Айши не спалось всю ночь, он то и дело вертелся с одного бока на другой, ища удобную позу, но его бессонница была иного рода. Беспокойство не давало погрузиться в сон, сотни невидимых глаз наблюдали за ним, а сотни рук касались кожи, волос, покрывая тело легкими касаниями, и страх застыл в жилах от этого ощущения. Слова застряли в горле, холод сковал руки и ноги, и лишь глаза оставались подвижны, но это не приносило должного облегчения. Кто-то пристально и изучающе наблюдал за замком, находясь в снежной пустынной долине, но через своих невидимых слуг, что смогли преодолеть магическую защиту. Айши уловил и даже осознал силу неизвестного мага, но не смог определить источник, как и не ощутил, насколько тот превосходит его самого. И это пугало и злило одновременно. Молодой лорд знал, что тот, кто был там, за толстыми и безопасными стенами замка, уже приходил, но его присутствие стало ощутимо для Айши впервые. Что могло заставить отправить сюда своих невидимых слуг? Что жаждал получить от их семьи незнакомец? Он не знал, теряясь в догадках, и сейчас ему оставалось лишь дышать и продолжать ощущать эти прикосновения, лишившись движения. Его изучали, но, словно удовлетворив свой интерес, назойливое присутствие пропало, оставив после себя лишь брезгливое ощущение. Глубоко дыша, Айши провел ладонью по лицу, стирая выступившую испарину на лбу и висках — его мысли все еще будоражил неизвестный маг, находящийся за стенами замка, в белой пустыне, в которой был хозяин — ветер, а Смерть танцевала в его хлестких порывах.
Найдя в себе силы успокоить бешеный ритм сердца и дыхание, Айши закрыл глаза и сконцентрировался на поиске чужого магического присутствия, этому его обучил в первые же занятия Эттан, и не безуспешно. А может, таинственный гость вовсе не прятался? Но не успела эта мысль отравить уверенность молодого мага, разум его помутился, и черная непроницаемая пелена окутала юношу, застилая все в комнате. Айши вздрогнул, страх медленно проникал в душу, стараясь сломить решительность, и неожиданный ветер растрепал короткие волосы, пронизывая тело настоящим зимним холодом. Вызвало ли это испуг, сложно сказать, скорее, первым было удивление и непонимание. Но стоило привыкнуть к окружающей ледяной мгле, как тьму пронзила одна яркая вспышка, затем вторая, третья... Они появлялись и гасли, и голубоватый свет был бледным, мягко мерцая, но не освещая темноту. Ноги увязли в снегу, холод, что пробирал до самых костей, полз вверх, сковывая движения, и магу осталось лишь ждать, когда глаза привыкнут к темноте, и неизвестный чародей предстанет перед ним. Но его по-прежнему окутывала тьма, непроницаемая, густая, тягучая, и лишь короткие вспышки, появлявшиеся и тут же таявшие, разбавляли разлитые кем-то чернила темноты. Руки нещадно мерзли, тело было обездвижено холодом, лишь сердце неистово трепыхалось в груди, грозясь вырваться из клетки ребер, губы шептали защитные заклинания, но слова словно исчезли из памяти. Невидимые слуги пропали, уступив тому, чей чужой взгляд изучал молодого мага, но Айши никого не мог различить в окутывающей мглистой пустоте, куда он так неосторожно попал. Рука шевельнулась, но тут же в нее впились сотни иголок, заставляя замереть от внезапной боли, но не вскрик сорвался с губ, а вздох, не тревожащий тишину. Так и стоял молодой лорд, беззащитным среди пульсирующих пятен света, силясь дать отпор тому, кто заманил его в ловушку, но ничего не выходило, что бы он ни пытался произнести — забывалось, а любое движение причиняло невыносимую боль.
— Отпусти меня! — гнев клокотал внутри, пенясь и подбираясь к сердцу, сощуренные серые глаза пытались найти противника. — Где ты?!
Но ему никто не ответил, лишь неожиданное прикосновение пальцев холодом обожгло грудь юноши, заставив вздрогнуть. Широко открытые глаза видели бледную руку, что словно из пучины воды появилась перед юным лордом и теперь прожигала своим касанием кожу. Вслед за ней стал появляться тот, кто следил за замком лорда, и тьма будто расступалась перед ним, боязливо соскальзывая с узкого лица, белых волос, худых плеч, облаченных в теплый плащ. На тонких губах была кривая усмешка, а голубизна глаз впивалась не хуже любой иглы. Это был тот, кто ощущал за собой Смерть, кого боялись все северяне, кого не любили и гнали прочь. Явившийся из легенд. "Дитя Зимы", оставшийся в живых по прихоти богов, которым был когда-то принесен в жертву для приближения весны. Он смотрел на Айши бесстрастно, холодно, но не спешил отпускать из силков своего заклинания. Сила, что чувствовал юноша, была огромна, разрушительна, но контролируема хрупким телом.
— Кто ты? Ты следил за мной или шпионил за лордом?
— О нет, маленький лорд, — и в тихом голосе зазвучало пренебрежение, словно незнакомец говорил с несмышленым ребенком. — Меня влечет родство, а тебя привлекла жажда иного рода.
— О чем ты?
— Ты стремишься к Силе, опьянен ею, и это будет дорого тебе стоить, — с его губ срывался тихий вкрадчивый шепот, но он заставлял вслушиваться в каждое слово. — На что ты готов ради этой Силы?
