Одного беглого взгляда по бальному залу хватило, чтобы понять, насколько сильно просчиталась Астрид, планируя не привлекать к себе внимания. Стоило ей только сделать пару шагов, как тут же захотелось развернуться и убежать куда подальше, но было поздно. Да и Мартин уверенно прижимал ее ладонь, лежащую на его локте, к себе. Но несмотря на то, что с ним она чувствовала себя увереннее, ее сердце все равно колотилось как бешеное. Она замечала на себе взгляды, видела, как побежала волна перешептываний, и все начали по очереди оборачиваться на нее.

«Без паники, только без паники. Где твое отрепетированное безразлично-уверенное лицо?» Астрид натянула на себя маску холодного безразличия, делая вид, что ее совсем не волнует, что она снова умудрилась выделиться. Мало ей было прийти на Вознесенский бал с братом вместо жениха, с которым все считали ее обрученной. Так она еще и рискнула нарушить дресс-код, надев черное платье, которое сейчас ярким пятном выделялось среди светло-золотистой толпы.

Ну почему именно на этом балу чертовы аристократы решили соблюсти правила?! Когда они с Мартином ходили на званые вечера прежде, даже если это был маскарад, как минимум половина была одета не в тему. Всегда встречались ленивцы, обряжающиеся в черные фраки, не вписывающиеся элегантные богатые платья. Но именно на Вознесенском балу в Саэрлиг все — даже преподаватели — были в светлых нарядах. И Астрид стоило огромных усилий удержать лицо, оказавшись единственной, кто нарушил дресс-код. А ведь она планировала не привлекать лишнего внимания.

И платье Лине подходило для этой цели идеально: простое, элегантное и минималистичное — облегающий верх с открытой спиной, которую пересекали несколько позолоченных бретелей, и слегка пышная на бедрах юбка, подчеркивающая ее тонкую талию. Оно было идеальным, чтобы не выделяться. Кроме того, что оно было глубокого черного цвета. Юбка чуть выше щиколоток приоткрывала элегантные туфли, подходящие для танцев, а из украшений были лишь позолоченный тонкий браслет Норберта, кружевной черный чокер и золотые длинные серьги в ушах, путающиеся в выделенных закрученных светлых прядках у лица. Глядя на себя в зеркало перед балом, Астрид гордилась собой — впервые она выглядела по-взрослому элегантной, а не просто милашкой в симпатичном платьице.

Но сейчас она чувствовала себя униженно и глупо, хоть и продолжала гордо держать подбородок вздернутым. Она ни за что не покажет людям, что у нее колотится сердце как сумасшедшее, холодеют пальцы рук и подкашиваются колени. С этим последним испытанием будет справиться чуть сложнее, но Астрид справится. Она просто обязана справиться.

К ним с Мартином уже спешили Алан, Лаура и ДиМари. На малышке Лауре было одно из платьев Астрид, любезно одолженное ею на бал — с закрытыми рукавами, минимумом рюшей и оборок, на высокой, худощавой и подтянутой Лауре оно сидело совсем иначе, чем на Астрид. Ее соседка выглядела воодушевленной и радостной — ребенок впервые попал на бал, и она была в восторге от всего происходящего. Едва поспевающая за ней ДиМари была явно в меньшем восторге. Она постоянно морщилась, протискиваясь между людьми, и явно была бы только рада покинуть эту шумную богато обряженную толпу.

Астрид впервые видела Диану-Марию не в пестрой одежде. Конечно, она все равно выделялась своими синими дредами, которые сегодня были распущены и украшены металлическими подвесками и золотистым обручем, обхватывающим лоб. Но простое льняное платье, больше похожее на ночную рубашку, было нежно-молочного цвета. Кто бы мог подумать, что в гардеробе ДиМари есть что-то не кричащего цвета. Впрочем, плечи ее привычно укрывала шаль, на сей раз белоснежная и пушистая, как снег, на руках все так же позвякивали многочисленные браслеты, а с шеи свисало бессчетное количество шнуров, бус и цепочек.

