он пристально посмотрел на Хэ Юя и спросил:

– Хэ Юй, ты можешь рассказать мне, что у тебя на уме? Ты же знаешь, насколько серьезно твое состояние, почему ты до сих пор так подавляешь себя?

– Нет у меня ничего на уме! Хватит меня допытывать!

Состояние Хэ Юя все больше и больше выходило из-под контроля. Сам Хэ Юй не знал, что Се Цинчэн видел, как его глаза становились все краснее и краснее, настолько, что его зрачки будто полностью налились кровью.

– Ты меня совсем не понимаешь, Се Цинчэн, ты не понимаешь… В будущем, если у меня будет приступ, тебе лучше притвориться, что ты ничего не видел, ты меня понял? А теперь тебе пора уходить, не хочу тебя видеть! Я только еще больше раздражаюсь, когда тебя вижу! Уходи! Уходи! Убирайся! Вон! Вон!

– ... Я не проявляю о тебе заботу – ты выкидываешься из окна. Я проявляю о тебе заботу – ты говоришь, что я раздражаю, – Се Цинчэн посмотрел ему прямо в глаза. – Я просто, блядь, хочу знать, в чем причина, почему ты так поступаешь?

– Нет, – ответил бледнеющий Хэ Юй. – Нет никаких причин.

Яркая иллюстрация отказа от какого-либо сотрудничества.

– …

Се Цинчэн долгое время молчал. Даже такой человек, как он, почувствовал, как вспыхивает огонь раздражения в сердце.

– Хэ Юй, это все имеет отношение ко мне. Твое падение, твои приступы, твои вышедшие из-под контроля эмоции – все это как-то связано со мной… Я хочу знать как, потому что дело не только в тебе.

– ...

Хэ Юй почувствовал, как огромный зверь в его сердце бьется в дверь, а его удары отдаются в его теле дрожью и звоном в ушах.

Се Цинчэн вынуждал его.

Он не мог придумать ни одной причины, чтобы увильнуть от ответа, все, чего ему хотелось, это чтобы Се Цинчэн немедленно ушел.

Хэ Юй был на грани того, чтобы снова потерять контроль, поэтому сказал Се Цинчэну:

– Не хочу говорить… Просто уходи. Прошу тебя, не спрашивай больше ни о чем…  Не заставляй меня, Се Цинчэн. Ты можешь меня не заставлять?..

Уходи.

Не заставляй меня снимать маску, чтобы показать тебе мой истинный отвратительный облик.

Уходи.

Не требуй у меня ответа. Когда узнаешь, то будешь меня проклинать и называть сумасшедшим.

Уходи.

Уходи…

От наплыва раздирающих душу эмоций состояние Хэ Юя становилось все хуже и хуже.

Се Цинчэн смотрел на его дрожащие пальцы, всклокоченные волосы и растерянный взгляд.

Он вдруг почувствовал, будто его сердце пронзили иглой. Игла попала именно в то место его сердца, которое принадлежало Хэ Юю. Игла все колола и колола, заставляя Се Цинчэна испытывать чувство вины, задыхаться и истекать кровью.

… Увидеть свою жестокость и несостоятельность.

Во мраке и тишине.

Се Цинчэн закрыл глаза и, наконец, сказал хриплым голосом:

– … Хорошо… Если ты действительно не хочешь этого говорить, то я не буду настаивать… Я не буду тебя заставлять, я больше не буду тебя заставлять. Но, Хэ Юй... Сегодня я выйду в эту дверь и, не думаю, что нам снова доведется встретиться в будущем… Хорошо?

Хэ Юй вдруг замер.

Когда Се Цинчэн открыл свои глаза, они тоже были красными.

– Это не по тому что я виню тебя или испытываю к тебе ненависть. Но, как врач и как человек, я вижу, что отношения между нами – это просто настоящая катастрофа… На самом деле вина за то, что мы дошли до этой точки лежит на мне, потому что я старше тебя на тринадцать лет. В этих отношениях я старший и ведущий, и поэтому на мне лежит большая часть ответственности за тебя. К сожалению, я не смог наставить тебя на тот путь, на который изначально планировал. – Се Цинчэн сделал паузу. – Как-то раз я сказал, что потратил на тебя семь лет, но ты все равно стал тем, кем стал, и у меня было такое ощущение, будто я эти семь лет спустил псу под хвост. Я тогда сказал, что очень разочарован в тебе... Но сегодня я хочу тебе сказать… что мое разочарование касается не только тебя, но и меня самого тоже. Хэ Юй, я чувствую себя огромным неудачником.

Хэ Юй:

– ...

– Цинь Цыянь спас меня от Психической Эболы, но я не смог спасти тебя. И я до сих пор не знаю, что пошло не так… Может быть, мне не следовало видеться с тобой снова после того, как ты вернулся в Китай. Может быть, я неправильно оценил твое состояние и не должен был оставлять тебя одного. Или, может быть, я с самого начала ошибся и мне не следовало соглашаться на просьбу твоих родителей, оставаться в вашем доме и присматривать за тобой.

