С этого дня ухаживания Хэ Юя за Се Цинчэном начали становиться все более смелыми.

Се Цинчэн просто терял дар речи из-за этого юнца.

По правда говоря, за все свои тридцать три года жизни он никогда не видел такого способа ухаживаний.

Хэ Юй вел себя словно детсадовец.

После перерыва они оба вернулись к своей деятельности: один к занятиям в Шанхайском университете, второй к преподаванию в Шанхайском медицинском университете. Едва Хэ Юй освобождался, он сразу отправлялся в медицинский университет, чтобы посидеть на лекциях Се Цинчэна.

В прошлом Се Цинчэну нужно было придумать способ, чтобы заставить Хэ Юя сделать за него презентации в «PowerPoint», теперь же ему даже не надо было его об этом просить. Хэ Юй готовил презентации по собственной инициативе, опираясь на материал учебников, а потом бежал за Се Цинчэном с ноутбуком в руках, чтобы тот проверил на наличие ошибок.

– Профессор Се, вы наняли ассистента? – Преподаватели, делившие с ним один кабинет, не могли не начать завидовать и ревновать. – Какой исключительно полезный молодой человек.

Се Цинчэн:

– Если хотите, можете забрать себе.

Преподаватель расстроился:

– Но, похоже, за мной он так бегать не будет.

В тех немногих группах, в которых преподавал Се Цинчэн, поползли слухи, что красавчик из Шанхайского университета был влюблен в какую-то девушку из групп Се Цинчэна. Должно быть, эта студентка была красавицей, «что затмила бы своей красотой Луну, смутила цветы, заставила бы рыбу утонуть, а летевшего лебедя упасть», талантливая и необычайно обаятельная.

Все призадумались, кто же эта особа, что заставила юношу из соседнего университета потерять голову от страсти.

Пропускавшие лекции профессора Се девушки, вернулись на его занятия, и помимо учебы начали обращать усердное внимание на свой внешний вид.

Когда девушки медунивера принарядились, то стали похожи на жемчужины, с которых стряхнули пыль. Юноши были просто потрясены, обнаружив, что, (Боже ж ты мой!), оказывается, вокруг них столько красавиц, как же раньше они их не замечали?!

Юноши, зная, что молодой господин Хэ влюблен в одну из них, не теряя времени даром, бросились ухаживать за понравившимися девушками, любыми способами пытаясь завоевать их расположение. К концу семестра большинство девушек из групп Се Цинчэна влюбились и начали отношения.

А молодой господин Хэ, будучи более полезным, чем Юэ Лао [Лунный Старец – бог-покровитель гетеросексуальной любви. Ночью связывает ступни суженых красной нитью, чтобы они могли встретиться], становился свидетелем того, как любящие пары, наконец, обретали свое счастье. Сам же он, точно брошенный пес, только и мог, что искоса смотреть на профессора Се, сосредоточенного на учебном процессе, и вздыхать.

Чем дольше Хэ Юй ухаживал за Се Цинчэном, тем больше понимал, что жизнь, которую вел этот человек, была совершенно бесчеловечной.

Каждый его день был сосредоточен на проведении занятий, или подготовке к ним, систематизации материалов или проведении исследований.

А иногда он просто исчезал и его нигде невозможно было найти.

Хэ Юй находил это весьма странным. Он не знал, куда мог отправиться Се Цинчэн, сам же Се Цинчэн ничего особо не объяснял. Он просто говорил, что занят и ему нужно отправиться на встречу.

А когда Се Цинчэн возвращался, то всегда выглядел очень уставшим. Хэ Юй решил, что, скорее всего, Се Цинчэн работал над каким-то очень важным проектом, и с его стороны было бы неуместно расспрашивать его об этом. Он мог сосредоточиться только на том, как можно облегчить часть бремени Се Цинчэна настолько, насколько это возможно.

Тук-тук-тук.

В тот день во время обеденного перерыва дверь кабинета приоткрылась, в щель заглянул Хэ Юй и спросил:

– Профессор Се, можно мне войти?

Се Цинчэн проигнорировал его.

Хэ Юй просто вошел.

В кабинете больше никого не было, Се Цинчэн сидел за ноутбуком в очках и систематизировал документы.

Хэ Юй начал выставлять перед ним на стол, одну за одной, упаковки с едой.

Се Цинчэн продолжал его игнорировать.