Больше всего ее удивил Алан, плетущийся в самом конце. Нет, его наряд был потрясающим — разве могло быть иначе в его случае? Стильный белоснежный комбинезон с золотым корсетным поясом как нельзя лучше подчеркивал его худощавую фигуру. Длинные нежно-розовые волосы, неестественно прямые, украшала золотая диадема, от которой дождем стекали вниз позолоченные нити, колыхающиеся вуалью в его волосах.

Но удивило ее не это, а отстраненный вид Алана. Самый заядлый тусовщик и повеса не рад пышному балу? Он не сумел раздобыть алкоголь? Отходил от очередной травки? В любом случае, он не выглядел веселым и больше молчал, когда подруги начали отвешивать комплименты контрастным нарядам близнецов. ДиМари и Лаура допытывались, что означали эти костюмы и какой смысл в них хотели вложить Бертельсены. Но смысла не было. Было лишь платье Лине, совершенно не вписывающееся в атмосферу Вознесенского бала, и абсолютно спокойный Мартин, который смотрел на Астрид восхищенным взглядом и был уверен, что так и было задумано.

— Что с тобой, Алан? — наконец, не выдержала она, когда тот вновь бросил на нее загадочный взгляд из-под сбившихся на диадеме золотых нитей.

— Не обращай на него внимания, — легкомысленно отмахнулась ДиМари. — Он когда тебя увидел, аж дар речи потерял. Это ведь он планировал затмить всех на балу. Но ты его переплюнула. Ничего, он переживет это.

Астрид вгляделась в лицо Алана, выражающее некое беспокойство, но почему-то была уверена, что дело совсем в другом. Но прежде чем начать это выяснять, она заметила мелькнувшую у фуршетных столов черную тень. На душе отлегло сразу дважды: во-первых, это был Норберт, а во-вторых, на нем был черный классический костюм. Хвала Всевышним Арканам, она не одна в этом гребаном черном!

— Я принесу нам выпить, — поспешно сказала Астрид и быстро скользнула между людьми, чтобы друзья ее не успели остановить.

Норберт заметил ее издалека, но не подал виду. Он стоял у края стола за дальней колонной и крутил в руках шпажку с насаженными на нее фруктами, лениво стаскивая с нее по одному кусочку. Когда Астрид остановилась напротив него по ту сторону стола, он даже не взглянул на нее. Вокруг было слишком много людей, так что ей пришлось изобразить интерес, разглядывая стол и выбирая, что бы взять.

Длинные столы, украшенные белоснежными скатертями и позолоченными канделябрами, немного напоминали о дне рождении близнецов. Правда, еды в этот раз было больше: крабы по-хокмийски, сочные тиферетские персики в карамели, жирные куриные ножки в черном бинийском маринаде, ходские легкие овощные салаты… Повара академии на славу постарались, собрав самые популярные блюда разных стран, чтобы каждый из студентов мог найти себе что-то по вкусу. В высоких бокалах стояло безалкогольное шампанское, а чуть поодаль виднелся отдельный столик с некрепкими винами — там стояла иересс Ру, строгим взглядом отгоняя несовершеннолетних и выдавая бокалы только старшекурсникам, которым уже было за двадцать. Впрочем, это не мешало студентам передавать бокалы друг другу тайком от преподавателей.

Убедившись, что рядом больше никого знакомого, Астрид наконец взглянула на Норберта. Вопросительно вскинула бровь, когда пересеклась с ним взглядом, и он едва заметно кивнул в ответ. Они планировали начать после полуночи, когда все будут достаточно пьяны и уставши, чтобы обращать внимания на исчезнувшую Астрид и на уединившихся преподавателя и студента. А значит, Астрид предстояло пережить почти четыре часа притворства, танцев и скучных разговоров, которые она все равно не сможет запомнить.

