Астрид наблюдала, как Лине мечется туда-сюда по комнате в приступе бессильной ярости. Ее босые ноги утопали в длинном ворсе белоснежного тиферетского ковра, а длинные пóлы алого шёлкового халата развевались, словно плащ. Лине громко ругалась, швыряла на пол мягкие подушки и затаптывала их, стараясь выместить злость на них, словно они были лицом Уэлса.

— Грязный маленький ублюдок, — уже не так яростно выплюнула она и с размаху приземлилась на кровать рядом с Астрид.

Когда та рассказала подруге о том, что отец собирается выдать ее за Лектора, и о том, что произошло на дне рождении, Лине разозлилась настолько, что успокаивать ее пришлось почти два часа. Астрид даже пришлось запирать ее в комнате, потому что Лине всерьез собиралась отправиться к Йоэну Бертельсену, чтобы в лицо высказать всё, что о нем думает. Ее вольная жизнь и прямолинейный характер всегда вступали в конфликт с традициями семьи Бертельсонов, и родители не одобряли общение Астрид с «пустоголовой Хольмгрен». Но сейчас она как никогда была рада, что не послушалась их. Конечно, у Астрид всё еще не хватило духу рассказать Лине о том, что она приемная или о ее отношениях с Мартином. Но уже факта помолвки с Уэлсом хватало для того, чтобы Лине без раздумий поддержала ее идею о побеге. Правда, детали побега ей не нравились.

— Ты правда собираешься доверить самую главную часть своего плана какому-то странному пацану? Он даже денег с тебя не попросил.

Астрид устало вздохнула. Было странно выгораживать Норберта перед подругой, ведь сама она знала его ничуть не лучше.

— Ты забыла, кто учится в Саэрлиг? Они все поголовно дети богачей, которым не нужны деньги. Ну, за редким исключением.

— Деньги нужны всегда, — возразила Лине. И тут ее лицо озарилось внезапной мыслью: — Может, он влюблен в тебя?

Вспомнив иересс Тесскрет, Астрид только сомнительно хмыкнула. Очевидно, Норберт предпочитал женщин постарше, да и типаж у них с Жасмин был разный. Памятуя о печати Шин-Тау, Астрид благоразумно промолчала, решив сменить тему разговора.

— Я оставлю у тебя сейчас кое-какие вещи, которые захватила из дома. В академии я смогу взять только один чемодан, больше унести не получится.

— Ты же будешь телепортироваться, так почему бы не телепортировать чемоданы?

— Я не знаю, сколько времени у меня будет. Да и расстояние довольно большое. Боюсь, я не смогу одновременно перенести много вещей.

— Ну и Дьявол с ними. Купим тебе новые. Тем более, если этот твой Нурскет прав, то после твоего исчезновения разразится скандал. Так что путешествовать лучше налегке, чтобы всегда была возможность быстренько улизнуть.

Сердце Астрид болезненно сжалось от мысли, сколько всего Лине готова оставить, лишь бы бежать вместе с ней. Огромный трехэтажный особняк, который достался ей в наследство от покойных родителей, погибших пару лет назад, огромная коллекция нарядов, портретная галерея из почти пятидесяти экземпляров картин... Уютная комната с большой кроватью, где они сейчас составляли план побега. Всё это Лине отметала так просто, потому что любила Астрид и хотела ей помочь. На ее глаза навернулись слезы, что не осталось незамеченным. Лине осторожно длинным черным ногтем поддела ее подбородок, заставляя взглянуть ей в лицо.

— Послушай, малышка, я не жалею об этом решении. Я принимаю его сама. Осознанно. Ты не принуждаешь меня, это мой выбор. Я буду повторять тебе это каждый раз, когда ты вздумаешь меня жалеть.

