Хэ Юй забрался под душ, намылился гелем Се Цинчэна и неизбежно почувствовал легкое возбуждение.

Такой приятный запах…

Запах зрелого мужского тела Се Цинчэна.

Горячая вода из душевой лейки падала на широкую спину юноши, от пара медленно запотело матовое стекло душевой.

Хэ Юй был немного удивлен, когда вдруг заметил на стекле отпечаток руки. Должно быть, Се Цинчэн случайно его оставил, когда принимал душ. И сейчас, когда водяной пар снова покрыл стекло, отпечаток ладони вновь проявился.

– …

Разгоряченное сердце молодого человека сильно заколотилось. Хэ Юй поднял руку и положил ее на то место, где Се Цинчэн оставил свой след. Второй рукой он не мог не потянуться вниз…

В своем воображении он словно пересек время и пространство и оказался рядом с Се Цинчэном. Его рука накрыла мокрую тыльную сторону руки Се Цинчэна. Ему казалось, будто он гладил татуировку, охватившую изящным почерком запястье. В жарком мареве душевой они снова сплетались.

– Се Цинчэн… – с тихим стоном прошептал Хэ Юй.

Закрыв глаза, он ощутил слабый холодный аромат и погрузился в иллюзию о том, что Се Цинчэн находится прямо рядом с ним, в его объятиях.

Принятие душа длилось несколько дольше, чем это обычно требовалось, и, если бы Хэ Юй не взглянул на часы, то мог бы наслаждаться душем еще немного.

Когда мокрый Хэ Юй вылез из-под душа, то понял, что попал в конфуз.

...

– Се, Се-гэ!

Се Цинчэн был погружен в работу, когда вдруг услышал крик юноши из ванной.

Нахмурившись, он громко спросил:

– Что случилось?

– Я забыл взять с собой полотенце и смену одежды.

Бля.

Се Цинчэн помассировал лоб. Поскольку выбора у него не оставалось, он крикнул в ответ:

– Подожди!

Потом он направился в спальню за свежим полотенцем и одеждой.

Что же до нижнего белья…

Забудем, пусть не надевает, все равно видно ничего не будет.

Се Цинчэн подошел к двери ванной и постучал.

Дверь приоткрылась.

Хэ Юй сейчас вел себя крайне прилично и не осмеливался опрометчиво светить своими прелестями перед Се Цинчэном. В щелку он протиснул только половину своего красивого мокрого лица и прошептал:

– Спасибо, гэгэ.

Послушно протянув руку, он принял одежду.

Он был точно безобидный маленький дракончик, высунувший мордочку из своей пещеры.

Се Цинчэн понятия не имел, о чем этот мелкий ублюдок только что фантазировал в его ванной.

Он передал вещи Хэ Юю, потом вернулся к ноутбуку, надел очки и продолжил работать.

Хэ Юй оделся, высушил волосы и, выйдя из ванной, встал позади Се Цинчэна. Понаблюдав за тем, что делает Се Цинчэн, он понял, что тот, похоже, что-то искал, но поиски не приносили результата. Хэ Юй спросил:

– Гэ, что ты ищешь?

– Информацию о штаб-квартире компании Хуан Чжилуна.

– Тогда воспользуйся моими умениями, – Хэ Юй чувствовал вину за то, что сегодня тайно выследил Се Цинчэна, а потом еще и получил от него выговор. Хэ Юю очень хотелось угодить Се Цинчэну, поэтому он сказал своему красавчику-гэгэ, – Я совершенно бесплатный хакер.

Красавчик-гэгэ:

–  Это мелочь, не стоит твоего внимания.

Хэ Юй послушно сел рядом с Се Цинчэном и стал наблюдать за его поиском. Понаблюдав какое-то время, он сделал для себя вывод и спросил:

– … Сегодня вечером Чэнь Мань тебе что-то рассказал?

Се Цинчэну нечего было скрывать от Хэ Юя в этом вопросе. И раз уж Хэ Юй спросил, Се Цинчэн подумал и решил рассказал ему о ситуации в общих чертах.

Выслушав его, Хэ Юй нахмурился и спросил:

–  Ты уверен, что видео настоящее?

