— Да что с тобой происходит?! — взорвался Мартин, с силой встряхивая ее за плечи. — После поездки домой ты сама не своя. Расскажи мне уже, что стряслось? Ты поссорилась с Лине?

Как же подмывало Астрид рассказать ему всю правду, которая горечью оседала на языке каждый раз, когда она через силу выдавливала из себя слово «брат» в разговоре. Несмотря на то, что после родительского дня прошла уже почти неделя, сердце Астрид так и не зажило до конца. Долгими ночами, уже по-зимнему темными и беспросветными, она не могла заснуть. Чтобы не будить Лауру, она тенью исследовала пустые коридоры академии, слоняясь без дела. И спустя несколько бессонных ночей Астрид и вправду начала выглядеть как призрак в своих обычных светлых платьях и пальто — кожа приобрела болезненно-бледный оттенок, под глазами пролегли тени, радужка прежде ясных голубых глаз поблекла и выцвела, а вид у нее был весьма отстраненный.

Каждый раз заглядывая в обеспокоенное лицо Мартин, Астрид хотела рассказать ему. Но когда открывала рот, слова застревали в горле колючим щиплющим комком. Робкая надежда на то, что Мартин любит ее и примет эту ужасную правду, разбивалась о сомнения. Что если Мартин перепутал то, что он считал их близнецовой связью с обычной детской привязанностью? Что если он любит ее так только потому, что считает сестрой? Будет ли любить ее и дальше? Что если он возненавидит ее, занявшую место его близкого человека? Возненавидит за то, кем она не является? Вдруг после этого она станет ему не нужна?

Даже зерна трезвого мышления, убеждающие Астрид в том, что все это не ее вина, не помогали разбить эти тревожные страхи. В одно мгновение она потеряла родителей. Тех, кого считала родителями. Она не могла потерять еще и Мартина. А потому слабо улыбалась, обнимала его. Целовала, когда они оставались наедине. Ненадолго, но Мартин отвлекал ее от болезненного опустошения внутри, заполняя ее душу теплом и любовью. Но стоило ей только подумать о том, чтобы признаться, сердце сжималось в болезненный комок, мешая сделать это.

Вот и сейчас, когда Мартин пытался в ее глазах найти причину ее отстраненного поведения, Астрид бездумно кивнула, лишь бы отвлечь его. Пусть думает, что они с Лине поссорились. Так будет лучше для него. И хотя Мартин явно понимал, что за этим кивком стоит гораздо больше, чем он мог узнать, он тяжело вздохнул и притянул к себе Астрид, заключая в объятия. На ее глаза вновь навернулись слезы. «Ты жива только благодаря ему». С каждым разом объятия Мартина становились болезненнее, тяжелее и невыносимее. Словно она не заслуживала их.

Студенческая рутина становилась невыносимой тоже. Рассеянный мозг Астрид отказывался воспринимать информацию. Она заваливала даже простые тесты. Делала все, что знала, механически, не вникая в суть. Не слушала то, что рассказывали преподаватели, за что они ее ругали. Или некоторые, как Арден Толл, понимающе не спрашивали ее вовсе. Она становилась как Норберт — незаметной и тихой.

Сидя на экономической теории, Астрид задумчиво разглядывала украшения в синих дредах ДиМари, сидящей впереди. Деревянные бусины с вырезанными незнакомыми символами, серебряные совы и мышки, настоящие перышки, вплетенные нитками… Насколько она могла видеть, Диана-Мария тоже не особо была вовлечена в слова иера Толла — раз за разом она незаметно раскидывала на столе руны, прикрывшись учебником. И явно ей не нравилось то, что получалось — с каждым разом, когда она собирала и выкидывала их вновь, движения становились все более резкими и раздражительными.

И тут Астрид осенило. Вот почему Диана-Мария говорила, что карты и руны не видят ее. Потому что Астрид Бертельсен — это не она. И никогда ею не была. Община Двуликой Гимель, откуда родом была ДиМари, верила в важность и значимость имен. А раз «Астрид Бертельсен» умерла на третий день своего рождения, то и карты ее не видят. Ее просто… не существует.

