До странного знакомое волнение было похоже на добела раскаленное тавро, выжигающее последние связные мысли. 

Страх… нет, не страх, нечто близкое к тихому и неконтролируемому ужасу казалось совсем неуместным и чужим. Будто и вовсе не должно было принадлежать ему. Кто-то другой должен сгибаться пополам от волнения, кого-то другого должно выворачивать наизнанку, но совсем не Короля Воров и уж точно не Роутега Солеса. Все его тело будто обмотали ледяными цепями, которые с каждым выдохом натягивались и позволяли взять всё меньше воздуха. Ему приходилось делать маленькие и очень частые вдохи, чтобы окончательно не сойти с ума. Чем чаще он дышал, тем дальше уносило шаткое сознание. Это чувство было нечто сродни ощущению падения с большой высоты. Тот самый момент, когда ты уже разбился, но все еще существуешь где-то на грани. 

Он вот-вот умрет. Вопрос времени, когда сердце Роутега Солеса остановится. Рано или поздно это обязательно произойдет.

Разные мысли проносились в голове с огромной скоростью. Воспоминания о когда-то уже пережитом страхе были самыми яркими. Его разум был отравлен. Роутегу казалось, что он где-то очень далеко отсюда. Там где он стоял на самом деле, сгибаясь под давлением колье, было чистое поле, а ветер драл душу на куски. Перед глазами потемнело. 

Роутег, который находился в Экстреме, тяжело пропустил воздух через нос, но скомканные звуки все равно вырвались наружу. Зажмурившись, он попытался мысленно вернуться к самому началу. Когда это началось? Сколько прошло времени? Как давно мои внутренности сдавливает паника? Он распахнул глаза и бегло осмотрелся. Перед ним все плыло, отчего приходилось часто моргать. Его руки находились у шеи, пока он безрезультатно пытался отодрать от себя серебряное колье. 

Его бросило в холодную дрожь.

Время.

Истратив свое, Роутег принялся тратить то, которого у него не было. Бросив попытки снять колье, он кинулся шарить по карманам в поисках брегета. С первых попыток ему не удалось ухватится за него, руки будто окоченели. Сколько прошло минут? Пять? Десять? Полчаса? Крепко сжав катаклис, ему все таки удалось вытащил его. С щелчком откидывая крышку, Роутег устремил замыленный взгляд на безмолвно бегущую стрелку. Уже давно утерянные минуты начали выдавать отрицательные значения. 

Пятнадцать минут опоздания. 

Было невероятным везением оставаться незамеченным такое количество времени, учитывая, что внизу он вырубил стражу, которая должна была уже к этому времени прийти в себя, позвать подмогу и кинуться вдогонку. Следовало немедленно убираться отсюда, пока боги и удача были пока еще на его стороне. Колье на шее, будто вторя его мыслям, обдавало мертвенным льдом. Оно не нагревалось от тепла тела, сея зерна тысяч дополнительных неуместных страхов в голове. С каждым вдохом мерещилось, что украшение сжимает горло в смертельные тиски. Его и так сбитое дыхание начало переходить в хрипы. Когда паника достигла своего пика, Роутег закрыл глаза, делая маленькие вдохи и выдохи, сосредоточившись на циркуляции воздуха в груди. Он может дышать, остальное — бесполезный страх. 

Он не умер и не умирал в данный момент, а значит его потеря контроля была до смешного безосновательной! Даже в этой ситуации ему не составит труда выбраться отсюда живым, если он только приложит чуть больше усилий и возьмет себя в руки. 

Его расчеты всегда приводили к успеху. Именно это качество вынуждало остальных признавать его абсолютное лидерство. Данная ситуация от всех остальных отличалась лишь тем, что в этот раз его врагом были не живые люди, а его собственное тело. 

Роутег снова с трудом разлепил веки. Замести следы, немедленно убраться из здания и покинуть комплекс. Три простых действия, с которыми справиться не составит труда, если он начнет двигаться прямо сейчас. Его непослушное тело сейчас напоминало кусок камня, не способный к пластичности. С первой попытки ему удалось лишь напрячь мышцы в икрах. Покачнувшись, он едва не встретился лицом с полом, но именно эта опасность его и отрезвила. Контроль возвращался по крупицам. 

Перестав подрагивать, Роутег повернулся обратно к старому злосчастному трюмо. 

Стоит вернуть все на свои места. Когда у него началась паника, он едва не снёс стоящие на нем вещи. Блюдце, подсвечник и небольшая шкатулка с ветвистыми цветочными узорами. Шкатулка вернулась на место, туда же отправился и подсвечник без свечи. С блюдцем дела обстояли сложнее. Все содержимое было рассыпано по поверхности столешницы. По следам пыли и пепла можно было определить, что вещи передвигались. Выдвижная полка, в которой находилось колье, возвратилась в исходное положение. Все это не поможет в сокрытии его вмешательства, но могло помочь в возвращении магической ловушки, чем бы она ни была, на своё место. 