На последних словах Астрид слабо улыбнулась. Что-что, а жалеть Лине было сложно — она никогда не сомневалась в своих решениях, шла к своим целям напролом и иногда даже по чужим головам. Чего стоил тот случай, когда она отшила самого Элиаса Венстра, младшего кетерского принца. А потом написала ему, чтобы он выступил в суде в ее защиту, когда Лине обвинили в каком-то мелком мошенничестве, связанном с ее наследством. Удивительно, но Элиас и впрямь прибыл на суд и вступился за Лине, даже будучи потом снова отвергнутым.

— Давай повторим все еще раз, — подруги склонились над исписанным листом. — Я возвращаюсь в академию и спокойно готовлюсь к Вознесенскому балу… Думаю, Мартин составит мне пару. Не хотелось бы еще больше привлекать внимание, появляясь в чьем-то еще обществе.

— Я в это время пакую вещи, отправляю их в Саншир. Ну и забираю наши паспорта у Малыша Хесса.

Астрид не стала уточнять, кто такой Малыш Хесс. Учитывая, что он подготавливает им липовые паспорта, он явно вращается в неприятных кругах. Откуда его знает Лине, тоже выяснять не стоило. У нее было столько разных знакомых, что Астрид даже на секунду забеспокоилась, не наймет ли она киллера для Уэлса. Хотя, возможно, Астрид была бы не против…

— Во время Вознесенского бала, после полуночи Норберт уводит иересс Тесскрет, чтобы снять барьер. Я в это время телепортируюсь сначала в комнату за вещами, а затем к границе с барьером, чтобы увидеть, когда он исчезнет. И телепортируюсь сюда.

— Мы переодеваем тебя в неприметную одежду, собираем свое шмотье, садимся в подогнанную тачку и уезжаем восвояси из этого гребаного городка. На машине утром мы доберемся до Ликкерда, пересядем на другой автомобиль, который вечером доставит нас в Филгорд, — Лине ногтем прочерчивала по карте их путь, который стремился на юг — к границе с Хокмой.

— Там мы остановимся на ночь, используя поддельные паспорта. Меня уже могут хватиться, поэтому лучше перестраховаться. Может, мне сменить внешность?

— А я всегда говорила, что тебе пойдет каре, — усмехнулась Лине. — Там мы отоспимся и двинемся сразу в Критр, на границе. Успешно пересечем границу, остановимся в Шорфоре на следующую ночь. А следующим днем уже затеряемся в Саншире.

Ноготь Лине остановился на столице Хокмы. На словах все звучало довольно просто, но Астрид в самом деле не представляла, что ее ждет. Ей не приходилось раньше покидать округа Клофорд. Такое длинное путешествие страшило ее. И одновременно вселяло надежду. Может быть там, в столице самого южного государства, она наконец-то сможет вдохнуть полной грудью и почувствовать себя свободной?

— Тогда все решено. Но мне скоро нужно будет возвращаться к Мартину. Я возьму одно из твоих платьев на бал? А деньги, которые дали родители, вложим в общий бюджет на путешествие.

Лине недовольно поморщилась и откинулась на подушки, наблюдая, как Астрид начинает поиски в ее гардеробе.

— Разве ты не говорила, что Вознесенский бал в Саэрлиге отмечают в бело-золотых цветах? Вряд ли в моем гардеробе найдется что-то подходящее.

Астрид критическим взглядом окинула черно-красный гардероб Лине. Несмотря на торчащие периодически тут и там вещи других цветов, эти два все же доминировали. Парадных платьев и костюмов у Лине было хоть отбавляй, но ее стиль кардинально отличался от стиля Астрид: ее подруга терпеть не могла кружавчики и рюшечки, светлые нежные тона и пышность. В ее гардеробе главенствовали четкие и резкие силуэты, прямые линии и минимализм. Впрочем, Астрид припоминала одно платье, которое видела на Лине всего лишь однажды… Осталось лишь найти его в этой черной дыре.

— Ты серьезно думаешь, что кто-то будет соблюдать дресс-код? Уверена, большинство парней придут в скучных черных костюмах с фраками и бабочками, — хмыкнула Астрид, закопавшись в самый угол гардеробной.