— На все, — сам того не ожидая, Айши горделиво вскинул подбородок, глядя на мужчину. — Сила стоит тех жертв, что будут принесены, будь то мое наследство или мое здоровье...
— Или близкие.
— На все, — твердо прошептали губы и сжались в прямую линию.
Усмешка вновь скривила рот мага, но рука отстранилась, оставив на светлой коже красноватые следы там, где касались пальцы.
— Поразительное честолюбие. Но стоит ли оно одиночества? Подумай над этим, маленький лорд.
И бледный маг отступил во тьму, исчезая в ней словно в темной воде, тая на глазах Айши. Все помутнело, в висках запульсировала боль, въедаясь в мозг, заставляя зажмуриться и приложить ладони к голове. И в то же мгновение он проснулся в своей комнате, тяжело дыша и чувствуя, как глухая боль отступает прочь. Темнота облепила стены, угли в камине больше не тлели, а ясная ночь подернулась тяжелыми тучами, и лишь из рваных прорезей лился мутноватый серебряный свет.
Тяжело дыша и сжимая пальцами подушку, юноша, невидяще глядя перед собой, еще раз вспоминая разговор с магом, лишь задавал себе один-единственный вопрос: "Было ли это сном?". И машинально ладонь скользнула к груди, но никаких следов прикосновений, кроме своих собственных, не ощутил и, хрипло рассмеявшись, повалился на подушку. Руки закрыли лицо, на которое падал лунный свет, а губы все повторяли ответ на вопрос незнакомца, словно убеждая молодого лорда в правильности. На всё. Он был готов на все ради Силы, что была нужна ему. Ради Силы, что хранится в древних письменах, фолиантах и свитках в библиотеках хаммерскайских Школ Магических Искусств. Такая же пульсация энергии была в теле "Дитя Зимы". Нервно облизав сухие губы, Айши вслушивался в ночную тишину, граничащую с его мыслями и дремотой, в которую впадал, и лишь дрожь пробегала по телу, выдавая все еще бурлящий внутри гнев. Вновь и вновь перед глазами появлялись бледная рука и кривая ухмылка, словно высмеивающая беспомощность молодого лорда. Неужели он следил за замком, иногда появляясь и давая себя ощутить, словно играя с ним, Айши? Кулак опустился на одеяло, вымещая всю вспыхнувшую ярость, и теперь вновь разумом и душой овладевало холодное спокойствие.
Мягкие шаги, что вряд ли услышали слуги, были различимы для молодого мага, выплетавшего охранное заклинание перед каждой ночью, накладывая контур на коридор перед комнатой. Улыбка коснулась его губ, как и понимание того, что за гость явился к нему под покровом ночи, теперь, приподнявшись на локте, Айши смотрел на неспешно открывающуюся дверь. Высокая и гибкая тень быстро скользнула в комнату и притворила за собой вход, сбрасывая свободной рукой капюшон, обнажая в серебристом свете светлые волосы. Тень уважительно поклонилась, но в этом движении словно была насмешка над ситуацией, но вот она пересекла расстояние, что разделяло её и мага, и оказалась у самой кровати юноши. Рука сама потянулась к прячущемуся в ночной темноте силуэту, пальцы сжались на жесткой ткани плаща и потянули к себе.
— Зачем он тебе? — одними губами спросил маг, глядя в глаза нависающему над ним мужчины.
— Никто не отапливает коридоры замка, а моя комната до сих пор среди слуг, — губы скривились, выплевывая эти слова.
Ненужная ткань соскользнула с плеч на пол, освобождая от своей тяжести, впрочем, одеяло также откинули прочь. Горячее дыхание и близость волновали душу молодого лорда, но стоило коснуться чужих губ, как они ласково мазнули по скуле, словно избегая поцелуя.
— Что-то произошло? — перехватив ладонь мужчины на пояснице, Айши серьезно посмотрел на любовника.
— Ваш брат вернулся.
— Я слышал, но вряд ли тебя это пугает... — и здесь Айши запнулся, осознав какую ошибку допустил.
Эльф резко отстранился и рывком поднялся на ноги, яростно глядя на юношу, стараясь сдержать гневный поток слов.
— Пугает? — шипение сорвалось с искривленных в презрении губ. — Нет, меня это начнет пугать, когда он сядет заместо лорда Мерика. Тогда действительно стоит задуматься над моим... Нашим будущем.
Вздохнув, Эмиран сел на край кровати и ласково пригладил темные волосы мага, глядя в пустоту перед собой.
— Моя весть иного рода. Вскоре я покину замок и по приказу Вашего отца буду сопровождать леди Амелию на юг, в столицу. Вы удивлены? Она будет помолвлена с сыном короля Хаммерская.
Айши замер, глядя на эльфа неверящим взглядом, а слова застряли в горле, сердце сжалось в невыносимой боли, стоило лишь вновь повторить слова эльфа. Его маленькая сестра уезжает! Насколько же пусто станет в замке, когда она покинет его навсегда, чтобы оказаться среди южан с их интригами и легкостью в жизни. Но раз отец решил, его вряд ли что-то остановит, и тоска охладила чувства подобно ледяной воде, ведь через сколько лет или месяцев лорду придет в голову женить сыновей, что к его неизвестности питают любовь иного толка: Скирхан рвался подальше от ответственности и наследства, а Айши — к магии. Пальцы Эмирана скользнули по щеке и застыли на подбородке, заставив поднять голову и посмотреть мрачным взглядом в глаза. Путь с Севера на юг до столицы займет почти месяц пути, может, меньше, если боги благословят эту дорогу и попридержат вихри и снегопады. И столько же обратно. От общей картины Айши лишь застонал, откидываясь на подушку, стараясь принять новость как можно спокойнее.
