Автор Аддамс ищет мужчину?!

      Команда журнала Elle: Итак, мисс Аддамс - вы знаете, что нам всем интересно. Как складывается жизнь двадцатидвухлетнего автора бестселлеров?

      Уэнсдей Аддамс: Для начала - никак.

      КЖЕ: О, да ладно! С такой красотой, как у вас, и таким гениальным умом, вы, конечно, не раз выходили в свет по особым случаям!

      Аддамс: С момента выхода моей первой серии я побывала на двух похоронах.

      КЖЕ: Боже правый. Мы сожалеем о ваших потерях, мисс Аддамс. [Пауза.] На этих похоронах вы с кем-нибудь познакомились? С каким-нибудь очаровательным вдовцом?

      Аддамс: Если вы будете продолжать эту тему, то это будут уже третьи похороны.

      КЖЕ: Хорошо, мы поняли! Тогда давайте закончим таким вопросом: как вы считаете, возможны ли знакомства в рамках вашей карьеры, учитывая вашу загруженность и чрезвычайный статус известности?

      Аддамс: Такие тривиальные дела меня не интересуют.

***

      Уэнсдей предпочитает гулять по ночам.

      Это, мягко говоря, проще: темнота обеспечивает ей прикрытие, и она действительно может ходить по улицам своего города, не подвергаясь нападению папарацци или благонамеренных поклонников с нулевым пространственным восприятием. Она ненавидит общаться (или, точнее, не умеет этого делать). Ее фанаты и их постоянная тяга к автографам и фотографиям не исключают такого мышления.

      Ее брат всегда просит ее позвонить, когда она задерживается.

      — Я тебе звоню, — объявляет Уэнсдей по телефону, закрывая дверь и направляясь к лестнице.

      — Я вижу, — отвечает Пагсли Аддамс. — Спасибо. Сколько у тебя сейчас времени? Час?

      — Почти два.

      — Господи, — говорит он. — Я проснулся три часа назад.

      — Так, собственно, и работает время, — замечает Уэнсдей.

      — Как дела? — спрашивает Пагсли, игнорируя замечание сестры. — Как продвигается работа над книгой?

      Уэнсдей чувствует, что хмурится еще сильнее, когда выходит на тротуар. — Книга никак не выходит. Я понятия не имею, почему все думают, что она уже готова.

      Пагсли звучит озадаченно. — Может быть, потому что ты сказала нам, что это...?

      — Я никогда такого не говорила.

      — Я точно помню, что ты говорила Уимс, что история о морге с привидениями выходит замечательно.

      Уэнсдей некоторое время не отвечает.

      — Я отказалась от нее, — лжет она.

      — Нельзя списать в утиль то, чего никогда не было, — со вздохом опровергает Пагсли, уловив суть. — Но неважно. А как у тебя все остальное? Все в порядке?

      Уэнсдей думает о своей квартире.

      Она думает о квартире напротив.

      Думает о своем надоедливом новом соседе.

      — Несколько неприятностей.

      — Для тебя все - неприятности, Уэнсдей.

      — Больше, чем обычно.

      — Как это?

      Уэнсдей останавливается у фонаря, ожидая переключения света. — На днях я познакомилась с новым соседом в этом доме.

      — А. Социальное взаимодействие. Худшее.

      — Я почувствовала себя по-другому.

      Пагсли на мгновение замешкался с ответом. Тон Уэнсдей намекает на что-то серьезное, и он это знает.

      — Как это? — продолжает он.

      Уэнсдей сходит с тротуара, чтобы перейти улицу.

      — Я хотела написать о ней.

***

      Энид Синклер.

      Уэнсдей перекатывает это имя на языке снова и снова после того, как вешает трубку и протискивается в дверь своей любимой кофейни.

      Она не собирается этого делать, но начинает писать миниатюрную биографию девушки, пока привычно заказывает флэт-уайт (она чувствует себя авантюристкой) и опускается на свое обычное место в углу кофейни.

      Руки Уэнсдей чешутся взять карандаш. Крашеные волосы. Ей нравится выражать себя и нравится, как ее воспринимают другие.

      Ее пальцы судорожно перебирают отклеившиеся наклейки на ноутбуке. Пристальный взгляд в глаза. Она уверена в себе. Она не боится оставаться собой.

      Уэнсдей, сама того не осознавая, открывает пустой документ. Она часто улыбается. Она добрая. Кто вообще печет печенье для целого этажа жильцов?

      Уэнсдей начинает печатать. Это происходит автоматически. Как будто она всегда писала о соседке, с которой общалась всего две минуты и о которой практически ничего не знает.

      Звон посуды выводит ее из транса, и молодой бариста кладет заказ Уэнсдей рядом с ее ноутбуком.

      — Вот ваш кофе.

      Он задерживается. Уэнсдей не удостаивает его своим вниманием.

      Он нервно продолжает, жестом указывая на кассу. — Если вам понадобится что-то еще, я вон там.

      Уэнсдей кивает. Он колеблется еще мгновение, затягивая разговор, который Уэнсдей даже не хочет записывать в книгу.