Волнение и некое предвкушение тревожило ее душу так, что она не могла устоять на месте. А раз так, то она собиралась забыться самым привычным для себя способом — в бальных танцах. Не зря это было ее любимым развлечением в детстве: Мартин играл на рояле или скрипке, а они с Лине танцевали. Астрид учила ее и Мартина всему, чему научилась в бальном классе, и они ставили целые номера порой. Жаль, что родители так ни разу их и не увидели.

Зацепив в пальцах пять бокалов с безалкогольным шампанским, Астрид ловко пробралась обратно к друзьям, умудрившись даже никого не облить. Освободившись от своей ноши и заверив Лауру, что алкоголем там и не пахнет, Астрид наконец решила осмотреть зал внимательней.

Хоть в Саэрлиг не набралось бы и сотни студентов, бал был идеально подготовлен — не без заслуги Сесиль Лоран Ру, конечно. Ярко освещенный танцевальный зал с колоннами был украшен бело-золотыми портьерами, живыми цветами, зеленые лозы увивали колонны, а на стенах в тяжелых позолоченных рамах висели картины, нарисованные студентами на занятиях с иересс Маки, так, словно они были произведением искусства, а не мазней подростков.

И хотя официально крепкий алкоголь был запрещен, Астрид видела мелькавшие то тут, то там небольшие фляжки — совсем как у Алана в его поясной сумке, которую она сначала приняла за ремень. Преподаватели изо всех сил делали вид, что не замечают их. В конце концов, их главной задачей было обеспечить безопасность учеников, а не их безалкогольное времяпрепровождение.

Кое-кто уже танцевал в центре под бодрые ритмы вольного вальса — более быстрый и подвижный темп, нежели у классического, позволял стремительно импровизировать и проверять на прочность своего партнера. Обычно Астрид любила вольный вальс, но сейчас опасалась привлечь еще больше внимания. Пожалуй, она выйдет только на традиционный танец со свечами — и хватит с нее. Ей еще понадобятся силы. Музыка чуть замедлилась для традиционного вальса. Алан пригласил ДиМари, и они ускользнули на паркет. Лаура отошла поздороваться с иером Торгильссоном — за две недели она успела привязаться к хмурому тренеру. Близнецы остались вдвоем в неловком молчании. Астрид нервно теребила веер, висящий на запястье рядом с браслетом. Хотелось бы ей слиться со стеной и стать незаметной.

Но как назло к ней подошел Оливер Мэйсон, которого она игнорировала пару месяцев после единственного недосвидания с Бригиттой и Тибо. Гладко зачесанные назад каштановые волосы, тонкая позолоченная оправа очков и классический белый смокинг с торчащим из нагрудного кармана золотым платком. Оливер Мэйсон был до ужаса простым и скучным. Лихорадочно в голове прокручивались отмазки, пока он кланялся ей и протягивал руку в пригласительном жесте.

— Она танцует со мной, — недовольный голос Мартина был спасением.

Оливер стрельнул недовольным колким взглядом из-под оправы на близнеца Астрид. Он стоял, чуть оперевшись плечом на колонну и крутя в пальцах фужер с шампанским.

— Что-то не похоже, чтобы вы танцевали, — ядовито ответил Оливер.

— Я не хочу танцевать.

Напрасно Астрид пыталась влезть между сцепившимся взглядом парнями. Когда Оливер, явно не принимая отказа, уже коснулся ее руки, лицо Мартина дрогнуло, а губы плотно сжались. Резким движением он поставил фужер на стол, расплескав шампанское, и буквально выдернул испуганную Астрид из рук Оливера.

— Она. Танцует. Со мной.