— А брат?
— Он, — эльф замолк, сжав губы, но вскоре продолжил. — Он поедет до границ владений, обеспечивая охрану, а затем вернется, чтобы заменить лорда, когда тот отправится следом за кортежем леди Амелии.
Долгие дни пути в тесном соседстве двух верных недругов... Зная характер Скирхана, как и острый язык любовника, Айши мог лишь пожалеть обоих. Они не обнажали клинки только из-за уважения к лорду Мерику, но кто знает, как долго будет длиться молчаливое противостояние, и когда заиграет сталь в руках двоих мужчин. И оба скрывали причины столь непримиримого отношения от глаз и ушей брата, откупаясь кривыми улыбками и общими словами, и оставалось решить для себя, кому довериться больше: брату, что, став разведчиком, отстранился от своей семьи, или любовнику, в чьих глазах порой было больше привычного презрения, нежели теплых чувств.
Кончики пальцев тронули струящиеся по спине волосы, отливающие тёмным серебром, наматывали мягкие локоны, стараясь отвлечь ощущениями от неприятных мыслей, отравлявших душу. Эльф сидел неподвижно, мерно дыша и не сводя с молодого лорда вдумчивого взгляда, то и дело поглаживая ладонью изгиб тела. Он хотел бы насладиться этой ночью, услышать через горячее отрывистое дыхание шепот, почувствовать под собой биение сильного сердца, но новости, принесенные им, не отпустят ни его, ни Айши. И, подняв с пола плащ, Эмиран накинул его на плечи, стараясь не думать о том соблазне, что сулила ночь. Даже прощальный поцелуй вышел скомканным и поспешным, после чего эльф мягко выскользнул из чужой комнаты и, бесшумно ступая по каменному холодному полу, растворился в тени коридора.
Стоило двери затвориться за эльфом, Айши закрыл глаза и провалился в беспокойный сон, то и дело метаясь по постели. Многие демоны из Гаан-Джара проникали в сознание мага во время сна, впитывая его страхи и беспокойства, становясь сильнее. В этом заключалось одно из испытаний и вечное проклятье чародея: чем сильнее он, тем больше демонов посещает его сны.
***
День, когда Амелии было суждено отправиться на юг, все встретили с молчанием и тяжелым сердцем. Молодую леди любили все без исключения, и расставаться с ней было невыносимо, особенно матери, стоявшей на пронизывающем ветре и кутавшейся в теплую шаль. Усталые глаза женщины были воспалены от пролитых ночью слез — ведь как далеко уезжает её родная кровь, — а руки судорожно сжимали края платка. На площади просторного внутреннего двора замка суетились люди, облаченные в черные одежды с гербом лорда — разведчики, что будут сопровождать карету Амелии вместе с солдатами замка; конюхи проверяли полковыми сбрую, переговариваясь между собой, и над этими голосами басисто лаяли собаки, прохаживающиеся в вольерах. Такое оживление бывало редко, северные лорды приезжали друг к другу без особой помпезности, которая требовалась в случае с Амелией. Перекрикивая шум, лорд Мерик отдавал приказы и поторапливал людей — дорога и без этого будет длинной; он самолично проверил запряженных лошадей и карету, в которой предстоит провести долгие дни дочери. Лорд Деннор со своими сыновьями смотрел на все со ступеней замка, запуская узловатые пальцы в кустистую бороду. Кто знает, какие мысли посещали его голову в эти минуты, но мужчина лишь щурился и хмыкал.
— Незадача, Деннор? — Мерик стоял на ступень ниже, но даже так возвышался над низкорослым другом, широкая ладонь хлопнула по плечу. — Я знаю, что ты собирался породниться с нами, можешь не скрывать своего разочарования.
— Пусть боги покарают этого королишку! Девочке нужен Север, а не изнеженный юг! Он лишь во вред твоей дочке. Вспомни, когда в последний раз твоя сестрица навещала родной край?!
Мужчина насупился, стряхивая с плеча ладонь друга, широко раздувая ноздри от гнева, но Мерик слишком хорошо знал старого товарища, чтобы добродушно рассмеяться.
— Ты не смог заполучить мою сестру, теперь не получилось и с дочерью. А уж имея только сыновей, больше шансов не будет. Похоже, сами боги против этой идеи, Деннор. Эй, Лорис! Прекрати крутиться возле лошади и разыщи Скирхана!
Мальчишка вздрогнул и отпрянул от лоснящейся шеи животного, чтобы крутануться на каблуках, неуклюже поклониться и стремглав убежать в замок. Он знал, что молодой лорд-наследник мог находиться в оружейной или библиотеке, изучая старые карты и сверяя со своими набросками.