Наконец ей удалось отыскать то самое светло-серое закрытое платье, завидев которое, Лине страдальчески застонала и уткнулась лицом в подушку.

— Пресвятые Арканы и Прекрасная Самех в частности! Ты не посмеешь надеть на свой Вознесенский бал мое платье с похорон родителей! Это отвратительная идея, Астрид. И вообще, кинь его в камин. Я сама выберу тебе платье.

Подорвавшись с места, Лине выхватила из рук подруги платье, которое надевала лишь единожды два года назад, и зашвырнула его под кровать. Деловито перебрав несколько висящих платьев, она вытащила одно из них и ловко приложила его к Астрид.

— Да, думаю, оно вполне подойдет.

Не давая ей рассмотреть выбранный наряд, Лине швырнула его в чехол от одежды. Туда же полетели классические черные танцевальные туфли на невысоком каблуке, несколько украшений и веер. Астрид не успевала понять, какой именно образ сложился в голове Лине, но та уже застегнула чехол и вручила его Астрид.

— Всё. Это будет твоим парадным нарядом. Только собери волосы наверх, чтобы открыть шею, так будет элегантней. Надеюсь, у тебя есть подходящая накидка. А то оно не особо греет.

Немного дезориентированная Астрид заторможено кивнула. На самом деле, наряд на бал совсем не важен. Главное, не выделяться особо в толпе, чтобы никто не заметил, когда она исчезнет.

Из-за окна снизу донесся противный пищащий звук. Это был автомобиль Бертельсенов, который должен был отвезти ее обратно в академию. Эх, если бы Астрид могла бросить это все, спрятаться у Лине прямо сейчас… Тяжело вздохнув, она прижала к груди чехол с платьем и подняла взгляд на подругу. Ее темные глаза были необычайно серьезны. Лине положила руки на плечи Астрид и ободряюще сжала их.

— Ты справишься, Астрид. Мы сделаем это.

Воодушевленно кивнув, Астрид обняла на прощание подругу и покинула ее комнату. До Вознесенского бала оставалась всего неделя.

***

— Что это?

Подозрительно прищуриваясь, Астрид разглядывала врученный ей браслет. Цепочка из позолоченного металла выглядела просто, даже единственный прозрачный камень был, похоже, не драгоценным. Оглядев его со всех сторон и не обнаружив ничего необычного, она подняла взгляд на Норберта, который и вручил его ей. Ее взгляд заметил такой же браслет на его запястье.

— Ты решил подарить нам парные браслеты? — нервно хмыкнула она, напрягаясь. — Как мило.

Тяжело вздохнув и закатив глаза, Норберт отобрал у нее браслет и застегнул его на ее запястье. Астрид не успела даже возмутиться — он сделал это так быстро и ловко, что у нее не было времени среагировать. Когда она уже открыла рот, Норберт нажал на камень на своем браслете, и Астрид осеклась на полуслове, вдруг почувствовав, как вибрирует ее браслет. Недоверчиво поднеся браслет к глазам, она наблюдала, как едва заметно трясется камень, словно кто-то дергает его за ниточки. Норберт отпустил свой камень, и вибрация прекратилась.

— Что это? — теперь ее голос звучал восхищенно.

— Одна из последних хеседских разработок — передатчик. Пока он может передавать только вибрации, некоторые настукивают послания буквами. Но мы не будем так заморачиваться. Когда я останусь наедине с Жасмин, и она будет готова снять барьер, я нажму на камень. И у тебя будет примерно десять минут, чтобы добраться до барьера и подготовиться

Хотела бы Астрид узнать, как именно Норберт собирается провернуть свою часть плана. Иересс Тесскрет не походила на сговорчивого человека, способного на спонтанные поступки, вряд ли она согласится снять барьер просто так. Может, он хочет напоить ее? Но потеряет ли она от этого контроль над барьером? Или он собирается… довести ее до оргазма? Астрид помнила, что в то мгновение теряла ощущение реальности. Возможно, это сработает и с иересс Тесскрет?