      — Меня зовут Тайлер, — добавляет он. — Я большой поклонник вашей работы.

      Аддамс наконец отрывает смертельный взгляд от экрана своего ноутбука и переводит его на лицо парня. — Ты планируешь оставить меня в покое в ближайшее время?

      Тайлер, как она теперь неохотно понимает, гримасничает. — Точно. Простите. Вы, наверное, заняты. Я... Я ухожу. Наслаждайтесь.

      Уэнсдей смотрит, как он уходит, затем возвращается к своему документу с обрывочными идеями.

      Ее пальцы зависли над клавишами. Курсор мигает, ожидая, когда на экране появятся следующие слова.

      Но в голове пусто.

      Она внутренне выругалась и закрыла вкладку, уставившись в ночь сквозь окно рядом с собой.

      Редкое вдохновение, на которое она и не рассчитывала, исчезло.

***

      Когда две недели спустя Уэнсдей опускается к почтовому ящику, ее встречает знакомое лицо, с которым она предпочла бы не общаться до того, как выпьет глоток кофеина.

      Уимс скрестила руки. В тесном почтовом отделении ее осанка ссутулилась, хотя Уэнсдей все равно выгибает шею, чтобы посмотреть на нее.

      — Идеи для книг? — спрашивает Уимс.

      Уэнсдей прижимает стопку бумаг к груди своего PR-менеджера. — Вот.

      Женщина просматривает их, пока Уэнсдей быстро выходит из помещения.

      — Уэнсдей, это ограничительный судебный приказ.

      Аддамс не смотрит за спину и нажимает на кнопки лифта. — В последнее время ты меня раздражаешь.

      Уимс насмехается, запихивая бумаги под мышку и просовывая руку между дверями лифта.

      — Я твой PR-менеджер. Это моя работа - быть помехой.

      — Ну, мне это не нравится.

      — А мне не нравится, что ты игнорируешь мои звонки.

      — Я написала тебе сообщение четыре дня назад.

      — Да, одинокое изображение королевы Урсулы, которое, как я могу предположить, было твоим способом сказать "думаю о тебе".

      Уэнсдей выходит из лифта, когда они добираются до ее этажа. — У вас обеих светлые волосы. Я просто констатировала факт.

      — Ладно, — хмыкает Уимс и следует за ней до самой двери. — Расскажи мне, как продвигается работа над книгой.

      Уэнсдей роется в кармане в поисках карточки. — Никак.

      — Ладно. Я этого ожидала. — Уимс не выглядит сытой, и Уэнсдей начинает чувствовать себя настороженно. — У меня есть список вещей, которые помогут тебе с этим.

      — Серьезно? — Уэнсдей все еще не может найти свою карточку. — Список чего? Лучшее новое лекарство для таких депрессивных катастроф, как я?

      Она подкалывает женщину за ее смехотворную неспособность решить проблему ее душевного здоровья.

      — Нет, — Уимс прочищает горло, читая с хрустящего листа бумаги для принтера. — Несколько идей, чтобы немного активизировать твою креативность, включают в себя знакомство с новыми людьми... — (Уэнсдей качает головой.) — просмотр последних фильмов этого года, упражнение для ума со сложными головоломками, участие в читательском семинаре и...

      — Я остановлю тебя, пока ты не опозорилась еще больше, — перебивает Уэнсдей со скрещенными руками. — Я ни за что на свете не стану ничего из этого делать.

      Уимс вздыхает. — Уэнсдей...

      — Я ненавижу знакомиться с людьми. Я уже посмотрела все новые фильмы, о которых ты думаешь. Я ненавижу головоломки и не люблю, когда люди критикуют мою работу.

      Уимс смотрит на нее с минуту, ее палец прыгает по бумаге в руке к последнему пункту списка, который, по мнению Уэнсдей, является последним. — Может быть, ты могла бы...

      — Уимс, — прервала ее Уэнсдей. — Что бы ты ни хотела предложить, уверяю тебя, я уже об этом подумала.

      — Вот как? — спросила Уимс, внезапно обрадовавшись такому признанию. — Значит, ты уже наняла наставника, который будет контролировать твою работу и следить за соблюдением графика?

      Уэнсдей, возобновившая поиски своей карточки, замирает.

      Наставник? Наставник? Уэнсдей скорее посетит вечеринку в студенческом общежитии, чем наймет наставника. Она не ожидала, что такое кощунственное предложение станет пунктом в списке Уимс, но она никогда не позволит ей урвать победу из-за самоуверенной ошибки с ее стороны.

      Уэнсдей выпрямилась. — Конечно.

      Уимс вскидывает бровь. — Правда?

      Они обе знают, что Уимс ей не верит.

      Уэнсдей все еще не может найти свою карточку. — Да.

      — Тогда кто? — спрашивает Уимс. — Кто мог бы стать твоим наставником?

      Уэнсдей раздраженно вдыхает, желая, чтобы выход из этого неудобного разговора нашелся и, возможно, ее ключ-карточка тоже. Она отворачивается от двери, встречаясь с самодовольным взглядом Уимс, и...

      — Привет! Это ведь твое, да?