Угрожающе тихий голос Мартина напугал Астрид еще больше, чем перспектива танцевать с душным и скучным Оливером. Поэтому когда Мартин потащил ее за руку в центр зала к танцующим, она не сопротивлялась. Остановившись так внезапно, что Астрид чуть не впечаталась носом в его спину, Мартин резко развернулся и притянул ее к себе, кладя одну руку ей на талию, а вторую отводя в сторону и зажимая в ладони. Рефлекторно она положила вторую руку на его плечо — и вот они уже кружатся в медленном классическом вальсе.

Мысленно выругавшись, Астрид лишь мельком взглянула на разозленного Мартина. Он вел ее уверенно, как было и всегда в их танцах. Они двигались синхронно, без заминок и раздумий — просто плыли по паркету, ловко маневрируя между другими парами. И постепенно Астрид начала расслабляться, чувствуя себя в своей комфортной стихии.

— Ты злишься потому, что меня кто-то пригласил, или потому, что это был именно Оливер?

— Оба варианта, — без раздумий бросил Мартин.

Он, наконец, взглянул на Астрид, и черты его лица смягчились. Он начал остывать, и теперь вел ее в танце чуть более спокойно, перестав так крепко сжимать ее ладонь.

— Ты ревнуешь?

Мартин усмехнулся и резким движением наклонил ее назад, чуть не заставив ее потерять равновесие.

— Все равно ты будешь только моей, — шепнул он ей на ухо, склонившись над ней, и дернул ее назад, притягивая к себе ближе.

Послышались развязные первые ноты вальса Вечных Заин, и Астрид запаниковала. Это был более страстный, более близкий, более чувственный танец. Дистанция между партнерами сокращалась до минимума. Его обычно танцевали пары, и было бы странно, если бы остальные увидели на паркете близнецов. На мгновение лицо Мартина замерло в нескольких сантиметрах от ее лица, и Астрид могла заметить, как в его глазах здравый смысл борется с искушением поцеловать ее.

Изо всех сил подавляя тот же порыв, она отстранилась от «брата», слегка толкнув его в грудь. Легкая улыбка тронула губы Мартина, когда он отпускал ее. Но от этой улыбки стало только хуже. Ее жаром окатило воспоминание об окутавшей их страсти всего несколько часов назад. Возбуждение, перемешавшееся со смущением и тревогой. Астрид ускользнула с паркета ближе к фуршетным столам, чтобы избежать многозначительного взгляда Мартина, который словно читал ее мысли. Схватив первый попавшийся бокал, она опрокинула его в себя, чтобы смочить пересохшее горло, и чуть не подавилась. Вино. Крепкое, слегка вяжущее и непривычно горькое. Смешанное с соком? Как ужасно. Астрид осушила бокал до последней капли.

— Почему ты надела черное платье сегодня?

Астрид вздрогнула, выронив пустой бокал от неожиданности, но Алан вовремя подхватил его и поставил на стол. Не давая ей опомниться, он схватил ее за руку и потащил обратно на паркет, где кружились пары в вальсе Заина.

— Алан, подожди! — Астрид пыталась затормозить, но хрупкий на первый взгляд Алан держал ее крепко. — Да что с тобой…

Закончить она не успела. Алан развернулся к ней, перехватив руку, и деловито повел в танце, прижимая к себе. И все же, несмотря на столь близкую дистанцию, Астрид хоть и чувствовала себя слегка смущенной, но это было вызвано скорее странным поведением Алана, нежели какими-то чувствами к нему. Несмотря на то, что за четыре месяца они довольно близко сдружились, интерес Алана к ней никогда не был романтическим или сексуальным. Рядом с ним она чувствовала себя младшей сестрой куда больше, чем с Мартином. И потому его приглашение на вальс Заина было странным.

Но Алан явно не собирался проявлять какие-то знаки внимания сверх обычного — взглянув на его лицо, Астрид увидела серьезное выражение лица, совершенно ему не свойственное. И это напрягало еще больше, чем внезапное желание Алана потанцевать с ней. Только сейчас до нее дошло, что он утянул ее на паркет только чтобы поговорить без свидетелей — на такой скорости танца вряд ли кто-то бы смог их подслушать.