– Не уверен. Видео выглядит так, будто ему больше десятка лет, но это не значит, что невозможно сделать такого рода подделку, –  Се Цинчэн сделал небольшую паузу, а потом сказал, –  Однако, меня в самом деле заинтересовала «вода послушания», о которой Чжао Сюэ упомянул на записи. Звучит так, будто она схожа с тем препаратом, который подлили Се Сюэ. Если на видео правда, то, похоже, что развлекательная компания Хуан Чжилуна на протяжении многих лет использовала эту «воду послушания», чтобы контролировать своих артистов.

Хэ Юй задумался:

– Верно, если мы найдем любые зацепки, говорящие о том, что артисты «Zhilong Entertainment» принимали «воду послушания», то можем быть уверены, что видео подлинное. Как только мы раздобудем образцы того препарата, Се Сюэ можно будет вылечить. Но…

– Но что?

– Но мне, как и тебе, крайне любопытно, если это видео не приманка, чтобы заманить нас в ловушку, а самая настоящая улика для следствия, присланная загадочной персоной, то кто же на самом деле тот самый «хороший человек»?

Когда эти двое вместе занимались расследованием дела, между ними возникало необычайное взаимопонимание без всяких слов.

Изначально Хэ Юй сидел на коленях рядом с Се Цинчэном, заглядывая в его ноутбук, а потом он придвинул стул и уже сидя на нем наблюдал за тем, как Се Цинчэн ищет информацию об артистах «Zhilong Entertainment».

Се Цинчэн и раньше встречал упоминания некоторых пользователей сети о том, что артисты этой развлекательной компании часто необъяснимым образом исчезали из поля зрения после отъезда заграницу, однако он не слишком хорошо умел выискивать подобного рода информацию.

Хэ Юй посоветовал ему поискать информацию в обсуждениях на форумах, проверяя имена артистов, обозначенных в других постах. Се Цинчэну удалось найти крохи информации о «воде послушания» в виде слухов и легенд.

Впервые ее упомянули в 2002 году, то есть двадцать лет назад…

– Гэ, ты можешь в следующий раз попросить то видео у Чэнь Маня и принести, показать его мне?

– Хорошо, я попрошу его встретиться с тобой, чтобы показать тебе запись.

– Вот так не надо, –  сразу возразил Хэ Юй.

Се Цинчэн:

– Почему?

– Мне не нравится Чэнь Мань. Я с ним не лажу. Хочешь, или он без меня, или я без него.

Се Цинчэн:

–  … просто посмотри видео, при чем здесь хочу – не хочу.

Хэ Юй не унимался:

– Нет, не хочу с ним пересекаться.

Се Цинчэну было лень с ним спорить.

Пока они обменивались репликами, время совершенно незаметно уже стало приближаться к полуночи.

Они были практически уверены, что «вода послушания», о которой Чжао Сюэ упомянула на видео, была реальна, и что за последние годы этот препарат стал орудием «Zhilong Entertainment» для совершения злодеяний против своих артистов.

– Похоже, что все так и есть. Давай-ка, посмотрим, получится ли выудить какие-нибудь внутренние сведения «Zhilong Entertainment», – сказал Се Цинчэну Хэ Юй, запуская печать информации о пропавших артистах.

Но на этот раз Се Цинчэн ответил не сразу.

Немного нахмурив свои черные брови, он, казалось, погрузился в глубокую задумчивость о чем-то. Похоже, что в отношении текущей ситуации он не испытывал такого же оптимизма, что и Хэ Юй.

Щелк.

Принтер распечатал последнюю страницу.

Се Цинчэн все еще был погружен в свои мысли, когда снаружи преподавательского общежития вдруг послышался шум, похожий на звуки игры на гитаре и перебранку студентов.

Услышав этот шум, Хэ Юй поднял руку и вновь посмотрел на часы – сейчас было уже 23:55 – поэтому он перевел взгляд на Се Цинчэна.

Потревоженный шумом Се Цинчэн поднялся с места и направился в сторону балкона, чтобы закрыть окно, на ходу он сказал:

– Просто возмутительно, опять они за свое.

Хэ Юй последовал за ним и осторожно спросил:

– Что значит «опять»?

