В течении следующих двух недель взрыв на трассе был главной темой для обсуждений…

«Женщина в красном годами работала под прикрытием только для того, чтобы отомстить».

«Раскрыта темная правда о «Zhilong Entertainment»

«Взрыв на скоростной трассе и убийство свидетеля. Кто за всем этим стоит?»

Эти и подобные заголовки мелькали в самом топе онлайн и печатных СМИ.

Всем показалось что это нападение на дороге было очень похоже на нападение итальянской мафии на судью Фальконе.

Цзян Липин и двенадцать сопровождавших ее полицейских были убиты, еще восемь человек получили серьезные ранения, а кейс исчез.

Этот шокирующий поворот событий, несомненно, стал очень сильным ударом для многих.

Хотя Цзян Липин смогла кое-что разъяснить и открыть кое-какие тайны, пока ее везли, но времени было слишком мало. Ее убили, прежде чем она успела рассказать что-то более ценное. Огромной мощности взрыв мгновенно превратил ее в пепел, почти ничего от нее не оставив.

С того дня в Шанхае постоянно стояла дождливая погода, и у попавших в переплет полицейских настроение становилось только угрюмее…

Информатор погиб, трасса взорвана, улики исчезли. Но, что было еще более прискорбно – это жизни, которые унес взрыв.

Соболезнования, скорбь, утешения, прощания, присвоение званий, публичные пресс-конференции...

Атмосфера в полицейском участке была мрачнее, чем погода за окном.

Они делали все возможное, чтобы спасти раненых, и анализировали подсказки, которые оставила Цзян Липин… Из короткой, но очень ценной беседы полиция узнала, что лидера той преступной организации зовут Дуань Вэнь.

Однако «Дуань Вэнь», скорее всего, не было его настоящим именем. Как и в случае с боссами мафии и бирманскими наркоторговцами, он был скользким типом, которого полиция давно подозревала, но не могла найти достаточных доказательств для ареста.

Арестовать босса преступной организации не так-то просто. При наличии нескольких заявлений, пары свидетельских показаний и нескольких косвенных улик арест можно инициировать, но велик риск того, что ситуация для полиции перевернется на сто восемьдесят градусов. В добавок ко всему Дуань Вэнь не был гражданином Китая и не часто бывал в стране.

В случае инцидента с судьей Фальконе арест и судебный процесс над итальянским мафиози должен был стать серьезным прорывом, однако заседание очень быстро отложили на неопределенный срок.

С исчезновением кейса после взрыва было потеряно огромное количество улик. Хотя следствие до этого и продвигалось потихоньку, но сейчас оно зашло в тупик.

Все были очень расстроены. На удивление Се Цинчэн реагировал спокойнее всех.

Он вел себя настолько хладнокровно, будто все это было для него делом обыденным.

Он ждал разгадку смерти своих родителей в течении девятнадцати лет. Ждал ее снова и снова, лелея надежду. Однако надежда снова и снова разбивалась у него на глазах.

До тех пор, пока рассвет по-настоящему не забрезжит перед ним, он не будет питать особых ожиданий. Поэтому сейчас он не испытывал острого чувства потери.

Кроме того, у него не было времени на то, чтобы раскисать. В штаб-квартире компании Хуан Чжилуна Цзян Липин дала им образцы нового «RN-13», с помощью которых можно было разработать лекарства для Се Сюэ, Чэнь Маня и других жертв.

Всех, кто принял небольшие дозы нового препарата, можно было вылечить. Се Цинчэну было необходимо следить за исследованиями и разработкой антидота, поэтому он часто ходил в лабораторию, и свободного времени у него практически не оставалось.

Но в день поминовения он все же нашел время, чтобы прийти на кладбище и принести цветы.

Возложив цветы павшим полицейским, Се Цинчэн отправился на другое кладбище. То, которое предназначалось для обычных людей.

Могила Цзян Липин была именно там.

Се Цинчэн пришел отдать дань памяти один, он не хотел пересекаться со слишком большим количеством людей. Однако, придя на кладбище, он вдруг увидел знакомую фигуру, стоявшую к нему спиной.

– Лао Чжэн…

– О, Сяо Се, – заметив его, Чжэн Цзинфэн, стоявший перед надгробием, со вздохом кивнул.

