Онголандариэллима, матриарх септы Синего Паука, по меркам дроу была доброй женщиной. К существам, населяющим Высокоземье, она относилась довольно ровно – за исключением двух категорий: те, кто не является дроу или пауком, и те, кто не является женщиной. Родители ее были генералами у Черного Рыцаря-Лича, поэтому неудивительно, что в детстве Онголандариэллима навидалась всякого, и это, вне сомнения, наложило на нее свой отпечаток. Она имела склонность к розыгрышам – по меркам дроу довольно невинным; например, она могла забрать у явившегося к ней гостя рот, и не отдавала, пока тот ее об этом не попросит. Устно попросить гость, понятное дело, не мог; с письмом тоже все было не гладко – чернил и бумаги у гостей не было, поэтому писать приходилось тем, что было под рукой. Или в руке – проще говоря, собственной кровью.

      Тронный зал матриарха септы располагался в просторной пещере, освещенной магическими светильниками из трехметровых кристаллов. Отсюда можно было выйти на балкон, выходящий в огромную каверну. Каверна эта служила родным домом для любимых зверей госпожи Онголандариэллимы – гигантских пауков. Матриарх лично кормила их, используя для этой цели нерадивых рабов, пленников и просто тех, кто имел несчастье не родиться дроу и чем-то (зачастую – одним только вышеупомянутым фактом) вызвать неудовольствие госпожи.

      Вот и сейчас Онголандариэллима вместе с гостем (которого она не могла назвать ни дорогим, ни уважаемым – по той причине, что он относился ко второй категории нелюбимых матриархом существ) наблюдала, как паук опутывает паутиной свою добычу – ящерообразного кобольда. Кобольд что-то вопил, пытаясь стряхнуть с себя липкие путы; но паук наматывал на него паутину, словно нить на катушку, и вскоре кобольд превратился в плотный белый кокон. Паук оттащил слегка дергающийся кокон наверх, где уже висело приличное собрание таких же коконов.

      – За этим можно наблюдать бесконечно… – умиленным тоном обратилась матриарх к гостю.

      Лиаргоз с каменным выражением лица стоял у балконного барьера, и понять, нравится ему это зрелище или нет, не было никакой возможности. На короле дроу (впрочем, Онголандариэллима таковым его не считала) были доспехи с наплечниками, как в «Варкрафте» или в олдскульном аниме, и рогатый шлем – где-то в параллельной вселенной в похожем шлеме щеголял один бог-трикстер.

      – Это все, конечно, замечательно, – промолвил он, – но я здесь не за этим. В принадлежащей септе темнице содержится некий Зутрим, маг-метаморф. Может ли многоуважаемая матриарх передать его мне?

      Матриарх нахмурилась. Ее темно-красные глаза с неприязнью уставились на собеседника.

      Зутрим был, что называется, «магом одного заклинания» – одного, но зато доведенного до небывалой эффективности в своем роде. Созданный им спелл позволял менять внешность – причем по-настоящему, а не иллюзорно, как доппельгангеры.

      Настоящая внешность и даже раса Зутрима были неизвестны (хотя догадок на этот счет было предостаточно; кое-кто говорил даже, что сам Зутрим их давно уже забыл). Меняя облики, выполняя разные поручения (подчас – сомнительного характера), Зутрим странствовал по Высокоземью, пока в один прекрасный (но не для него) день судьба не завела его во владения септы Синего Паука. Там он совершил чудовищное, непростительное преступление – принял обличье дроу (с точки зрения матриарха, это действительно было чудовищное оскорбление всего темноэльфийского рода). Хитростью Онголандариэллима заманила его в ловушку и заточила в темницу, где маг-метаморф и пребывал по настоящий момент.

      Как ни парадоксально, именно чудовищность совершенного Зутримом преступления оказалась залогом того, что он был все еще жив. Обычно заключенные в темницах септы долго не задерживались. Матриарх отправляла их к паукам – не на корм, нет; она вовсе не была столь банальной. Паучихи откладывали в брюшную полость узников свои оплодотворенные яйца, после чего несчастные становились живыми инкубаторами для паучьей молоди. Чтобы они не умерли от истощения (а питаться им приходилось и за себя, и за живущих в их чреве паучат), пауки кормили их… хм, короче, тем же, что и сами ели. В конце концов паучки вылезали наружу и устраивали между собой роял баттл, где призом для победителей становился сытный обед из побежденных; на Онголандариэллиму это зрелище производило примерно такой же эффект, какой на нас оказывает вид играющих котят.

      Однако даже эта участь казалась матриарху незаслуженно легкой для такого преступника, как Зутрим. Все свободное от дел септы время Онголандариэллима посвящала изобретению казни для метаморфа; если бы она поведала о своих идеях писателям-фантастам нашего мира – Стивен Кинг, наверное, рехнулся бы, а Клайв Баркер написал бы новый роман. Однако ей самой даже эти казни начинали казаться недостаточно суровыми по отношению к Зутриму. Ей хотелось придумать нечто по-настоящему чудовищное, вселяющее страх… но, как назло, ничего не придумывалось.

      – Мерзкий преступник и святотатец Зутрим – мой! – произнесла она недовольным тоном. – Его жизнь и смерть принадлежат мне; кто ты такой, чтобы оспаривать мои права? Называешь себя королем дроу… На каком основании, ответь?!