– Что это может быть еще, кроме публичного признания, которые так любят делать подростки вроде тебя. В кампусе мы такие сцены наблюдаем больше десятка раз за семестр. Не знаю, какому идиоту на этот раз пришло в голову устроить этот бедлам под окнами общежития для преподавателей.

Хэ Юй:

– ...

Се Цинчэн вышел посмотреть.

И действительно, внизу, перед общежитием, какой-то неизвестный юноша готовился признаться. На земле в форме сердечек были расставлены свечи, пламя которых покачивалось на ветру, а нанятая группа исполняла аранжировку старой песни о любви.

Была полночь – не так уж и поздно для медицинского университета, многие студенты только возвращались с вечернего самообучения. Они останавливались, чтобы полюбоваться развернувшейся сценой, позавидовать, или освистать. И даже еще не спавшие молодые одинокие преподаватели – те, кто в основном населял преподавательское общежитие – повысовывали головы из окон.

– Это так романтично...

– А кто? Кто кому признается в любви?

– А почему нет главных действующих лиц: парня и девушки? Почему здесь только группа играет и поет?

Один из студентов не удержался и спросил у нанятого музыканта:

– Кто хочет признаться?

Музыкант:

–  Мы и сами не знаем. Клиент разместил заказ анонимно через Интернет и щедро заплатил. Да, кстати...

Словно о чем-то вспомнив, музыкант достал свой мобильный телефон, просмотрел диалог с таинственным заказчиком. Он дождался, когда его товарищи по группе закончат исполнение, затем взял микрофон, откашлялся и по просьбе заказчика, вскинув голову, крикнул в сторону преподавательского общежития медуниверситета:

– Песню «My Heart Will Go On» мистер Хэ дарит своей мисс Роуз с пожеланиями счастливого дня рождения.

С холодным выражением на лице Се Цинчэн захлопнул окно:

– Студенты год от года становятся только глупее, они буквально спускают деньги на ветер.

Едва он обернулся обратно, как неожиданно столкнулся с Хэ Юем, который неизвестно в какой-то момент подошел к нему слишком близко.

– Ты...

Хэ Юй опустил взгляд и вдруг взял руку Се Цинчэна в свою:

– Прости, гэгэ. Тебе такое, кажется, не нравится.

– …

Се Цинчэн замер на несколько секунд, внезапно осознав, что происходит.

Он был настолько удивлён, что даже потерял дар речи. Ему хотелось ударить Хэ Юя, однако он продолжал сохранять спокойствие. С точки зрения Хэ Юя, лицо Се Цинчэна оставалось все таким же спокойным и равнодушным, и по выражению ничем не отличалось от привычного безразличия.

В этот момент снаружи общежития вспыхнул фейерверк – соцветие маленьких золотых искр поднялось вверх и взорвалось…Это было бы очень романтично, если бы в Шанхае не был запрещен запуск фейерверков.

В глазах Хэ Юя отразился блеск огней фейерверка.  Он сказал:

– Но я… На самом деле я долго готовился, и именно поэтому так настойчиво искал тебя сегодня, и хотел провести с тобой этот вечер… Гэ, с днем рождения.

Среди множества более резких комментариев Се Цинчэн выбрал относительно спокойный:

– …У тебя какие-то проблемы? День рождения у меня не сегодня.

Хэ Юй прижался лбом ко лбу Се Цинчэна, позади них, за окном балкона расцвела новая вспышка фейерверка. Никто не знал, кто кому признавался, но все студенты изумленно ахали от великолепного зрелища.

– Я знаю. Но я говорю о том дне, когда ты победил смерть, когда тебе было тринадцать, и ты вернулся в переулок Моюй.

Се Цинчэн был поражен.