— Почему ты надела черное платье? — повторил он свой вопрос, притягивая к себе Астрид после поворота вокруг своей оси.

Она неловко пожала плечами, чуть отдаляясь и возвращаясь к нему в танце вновь. Хорошую отговорку Астрид так и не придумала, ведь вообще не планировала, что она будет нужна.

— Я думала, что как минимум половина так придет… Кто бы мог подумать, что все здесь будут соблюдать дресс-код.

— Но это совсем не твой стиль.

— Я знаю. Но это же праздник. Захотелось чего-то необычного.

— Но почему черный?

Астрид раздраженно выдернула руку из пальцев Алана и отступила назад.

— Ну чего ты заладил? Ну черный и черный! Что с того?

Она уже собиралась развернуться и уйти с паркета, но Алан вновь притянул ее к себе, тяжело вздыхая.

— Мне снилось кое-что.

По коже Астрид пробежал мороз. Неужели Алан во сне увидел ее побег? Насколько он все помнит? Знает ли он о ее плане? Почему он видел ее во сне? Астрид позволила ему вести ее в танце и дальше, заинтригованная признанием.

— Что именно? — она старалась сделать тон недовольным, чтобы скрыть волнение.

Алан задумчиво покачал головой, окидывая взглядом Астрид. Она постаралась не выдать облегчения. Как и все свои сны, он не помнил его. Что бы он там не видел, он сможет вспомнить это только когда событие произойдет. Пресвятые Арканы, как же хорошо, что Алан не помнит собственные предсказания!

— Когда я увидел тебя, то в голове лишь всплыл этот знакомый образ. Черная Принцесса в окружении бело-золотой свиты. Но на ней была маска, и я не мог разглядеть лица. И вообще, все очень смутно, — Алан нахмурился, пытаясь припомнить детали.

Вынудив себя беззаботно рассмеяться, Астрид ласково потрепала Алана по щеке под завершающие аккорды вальса и потянула его обратно к столикам, где их ждали Мартин и ДиМари.

— Как приятно, что ты видел меня во сне.

— Нет, ты не поняла!

Алан резко дернул ее, заставив развернуться, пока они еще не дошли до друзей. Его мрачное выражение лица из-под свисающих золотых нитей пугало Астрид. Обычно светящиеся теплом и искренностью серые глаза сейчас были холодными и грустными.

— Я никогда не предсказывал ничего хорошего, Астрид.

Она нервно сглотнула, чувствуя, как тонкие пальцы Алана настойчиво сжимают ее похолодевшую руку. Стараясь найти хотя бы мимолетную улыбку в его глазах, Астрид замерла, лишь отдаленно слыша, как к ним приближаются друзья, весело болтая и шутя. Алан отпустил ее руку и, все еще пристально глядя ей в глаза, повторил тихо:

— Никогда.

***

Когда объявили танец со свечами, Астрид уже устала. Когда она отвыкла носить свою маску беззаботности и веселости? Саэрлиг определенно не пошел ей на пользу, она растеряла все свои актерские навыки, почувствовав себя комфортно среди новых друзей. И с каждым часом улыбаться и шутить становилось все сложнее.

Напугавший ее Алан уже напился и теперь превратился в обычного себя — шумного, разгульного и развязанного. Он больше не заводил разговоры о предсказании и никому кроме нее об этом не говорил, судя по всему. Но его серьезный вид стоял перед глазами, и тихие слова все еще звучали в голове. «Я никогда не предсказывал ничего хорошего». Вездесущая Каф, неужели это правда? И каждый раз, когда Алан с улыбкой на губах рассказывал о своем даре, на самом деле он всегда был подавлен? Поэтому ему так жизненно необходимо было научиться помнить свои сны? Чтобы предотвращать плохое?