Однако игнорировать Хэ Юя было совершенно бесполезно, он все равно делал все по-своему. После того, как в «бумажном окне» между ними была проделана «дырка», и секрет о том, что он нравится Хэ Юю раскрылся, Хэ Юй часто поступал вот так своевольно. Поэтому, вместо того, чтобы ежедневно впустую тратить усилия на споры с ним, Се Цинчэн решил воспринимать его действия, как сыновью почтительность, и тем самым экономить свое время.

Хэ Юй разглядывал Се Цинчэна, пока доставал еду.

На самом деле, вчера вечером Хэ Юй хотел встретиться с ним, но Се Цинчэна нигде не было: ни в университете, ни в переулке Моюй. Неизвестно, чем Се Цинчэн был занят, он ответил на сообщение Хэ Юя только в середине ночи, написав, что был в больнице у Се Сюэ. Однако, сегодня утром Хэ Юй увидел его необъяснимо изможденное лицо и не мог понять, почему встреча с Се Сюэ настолько его измотала.

Заметив, что Хэ Юй пристально его разглядывает, Се Цинчэн поднял руку, поправил манжету, а потом спросил:

–  Что такое?

Хэ Юй:

– Ты выглядишь таким усталым… Это из-за того, что ты вчера ходил к Се Сюэ, и дела пошли не очень хорошо?

– Ты слишком много переживаешь по этому поводу, у нее все достаточно хорошо. – Услышав вопрос Хэ Юя, Се Цинчэн снова перевел взгляд на экран ноутбука и, отвечая, стал набирать текст, – Единственное, чего не хватает, так это специального лекарства.

– Тогда я тоже как-нибудь навещу ее.

– В последнее время в больнице Мэйюй строгие правила, так что тебе вряд ли удастся туда попасть. – Се Цинчэн кликнул мышкой и продолжил печатать. – Если хочешь ей что-то сказать, я могу передать ей это от тебя.

Хэ Юй ненадолго задумался, но так и не смог придумать, что бы он хотел сказать Се Сюэ, поэтому просто качнул головой и сказал:

– Да ладно, забудь, поешь вот лучше.

Хэ Юй не умел готовить, но зато у него была возможность заплатить, поэтому он попросил шеф-повара из близлежащего люксового отеля приготовить еду специально для него. Блюда казались по-домашнему простыми, но процесс приготовления был довольно трудоемким. В основе каждого блюда была сочная шанхайская капуста, а острая грудинка, приготовленная из экологически чистой черной свиньи, откормленной желудями, была закопчена на кипарисовых дровах высшего качества. Даже для приготовления обычного острого горшочка использовался сычуаньский перец, собранный в уезде Ханьюань ранним утром того же дня, а в качестве начинки для мапо тофу шла нежная белужья икра.

Все это было словно попытка заставить наложницу дворца Хуацин улыбнуться. [Отсылка к стихотворению поэта эпохи Тан – Ду Му – «Проезжаю мимо дворца Хуацин». О наложнице, стараясь угодить которой, император посылал воинов за тридевять земель ради личи.]

Однако у Се Цинчэна, похоже, особо не было аппетита.

В расследовании дела Хуан Чжилуна не было продвижения, а компоненты препарата, который дали Се Сюэ в психиатрической больнице «Чэн Кан», до сих пор оставались неизвестны, поэтому вкус даже самых лучших блюд сейчас для Се Цинчэна был подобен жевательному воску.

Он немного пожевал мясо, а потом вдруг прикрыл рот рукой, будто его начало подташнивать. Его лицо побледнело, он отложил палочки для.

– Что с тобой?

– … Мне немного нехорошо. Нужно просто отдохнуть и все будет в порядке.

– Тогда сегодня вечером я приду к тебе в общежитие, и помогу с подготовкой к лекциям, – увидев, как рассеянно Се Цинчэн ковыряется в еде, Хэ Юй поспешил предложить свою помощь.

Се Цинчэн:

– Сегодня вечером я занят. Мне нужно встретиться с другом, чтобы поговорить о кое-каких деталях этого дела. Кроме того, Хэ Юй… Ты можешь перестать фокусировать все свое внимание на мне?

После того, как Се Цинчэн посетил частную больницу Мэйюй по какой-то неизвестной причине он не только плохо себя чувствовал, но, похоже, еще и пребывал в плохом расположении духа.

– Хотя меня это не слишком волнует, но, если продолжишь в том же духе, то будешь поступать совершенно безответственно по отношению к самому себе.

– …

– Разве в твоем университете нет развлекательных мероприятий или клубов по интересам? Побольше гулять, знакомиться с веселыми, жизнерадостными девушками – вот, что должен делать юноша твоего возраста.