Се Цинчэн подошел к нему:

– Навещаешь своего информатора?

– Да. – Хотя Чжэн Цзинфэн и не хотел показывать свою мягкость, он не мог скрыть печаль и сожаление на своем, покрытом морщинами, лице. – Я никогда не думал... что она...

Вечнозеленые деревья* покачивались на ветру, как волны.

– Еще до инцидента с телебашней этот информатор, с которым я никогда не встречался, передал мне много ценной информации. Благодаря ее смекалке за эти годы нам удалось предотвратить по меньшей мере дюжину ситуаций, которые могли привести к серьезным человеческим жертвам, – Чжэн Цзинфэн погрузился в воспоминания, прикрыл глаза и тяжело вздохнул. – Я никак не ожидал, что это будет она…

Немного помолчав Се Цинчэн произнес:

– Она сказала нам, что в городской администрации сидит большая «крыша». Я уже говорил тебе раньше, сохранять бдительность, когда будешь заниматься расследованием. У нас на руках нет никаких доказательств. Это все, что мы можем сделать на данный момент.

Опавшие листья планировали вниз и падали на каменные ступени.

Се Цинчэн:

– Это последняя информация, которую предоставил нам твой информатор.

Чжэн Цзинфэн выглядел опустошенным.

Се Цинчэн:

– Лао Чжэн, позаботься о своей безопасности. Не дай им узнать, какой информацией владеешь.

Договорив, Се Цинчэн отвернулся и посмотрел на надпись на надгробии…

На нем было написано настоящее имя Цзян Липин – «Сунь Пин».

Рядом с ее могилой находилась новая могила Цзян Ланьпэй. Спустя двадцать лет незаконного заточения и целого года после смерти, наконец, она обрела свою истинную личность, когда ее ученица Сунь Пин рассказала всю правду о том, что произошло. На ее могиле, как и на могиле Сунь Пин, было выгравировано не то имя, что принадлежало тьме, а ее настоящие имя.

«Могила Цзинь Сюхэ».

Чжэн Цзинфэн:

– Раньше, когда она оставляла мне послания, она всегда подписывалась «JLP», но в последний раз… то что вы нашли на Неверлэнде, она подписала «Цзян. Лань. Пэй». Тогда мы подумали, что это какая-то подсказка, но кто же знал… Эх…

После долгого молчания Се Цинчэн сказал:

– … Она хотела жить, как ее учитель.

Старина Чжэн глубоко вздохнул:

– Как думаешь, она жила, как Цзинь Сюхэ?

Се Цинчэн не ответил.

Он вспомнил тот день, когда в штаб-квартире компании Хуан Чжилуна Цзян Липин рассказала им, что она информатор, и о том, какую подпись она оставила под посланием на Неверлэнде.

Тогда ситуация была критической, но она, не раздумывая, сказала, что подписалась «JLP», как привыкла, а не «Цзян Ланьпэй», как сделала в тот единственный раз.

Именно поэтому Хэ Юй тогда неверно истолковал ее поведение, и решил, что она желает навредить им, а у нее даже не было для них объяснений. Оглядываясь сейчас назад, можно сказать, что скорее всего, в представлении Цзян Липин Цзян Ланьпэй – то есть Цзинь Сюхэ – всегда была воплощением доброты и чистоты.

После убийства Ван Цзянькана, вся перепачканная кровью, она больше не хотела подписываться псевдонимом «Цзян Ланьпэй».

– А может… Она просто хотела жить так, чтобы оправдать ожидания Цзинь Сюхэ? – пробормотал старина Чжэн.

Вдали шумели сосны и кипарисы.

Ветер унес вздох Чжэна Цзинфэна прочь.

Се Цинчэн так и не ответил на его вопрос. Возможно, ответить на него не мог никто, кроме тех людей, кто лежал здесь на кладбище.

Какое-то время он молча смотрел на их могилы, а потом достал из кармана пачку «Мальборо», которую всегда носил с собой, и пачку женских сигарет, которые купил специально. Он положил их перед надгробиями Сунь Пин и Цзинь Сюхэ.

