Хэ Юй только пару раз использовал кровяной токсин на Се Цинчэне.

Из-за этого Се Цинчэн подсознательно игнорировал тот факт, что Хэ Юй обладал «острыми клыками и когтями».

– Хэ Юй, ты!..

– Я говорил, что хочу, чтобы ты перестал жертвовать собой ради спасения чьей-то жизни. А ты не послушал. Ты меня вынудил. Сейчас я могу только приказать тебе сделать то, о чем просил тебя раньше, Се Цинчэн. – Хэ Юй тихо сказал, – Уходи.

Изначально Хэ Юй не планировал говорить Се Цинчэну что-то еще, но после своей речи он взглянул в его глаза и все-таки добавил:

– Не волнуйся, я займу твое место не потому, что ты мне нравишься. На самом деле я просто не особо хочу жить... Меня ничто не держит… Ты только что сказал Чэнь Маню, что, если с ним что-нибудь случится, его родители будут раздавлены горем. Но… подумай сам, если что-нибудь случится с тобой, разве Се Сюэ не будет больно?

Хэ Юй слегка улыбнулся с долей высокомерия и холодной отстраненности. Эта улыбка совсем не была похожа на улыбку человека, собирающегося умереть.

– Я другой.

– ...

– Если умру я, то никто по-настоящему не расстроится из-за этого.

– ...

– Ты очень рациональный и расчетливый человек. И ты знаешь, что эта жертва – наименьшая потеря… Уходи, Се Цинчэн, не принимай неверного решения.

Договорив, Хэ Юй потянул вниз рычаг на панели управления.

Кровяной токсин принуждал Се Цинчэна, ломая его волю и разрывая душу на части. Слова Хэ Юя будто превратились в невидимые нити, пронизывающие все его тело и обвившие его кости и суставы, чтобы управлять им. Се Цинчэн мог только механически следовать инструкции Хэ Юя и шаг за шагом двигаться к опускающемуся трапу.

Горячий пот пропитал рубашку на его спине. Он хотел повернуть назад, но, поскольку по его горлу на этот раз текло слишком много крови Хэ Юя, он не мог перебороть его приказ.

Сейчас у Се Цинчэна не получалось сразу же вырваться из-под контроля Хэ Юя…

Хэ Юй оставался на месте, наблюдая за тем, как Се Цинчэн поднимается по лестнице по направлению к Чэнь Маню.

Хэ Юй не отличался терпимостью и вовсе не хотел, чтобы Се Цинчэн и Чэнь Мань были вместе. Даже если он умрет, он желал оставаться единственным мужчиной, с которым Се Цинчэн за всю свою жизнь занимался сексом.

Подумав о том, что Чэнь Мань может поцеловать эти тонкие, как лед ранней весной, губы, о том, что кто-то другой увидит, насколько прекрасен Се Цинчэн в постели, Хэ Юя охватила такая ревность, что ему захотелось утащить Чэнь Маня в ад вместе с собой.

Поэтому, в конце концов, ему и пришлось холодно предупредить Чэнь Маня.

Ты не понравишься Се Цинчэну.

Се Цинчэн гетеросексуал.

Он никогда не полюбит мужчину.

На самом деле эти слова изначально были шипами в сердце Хэ Юя и причиняли ему боль каждый раз, как он думал об этом.

Но в тот момент он почувствовал, что эти шипы не бесполезны. По крайней мере, после его смерти они смогут многократно ранить Чэнь Маня.

Он был абсолютно уверен, что Чэнь Мань не выдержит пытку этими шипами.

Чэнь Мань сдастся.

В этой жизни у чувств, которые испытывают люди, есть предел. Чувства поровну делятся между родителями, детьми, друзьями... и возлюбленными.

Чэнь Мань выходец из нормального общества. Независимо от того, насколько глубоки его чувства к Се Цинчэну, это всего лишь часть, отделенная от целого.

Но Хэ Юй другой.

Се Цинчэн для Хэ Юя был единственным.

Вся его жизнь, все его чувства были связаны только с Се Цинчэном.

Поэтому, если Чэнь Мань не сможет заполучить Се Цинчэна, ему будет только больно.

Но если Хэ Юй потеряет Се Цинчэна, он умрет.

– Уходи, – Хэ Юй еще раз через кровяной токсин приказал Се Цинчэну, – Уходи отсюда… А потом…

Будто желая применить силу кровяного токсина до конца жизни Се Цинчэна, Хэ Юй сказал:

– … Забудь обо мне.