Но сейчас Скирхан был перед запертой дверью комнаты своей сестры, терпеливо ожидая её на пороге, чтобы забрать вещи. Он в который раз постучал, но никто так и не ответил, лишь эхо уносило глухой звук по коридору. Сейчас бы пригодилась магия Айши, иначе придется выбивать дверь ко всем демонам Гаан-Джара, но как на зло младший брат был занят со своим наставником, ведь отъезд сестры не был тем поводом, который позволит пропустить день учебы. И мысленно примеряясь к прочности замка и двери, юноша не заметил как в проёме показалась девочка, зло глядя на него.
— Я никуда не поеду!
— Хорошо, — тот лишь поклонился перед сестрой, но тут же добавил. — Только спасет тебя дверь от гнева лорда-отца?
Амелия поджала губы, опустив глаза, она знала, насколько отец страшен в гневе, не с любимыми детьми, но с врагами. Видела она, что стало с браконьерами, охотившимися в лесах их земель, тогда их лишили рук по локоть в назидание остальным. «Просто убить — это просто убить, нужно напугать, оставить след в памяти», — так говорил отец в тот день. Скирхан был прав, отца не стоило злить и огорчать, её судьба была решена, пусть душа рвалась туда, где свобода и приключения. Ведь так хотелось увидеть те чудеса, что описывала в легендах старая Нира. И девочка молча отступила, пропуская брата, и стала складывать множество платьев для выезда. Здесь были простые из теплой шерсти и изящные из воздушных тканей, что носили на юге, пастельных цветов, ярких и украшенных вышивкой, когда-то отец привез их из Хаммерская. Молчание так и давило на хрупкие плечи, когда его нарушил брат, стоявший у закрытого окна, завешенного шкурой, иногда Амелия снимала её и смотрела на серебристые волны снежной долины, простирающейся до далеких гор.
— Представь, что это приключение,
— А потом скучная жизнь в королевском замке. Всем нужно улыбаться, всех спрашивать, как прошел день, — девочка повернулась к Скирхану и сделала неуклюжий реверанс, приподняв подол платья. — И ни шагу без слуг. Тетя Роксана нас покинула, уехав к своему лорду на юг, и больше не навещала.
— Значит, там ей очень хорошо.
— Я не хочу «хорошо», — крышка сундука громко хлопнула. — Я хочу остаться.
Юноша улыбнулся, поманив к себе сестру, и обнял её, прижимая к себе. Сегодня она покинет замок своего детства, чтобы научиться быть взрослой, и оставит свою семью, а ему суждено остаться как наследнику, заменить отца, когда тот отправится на юг, но как манит снежная безмолвная пустыня с заунывным хлестким ветром, и та свобода, которую можно ощутить. Они оба молчали, слушая далекие неразборчивые крики людей во дворе, где все было готово. И вот их уединение нарушила пара слуг и стоящий в поклоне эльф, от чего угольно-черные брови сошлись на переносице молодого лорда, а тело сразу напряглось, словно в выжидании атаки. Вещи, что приготовила Амелия, уже унесли, но Эмиран замешкался, словно хотел что-то сказать, когда рядом оказался запыхавшийся служка, утирая рукавом пот с покрасневшего взмокшего лица. Тяжело дыша, он отрывисто передал слова лорда-отца и вышел в коридор, пытаясь отдышаться: где он только ни искал молодого хозяина — хорошо, что подсказали! Скирхан неохотно отпустил сестру и вышел вслед за мальчишкой, поправляя на ходу ножны. Отчего-то ему самому не хотелось покидать родные стены, словно что-то дурное могло случиться, ведь за то время, что готовились к отъезду Амелии, никто не собирал разведывательный отряд. Отец полагал, что ничто не может угрожать на главном тракте кроме некрепкого наста и холодного ветра.
— Леди Амелия, Вы готовы? — Эмиран ждал девочку в дверях, не сводя своих светлых глаз с неё, отчего той сделалось не по себе.
— Да, готова, — тихо выдохнули губы, и в тот же миг, собрав всю свою решимость, Амелия подняла голову с должной гордостью северянки. Что же, пусть будет приключение.
Они вышли во двор, где все было приготовлено для отбытия юной леди в Хаммерскай. Лошади топтались на месте, всхрапывая и трепя гривами от нетерпения, возле них крутился огромный лохматый пес, что составлял компанию отряду разведчиков. Он басисто гавкнул, покрутился на месте и потрусил к Амелии, желая ткнуться влажным носом в раскрытую ладонь. "Таких собак там не будет", — с сожалением подумала девочка, зарываясь в густую бурую шерсть пса, что пытался лизнуть лицо своей хозяйки. А где-то ближе к воротам, оседлав своего скакуна, был Скирхан, ещё переговариваясь с остальными, поигрывая уздечкой обтянутой перчаткой ладонью. В своих чёрных доспехах он сливался с остальными, теряясь на фоне обледеневших серых стен да белых сугробов. Казалось, что это все цвета Севера, лишь чистая голубизна неба разбавляла эту тоску, удачно вписываясь в общую гамму и дополняя её. Но зато здесь жили легенды! Сколько сказок было рассказано, но сколько их еще могло быть. Амелия старалась не думать об этом. Незачем. Ещё сильнее захочется остаться, и тогда боль в сердце и душе усилится в стократ, а она ведь только-только осилила её. Девочка глубоко вздохнула, украдкой стряхивая слезы с ресниц, и улыбнулась матери, протягивающей руки, чтобы обнять свою дочь.