– Можете курить любые. Вы обе хорошо поработали, с вас достаточно... Покойтесь с миром.

Произнеся эти слова, Се Цинчэн закрыл глаза и трижды глубоко поклонился могилам двух женщин. А потом развернулся и ушел.

Се Цинчэн не был лишен сострадания, но ему приходилось оставаться отстраненным и спокойным. Проявления слабости, печали и сожаления поглощали его внутренние ресурсы и забирали время.

Ему нужно было идти.

Поскольку в этом происшествии был замешан Чэнь Мань, Се Цинчэну пришлось предоставить политкомиссару Вану несколько теорий, чтобы скрыть правду о биологических экспериментах. Он неоднократно упрашивал политкомиссара Вана попытаться решить этот вопрос конфиденциально, чтобы свести к минимуму количество осведомленных людей.

Дело не в том, что он не доверял политкомиссару Вану, а в том, что эти эксперименты, все-таки касались регенерации клеток. Чем меньше людей будет знать о них, тем лучше. В противном случае на эту разработку наверняка найдутся извращенные умы.

А если политкомиссар Ван узнает всю правду, то Хэ Юй, и даже Цинь Цыянь… Все люди, живые и мертвые, участвовавшие в этих экспериментах, окажутся в большой опасности.

Психические больные люди по-прежнему заклеймены обществом. А если из-за этих экспериментов у них появились особые способности, как в научно-фантастических фильмах?..

Последствия могут быть невообразимыми.

Именно поэтому Се Цинчэн сказал политкомиссару Вану только то, что Чэнь Маню ввели специальный препарат. И никому, включая самого Чэнь Маня, он не рассказал об истинной природе этого препарата и его назначении. В любом случае, какое-то время они точно не смогут начать расследование. Система, породившая «RN-13», была слишком обширной и глубокой. Проект находился в разработке более двадцати лет, многие из участников уже умерли. Даже если политкомиссар Ван лично займется расследованием, ему будет очень трудно добиться результатов.

Для семьи Ван единственное, что имело значение, это то, что их внук Чэнь Мань был цел и невредим. Се Цинчэну просто нужно было как можно скорее разработать антидот и придумать для них объяснение.

– Профессор Се, вы пришли.

Медсестра приемного покоя больницы «Мэйюй» поприветствовала Се Цинчэна.

Она с воодушевлением спросила:

– Сегодня вы навестите Се Сюэ? Или начнем с господина Чэня?..

Се Цинчэн:

– Нет. На это нет времени.

Медсестра:

– ... Тогда, пройдемте... в лабораторию.

Про себя она подумала: «Вот же бессердечный дагэ. Те двое каждый день только и думают о том, как бы увидеться с ним».

И именно поэтому Се Цинчэн не хотел видеться ни с Се Сюэ, ни с Чэнь Манем.

Чэнь Мань и так все знал. А Се Сюэ, проснувшись однажды, включила новости и обнаружила, что ее гэгэ был в страшно опасной переделке. Увидев Се Цинчэна, она заплакала, крепко обняла его и не собиралась никуда отпускать.

За последние несколько дней Се Цинчэну удалось ее немного успокоить, но ему больше не хотелось сталкиваться с таким проявлением эмоций своей младшей сестры, поэтому он решил ее избегать.

Медсестра провела его в коридор для персонала, где он взял свою карточку и поднялся наверх.

В лаборатории, наблюдая за ходом исследования, находился директор больницы.

Увидев Се Цинчэна, выходящего из лифта, его глаза от удивления округлились:

– … Профессор Се? Что ты опять здесь делаешь? Ты в таком состоянии и снова идешь сюда?

– …

Се Цинчэн не ожидал увидеть здесь директора, поэтому немного смутился, когда старик поймал его с поличным:

– Мне нечем было заняться, вот пришел просто посмотреть.

Директор не знал, что и сказать.

Когда суматоха вокруг инцидента со взрывом на трассе немного улеглась, Се Цинчэн, наконец, почувствовал, что его тело сдает. Тогда он приехал в больницу «Мэйюй» для базового обследования.

И директор, и Се Цинчэн знали о результатах обследования, и оба ​​не питали оптимизма по этому поводу.