Он вдруг замер, почувствовав как лёгкие снова сжимаются, отказываясь работать. Чем я вообще занимаюсь?! Все его действия противоречили логике и здравому смыслу. Было ли это действие колье или следствие его собственной глупости уже не так важно. Фатальная ошибка уже совершена. Даже если он выйдет отсюда, каков шанс, что катарсис¹ в колье его просто не прикончит? 

Моя глупость только истратила ещё больше времени,— позже подумает Роутег. 

Нужно было оставить все как есть и убираться, — скажет ему Эрнест.

— Потратил время впустую. Очень наивно.

От неожиданности он дернулся. Блюдце с грохотом упало на белую каменную плитку и звонко покатилось в сторону, но звук быстро прервался. Кто-то поднял блюдце, прерывая громкое вращение. Роутег обернулся. В этот момент в его разуме и в теле все встало на свои места. Чужое присутствие, хоть и недоброжелательное, вылечило его больной рассудок. Он больше не сходил с ума, коленки больше не подрагивали, а колье на шее не казалось таким уж тяжёлым грузом. Вместе с трезвостью мыслей навалилось и глубокое огорчение. Если его не убила магическая ловушка, убьет невольный спаситель. Внешность человека сразу дала понять, кто перед ним, хоть они никогда и не встречались прежде. Тяжело поверить, что из всех возможных людей в Экстреме он встретил именно его. Даже встреча с самой императрицей для него была бы не столь страшна.

— У меня нет приличных слов, — Роутег вздохнул. — Давно наблюдаете?

— Не совсем. Застал тебя за наведением порядка. 

— Ой, — хлопнул по плащу, избавляясь от пыли, но на деле пытался скрыть дрожь в руках, — тогда не страшно. Я уж было подумал, вы тут стоите с самого начала, а это сделало бы меня жутко некомпетентным. 

Стоило осторожнее выбирать слова, если он хотел улизнуть без дополнительных проблем.

— Ты уже показал себя некомпетентным, когда в твоей голове только зародилась мысль о пересечении врат, — Главнокомандующий шести крыльев Нексума небрежно встал в дверном проеме, перекрывая единственный выход. 

Знатная птица с отличительным знаком на груди в виде серебристого пера была до неприличия молода для своего высокого статуса. Он был чуть ниже Роутега, оттого тот чувствовал маленькую долю преимущества. Главнокомандующий хотел выглядеть уверенно, на его лице застыло скучающее выражение, но скрыть напряжение в теле у него получалось довольно плохо. Роутег сильно прикусил язык, позволяя нежеланным словам смешаться с кровью. Сглотнув, он ответил: 

— В самом деле? — лёгкий шаг в его сторону. — Я далеко забрался и если бы не вы, ушёл бы незамеченным. 

Главнокомандующий сощурился на его перемещение. По его лицу прошла тень, но он не двинулся с места. 

— Так что? Риск встречи со мной стоил того? 

Внезапное раздражение на краю сознания было неприятным открытием. Прежде чем ему удалось подобрать нужные слова, с губ начал сочиться яд: 

— Полный провал, господин главнокомандующий, — титул намеренно выплюнул с издёвкой, — совсем ничего интересного в вашей горе хлама я не обнаружил, но стоит отметить, проникновение сюда довольно занимательный опыт. Возможно, повторю в будущем, если будет совсем скучно.

Двадцатиоднолетний Никс Скандиака был вторым человеком в империи Нексум. Выросший под чутким крылом императорской короны, он славился остротой ума, силой и невероятным мастерством владения меча. Идеальное орудие в руках тирана, выточенное из самого драгоценного камня современности. Одно дело слышать об этом человеке, видеть его издалека или читать о нем в газетах, другое — разговаривать с ним, находясь на расстоянии пары метров. Его внешний вид оправдывал фамилию. Роутег никогда не видел представителей семьи Скандиак, но был достаточно осведомлен в истории аристократии сов. Скандиаки славились незаурядной внешностью и самым большим количеством связей с правителями. По праву, Скандиак можно было считать королевской семьёй наравне с семьёй Будо. К тому же, насколько помнил Роутег, последнее поколение Скандиак было связано с Будо напрямую по женской линии, что делало их высокий статус ещё более обоснованным. Таким образом, парень перед ним должен был быть самым чистокровным из высших аристократов. Нежные черты лица придавали его внешности невинность и какую-то особенно чарующую привлекательность. Голубые и серые оттенки формы только подчеркивали этот образ чистоты. Светлые волосы напоминали льющиеся золотое молоко, глаза — самый изысканный текучий мёд, а светлая кожа — до безобразия дорогущий шелк. Слухи о неземной красоте не врали, Никс Скандиака действительно выглядел как легенда². Смотря на него, легко можно было поверить, что по его венам текла золотая вода Арапес², пропитывая каждый сантиметр тела божественной энергией. Роутег был уверен, что если бы только был ближе, то нашел бы в глубине его удивительных глаз отражение далеких ночных небес. 

