Се Цинчэн читал о бесчисленном множестве самых разных болезней, но никогда не встречал настолько тяжелых симптомов: жалобы пациента заключались в том, что он настаивал, будто любит своего бывшего психиатра до такой степени, что готов умереть десять тысяч раз.

Это просто возмутительно…

Доктор Се потерял дар речи.

Хэ Юй же, напротив, сказал все, что хотел сказать. Выразив всю глубину и искренность своих чувств, он вытер остатки слез, успокоился и спросил мужчину напротив себя:

– Се Цинчэн, теперь, когда ты знаешь правду, ты ведь больше не будешь испытывать чувство вины и корить себя, правда?

– …

Нет, Се Цинчэн, казалось, чувствовал себя еще более виноватым и корил себя еще сильнее.

Хэ Юй:

– Не беспокойся, я говорю тебе это в надежде, что ты поймешь, что здесь нет никакой твоей вины. Просто ты мне нравишься, я люблю тебя всем сердцем и душой.

– ...

– Ты мне действительно очень нравишься, и это никакая не ошибка и не недоразумение. Ради этого я готов отдать все, что у меня есть, но… – на этих словах лицо Хэ Юя снова потемнело. – А еще я знаю, что буду только раздражать тебя и, возможно, даже могу причинить тебе боль. Но ты не должен беспокоиться, и тебе не нужно винить себя. Я тебя больше не потревожу. Я...

– Да что ты такое несешь?! – резко отреагировал Се Цинчэн на этого сукина сына, который снова захотел закрыть свое сердце за створками раковины. Он тут же вскинул свои острые, как мечи, брови и сердито сказал, – Думаешь, что я буду просто наблюдать за тем, как тебя колбасит? После всего, что ты рассказал мне, думаешь, я позволю тебе творить все, что в голову взбредет?

Удивленный Хэ Юй вдруг поднял голову и спросил:

– Что… что ты имеешь в виду?

– Пожалуйста, впредь не запирай слова в своем сердце. Говори мне все, что думаешь. Даже если я гомофоб, я не смею смеяться над тобой, – сказал Се Цинчэн. – Я полагаю, что ты, должно быть, неправильно понял свои чувства ко мне, но, оставаясь рядом со мной, ты сможешь постепенно в них разобраться.

Хэ Юй:

– ...

Се Цинчэн:

– В будущем поступай так, как захочешь, не идя вразрез с собственными чувствами. Это самый безопасный путь, следуя которому, ты с наименьшей вероятностью причинишь кому-то вред. Посмотри на себя сейчас. После того, как ты мне все рассказал, разве тебе не стало намного лучше?

Услышав эти слова, Хэ Юй хорошенько обдумал их и понял, что все действительно так. После того, как он раскрыл свои сильные чувства, которые тяжелым камнем лежали на его сердце, его состояние действительно нормализовалось. Приступ не случился, и он не причинил боль другому человеку.

Ошеломленный Хэ Юй, посмотрел на свои руки, которые больше не дрожали, и пробормотал:

– Похоже, все действительно так…

Се Цинчэн:

– Живи по своему разумению. Я смогу справиться с твоим безрассудным нравом, можешь быть уверен. Если ты будешь со мной откровенен, я смогу направить тебя.

Хэ Юй:

– ...

Се Цинчэн:

– Что, у тебя есть еще какие-то мысли?

Когда Хэ Юй услышал то, что ему сказали, перед его глазами будто забрезжил свет. Конечно же, он все понял не так, как этого хотел Се Цинчэн.

Се Цинчэн лишь просил его больше не закрывать свое сердце.

Хэ Юй же понял, что единственный путь, чтобы защищать Се Цинчэна, а не причинять ему вред, это оставаться рядом с ним. А подавление эмоций может привести только к тому, что произошло прошлой ночью.

На самом деле, Хэ Юю требовалось не так уж и много: пока Се Цинчэн знает о его любви и позволяет проявлять к нему симпатию, Хэ Юй может быть послушным и безобидным для окружающих.

Поэтому он сказал:

– Се Цинчэн, кажется, я понял!