После эти слов они какое-то время молчали. Похоже, что оба вспоминали о тех старых временах.

Се Цинчэн:

– Я в самом деле хочу знать, где ошибся, и думаю, что в своем сердце ты знаешь ответ на этот вопрос… Но не хочешь мне его говорить. Даже несмотря на то, что ты так сильно болен, ты больше не хочешь мне открываться и говорить о своих тяготах. И это я виноват в том, что пациент не может сказать мне правду. – Он смотрел на Хэ Юя очень спокойным взглядом. – А мое присутствие, один мой вид даже усугубляет твое состояние… Хэ Юй… Когда-то я был врачом. Когда-то я был твоим врачом. И мне кажется, что я только все испортил. Я не смог стать целителем, как Цинь Цыянь, вместо этого я стал тем, кто причиняет пациенту боль.

Произнося эти слова, Се Цинчэн сел на кровать рядом с Хэ Юем и опустил взгляд. Казалось, у него не было больше сил смотреть в лицо молодому человеку.

С опущенными чернильно-черными ресницами выражение его лица было холодным и спокойным. Он спокойно говорил о вещах, о которых раньше ни за что бы не сказал Хэ Юю.

– Я действительно потерпел неудачу.

– …

– Мне очень жаль, Хэ Юй, что ты встретил меня, а не такого врача, как Лао Цинь… Я никогда не мог быть таким, как он… Я ничего не могу изменить. И я не смог спасти тебя.

После этих слов он сделал паузу, чтобы взглянуть на Хэ Юя, и будто увидел перед собой юного дракона, которого впервые встретил двенадцать лет назад.

Голос Се Цинчэна звучал тихо и устало, со вздохами, которые он не мог подавить:

– Когда я встретил тебя в том году, ты был еще ребенком… Если подумать, то это я помешал тебе встретить хорошего партнера. Это я не справился с ролью компетентного взрослого… Дьяволенок, прости меня за все эти годы.

В спальне надолго повисла тишина.

Все кончено…

Поскольку не было никакого способа решить существующие между ними проблемы, продолжать как прежде, было бы определенно шагом в неправильном направлении.

Пришло время все закончить.

Се Цинчэн сказал все, что должен был сказать. Он поднялся, прикрыл чуть покрасневшие глаза и, наконец, собрался уйти, как и хотел Хэ Юй.

Раздался громкий шлепок.

Его руку вдруг схватили.

Хэ Юй схватил Се Цинчэна за запястье, его пальцы подрагивали. Через некоторое время на тыльную сторону крепко удерживаемой руки Се Цинчэна упала теплая капля.

Се Цинчэн на мгновение опешил, обернулся и посмотрел на Хэ Юя.

Голова юноши была опущена, волосы нависали перед его глазами, из-за чего было трудно разглядеть его лицо, но Се Цинчэн знал, что Хэ Юй плачет.

Потом, прежде чем Се Цинчэн успел прийти в себя, Хэ Юй потянул его вниз, чтобы он снова сел. Затем юноша поднял руку и неожиданно обхватил его за шею. Плача, он наклонился вперед…

…И поцеловал прохладные губы Се Цинчэна.

Губы Хэ Юя слегка дрожали, он печально плакал. Ему хотелось сдержаться, но он больше не мог этого выносить.

Казалось, что его сердце будто пронзили искренние слова Се Цинчэна, и от их малейшего воздействия рухнула стена протяженностью в тысячу миль.

Хэ Юй обнимал, целовал и гладил Се Цинчэна по волосам, потом он прижался лбом к его лбу.

Человек, сделавший все, что было в его силах, был загнан в тупик и со всей искренностью сказал: «Прости, дьяволенок, я чувствую себя полным неудачником».

– Се Цинчэн… Тебе не нужно… Тебе не нужно так к себе относиться… – всхлипывая сказал Хэ Юй, изо всех сил стараясь подавить дрожь в голосе и пытаясь не дать Се Цинчэну почувствовать, что его сердце раскалывается на части.

Он снова прижался своим лбом к его лбу, опустил взгляд и прошептал:

– Ты не должен чувствовать себя неудачником, доктор Се. Ты не сделал ничего плохого. Ты никогда не делал ничего плохого… Не извиняйся передо мной... Это я скрыл от тебя... Я ничего не говорил тебе не потому, что ты неудачник, как врач... А потому что... Потому что…

Слезы текли ручьем, голос Хэ Юя сорвался. Он немного помолчал, а потом, словно исчерпав все свои силы, дрожа, произнося слово за словом, был вынужден, наконец, сказать правду…

– Это потому что я люблю тебя!