Казалось, ни грубость, ни оценивающий бессовестный взгляд не задели чувства главнокомандующего. В ответ он лишь задержал мимолётный взгляд на злосчастном колье, как бы давая понять, что заметил его. Его мягкий голос не соответствовал грубым словам, стекающим с губ: 

— Ты не похож на Короля Воров. Скорее на человека, которому слишком много везёт. Более того, ты совершенно бездарен в своей собственной стихии, — он насмешливо склонил голову набок. Роутег не мог не подумать, что этот жест сделал его очень похожим на любопытную сову.

— Ты даже заранее не определился, что хочешь взять. Нахватал, что под руку попадется, и решил, что этого будет достаточно? Действительно, а вдруг попадется что-то стоящее? Бездарен, недальновиден и крайне ограничен умственными способностями.

Все мысли о непорочной красоте тут же испарились, уступая место суровой реальности. Перед ним было воплощение раздражителя в идеализированной оболочке. Чем-то напоминало невкусную конфету в дорогой упаковке. 

По следам потревоженной пыли и раскрытых футляров, которые Роутег оставил в спешке, легко можно было определить, что он взял. Его собеседник был очень наблюдателен и теперь хвастался этим. Запоздало он осознал, что его только что назвали тупой бестолочью, просто очень завуалировано.

— Возмутительно, — Роутег покачал головой и развел руками, — я должен оскорбиться? Если да, то я оскорблен! 

Оставалось только подыгрывать и надеяться на то, что выпадет удачный момент для побега. Ещё не было человека, которого Роутег не переговорил бы.

— Твой выбор, я лишь поделился непредвзятым мнением со стороны, — Никс пренебрежительно пожал плечами. — Твоя реакция только доказывает мою точку зрения.

— В самом деле? 

Никс выразительно выгнул бровь.

Роутег удивленно рассмеялся: 

— Вы такой мудак. 

Главнокомандующий лишь снова пожал плечами: 

— Возможно, но я хотя бы знаю, что делаю и говорю. Можно ли то же самое сказать о тебе? В Короле Воров столько гордости. Может ли это быть прикрытием для твоих комплексов? 

Выслушав вторую порцию оскорблений, Роутег громко и возмущенно цокнул языком. Затем, словно хищник, сделал ещё один незаметный шаг в сторону главнокомандующего. С каждым сказанным словом он незаметно подкрадывался к чересчур языкастой жертве. 

— И дело даже не в моей поспешной оценке, — ровный тон Никса на секунду приобрел черту резкости. — Ты оставляешь за собой хаос, не думая о последствиях. Даже сейчас, загнанный в ловушку, ты уверен в том, что сможешь уйти. 

— Разве я не смогу? 

— Нет, — сказал как отрезал.

Роутег искренне улыбнулся и покачал головой, как бы извиняясь.

— Ничего не могу поделать, хаос у меня в крови. На счет всего остального, — он сделал паузу. — К сожалению, не вам меня отчитывать, ваше высочество. Я не раб короны.

— И кому же ты служишь, вор? — Вырвалось слишком быстро, чтобы считаться за продуманный вопрос. В этом же вопросе был скрытый смысл, который Роутег отлично разглядел. Он ухмыльнулся, но решил быть исключительно честным, раз подобный вопрос ему задавал член императорской короны: 

— Себе.

Хотя его ответ был честным, звучал он провокационно.

— Слишком самонадеянно, как я уже и сказал ранее, — Никс не насмехался, но было видно, как он искренне непреклонен в собственных суждениях. 

— Делаю, что хочу, и ничего мне за это не будет.

— Да ну?

Между бровей главнокомандующего залегла складка, выдавая его эмоции. Он был раздражен. Роутег никогда не признался бы, но ему было любопытно взглянуть на кого-то столь похожего на себя. Возможно, Никс никогда не узнал бы, но между ними было не так уж много различий. Между ними была огромная пропасть, но с обоих сторон можно было заметить схожие детали. Сейчас, когда их вдруг свела случайность, он не мог отделаться от скользкого разочарования. 

— Я предлагаю тебе перестать пялиться на меня как идиот, — мягкий голос снова вырвал его из мыслей. Роутег был совсем не в форме после того, как колье оказалось на его шее. Это пугает. Оно ударило не только по телу, но и по мыслям тоже.