В любом случае, Норберт дал понять, что не намерен обсуждать способы, которыми выполнит свою часть плана. И это немного напрягало Астрид, которая полностью зависела от его успеха в соблазнении преподавательницы. Почему-то она была уверена, что это именно тот способ, который он выбрал.

Но выхода у нее не было — она уже решила довериться ему, так что придется идти до конца. Нужно было бы приготовить другой план на случай провала этого, но… Астрид была готова молиться Бету, Айну, да хоть самим Алефу и Мему одновременно, лишь бы этот план сработал. А для этого нужно было еще и довериться самому странному и тихому однокурснику, который умудрялся хранить не только свои тайны, но и ее.

Странно, но сейчас, сидя накануне Вознесенского бала в темном углу библиотеки вместе с Норбертом, Астрид чувствовала себя спокойно. Находясь рядом с человеком, посвященным в план ее побега, она чувствовала себя увереннее, нежели рядом с Мартином, около которого начинала ужасно нервничать.

Мартин видел ее беспокойство, повышенную тревожность и появившуюся суетливость, но списывал это на волнение перед балом. Все-таки она шла в паре с ним, пусть и вся академия знала, что она обручена с Лектором Уэлсом. И появиться на балу с братом, а не с женихом было вызовом, на который не каждая бы осмелилась. Но никто из ее друзей не сомневался в ее решении: Алан и ДиМари, Бригитта и Лилиана — все они вставали на сторону Астрид в этой истории, зная лишь, что Уэлс был не ее выбором, а ее отца.

Когда они с Норбертом обсудили детали плана, между ними повисла неловкая тишина. Никто из них не спешил уходить, но и разговаривать, вроде как, было не о чем. Раньше они не пересекались и не общались, не считая того случая ночью. И сразу же у Астрид всплыло воспоминание о том, как Норберт на их с Мартином дне рождении оттащил ее от толпы и защитил. Искоса она взглянула на Норберта, который сосредоточенно ковырял что-то в своем браслете. Он случайно задел камень, и браслет Астрид завибрировал, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

— Прости, — буркнул он под нос, скосив на нее взгляд.

Великодушно махнув рукой, она подперла ей щеку, на сей раз без стеснения разглядывая Норберта. Что в нем могло зацепить иересс Тесскрет? Помнится, они с Аланом обсуждали, что у той могли быть отношения со Сверриром. Почему же ее выбор пал на тихого и не отсвечивающего Норберта? Сотни сюжетов любовных романов перекручивались в ее голове. Нет, ей и раньше приходилось читать о любви ученицы и учителя, студента и преподавательницы. Но впервые она сталкивалась с этим в жизни. И любопытство развязывало язык. Ей приходилось усилием держать его за зубами, чтобы не показаться бестактной.

Норберт отзеркалил ее положение и тоже подпер ладонью щеку, уставившись на нее.

— Бал уже завтра, кусьенда. Почему ты не идешь готовиться к нему со своими подружками? Ну или собирать вещи для его драматичного завершения?

— Что значит «кусьенда»? — не выдержала, наконец, Астрид.

Ей не нравилось, с каким снисхождением Норберт говорил с ней, словно она была непутевой младшей сестрой, которой он помогал затеять несущественную проказу. Но при этом его взгляд не был насмешливым или унижающим, скорее любопытным и чуть более теплым, чем раньше. В ответ на ее вопрос, Норберт только шире улыбнулся, отчего на его щеках пролегли очаровательные ямочки. Решив обязательно уточнить этот момент у Эльвы, Астрид выпрямилась и задала еще один мучающий ее вопрос.

— Почему ты все-таки помогаешь мне, Норберт? Не верю что просто потому, что тебе скучно.

— А зря. Потому это правда.

Тяжело вздохнув и поняв, что другого ответа она не добьется, Астрид поднялась из-за стола.