Астрид уставилась взглядом в стол, изо всех сил стараясь сдержать подступившие слезы. Если Астрид Бертельсен не существует, то кто же она? Вся ее жизнь была подделкой. Фальшивкой. Она прожила не свою жизнь, постоянно подчиняясь совершенно чужим людям, которые купили ее как неодушевленный предмет и изменили так, как нужно было им. Неужели она ничего не сделает с этим? Позволит им управлять своей жизнью, выдать ее за ненавистного Уэлса, где ее опять будут контролировать как марионетку?

Обуреваемая чувствами, Астрид вскочила с места и тут же пожалела об этом. В повисшей тишине кабинета, где студенты тихонько дремали под лекцию об экономическом устройстве Тиферета, резкий звук сдвинутого стула прозвучал оглушительно. Опустив тетрадь, иер Толл удивленно поднялся вслед за ней, не понимая, чего она хочет.

— Я… Мне нужно выйти! — быстро сообразила Астрид и быстро, не давая никому опомниться, выскочила из кабинета и тут же телепортировалась в свою комнату.

Она не позволит больше никому решать за нее, кто она есть и что должна делать! Но в одиночку ей не справиться. Покинуть академию она не сможет раньше времени, а значит, нужно будет исчезнуть в тот день, когда все отправятся покупать наряды в Клофорд. Да! Она просто возьмет и исчезнет, словно ее и не существовало! Конечно, она не сможет далеко телепортироваться, так что она просто возьмет и уедет.

Схватив со стола бумагу и ручку, Астрид лихорадочно принялась строчить письмо. Единственная, кого она собиралась посвятить в план, это Лине. Она поможет ей сбежать. А в лучшем случае, присоединится к ней. Они столько раз мечтали о побеге из Клофорда, так почему бы не осуществить это в действительности?

Астрид исписывала уже второй лист текста, и постепенно воодушевление пропадало. Как она собирается сбежать? Много вещей она не унесет. И у нее нет денег. Как она сможет заработать их? Астрид никогда не приходилось прежде работать… Повезет, если Лине согласится сбежать с ней, но если нет? Что, если у Лине и правда появился ухажер, с которым она захочет остаться? Конечно, ее подруга всегда отличалась резким ярким темпераментным характером, но этим она привлекала многих мужчин (пусть и никто до этого не смог выдержать его дольше месяца). Что она скажет Мартину? И нужно ли говорить…

Уронив голову на руки, Астрид разрыдалась. Почему она такая неприспособленная к жизни? Ни дня в своей жизни она не жила самостоятельно, как же собирается в одиночку провернуть такой план? Ей даже не приходилось бывать за границей, и Астрид понятия не имела, как их пересекать. Неужели ей придется смириться со своим положением и остаться заложницей образа «милашка Астрид Бертельсен» навсегда? Невыносимо!

Когда прозвенел последний колокол, возвещающий об окончании учебы на сегодня, Астрид уже вытерла слезы, сожгла исписанные листы в камине и, поправив макияж, снова села за стол. Деловито она написала на новом чистом листе всего несколько строчек. Согнула письмо пополам, убрала в конверт и заклеила сургучом. Телепортировавшись к главному корпусу, опустила письмо в ящик для новых отправлений, который должны были опустошить вечером и разослать письма адресатам. И вновь вернулась в комнату.

Отбросив в сторону все свои сожаления, грусти и печали, Астрид решила твердо: она сбежит. Не важно, сколько на это потребуется времени: месяц, три, полгода или пять лет. Она найдет способ исчезнуть из жизни Бертельсенов раз и навсегда. И никакие связи не помогут им отыскать пропавшую «дочь». Единственным пробелом в этом плане был Мартин. При мысли о том, что придется его оставить, сердце Астрид болезненно сжималось. И начинало предательски разрываться при мысли о том, как отвратительно он будет чувствовать себя.

Но другого пути нет. Она не сможет начать новую жизнь, оставаясь с ним рядом. И даже если это разобьет их сердца, насильно связанные с детства, Астрид уйдет. Разорвет нити Каф, чего бы ей это ни стоило.