– Что ты понял?

Хэ Юй ответил:

– Се Цинчэн, до тех пор, пока ты сможешь терпеть мою назойливость, я сделаю все возможное, чтобы ты понял искренность моих чувств и докажу, что ты мне действительно нравишься.

Се Цинчэн:

– … … …

И как это понимать?

Хэ Юй продолжил:

– Тогда Се Цинчэн, если… Если не возражаешь, ты позволишь мне ухаживать за тобой?

Се Цинчэн:

– …

Доктор Се окончательно потерял дар речи от цепочек умозаключений этого сумасшедшего ребенка. Чем дальше дьяволенок говорил, тем больше убеждался в правильности своих слов. Да, это на самом деле лучший путь – пока Се Цинчэн рядом с ним, Хэ Юй сохраняет внутренний покой, у него больше никогда не случится новый приступ, и он смог бы отлично защитить Се Цинчэна…

– Гэ, – Хэ Юй воспринял молчание профессора Се за молчаливое согласие, от чего на сердце у него потеплело. Он рьяно убеждал, – Позволь мне ухаживать за тобой. Если почувствуешь дискомфорт, то сможешь остановить меня в любой момент, хорошо?

Се Цинчэн:

– ...

– Послушай, я уже и так потерял лицо, я уже и так поглощен болезнью, я уже и так лишился всех сил, а ты насильно вырвал слова из моего сердца. Раз уж ты очень ответственный человек, то будь ответственным и передо мной тоже.

–...

– Дашь мне шанс поухаживать за тобой?

–...

Се Цинчэн думал про себя: «Что это все значит?»

Хэ Юй же совершенно неправильно истолковал ее молчание. Увидев, что Се Цинчэн ничего не ответил, он принял это за молчаливое согласие. В его глазах снова заблестел огонек, а на лице появился румянец.

Этот сукин сын, который вел себя совершенно диким образом в постели, сейчас, заявив, что собирается ухаживать за Се Цинчэном, выглядел, точно невинный старшеклассник, взволнованный и смущенный.

Он взял Се Цинчэна за руку.

– … – Се Цинчэн какое-то время не осмеливался вырвать свою руку.

Продолжая держать его за руку, Хэ Юй, наклонил голову и прошептал:

– Се Цинчэн, будь терпелив ко мне. Между нами разница поколений. Находясь рядом с тобой, я могу по неосторожности сказать что-то, чего ты не поймешь. Если не сможешь такого терпеть то, можешь ругать меня, как и раньше. Но только, пожалуйста, не говори мне, чтобы я убирался прочь.

Се Цинчэн, наконец, не удержался и спросил:

– Почему?

Неужели, каждый раз, когда Се Цинчэн говорил ему убираться, то действительно ранил сердце этого ребенка? Но ведь он никогда не видел, чтобы тот на самом деле после этого уходил.

Хэ Юй ответил неожиданно серьезным тоном:

– Поскольку ты своими руками снял с меня маску, я больше не буду притворяться. Я больше не могу притворяться спокойным.

Потом он добавил:

– Раз уж ты снял с меня маску, то теперь несешь за меня ответственность. И поскольку я больше не притворяюсь, если ты попросишь меня убраться, то у меня может возникнуть импульсивный соблазн снова совершать плохие поступки.

Почему-то на этих словах Се Цинчэн вдруг вспомнил телесериал, который смотрел много лет назад, «Поэзия дворца Дамин» и сцену, в которой принцесса Тайпин на празднике фонарей снимает маску с Сюэ Шао. [6-я серия]

Истинное лицо было раскрыто, и в глазах засиял яркий блеск.

…

«Я заберусь в твою постель».

…

«По-настоящему».

По-настоящему что? Что за ерунда?

Се Цинчэн сказал:

– Отпусти мою руку.

Хэ Юй действительно отпустил его. Но прежде чем это сделать, он крепко охватил его ладонь, пристально посмотрел в его глаза, а затем нежно поцеловал побелевшие костяшки его пальцев.

– Гэ, спасибо, что позволил мне ухаживать за тобой.

