По правде говоря, падая, Се Лянь несколько ушибся. Ладно, возможно, не “несколько”, а “сильно”, но Жое пыталась смягчить падение, как могла, и он не смел сетовать.
Как оказалось позже, порезы и ушибы от камней — мелочи по сравнению с белой массой, оплетшей его сразу, как он приземлился…. куда? Где он находится?
Пытаясь справиться с белой тканью, которая была хоть и тонкой, но прочной и до крайности липкой, Се Лянь пытался привыкнуть к полумраку пещеры. Кое-как вытащив меч из ножен, он смог разрезать, то, что оказалось плотным плетением паутины явно демонического происхождения.
Чтобы та стала такой плотной, обычным паукам бы не хватило и сотни лет, да и прочность паутины всё равно желала бы лучшего, взмахни рукой, и проход открыт. Эта же паутина мешала до крайности, руки и ноги путались в ней, а липкий край не давал выбраться из неё без прикладывания усилий. Пробьёшься через один слой паутины, и вот тебя уже оплетает новый, а за ним следующие.
Что самое странное — паука или пауков, которые могли бы сотворить подобное, нигде не было видно. Многие небожители в нынешней Небесной Столице заявили бы, что эта демоническая паутина слишком прочна, бла-бла-бла, все дела, лишь бы скрыть свой позор. Но Се Лянь не был бы богом войны, если бы не сумел справиться пауком-демоном, ему не были известны пересуды небес по поводу некой паутины и посему он быстро выхватил меч в образовавшийся дыре от удара Жое и рассек надоедливые нити молниеносными ударами меча. Будь у принца сейчас зрители, они бы восхитились грацией и точностью ударов, несмотря на бешеную скорость движений.
Но зрителей не было. Была зловещего вида пещера и плавящаяся от ударов паутина. Всё-таки меч, заговорённый против нечисти, имел свою ценность.
Ступив во мрак, принц осмотрелся. Вся пещера то тут, то там была покрыта паутиной, и лишь два прохода виднелись в ней, напоминая ямы, у которых нет дна. Проходы и ямы роднило то, что в конце любого из выбранных путником путей ничего хорошего не ждало, разве что, как подумалось Се Ляню, новые неприятности.
Что ж, отсюда тоже надо выбираться.
Умин наверняка ищет его и переживает. Принц и сам волновался за юношу, но осмотрев место, откуда, предположительно, он провалился, понял, что тем путём, которым он попал сюда, выбраться наружу ему не удастся.
Спроси кто у принца сейчас, откуда в нём столько уверенности, что лишь недавно встреченный демон, с коим их связывали некогда общие воспоминания, должен за него переживать и искать, и Се Лянь бы не смог ответить. Он бы просто улыбнулся и сказал что-то вроде “Не знаю, но я бы хотел его найти… Ха-ха-ха… Я просто чувствую, что Умин ищет меня”.
Теперь, зная, что этот демон где-то рядом с ним, бог всем сердцем болел за этого необычного юношу.
Что интересно, в то же мгновение, как Се Лянь решил выбрать путь и идти по правому проходу, из глубины левой пещеры раздался тихий, еле шелестящий, как кисточки плакучей ивы на ветру, стон. На принца накатило неприятное чувство, будто подобное уже происходило сегодня. Он хмыкнул про себя — “Значит, налево”.
Аккуратно продвигаясь вперёд и мечом расчищая себе путь от так и норовящих затормозить его движение слоёв паутины, Се Лянь выпустил Жое вперёд, проверяя безопасность пути. Какой бы бесполезной эта затея ни была, ему нужно было удостовериться. Естественно, его верная подруга, испуганно скручиваясь, вернулась назад, а значит, ожидать чего-то положительного от этой пещеры не приходилось. Но такой жест ленты не означал опасность… Это, скорее, был страх и… тревожность.
Впрочем, Се Лянь скоро узнал, что именно испугало его ленту.
Прорезав очередной слой паутины, он увидел куколку, спелёнатую паутиной. Под тонкими нитями проглядывалось очертание человеческой фигуры с лица по шею, обглоданную до кости. Но порванная гортань и глотка тоже были перевязаны паутиной, поэтому полностью рассмотреть их было сложно.