— Мы гордимся тобой, милая, — женщина взяла личико в ладони и заглянула в синие, полные грусти, глаза, что достались от Мерика, но как её дочка была похожа на нее саму: темные каштановые волосы убраны в причёску, те же тонкие черты лица и абрис губ. — Безветрия тебе в пути.
Сухие губы ласково коснулись лба, а руки выпустили из крепких объятий, уступая место отцу, но тот был настроен решительно, не терпя долгих прощаний. Амелия вздернула острый подбородок, слушая лорда, присела в реверансе и отправилась к карете, где её ждали.
— И посмей только убраться в свою проклятую долину на обратном пути, я отправлю тебя вслед за ней! — грозно повысил голос лорд-отец, не сводя хмурого взгляда с ухмыляющегося сына. Конь под ним то и дело гарцевал, от чего всадник покачивался в такт движениям, покуда следил, как солдаты и его люди седлают лошадей.
Из узкого, затянутого тонким изящным узором зимы окошка можно было разглядеть лишь небольшую часть внутреннего двора, где столпились всадники и прислуга. Там был отец с матушкой, его друг с сыновьями, вот показался старший брат, сразу вскочив в седло своего жеребца, а после Амелия с Эмираном, и сразу сжалось сердце от одной мысли о разлуке, что будет длиться больше месяца, но еще больше о невозможности проститься с сестрой. Пока Эттан отсутствовал по поручению лорда, Айши улучил момент хотя бы взглянуть на прощание родных, прильнув к холодному стеклу. Солнечный день словно способствовал этой поездке, ни ветра, ни падающего снега, боги одарили род Террео добрым знаком. Только тоска все больше разъедала душу молодого мага, что смотрел, как двинулась небольшая колонна по мосту через высокие массивные ворота. Отпрянув от стекла, оставив подтаявшие пятна от кончиков пальцев, Айши вернулся к своим рукописям, стараясь сбросить нахлынувшие чувства, окутывающие душу, и сосредоточиться на важном — магии. Он скользил взглядом по исписанному листу пергамента и сверял с тем, что было в книге — толстом фолианте с черно-синем переплёте — стараясь не допустить досадной ошибки в выписанных формулах. Магия являлась тонким искусством управления мощными потоками энергии, и стоило что-то упустить, не дописать одну руну или слово — результат оказывался непредсказуемым: заклинание могло разрушиться, словно его и не было, а могло выйти из-под контроля. Ярким примером была история о молодом маге, что уничтожил одну из башен в Школе Магических Искусств Хаммерская, когда жажда знаний и простая невнимательность привели к гибели множества учеников, а больше десятка лет высшим магам потребовалось доказывать простым людям, что магия не разрушительная сила, особенно в умелых руках. Вот и сейчас цепкий взгляд скользил по ровной вязи букв, пытаясь ничего не упустить. Стоило сконцентрироваться и раскрыть ладонь, как по пальцам ласково заскользил ветерок, из которого можно было создать как атакующее заклинание, так и защитное. Айши часто слышал от придворного мага отца о могущественных чародеях, обитающих в королевстве Акатония: они настолько продвинулись в изучении магических потоков, что иные из них могли левитировать и становиться неосязаемыми, и это лишь те, кто способен управлять стихией Воздуха как он, Айши. А ведь существовали Магистры других стихий: Земли, Огня и Воды, и каждый мог достигнуть того могущества и той Силы, что становился единым со своей стихией, но боги одаривали столь большим талантом редких магов. Еще реже рождались способные контролировать два и более потока магии, и о таком безымянном человеке, чье имя стерлось тысячелетней историей, рассказывала у ночного камина Нира. Именно в таких людях скрывалась та самая Сила, которую так жаждал получить молодой маг, к чему стремился, прилежно изучая старые рукописи и толстые тома магических книг, и он отнюдь не хотел власти, лишь стремления помочь. Благие намерения, смешанные с честолюбием, не всегда приводили к хорошему, как заканчивала старая няня свою историю о том когда-то великом маге-некроманте, что желал изменить богов. Сказка эта была не для Севера, привезенная с собой еще молодой девушкой с самого юга, и хранимая ею вплоть до холодных вечеров в замке лорда Террео.
Юноша вздохнул и откинулся на спинку стула, сплетая тонкие пальцы на затылке, взгляд его блуждал по заставленным полкам шкафов: колбы с реагентами, сухие листья и свежие травы, бережно выращенные в теплице. Здесь же книги и свитки, хранящие многие знания, резные шкатулки и закрытые сундучки — старый маг не раз говорил о слабых артефактах, но Айши так ни одного и не увидел. Впрочем, ему самому казалось, что придется использовать подобные накопители, в которых хранят часть силы, способную пригодиться, если резерв самого мага будет исчерпан. Невесёлая улыбка растянула тонкие губы. Нет, он не настолько безнадёжен, тем более, за ним должок тому незнакомцу, что так легко смог одолеть его.