— Астрид, соберись, — шепнул ей Мартин, когда они встали в пару, зажав между своими ладонями горящую свечу.

Она встряхнула головой и натянуто улыбнулась. Мысли об Алане не шли из головы. А тот в свою очередь стоял через несколько пар впереди вместе с ДиМари. Студенты встали парами в круг, друг за дружкой. Представители рода Лучезарного Реша, среди которых были Бригитта, иересс Фраунгофер и еще пара старшекурсников, заняли свое место в центре круга, взявшись за руки. У них свечей не было. Разговоры постепенно стихали. И музыка замолкла. Повисла торжественная тишина. И когда Астрид уже было настроилась на танец, ее вытянула из круга чья-то сильная рука. На пальцы капнул воск от дрогнувшей свечи, заставив ее болезненно ойкнуть. Ее место в паре с Мартином заняла Сесиль Лоран Ру, одетая в элегантное белое платье с высоким воротом под самое горло. Мартин растерянно проводил ее взглядом, не рискуя спорить с преподавательницей.

Астрид хотела возмутиться, когда ее оттащили в сторону, но завидев за своей спиной директора в белой широкой рубашке с глубоким разрезом, тут же осадила себя. Оказавшись дальше от круга, почти в самом конце зала, Ландер Вальверди, наконец, отпустил ее локоть и виновато развел руками.

— Прости, но во время танца Вознесения Реша все участники должны быть в белом.

Оглянувшись, она заметила, что Норберт тоже не участвует — подпирает собой колонну, о чем-то негромко разговаривая с Жасмин Тесскрет. Заметив ее взгляд, он хитро подмигнул ей и тут же забыл про ее существование. Каков хитрец! Так вот почему он пришел в черном — чтобы не участвовать в танце. Что ж, раз так, придется ей наблюдать со стороны.

— Поучаствуешь в танце на следующий год, — сочувствующе произнес Ландер.

Астрид едва удержалась от нервного смешка.

Но вот часы на главной башне пробили двенадцать, возвещая начало самой долгой ночи. Послышались грустные первые ноты Вознесенского вальса — тягучий плач скрипки, к которому присоединилась надрывная мелодия виолончели. Медленно пары двинулись по кругу, приводя в движение это своеобразное колесо, которое они образовывали. У Астрид захватило дух. Какими бы разными не были люди в кругу — от шутника Алана с яркими волосами до сурового Сверрира, который, оказывается, тоже был в кругу вместе с Илоной Хаависто — все они сейчас хранили благоговейное молчание, двигаясь до того синхронно, словно были одним организмом.

Свечи в руках мерцали, но не гасли — настолько плавными были движения. Даже когда танцующие ускорились и, завертевшись, распались на пары, огоньки все равно оставались сиять. К музыке, уже более торжествующей, добавился звук фортепиано, и Астрид невольно смутилась от собственных воспоминаний. Это был тот самый фортепиано из музыкального класса. Она даже не заметила его до этого момента.

Вознесенский вальс торжественно ускорялся и в один момент руки вскинулись вверх, и легкий порыв ветра загасил свечи все одновременно. Звук оборвался, снова на секунду образовалась тишина. И тут же все рассыпались в аплодисментах и смехе. Вновь поднялся привычный бальный гомон, заиграла музыка, и все разошлись по залу. Это краткое единение пропало, растворившись в темноте самой длинной ночи, как некогда пропал и сам Лучезарный Реш, пораженный предательским ударом Хитрого Айна.

— Астрид? — ее руку робко тронули пальцы Лауры. Она взглянула на свою соседку, явно расстроенную чем-то. — Офиц-льная часть же з-кончена? Я м-гу уйти?

— Что такое, Лаура? Тебя кто-то обидел?

Она мотнула головой в ответ и спрятала руки в складках платья.

— Мне пр-сто некомф-ртно тут… Столько л-дей. И я хотела п-плавать еще п-ред сном.