Се Цинчэна настолько разозлили его последние слова, что внутри у него буквально все вскипело от гнева. Благодаря этой ярости он неожиданно освободился от оков влияния кровяного токсина. Се Цинчэн поперхнулся и сильно закашлялся. Все его тело трясло от напряжения, гневно вскинув черные брови, он обернулся и посмотрел назад!

Хэ Юй опустил взгляд. Он собирался еще раз увеличить силу принуждения кровяного токсина, оказываемую на тело Се Цинчэна, но в этот момент над его головой вдруг раздался жуткий треск.

Хэ Юй посмотрел вверх и увидел горящие балки!

Часть древесины прогорела, конструкция начала разрушаться. Едва Хэ Юй это заметил, как догорела последняя точка соединения…

Деревянная балка рухнули вниз…

… Раздался жуткий грохот!

– Хэ Юй!!

В это мгновение Се Цинчэн испытал невыразимую пронзающую боль. Из его тела словно одномоментно выдернули тысячу нитей, которые управляли им, как марионеткой. Се Цинчэн полностью вырвался из-под контроля кровяного токсина и бросился к Хэ Юю.

Бах!

Горящая балка полетела вниз, и в тот же миг Се Цинчэн бросился к Хэ Юю, чтобы, используя инерцию, оттолкнуть его в сторону.

Они были на волосок от гибели. Се Цинчэн вместе с Хэ Юем откатился в угол. Ни один из них не пострадал от горящего обломка Y-образной формы. Однако в нем были стальные скобы, которые используют для крепления, от удара о пол, скобы вылетели и с силой ударили Се Цинчэна по спине.

Се Цинчэн стерпел боль, но не смог удержать кашель с кровью.

Хэ Юй не ожидал, что все так обернется. Он спешно протянул руку и коснулся лица Се Цинчэна:

– Се Цинчэн, зачем ты...

Се Цинчэн влепил Хэ Юю пощечину, от которой у того загудела голова.

– Забыть, блядь, тебя? Забыть? Ты что слезливых дорам обсмотрелся? Поднимайся, твою мать!

У Се Цинчэна в уголках рта была кровь, на щеках размазан пепел, а на лбу выступила холодная испарина после освобождения от кровяного токсина… Но он все равно с силой схватил Хэ ​​Юя за лацкан рубашки и потянул его вверх.

Из-за того, что Се Цинчэн получил мощный удар по спине в области легких, поднимаясь, он резко побледнел и закашлялся. Из-за сильной боли у него не получилось выпрямиться.

Увидев, как Се Цинчэн его защитил, у Хэ Юя глаза невольно стали на мокром месте.

Он крепко обнял его, почти задушив в своих объятиях.

– Се Цинчэн... ты... Почему ты это сделал?.. Я же тебе не нравлюсь... Ты ведь меня так ненавидишь... Почему ты захотел?..

Се Цинчэн поднял руку и с силой толкнул его лоб:

– Хватит нести чепуху. Поднимайся. Я нажму аварийный рычаг. Шевелись!

Хэ Юй:

– Я не пойду.

– Я могу придумать другой способ, как выбраться, когда ты уйдешь. Если не уйдешь, то застрянешь здесь со мной! Времени совсем не осталось, а ты все еще хочешь со мной спорить?! – Се Цинчэн угрожал Хэ Юю точно так же, как угрожал Чэнь Маню.

Либо, не растрачивая жертву другого человека, кто-то все же будет спасен.

Либо платой будет две жизни.

Аура Се Цинчэна всегда была очень сильной. Ни один младший не мог устоять перед ней, настаивая на своем, и не подчиниться его решению.

Но Хэ Юй был исключением.

В свете пламени пожара, в подвале, где становилось все труднее дышать, Хэ Юй взглянул на ссадины на щеке Се Цинчэна, на его разодранную одежду и сказал:

– Я уйду, а ты найдешь какой-нибудь другой способ выбраться? Да ты просто хочешь пожертвовать собой!

Огонь отбрасывал яркие блики на щеки Хэ Юя.

Его взгляд был горящим, непоколебимым, мягким и в то же время безумными.

Он сказал:

– Если ты не пойдешь, то и я не пойду. Се Цинчэн, я говорил тебе еще тогда, когда мы были заперты на складе, что не боюсь смерти… Если ты умрешь, в этом мире не останется ни одного важного для меня человека. Не знаю, сколько раз мне придется повторить это, прежде чем ты поверишь.