Мысленно прокручивая события назад, Се Цинчэн подумал: «… Нет, подожди-ка минуточку».

Когда это он позволил?

***

В переулке Моюй.

Наступила уже вторая ночь с момента, как Хэ Юй признался.

Се Цинчэн лег на кровать, хотел закурить сигарету, но через пару мгновений отложил ее в сторону.

Прошел целый гребаный день, а их разговор с Хэ Юем все еще эхом отдавался в его голове.

Это чертовски бесило. Он в самом деле не мог понять сумасбродства молодежи. Ли Жоцю была лишь немного моложе его, но Се Цинчэн все равно чувствовал, что иногда бывали моменты, когда общение с ней протекало не так уж гладко. А сейчас, столкнувшись с тем, как Хэ Юй проявляет свою привязанность, он чувствовал, что разрыв между их поколениями был больше, чем Марианская впадина.

Се Цинчэн перевернулся на кровати, потер костяшки пальцев и тяжело вздохнул. У него ужасно разболелась голова…

Нет, ну вот что именно Хэ Юю в нем понравилось?

Может это из-за того, что он старше, или из-за его плохого здоровья?

Хотя Се Цинчэн знал, что он очень красив, и нравится многим людям, но осознавать, что он нравился Хэ Юю, было абсолютно возмутительно. Нужно иметь в виду, что между ними двумя никогда не было каких-то дружеских отношений, а вот неприемлемые вещи между ними происходили. Какой вкус должен быть у Хэ Юя, чтобы влюбиться в дядю-врача, который заботился о нем с детства?

Подумав об этом, Се Цинчэн почувствовал себя еще более неловко.

К тому же, Хэ Юй сказал, что даже если бы Се Цинчэн был его собственным дядей, или даже его собственным отцом, он бы все равно ему нравился.

Это просто чертовски нелепо.

Се Цинчэн даже не знал, как правильно разобраться с этой ситуацией. Хэ Юй, должно быть, на самом деле не влюблен в него. Должно быть, этот ребенок спутал секс с любовью, а зависимость с симпатией.

Но даже если Хэ Юй действительно сошел с ума настолько, что по-настоящему влюбился в него, Се Цинчэн никак не мог ответить взаимностью на его чувства.

Ни сердцем, ни разумом он не мог дать Хэ Юю то, чего тот желал.

Се Цинчэн мог только надеяться, что постепенно Хэ Юй сумеет разобраться в своих чувствах. Размышляя об этом, он вдруг задался вопросом, кем же была та девушка, в которую Хэ Юй впервые влюбился? Как он смог отпустить свои чувства к ней и никогда больше о ней не вспоминать?

Если бы Хэ Юю все еще нравилась та девушка, все было бы гораздо проще…

Кое-как Се Цинчэну, наконец, удалось погрузиться в дрему.

Ранним утром следующего дня он проснулся и увидел на своем телефоне два непрочитанных сообщения…

От: Ах, невероятно красивый мужчина с большим опытом и божественными умениями

«Се Цинчэн, мы можем вместе поужинать сегодня вечером?»

Сообщение было отправлено вчера вечером после 23:00. Как и сказал, Хэ Юй в самом деле начал ухаживать за ним.

Однако юноша скорее всего почувствовал, что слишком торопится, поэтому отправил второе сообщение около двух часов ночи. Он как будто пытался оправдаться.

От: Ах, невероятно красивый мужчина с большим опытом и божественными умениями

«Я хочу поговорить с тобой об одном деле».

Деле?

– …

Се Цинчэн ненадолго задумался, а затем ответил: «Хорошо».

После отправки сообщения, он нажал на контакт Хэ Юя и, нахмурившись, решил изменить имя контакта «Ах, невероятно красивый мужчина с большим опытом и божественными умениями». Это имя когда-то присвоил контакту сам Хэ Юй. Се Цинчэну до этого было слишком лень, чтобы менять его, но сейчас это вдруг стало его напрягать. Немного поразмыслив, Се Цинчэн присвоил контакту Хэ Юя новое имя – «Дьяволенок».