Как старый друг Цинь Цыяня, директор, конечно же, надеялся, что Се Цинчэн будет беречь себя, но тот, похоже, был настроен совершенно иначе. Он практически махнул на себя рукой и совсем не заботился о своем текущем состоянии.

Директор отвел его в сторонку.  Он несколько раз пытался собраться с мыслями, но, так и не решив, что именно следует сказать, наконец, произнес просто:

– Тебе следует пораньше пойти домой.

– Сегодня со мной все хорошо.

Директор настаивал:

– Иди домой. – Потом он добавил, – Я могу вместо тебя присмотреть и за Се Сюэ, и за лекарством для нее. Не трать свои силы на это.

Увидев, что Се Цинчэн хотел ему что-то возразить, директор поспешил сказать:

– Подумай о положении Цинь Жунбэй.

– …

– Подумай о том, что ей останется делать, если ты не сможешь продержаться.

Се Цинчэн отвел взгляд в сторону.

Директор видел, что успешно разыграл свою карту, поэтому похлопал Се Цинчэна по плечу:

– Иди домой. Удели внимание своему собственному телу. Скоро тебе нужно будет пройти более тщательное обследование, чтобы увидеть, как функционируют твои органы.

Се Цинчэн прикрыл глаза, услышав эти слова.

– …

Директор:

– Иди.

Се Цинчэну оставалось только тихонько выругаться себе под нос и покинуть частную больницу «Мэйюй». На обратном пути он немного закашлялся и снова почувствовал головокружение.

Директор был прав. Он действительно слишком вымотался за последнее время…

Но что, черт возьми, он мог с этим поделать?

Ему тоже хотелось остановиться и передохнуть, как и обычным людям, которым не нужно беспокоиться о нехватке времени. В идеале было бы хорошо нанять двух помощников, которые работали бы над выполнением задач вместе с ним… Сможет ли он?

Особого выбора у него не было.

Се Цинчэн глубоко вздохнул, припарковал машину у обочины и зашел в магазин, чтобы купить бутылку воды. Он выпил лекарство, припасенное в машине, и откинулся на спинку сиденья, ожидая, пока силы постепенно восстановятся.

В этот момент в машине раздался телефонный звонок.

Звонил «Дьяволенок».

Подавив кашель, Се Цинчэн ответил на звонок Хэ Юя.

– Алло.

Хэ Юй уже вернулся в университет, продолжительность его академического отпуска была значительно превышена. Куратор тактично намекнула ему, что, если в этом семестре он возьмет еще один такой же длительный отпуск, то даже если его оценки на выпускных экзаменах будут отличными, ему все равно не будет хватать ежедневных баллов. Кроме того, это может привести к выборам другого президента студенческого совета, и даже пересдаче некоторых предметов.

Хэ Юй смиренно и вежливо извинился перед куратором и пообещал, что в будущем не будет просить о таких длинных академических отпусках. Под конец его уверений куратор, точно пугливый олененок, раскраснелась лицом и почувствовала, что была слишком строга с этим ребенком. Поспешно дав ему несколько наставлений, она убежала.

Вернуться в университет, когда утихла шумиха, было отличным решением. К тому же это позволяло ему избежать чрезмерных расспросов со стороны родителей.

И он мог часто приходить в соседний университет, чтобы повидаться с Се Цинчэном.

Хэ Юй ясно ощущал, что после того пожара в подвале, отношение Се Цинчэна к нему, похоже, значительно смягчилось.

Хотя Се Цинчэн по-прежнему хмурил взгляд и речь его была скупой, но, по крайней мере, Хэ Юй чувствовал, что теперь тот больше не избегает его намеренно.

Иногда Хэ Юй изображал «хорошего мальчика», чтобы продвигаться вперед шаг за шагом. После занятий он приходил в общежитие Се Цинчэна, чтобы вместе перекусить и поговорить о деле или чем-то еще.

Сегодняшний день не стал исключением.

– Се-гэ, где ты?

Се Цинчэн не ответил на его вопрос, а задал свой:

– Что случилось?

– Я искал тебя, но в общежитии у тебя пусто.

– Я еще занят делами, возвращайся в свое общежитие.

Хэ Юй выдержал паузу.

