Среди имущества, ранее принадлежавшего советнику Калликусу, была и библиотека, занимающая несколько шкафов. Были здесь и сборники притч со сказками, и рыцарские романы (судя по всему, здесь они играли ту же роль, что и Донцова с Куликовой в мягких обложках), и рассказы бывалых путешественников, и религиозные трактаты… Вытащив несколько книг, Полина ощупала пространство за ними, затем сунула туда зловещий гримуар, обернутый в ткань, и поставила книги на место.
– И никто не найдет! – удовлетворенно сказала она.
За ее спиной раздался стук шагов. Полина стремительно обернулась – но это оказалась всего лишь Норча.
– Тетя Поина, – пропищала она, – я кюсять хосю!
– Сейчас будет. – Полина почесала Норчу за ушком. Та мурлыкнула.
После завтрака Полина с Норчей снова пришли в библиотеку.
– Послушай… – начала Полина. – Скажи: кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
– Как тетя Поина – мефнисей!
– Ну хорошо… А чтобы быть мечницей, надо много учиться и тренироваться. Вон дядя Сирбен с детства тренировался, и стал первоклассным мечником. А я вот в свое время хотела стать магом, но недостаточно развивала интеллект… – Полино грустно вздохнула.
– А мефниси ин…тии…ехт… нуен?
– Интеллект всем нужен. Но чтобы его поднять, надо учиться. Чем мы сейчас и займемся.
Полина достала несколько листов бумаги, чернильницу и перо (все это она купила еще вчера в лавке). Разорвав лист пополам, она положила его перед собой.
– Смотри, это буква «A»… Ну-ка, повтори…
– А-а-а… – протянула Норча. Полина написала соответствующую букву на бумаге… точнее, попыталась написать.
– Что за… ах да, я же совсем забыла! – Она откинула крышечку на чернильнице, макнула туда перо и поднесла его к бумаге…
Большая капля чернил с не очиненного кончика пера ляпнулась на бумагу, образовав здоровую кляксу.
– Ой!.. Извини, я сейчас… – Обтерев перо от чернил, Полина выбежала из библиотеки. Норча последовала за ней.
Прибежав на кухню, Полина схватила один из ножей, потом другой… Увы, кухонные ножи оказались недостаточно остры; решив поискать свой старый нож (тот самый, которым она свежевала волка), Полина повернулась к выходу… и столкнулась с пришедшей следом за ней Норчей.
– А ты что здесь делаешь? – строго спросила она – Ступай в библиотеку!
– Тетя Поина, я…
– Иди, я скоро приду! Ножики детям не игрушка… – «Блин, куда же я этот чертов нож дела?..»
В поисках ножа Полина спустилась в оружейную. Строго говоря, изначально это был просто подвал дома; Сирбен и Полина использовали его в качестве кладовки – то есть свалили туда весь хлам, который им не был нужен, но выбрасывать было жалко. Значительную часть этого хлама составляли оружие и доспехи, найденные в свое время в разбойничьей сокровищнице. Чего там только не было, даже катана и шлем кабуто (Сирбен попробовал орудовать катаной – и едва не отрубил себе руку, так как у него не хватало ловкости).
«Черный порох, – думала про себя Полина, – раздельный патрон, блин!.. Не тем попаданцы занимаются, совсем не тем! Простая авторучка с металлическим пером и резервуаром для чернил – вот чем стоило бы заняться!..» Здесь было довольно светло – свет проникал через подвальные окна. Полина полюбовалась на разложенные вдоль стен латы, мечи, щиты и топоры, даже подняла какой-то моргенштерн (которым она, разумеется, не могла эффективно пользоваться). Вспомнила, зачем сюда пришла, и покинула подвал.
Нож, как оказалось, лежал в гостиной на камине. Мысленно пожурив себя за то, что не положила его в более подходящее место, Полина попыталась обрезать перо…
– Ай!.. Твою ж!.. за ногу!..