Следующие слова главнокомандующего заставили его почувствовать себя действительно глупым:

— Сотрудничай со мной и, возможно, я поспособствую сохранению твоей жизни. 

Подобное предложение показалось ему очень странным. На его памяти не было такого случая, когда императорская корона кому-то предлагала избежать наказания. В случае Роутега он не просто провинился, его должна была ждать незамедлительная смерть. Никс Скандиака имел полное право убить его на месте, но вместо этого предлагал помощь. Определенно, это было ещё одно скрытое оскорбление, на которые его высочество был так щедр этим днём. 

— Очень мило с вашей стороны. Особенно после того, как я минутой ранее сказал, что плевать хотел на действующую власть. 

Никс закатил глаза:

— О, ты ведёшь себя так, словно мечтаешь о гильотине. У тебя не так много вариантов, мое предложение очень щедрое. 

— А вы — словно вам нечем заняться, — Роутег демонстративно усмехнулся, — похоже я чем-то сильно задел его высочество, раз он ко мне сначала так груб, а затем лоялен. Поделитесь со мной, чем я задел ваше эго? Я готов искупить вину, как только представится возможность. 

Никс вздернул подбородок:

— Начинаю жалеть о предложении. 

— Заметьте, не я это начал. Я начинал нашу беседу очень вежливо. Это вы затеяли драку. 

Возможно, его предложение помощи было искренним и Роутег совершил ошибку, насмехаясь над ним, но он точно не жалел. Какие бы счёты с ним не хотел свети Никс, ему было не интересно. Особенно в данный момент. 

Главнокомандующий молчал, будто и вправду задумался над обвинением. Роутег протянул руку к столу, выхватив оттуда довольно тяжелый серебряный кубок. Затем взвесил его в руках, прикидывая. Мне определенно нужно подойти чуть ближе... Было просто невероятно осознавать, что за весь их пустой и лишенный смысла разговор Никс все еще не почувствовал неладное. Он кричал о самоуверенности Короля, а сам не видел дальше своего носа. Даже не подозревал, что жертва здесь он сам!

Его внутренние бахвальства прервал вопрос: 

— Ты ведь не думал, что я просто проходил мимо? Прогулки в наше время очень времязатратны, к тому же тут совсем не подходящая атмосфера для отдыха. 

Приятное чувство контроля начало трескаться, не дав в полной мере насладиться происходящим. И правда, что главнокомандующий шести крыльев делал в этой дыре? 

— Один из твоих людей был достаточно мил, чтобы рассказать мне о ваших планах, — Никс ответил на незаданный вопрос, словно ему не терпелось задеть его. 

Сердце пропустило удар от мысли, что кто-то попался. Затем ещё один от осознания предательства, хоть и понимал, что никто из них специально его не выдал бы. Их игра в словесную перепалку подходила к концу и Роутег не мог не вспомнить о том, что на самом деле перед ним не просто конфета в красивой обёртке. Начинка этой сладости сочилась ядом. Если надкусить, смерть наступала в девяти случаях из десяти. 

Слова Никса Скандиаки не сходились с намерениями. Хищные глаза смотрели надменно, с издевкой, а рот располагал к себе и внушал мнимое спокойствие. Тон его голоса и слова, которые он произносил, звучали так, будто они обсуждали хорошую погоду. Словно через пять минут сюда не ворвутся десятки стражников, чтобы арестовать знаменитого и неуловимого Короля Воров.

Роутег фыркнул. В его вопросе прозвучало уже настоящее раздражение: 

— И что же его высочеству известно теперь о моих планах, что он аж светится от радости? 

Лицо Никса сделалось сложночитаемым. Он выглядел не столько удивлённым, сколько задумчивым. Как будто его поставили в самый настоящий тупик. 

— Тебя совсем не страшит перспектива предательства, — в его ответе не было вопроса. Роутег не совсем понимал, почему для Никса это стало откровением, и, если честно, ему совсем не хотелось понимать. Беседа с этим человеком была крайне утомительной. Он громко расхохотался:

— Я ничего не боюсь. 

С этими словами, не дожидаясь ответа, сжал кубок в руке и метнул вперед. Удар пришелся по всей скуле и должен был, как минимум, отправить парня на пол, но тот даже не пошатнулся. На секунду на его щеке появился серебристый блестящий след, похожий на металлическую оболочку, но быстро затянулся. Времени на разглядывание не было, Роутег проскочил мимо замершего от удивления главнокомандующего и пустился в бега. 

____________________

Коридор был пуст. Свет, отражающийся от белого камня, действовал притупляющее. В своей жизни Король много в чем преуспел, но побег, сопоставимый со скольжением по лезвию, был тем, в чем он сам считал себя истинным профи. 