Хэ Юй продолжил:

–  Я специально узнал у тетушки Ли. Хотя она не знает, через что тебе пришлось пройти, она помнит тот день, когда тебя выписали из больницы после автомобильной аварии. Никто не знает, сколько страданий тебе выпало в прошлом, но я буду хранить память об этом в своем сердце. Никто не сказал тебе «спасибо, что вернулся», но я хочу исправить это… Я хочу, чтобы ты знал, что, хотя Цинь Цыяня уже нет, у тебя есть я, и я полностью могу тебя понять… Гэ… – Неизвестно, то ли это звуки фейерверков за окном были слишком громкими, или это голос Хэ Юя стал тише, пока он прижимался своим лбом к его, держал его за руку и говорил,  – Это день рождения, празднование которого только я могу устроить для тебя. Я знаю, что сейчас мы столкнулись со множеством трудностей, нераскрытых дел и опасностей, но, посмотри, какой прекрасный фейерверк снаружи... И у тебя все еще есть я… Не вини меня за то, что сегодня я преследовал тебя и навязывался... Просто я боялся, что даже ты забыл про этот день, а я так сильно хотел тебе сказать... Се Цинчэн, спасибо тебе за то, что двадцать лет назад ты был таким сильным и все выдержал, потому что это дало мне возможность встретиться с тобой в будущем.

– ...

Се Цинчэн никогда не сталкивался с чем-то настолько абсурдным.

Однако, несомненно, что Хэ Юй произносил эти слова со всей нежностью и искренностью.

Се Цинчэну было трудно разозлиться на такие чувства.

Его самого не слишком заботили собственные страдания, он уже давно стал тем человеком, который не боялся боли. Хэ Юй делал это, чтобы залечить его шрамы двадцатилетней давности, но Се Цинчэн уже почти ничего чувствовал. Он только чувствовал, что в этом не было вообще никакой необходимости. Прошлое осталось в прошлом и не имело особого значения.

Но на мгновение у него в самом деле возникло очень неприятное ощущение – не в отношении себя, а в отношении Хэ Юя.

Се Цинчэн вдруг почувствовал, что Хэ Юй был жалок, и это его ощущение жалости было намного тяжелее, чем когда-то к Ли Жоцю. Ли Жоцю постоянно преследовала его, из-за чего стала посмешищем для всей больницы. Тогда Се Цинчэн не выдержал и из чувства жалости, наконец, был готов протянуть ей свою руку… Но как быть с Хэ Юем?

Хэ Юй был мужчиной, и Се Цинчэн не понимал, почему тот так заискивает перед ним.

Его стремление никогда не принесет ему результата.

Се Цинчэн ведь уже дал ему четкий ответ, но Хэ Юй до сих пор упрямился, точно спортсмен, осознающий, что он проиграл и находится на последнем месте, но упорно продолжающий бежать к финишу.

Се Цинчэна вдруг почувствовал, что у него немного защемило сердце, от такой по-детски наивной привязанности Хэ Юя.

– Ты, ох…

Беспомощный вздох Се Цинчэна прозвучал весьма нежно в ушах Хэ Юя.

В чем преимущество молодых парней? Вам не нужно их ни в чем убеждать – они сами себя во всем убедят.

Хэ Юй услышал это «ты» и понял, что это не упрек, в его глазах тотчас загорелся огонек, он крепко сжал пальцы Се Цинчэна вспотевшей ладонью.

– Так тебе понравился сюрприз, который я для тебя приготовил?

– …

Се Цинчэн хотел сказать, что все это глупости, что ему уже не двенадцать лет, и, конечно же, ему это не нравится.

Но тут снаружи с грохотом взорвался еще один фейерверк, осветив ночь сиянием золотых осколков.

В этом неожиданном освещении Се Цинчэн посмотрел в глаза Хэ Юя. В этих, выжидающе смотрящих на него, глазах отражалась только его собственная фигура.

Се Цинчэн знал Хэ Юя больше десяти лет и редко видел такой блеск в глазах этого больного ребенка.

Его спокойное, каменное, безэмоциональное сердце неожиданным образом оказалось тронуто.

Через несколько секунд он понял, что эти ощущения было трудно вынести.

Юноша держал его нереагирующую руку и, будто умоляя, ждал, как оценки после важного экзамена.

– Се Цинчэн, тебе понравилось?

– ...

Конечно же, мне такое не нравится.

Кому понравятся маленькие детишки, играющие в семью?

Странно, но даже после долгого колебания Се Цинчэн не смог произнести эти слова вслух.

Правда ли, что с возрастом сердце смягчается?

Се Цинчэн отвел взгляд, не желая ранить эту наивную ​​искренность.