***

В Кетере не отмечали дни рождения. Единственный раз, когда он имел значение — в день двадцатилетия. В этот день человек вступал не только во взрослую жизнь, но и в право наследования, независимой жизни и получения работы. Конечно, в разных регионах огромного Кетера отмечали этот знаменательный день по-разному: на юге, например, жгли костры, устраивали дикие песни и пляски , которые тянулись весь день от рассвета до заката — всё то время, что было благословлено Решем¹. На севере Кетера в честь именинника делали чучело, одевали в его детскую одежду и сжигали на костре, знаменуя окончание детства. На востоке сохранились традиции Хода, когда в день совершеннолетия каждый именинник обязан самостоятельно пересечь самое широкое озеро в округе на любой лодке, которую он мог себе позволить — от наспех сколоченного плота до шикарной огромной яхты, куда влезало с полсотни друзей именинника.

На западе же, где и был расположен Клофорд, в день совершеннолетия имениннику мастерили праздничный трон, сидя на котором он принимал дары от знакомых и незнакомых людей — даже если тебе подарит ветку нищий ты обязан принять ее, поблагодарить и поклониться. Это называли «Подношением Магу» — в честь легенды о Мудром Бете, который однажды принимал подарки от всех созданных им существ. Это дарение длилось ровно двадцать два дня, которые Бет терпеливо и покорно принимал все оказываемые ему почести.

Обычно Бертельсены в день рождения близнецов ограничивались чуть более пышным чем обычно праздничным ужином. Но как такое скромное празднование могло удовлетворить Алана Галахера? До глубины души возмущенный традициями Кетера, он заявил, что организует близнецам «настоящий праздник, как положено в Тиферете». Смутно Астрид помнила, что на родине Алана любят закатывать шумные пиршества и празднества по любому незначительному поводу. И еще пару месяцев назад она без раздумий согласилась на это. Но не сейчас. Сейчас, находясь в полнейшем раздрае, несмотря на начинающий складываться в голове план побега, Астрид совсем не хотела привлекать внимания. К тому же, было ли 13 декабря днем ее рождения? Родилась ли она на день раньше или на день позже? Сейчас Астрид была ни в чем не уверена. Но с Аланом было сложно спорить, так что ей пришлось сдаться.

Она понятия не имела, как именно и с чьей помощью удалось Галахеру провернуть все эти приготовления, но вечером 13 декабря близнецы стояли перед входом в торжественный зал, где в начале года выступал директор Вальверди. Это было словно в другой жизни.

Почувствовав прикосновение пальцев, Астрид на секунду вздрогнула, но все же разрешила Мартину взять ее за руку. Он ободряюще кивнул ей, когда Астрид подняла голову, еще раз критическим взглядом обведя его костюм. Алан и вправду постарался на славу: оба близнеца были одеты в белое в честь их покровительницы Прекрасной Самех. Костюм Мартина был скроен по его любимому типу: свободная рубашка с летящими рукавами и длинными лентами на вороте, которые он перекидывал назад через плечо, словно шарф; зауженные брюки, буквально на тон темнее, с широкими сияющими вставками, высокие серебряные сапоги со слегка загнутыми носами. Сам по себе этот костюм выглядел глупо, но Мартину определенно шел. С небрежно уложенными волосами, которые перехватывали местами сияющие заколки и вплетенные бусины, он был прекрасен. Мартин мягко улыбнулся, и у Астрид болезненно сжалось сердце. Неужели ей приходится лгать, недоговаривать что-то человеку, которого она любит настолько, что готова вырвать свое сердце и отдать ему в полное его владение? Неужели этого человека ей придется оставить, разбить ему сердце своим поступком? Неужели она сможет так поступить?

— Чудесно выглядишь, — Мартин ободряюще сжал ее пальцы, приводя в сознание.

