Они совершенно разные.
Эту простую истину Валтор осознал ещё в их с Гелией первую встречу у озера: прежде всего отличался взгляд – на смену привычным теплу и любви пришли холод и страх. Специалист боялся его, видел в нём своего врага и был готов вступить в бой при необходимости. Вёл тот себя подобным образом и во вторую встречу и некоторые другие: пытался дать отпор, сперва даже слушать его не особо желал, а затем продолжительное время держался отстранёно.
«Мы с Вами не друзья.»
Он вёл себя иначе. Что в первую встречу, что во вторую, что во все последующие. Сохранил стойкость и продолжил спокойно рисовать, даже когда тёмный маг подкрался сзади и чётко дал знать о своём присутствии; лишь замер ненадолго и слегка вздрогнул – не более. Он заговорил с мужчиной первым, поразив его невозмутимостью и бесстрашием. Смелый юнец охотно шёл с ним на контакт и не страшился никаких взаимодействий с ним.
«Я не нахожу нужным считать Вас опасным для себя.»
Был ли Валтор разочарован? Отнюдь. Холодное отношение Гелии только раззадорило его, вызвало желание найти способы подступить к юноше ближе. Вот тут-то и пригодилось чудодейственное свойство Реки Воспоминаний: волшебная вода из неё навела смуты в повседневную жизнь художника, посылая тому образы из прошлого в виде стихов, рисунков, снов... А тот, ни о чём не ведая, делал безуспешные попытки разобраться во всём самостоятельно, найти в происходящим какие-либо взаимосвязи, и в момент, когда бедняга уже был готов выть от безнадёжности, к нему явился тёмный маг.
Гелия с осторожностью принял помощь, справедливо ожидая, что демон потребует что-то взамен, но ничего подобного так и не последовало. Молодой человек не догадывался, что Валтор уже кое-что получал от него в ответ: специалист по крупицам вспоминал своё прошлое, постепенно приближая их к заветному воссоединению.
Так мужчина получил не только возможность узнать парня поближе, но и шанс наблюдать за ним вживую лично, чем он не чурался пользоваться. Подмечать различия между двумя с виду похожими, но на деле такими разными, художниками было интересно. И с каждым разом этих различий становилось всё больше, и больше.
Первое, на что обратил внимание Валтор, стали жесты и движения рук. У Гелии они отличались лёгкостью и простотой; юноша жестикулировал редко, а если и делал это, то достаточно сдержано, словно боялся кого-то ненароком задеть. Тёмный маг находил в этой незамысловатости своё особенное очарование.
У него жесты были другие: руки часто двигались, особенно в порыве эмоций или во время увлечённого разговора; сами движения были красивыми и утончёнными, а пальцы изящно выгибались. Порой казалось, что даже самой простой взмах руки нёс в себе некий тайный смысл. Он всем своим видом показывал свой статус аристократа, даже сам того не осознавая. Вычурно? Возможно. Но каждый раз мужчина получал эстетическое удовольствие.
Гелия смущался близости, любой, когда та исходила от незнакомца или малознакомого человека. Ему становилось неловко и неуютно каждый раз, когда Валтор просто вплотную стоял к нему или когда пристально смотрел в глаза – молодой человек тут же старался отстраниться, спешно прятал взгляд, либо просил перестать так делать. Тёмного мага умиляло его щепетильное отношение что к своему, что к чужому личному пространству, от чего внутри демон только распалялся желанием смутить специалиста.
С ним было иначе. Физическая близость не вызывала стеснения, даже когда они ещё не были так близки, более того – практически всегда Валтор получал в ответ взор внимательных глаз, в которых игрался огонёк, так и говорящий: «Я не против твоих действий. Мне интересно, насколько далеко ты зайдёшь». Возникла ли у одинокого художника симпатия уже тогда или же дело заключалось в аристократской непринуждённости – демон не знал, но каждый раз изумлялся тому, как в этом юноше сочетались непосредственность и сдержанность одновременно.