Хэ Юй ненадолго замолк, а потом слово за словом отчеканил:

– … Ты не никому ненужный. Я не могу без тебя жить. Я могу потерять свою жизнь, но не могу потерять тебя… Се Цинчэн. Хочешь умереть – умрем вместе. Я не оставлю тебя.

Се Цинчэн смотрел на Хэ Юя, слушал его признание со слезами на глазах, и не мог не почувствовать в глубине своего сердца неудержимый трепет.

Эта любовь была неизлечимой болезнью… Она касалась того места, где Се Цинчэн был наиболее уязвим.

Самой невыносимой на свете для него была фраза: «Я не могу без тебя жить».

В те времена, когда Се Цинчэн учился в средней школе и попал в аварию, именно то, что Се Сюэ зависела от него, помогло ему выкарабкаться. Пока он терпел нескончаемую боль в лечебной капсуле, он часто вспоминал похороны своих родителей. Тогда Се Сюэ еще не осознавала, что такое жизнь и смерть. Она послушно стояла и без особых эмоций наблюдала за тем, как тела Се Пина и Чжоу Муин загружают в печь крематория после того, как закончилась церемония прощания.

До сих пор она не сталкивалась с понятием «смерть».

Несколько часов спустя она последовала за Се Цинчэном, чтобы «забрать маму и папу домой». Се Сюэ все ждала и ждала, смотрела направо и налево, ожидая их появления, пока, наконец, сотрудники крематория не вынесли две коробки с пеплом. Она замерла на месте и отказывалась уходить, ошарашенно спрашивая: «Где мама и папа?»

Се Цинчэн, сдерживая свою боль, сказал ей, что вот это они.

Этот еще теплый пепел, который скоро остынет, эти раздробленные кости, некоторые из которых не сгорели полностью, и до сих пор сохранили свою форму…

Это были их родители, которые когда-то с улыбкой обнимали и оберегали их.

Ему потребовалось много времени, чтобы объяснить Се Сюэ, что их родителей больше нет. В конце концов, Се Сюэ более-менее его поняла и горько расплакалась.

Заплаканная, с полными страха глазами, она вдруг схватил Се Цинчэна за руку, обняла его и закричала:

– Гэгэ, мой гэгэ когда-нибудь умрет? Не хочу! Я не могу жить без моего гэгэ… Вааа! Я не могу жить без моего гэгэ! Гэгэ, не умирай! Гэгэ, не попадай в аварию! Гэгэ, не умирай!

Крик Се Сюэ превратился в духовное заклинание, которое прочно укоренилось в сердце Се Цинчэна.

Позднее, когда он, казалось, превратился в ходячего мертвеца, он словно очнулся от плача сестры и, пошатываясь, выбрался из самой пучины чистилища обратно в апрельский мир.

Именно эти слова вернули его из ада.

… Я не могу без тебя жить.

Это фраза заставила его почувствовать, что он все еще был нужен другим, несмотря на то, что был искалечен.

Он все еще полезен.

Он... не бесцельно проживает свою жизнь в этом мире.

Однако, он уже давно не слышал, чтобы именно эти слова кто-нибудь произносил с настолько искренней мольбой.

По мере того как Се Сюэ взрослела, у нее постепенно сформировался свой собственный образ мышления. И, хотя она уважала Се Цинчэна, ей часто казалось, что он держит ее под излишним контролем и обращался с ней слишком строго.

Когда она перестала быть ребенком, ее мантра изменилась с «Я не могу жить без моего гэгэ» на «У меня есть свои собственные желания, и я могу справиться сама».

Се Цинчэн понимал, что она права, но не мог так просто ее отпустить.

Но листья арахиса отмирают, а с плодов опадают увядшие лепестки бутонов.

Отношения между людьми подобны росту ликориса – старое уступает место новому. Листья, цветы и плоды не могут находиться на одном и том же стебле одновременно.

Постепенно он научился отпускать Се Сюэ и понял, что должен исчезнуть из ее жизни.

Это искалеченное тело, казалось, выполнило большую часть своих задач. Никто больше настолько же сильно не нуждался в нем.

Маленькая девочка больше не испытывала потребности в той тряпичной кукле, которая когда-то сама себя зашила и вернулась в общество. Потрепанная игрушка уже не была чем-то незаменимым и должна была остаться в прошлом.