Хэ Юй воспринял это за смущение, в его глазах еще ярче засияли огоньки фейерверка.

Постепенно на его лице расцвел так редко появлявшийся румянец.

– Тебе в самом деле понравилось?..

– ...

– В самом деле понравилось?

– ...

– Гэ, тогда я очень рад.

– ...

Ну все, достаточно.

Се Цинчэн повернул голову обратно, и открыл было рот, чтобы положить конец этому разговору юноши с самим собой.

Но в итоге перед глазами у Се Цинчэна все потемнело, потому что Хэ Юй с радостью приблизился к нему и, склонив голову, неожиданно поцеловал его в губы.

Оказалось, что юноша воспринял его движение с открытым ртом как намек на то, что Се Цинчэн готов с ним поцеловаться, а вовсе не как то, что Се Цинчэн собрался прочитать ему лекцию.

– …

Столкнувшись с такой поразительной самоуверенностью противника, Се Цинчэн на какое-то время потерял дар речи.

… Твою ж мать, да он просто с ума сошел из-за жалости к Хэ Юю.

Хэ Юй был явно слишком самовлюблен – прояви к нему каплю сочувствия, и он воспримет это за ответную реакцию.

Но этот поцелуй уже случился, и он был не слишком грубым. Похоже, не было никакой необходимости бороться, иначе могло создаться впечатление, что он не может справиться с этой ситуацией, словно младшеклассник.

Хэ Юй стоял у балкона на фоне фейерверка, держа Се Цинчэна за руку. Он прикрыл глаза, склонил голову и нежно касался губ Се Цинчэна своими… У них редко случались настолько спокойные поцелуи. Но для Хэ Юя этот поцелуй оставался односторонним, Се Цинчэн ему не отвечал.

Однако в этот момент у Хэ Юя возникло ощущение, что то, что он целовал, было уже не льдом, а скорее прохладной водой, такой же холодной, как и вчера, но, по крайней мере, она была мягкой и способной литься в его сердце.

Хэ Юй не знал, показалось ли ему, но, подумав об этом, поток воды словно достиг его ресниц. Он снова открыл глаза, и, когда взглянул на Се Цинчэна с близкого расстояния, они оказались влажными.

Хэ Юй боялся, что Се Цинчэн заметит это, поэтому, чтобы защитить свою горделивую самооценку, прежде, чем Се Цинчэн пришел в себя, он снова закрыл глаза и крепко поцеловал его. На этот раз поцелуй был жестким и настойчивым. Хэ Юй искал в нем все, что могло бы утолить тоску в его сердце, и вместе с ним хотел отдать от себя все то, что заставило бы Се Цинчэна жить обычной человеческой жизнью.

Он так безумно его любил.

Так нежно его любил.

Так деспотично его любил.

Хэ Юй все продолжал и продолжал поцелуй, как вдруг ощутил боль в своем сердце. Он подумал о том, Се Цинчэн доставил ему столько радости, но никогда ничего не хотел получить от него взамен. Хэ Юй не знал, было ли это своего рода милосердием или жестокостью.

«Лекарство на треть – яд». Се Цинчэн не знал, что, используя себя в качестве лекарства, чтобы вылечить Хэ Юя, он уже превратился в красный гребень журавля* на костях Хэ Юя, и разъел его душу. [*В древнем Китае считалось, что красный хохолок на голове у журавля ядовит; этим же словом обозначали и реальный яд – мышьяк. В природных, неочищенных состояниях он имеет оттенки от оранжевого до насыщенно-красного.]

Когда Хэ Юй безумно влюбился в него, яд беспрепятственно попал в его кровь.

– Се-гэ.

Затянувшийся поцелуй уже закончился, но дыхание все еще было сбитым.

Кадык Хэ Юя качнулся вверх-вниз. Когда он снова взглянул на Се Цинчэна, его глаза уже не были влажными, только покрасневшими.

Но это ничего, можно все списать на вожделение, а не боль.

– Се-гэ, – снова сказал он. Хэ Юй мягко смотрел в глаза Се Цинчэна своими миндалевидными глазами. Его взгляд заскользил от глаз до кончика носа, от кончика носа к губам… И тогда Маленький принц не выдержал искушения своей розой, он склонил голову и снова поцеловал его, а потом в третий раз позвал его по имени, – Се-гэ.