Гелия не любил навязываться. Валтор обнаружил в нём эту любопытную черту, когда парень впервые предложил ему сделать оригами. В ответ на фразу тёмного мага «Чёрт с тобой, не отвяжешься ведь» тот сразу стушевался и залепетал, что не хотел настаивать. Того же не скажешь о нём: умный юнец всегда добивался желаемого и не чурался ради этого идти на любые ухищрения, взять ту же его первую просьбу к мужчине нарисовать картину. Делало ли это одного хуже другого? Вовсе нет. Но эти отличия между ними он находил забавными.
«И, наконец, творчество,» — подошёл к завершению Валтор, переводя взгляд от одной картины к другой и обратно. Гелия ранее рассказывал ему о том, что их работы имели существенные различия, и даже показывал, какие именно, но тёмному магу хотелось самому сравнить и сделать собственные выводы.
Он поставил картины с птицами рядом и пристально разглядывал в течение долгого времени. Первым делом в глаза бросалась цветовая гамма: картина Гелии наполнена закатным солнечным светом и тёплыми красками, а его – пронизана холодом и серым пасмурным небом. От первой исходили свобода и лёгкость, от второй – тоска и тяжесть. Даже тёмный маг, всё же далёкий от искусства, смог прочувствовать тайный смысл каждой из работ, который оба художника вложили в свои холсты, вырисовав кистями всё то, что таилось у них на душе.
У Гелии картина была наполнена жизнью, она напоминала пламя – не обжигающее, а приятно согревающее. Птицы на ней полны сил, они уверенно стремились ввысь, стремились... Жить. Вместе. Юноша рисовал её спокойными плавными линиями, уверенно выводя каждую линию, каждую деталь, используя плавные переходы.
У него наблюдалось совершенно обратное: от картины так и веяло слабостью и некой печалью, а дымчатые облака словно напоминали если не о дожде, то о приближающейся буре. Пернатые создания, в отличие от предыдущих, летели вниз... Вернее, летела одна из птиц, та, что побольше. Вторая же, скорее, медленно падала. Линии были неровные, обрывистые, словно кисть, из-под которой они вышли, держала дрожащая рука.
Валтору казалось, что между двумя работами прослеживался неслышимый диалог, что одна невольно являлась прямым продолжением второй.
«Я был беспомощен и так слаб... Я медленно умирал, — говорила его картина. — Мне казалось, что я не выживу без тебя, без твоей поддержки...»
«Но теперь всё иначе. Я стал сильнее, окреп морально и физически, — продолжала картина Гелии. — Ты нужен мне, но я так же готов стать тебе опорой, как и ты мне когда-то. Время и пространство для нас не преграда.»
Попроси тёмного мага сравнить этих двоих с животными, он бы, не задумываясь, ответил: лис и кот. Хитрий лис, смотрящий с украдкой, сощурив глаза; передвигающийся витиеватыми движениями, пытаясь спрятаться и одновременно с этим вызывая интерес. Этот проворный зверёк так и манил к себе, невольно заставляя следовать за ним, вызывая желание узнать, что же скрывалось за этим загадочным прищуром.
С другой стороны – кот. Статное и вольное животное, двигающееся ловко и легко, мягко и тихо ступающее лапами по поверхности. Но вестись на эту мягкость не стоило: едва приблизишь к коту свою руку, как он тут же выгнется дугой, зашипит, оскаливаясь, и замахнётся, выпуская когти; попытается защититься, а если противник слишком сильный – отступит и будет держаться отстранённо, недоверчиво поглядывая и не подпуская к себе ни на шаг. Здесь требовался особый подход, который бы выстроил доверительные отношения.
Медленно, разрушая невидимую стену, можно было постепенно подступиться к коту: видя, что ему не собираются причинять вред, сперва он позволит подойти к себе ближе; затем, привыкая к компании незнакомца, кот разрешает сидеть рядом с ним; и, наконец, животное спокойно, не боясь, подставит голову под руку, давая себя коснуться, погладить – наивысшая степень доверия; не успеваешь опомниться, как он невольно привязывается к тебе и уже с нетерпением ждёт вашей следующей встречи.
«Я буду ждать.»