Если бы глаза принца не привыкли к темноте, а зрение не было столь острым, он бы смог пройти мимо столь ужасной картины и даже не заметить её. Что же касается Жое, та чувствовала демоническую энергию, пропитывающую всю пещеру, а эту куколку в частности.
Се Лянь прошёл немного дальше. В следующем жутковатом коконе человек напоминал высушенную досуха мумию с молочно-белыми глазами. Паутины на нём было значительно меньше.
Ещё один труп был обглодан по пояс, из паутины виднелись белые, как мел, тазовые кости и замызганные обрывки юбки.
Ступая вглубь пещеры, бог насчитал пять мёртвых куколок. Всех их между собой объединяли пустые остекленевшие глаза, бельма которых будто следили за каждым движением нарушившего их покой. Всю дорогу Жое дрожала, и продолжалось это до тех пор, пока в глубине пещеры снова не раздался стон. Тогда лента выпрямилась и устремилась на звук. Се Лянь быстро последовал за ней. Так они оказались в просторной пещере с семью куколками, крепко приклеенными к шероховатым стенам.
Попав сюда, лента замерла, не зная куда тянуться. Повернув один сложенный, как носик бумажного журавлика, кончик, который можно было назвать “головой”, к хозяину, она растерянно закачалась.
— Они все живы?
Се Лянь напрягся, крепче сжимая меч. Лента утвердительно кивнула.
— Пять в начале пещеры и одиннадцать в конце… - про себя посчитал принц - А со мной… шестнадцать.
Он внутренне помрачнел. Число четыре, умноженное на себя же, ни к чему хорошему не приведёт.
Снова лёгкий стон, и бог устремился к центральному кокону. Он аккуратно, слой за слоем, разрубил проклятую паутину, начав с головы и плавно продвигаясь вниз, пока вязкое лоно куколки не исторгло бабочку, представленную человеком в белых одеждах. Неудавшееся чешуекрылое с грохотом рухнуло на каменный пол. Человек задыхался, пытаясь получить как можно больше воздуха и заполнить лёгкие до отказа.
Только удостоверившись, что спасённый подаёт признаки жизни, Принц перешёл к следующему кокону.
Всё это действо повторялось, пока не осталось двух коконов. Один был совсем маленький, едва достававший Се Ляню до колен, второй с него ростом. Сначала он приступил к маленькому, встав на колени и вновь срезая слои паутины. Принца начало мутить, когда из-за покровов цвета сродни похоронному одеянию, стало видно маленькое мальчишеское личико. Когда последний слой оказался наконец разорван, ребёнок упал к нему в объятия в приступе страшного мокрого кашля.
— Тише, тише… - мягко прошелестел Се Лянь, с нежностью поглаживая мальчика по голове.
— Братец!
Молоденькая девушка позвала мальчика, и тот отскочил от Се Ляня, после чего бросился в сторону сестры. Богу осталось только неловко улыбнуться вслед малышу и встать, чтобы разбудить последнюю жертву.
Меч уже привычно заработал, но внезапно первый мужчина, выпавший из куколки, закричал:
— Остановитесь, это!…
Но он не успел, Се Лянь уже приоткрыл последний слой в предполагаемом месте нахождения головы, и из последнего кокона раздался карающий смех. В ней лежал демон. Вдоволь насмеявшись, он произнёс:
— Успокойся, заклинатель, этот, уже ничего не сможет тебе сделать.
Он говорил правду: части его тела будто бы растворились в самой паутине. Нижние слои, где демоническое образование всё ещё поедало эту тварь, окрасились красным. Плоть медленно превращалась в живые нити, оплетающие собственное тело снова и снова.
— Скоро она придёт за всеми вами, и-хи-хи-хи-хи! - на манер гиены захохотал умирающий.
— Кто — она? - Се Лянь выудил главное для него слово из всей этой пантомимы бьющегося в предсмертной агонии демона.
— Кама, демон паучиха! Она тоже заманила вас в ловушку, даочжан? - почтительно обратился к Се Ляню заклинатель.
— Боюсь, что так, - продолжая неловко улыбаться ответил “даочжан”.
А про себя подумал “Плохо дело, мне нужно скорее выбираться отсюда и идти искать Умина. Надеюсь, с ним всё в порядке.”
— Расскажите мне, что это за демоница? И как вы попали сюда? - задал вопрос Се Лянь, а заклинатель, услышав его, кивнул.