Лицо Хэ Юя помрачнело.

Се Цинчэн надел пальто, взял ноутбук, бросил последний взгляд на Хэ Юя и ушел.

Человеком, с которым Се Цинчэн договорился встретился сегодня вечером, был Чэнь Мань.

Чэнь Мань не сообщил Се Цинчэну заранее место их встречи, он скинул ему адрес лишь во второй половине дня.

Увидев адрес, Се Цинчэн буквально потерял дар речи – это было то же самое место, которое до этого выбрал Хэ Юй, тот же отель на Бунде [шанхайская набережная].

Неужели вкусы этих двоих настолько схожи?

«Давай пойдем в другое место», – написал в ответ Се Цинчэн и отправил Чэнь Маню другой адрес: «Вот сюда. Я угощаю».

История повторялась с поразительной точностью. Администратор вегетарианского ресторана для людей среднего и старшего возраста, с изумлением посмотрела на высокого красивого мужчину, который уже во второй раз явился в их заведение в сопровождении красивого молодого человека. Более того, на этот раз он пришел с совершенно другим молодым человеком, поэтому она не могла не подумать: «Вот же подонок! Что за потаскун!»

Се Цинчэн вообще не придавал этому какого-то особого значения, ему просто не нравилась атмосфера ресторана в отеле на Бунде, переполненного влюбленными парочками, а выбирать другое место ему было слишком лениво.

– Сэр, вы хотите в тот же приватный зал, что и раньше?

– Да, пожалуйста.

– Хорошо, сэр, проходите сюда, пожалуйста, будьте осторожны на ступеньках.

Двое устроились в приватном зале.

Они уже давно не виделись, Чэнь Мань казался немного обеспокоенным. Взглянув на него, Се Цинчэн решил, что, похоже, его состояние, было даже хуже, чем его собственное. Под глазами у молодого полицейского залегли темные круги из-за недостатка сна, на подбородке пробилась щетина.

– Что случилось?

– Гэ, – Чэнь Мань нерешительно произнес: – … Это самое… Я… Я от дяди Чжэна знаю, что недавно ты интересовался делами, связанными с компанией Хуан Чжилуна.

Се Цинчэн был удивлен и даже немного разозлился:

– Этот старик Чжэн…

– Не вини его, это просто я в последнее время никак не мог тебя найти, поэтому и расспросил его, – поспешно произнес Чэнь Мань. – Я сегодня попросил о встрече, главным образом потому, что у меня есть кое-что, связанное с Хуан Чжилуном, и раз уж это так, то я подумал, что должен рассказать тебе об этом.

Услышав это, Се Цинчэн замер:

– Что?

– Недавно я… получил загадочную видеокассету. – Чэнь Мань, казалось, не знал, с чего начать, поэтому, наконец, сказал: – … Ох, давай, я просто покажу тебе видео.

Звукоизоляция в приватном зале была недостаточно хорошей, поэтому Чэнь Мань дал Се Цинчэну наушники, а потом нажал кнопку воспроизведения на своем телефоне.

Камера была сфокусирована на экране объемного старомодного телевизора. В начале экран телевизора был выключен, и на его поверхности можно было увидеть отражение Чэнь Маня, державшего мобильный телефон для записи.

Потом старый телевизор включился, по экрану пробежали белые линии помех, но затем постепенно появилось изображение.

На видео была заснята девушка.

Девушка сидела прямо перед камерой, и, несмотря на низкое качество видео, Се Цинчэн смог узнать ее по заостренному подбородку, красивым персиковым глазам и характерному острому носу…

Это…

Это была приемная дочь старика Чжуан Чжицяна, местонахождение которой было неизвестно, Чжао Сюэ!

Се Цинчэн тут же напрягся всем телом, ему хотелось узнать, откуда у Чэнь Маня появилось это видео, однако, он удержался от расспросов и продолжил смотреть запись, затаив дыхание.

Лицо Чжао Сюэ на видео было ненормально бледным и худым, на грани уродства. Губы ее были совершенно обескровлены, в глазах огромная паника, волнение и страх. Она выглядела очень нервно.

Несколько секунд девушка настраивала камеру, а потом заговорила:

– Это моя десятая видеозапись.

Голос Чжао Сюэ был подобен шелковой нити, натянутой до предела и готовой порваться в любой момент. Она говорила тихо и очень быстро, как будто куда-то спешила.