Астрид грустно усмехнулась, опуская взгляд на платье. Несмотря на всю его пышность, такие же серебряные вставки, как на костюме Мартина, длинный подол в пол и полупрозрачный верх, открывающий руки, но скрывающий все остальное под плотным корсетом, она не чувствовала себя празднично. Даже жемчужины в локонах, заплетенные в традиционные тиферетские косы волосы и серебристая подводка на веках не смогли поднять ей настроение. Лишь тягостно сосало под ложечкой, словно в предчувствии чего-то неприятного. Наверное, это все тревога из-за того, что Лине долго не отвечала. Обычно письмо приходило уже на следующий день, но вот шел уже третий вечер без ответа…

— Давай повеселимся сегодня, — произнесла Астрид вслух и заставила себя улыбнуться.

Как бы отвратительно она себя не чувствовала, ей не хотелось портить праздник Мартину, который ждал этот вечер в предвкушении. Из-за двери слышались звуки веселой громкой музыки и гомон голосов. Когда Мартин открыл перед ней дверь, ее оглушила какофония громких звуков и ослепил блеск серебристых костюмов и украшений. В зале было так много людей, что некоторых Астрид даже не знала — какие-то старшекурсники, с которыми она раньше не пересекалась. Взгляд сразу выловил некоторых из однокурсников, Лилиану и Бригитту, Тибо и Оливера.

Последнего видеть было неловко. Буквально сразу же после двойного свидания с ним, Бригиттой и Тибо, в тот же день Астрид переспала с Мартином. И это настолько сильно смущало, что Астрид совсем забыл про Оливера, пытаясь изо всех сил избегать Мартина, а потом налаживать какие-то отношения с ним. Им так и не выпал случай объясниться, но Астрид надеялась, что все-таки он понял ее нежелание встречаться с ним вновь. Нет, он, конечно, неплохой парень...Но все-таки не для нее.

Завидев близнецов, Алан прорвался сквозь толпу и бросился обнимать их. В блестящей длинношерстной серебристой шубе на голое тело, излишне обтягивающими брюками и с какими-то торчащими палками из головы, он выглядел совершенно в своей атмосфере. А судя по тому, что от него пахло крепленым вином и приятно-пахнущей, но жженой травой, Алан уже вовсю начал отмечать. Как только ему удалось протащить алкоголь под носом у преподавателей?

— Все выглядит здорово, Алан, — прокричала Астрид в ухо другу, стараясь перекричать музыку и гомон вокруг. Словно зал наполнили не люди, а птицы, щебечущие на разных языках.

Все кресла в зале сдвинули в угол, поставили принесенные из столовой столы, накрыв их ослепительно белой тканью. Повсюду были живые цветы, блестящие наряды и серебристые приборы. Столы были заставлены выпивкой и закуской — ничего особо серьезного из еды не было, но при этом глаза умудрялись разбегаться от разнообразия. На сцене расположился громадный граммофон, возле которого спорили несколько ребят, явно желающих поставить свою музыку. И у каждого из гостей так или иначе в нарядах фигурировали бело-серебристые цвета — традиционные цвета Прекрасной Самех, покровительницы близнецов и всех, рожденных в этот период. Алан и вправду постарался на славу.

Очень скоро Астрид удалось забыться — вино быстро ударило в голову, Лилиана и Бригитта развлекали ее сплетнями, а Мартин и Алан то и дело утаскивали ее танцевать. Все вокруг, даже незнакомые ей люди, поздравляли проходя мимо, одаривали комплиментами и пожеланиями. И кажется, действительно на это недолгое время Астрид почувствовала, как отступает поселившаяся в груди тревога и пустота.

Но так было недолго. В самый разгар веселья Астрид вдруг увидела в толпе знакомый хвостик черных волос, собранных на макушке. Какого Дьявола здесь делает Лектор Уэлс?! Их взгляды пересеклись, и темные глаза напротив недобро сверкнули. Он двинулся в ее сторону, с помощью дружков прокладывая себе путь сквозь толпу. И хотя сердце колотилось, в панике призывая бежать, Астрид не смогла пошевелиться. Ее ноги задеревенели, отказываясь подчиняться, и всё, что она могла, беспомощно хлопать глазами, как перепуганная лань перед огромным волком. Но когда между ними оставалось меньше пяти метров, вперед выступили две фигуры, заслоняя собой Астрид от опасности. Завидев Мартина и Алана, выступивших вперед, она облегченно выдохнула. Но напряжение не отпускало. Что заставило Лектора прийти сюда, в разгар их деньрожденной вечеринки, хотя его явно никто не приглашал? Что бы это ни было, оно не сулило ничего хорошего.