Смертные рассыпались по пещере: кто сидел, приникнув к стене, кто хрипло кашлял, скорчившись и стоя на четвереньках, кто в положении полулёжа судорожно пытался вдохнуть, глотая воздух как в последний раз.
Заклинатель был единственным, кто смог подняться и говорить. Хотя, если присмотреться, можно было заметить пошатывающихся детей, которые подошли к заклинателю и сели рядышком, облокотившись о стену.
Молодой мужчина представился и ответил:
— Моё имя Ли Чжанмэн.
После этой фразы заклинатель неловко улыбнулся, а уголки губ Се Ляня, и без того сложенных в добрую полуулыбку, дёрнулись.
— Господин Хонг из города Чжоу обратился в мою школу за помощью. Его детей похитили.
Девушка и мальчик в этот момент прижались к заклинателю, съёживаясь, а тот аккуратно погладил их по головам.
—Точнее, это мы узнали потом, младший - Ли Чжанмэн кивнул в сторону мальчика, - просто убежал в разгар праздника в лес, чтобы поиграть со сверстниками, а его сестра, - и он второй раз кивнул, сейчас уже в сторону смущённой девушки, — пошла искать брата. Из-за бурного торжества никто и не заметил, как они ушли. А затем никто не смог их найти, вместо детей были лишь нити паутины, разбросанные по лесу, да белые паучки, появляющиеся под ногами то тут, то там.
— Я и мои братья, - на этих словах заклинатель запнулся, - Мы уже давно пытались поймать эту демоницу, но она всё ускользала от нас. Обращение господина Хонга стало последний каплей. Мы устроили на неё облаву в лесу неподалеку от города, но всё было тщетно — она использовала детей, как приманку. Мы пытались вызволить их, а паучиха устроила нам ловушку. Ха-ха, такую глупую ловушку. Натянула паутину на яму и убрала сооружение под листья. Я и двое моих братьев попались, а что стало с остальными, я боюсь даже подумать.
Ли Чжанмэн зажмурился, будто от боли, но затем продолжил:
— На самом деле, это довольно старая история. Когда-то давно Юн Кама была знаменитой ткачихой из города близ нашей школы, и как это бывает, ей случилось влюбиться. А влюблена она была в юного повара, работавшего на местного господина Танлана. Того небожители тоже не обделили талантом, всё, что выходило из-под его рук, было подобно пище богов. И, как это частенько бывает, у господина была наложница, что тоже положила глаз на этого же юношу. Да ещё как положила, поговаривают, что стала почти одержима им, - на этой фразе заклинатель печально вздохнул, - Не будь эта женщина так спесива, всё могло бы и обойтись.
Се Лянь нахмурился, услышав эти слова. Он боялся, что дальнейшую судьбу героев рассказа может предугадать.
— Лу Жоу и Юн Кама сильно любили друг друга и собирались сочетаться браком. Оба они были сиротами, а посему вместе откладывали деньги на свадьбу, работая не покладая рук. Однажды наложница Фэй решила заказать платье у Юн Камы. Та работала дни и ночи на пролет, чтобы оправдать ожидания любимой наложницы господина. Платье было готово в срок, и, по словам наложницы Фэй, заказчица отдала должную сумму.
— Но… - заклинатель осёкся и замер.
Се Лянь мрачнел после каждого услышанного им слова.
— Она не заплатила?
Принц не удивился. Среди господ легко можно было встретить людей, которые пользовались мастерством ремесленников.
— Скорее, заплатила слишком высокую цену… Наложница Фэй обвинила ткачиху в краже её ожерелья. Конечно, Юн Кама всё отрицала, а кто из них был прав, так никто и не узнал. Через несколько дней ткачиху забили палками до смерти, якобы перестарались.
— Перестарались? Так избить за единичную кражу?
Не сказать, что Се Лянь был сильно удивлён, и всё же этот вопрос крутился в его голове. Голос принца сквозил сталью. Минуло не так много времени с тех пор, как он носил личину советника Фан Синя, и голос его ещё не отвык от приказов.
— Да, за кражу калечили, нередко могли и руку отрезать, но это только в особо тяжких случаях. А убить за ожерелье? Один из видов крайнего самодурства!