Волнение придавало скорости, Роутег считал вдохи, выдохи и повороты. Количество мелькающих дверей слилось в однообразную мешанину, но каким-то чудом ему все же удавалось бежать в правильном направлении. Едва не пробежав, он выскочил в коридор, ведущий к лестнице. Чувство триумфа, уже начавшее зарождаться где-то внутри, пока еще в малом количестве, ощутимо давало в голову. И все таки, пересекая двойные двери, Роутег задумался: как скоро маленький Скандиака пустится за мной в погоню? Пустился ли он вообще? Или он был так раздавлен своим же самомнением, что, все еще не отреагировав, стоит среди тысячи сокровищ? Роутег надеялся, что тот простоит там хотя бы до момента, когда он выбежит на улицу. Тогда фора будет приличной и шансы на успех резко возрастут. Каким-то образом еще нужно будет справиться с кучей стражи, пересечь ворота и добраться до города. Путь предстоял очень сложный, возможно, невыполнимый. На резких поворотах содержимое сумки громко звякало, но он стойко игнорировал громкий звук. Все его мысли были заняты обгоняющими его минутами. Он тихо прошептала вслух: 

— Лишь бы успеть на карету…

В тот же момент его вдруг впечатало в стену нечто очень тяжелое. От силы удара казалось, что каждая его косточка сместилась со своего места. Едва не повалившись на пол, он тут же подорвался, игнорируя пульсирующую боль по всему телу. Если сравнивать с уже пережившим опытом, Роутег предположил бы, что хорошенько приложился о фонарный столб. Действуя больше автоматически, одной рукой он попытался оттолкнуть нападавшего, а второй полез в карман. Тепло монетки успокаивало. Когда противник замахнулся, чтобы ударить его, он уже растворился в воздухе.

Все происходило скомкано. В хаосе мельтешащих коридоров Роутег сообразил, что главнокомандующий вместо того, чтобы гнаться за ним, пошел в обход и устроил ему засаду у самого выхода. Безупречное знание собственной территории давало ему львиную долю преимущества. 

В отличие от Роутега, который бегал вокруг, как слепой котенок, Никс знал здесь каждый поворот и мог легко играть в догонялки по своим правилам. Тяжело признавать, что сглупил, действуя опрометчиво. Причем сглупил дважды, о чем догадался сразу после телепортации. Вместо того, чтобы направиться вниз, он совершил прыжок наверх. Теперь ничего не оставалось, кроме как положиться на удачу и бежать, надеясь, что удастся уйти на верхних этажах. Неописуемая брань заплясала на языке. 

Девятнадцать. 

Двадцатая дверь была выходом на крышу и его последним шансом на выживание. Сколько дверей, столько же попыток выйти сухим из воды. Что-то подсказывало ему, что в этом забеге лотерея будет не на его стороне. Он мог попытаться оббежать помещение вокруг и спуститься по этой же лестнице. Также он мог попробовать сделать еще один скачок, но назад, за спину Скандиаки, но по какой-то причине, все его нутро призывало этого не делать. В этот раз он предпочел послушать свое внутреннее я. Ему не было стыдно признаться самому себе, что он опасается. Никс Скандиака был тем, кого стоило бояться. И дело было не столько в его статусе и происхождении, сколько во всем его существе. Излишним было прислушиваться к городским байкам, чтобы знать, что командующий шестью крыльями был идеально заточенным клинком из серебра. Навыки боя и острота реакции, которые Никс оттачивал всю жизнь, были за гранью того, что мог сейчас принять Роутег. Хоть он и считал себя хорошим бойцом, он был бы глупцом, если бы вступил в сражение с этой птицей. Ни Роутег, ни Никс не были обычными людьми и именно это делало возможность их столкновения намного более травмирующей.

Первая дверь оказалась закрытой. Яростно дернув за ручку и не получив результата, он не удивился, но с его уст сорвался негодующий стон. Тут же у уха что-то просвистело, задев шею и вызвав неприятный зуд. Он мотнул головой, чувствуя, как внутри него все похолодело. В металлический каркас двери, словно нож в масло, воткнулось лезвие. Форма была очевидна и в то же время поражала. Невероятно тонкое, длинное и изящно изогнутое перо. По крайне мере слово «перо» первым пришло на ум. Чистейший драгоценный металл, в котором можно было увидеть свое отражение. 

Красный. 

Он дернулся и побежал выше по лестнице, молясь, чтобы на него не обрушился град ножей. 

Взлетая сразу через несколько ступенек, Роутег крикнул задыхаясь: 

— А вы серьезно настроены! Помнится мне, вы не хотели меня убивать? Как же предложение помощи? 