Сразу после того, как изменение было сохранено, телефон Се Цинчэна завибрировал.

«Дьяволенок» отправил ему сообщение:

«Тогда я заеду за тобой в 17:00».

«Так рано?»

«Хочу скорее тебя увидеть».

Се Цинчэн:

– …

Он не знал, что ответить, и чувствовал себя немного неловко.

Но если он не ответит, то это, похоже, подтвердит слова Хэ Юя: «Как только я расскажу тебе правду, ты станешь избегать и ненавидеть меня еще больше». Се Цинчэн не хотел, чтобы Хэ Юй так думал.

Поэтому профессор Се просмотрел панель смайликов и, наконец, выбрал смайлик с очень вежливой улыбкой. Для другого человека он может выражать определенную степень заботы, при этом сохраняя чувство дистанцирования. Один из обязательных смайликов, необходимых для общения мужчин среднего возраста.

Отправив смайлик, Се Цинчэн почувствовал себя очень довольным. Он поднялся с кровати, умылся, а затем отправился в частную больницу Мэйюй.

– Гэгэ!

Сегодня состояние Се Сюэ было очень хорошим. Когда Се Цинчэн вошел, Се Сюэ читала книгу, откинувшись на мягкую подушку, но, едва его увидев, она тут же отложила книгу и широко улыбнулась.

– Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Лучше. Когда меня уже выпишут?

– Подожди еще немного.

Се Сюэ была слегка разочарована:

– Я и так уже долго жду. Гэгэ, со мной все хорошо, у меня даже кровь из носа больше не идет, мне пора возвращаться к преподаванию.

Се Цинчэн похлопал ее по плечу:

– Подожди еще немного.

Ей ничего не оставалось, кроме как надуться и снова откинуться на больничную койку:

– Как же скучно.

Се Цинчэн придвинул стул, чтобы сесть рядом, очистил яблоко, а потом разрезал его для нее на маленькие кусочки, чтобы было легче есть. Он положил кусочки яблока на одноразовую тарелку с прикроватного столика и протянул ей:

– Ты обычно всегда кричишь, что не хочешь идти на работу, но, когда тебе действительно дают отдохнуть, ты не можешь не думать о работе. Какая же ты занятная.

– Гэгэ, порежь мне еще апельсин.

Се Цинчэн посмотрел на нее пристальным взглядом, но потом все же выбрал для нее апельсин из корзины с фруктами, очистил его от кожуры и косточек, порезал и положил в миску. Закончив с апельсином, он добавил к нему немного винограда, чернослива и грецких орехов. И, наконец, он развернулся, чтобы взять баночку йогурта и приготовил для нее фруктовый салат.

Се Сюэ наконец-то была удовлетворена:

– С таким старшим братом нет ничего удивительного, что я такая бесполезная. Он раньше говорил, что я...

Внезапно осознав, что проговорилась, Се Сюэ резко замолчала.

К счастью, Се Цинчэн, похоже, задумался о чем-то своем и не обратил внимания на то, что Се Сюэ только что сказала, поэтому она тихонько с облегчением вздохнула.

Се Цинчэн прибрался на столе, начисто вытер нож, которым резал фрукты, а затем сказал:

– Ты должна научиться делать это сама. Ты не можешь надеяться на то, что я буду делать это для тебя всю оставшуюся жизнь.

Се Сюэ:

– Нет, я все еще буду зависеть от своего старшего брата, когда мне исполнится семьдесят. Пусть он приготовит мне салат из свежих фруктов, но к тому времени больше не клади в него орехи. Я тогда уже не смогу их жевать.

– …

На лице Се Цинчэна проскользнула легкая озабоченность. После минутного молчания он отвел взгляд и спросил:

– Интересно, а чтобы ты сделала для меня?

– Я буду травить тебе анекдоты и приведу к тебе в гости твоего маленького внука.

– ...

– А еще я могла бы танцевать кадриль* со своей невесткой. Гэгэ, ты такой красивый, я уверена, что обязательно найдется хорошая, идеально подходящая тебе жена. [*Прим. пер.: советую загуглить Square dancing China].