– …

– Да, Се Цинчэн… – плечи Хэ Юя дрожали, слезы текли не переставая. – Я люблю тебя… Это все потому, что я люблю тебя… Я так чертовски сильно влюблен в тебя, так сильно влюблен в тебя, понимаешь? Ты понимаешь?!

Было так больно откапывать все эти слова из-под обломков разбитого сердца и, обнажая, выставлять их, чтобы утешить человека, находящегося перед ним, зная, что получить взаимность невозможно.

Даже зная, что встретишь категорическое неприятие, отвращение или даже насмешки.

Но, в конце концов, юноша произнес эти слова, омытые его теплой кровью и слезами в надежде, что они смогут хоть немного согреть холодные губы и ладони этого человека.

Хэ Юй обнимал его и не мог перестать плакать:

– Потому что ты мне нравишься, Се Цинчэн, ты мне нравишься, я в самом деле влюбился в тебя, я хочу быть с тобой, я хочу целовать тебя, обнимать тебя, любить тебя, я хочу делать с тобой все то, что ты не можешь принять... Это очень эгоистично, правда? Но я не могу это контролировать, я никак не могу это контролировать, как бы я ни старался... Я не могу перестать думать о тебе... Се Цинчэн, доктор Се… Ты не думай, что это из-за того, что я болен. Не думай, что я лгу. Я в самом деле очень люблю тебя. Я пытался справиться со своими чувствами, поэтому становился раздражительным, злым и терял контроль, когда видел тебя. Не вини себя... Не мучай себя... Ты никогда не делал ничего плохого, это я не прав... Это моя вина... Это я обезумел, это я мотылек, который полетел на пламя...

После этих слов, голос Хэ Юя затих. Он крепко сжимал в своих объятиях мужчину, замершего от сильнейшего потрясения.

Покрасневшие глаза Хэ Юй были полны слез, осипшим голосом он продолжил:

– Я знаю… Я знаю, что ты меня не любишь… Я тоже чувствую себя очень униженным, я тоже чувствую, что мое самолюбие задето, и я тоже чувствую, что это неправильно, но я все равно люблю тебя… Я хотел подавить это чувство, но не смог. Я до сих пор не могу этого сделать, так что просто посмейся надо мной. Се Цинчэн, можешь просто посмеяться надо мной… Потому что я действительно сумасшедший. Я знаю, каким будет гребаный итог, но я все равно хочу пройти весь путь до конца. Мне так неловко, я изранен, но я все равно так хочу тебя обнять… Во мне… во мне нет ничего хорошего… но я все равно смею любить тебя. Ты просто не можешь мне не нравиться, Се Цинчэн. Я безнадежно в тебя влюблен… Я весь покрыт грязью и пылью, но мне все равно нравится снег, падающий с неба… Это я сделал что-то не так… А не ты… Прости… Я знаю, что недостаточно хорош, но я все равно люблю тебя… Мне больно любить тебя… Се Цинчэн… Больно любить тебя… Я знаю, что не могу это делать… Я знаю, что мне нужно отпустить тебя… Но я до сих пор… До сих пор продолжаю любить тебя день за днем…

Хэ Юй обнимал Се Цинчэна, произнося свои искренние слова, и его била сильная дрожь.

Он плакал, извлекая на свет свою израненную любовь и, наконец, держал ее перед собой – смиренно, гордо, растерянно, решительно – демонстрируя ее Се Цинчэну.

Чтобы он смог посмотреть на обнаженное сердце юноши.

Чтобы он смог заглянуть в глубь больного сердца Хэ Юя.

Всхлипнув, Хэ Юй сказал:

– Се Цинчэн, что мне делать?.. Спаси меня... Пожалуйста, спаси меня... Я сам ничего не могу изменить... Я не вижу выхода... Се Цинчэн... Прости... Правда… Я правда… Правда…

Человек, который отличался красноречием, стал заикаться.

Человек, который легко справлялся со всем, стал настолько неуклюж, что не знал, что сказать.

Его глаза опухли от слез, он вынул свое сердце и вскрыл свою душу, он хотел отдать единственные драгоценности, которыми обладал, своему Се-гэ, доктору Се, Се Цинчэну.

Продолжая плакать, он сказал:

– Гэ… Я правда… Я правда так сильно тебя люблю!

Даже зная, что обнимать его – все равно что обнимать снег, целовать его – все равно, что целовать лед, а любить его – все равно, что выпить яд и молиться, чтобы он не проник в желудок.

Несмотря на все это, Хэ Юй был одержим любовью, и хотел продолжать любить.

… …

Се Цинчэн, любить тебя так больно.

Я знаю, я всё это знаю.

Но... всем своим существом, всем своим сердцем...

Не было и минуты, чтобы я не…

Любил тебя.

Автору есть, что сказать:

Молодой господин Хэ… Наконец-то… Признался…

Шкала признания Хэ Юя заполнилась на 100%...

Увууууууууу.