Он ускорился настолько, насколько это было возможно. В ответ на его вопросы ничего не последовало. Неужели он так разозлился из-за удара? Чувствительный.

Откуда-то из-за спины доносился звук чужих, более легких, нежели у него, шагов. Никс не старался его догнать. Наоборот, он держал дистанцию. Хочет загнать в угол? Вероятно. Вывод помог ему сэкономить время у следующей двери, которая, конечно, была закрыта. Роутег догадался, что его преследователь знал, что и следующая дверь окажется запертой, и следующая за ней, и следующая… И так, вероятно, до самого верха. Возможно, он недооценил ситуацию, в которую сам себя загнал. Волнение под кожей медленно усиливалось, развязывая ему рот и заставляя голову работать быстрее. 

— Я готов рассмотреть предложение о сотрудничестве, если вы будете хорошим!

В ту же секунду ногу обожгла резкая боль, но он не стал смотреть на нее, чтобы убедиться, что одно из этих прекрасных «перьев» вошло в его голень. Посмотри он на это безобразие, и обязательно почувствует боль и усталость. 

Роутег громко прошипел: 

— Я понял, вы будете плохим! Никакого сотрудничества…

Еще одно лезвие прошлось в нескольких сантиметрах от его тела. Какой-то неведомый инстинкт позволил ему уклониться и перо рассекло лишь плащ. Еще чуть-чуть и он стал бы превосходным мясом на вертеле. По какой траектории главнокомандующий кидает лезвия, раз они долетают до него? Никс должен был находиться проемом ниже. Не могли же они проходить сквозь камень?

Позволив себе обернуться лишь на мгновение, он встретился с яркими медовыми глазами. Роутег не ожидал, что их разделяет намного меньшее расстояние, чем он предполагал. Это многое объясняло. Выражение его лица посылало волны мурашек по телу. Безмятежность его губ и бровей затмевалась глазами, в которых бушевал золотой водоворот. 

Воздух ощутимо наэлектризовался. По шее, в области затылка, где Король Воров хранит свою самую большую тайну, пробежал разряд, не предвещающий ничего хорошего. 

Он не видел, скорее предчувствовал, как позади в руке главнокомандующего само по себе появляется тонкое лезвие. Его появление по звуку было похоже на извлечение клинка из ножен. Успев вовремя дернуть головой, чтобы перо скользнуло только по его скуле, ему едва удалось устоять на ногах и не запнуться. Столкновения явно было не избежать, но надежда на конечный успех стоила того, чтобы сопротивляться ему из-за всех сил. Пусть даже это значило бесконечно оттягивать момент. Оставалось только подниматься все выше и уповать, что в конце он сможет взлететь.

На пятнадцатом этаже ноги начали наливаться тяжестью, а лёгкие гореть. Стараясь игнорировать усталость и не сбавлять темпа, Роутег подал голос, чтобы сделать то, что у него получается лучше всего — выводить людей из себя: 

— Прежде чем наши догонялки закончатся, мне хотелось бы донести, — он громко засмеялся, раздражая даже самого себя. — Я не имел в виду ничего личного, когда ударил вас. Я все так же готов принести извинения и за мои ранние проступки, чем бы они ни были!

Он собирался сказать еще пару провокационных фраз, которые разозлили бы Никса, когда его внезапно снова сбило с ног. Он кубарем покатился бы вниз, если бы вовремя не отреагировал и не вытянул вперед руки. Вид каменных ступенек, стремительно приближающихся к его лицу, заставил моментально пересмотреть тактику переговоров. Он начал поспешно подниматься, но был остановлен твердой хваткой за шиворот. Его вдруг резко подняло со ступеней вверх. Затем он начал стремительно приближаться к каменной плоскости перил. Перед тем, как его нос пострадал, ему удалось инстинктивно зажмуриться. Яркий фейерверк боли проник через нос в голову, впечатляющей волной пройдясь по всему телу. Темная кровь тонкой струйкой покатилась по перилам вниз, капая и марая ковровые дорожки. 

— Неприятно, — из него вырвался задыхающийся хрип, смешанный с удивлённым смешком. Схватившая его рука слегка ослабла. Спасательная монетка во время оказалась под рукой, он сделал скачок и появился за спиной нападающего. Тот в ту же секунду обернулся, предвидя исход, но времени на действие у него уже не было. Король ударил наотмашь, надеясь пошатнуть равновесие врага и выиграть немного времени. Никс пошатнулся. Мелкой заминки хватило, чтобы успеть спуститься на один пролет вниз. Его слегка шатало после удара, перед глазами кружились темные пятна, а дышать получалось только через рот, но бушующий внутри адреналин не позволял потерять равновесие и упасть. Он не успел пробежать даже половину этажа, как над головой со свистом пролетела тень. Громко приземлившись перед ним, она преградила ему спуск вниз. За спиной птицы мелькнули два металлических крыла и, не успев полностью сложиться, исчезли. Пока он не успел броситься на него, Роутег развернулся и метнулся снова наверх. Похоже, ему все таки ничего не оставалось, кроме как оказаться между небом и землёй. 