– Я не знаю, какой сегодня день, я заперта здесь слишком долго. Эта камера – единственное, что у меня есть, чтобы задокументировать происходящее. Я прячу ее под крышкой люка в этом подвале, и, если полиция позднее сможет ее найти, надеюсь, что записи послужат доказательствами в суде, чтобы этот дьявол был наказан.

Девушка сглотнула, похоже, что такое вступление она делала каждый раз, как записывала видео. Закончив со вступлением, она начала рассказывать дальше:

– Место, где я сейчас нахожусь – это подвал штаб-квартиры кинокомпании Хуан Чжилуна. Тут нелегальная биолаборатория, в которой удерживают множество мужчин и женщин, «исчезнувших» из общества, их используют для жестоких биохимических экспериментов… В предыдущих записях я сообщила имена всех, кого знаю. Надеюсь, что в будущем их семьи узнают, что с ними случилось… – Чуть запнувшись Чжао Сюэ произнесла, – Я также надеюсь, что мой отец, увидев это видео, наконец, узнает, куда я пропала... Я, я не знаю... Будет ли у меня еще возможность встретиться с ним...

Девушка опустила взгляд, вытерла заплаканные глаза, и несколько мгновений гасила внутри боль, прежде чем продолжить говорить.

– ... Я не осмеливаюсь давать видеокамеру другим людям. Я боюсь, что среди нас есть те, кто могут предать, ради выживания. Эту камеру я украла, пока охрана не видела, но если они найдут ее, то все улики уничтожат. Я должна беречь ее и делать записи, пока еще жива… Однако сейчас у камеры садится батарея, и у меня нет возможности ее зарядить. Я не знаю, когда она окончательно сядет. А до этого момента я могу лишь оставить столько улик, сколько получится… Сегодня я узнала кое-что новое, и это нужно зафиксировать на видео…

Внимание Се Цинчэна было полностью приковано к девушке.

Он чуть подался вперед, в ожидании того, что Чжао Сюэ вот-вот расскажет о своем открытии.

Но в этот момент изображение на экране вдруг замерцало, между кадрами произошел крайне неестественный переход.

Се Цинчэн тут же бросил взгляд на Чэнь Маня.

Чэнь Мань:

– Одна часть была вырезана. Я не знаю, что она сказала, но, гэ, послушай, что она говорит дальше.

После вырезанной части Чжао Сюэ с опущенной головой продолжала рассказывать:

– ... поэтому здесь заперто много людей, большинство из них молодые девушки.

Се Цинчэн быстро понял, кусок до слова «поэтому» был вырезан человеком, который прислал видео. Он явно не хотел, чтобы та информация была раскрыта.

Чжао Сюэ сказала:

– … Девушку, которая была заперта в подвале вместе со мной, три дня назад утащили на эксперимент и вернули только вчера утром. Она была жива, шрамов на теле не было, но…

Лицо Чжао Сюэ выглядело испуганным и полным ненависти. Смешиваясь, эти две эмоции делали ее лицо похожим на полурасплавленную восковую фигуру.

– Но потом я обнаружила... что нижняя часть ее тела была полностью разорвана... Сначала меня охватил страх, мне стало дурно от одной мысли о том, что она перенесла, но потом... Успокоившись, я поняла, что что-то не так... Эта девушка долгое время была заперта вместе со мной, я хорошо знала ее стойкий характер. Переживая такое зверское насилие, совершенно невозможно, чтобы она не сопротивлялась, чтобы на ее коже не осталось следов и шрамов… Когда она очнулась, я попыталась с ней поговорить, хотела расспросить, что случилось, но она будто меня не слышала. Она была словно в оцепенении и не осознавала саму себя… Спустя день у нее вдруг началось кровотечение из носа и судороги, она не переставая кричала о том, что хочет крови... А потом... Потом она вдруг рухнула на пол и умерла.

Губы Чжао Сюэ задрожали.

– Я услышала, как человек, пришедший забрать ее тело, сказал, что, хотя действие «воды послушания» психиатрической больницы «Чэн Кан» вполне эффективно, но вред, наносимый телам принявших довольно нестабилен, у некоторых людей наблюдалось слишком много побочных эффектов, и формулу придется снова корректировать.

Сказав это, Чжао Сюэ вдруг замерла, потом быстро обернулась и огляделась. Ее худые, впавшие щеки от страха выглядели еще хуже. Она была словно скелет, обтянутый человеческой кожей.