— Как бы там ни было, я действительно очень благодарна тебе. Ты даже представить не можешь, насколько это важно для меня.

Когда она проходила мимо, Норберт вдруг задержал ее за рукав пиджака. Это была одна из его фишек — каждый раз, касаясь ее, он делал это только через одежду. Словно памятуя о своих способностях и о том, как к ним настороженно относятся другие, Норберт сам показывал, что не собирается узнавать ее тайны. И Астрид была благодарна за это тоже.

Когда он повернулся к ней, Астрид вдруг осознала, что даже сидя на стуле этот парень доставал макушкой до ее подбородка. Бет Всемогущий, какой же он высокий! Но лицо Норберта, до этого улыбающегося, теперь стало серьезным.

— Это же не из-за Мартина?

Астрид удивленно моргнула, не понимая, что он имеет в виду.

— Твой побег. Мартин сделал что-то плохое? Он обидел тебя?

Она яростно замотала головой, отчего ее локоны рассыпались по плечам.

— Нет, он тут не при чем.

— Тогда почему ты бежишь одна? Вы могли бы сбежать вместе.

Последнее слово больно резануло по сердцу. Астрид думала об этом много раз. Они могли бы сбежать с Мартином и жить как обычная пара. Но ей даже не хватило смелости рассказать ему правду. Да и разве Мартин захотел бы все бросить? Ему полагается стать наследником после совершеннолетия. Он унаследует дело отца. Его ждет весьма определенное будущее богатого наследника. А что кроме любви могла предложить ему Астрид? Вечное преследование, жизнь в другой стране, где придется создавать все заново? Ей придется научиться жить как обычные люди — без слуг и особняка, без денег и определенности. Она бы не хотела такого будущего и для Мартина тоже. Порознь им будет лучше.

— Мне бы хотелось перестать быть «одной из близнецов» и попробовать жить самой.

Только когда до Астрид дошло, что она ляпнула абсолютную правду, разве что четырехмесячной давности, ее вдруг осенило. И правда. Она же всегда хотела перестать быть «одной из близнецов». Стук сердца отозвался гулом где-то в ушах от осознания этого. Проклятая Каф просто посмеялась над ней! Теперь ведь ее желание исполнилось — Астрид больше не была одной из близнецов. Так отчего же так горько и больно душе?

Почувствовав, что Норберт ее больше не держит, Астрид скомкано попрощалась и бросилась к выходу, надеясь, что он не заметит подступившие слезы.

***

— Чего тебе, Мартин? — прошипела Астрид, втягивая брата в комнату и поспешно закрывая дверь.

До бала оставалось всего три часа, и в женском общежитии стоял шум и гвалт. Двери комнат были распахнуты, студентки сновали туда-сюда в одних халатах, чтобы одолжить в одной комнате раскаленные щипцы, в другой — помаду, а в третьей помочь затянуть подруге корсет. Не удивительно, что в такой суете Мартин умудрился проскользнуть к ней незамеченным.

— Тебе повезло, что Лаура уже убежала помогать ДиМари, — Астрид продолжала ворчать, опускаясь на пуфик у зеркала.

У нее никак не получалось собрать волосы в красивую прическу наверху, и из-за этого она нервничала даже сильнее, чем из-за предстоящего побега. По крайней мере, Мартин должен был думать так. Поймав в отражении его восхищенный взгляд, Астрид смущенно отвернулась, ища в ящике заколки. Стоило признать, макияж ей удался на славу — огромные непривычно черные стрелки, какие обычно рисовала себе Айя, делали ее кукольные глаза более заостренными и кошачьими. Красная помада, которую ей одолжила Лине, подходила как нельзя лучше, визуально делая Астрид чуть старше и чуть элегантнее, чем она выглядела обычно.