Слова, пусть и сказанные неосознанно, стоили семнадцати лет заточения. Валтор был готов поклясться, что не слышал ничего прекраснее этого. Осознание, что его ждали, было одним из тех, что не позволило сойти с ума от одиночества в ледяной тюрьме.
— Что ж... Негоже задерживаться, раз уж ждут, — мужчина поднялся, разминаясь – до этого он, будучи погружённым в обсуждения, сидел неподвижно, не меняя положения. Взор демона упал на картину Гелии, которую он осторожно взял в руки. — А тебя неплохо бы вернуть.
Помещение озарило голубое свечение – открылся портал, границу которого Валтор пересёк, оказавшись в Красном Фонтане. Комната специалиста встретила его непривычной тишиной: обычно тот шарахался от его внезапного появления и издавал какие-нибудь да звуки, начиная с судорожного вздоха и заканчивая хлопком рукой по поверхности стола.
— Гелия, ты ту– о, — хотел было позвать его маг, но, осмотревшись, обнаружил того мирно дремлющим на кровати.
Мужчина озадаченно взглянул на часы на стене, полагая, что ошибся со временем и пришёл намного раньше запланированного, но нет, стрелки показывали «16:45», а он собирался наведаться сюда к пяти. Валтор хмыкнул, но будить юношу не стал, решив дать тому возможность доспать эти пятнадцать минут. Он и без этого всполошил беднягу вчера, не дай Боже тот снова вскрикнет от неожиданности и привлечёт ненужное внимание. Визита Ская и Брендона ему с лихвой хватило.
Демон вернул картину на мольберт, где та ранее и стояла, и обернулся назад. Тихо сопящий юноша напомнил ему о возлюбленном, который незадолго до раскрытия правды о своей болезни стал всё чаще проводить время в постели и иногда чуть не засыпал прямо во время разговора, отшучиваясь, что голос Валтора его убаюкивал.
«А что, если..?» — он нахмурился, отметая мрачные мысли. Гелию однозначно не могла постигнуть такая же судьба, иначе бы его не отправили учиться сюда. Тем не менее, убедиться в обратном и заодно унять беспокойное чувство в груди не будет лишним.
Тёмный маг приблизился к кровати, по пути снимая перчатку, и сел на её край. Он протянул руку к художнику и, отодвигая тёмные пряди, осторожно прижал ладонь к его лбу. От сердца тут же отлегла тревога – температуры у него не было.
Валтор не спешил отстраняться и убирать руку: она скользнула ниже, проводя по виску, и переместилась на щеку, тыльной стороной ладони очерчивая скулу невесомыми касаниями.
«Красивый...» — невольно подумал он, любуясь парнем.
В этот момент Гелия свёл брови вместе и что-то бессвязно промычал, и мужчина тут же отпрянул от него, однако специалист не проснулся. Демон решил пересесть с кровати, дабы не спугнуть юнца при пробуждении, но в последний момент остановился, заметив, как молодой человек беззвучно шевелил губами во сне. Валтор пригляделся внимательнее, пытаясь разобрать неслышимые слова, и следом издал тяжёлый вздох, всё же переместившись на стул.
«Обещаю...»
***
Этой ночью Гелия толком не спал: он лежал в постели, молча глядел в потолок и терзал себя различными мыслями. В очередной раз юноша пытался понять, что он чувствовал к Валтору и какие у них с ним были взаимоотношения, но так ни к чему и не пришёл, только лишь ещё больше загнав себя в угол. Тяжело разобраться в чём-то подобном, когда ты был рождён в семье члена Команды Света, и тебе с детства внушали, что тьма – это зло, с которым нужно бороться.
В происходящем ощущалось что-то странное... Что-то неправильное. Это ощущение только усиливалось в разговорах с друзьями, когда те упоминали тёмного мага в негативном ключе. Для них он по-прежнему оставался врагом, и их можно было понять – они вдоволь настрадались от всех его выходок. В такие моменты Гелия невольно ловил диссонанс и не знал, на чью сторону ему следовало встать: друзей, с которыми он через многое прошёл, или тёмного мага, что объявился в его жизни не так давно, но уже успел стать её неотъемлемой частью.