– Похоже, кто-то идет, – прошептала она в камеру. – Я больше ничего не могу сказать… Я не знаю, будет ли это моим последним видео. Они сказали, что им нужно взять еще человека, чтобы отвезти в больницу «Чэнкан»… в «Чэнкан» нужны люди… здесь каждому присвоен номер, у моей соседки был номер двадцать три, а мой – двадцать четыре… ​​Если это в самом деле моя последняя запись, то…

На его испуганном лице, почти пронзая экран, отразилась невероятная ненависть.

– Вы… должны отомстить за нас. Не давайте спуску психиатрической больнице «Чэнкан»... Они в сговоре с Хуан Чжилуном! Отомстите за нас!.. А мы будем наблюдать с небес.

Через пару секунд запись резко оборвалась.

Воспроизведение видео закончилась.

Се Цинчэн медленно снял наушники похолодевшими кончиками пальцев.

Он посмотрел на Чэнь Маня и, наконец, задал вопрос, который долго сдерживал:

– Чэнь Мань, откуда у тебя это видео?

Лицо Чэнь Маня побледнело еще больше, чем во время показа записи. Он знал, что Се Цинчэн обязательно задаст ему этот вопрос, поэтому, наконец, достал из сумки, которую принес с собой, конверт с видеокассетой.

На конверте было написано несколько строк:

«Сохранившееся свидетельство, видеозапись Чжао Сюэ».

Эти слова были написаны от руки.

А под ними была вклеенная строчка, распечатанная на принтере:

«Эту видеокассету можно посмотреть дома на старом телевизоре».

Чэнь Мань увидел на лице Се Цинчэна такое же потрясение, что было и на его собственном лице, когда он впервые увидел этот конверт. Он тихо произнес:

– Гэ, ты все еще узнаешь этот почерк?..

Разве мог Се Цинчэн его не узнать…

Почерк на этом конверте явно принадлежал старшему брату Чэнь Маня, Чэнь Лишэну, офицеру Чэню!

Лицо Чэнь Маня побледнело, глаза покраснели, он не был уверен, но не мог не цепляться за проблеск надежды:

– Се-гэ, этот почерк принадлежит моему старшему брату... И тот загадочный человек, который послал мне это... Он на самом деле знал, что в моем прежнем доме есть старый телевизор, на котором можно посмотреть эту видеокассету… Тогда… Тогда, может быть… Этот загадочный человек… Может ли быть так… что это мой старший брат?

Голос Чэнь Маня чуть дрожал и запинался:

– Может, мой старший брат не умер? Может, он тайно расследует это дело?..

Автору есть, что сказать:

Мини-театр «Я разочарована в человечестве»:

Хостес клуба «Skynight» написала на анонимном форуме:

«Я встретила пару геев, и это просто возмутительно. Один из них старше другого настолько, что я подумала, что второму он в отцы годится! Увы, это общество безвозвратно прогнило, я разочарована в человечестве!»

Регистратор мотеля тоже написала на форуме:

«Я тоже встретила пару геев с большой разницей в возрасте. Той ночью нетерпеливый младший потащил старшего в номер с большой кроватью. Он тааак зыркнул на меня, даже не удосужившись предъявить удостоверение личности. Как же высокомерно! Потом я поняла, что у них все уложилось в какие-то десять минут, даже не полчаса, и младший спустился в отчаянии и недовольстве. Затем старший молча погнался за ним и накинул на красавчика пальто. Боже мой, да разве этого красавчика, кровь с молоком, может удовлетворить такой старик? Так не должно продолжаться! Вы не можете тащить в свою постель кого-то только потому, что он красивый, так ведь? Ох, это общество безвозвратно прогнило, я разочарована в человечестве!»

Администратор вегетарианского ресторана также прокомментировала на форуме:

«Какое совпадение! Я также встретила пару геев. Ох... но только не двух... Но один в каждой паре повторялся! Ну, то есть тот, что постарше, дважды приводил в наш ресторан молодых людей. Не знаю, может он большая шишка, раз так быстро может менять красавчиков рядом с собой... Но те два юноши, были просто поглощены им. Увы, это общество безвозвратно прогнило, и я тоже разочарована в человечестве!»

Сидя у себя дома, Се Цинчэн чихнул.

Хэ Юй подошел к нему сзади и обнял:

 – Ты замерз? Я согрею тебя.

Се Цинчэн, от скуки читавший сообщения на анонимном форуме, заметив приближающегося Хэ Юя, выключил экран и сказал:

– Нет, я просто читал форум, где обнаружил множество развратных гомосексуалистов. Это общество безвозвратно прогнило, я разочарован в человечестве.