— И всё же, он не был редок, - сконфуженно улыбнулся Ли Чжанмэн, - Даочжан говорит правду, но, как я уже говорил, наложница Фэй была любимицей господина. Говорили, что Лу Жоу умолял господина Танлана о милости, но тот остался глух к его мольбам. Этот мужчинка исполнял любые прихоти своей любимицы… Впрочем, они стоили друг друга. Одна была до крайности стервозна и спесива, другой жаден и жесток! - в сердцах воскликнул заклинатель.
— Казалось бы, история должна была на этом закончиться, но юный повар сошёл с ума от горя, вконец обозлившись на наложницу и господина.
— Масла в огонь подлила наложница Фэй и сгорела в нем сама, потянув за собой и господина. Через пару дней после похорон та пришла к Лу Жоу и предложила себя, посмеиваясь, мол, теперь никто не посмеет помешать их любви. Мне и моим братьям удалось расспросить слуг в их доме, и полуслепая, да и, чего таить, полусумасшедшая, старуха рассказала мне, что произошло в тот день.
Заклинатель сглотнул, улыбка сошла с его лица. Все затихли, внимательно слушая Ли Чжанмэна, даже демон, что смеялся над их плачевным состоянием, наконец умолк. Се Лянь не торопил его, но беспокойство за Умина возрастало с каждым словом. Жое мягко поглаживала царственную руку, что сжала эфес меча так, что костяшки пальцев побелели, в бессмысленных попытках хоть как-то успокоить хозяина.
Когда заклинатель с трудом вытянул из себя остатки воспоминаний, взгляд его опустел. Было видно, что история поразила его до глубины души и тяготила его настолько, что он не мог не излить её на своих собратьев по несчастью.
После произнесённых наложницей слов о любви, на кухне раздался звук тесака, вытаскиваемого из дерева. Лу Жоу шинковал мясо на рагу для господина. Старушка тихонько, впрочем, как и всегда, перебирала зелень и чистила овощи, её руки ловко справлялись с привычной задачей. Кухню заполнял запах крови, совмещённый с запахом свежего мяса и специй. Наложница Фэй не успела даже вскрикнуть.
В четырёх стенах, как и в гудящей голове Лу Жоу, раздался чёткий удар мясника, и голова мгновенно отделилась от туши, после чего с глухим стуком упала на пол, насколько помнила старушка. Она даже пожурила мальчишку за то, что он так неуважительно относится к еде. Ведь голова неведомого животного отлетела в её сторону, почти беззвучно прокатившись прямо около ее ног. по не самому чистому полу. Юноша тихо попросил прощения, спокойно подошёл к старушке, поднял голову и отнёс её в сторону. Потревоженная женщина лишь продолжила ворчать, перебирая овощи, пока Лу Жоу разрубал мясо на куски, с хрустом ломая кости. Вскоре раздался звук шипящего на сковороде масла, а по кухне разнёсся дурманящий запах специй.
— Дева Фа, - обратился к старушке Лу Жоу, - принеси блюдо из костяного фарфора.
Из-за частичной слепоты старая дева так и не поняла, что произошло, поэтому тихонечко пошла в кладовую за драгоценным блюдом. Старушка была в доме как рыба в воде, и слабость её зрения нисколько не мешала ей в исполнении обязанностей.
К назначенному часу Лу Жоу облачился в скромные одежды и вынес своему господину рагу.
Господин ел рагу, нахваливая нежность мяса. Как обычно бывало, когда эта пародия на человека пребывала в приподнятом расположении духа, он позвал Лу Жоу, чтобы сделать ему подходящий подарок. А также велел позвать наложницу Фэй, чтобы разделить с ней столь изысканное кушанье.
Повара позвали, и он несколько задерживался. Впрочем, у господина было столь хорошее настроение что тот решил не обращать на эту оплошность внимания.
Однако, того хорошего настроения хватило ненадолго, ведь наложницу Фэй никак не могли найти. В тот момент, когда господин побагровел от гнева на бесполезную прислугу, что не могла привести его любимицу, Лу Жоу вошёл в комнату. На его лице играла лёгкая улыбка, а одет он был в алые одежды новобрачного.
— Господин звал меня? - поправляя рукава, произнёс юноша.
— Да, Лу Жоу, я хотел похвалить тебя, но никто не может найти драгоценную Фэй. Подожди её вместе со мной!