– Но я не взял с собой ключ. Уже так поздно, все мои соседи по комнате уже спят. Не хотелось бы их беспокоить.

– …

Се Цинчэн вздохнул:

– Тогда подожди меня. Примерно полчаса.

Довольный Хэ Юй положил трубку.

Се Цинчэн устало откинулся на спинку сиденья, подперев рукой лоб. Свет от проезжавших мимо машин падал на его холодный, точеный подбородок.

В этот момент физической слабости он не мог не думать о том разговоре в штаб-квартире компании Хуан Чжилуна, который у него состоялся с Хэ Юем. Он вспоминал свое душевное состояние тогда, взгляд Хэ Юя и свой бездумный поцелуй, который, похоже, даже сам не мог до конца понять...

Се Цинчэн закрыл глаза, почувствовав, как перехватывает дыхание.

Он считал, что тот поцелуй был большой ошибкой.

Но даже зная, что это неправильно, почему же он сделал это тогда?

Это было что-то вроде… импульса, эмоционального выброса?

Все это время он хладнокровно анализировал свои отношения с юношей… Теперь он убедился, что привязанность Хэ Юя не была ложной, и его чувства невозможно было изменить, даже под страхом смерти. Итак, был ли смысл в том, чтобы продолжать такую связь с Хэ Юем?..

Если вовремя не остановиться, не станет ли он подонком, который связался со студентом университета и, в конце концов, не смог взять на себя ответственность?

Если все продолжится в том же духе, то ему придется извиняться не только перед Хэ Юем, но и перед Хэ Цзивэем… Хотя у Се Цинчэна и Хэ Цзивэя не было особо дружеских отношений, но ведь это именно он дал ему возможность практиковаться, сделав для него исключение на посещение лаборатории для занятий.

Как результат, Се Цинчэн стал талантливым студентом и пробудил чувства сына господина Хэ.

Хэ Юй же даже не подозревает, что преследует несбыточную мечту… Так глупо за ней гонится… Хотелось вырвать свое сердце и отдать ему… Но черт же возьми! Се Цинчэн знал, что очень красив, но будет ли он так же красив, когда умрет и через несколько дней превратится в пепел?! Кому-то нравится пепел? Хэ Юй, какой же ты, блядь, невероятный идиот!

Чем больше Се Цинчэн думал об этом, тем больше тревожился. Он пристегнул ремень безопасности и посмотрел на здание частной больницы «Мэйюй», которое все еще можно было увидеть позади.

…

«Се Цинчэн, тебе будет больно делать это».

«Что ж… Если ты настаиваешь, мне остается только помочь тебе».

«Не переживай. Это будет только наш секрет, я никому не расскажу».

Он посмотрел на большие позолоченные иероглифы на здании частной больницы «Мэйюй», и ему показалось, будто в его ушах снова эхом прозвучали те слова, что когда-то сказал ему директор.

Се Цинчэн закрыл глаза, чуть нахмурил свои мечевидные брови и закашлялся. Он не знал, то ли в воздухе, то ли у себя в горле, но он ощутил легкий запах крови.

Этот металлический, сладковатый привкус был большой тайной, о которой знал только сам Се Цинчэн.

Такой же тайной, как и та правда, о которой он никогда не говорил Хэ Юю, и которую многие годы скрывали в частной больнице «Мэйюй».

Автору есть, что сказать:

Я установила таймер шкалы здоровья, на 150 [главу]. На самом деле, возможно, что шкала здоровья танка Се-гэ полностью исчерпана, но взгляните на 2+1, оно как раз на границе 150 и 151 [глав]. Подумав над этим, я решила, что лучше сделать обнуление на уровне 151, потому что, если я сделаю это непосредственно на уровне 150, то дело будет сделано только наполовину, мне придется уменьшать шкалу очков здоровья Се-гэ в течение двух дней. Так что поразмыслив, лучше и проще обнулить на 151 и закончить за один день. В конце концов, было бы несправедливо делить это пополам.

Друзья, хотите угадать, что у меня на уме? Наконец, в 150-151 [главах] защита Се Цинчэна достигнет нуля〜

--

* здесь буквально «сосна и кипарис». Выражение может использоваться, как метафора кладбища.