Правда, Астрид все еще была в легкой ночной рубашке и накинутом поверх халате. Ей бы не хотелось перепачкать платье тонной мусса и геля для волос, которыми она пыталась уложить волосы хоть в какое-то подобие элегантной прически. А царящая в общежитии суета ничуть не помогала, она лишь начинала нервничать еще больше. Дрожащими руками разворошив прическу и освободив волосы, Астрид тяжело вздохнула и уронила голову на раскрытые ладони. Разве может все пройти идеально сегодня?

Мартин ласково отвел ее волосы в сторону и оставил нежный поцелуй на шее, тут же породивший табун мурашек. Все ее чувства сегодня были обострены до предела. Внезапным осознанием вдруг Астрид пронзила мысль, что сегодняшний вечер — последний, который она проведет с Мартином. Она резко обернулась и уставилась на него, занервничавшего от ее внимательного взгляда.

Он уже был готов к балу — классический белый фрак расшит золотыми нитями (Алан постарался), светлые брюки заправлены в высокие сапоги с позолотой. Волосы были художественно растрепанны в подобие прически, а на стуле за ним виднелась белая шляпа — одна из самых ценных в его коллекции. Астрид жадно вбирала взглядом каждую деталь: едва видимую родинку под правым глазом, подрагивающие светлые ресницы, потемневшие в полумраке голубые глаза, прямой раздражающе правильный нос, резко очерченные скулы, тонкие искусанные губы.

— Ты чего? — нервно переминался Мартин с ноги на ногу. — Я что, так плохо выгляжу?

Резко поднявшись, она притянула его уверенным движением за шею, целуя. Слегка опешивший сначала от этого, Мартин усмехнулся ей в губы и обхватил ее за талию, не позволяя выскользнуть. Но она и не хотела. Внутри что-то обрывалось каждый раз, когда она прикасалась к нему, но Астрид не могла остановиться, жадно целуя его вновь и вновь, задыхаясь. Удивленный ее напором, Мартин отстранился, давая им перевести дыхание.

— Так значит, выгляжу я хорошо?

— Заткнись и поцелуй меня.

Мартина не нужно было просить дважды. Она утонула в его горячем дыхании и жарких поцелуях. Каждое движение, каждое прикосновение его пальцев отдавалось внутри отвратительно болезненным удовольствием. Она хотела его. Астрид хотела быть с ним. Остаться с ним. И сердце ее разрывалось от невозможности сделать этого. Яростно укусив его за губу, она тут же виновато облизнула ее, устыдившись своих чувств, но Мартина это только раззадорило.

Одним движением он сорвал с нее халат, держащийся на одном только честном слове и едва завязанном поясе. Астрид подняла руки, позволяя ему стянуть с нее ночную рубашку и оставить ее совсем нагой. Но сегодня это ее не смущало. Ей хотелось запомнить все это: поцелуи Мартина, румянец на его щеках, уверенные пальцы, скользящие по ее обнаженному телу, прерывистое тяжелое дыхание на ее разгоряченной коже. Прижимаясь к нему всем телом, Астрид судорожно стягивала с него фрак и рубашку, не заботясь о том, куда они упадут.

Ее сердце стучало неистово, больно и трепетно. Мартин заполнял черную дыру в ее душе своей любовью и страстью. При мысли о том, что уже сегодня ей нужно будет расстаться с ним, Астрид сходила с ума и оттого распалялась сильнее. Эта отчаянная страсть, завладевшая ею, пожирала ее, задавливала все остальные чувства. И, похоже, передалась Мартину тоже. Не отрываясь от ее губ, он подхватил ее под ягодицы, и Астрид послушно запрыгнула на него, смыкая ноги за его спиной. Плотная ткань брюк и кожаный ремень терлись о внутренние стороны бедер, возбуждая еще сильнее.

С ее губ сорвался стон, когда Мартин поцеловал ее шею, слегка прикусив кожу. И не церемонясь, он швырнул ее на кровать, тут же нависая сверху. Астрид притянула к себе его лицо, такое родное и любимое, целовала его вновь и вновь, глотая подступающие рыдания и беспомощные слезы. Это был ее выбор — оставить его. Так почему же так отвратительно больно внутри?