Парни остановились друг напротив друга, недобро улыбаясь. Музыка затихла, и в зале повисла гнетущая тишина. По коже Астрид пробежались мурашки.

— Тебя не звали, Уэлс, — первым нарушил молчание хмурый Мартин.

Хоть он и выглядел расслабленным, на первый взгляд, Астрид видела проступившие на правой руке вены — его пальцы с такой силой сжимали ножку бокала, что она была готова хрустнуть в любой момент. Лектор театрально развел руки в стороны, показывая, что пришел с миром. Впрочем, ни этот жест, ни его лживая улыбка не внушали доверия.

— Спокойно, малыш, я пришёл с миром. Должен же я преподнести подарок своей будущей женушке.

В комнате стало так тихо, что Астрид казалось, будто стук ее сердца эхом отдается от стен и оглушает всех вокруг. Холодные темные глаза удовлетворенно пробежались по гостям и остановились на Астрид, пригвоздив ее к полу. Она лишь нервно сглотнула, вдруг четко осознавая, что вот она — его отложенная месть, которую он подготовил ей. Вот почему отец решил выдать ее именно за Уэлса — вовсе не из-за ее слов в письме, а потому, что Лектор сам предложил. Сердце замедлило ход, пропуская удары. Ее словно заточили в клетку, обступая со всех сторон и не давая сбежать.

— Что за бред ты несешь? — Мартин устало потер переносицу, но в его голосе угрозой звучал металл.

— И вовсе не бред, — Лектор вытянул из кармана продолговатую коробочку и раскрыл ее. Из-за спин парней Астрид лишь вскользь заметила лежащий на нем шейный серебряный обруч, до боли похожий на тот, что украшал шею Спасительницы Тау, лишая ее свободы и привязывая к Шину. Взгляд Лектора с издевательской насмешкой вперился в глаза Астрид, которая не могла пошевелиться от сковавшего ее страха. — Верно, моя прекрасная невеста, будущая Астрид Уэлс?

Это имя болезненно ударило под дых, выбивая остатки самообладания. Она чувствовала, как глаза наполняются слезами, но не в силах была отвести от Лектора взгляд. Возмутившийся было Мартин обернулся на нее и тут же осекся, заметив ее белое, как лист бумаги, лицо и стоящие в глазах слезы. Не зная как защититься, Астрид лишь беспомощно взглянула на Мартина, надеясь, что он поймёт ее безмолвный крик о помощи. Голубые глаза опасно сверкнули, и он с разворота выбил ногой коробку из рук Уэлса, накидываясь на него.

Астрид оттеснили назад — крепкая рука Джереми буквально за шиворот оттащила ее от эпицентра драки, ставшей массовой. И сам он тоже ринулся в бой. Все еще перепуганная и одеревеневшая Астрид успела получить пару тычков, прежде чем чьи-то пальцы больно вцепились в ее локоть и с силой оттолкнули к стене. Перед ней защитой выросла высокая спина, Джереми, как сначала решила она. Но когда парень обернулся через плечо, чтобы убедиться, что Астрид в порядке, она осознала, что это Норберт Васс. А он что делает здесь?

Драка закончилась так же стремительно, как и началась — в зале появились разъярённые преподаватели, и студенты потихоньку сбегали от справедливой кары. Отвлекшись на секунду на тренера Торгильссона, который за шкирки разнимал Лектора и Мартина, как нашкодивших котят, Астрид вдруг обнаружила пропажу Норберта. Он исчез так же незаметно, как и появился. Оттесненная в самый дальний угол, Астрид наблюдала, как зал постепенно пустеет, оставляя лишь следы учиненного разгрома. Перед ней вдруг выросла Мариниара Фраунгофер — недовольная, но явно обеспокоенная.

— Ты в порядке? Тебя не поранили?