До этого самого момента, когда Хэ Юй с перепачканным сажей лицом, с ссадинами и кровоподтеками на коже сказал ему: «Гэ, я не могу без тебя жить».

Заклинание в груди Се Цинчэна уже почти потеряло силу и исчезло. В чары, которые вот-вот должны были рассеяться, казалось, вдохнули новую жизнь.

Хэ Юй не позволил заклинанию, поддерживающему в Се Цинчэне жизнь, исчезнуть.

Хэ Юй сказал до крайности измученной, готовой умереть тряпичной игрушке: «Се Цинчэн, я не оставлю тебя».

Потрескивающее пламя стало огненным заклинанием, скрепившим их контракт.

Юноша обнимал мужчину. Они оба находились в центре алтаря.

Хэ Юй использовал собственную жизнь, чтобы сказать Се Цинчэну:

Ты – единственный.

Се Цинчэн.

Ты – единственный.

Я могу отдать свою жизнь, чтобы доказать тебе, что говорю совершенно искренне, без всякого обмана.

Я готов жить и умереть вместе с тобой, и никогда не пожалею об этом.

– …

Се Цинчэн молчал. Этот старый, никому не нужный тряпичный медведь, ничего не говоря, просто смотрел на стоявшего перед ним юношу.

Хэ Юй не знал, показалось ли ему, но...

Глаза Се Цинчэна, которые всегда были холодными и безэмоциональными, которые максимум едва затуманивались, когда они были в постели, сейчас слегка покраснели.

Се Цинчэн вдруг закрыл глаза, и тихим голосом, так, что было не разобрать эмоции в нем, произнес:

– Хэ Юй…

Хэ Юй закашлялся от удушья, поднял руку, чтобы убрать прилипшие ко лбу Се Цинчэна растрепавшиеся волосы:

– Се Цинчэн, если ты не уйдешь, я тоже не уйду. Я пережил с тобой столько смертельных ситуаций, и эта не исключение. Я сказал, что буду любить и защищать тебя каждую минуту и ​​каждую секунду, и сделаю это.

Се Цинчэн:

– ...

Хэ Юй обнял его.

– Я сделаю это. Не говори, что я слишком молод, не говори, что я ничего не знаю, не говори, что я неправильно понял свои чувства. Я люблю тебя, ты мне нравишься, я хочу тебя... Я умру вместе с тобой. Я не нарушу своего обещания. – Под конец у Хэ Юя перехватило горло, будто от слишком большого количества перенесенных обид. Со слезами в голосе он сказал, – Се Цинчэн... Я... Я не нарушу своего обещания!

От этого страстного любовного признания, которое юноша произносил, плача, с дрожащими руками, в сердце Се Цинчэна, казалось, наконец-то, пробудилось некое чувство.

– Хэ Юй…

Дыма становилось все больше и больше, и дышать становилось все труднее.

У Хэ Юя понемногу начинала кружиться голова, но он все же сказал:

– Се Цинчэн… Если у людей есть душа, то после смерти ты должен помнить, что я никогда не считал тебя старым или разведенкой. Если ты умрешь и попадешь в другой мир, будешь ли ты со мной? А в случае… В случае, если мы выберемся живыми... ты будешь со мной встречаться?

– ...

– Ты... Ты ведь никогда ни с кем-то толком-то и не встречался, да?.. А у меня это очень хорошо получается... Тебе должно…. Тебе должно очень понравиться... Со мной ты отлично проведешь время, я сделаю тебя счастливым... Я могу... кхе-кхе-кхе…

Волны жара накатывали на них со всех сторон, а воздух размыто колебался.

Хэ Юй хотел продолжить, но из-за удушья снова какое-то время не мог говорить.

В этот момент Се Цинчэн не знал, сделал ли он это из жалости, от одиночества, или из мягкости от пройденных вместе трудностей, а может быть, из-за того чувства, что только пробилось в его сердце из-подо льдов и снегов.

Се Цинчэн вдруг погрузил свои тонкие пальцы в чернильно-черные волосы Хэ Юя.

Юноша немного рассеянным взглядом встретился со взглядом мужчины.

А потом…

Се Цинчэн слегка наклонил голову и закрыл глаза… Впервые, когда они не были в постели, он проявил инициативу и по-настоящему поцеловал Хэ Юя в губы!