— О-о, не могут найти госпожу? Но она же здесь!
Улыбка Лу Жоу стала шире, странно искривляясь, будто была нарисована на мордашке погребальной бумажной куклы.
Господин Танлан удивлённо приподнял брови:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Разве госпожа Фэй вам не угодила? Ведь за этим вы меня и позвали. - легко и непринуждённо ответил юноша.
Господин Танлан непонимающе уставился на своего повара, гнев окончательно заполнил его. Повар нёс какой-то бред: как наложница Фэй могла ему угодить, если её здесь не было!? И на что смел намекать этот паршивец!?
В этот момент в комнату ввалился стражник. Его лицо казалось бледнее хрустевших недавно под лезвием тесака костей, а меч был выставлен вперёд в направлении Лу Жоу. Его голос дрогнул, и он произнёс:
— Наложница Фэй мертва!
— Что?!
Господин подскочил и толкнул стол так, что часть рагу расплескалась, образуя уродливые пятна, медленно и неумолимо расползавшиеся по скатерти.
Стражник продолжил, сглотнув:
— Её голову завернули в одежды и оставили в кухонной печи.
И тогда господин Танлан бросил взгляд на Лу Жоу. Юноша продолжал стоять и улыбаться, а глаза его, не отрываясь, следили за каждым движением мужчины за столом. Было время ужина, солнце клонилось горизонту. Не так давно в комнату внесли первые свечи.Тени увеличились, а пламя в подсвечниках дрогнуло.
Тень Лу Жоу, будто стала вдвое больше него, приобретая очертания чего-то инородного. Казалось, что у юноши по бокам выросла лишняя пара рук, жуткая улыбка тоже приятного не добавляла, и людям в комнате становилось не по себе. Господин Танлан со страхом посмотрел на жаркое, что тонкой струйкой стекало на край стола, а комья мяса были разбросаны так, будто перед ним было не готовое блюдо, пролитое нечаянно, а растерзанное животное.
Багряный закат окрашивал всё в кроваво-красный. Бурые разводы на скатерти одним своим видом заставили господина прийти к тем выводам, к которым твёрдой рукой его вели стражник и Лу Жоу. Медленно подняв голову, он произнёс, свирепея:
— Ты-ы-ы-ы!
—Я - оскалился Лу Жоу.
Его красные одежды взметнулись, и, прежде чем стражник успел что-либо сделать, юноша метнулся к господину, опрокидывая многострадальный стол. В своём безумии уже болезненно повзрослевший юноша двигался с нечеловеческой скоростью. Вцепившись в горло господина он прошипел:
— Я умолял тебя помиловать её, и что ты сделал?! А что сделала эта сука?!
Юноша нещадно душил его, ногтями вспарывая заднюю часть шеи жертвы. В тот момент, когда он набросился на господина, Лу Жоу повалил массивную столешницу прямиком на него, тем самым оглушив свою жертву ударом от падения и придавив его не только своим собственным весом, но и столом с разбросанными кушаньями.
— И как она тебе?! Ну же!? Твоя любимица!
Это были последние слова Лу Жоу. Стражник заколол его на месте.
Заклинатель прерывисто выдохнул. В воздухе, и без того слишком насыщенном тревогой, не осталось места для спокойного вдоха. Вся пещера была переполнена страхом.
“Весьма неприятная история, столько жизней закончилось, а всё из-за одержимости одного человека другим”, подумалось Се Ляню, когда заклинатель взял паузу в рассказе.
—Ха-ха-ха-ха! - раздалось ехидное карканье из дальнего угла - А ты продолжа-а-а-а-ай, продолжа-а-ай, чего остановился? Дальше будет только интереснее, хи-хи-хи, - подвешенный демон всё никак не мог уняться.
Нервно сглотнув, Ли Чжанмэн кивнул, подтверждая слова нечисти.
— Не сказал бы, что интереснее, но то, что ужаснее, это точно. С того дня, как повара убили, в доме начали появляться пауки. Один за другим, и все как на подбор белые. Каждый из них доверху заполнял бывшую комнату повара паутиной и чем больше её пытались убрать, тем больше она скапливалась. Пауков даже пытались спалить, но… всё было тщетно. Ночью в доме падала температура, а с кухни раздавался звук отрубаемой головы. Но стоило людям зайти в комнату, и сразу становилось тихо, разве что несколько белых паучков то тут, то там семенили лапками. Напряжение в доме росло день ото дня.