Сны с участием Валтора и другого «Гелии» только подливали масло в огонь. В чём-то они действительно помогли: благодаря им специалист узнал, кем являлся автор тех таинственных рисунков и стихов и какая между ним и демоном была взаимосвязь. Вместе с тем сновидения навели только больше смуты и разворошили что-то глубоко внутри него... Словно... Он вспомнил что-то давно забытое. Словно внутри ранее тлеющие чувства вновь загорелись с новой силой.
Тогда в голове назрел новый вопрос: чувствовал ли юноша к тёмному магу то же, что и к своей возлюбленной Флоре? Или всё было наоборот: то, что он чувствовал по отношению к Валтору, было гораздо сильнее? К фее Гелия питал нежную и платоническую любовь, он ни разу не задумывался о ней в таком плане: ему хватало объятий, лёгких поцелуев и незамысловатых ласк – большего и не требовалось. С Валтором всё обстояло... Иначе. После каждого увиденного сна, в которых присутствовали влюблённые демон и художник, становилось сложно воспринимать мужчину как-то по-другому.
Это было сравнимо с пламенем... Нет, с пожаром. С пожаром, что постепенно набирал силу и разгорался всё больше, охватывая всех и вся вокруг себя. Любой, даже самый последний дурак, попытался бы убежать в безопасное место или найти способ потушить его, но не Гелия. Подсознательно ему хотелось, чтобы этот огненный омут поглотил его целиком, без остатка.
«Но насколько это будет правильно?..» — спросил он под утро себя.
Практически бессонная ночь дала о себе знать: специалист чуть не проспал завтрак, а затем до полудня ходил ужасно сонный и совершенно не отдохнувший. Парень пытался чем-то себя занять, но безуспешно: полюбившиеся рисование и стихи не давались – всё валилось из рук; не давалась даже медитация – не получалось расслабиться, вечно что-то дёргало и отвлекало, будь то звуки снаружи комнаты или просто навязчивые мысли. После обеда Гелия сдался и всё же поддался искушению забыться в дрёме. Он устал заниматься самокопанием – это утомляло. А в свой выходной ему хотелось отдохнуть.
Обычно в лёгкой дрёме ему ничего не снилось, даже когда начались все эти странности с чужими рисунками, стихами и воспоминаниями, что являлись к нему во снах, но на сей раз судьба распорядилась иначе. Происходящее больше напоминало некий безумный калейдоскоп: один момент из жизни «Гелии» сменял другой настолько быстро, что специалист попросту не успевал разобраться, что к чему. Его душевное смятение будто сказывалось на сновидениях, от чего те и вели себя соответствующим образом.
Наконец этот беспорядочный вихрь стих, и один из своих снов ему удалось запомнить хотя бы частично.
Отвратительная тянущая боль – первое, что чувствует Гелия: в висках пульсирует, конечности ломит, а тело кажется невероятно слабым и таким тяжёлым, что сил стоять на ногах больше не остаётся. Он чувствует, как его неизбежно тянет к полу и как в последний момент его подхватывают сильные руки, не позволяя упасть и удариться.
«Ты же не думал, что я в самом деле тебя уроню?» — невзначай вспоминаются слова тёмного мага.
Затем специалист ощущает под собой что-то мягкое, спящим разумом вскоре понимая – кровать. Вслед за этим перед глазами возникает обеспокоенный лик Валтора. Он касается заботливо и бережно, опасаясь навредить и без того ослабленному юноше. После вопроса мужчины «Что с тобой?» молодой человек снова оказывается вне своего тела и остаётся наблюдать за тёмным магом и другим «Гелией» со стороны. Боль, однако, никуда не девается и по-прежнему даёт о себе знать. Приходится привалиться к стене, чтобы не упасть.
О чём они говорят – парень не слышит, болезненные ощущения не позволяют сосредоточиться на разговорах и услышать чужие слова. От чего-то собственное состояние кажется знакомым, будто когда-то он лично пережил всё это на себе.
«Почему они кричат?.. — не понимает Гелия, замечая, как двое возлюбленных переходят на повышенные голоса, которые, впрочем, вскоре затихают. — Ссорятся?.. Такого раньше не было...»