Хэ Юй тут же вцепился в его одежду, почувствовав головокружение, более сильное, чем то, что было вызванное нехваткой кислорода из-за пожара в подвале.

Он содрогнулся всем телом, его глаза, не веря, распахнулись. Взгляд Хэ Юя вновь обрел четкость и блеск.

Се Цинчэн… его целует?

Се Цинчэн, что… в самом деле его целует?

Пальцы Хэ Юя дрожали. Он с самого начала хорошо целовался, но сейчас превратился в деревянную болванку, в марионетку, которую нужно была дергать за ниточки, чтобы направлять все его действия.

Неожиданно Хэ Юй почувствовал, как его щек коснулось что-то теплое, словно упали капли дождя.

Но здесь не было никакого дождя.

Через некоторое время он понял, что это были его собственные слезы.

Придя в себя, Хэ Юй перехватил инициативу – продолжая лить слезы, он страстно целовал Се Цинчэна. Он крепко обнимал его, и думал о том, что, если это было последнее, что он делает в своей жизни, то этого достаточно.

Достаточно…

Он понимал, что поцелуй, который подарил ему Се Цинчэн, определенно не был вызван любовью, скорее, это был отголосок безмолвной благодарности, беспомощное извинение.

Это осознание заставило сердце Хэ Юй испытать сильнейшую боль и величайшую радость.

В тот момент, когда Хэ Юй обнял Се Цинчэна, а Се Цинчэн, поколебавшись, наконец, обнял его в ответ, Хэ Юй был переполнен радостью и печалью…

Этого достаточно.

Достаточно.

Се Цинчэн, обнимай меня.

Пока ты обнимаешь меня, я стану пеплом, гарью и дымом, стану мимолетным прошлым...

Я больше не боюсь.

Окруженные бушующим пламенем, словно куполом тишины, эти двое целовались с непередаваемой страстью. Неважно, что им довелось пережить, и насколько невыносимым было их прошлое. Казалось, что в этот момент уже ничто из этого не имело значения. Среди пламени расцветали две одинокие души, доверяясь друг другу и поддерживая друг друга до самого конца.

С потолка продолжали падать горящие обломки.

На плечо Се Цинчэна упали слезы Хэ Юя, такие горячие, что смогли растопить лед и попасть прямо в его сердце. Пальцы Се Цинчэна погрузились в его волосы…

Он не знал, почему так настойчиво, так искренне и страстно целовал Хэ Юя.

Но сейчас это было именно то, что он хотел делать.

За всю свою жизнь, будучи в ясном сознании, он ни разу по собственной инициативе никого не целовал. И это был последний и единственный ответ, который он мог дать Хэ Юю.

Бах!

Еще один раскаленных лист железа расплавился в месте сварки и неожиданно шлепнулся сверху на пол. Се Цинчэн обнял Хэ Юя и отвел его в дальний угол, закрыв его у стены собой.

– Се Цинчэн…

Се Цинчэн успокаивающе провел ладонью по его голове и прикрыл ему глаза. Несмотря на все более задымленный воздух, он сказал:

– Все хорошо, Хэ Юй, все хорошо. Я здесь.

В коридоре позади них с треском ломались металлические балки, падали вниз и разбивались вдребезги.

Се Цинчэн крепче обнял Хэ Юя, защищая его и не позволяя смотреть. Он прижался своим лбом к его.

– Не бойся… Я здесь… Я с тобой.

Я не могу заставить тебя уйти, я уже осознал, что это твой выбор.

Поэтому мой выбор – оставаться рядом с тобой и защищать до конца.

Это единственное, что я могу тебе дать… Хэ Юй…

Под ладонью Се Цинчэна трепетали ресницы юноши. Он почувствовал, как его ладонь становится влажной. Упала еще одна металлическая балка. На этот раз она врезалась прямо в цифровую панель управления рядом с ними. Балка была слишком тяжелой, поэтому разбила панель управления, по которой сразу пошли трещины, как по льду.

Се Цинчэн несколько секунд смотрел на панель, и вдруг его осенило.

– Подожди-ка минутку!

Он отпустил руку, закрывающую глаза Хэ Юя.

Хэ Юй пробормотал:

– Что такое?..

Се Цинчэн, не отрываясь, смотрел на разбитую цифровую панель, в его глазах вдруг вспыхнул огонек. Он сказал Хэ Юю:

– Скорее раздевайся.

Хэ Юй:

– ?