Лестничный проем заканчивался двойной дверью, ведущей на крышу. В голове крутился только один путь отхода, за который он цеплялся на протяжении всего подъёма. В случае провала шанс выжить резко падал, но другого возможного варианта не предвиделось. Не могу же я отрастить внезапно крылья?

Если он был прав, на данный момент разрыв с Никсом составлял всего около десяти шагов. Этого катастрофически не хватало ни на какие приемы. Оказавшись перед дверью вплотную, он что есть мочи ударил по дереву ногой, намереваясь выбить замок.

Роутег не мог телепортировать себя сквозь дверь, с предыдущего использования прошло слишком мало времени. Катаклис перемещения обладал всего одним значительным недостатком: его нельзя было использовать больше одного раза в пять минут. Он мог бы попытаться, но был шанс, что устройство не выдержит и вообще потеряет свои бесценные свойства.

На секунду показалось, что замок и правда поддался, но скорее всего это была лишь игра воображения. 

Попал.

Роутег развернулся, чтобы напасть. Голова все ещё шла кругом после недавнего удара, но несмотря на очевидное превосходство противника, он был уверен, что какое-то время сможет продержаться. Едва успев сделать полуоборот, он вдруг почувствовал у своей челюсти опасный холод. Угроза стала как никогда реальной. Он начал пятиться назад, пока его спина не встретила твердую преграду в виде гладкой стены. Было что-то особенное в этом мгновении. Особенное для самого Роутега. Будучи Королем Воров, очень редко в его жизни были моменты, когда он был загнан в угол вот так. Он мог бы сосчитать по пальцам одной руки количество раз, когда встречал кого-то, кому мог так просто проиграть.

Стараясь не делать резких движений, чтобы острый клинок не ранил мягкую кожу под подбородком, Роутег поднял глаза. Перо ощущалось не совсем как настоящий клинок. Вблизи казалось, что металл и вовсе был жидким, но держал определенную форму под воздействием хозяина. Не будь он в такой непростой ситуации, протянул бы руку, чтобы дотронуться и убедиться, что оружие не растечется под его прикосновением. 

— Тебе не кажется, что нам стоит взять перерыв… — начал говорить, но замер на полуслове.

— Только шевельнись и я снесу тебе голову, — слова прозвучали невероятно тихо, но с такой сталью, что не было сомнений в его намерении. 

— Так грубо. 

Как только их глаза встретились, время второй раз за день начало вести себя странно. Возможно, странно вело себя не время, а его восприятие окружения. Это было похоже на тот момент, когда на его шее сомкнулись тиски колье, но эффект в несколько раз интенсивнее. Будто его с головой окунули в ведро с концентрированной энергией. Она будто состояла из мягких, но чрезвычайно острых по краям атласных лент, что переплетались вокруг него и сдавливали. Похожее ощущение испытывает кролик, угодивший в душащие объятия змеи. Какой раз за сегодня я задыхаюсь?

Его собственные защитные механизмы не заставили себя долго ждать. Первое, что он почувствовал, это боль на затылке и в плечах, словно от сильного ожога. Второе — сильнейший выброс энергии внутри него, требующий двигаться, защищаться, нападать здесь и сейчас. Все эти желания им совсем не контролировались и чувствовались, как само собой разумеющийся ответ на агрессивное поведение Никса. Никса, который являлся совой. Третье… Непередаваемое ощущение потока чужих мыслей. 

Соприкоснувшись с ним, Роутег тут же мысленно отпрянул. Вторгаться в чужую голову не входило в его планы, тем более находясь ловушке. Это могло сыграть и в обратную сторону. Не имея возможности пошевелиться в этом хаосе, он надеялся, что этот странный эффект распространился и на Скандиаку. Его клинок все ещё опасно блестел у него под подбородком. Заглянуть ему в глаза все равно что посмотреть сразу на два солнца: ослепительно, выжигающе, обезоруживающе. Ранее он считал их завораживающими, лишенными всякого недостатка, но сейчас они казались уродливо яркими. Глаза этой совы — хищники, обещающие расправу. Их цвет — цвет самой яркой огненной искры, которую только можно представить. 

Этот странный момент...