Ход мыслей прерывает колющее чувство в грудной клетке, и специалист едва сдерживается, чтобы не согнуться пополам. Он сжимает ткань одежды и стискивает зубы, с усилием подавляя вскрик и на долю секунды забывая, как дышать. Немного погодя ему удаётся вдохнуть, хоть и с большим трудом. Это происходит уже не впервые: эмоциональное и физическое состояния другого «Гелии» почему-то передаются и ему тоже, поэтому он знает, каково приходится тому сейчас, и искренне поражается, как художнику каким-то образом хватает сил на разговоры.
«Эта боль... И есть тьма?..» — догадывается молодой человек. Его начинает потихоньку отпускать, и он наконец-то слышит, о чём говорят двое возлюбленных:
«Я знаю, как правильно контролировать свою магию. Клянусь, она не навредит тебе, — каждое слово Валтор проговаривает уверенно и чётко. Он старается держаться стойко, но не лишает любимого мимолётной нежности, целуя его в лоб. — Пожалуйста, дождись меня. Я обязательно вернусь, вылечу тебя и заберу из этой клетки.»
Сомнения, страх, тревога – то, что испытывает сейчас другой «Гелия». То же самое испытывает на себе и специалист.
«Обещаешь, что всё будет хорошо?..» — и тем не менее, ему хочется верить, что всё обойдётся. Что у них всё получится.
«Обещаю,» — эту веру Валтор только закрепляет.
«Обещаю...» — шёпотом повторяет Гелия, сводя брови вместе. У него появляется нехорошее предчувствие.
Юноша проснулся резко, широко распахнув глаза, и его сразу же наградило слабой, но весьма неприятной головной болью. Отдохнуть в свой выходной, да? Сейчас решение провалиться в дрёму казалось ему наихудшим, ведь по самочувствию лучше совсем не стало: мало того, что виски как будто сдавило, так к этому ещё и прибавилось ноющее ощущение в груди.
«Это из-за сна?.. — предположил специалист, медленно поднимаясь и присаживаясь на кровати. Больше спать ему не хотелось. — Так сильно болело...»
Хмурясь, Гелия осторожно коснулся грудной клетки. Складывалось впечатление, что чем больше правды молодой человек узнавал, тем хуже ему становилось морально и физически. И почему он чувствовал на себе то же, что и когда-то другой «Гелия»? Неужели он настолько глубоко погрузился во всё это, что начал пропускать происходящее через себя? Или же... Связь между ними была куда крепче, чем казалось изначально?
Художник не раз думал о том, что ему следовало отступить, забыть всё это и вернуться к прежней жизни, но так опрометчиво мог поступить только глупец: Гелия зашёл слишком далеко, чтобы сделать шаг назад. Что-то внутри подсказывало ему, что правда была близка, как никогда раньше.
«Вот только... Не начну ли я жалеть, узнав обо всём?..» — задал он себе вопрос.
— С пробуждением, — ход его мыслей был прерван спокойным, ровным и уже таким знакомым голосом. Сонливость ещё до конца не ушла, поэтому среагировал парень довольно вяло: лишь поднял взгляд и обнаружил Валтора, сидящего на стуле и читающего какую-то книгу.
— Угу... — тихо произнёс молодой человек, потягиваясь и отгоняя остатки сна. — Вы... Т-то есть, ты давно здесь?..
Мужчина невольно усмехнулся: Гелия запнулся в процессе речи и чуть снова не обратился к нему на «Вы». Его привычку быть со всеми учтивым тёмный маг находил милой, хотя, признаться, первое время эта поначалу холодная вежливость больше забавляла. Сейчас юнец оттаял к нему и заметно смягчился – разница была на лицо.
Тёмный маг поднялся со стула, вернул книгу на место и обернулся к художнику. Он бегло осмотрел его и сощурил глаза: выглядел тот совсем неважно – под глазами виднелись синяки, а светлая кожа казалась бледнее обычного. И как Валтор не заметил этого минутами ранее? Гелия будто и не отдыхал вовсе, а последние двенадцать часов работал без перерывов
— Не особо. Минут пятнадцать или двадцать, не больше, — не сразу ответил он, следом спрашивая: — Как ты себя чувствуешь?