Единственное, что ее сейчас отвлекало от ненависти к себе самой — это пальцы Мартина, дразнящие ее соски, горячие губы на ее шее и набухший член в его штанах, который плотно упирался в ее промежность. Инстинкт затмевал все разумные мысли, Астрид хотела сейчас лишь поддаться чувствам, которые пробуждал в ней Мартин. Она схватилась за ремень, дрожащими пальцами расстегивая его и помогая ему стянуть штаны. Мартин смешно ругался на дурацкие сапоги, откидывая их вместе со штанами куда-то на пол.

В нетерпении Астрид перехватила инициативу, силой уложила Мартина на спину и оседлала его сверху. Ей сейчас даже не нужны были другие прикосновения к ней внизу — она уже была настолько возбуждена, что член проскользнул в нее легко, без усилий. Она двигала бедрами, придерживаемая Мартином. Насаживалась глубже, сильнее. Но даже несмотря на приятную дрожь и слетающие с ее губ стоны, этого было недостаточно. Хотелось больше. Сильнее. Глубже. Хотелось раствориться в моменте до конца, не оставив от себя ничего.

Заметив, как она замедлилась, Мартин воспользовался моментом и опрокинул ее животом на кровать. Астрид хотела перевернуться на спину, но он уже вжал ее в простыню, наваливаясь всем телом. Его тяжелое дыхание обожгло шею, а хриплые стоны заставили покрыться мурашками. Она уткнулась лицом в подушку, задыхаясь и возбуждаясь от того, как соски терлись о простыню. Прижимаясь к ней всем телом, Мартин умудрялся входить в нее вновь и вновь, с каждым разом все глубже. Его пальцы скользнули по низу ее живота, и Астрид со стоном выгнулась, заходясь в судорожной волне удовольствия.

Невольно из глаз брызнули слезы, и при всем своем желании она не смогла бы определить, какими именно чувствами они были вызваны в этот раз. Животное удовольствие, режущее сердце отчаяние, безумная любовь и та боль, которую она собиралась причинить Мартину… Все это так перемешалось калейдоскопом, что Астрид совсем потерялась в моменте. Разве можно испытывать все это одновременно?

Несколько минут они так и лежали, обессиленные внезапным порывом чувств, прижимаясь друг к другу. Астрид уткнулась лицом в подушку и боялась обернуться. Боялась встретиться взглядом с Мартином и проявить слабость. Она боялась, что если сейчас посмотрит на него, то не сможет оставить. Но она должна. Было нестерпимо больно лгать ему — единственному, кому она доверяла больше, чем себе. И сейчас, когда все ее чувства были обострены до предела, Астрид боялась, что не сможет соврать.

Выбравшись из-под его руки, Астрид молча сползла с кровати и направилась в ванную. Ее сердце разбивалось на осколки от мысли, что она хотела бы остаться сейчас здесь, в этом моменте, где есть только они двое, и нет никакого другого мира. Она ненавидела Мартина за то, как он был ей нужен. И разрывать с ним связь было нестерпимо больно.

Она закрыла дверь в ванную на щеколду и оперлась на столик перед зеркалом. Окончательно растрепавшаяся прическа, потекшая тушь, смазавшаяся помада и красные пятна от цепких пальцев на груди. Астрид закрыла глаза, позволяя колючему комку в горле размокнуть, а слезам наконец-то пролиться по щекам. Испуганно она закрыла рукой рот, чтобы не выдать себя всхлипами, и торопливо отвернула кран с водой, который должен был заглушить ее рыдания.

— Я буду ждать тебя у бального зала! — крикнул ей через дверь Мартин.

Сердце болезненно сжалось от звука его голоса. Астрид осела на холодный кафель ванной, заходясь в немых рыданиях. Неужели она и правда собирается сбежать без него? От него?..