Говорят, в ту злополучную ночь в доме господина Танлана никто не спал. На стены тонкой паутиной заползал иней. Шум с кухни, что тревожил их все эти дни, наконец затих, на дом поминальным саваном упала тишина.
И вот, в час тигра, когда полная луна осветила серебристым светом окна, тишину дома разрезал шуршащий звук, как будто чье-то тело тащили по полу. И глухой удар стали, вгрызающейся в деревянные половицы.
Никто не вышел из комнат, чтобы узнать, что это было. Звук заполнял весь дом, но он оборвался так же быстро, как и начался. Дальше послышался крик господина, которого вырвали из теплой постели и, как дикое животное, спустили с лестницы. Но снова никто не вышел помочь, страх овладел ими, пробирая до костей.
Лишь одна неосторожная душа выглянула в щель двери и увидела, как по лестнице вниз ползёт гигантский белый паук, но вместо омерзительных жвал у монстра передней частью был мертвенно-бледный торс женщины. Её чёрные волосы были спутаны, а тело обнажено. В лапах она тащила кричащего и вырывающегося господина Танлана, и только холодный свет луны голубыми всполохами освещал им путь.
— Нам понадобилось несколько часов, чтобы разговорить ту служанку, которая решила подсмотреть за этой сценой… - окончательно сник заклинатель.
— А что стало с господином?
Все обернулись на принца, задавшего вопрос.
— Да, действительно, хороший вопрос!
— Что с ним стало? - воскликнули, как один, все люди в пещере.
Ли Чжанмэн смущённо закашлялся:
— Боюсь, никто не сможет на это ответить.
— Почему же ихи-ха-ха, - оставшаяся часть демона завозилась в путах.
— Ведь осталось же самое, самое интересное! Хе-хе-хе, разве ты не знаешь, почему паучиха была так одержима возвращением в дом господина?
Заклинатель окончательно стушевался. Демон перестал смеяться и впервые заговорил серьёзно:
— Она постоянно плачет по своему возлюбленному. Когда паучиха схватила меня, от этого господина осталась только тень! Она морила то, что осталось от человека, голодом, а потом заставляла, - снова перешёл на смех полуразложившийся демон, - есть корни, да червей! Ха-ха-ха-ха-ха!
— Она одержима тем, чтобы вернуть своего возлюбленного к жизни. Только ходит и ноет: мой Лу Жоу то, мой Лу Жоу сё! — снова вернулся к серьёзности демон.
— А этот ваш господин уже давно перестал быть человеком, с голодухи сожрал пару трупов и вон, во что превратился. Только ползает за ней и канючит “Кама, дай мяса, да-а-а-ай”.
— Эта сука где-то прослышала, что непревзойдённые могут воскрешать мертвых вот, и припёрлась сюда.
Се Лянь вздрогнул и произнес пустым голосом:
— Это ложь, они не могут воскрешать мёртвых.
Он знал, откуда это пошло, знал, кто стал первым и захотел воскресить любимого человека, и знал, чем это закончилось.
— Хе-хе, что же, ей, похоже, на это наплевать!
Демон раскачивался взад и вперёд, не обращая внимания на нити, сдерживающие его. По пещере прокатился волной недовольный ропот.
- То есть, она просто хочет нас всех съесть? - голос спросившего звучал испуганно.
— Просто съесть!? О, не-е-ет! Ей нужно оружие, хи-хи-хи-хи, оружие!
Демон продолжал раскачиваться и бесноваться, казалось, будто такое поведение не причиняло ему никакой боли, хотя это было невозможно, ведь нижняя часть высохшего тела буквально пожиралась нитями.
Се Лянь замер, осознавая, что это создание говорит о духовном оружии, которое требует невероятных жертв.
— Да-а-а, она думает, что так быстрее станет непревзойдённой и сможет воскресить его! Хе-хе-хе, эта проклятая сука, как же я хочу выбраться и вгрызться в её шею! - не умолкала сошедшая с ума нечисть.
Се Лянь нахмурился и начал бормотать. Шестнадцать, эта цифра, четыре помноженное на четыре… Внезапно он встрепенулся и воскликнул:
— Ритуал шестнадцати!