Впервые Сила проснулась в юном лорде на пятую зиму от рождения, совершенно случайно, в порыве отчаяния и страха, когда детские игры со старшим братом закончились в запертой маленькой комнате. Дверь не поддавалась слабым детским рукам, а за запыленными стеклами бушевала неистовая снежная буря, свистя и крича мерзким пронизывающим голосом, смешиваясь с улюлюканьем ветра. Когда мальчика нашли, он стоял посреди запорошенной снегом комнатки, смеясь, расставив руки и гоняя в потоке воздуха снежинки. Тогда для маленького лорда это было забавой, которая не грозила чем-то страшным и опасным, но с возрастом Айши начал видеть потоки — множество нитей, — чувствовал мощь, неконтролируемую силу. И возможности. То, что младший сын — маг, узнал и лорд-отец, и тяжелый взгляд мужчины словно был полон осуждения и задумчивости, он был мрачен долгие дни, стараясь не затрагивать эту новость, не обсуждать, и слова не хотел слышать об отправке Айши учиться в одну из магических школ соседней страны. Но лорда нельзя было судить. Как и любой северянин, он не жаловал чародеев и с опаской относился к ним, да и в снежной стране единственными магами были "Дети Зимы". Те, что рождались с даром, так и остались необученными, вскоре забывая о столь щедром подарке богов, слишком дорого стоило обучение, и слишком далеко были школы от снежных долин Волтерэя. Но без придворного мага обойтись подчас невозможно, "так пусть сын учится тому, что знает и умеет Эттан", — таковыми были слова лорда Мерика, поддавшегося уговорам своей любимой супруги. А мальчишка только и рад — он с самого начала не грезил о наследстве, что достанется Скирхару по праву старшего, и еще сильнее интерес и любопытство распыляла старая нянька, сказывая былые легенды о некогда великих магах, что бродили средь заснеженных скал и долин, неся в себе утерянные знания, и души их до сих пор стенают и плачут на забытых перевалах об утере этого поистине великого богатства для всех магов. Казалось, словно Нира видела своими глазами, чувствовала на себе ледяное дыхание гигантских драконов, слышала тяжелые молоты гномов, перевоплощалась в животное, как мог это делать Повелитель Ворон. Но среди тех ужасающих чудес Айши запомнил страшную сказку о "Детях Зимы" — тех, кто был порождён Севером, став воплощением, чтобы напомнить, насколько слабы люди перед дикими землями духов и легенд.
Айши дернулся, разминая затёкшие плечи, вырываясь из плена воспоминаний. День казался долгим, тягучим, и никакого желания внутри себя он не чувствовал, а значит всё пройдёт впустую. Старый маг появился спустя долгих полчаса, неспешно прикрыв дверь за собой и устало сев в кресло. Годы были нещадны к нему, казалось, что они с Нирой одного возраста, но жизненные потоки, поддерживаемые магией, могли струиться и два столетия — за это маги расплачивались по-разному, но страшной ценой. Айши и сам почувствовал на себе присутствие демонов из Гаан-Джара, приходивших в его сны и мучивших каждую ночь. Эттан учил своего ученика всему, что знал, жизнь придворного мага мало отличается от городского, но стихийные могли пригодиться во время буйства стихии или отлично справлялись с тем, на что обычные работяги потратили бы недели. Светлые ценились куда дороже, на них всегда был спрос, и после обучения многие оказывались при лордах или в крупных городах, если сами не решили побывать в затерянных деревнях. Ещё старик часто рассказывал о школах Хаммерская и Акатонии, о мифической башне, где могли собираться лишь маги высшей — пятой — степени, об обрывках утерянных эпох, что хранятся в акатонской столице страны, нарёкшей себя преемницей старой веры. Юг — странное, неясное место, где не было единения с природой, где магия — способ заработать имя и деньги, а не дар или проклятье богов, поэтому жажда власти и обогащения ослепляет магов с юга. Айши криво ухмыльнулся, вновь взяв в руку перо и обмакнув кончик в чернильницу. И почему ему вновь вспомнились слова своего учителя?
***
Второй день пути подходил к концу, когда, казалось бы, только что налившийся солнечным светом день таял под натиском сумерек. Чернота покрывала постепенно выцветающее небо с восточной стороны, оставляя тонкую полоску у острого края далеких гор. Она казалась свежим рубцом, где собралась оранжево-алая кровь уходящего с небосвода солнца. Снег, что впитывал в себя последние лучи, расстелился красным ковром под широкими копытами лошадей, протяжно гудя и ломаясь с глухим хрустом от тяжести. День, как и предыдущая ночь, выдался спокойным и безветренным, боги не оставили молодую леди и её спутников, даруя чистое небо и тепло Севера. Солнце освещало дорогу для разведчиков и солдат охраны, а ночью надежду вселяли серебристые звезды и тонкий серп луны. Безмолвие снежной пустыни нарушали лишь всхрапывающие лошади: крепкие и невысокие, они были подобны тяжеловесам, с пышными космами гривы и необычайным теплым ворсом мощного тела. На их спинах восседали мужчины, открывшие лица и скинувшие меховые капюшоны, позволявшие редкие разговоры между собой да охранявшими карету людьми, бдящими за безопасностью дочери лорда. Капитан по привычке держался впереди, всматриваясь в бескрайнюю долину, где среди белого полотнища покрывались черные зубья острых скальных глыб, да провалы. Иногда он равнялся с каретой, стучал по дверце и слушал ответный стук, так они раньше играли, придумав свой по-детски нехитрый шифр. Три стука, пауза и снова стук — всё хорошо. Амелия куталась в теплый плащ, прислонившись к закрытому шкурой окну кареты, стараясь бороться с той печалью, что охватывала её сердце с каждой милей, отделяющей от родного дома. От мечтательницы не осталось и следа, переживание и смирение полностью изменили некогда любопытную девочку, заставив враз повзрослеть и возмужать, закрывшись в себе. Поджав губы, Скирхан тронул бока своего жеребца и вновь вернулся на передовую позицию, занимая свой пост разведчика, стараясь подавить странные мысли: а что, если им убежать и скрыться, ведь Север слишком большой, чтобы искать двоих непослушных детей? Он старался не думать о будущем, но эта поездка заставила ощутить конец и его вольной жизни, к которой так привык. Хотел ли он править землёй своего отца, его никто не спрашивал, это не обсуждается, а ведь молодому лорду больше по душе жажда свободы и той вольности, которую даровали бескрайние просторы долины. И теперь вечно стремившийся уехать к дальним заставам, найти легендарные крепости и руины былых великий из легенд, юноша томился подобно снежному коту в клетке. Душа ребенка, оставляющего свои мечты, как и молодого лорда, болела, а Север молчал, скорбно провожая своих детей.