      Взгляды Уэнсдей и Уимс переключились на приоткрытую дверь квартиры рядом с ними.

      Энид Синклер выходит вперед, чтобы отдать Аддамс ее пропавшую ключ-карту.

      — Я нашла ее, когда вернулась несколько минут назад, — говорит она с ободряющей улыбкой. — Ты, наверное, обронила ее, когда уходила.

      Уэнсдей на несколько секунд теряет дар речи, полуошеломленная тем, что увидела свою музу спустя несколько недель. Она замирает, глядя на карточку в протянутой Энид руке.

      Ее волосы почему-то стали более светлыми, чем в первый раз, когда Уэнсдей с ней общалась, цветные полосы исчезли.

      Какого хрена это имеет значение? Заткнись и сосредоточься, Аддамс.

      Уимс улыбается Энид и принимает ключ-карту от имени Уэнсдей. — Ну, спасибо. А ты, должно быть...?

      — Она мой наставник, — пролепетала Уэнсдей.

      Энид удивлена внезапным заявлением почти так же, как Уэнсдей - своим собственным начинанием, поэтому она слегка хмурится, когда открывает рот, чтобы поставить это заявление под сомнение.

      — Она мой наставник, — повторяет Уэнсдей, не обращая внимания на возможные претензии соседки, и бросает взгляд на Уимс. — Энид Синклер.

      Энид Синклер, о которой идет речь, одета в футболку Seventeen и пушистые сиреневые треники. — Эм, я не...

      — Это мой PR-менеджер, — говорит Уэнсдей, поворачиваясь к Энид и жестом указывая на Уимс, — которая собиралась сделать мне замечание по поводу моего жизненного выбора, если я не познакомлю вас двоих.

      Энид, кажется, немного задумалась. — О. Вау.

      Уимс смотрит между ними, искренне потрясенная. — Что ж, Уэнсдей, должна сказать, что я впечатлена твоей инициативой.

      — Уэнсдей? — повторила Энид, внезапно придя в восторг. — В смысле, Аддамс?

      Уэнсдей понимает, что любая форма уединения, которую она поддерживала в течение последнего месяца, теперь навсегда изменилась из-за того, что новая соседка узнала ее личность.

      Энид прислонилась к дверному косяку и глазела на Уэнсдей так, словно рада соседству с автором ростом метр пятьдесят два, которая имеет нездоровые наклонности и общается с воронами за окном своей квартиры.

      — Энид, — объявляет Уэнсдей, прежде чем девушка успевает разорвать перед Уимс свою великолепно созданную обложку. — Подожди здесь, пока я провожу своего PR-менеджера.

      Она практически выталкивает женщину в коридор, пока Энид задерживается в дверях ее квартиры, Уимс хмурится, недоумевая по поводу нехарактерного для Уэнсдей тона вежливости, который она только что использовала.

      — Эта девушка - твой наставник?

      — Да.

      — Полагаю, она не совсем девушка, но, кажется, примерно твоего возраста...

      Уэнсдей останавливается, когда они доходят до лифта. — Довольна?

      — Ну, я... — Уимс заходит в лифт, разглаживает руками блузку и смотрит на Уэнсдей с нескрываемым уважением. — Позже я ожидаю электронного письма со всей информацией об этой девушке. Понятно? — Она указывает пальцем на Уэнсдей. — И пришли мне небольшую часть своей работы к концу этой недели.

      Уэнсдей умудряется не закатить глаза. — Может быть.

      — Хорошо. — Уимс нажимает кнопку. — И, Уэнсдей.

      Уэнсдей, которая уже повернулась, чтобы уйти, колеблется.

      Уимс кивает ей. — Мне нравится эта Энид Синклер, да? Она другая. Новая. Думаю, она тебе подойдет.

      Аддамс моргает.

      Что, если я скажу, что не знаю ее? Что, если я скажу, что солгала тебе в лицо, и, хотя это не является чем-то необычным, на этот раз это покажется странным?

      — Это буду решать я, — отзывается Уэнсдей.

      Уимс улыбается. — Я скоро позвоню тебе, Аддамс.

      Уэнсдей смотрит, как закрываются двери, и поворачивается, чтобы вернуться в коридор.

      Впереди она замечает ослепительно светлую макушку волос и видит, что Энид прислонилась к двери, там, где она ее оставила.

      — Уэнсдей Аддамс, — говорит она, как только Уэнсдей оказывается в пределах слышимости. — Ни хрена себе. Я так и знала, что ты выглядишь знакомой!

      А что, если я скажу, что при первой встрече с ней мне захотелось написать книгу о том, как ее имя ощущается на кончике моего языка?

      Но Уэнсдей не скажет этого.

      Потому что она сама едва ли понимает это чувство.

      — Можешь вернуться в дом, — говорит Уэнсдей, наконец отпирая дверь. — Мне просто нужно было доказать свою точку зрения PR-менеджеру.

      Энид, подошедшая, чтобы встать рядом с ней, теперь кривится. — Что? Я думала, что я твой новоиспеченный наставник!

      Уэнсдей бросает на нее взгляд. — Ты уволена.