Се Цинчэн почему-то вдруг подумал о Хэ Юе, почувствовал себя неловко, кашлянул и поднялся.

– Ешь. Как закончишь, нажми на кнопку вызова медсестры, чтобы прибрали. У меня еще есть кое-какие дела, так что я пойду.

Но прежде чем выйти за дверь, он вдруг кое-что вспомнил, обернулся и сказал Се Сюэ:

– Кстати, это кольцо на твоей руке…

Се Сюэ от испуга чуть не подавилась куском яблока.

Се Цинчэн:

– Не носи его на этом пальце. Если у тебя кольцо на безымянном пальце, люди подумают, что ты уже замужем.

Се Сюэ виновато спрятала руку под одеяло.

– Хорошо, соблюдай приличия… И веди себя достойно, – закончив читать ей нотации, Се Цинчэн ушел.

Се Сюэ с облегчением выдохнула и снова вытянула руку на солнечный свет. К счастью, Се Цинчэн ничего не смыслил в моде, иначе он бы сразу понял, что это парное кольцо от «Tiffany».

Вэй Дунхэн подарил ей его, когда уезжал, вместе с обещанием, что, когда вернется, то своими руками заменит его на настоящее обручальное кольцо.

Пользоваться личными мобильными телефонами в армии было практически невозможно, поэтому Вэй Дунхэн уже долгое время не выходил с ней на связь.

Се Сюэ вздохнула и погладила кольцо. Она не могла не чувствовать легкого беспокойства. Вэй Дунхэн должен был вернуться во время летних каникул, и тогда же они договорились все рассказать Се Цинчэну. Но на самом деле Се Сюэ немного волновалась, что Се Цинчэн не сможет принять их отношения.

Вэй Дунхэн был слишком ненадежным человеком в глазах окружающих. Она была единственной, кто знал, что, несмотря на его сквернословие, в его сердце вовсе не было зла, он был немного глуповат, но все равно очень милый.

Просто ее старший брат был настолько стереотипным человеком, что если бы он узнал, что у нее отношения с Вэй Дунхэна, это было бы не…

Она не осмелилась развить свою мысль дальше и, вжавшись шеей в плечи, продолжила читать книгу, чтобы скоротать время.

Завершив свои дела в больнице, Се Цинчэн вернулся домой, чтобы привести себя в порядок. В четыре тридцать раздался стук в дверь.

За дверью стоял Хэ Юй. После того, как Хэ Юй рассказал о своих чувствах, его состояние, казалось, гораздо улучшилось. Он уже не выглядел таким подавленным, а в его красивых миндалевидных глазах появился яркий блеск.

Высокий, красивый молодой человек был одет в тонкую бежевую весеннюю рубашку и повседневные брюки. Во всем его внешнем виде был какой-то налет уловки.

На улице было всего пятнадцать градусов, но одет он был так, как будто там были все двадцать пять.

Се Цинчэн несколько мгновений снисходительно смотрел на него, потом спросил:

– … Тебе не холодно?

Когда дело доходило до свиданий, ни мужчины, ни женщины не боялись холода. Что там пятнадцать градусов? Даже минус пятнадцать градусов не могут помешать женщинам демонстрировать искушающее декольте, а мужчинам демонстрировать свои мускулы.

Хэ Юй улыбнулся:

– Не холодно.

Се Цинчэн оставил эту тему и спросил:

– Почему ты пришел так рано? Еще нет пяти часов.

– Я хотел увидеть тебя пораньше.

– ...

Выпалив это прямо в лицо Се Цинчэна, Хэ Юй почувствовал себя немного неловко и наморщил нос.

– Ой, должно быть прозвучало довольно отвратительно.

– ...

– Но я ведь сказал правду.

Се Цинчэну было слишком лениво утруждать себя новым спором о том, нравится он Хэ Юю или нет. В этом вопросе ему оставалось только надеяться на то, что со временем юноша образумится, или же он найдет какой-то способ, чтобы подвести его к принятию правильного решения. В противном случае все обсуждения и споры будут просто пустой тратой времени.