Лишь когда растаял последний луч заката и серость наполнилась синевой ночи, всадники остановились у небольшой пещеры, скорее похожую на небольшую трещину в скале. Здесь часто ночуют охотники и разведчики, что не столь далеко заезжают от замка своего господина, держась ближних границ. Карету остановили на входе, как и коней, что сейчас кормили сухарями и припасенным овсом, раскапывать снег и искать осеннюю траву не хотелось, слишком все вымотались за дневной переход. Каждый молча занимался своим делом, и вскоре тишина наполнилась хрустом тонких веток чахлого деревца и едким дымком от костра. Люди устало рассаживались у костра, стеля теплые плащи и шкуры, расстегивали толстые перчатки и протягивали замершие руки к огню. Разведчики уже скоро повернут назад, когда опасные тропы будут позади, и ничего не будет угрожать леди Амелии, а оставшихся солдат поведет эльф вплоть до Хаммерская, где на границе их встретят люди короля. Отец-лорд слишком сильно доверился этому Эмирану — доверить безопасность слуге, что за глупость! Скирхан стянул шерстяную маску и отцепил её, чтобы высушить, как и перчатки, положенные у костра.
За эти дни карета не раз проваливалась колесами и застревала в снежных ловушках, и долгие часы люди тратили, пытаясь её вызволить. Нередко бывало, что ночевать приходилось под открытым небом, когда сплошь снег и открытое пространство, когда любая тень, камень, птица или зверь чудились врагом, диким варваром. Но благословение богов сопутствовало им всем, за это Скирхан и выпил, с удовольствием откупорив фляжку и отхлебнув отвар, приготовленный старым магом. Вкус трав тут же кислинкой отозвался во рту, но зато стало теплее. Откуда этот рецепт, Эттан не говорил, как и его точный состав, но отвар не раз спасал в холодные ночи, а уж как приятно ощутить разливающееся по телу тепло в самую страшную ночь. Таким же напитком были наполнены фляжки разведчиков и солдат, и каждый теперь отпивал по глотку, ища защиту в волшебном вареве. Безмятежную тишину нарушало потрескивание дров в ласковых языках огня, а по неровным стенам пещеры трепыхались вытянутые тени. И в этом молчании тихий грубоватый голос одного из разведчиков затянул старую, как Север, песню, постепенно другие голоса подхватывали мотив, вплетаясь в один общий. А мелодия лилась грустью и тоской, смешиваясь с шипением снега на веточках дров и снопом искр, и ветер заунывно подпевал, гуляя по белой долине, вздымая серебристую дымку с гребней снежных барханов.
Первая стража выпала Эмирану, удобно расположившемуся в тени пещеры, откуда просматривалась равнина и нутро убежища. Невольно Скирхан поудобнее перехватил рукоять меча, наблюдая за эльфом из-под наброшенного на голову капюшона. Тот мог выкинуть что угодно, ведь сорок лет быть прислугой в доме своего победителя серьезно ранило самолюбие гордого народа Лиахейма. Лишь гнев отца сдерживал молодого лорда от повторения того шага, который был сделан две зимы назад, в день шестнадцатилетния старшего отпрыска. Тогда впервые звон стали пропел о несдержанной ярости молодого лорда к слуге его рода. Эмиран словно почувствовал пристальный взгляд синих глаз и повернулся, тень играла на четких линиях красивого правильного лица, скрывая изогнутые в усмешке губы. Покуда усталые солдаты и разведчики спали, укутавшись в меха, рядом с братом дремала Амелия, пригретая теплым боком юноши, который продолжал следить за пустынной долиной, иногда переводя взгляд на дежурившего, не давая себе сомкнуть глаза. Костер давно потух, оставив тлеющие алые угли, да остаток тепла, что постепенно таял в зимнем воздухе. Боги всё еще с ними и охраняют путь леди Амелии, как и её сон.
Шорох вырвал Скирхана из липкой дрёмы, но прежде чем источник успел что-то сделать, рука, обтянутая в перчатку, крепко стиснула ворот. Пойманный эльф чертыхнулся, но тут же сник, словно выжидая.
— Слышишь? — шепот был различим лишь для юноши, на одном выдохе. Глазами Эмиран указал в сторону ночной долины.
Губы молодого лорда сжались в одну полоску, не давая отвращению выдать себя, но невольно прислушался. Нет, эльф не врал, и это не была уловка. Кто-то находился подле пещеры, но не тревожа лошадей. Какая жалость, что с ними не было собак, которых не стали брать из-за спешности.