Юноша удивлённо вскинул брови, не ожидая получить такой вопрос. Неужели он смотрелся настолько плохо? Сперва друзья спрашивали его о том же, затем Валтор... По всей видимости, плохой сон не прошёл бесследно не только внутренне, но и внешне...
— Ох, да ничего особенного... — Гелия потупил взгляд неловко потёр шею. — Всего лишь плохо спал...
— Снилось что-то? — следом ненавязчиво поинтересовался демон, надеясь узнать про недавний сон Гелии.
На этом вопросе специалист вдруг встрепенулся, прикусил губу и забегал глазами по комнате, словно пытаясь найти ответ. Это не ускользнуло от внимания Валтора, и он тут же понял: как минимум честного ответа от юнца не добьёшься. Мужчина усилием воли подавил в себе раздражённый вздох.
«И что у вас двоих за дурная привычка: тянуть до последнего и вечно что-то утаивать?» — недовольно подумал он и дёрнулся, осознав, что снова ударился в сравнения двух художников.
— Наверное... Я не особо помню, — нехотя заговорил Гелия. — Слишком... Много всего снилось...
Отчасти в этих словах была своя правда: большую часть сновидений молодой человек не запомнил из-за их хаотичности и мимолётности; наиболее хорошо в сознании отпечатался только самый последний сон, и то, вероятно, из-за болезненных ощущений, что накрыли его с головой и даже некоторое время давали знать о себе при пробуждении. Честно? Сейчас ему не хотелось об этом вспоминать, а совсем наоборот – ненадолго забыть и расслабиться. Он и так весь день на иголках.
— Не говори, если не хочешь, — тёмный маг пожал плечами. Он догадался, что художник явно что-то не договаривал.
Гелия невольно поджал губы: скрывать от демона правду в одночасье стало казаться чем-то неправильным, хотя раньше это распространялась только на друзей. Валтор продолжительное время был исключением, лгать которому не считалось чем-то зазорным, но теперь это было не так – ледяная стена между ними давно растаяла, оставив после себя лишь воду, вскоре тоже испарившуюся.
— Не желаешь проветриться? — как ни в чём не бывало предложил мужчина. Не похоже, что произошедшее его как-то задело. — Если самочувствие позволяет.
Наверное, в этом и была прелесть всего их общения: в ненавязчивости и равномерности. Они раскрывались друг другу постепенно, с каждой из встреч рассказывая о себе и своей жизни больше. Конечно, порой Валтор бывал настырным и наглым, но это касалось лишь физических действий – глубоко в душу он обычно старался не лезть. Оба словно заключили между собой негласное соглашение: «У меня есть свои потаённые секреты, у тебя – свои. Всему своё время, раскроем их, как только будем готовы.»
— Проветриться? — переспросил Гелия.
— Только не говори, что забыл, — тёмный маг хмыкнул.
«Буду ждать.»
Эти слова всплыли в голове сами собой, давая ответ на возникший вопрос. Парень вздрогнул, вспомнив, что этим вечером Валтор хотел показать ему новое место, в котором он раньше не был. На фоне переживаний и душевных метаний планы на сегодняшний день забылись, но теперь и те, и другие незамедлительно отошли на второй план, и им на смену пришли вчерашние интерес и любопытство, которые только возросли с новой силой.
На головную боль уже было как-то всё равно, даже начало казаться, что та стала потихоньку проходить; мысли о беспокойном сне сменились предвкушением о предстоящем времяпровождении. Этой встречи Гелия действительно ждал, пусть и не до конца осознавал этого.
Валтор, заметив огонёк в глазах специалиста, не сдержал смешка. Вид оживлённого юнца отозвался теплом в его душе. И хотя собственная гордость не позволяла признавать это, но видеть художника в приподнятом расположении духа было ему в радость.
— Я так понимаю, ответ положительный, — на лице мужчины появилась привычная беззлобная усмешка, и следом он дал совет: — Лучше оденься потеплее. В том месте сейчас может быть прохладно.