На самом деле, это был один из самых сложных и кровавых ритуалов. Для него было необходимо собрать шестнадцать жертв одинаковой силы и умертвить их единовременно. И поэтому этот ритуал так сложно осуществить, если вы хотите создать или призвать кого-либо подобным способом.
Есть, правда, одно исключение. Необходимо собрать энергию жертв в шестнадцать сосудов и выпустить её единовременно. Тогда ритуал будет считаться исполненным. И паучиха, по всей видимости, собиралась так сделать.
Этот метод был хорош ещё тем, что делал порядок и время убийств не важным, а силы жертв можно было урегулировать, добавив недостающее количество энергии в нужное вместилище. В животе принца неприятно потянуло. Эта паучиха могла стать очень опасным противником.
Обычно число жертв для создания духовного оружия не имеет значения. Но люди любят верить в суеверия, числа, судьбу. Необходимо принести жертву, не важно, будет это чужая жизнь или часть вашего тела. Одно было известно наверняка — жертва должна быть ценна для мира. А что может быть ценнее жизни? Крайне редко кто-то выбирал отдать частицу себя.
Говорили, что такие оружия как никто другой слушались своих хозяев, чего нельзя было сказать о взятых под контроль душах. Этот же ритуал делал своего исполнителя невероятно сильным. Ещё не было человека, который смог бы выполнить его и выжить, всегда что-то выходило из-под контроля, слишком много жертв. Если убивать их в одно время, то осечки не избежать. Если же собирать их в сосуд. Мало что способно уместить в себе энергию целого человека, а то и нескольких. Уйдут годы на сбор «урожая».
— Хе-хе а наш даочжан весьма осведомлён, не так ли? - на сей раз демон в путах замер.
Принц смущённо почесал затылок.
— Я бы так не сказал - потянувшись и встав на ноги ответил Се Лянь. — Что ж, мне придётся тебя убить, приношу свои извинения, - на последних словах он стал серьёзным - я не намерен позволить столь сильному демону стать непревзойдённым.
— О-о-о-о, как интересно! Валяй, хе-хе, я всё равно не жилец, да только Кама…
В этот момент Се Лянь выхватил меч, направляя его прямиком в сердце демона. И в глазах произнёсшего промелькнуло узнавание, будто бы он что-то понял в этот момент.
— Ха-ха-ха-ха-ха, быть не может! Быть не может, - голос его охрип, а меч Се Ляня упёрся прямо в грудь, - кажется, Каме действительно повезло! Затащить в свои сети бога!… кх…
И меч прошёл в грудную клетку быстро и безжалостно, как в воду.
— Покойся с миром.
Произнеся эти слова, Се Лянь вытащил клинок. Тело демона рассыпалось мгновенно. Всё это он проделал абсолютной тишине, никто из жертв паучихи не пытался препятствовать умертвлению жалкого сумасшедшего создания.
— Что же, пора нам выбираться отсюда, не так ли?
Повернувшись, небожитель доброжелательно улыбнулся своим спутникам и убрал меч в ножны.
Похоже, в скором времени Се Лянь возненавидит эту фразу, ведь что-то ему подсказывало, что повторять её придётся ещё не раз. И, если бы он мог видеть будущее, принц потёр бы виски от раздражения, ведь эта мысль оказалась демонически правдивой.
Се Лянь успел сделать лишь несколько шагов, прежде чем по пещере раскатился оглушительный грохот, а затем по стене, на которой всего секунду назад висел заживо съедаемый демон, прошла трещина, вторая, третья, ещё одна и ещё одна, пока стена не обвалилась, приоткрывая завесу своего темного чрева, будто недовольный хищник раззявил пасть.
В образовавшуюся дыру кубарем ввалилось существо в разорванных одеждах и бинтах на лице.
Увидев Принца, заслонившего собой девушку с ребёнком, существо подскочило, закрывая их троих собственной спиной.
За ним в пещеру ввалилась паучиха. Она ползла на брюхе, еле втискиваясь в узкий лаз. Демоница тащила себя и помогала неповоротливой туше двигаться руками человеческого тела и паучьими лапами, коих осталось не много. Чуть меньше половины было отрезано, остальные ранены и еще не успели восстановиться.
Паучье тело было усеяно тонкими и злыми следами от сабли, и сабля эта была знакома Се Ляню.