Астрид заторможено кивнула, отвечая лишь на второй вопрос. В порядке же она не была уже давно. Отстранено наблюдая, как преподаватели что-то выговаривают зачинщикам драки, Астрид не сразу заметила, как к ней подошел Мартин. Его волосы были мокрыми от пота и растрепанными, рубашка висела клоками, порванная, а на правой скуле начинал набухать синяк. Она была не в силах смотреть ему в глаза, а потому уткнулась взглядом в его сапоги, окропленные красным вином. Или кровью?

— Так вот, что произошло? Тебя обручили с Лектором?

У Астрид снова панически забилось сердце. Она осторожно кивнула, но Мартину этого было недостаточно. Аккуратно, но настойчиво он приподнял ее подбородок и чуть наклонился, чтобы всмотреться в ее глаза, в которых все еще стояли слезы. Его обеспокоенное лицо только усугубило ситуацию — Астрид захотелось разрыдаться, броситься к нему в объятия и во всем признаться. Да, помолвка с Уэлсом — это ужасно, но ведь это было не самое худшее…

— Почему ты мне не сказала?

Легкие нотки обиды в его голосе пронзили сердце острыми шипами. И правда, почему? Ведь если про их семейную тайну Астрид могла промолчать, то про Уэлса могла рассказать правду. Но проблема была в том, что она просто забыла… Помолвка с Уэлсом настолько отступила на второй план после рассказа Каролины, что Астрид совершенно уже не принимала значения мыслям о ней. До тех пор, пока Лектор Уэлс не появился в этом зале и не объявил об этом во всеуслышание.

— Я просто… — голос Астрид звучал настолько обрывисто и тихо, что Мартину пришлось наклониться еще ближе, чтобы расслышать ее. — Я до сих пор не верю, что отец сделал это…

Тяжело вздохнув, Мартин выпрямился и притянул Астрид к себе, обнимая. Больших усилий стоило ей не разрыдаться в голос. Если бы только он знал, сколько Астрид от него скрывает… И с каждым днем хранить тайну становилось все тяжелее и невыносимее.

***

Новость о помолвке Астрид Бертельсен и Лектора Уэлса, ставшая причиной массовой драки, быстро разлетелась по академии. Всех парней, кого успели заметить в ее участии, наказали работой — заставили убирать разгром за собой, приводить в порядок учебные классы и холлы. Иер Торгильссон лишил их всех сил на два дня в качестве профилактики — и этого избежать не удалось даже девушкам, которые во время драки лишь испуганно жались по углам и наблюдали. Лишенная своей телепортации, Астрид совсем упала духом. Сплетни по академии, косые взгляды и перешептывания пагубно сказывались на ее и без того отвратительном состоянии.

Единственное, что ей помогало держаться, это наконец-то пришедшее письмо от Лине. Не знающая всей ситуации в ответ на короткую просьбу о побеге, она ответила согласием. Надежда затеплилась вновь, словно уголек в потухшем камине. Уже в конце недели студентам академии разрешат покинуть ее стены, чтобы прикупить в Клофорде наряды к Вознесенскому балу. В этот день сбежать не получится — ее исчезновение заметят сразу. А вот в ночь Вознесенского бала, когда все вокруг будут заняты празднованием, а еще ближайшие пару дней — отходить от него... Это был бы идеальный момент, если бы не одно но.

Защитный барьер по-прежнему висел над Академией, никого не впуская и не выпуская. Астрид из любопытства пробовала пару раз телепортироваться с территории академии в разное время — результат был один. Ни для кого не было секретом, что его держала Жасмин Тесскрет — единственная, кто на территории академии владел защитными барьерами. Ее мастерство достигало такого уровня, что она могла создавать барьеры с разными функциями — обычные защитные, защищающие от магических атак, позволяющие сделать невидимым то, что внутри барьера, или заглушить для внешнего мира звуки внутри барьера. А учитывая, что магический барьер над Академией висел круглосуточно, Астрид поражал неистощимый запас энергии иересс Тесскрет. Хотела бы она обладать таким же...