Заметив удивленный взгляд Астрид, не понимающей ее внезапного желания, Лаура улыбнулась, из-за чего светлое пятно на ее щеке забавно расплылось.

— У нас в Геб-ре в ночь п-дения Реша принято окунаться в воду, п-мнишь, я рассказывала? Это прид-ст защиты от коварства Айна. Пусть зд-сь нет озера или моря, я бы хотела поп-сть в бассейн.

Мимолетом Астрид вспомнила, что Лаура уже рассказывала про эту традицию. Но она была так погружена в собственные переживания и мысли в последние дни, что не запоминала почти ничего из того, что ей говорили окружающие. Ободряюще пожав Лауре руку и заверив, что обязательно выгородит ее перед преподавателями, Астрид проводила ее теплым взглядом. Кто бы мог подумать, что она станет старшей сестрой этой девочке? Будет ли Лаура ненавидеть ее, когда узнает про побег?

На сердце вновь лег тяжелый противно скрипящий камень. Полночь уже миновала. А значит, через час ей нужно будет свершить задуманное. Нервно Астрид теребила браслет на запястье, каждую секунду ожидая, что он может завибрировать. Но взгляд тут же выловил Норберта среди толпы — он все еще был здесь, усиленно сливался со стеной. Ей хотелось бы подойти и уточнить, точно ли все в порядке. Но пересекшийся с ней взгляд серых глаз явно предостерегал ее от этого. Будет лучше, если их не увидят даже рядом в этот вечер. Тогда на него не падут подозрения.

Сорок минут. Астрид пила безалкогольное шампанское и смеялась над шутками Алана. На душе тревожно скреблись кошки, раздирая и без того кровоточащее сердце.

Полчаса. Скулы сводило от натянутой улыбки. Толпа потихоньку начинала редеть — кто-то выходил подышать воздухом и покурить втайне от преподавателей, кто-то уходил спать.

Двадцать минут. Астрид заметила, как Норберт и Жасмин скользнули к выходу. На секунду обернувшись, он кивнул ей. Сердце замерло. И вновь застучало как бешеное, оглушая шумом крови в висках.

Пятнадцать минут. Сославшись на мигрень, Астрид выскользнула из зала и поспешила на улицу, якобы подышать. Отослав Мартина за своей меховой накидкой, она выбежала из здания, чуть не поскользнувшись на обледеневших ступеньках.

Десять минут. Или больше? Сколько времени нужно Норберту? Быть может, еще полчаса? Но лучше быть наготове. Мороз щипал оголенную кожу плеч, кусал за щиколотки. Изо рта вырвалось облачко пара.

Астрид уже приготовилась телепортироваться, когда вдруг заметила бегущую со стороны бассейна фигуру. В животе неприятным комом повисло предчувствие чего-то плохого. Она сделала шаг вперед, вглядываясь в человека.

Айя Мотидзуки? Последняя, кого Астрид ожидала увидеть бегущей в одном тонком платье через снежный двор. Побледневшая, растрепанная с заплаканными глазами, на ее щеках отпечаталась потекшая тушь, но острые стрелки по-прежнему были идеальными. Завидев Астрид, она с рыданиями чуть не упала в ее руки, несвязно что-то бормоча. Силясь разобрать хоть слово, она запаниковала, понимая, что теряет время.

— Айя! — Астрид с силой ее встряхнула, сжимая заледеневшими пальцами плечи Мотидзуки. — Что стряслось?

В поднятых на нее искрящихся карих глазах, где слезы застыли льдинками, Астрид увидела отчаянный ужас и неподдельный страх. Ее взгляд метнулся к бассейну, где была настежь распахнута дверца. В горле у Астрид пересохло, язык прилип к небу от пронзившей ее мысли. Среди рыданий Айи она смогла разобрать лишь пару слов, заставивших кровь в ее жилах застыть.

— Я… Ее убила…