Хэ Юй в самом деле был ненормальным, стоило только Се Цинчэну взглянуть на него с небольшой симпатией, даже если в мыслях у того никакой симпатии не было, Хэ Юя тут же обуревали желания – он хотел обнимать его, хотел заняться с ним сексом. Он хотел снова соблазнить Се Цинчэна… До тех пор, пока Се Цинчэн продолжает с ним целоваться, это не будет считаться нарушением обещания, а значит, Хэ Юй может делать все, что захочет.

Он действительно очень его хотел.

Особенно в те моменты, когда Се Цинчэн высокопарно, рационально и трезвомысляще, с равнодушным видом говорил ему: «Я тебе не нравлюсь, и ты мне тоже не нравишься. У нас с тобой разница в тринадцать лет. Это все неправильно, ты просто ошибся». Когда Се Цинчэн говорил подобное, Хэ Юю особенно сильно хотелось отодрать этого «святого отца» с его нравоучениями на кровати, и на стуле, и на подоконнике.

Он хотел дать ему понять, кто здесь на самом деле ошибся.

Темная сторона Хэ Юя уже давно подумывала об этом, но прежде он уже сказал слова обещания: «Я хочу ухаживать за тобой, как полагается», и сейчас забирать их обратно было слишком поздно. Теперь ему оставалось лишь использовать возможность и соблазнить Се Цинчэна, чтобы он совершил ту же ошибку, что и в канун Нового года.

Казалось, что момент сейчас был самым подходящим, Хэ Юю просто нужно было все хорошо отыграть.

– Се-гэ, если тебе понравилось, я очень рад… А… В качестве награды мог бы ты меня поцеловать?.. Всего разок, я о большем не прошу.

Однако, если бы Се Цинчэн поцеловал его, было бы неудивительно, если бы Хэ Юй воспринял это за сигнал к началу активных действий.

Хэ Юй был таким мягким, но настойчивым, навязчиво-соблазнительным, но Се Цинчэн, естественно, не испытал никакого искушения. Кроме того, ему казалось, что все это слишком напоминает сцену, когда огромный пес катается по земле. Шерсть собаки теребила его нос, вызывая желание увернуться. В какой-то момент происходящее показалось ему даже немного забавным.

– Се-гэ, Се-гэ, Се…

…

– Сколько раз я уже говорил! Осторожнее с огнем, когда дождя уже давно не было и все вокруг сухое, а вы до сих пор зажигаете на земле свечи, чтобы признаться? Да еще и фейерверки запускаете здесь?!

В разгар действа снаружи послышался громкий окрик сиплым голосом. Оказалось, что сюда поспешил университетский охранник, услышав, что тут что-то происходит.

Этот охранник просто ненавидел ситуации, которые представляли потенциальную опасность для кампуса. Для начала он окатил водой из ведра все свечи для признания, а потом гневно крикнул на зрителей:

– Кто это сделал? А? Что за злодей это сделал?!

Один из студентов:

– Дядя, мы и сами не знаем!

– Как это не знаете? Какой-то молокосос ведь устроил этот бедлам! Где тот, кто признавался? – Охранник сердито прикрикнул на музыкантов, – Кто вас нанял?! Просто возмутительно! Вы прогуливали занятия, когда правила пожарной безопасности объясняли, так, да? Кто он, черт возьми!?

Лидер музыкальной группы:

– Уважаемый, не волнуйтесь так. Мы в самом деле не знаем. Какой-то богатей разместил заказ через Интернет. И до сих пор никто не появился, так что, я даже не знаю, может это все было просто шуткой.

– Да, а возможно, что заказ был оформлен неверно.

Охранник сердито скрипнул зубы:

– Убирайтесь! Все убирайтесь! Хватит вам бряцать! Уже двенадцать ночи, а вы все продолжаете играть! Побыстрее убирайтесь отсюда!

Лидер музыкальной группы:

– Ах, но это невозможно. Мы еще не отыграли все песни, которые есть в заявке заказчика.

– Разве вы не сказали, что ваш заказчик не явился?!