За неимением иных подходов к преподавательнице истории и мифологии, Астрид решила обратиться за помощью к Норберту. Это было рискованным решением, но время поджимало, а других вариантов она не нашла. Незаметно выловить его она смогла лишь вечером, после ужина. Стоя в закоулке за одной из колонн, Астрид переминалась с ноги на ногу, не зная, как начать разговор. Норберт терпеливо ждал, привалившись спиной к стене. Как всегда, одетый в неприметные серые брюки и свитер, он прятал внимательные глаза под длинной челкой. Астрид нестерпимо хотелось убрать его волосы, чтобы видеть его лицо нормально. Но они не были столь близки, чтобы позволить себе такую фамильярность. Какой, впрочем, была и ее просьба. Убедившись, что в коридоре окончательно стихли шаги, Астрид произнесла уверенно и твердо одну единственную фразу.

— Я прошу тебя помочь с моим побегом.

Лишь по легкому движению челки могла она догадаться, что Норберт удивленно вздернул брови. Руки вновь зачесались убрать эти раздражающие волосы. Молчание затягивалось. Непроницаемые серые глаза были подобны камню, совершенно не выражая эмоций. Нервно сглотнув, Астрид шагнула вперед и вытянула руку ладонью вверх.

— Ты можешь узнать все, что посчитаешь нужным.

Пальцы слегка подрагивали. Она очень рисковала, доверяя Норберту еще одну свою тайну. Но учитывая, что он и так уже хранил одну и был единственным ключом к скорому побегу, Астрид решилась на это. И в глубине души, вспоминая, как он закрыл ее от толпы в день рождения, она надеялась, что хотя бы симпатична ему. Нос Норберта недовольно сморщился, всего на секунду, и он протянул руку вперед. Астрид задержала дыхание. Она ожидала почувствовать прикосновение прохладных пальцев на своей коже. Ожидала увидеть его удивленное лицо, когда он всё узнает. И как он отдернет руку от нее.

Но вместо этого пальцы Норберта легли на предплечье поверх ткани ее блузки и надавили, опуская ее руку вниз. Астрид удивленно вскинула голову.

— Храни свои тайны сама, кусьенда².

Хотела бы Астрид узнать, что означало последнее слово, произнесенное на хокмийском, но Норберт тут же спросил, что от него требуется. Выглянув из закоулка еще раз и убедившись, что рядом никого, Астрид громким шепотом рассказала про Вознесенский бал, барьер и Жасмин Тесскрет, которую нужно было отвлечь или попросить снять барьер хотя бы на десять минут — этого ей хватило бы, чтобы телепортироваться в Клофорд. Задыхаясь от быстрой сбивчивой речи, Астрид замолчала, умоляюще вглядываясь в его задумчивые глаза. Еще секунду они были сосредоточенными, но вдруг Норберт расплылся в чересчур довольной улыбке, а его взгляд потеплел.

— Значит, мне просто нужно, чтобы Жасмин потеряла контроль над барьером на некоторое время? И неважно каким способом?

Его внезапно опустившийся на пару тонов приглушенный голос и хитрый взгляд заставили Астрид покраснеть, вспоминая об отношениях Васса и иересс Тесскрет. Неужели он собирается... Отметая заползающие в голову пошлые мысли, Астрид поспешно кивнула.

— Заметано. Я сделаю это, кусьенда.

Норберт отстранился от стены, на которую опирался всё время разговора, и стал еще выше. Довольно усмехаясь своим мыслям, он прошел мимо Астрид. Опомнившись, она ухватила его за рукав.

— Погоди. Что ты хочешь за помощь?

Норберт обернулся вполоборота и окинул внимательным взглядом Астрид с головы до ног, заставив нервно переминаться с ноги на ногу.

— Достаточно будет, если ты перестанешь выглядеть как призрак и пугать людей, — усмехнулся он. И, подумав, добавил: — Я просто люблю скандалы. Представляешь, какой разразится после твоего исчезновения?

И больше ничего не объяснив, Норберт выскользнул из их укрытия. Его спокойные неспешные шаги вскоре затихли в конце коридора. Астрид прислонилась к стене. Облегченно выдохнув, она сползла по ней вниз, усевшись прямо на пол. Кто бы мог подумать, что будет так просто? Подозрительно просто.