Норча в ожидании Полины занималась рисованием каракулей на бумаге и столе, окуная в чернильницу палец. Услышав Полинин крик, она вскочила, опрокинув чернильницу, и побежала в гостиную.
Полина стояла у камина, морщась от боли и держа в руке нож. Окровавленное перо валялось на полу.
– Товю-сь са огу! – заверещала кошкодевочка – Товью-сь, товью-сь!
– Перестань! Не видишь, что ли – я порезалась! Ватку принеси… или платочек!..
…Спустя несколько минут рана Полины была промыта и перевязана платком. Войдя в библиотеку, девушка бросила взгляд на залитый чернилами стол, после чего обратилась к Норче:
– А вот теперь скажи: тебе этот случай говорит о чем-нибудь?
– Не-а… Товью-сь!..
– Не повторяй это слово, не надо!.. Так вот, этот случай говорит о том, что надо быть готовым ко всему, и никогда не знаешь, что тебе может понадобиться. И еще: есть вещи, которым надо учиться самостоятельно, потому что никакая Единая Воля их тебе за красивые глаза не даст. Поняла?
– Да-а… Товью-сь… – Норча смутилась, и у Полины пропало всякое желание отчитывать свою воспитанницу. Пожав плечами, она отправилась за тряпкой и водой – оттирать стол от чернил.
– Храни нас Высшие Силы… – прошептал Терлейк, глядя на книгу.
Эту книгу, переплетенную в странного вида кожу, стражники обнаружили в подвале, куда их привел Климмель, без конца твердивший о близком зле. Томик in octavo лежал в леднике, рядом с говядиной; при его виде Климмеля перекосило так, что Терлейк без шуток за него испугался. Никто не решался взять эту книгу в руки, так что в конце концов пришлось вытаскивать ее из ледника каминными щипцами.
В общем-то, будь кожа, пошедшая на переплет, человеческой, Терлейк бы не удивился. Изготовители всяких «загадочных» гримуаров верят, что переплет из человеческой кожи автоматически повышает доверие читателя к содержимому этого переплета. В принципе, для этого даже на убийство не нужно идти – достаточно подкупить смотрителя ближайшей мертвецкой, или договориться с гробокопателями. Но в том и была проблема, что переплетная кожа этого гримуара была НЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ. Не факт, что эта ядовито-фиолетовая материя вообще была чьей-то кожей; одно было очевидно – она была живой. По поверхности обложки ползали заметные вздутия, на ее краю вырастали тонкие усики, которые извивались, словно ощупывая пространство, сворачивались в клубочки и втягивались. Казалось, книга издает едва заметное чавканье.
– Мерзость!.. – восклицал тавернщик, едва не плача. – Мне же теперь придется выбросить все мясо из-за этой дряни!
– Само собой, – кивнул инквизитор, – но все-таки, откуда это у вас?
– Понятия не имею! Неужели вы думаете, что я стал бы хранить у себя подобное?
– Бывает, что за деньги люди хранят и не такое.
– Вы меня обвиняете, да?! За что, за что мне такое несчастье!
– Я вас пока не обвиняю. Но вы должны понимать: в вашем доме обнаружено сочинение, несомненно, инфернального характера. У вас есть предположение, как оно к вам попало?
– Откуда я знаю! Ноги отрастило – не удивлюсь, если оно на это способно!
– Даже если это так – это не объясняет всего. Так что мы вынуждены вас задержать. Временно, конечно же. И как долго продлится это время – зависит от вас и только от вас…
Слух о том, что тавернщика «Трех котов» задержала инквизиция, быстро разнесся по всему Тамберку. Новость окончательно затмила историю разоблачения советника Калликуса, сделавшись хитом обсуждений кумушек и завсегдатаев питейных лавок. Некоторые даже утверждали, что давно подозревали тавернщика в каких-то темных делах, и ни капли не удивились его задержанию.