Внезапно он почувствовал, что мог бы сгореть заживо и смог бы воспламенить все вокруг, если бы только пожелал. Ему стоило лишь продолжить мысль, чтобы жар вырвался с разрушительной силой, нагревая тонкий клинок, пока он не расплавится в руках врага. Стоило его мыслям коснуться жестокости, как огонь оборвался. Время пошло чудовищно быстро. Кровь оставила пятно на маске и впиталась в воротник черной водолазки. 

Скованность в теле в то мгновение будто разбилась на множество осколков, что впивались ему под кожу острыми иглами. Роутег знал, позже они дадут о себе знать, но он не мог сказать, что боялся, скорее наоборот, теперь ожидал продолжения. 

Как только эффект закончился, он дернулся. Оттолкнув от себя Никса и выбив из его руки клинок, он сам схватился за него, не замечая, как рассекает руки об острые края жидкого металла. Темная кровь ручейками потекла по клинку и закапала на землю крупными, частыми каплями. 

Главнокомандующий сотворил новое перо, идентичное старому, но нападать не торопился. Он выглядел слегка заторможено, будто у него сильно болела голова. Не теряя времени, Роутег с силой вонзил лезвие в замок. Его кровь брызнула на дверь. Затем снова ударил по ней ногой. Дверь с грохотом распахнулась, выпуская его наружу. 

— Ты…— Никс откинул лезвие, бросаясь за ним вдогонку. Он звучал растерянно, не так надменно, как раньше: — Остановись сейчас же! 

Вокруг совсем ничего не было. Ни намека на запасную лестницу вниз, ни близко стоящих соседних зданий, чтобы можно было перепрыгнуть или сделать скачок с помощью монетки. Выхода было только два. Тот, через который он пришел, и тот, через который он планировал уйти. Это было безумием даже для такого человека, как Король, а он славился как раз своим безумием и планку не снижал уже многие годы. Если бы у него был в запасе еще один план. План, который исключал испытание его способности самоконтроля, он им воспользовался бы, но именно таковой отсутствовал. Сейчас как раз вспомнились недавние слова Эрнеста: «В такой ситуации остается только быть неотразимым и молиться». Неотразим он был всегда, оставалось только помолиться. Ироничная ситуация, учитывая, что совсем недавно в разговоре с главнокомандующим он сказал, что верит только в себя. Я еще недостаточно сошел с ума, чтобы возносить себе молитвы.

По лицу Никса пробежало недоверие, когда он начал догадываться о его замысле. В распоряжении Роутега было всего несколько секунд прежде, чем главнокомандующий поймёт, что в его планах не было пункта «быть хорошим и сдаться», а вместо него появилось «стать мокрым местом на белой плитке у дворца».

Он подошел к самому краю и посмотрел вниз. Затем, словно оттягивая момент, обернулся. Скривив губы в ехидной улыбке, Король Воров отсалютовал ему и сказал:

— Надеюсь, невозможное возможно, господин главнокомандующий. Ведь где не парит не ве́дущая птица⁴?

Сделав смелый шаг вперёд, Роутег с огромной скоростью полетел вниз. Шелестящий звук, который издавал плащ, отчетливо врезался в уши. Скользящий по лицу прохладный воздух был первым, что он почувствовал, когда ноги оторвались от земли и шанса отступить не было.

Три секунды на то, чтобы рассчитать скачок, прежде чем он столкнется с землей. 

На раз появилась мысль. 

На два он отчетливо представил коридор, по которому его кидает в сторону. 

На три почувствовал, как тело пронзила резкая боль от столкновения с полом. На этот раз его кости не просто сместились от столкновения, но кажется ещё и переломались. Он был жив и снова находился внутри здания! Если Роутег все сделал правильно, это был третий этаж. Было крайне тяжело игнорировать тупую боль по всему телу, но он вскочил на ноги и снова побежал.

Словарь:

¹ Катарсис — элемент чего-либо, вырванный в определенной фазе явления/эмоции и запечатанный в предмет/локацию/явление. Он как старший брат катаклиса, но созданный чаще всего случайно. В отличие от катаклиса, катарсис невозможно уничтожить, и им крайне тяжело управлять.

² Еще немного о легендах: легенды — высшие существа, берущие свое начало из древности. Эти «люди» обладают божественной благодарностью (способностями) огромных масштабов. По своей сути они самые сильные и самые близкие к Триаде маги.

³Арапес — озеро при дворце божественной Триады. В Нексуме верят, что в небесах отражается континентальная река Сепара. Река впадает в священное озеро, а на озере стоит божественный дворец, в котором восседает Триада.

⁴«Куда ваш взор направлен? В лихо? Тогда отчего вокруг так тихо? В лесу, средь льда и в облаках, Где не парит не ведущая птица, Так тихо, тихо, тихо…» — цитата из записи «Зеркало против Зла». «Легенды Нексума» — сборник, состоящий из шести стихотворных записей о сотворении мира.