— Буди остальных, — Эмиран кивнул и словно растворился в темноте. Привычка настоящего убийцы, а не воина.
Сколько Скирхан ни вглядывался, но ничего не смог обнаружить, словно всё казалось поражением уставшего разума. Своему слуху он-то точно доверял, но глаза ничего не видели, а за спиной тихо копошились разбуженные солдаты и разведчики, сбрасывая с себя сон. Все были облачены в кожаные куртки, пусть и стеганные с металлическими кольцами и пластинами, выкрашенными в чёрный цвет, но даже они не могли защитить от свирепых дикарей. От этого было не по себе. Рядом шевельнулась сестра, распахивая сонные глаза, и вопросительно уставилась на Скирхана, что ласково провёл по её волосам и жестом показывая молчать.
Кажется, что все предосторожности были зря, и нет никого, кроме веселящегося ветра, что гулял по безжизненной пустыне, будучи её хозяином. Кажется, эльф обманул его и обманулся сам. Кажется...
Сдавленный стон разорвал тишину, а следом один из разведчиков рухнул на каменный пол пещеры, хватаясь за стрелу, торчавшую из левого легкого. Замешательство скользнуло по воинам. Эльф рывком перевернул тело на спину, выругавшись сквозь стиснутые зубы, когда пальцы пробежались по короткой стреле, принадлежавшей дикарям.
— Защищайте миледи! — Эмиран прижался к стене, где тень была гуще, и тут же у его сапога чиркнула очередная стрела.
— Амелия, живо! — прикрывая своим телом, Скирхан провёл девочку к дверце, прячась за каретой. Как бы по лошадям не начали стрелять.
Солдаты старались укрыться от вспарывающих ночной воздух стрел, кто-то уже лежал в снегу, стеная от боли и пытаясь отползти, иные падали замертво. Неразбериха породила панику, варвары держались укрытий, не давая выбраться с видимого пяточка, стремясь удержать до тех пор, пока их воины не подберутся достаточно близко. Свист и сдавленная ругань наводнили тишину, ржание рвущихся с привязи лошадей лишь сильнее мешало сориентироваться. Те, кто все же уцелел, а таких оказалось чуть больше десятка из пятнадцати, готовились к встрече с противником, обнажив клинки и затаившись в глубине пещеры, где тьма скрывала их.
— Увози её! — рык молодого лорда послышался рядом, и Эмиран тут же бросился к карете, вонзив вставшему на пути дикарю клинок, вспарывая живот.
Волна диких кричащих людей нахлынула сразу же, стоило стрелкам прекратить выпускать стрелы, топоры и мечи, что были собраны с чужих трупов, впивались в плоть и жесткую кожу курток, сталь звенела голодной яростью, высекая снопы искр, встречаясь друг с другом. Скирхан, как и его люди, держался у кареты, не подпуская к ней дикарей, уклоняясь от тяжелого топора, что способен был раскроить ему череп, молодой лорд тут же рубанул по рукам, чувствуя запах крови. Их прижимали, но северяне не отступали, унося за одну жизнь две чужих, покуда эльф пытался успокоить взбешенных лошадей и разрубить веревки, которыми стреножили животных. В поднятой суматохе ничего не получалось разобрать, и приходилось следить не только за взбрыкивающими конями, но и прорвавшими защиту дикарями.
— Чего ты мешкаешь? — отбив неуклюжий удар противника и повалив на землю, Скирхан тут же вонзил заляпанный кровью клинок в грудь и повернулся к Эмирану.
— Они испуганы, и если их не успокоить, кто знает, что случится.
— А что может случиться, если не успеешь? — пальцы стиснули плечо эльфа, заставив повернуться к себе. — Её жизнь на тебе.
Даже сейчас усмешка отразилась на губах Эмирана, но он лишь кивнул и сбросил ладонь юноши, что тут же рявкнул очередную команду своим людям. Вскочив на козлы, сжимая поводья, эльф хлестнул ими по лошадям, и двойка обезумевших животных рванула вперёд, чуть не подмяв под себя едва успевшего отскочить Скирхана. Амелия лишь слышала крики и звон мечей, чувствуя, как нарастает бешеный темп, и больно ударилась, стоило карете покачнуться на неровной дороге. Позади оставался её брат и солдаты, отчаянно пытавшиеся сдержать нескончаемую волну дикарей. Рядом упал разведчик, чья голова наполовину была снесена чудовищной силой высокого варвара, которого тут же пронзил старый солдат, сопровождавший юную леди. Скирхан держался дольше всех или ему так казалось, когда глаза ничего не видели из-за заливающей лицо крови. Он рубил всякого, кто попадался ему: вот один из дикарей кинулся на него, и тут же эфес меча ломает широкий нос, поворот — и сталь сносит голову воющему от боли варвару. Меч без устали вспарывал чужие животы и пронзал сердца, но с каждым взмахом он словно на килограмм становился тяжелее, онемевшие от напряжения пальцы не выпускали рукояти, заставляя вновь и вновь атаковать. Но удача отвернулась от Скирхана, когда, уворачиваясь от удара, он запнулся о чье-то тело и рухнул на землю. Быстро перевернувшись на спину, стремясь откатиться в сторону и нащупать выбитый из ладони меч, он увидел блеснувший в серебристом свете топор, что впился возле самой шеи.