– Кое-что удалось установить однозначно, – рассказывал Сирбен Полине. – Вчера этой книги там точно не было – если, конечно, обслуга таверны не врет. К тому времени таверна уже была оцеплена инквизиторами и стражниками – никто посторонний не мог проникнуть внутрь…
«Кое-кто все-таки смог…» – подумала Полина. Что, если кто-то и впрямь подсунул книгу тавернщику – и этот «кто-то» не был человеком?.. Таллима полагала, что «нечто», с которым она пересеклась в погребе, связано с томом, найденным в мимике – но что, если она ошибалась? Что, если «это» не имеет отношения к книге из мимика?
– …Боюсь, дела тавернщика плохи, – продолжал свой рассказ Сирбен, – жаль его – он хороший человек! С другой стороны, прямых улик против него нет. Не завидую сейчас инквизиторам: с одной стороны, человек явно не при чем; а с другой – гримуар-то вот он! Как будто нам звезды мало!
– А что в этом гримуаре такого особенного? Ты его видел?
– Нет, конечно. Говорят, его в специальной клетке держат, обвешанной оберегами.
– Чтобы не сбежал?
– Возможно. Пойми, милая, это не игра.
Полина не удержалась от улыбки.
– Когда-то для меня это была именно игра, – сказала она. – А как ты думаешь, может быть так, что его кто-то подбросил?
– Кто?! Это должен быть очень сильный маг!
Странное чувство возникло у Полины – словно она что-то забыла, что-то важное. О чем они только что говорили? О таверне? О магах?.. Да, что-то связанное с магами и таверной… Помнится, там была сильная магичка, все время ругалась, была всем недовольна… Как же зовут-то ее, а?.. Вроде какое-то очень сложное у нее имя… и не совсем приличное.
– Кстати, ты не помнишь, как звали ту волшебницу?
– Какую волшебницу? Ах да, припоминаю… Как же ее звали-то… как-то очень… вспомнить бы…
– Вроде бы что-то связанное с вещами… которые в приличном разговоре упоминать не принято. Моча, дерьмо, гениталии… прости…
– Не, ничего. Может быть, кто-то из постояльцев ее запомнил?
Возле таверны стояла запряженная парой лошадей повозка; мужчина переносил в нее свой скарб. Подъехав поближе, Полина узнала в нем того самого охотника, которого тавернщик пытался подселить к волшебнице.
– Простите! – Полина слезла с Синецветки – Вас-то мне как раз и нужно!
– А это вы, леди… Инверс? – Охотник улыбнулся. – Очень, очень приятно! Увы, я решил покинуть ваш гостеприимный город. Так и не удалось мне поохотиться на зверей со звезды… Грустно, да, но что поделать! Жаль, что так вышло…
– Я вот о чем вас хотела спросить… Помните ту леди, волшебницу в фиолетовом платье и в шляпе с вуалью?
Охотник посмотрел на Полину как-то странно.
– Вы о чем?.. – сказал он с явным недоумением в голосе.
– Ну, вы должны помнить… – Полина все еще не теряла надежды добиться желаемого. – Вас еще поселили к ней в комнату, и она из-за этого устроила скандал…
– Да не было такого! – Охотник вскарабкался на повозку. – По-моему, леди что-то путает…
Возница хлестнул лошадей, и повозка тронулась с места, набирая скорость. Глядя вслед уезжающему охотнику, ошеломленная Полина пыталась собраться с мыслями. Получается, никто ту волшебницу не помнит?.. Сама Полина помнила эту волшебницу довольно смутно. Волшебница носила темно-фиолетовое, пыталась скрыть возраст обилием косметики, вечно была всем недовольна и носила длинное трудновыговариваемое имя, вроде бы связанное с чем-то табуированным… Писедерьма? Каланусия? Единая Воля, как же ее звали?.. Полина надеялась, что в гостинице эту волшебницу запомнили получше – но, как оказалось, здесь ее вообще никто не помнил. Как будто она привиделась одновременно Полине и Сирбену… А может, и впрямь привиделась?