– Уважаемый, мы добросовестная группа. Раз заказчик оплатил, мы должны в полной мере отработать заказ, независимо от того, появится сам заказчик или нет. Уважаемый, не злитесь, лучше присядьте и послушайте песню.

– Не буду я, к черту, ничего слушать! А вы сворачивайтесь побыстрее!

Под общежитием снова поднялся шум, зеваки восторженно наблюдали и с удовольствием посмеивались над происходящим.

Се Цинчэн бесстрастно оттолкнул Хэ Юя:

– Посмотри, к чему привели твои действия.

Хэ Юй:

– … Несколько дней назад студенты для признания поставили свечи на детской площадке. Какая разница между тем, что сделали они, и что сделал я?

– Ты поставил свечи под зданием преподавательского общежития, не спрашивая мнения того, кто тебе нравится, да еще и в полночь.

Хэ Юй:

– Разве кто-то уже спит?..

– … Для начала останови музыкантов.

Хэ Юю ничего не оставалось, кроме как с мрачным видом зайти в чат со своим заказом и пообщаться с музыкантами. Через некоторое время внизу, наконец, все стихло.

Се Цинчэн закурил сигарету, сел на подоконник и стал наблюдать за тем, как постепенно расходится толпа. Охранник уходил последним. Перед уходом он заметил, как Се Цинчэн через открытое окно смотрит на подножие общежития.

Задрав голову, охранник сказал:

– Простите, профессор Се, что потревожил ваш сон.

  Се Цинчэн:

– … Спасибо за беспокойство.

Когда все ушли, снаружи общежития для преподавателей снова воцарилась тишина. Се Цинчэн обернулся и посмотрел на Хэ Юя, угрюмо распластавшегося на обеденном столе.

– Повеселился?

– ...

– Ты слишком наивен.

– ...

– Завтра купи и анонимно пришли охраннику фрукты. Ему придется потрудиться и убрать за тобой эти свечи.

Хэ Юй сердито сказал:

– Купить фрукты? А может мне купить ему пару острых лезвий?!

Се Цинчэн посмотрел на Хэ Юя, как на ребенка, подошел к нему с сигаретой:

– Когда тебе нравилась девушка, ты за ней также ухаживал?

Услышав упоминание о своем темном прошлом, Хэ Юй чуть импотентом не стал:

– … Может перестанешь уже вспоминать об этом?

Се Цинчэн стряхнул пепел и хотел было сказать: «Неудивительно, что ты не смог ее заполучить», но подумав, решил, что это прозвучало бы слишком язвительно, поэтому он лишь засунул сигарету обратно в рот и неопределенно произнес:

– Иди отдыхать.

Распластавшийся на столе Хэ Юй какое-то время апатично смотрел на Се Цинчэна, а потом вдруг вскочил и вырвал сигару прямо у него изо рта.

– Хватит курить. – Потом он добавил, – Хватит. Я сказал, что хочу устроить тебе день рождения, о котором знаем только мы вдвоем.

Се Цинчэн:

– В этом нет необходимости, я не в настроении, кроме того…

Прежде чем Се Цинчэн успел договорить, Хэ Юй обернулся и достал кусок торта из бумажного пакета, который принес с собой.

У Се Цинчэна было предубеждение в отношении самодельных тортов Хэ Юя. Однажды он попробовал такой на острове Неверлэнд, из-за чего у него случилась серьезная аллергическая реакция. Он хотел уже было отказаться, но пораженно замер, увидев название кондитерской.

«Рубин» …

Автору есть, что сказать:

Мини-театр «Разрыв поколений между учителями и учениками»

Самое раздражающее явление для Се Цинчэна в кампусе:

Признание со свечами.

Мероприятие, которое Хэ Юй больше всего хочет провести в кампусе для человека, который ему больше всех нравится:

Признание со свечами.

Самое непонятное для Се Цинчэна явление во время ухаживаний в кампусе:

Раздобыть гитару и петь песни о любви под окнами чужого общежития.

Хэ Юй считает это очень романтичным во время ухаживания в кампусе:

Раздобыть гитару и петь песни о любви под окнами общежития твоего возлюбленного.

Се Цинчэн (очень устало):

– Я позволю Се Сюэ наказать тебя.

Хэ Юй:

– QAQ