      – По праву сильного, – с бесцеремонной откровенностью ответил Лиаргоз. – Я начал с того, что собрал под своим началом банду головорезов, способных на все, и заставил их считаться с моей волей. Тем, кто не согласен, я предложил выбор: либо они подчиняются мне, либо отправляются восвояси. Со временем я сделался силой, с которой стоит считаться… Собственно, то, что я нахожусь здесь, уже это доказывает… не так ли, госпожа матриарх?.. Что поделать, так устроила Единая Воля – кто сильнее, тот и считается правым. Поэтому, если ты прав – ты должен стать сильным, чтобы твою правоту наконец признали.

      Онголандариэллима отвела взгляд. Этот выскочка был чертовски прав. И матриарх даже была готова принять его правоту… тем более, что ей это сулило преимущественно выгоды. Но отдать ему взамен преступника, само существование которого оскорбляло лично матриарха и весь темноэльфийский род… да что этот выскочка себе позволяет?!

      – А где ты был, король дроу, – недобро прищурилась матриарх, – когда мы, преданные союзниками и брошенные нашими генералами, гибли в болотах Гэнроты, надышавшись спор зомбо-грибов, укушенные многоножками, в пастях болотных ящеров, от отравленных гнолльских дротиков? Где ты был, когда кавалеристы Светлого Элту жгли наши дома фаервейвами и рубили нас на куски, отрубленными частями украшая щиты и лошадиную сбрую? Готова спорить, что тебя тогда и в планах не существовало!

      – Госпожа матриарх ошибается, – спокойно произнес Лиаргоз, – это ее еще не существовало, когда я проливал реки крови врагов, обрекая их на жуткие муки; и имя мое произносили не иначе, как с почтением и ужасом… Но ныне я далек от того, чтобы этим гордиться.

      У Онголандариэллимы не осталось сомнений – так называемый «король дроу» лжет, и ложь его столь же наглая, сколь и неправдоподобная.

      – Ага! – Она простерла в сторону собеседника указательный перст с накладным металлическим ногтем, украшенным сапфиром и отточенным до бритвенной остроты. – Ты лжешь, даже не потрудившись продумать свою ложь! Я знала многих генералов дроу лично; двое из них были моими родителями. Так вот: никого по имени Лиаргоз, и никого хотя бы отдаленно похожего на тебя, среди них не было!!! Убирайся вон, пока я не приказала бросить тебя к моим любимцам!

      – О, я уйду, – Лиаргоз улыбнулся, – но сначала пусть многоуважаемая госпожа скажет: с чего она решила, что я был генералом?

      – Ты сам сказал об этом!..

      – Когда? Я не говорил такого!..

      – Ты говорил, что проливал кровь врагов…

      – Все верно, я это говорил, и это чистая правда. Но генералом дроу я не был. Напротив, генералы считали за честь удостоиться моего благосклонного взгляда. Да что уж там – даже смерть от моих рук считалась вполне почетной… Твой отец, кстати, этой почести в итоге удостоился – после того, как допустил падение и гибель Черного Рыцаря-Лича…

      Матриарх отступила, заслонившись рукой. Гнев и недоумение на ее лице сменились ужасом.

      – Нет! – воскликнула она. – Не может быть! Этого просто не может быть!..

      Спустя минуту Лиаргоз и Онголандариэллима покинули тронную залу. Король дроу выглядел беззаботным; на матриархе же, что называется, лица не было. Подозвав одну из своих гвардиек, матриарх приказала ей:

      – Отведешь его в темницу… к тому самому узнику – ты понимаешь, о ком я.

      – Слушаюсь, моя госпожа… – Гвардийка опустила взор, демонстрируя повиновение.

      – После этого отведешь их к Третьим Вратам и отпустишь восвояси.

      – Госпожа?.. – В голосе гвардийки звучало искреннее удивление.

      – Я сказала – отпустить! Пусть убираются и никогда больше сюда не приходят…

      При виде входящего в зал Лиаргоза Ракиэл встал.

      – Господин, я рад, что с вами все…

      – Спасибо, мой друг. Так вот, тебе предстоит по-настоящему опасный путь. Твоими противниками будут не нежить, не демоны, не дикари… Нет, гораздо хуже! Тебе придется противостоять стражникам Бикерайха.

      – Ну да, Бикерайх… Тех, кто не принадлежит к роду человеческому, там даже не обезглавливают, потому что не желают поганить нашей нечистой кровью святую бикерайхскую землю. Вместо этого – либо костер, либо пеньковая петля…

      – У тебя устаревшие сведения. Сейчас не-человекам вполне разрешено проживание в Бикерайхе – правда, при безоговорочном соблюдении ряда условий, первое из которых – полная лояльность властям. Таким выдают специальные опознавательные знаки для повседневного ношения. Разумеется, нам это не подходит.

      – Что же, я готов прорваться через них.

      – В том-то и дело, что прорываться ни в коем разе нельзя. Это будет означать начало конфликта, войны. Сейчас, – Лиаргоз особенно подчеркнул это слово, – нам меньше всего нужен подобный поворот.

      – И как же быть?

      – Маскировка, мой друг. Я нашел того, кто может нам в этом помочь – возможно, ты слышал о Зутриме, воре и маге-метаморфе.

      – Этот прохвост?! Мой господин, вы уверены в его верности?

      – Верить в наши дни никому нельзя, я знаю. Поэтому и заручился более вещественными гарантиями того, что он не вздумает сбежать. Я вживил ему кристалл-имплант с привязанными к нему заклятиями; теперь, куда бы он ни пошел, в кого бы ни превратился – я всегда смогу отыскать его и вернуть туда, откуда начались его приключения. То есть – в темницу Синих Пауков…