Он закрыл перед Хэ Юем дверь.

– Подожди, я переоденусь.

Се Цинчэн в одежде не имел каких-либо изысков. В его гардеробе было немного вещей, которые можно было сочетать и носить в течении всего года: мужские рубашки, костюмы или пальто, с подбором которых невозможно было ошибиться. Но, конечно же, он не пошел переодеваться, он просто нашел предлог, чтобы принять лекарство.

Состояние его здоровья было не слишком хорошим, и в последнее время ему становилось все хуже и хуже из-за отсутствия должного ухода. Он постоянно кашлял и чувствовал головокружение.

По логике вещей, ему следовало бы обратиться в клинику Мэйюй за хорошим лечением, однако, на текущий момент у него действительно не было свободного времени, поэтому он мог только откладывать свое лечение и полагаться на лекарства, облегчавшие симптомы. Если бы Хэ Юй увидел его лекарства, то стал бы задавать ненужные вопросы, поэтому Се Цинчэн просто солгал ему.

Когда дверь снова открылась, Хэ Юй увидел Се Цинчэна, одетого во все ту же одежду, только поверх нее было надето черное твидовое пальто.

– … Если ты собирался только надеть пальто, зачем закрывал дверь?

  Се Цинчэн закурил сигарету и спокойно сказал:

– Ты мне будешь указывать, что делать?

  Хэ Юй выхватил у него зажженную сигарету прежде, чем тот успел сделать первую затяжку.

  Се Цинчэн:

– Отдай ее мне.

– Ты хочешь курить, или хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Выбирай.

– Да пошел ты, – Се Цинчэн оттолкнул голову Хэ Юя и выхватил сигарету из его пальцев. – Где твоя машина?

– Курение в моей машине запрещено.

– Тогда я возьму такси, скинь адрес.

Хэ Юй:

– … Гэ, пожалуйста, брось курить?

– ...

– Считай, что я умоляю тебя.

Се Цинчэн на какое-то время потерял дар речи.

Он был из тех людей, на кого действовали мягкие уговоры, а не жесткие ультиматумы. Хэ Юй говорил настолько жалостливым тоном, что впервые перед этим мелким сукиным сыном у Се Цинчэна возникла мысль: «Кажется действительно неуместно заставлять его пассивно курить. В конце концов, ему всего девятнадцать».

На мгновение по лицу мужчины проскользнуло раздражение, а затем, выругавшись себе под нос, он затушил сигарету и выбросил ее в мусорку.

– От тебя одни хлопоты.

  Хэ Юй усадил его в машину.

Когда они прибыли к отелю, в ресторане которого был забронирован столик, Се Цинчэн понял, что жиголо Хэ Юй действительно был настоящим жиголо. Он-то думал, что они просто едут куда-нибудь перекусить, но этот сукин сын привез его на Бунд [шанхайская набережная], в ресторан с террасой, где обед на двоих мог потянуть на сумму, эквивалентную средней месячной зарплате представителя рабочего класса. К тому же, этот ресторан не было местом для деловых встреч. Здешними клиентами обычно были семейные пары, а еще пышногрудые девицы со своими папиками.

Се Цинчэн подумал о том, что Хэ Юй не был ни его женой, ни его любовницей, и о том, что двум взрослым мужчинам было бы неуместно идти в подобное место, чтобы говорить о серьезных вещах, поэтому он остановился, прежде чем войти в дверь.

Хэ Юй:

– Что случилось? Тебе не нравится?

– А думаешь, мне должно это нравиться?

– ... Это единственное место, которое мне пришло на ум, чтобы поговорить о делах.

  Се Цинчэн:

– Идем отсюда.

Потом он достал свой мобильный телефон и открыл приложение вызова такси:

– Я выберу другое место. Угощаю.

Изначально Се Цинчэн планировал выбрать ресторан наугад, но, уже наполовину введя адрес, он окинул взглядом ненадлежаще одетого молодого человека рядом с собой, и кое о чем подумал, затем он удалил внесенный ранее адрес ресторана с западной кухней и изменил его на другой.