С появлением мракоборцев, патрулирующих каждый день коридоры школы, к концу первого месяца становится намного спокойнее и безопаснее передвигаться в одиночку, хотя профессора всё ещё советуют ходить парами или небольшими группами. Все словно выдохнули и расслабились, поэтому конец первого учебного месяца студенты львиного факультета решают провести небольшой вечеринкой. Организатором становится Субин, который не хотел слышать отговорки друга, чувствующего себя с каждым днём всё хуже.

Бомгю плохо. Как и всегда, с приближением полнолуния он может есть только сырое мясо. Он постоянно чувствует усталость, поэтому ходит тенью и призраком по школе, стараясь не привлекать внимание. На самом деле это трудно. Теперь, когда каждый знает про его «недуг», догадывается, что с ним происходит. Видя его уставший и обессиленный вид, они могут лишь посочувствовать или обходить стороной за милю.

Перед выходными Субин и Бомгю направляются на ужин. У Субина последним занятием было Зельеварение, а Бомгю решил подождать его в подземелье, чтобы вместе отправиться в Большой зал. Рядом с общежитием Слизерина они разминаются в коридоре с тремя слизеринцами, которые идут обратно к себе после ужина. Рыжий слизеринец подмигивает бледному Бомгю, а Рюджин, увидев его, незаметно суёт в его руку записку. Хотя это не остаётся незамеченным ни от кого. Адам и Субин растерянно и ревностно наблюдают за взаимодействиями своих друзей. У них в голове не укладывается, как они смогли найти точки соприкосновения.

flashback

— Чхве Ёнджун, мы тебя ждали. — Улыбка, больше похожая на оскал, изуродовала лицо Тэхёна, а Ёнджун под этим и другими любопытными взглядами терялся, не зная, куда себя деть.

Легенды о Выручай-комнате ходили уже давно, но он представить не мог, что это место до сих пор сохранилось и что некоторые студенты знают о нём. Из всех присутствующих он узнал Тэхёна, парня с игрушками, которого видел пару раз. Встречался с некоторыми студентами в коридорах школы, но их имён не знал. Зато он знал Чхве Бомгю, которому, как и Ёнджуну, не повезло, и его секрет узнала вся школа. Он не завидовал ему. Казалось, он выглядел ошарашенным и озадаченным не меньше его самого.

— Неожиданно это слышать, — произнёс со смешком Ёнджун, пытаясь уловить настроение парней и девушек, но с трудом сглотнул слюну в пересохшем рту из-за слишком серьёзной и напряжённой атмосферы в комнате.

Бомгю пытался незаметно улизнуть, пока всё внимание было поглощено слизеринцем, но Тэхён успел схватить его за локоть и держал, будто щенка, за загривок.

— Чхве Ёнджун, я знаю про твой секрет, — произнёс Тэхён, сканируя каждую появляющуюся эмоцию на лице слизеринца.

Ёнджун уже слышал эту фразу ещё несколько дней назад, когда Тэхён отдавал слизеринцу визитку. Тогда он не мог сказать точно, о каком именно секрете говорил Тэхён, но теперь догадывался. Ведь про секрет его отца и внебрачной дочери-полукровки знали уже все. Значит, оставалось только одно.

— Я просто скажу: добро пожаловать в Клуб неудачников.

— Не думал, что когда-нибудь окажусь в таком положении, — произнёс Ёнджун, не зная, как реагировать на это. Его уже слегка бесило это слово «неудачник». — О каком секрете ты знаешь, Тэхён, и стоит ли мне волноваться?

Бомгю прикусил нижнюю губу от наступившей оглушающей тишины в комнате и с любопытством разглядывал пугающе спокойный профиль Тэхёна и нервно улыбающегося Ёнджуна. Тэхён будто перенял манеру слизеринца, который всегда был холодным и непроницаемым.

Бомгю до бабочек в животе было интересно, чем это всё закончится, но ему уже не терпелось выйти отсюда. На его хрупкую натуру и душевную организацию вся эта напряжённость давила, а спёртый воздух в непроветриваемом помещении заставлял с трудом дышать и чувствовать этот отвратительный запах. Ему ещё нужно было сделать домашнюю работу и помочь Субину с его заданием. Пусть просто это всё закончится.

— Ты анимаг, — произнёс Тэхён с уверенностью.

Бомгю внимательно смотрел на Ёнджуна и ожидал, что же он ответит на столь дерзкое и уверенное предположение? Ёнджун издал смешок, но, наткнувшись на каменное лицо Тэхёна, стал серьёзным и являл миру, точнее, группке ботаников, трансформацию своих глаз: радужки цвета горького шоколада превратились в ярко-оранжевые с золотистыми прожилками. Ёнджун иногда так делал, чтобы напугать своих друзей, но они уже настолько привыкли, что перестали обращать внимания.

Это было поистине прекрасное и запоминающееся зрелище. Тэхёну стало жаль, что у него не было сейчас фотоаппарата, чтобы запечатлеть этот яркий момент. Чхве Ёнджун являл миру свою настоящую сущность.

— Ты прав, Тэхён. Я анимаг и я лис.

Бомгю всегда считал, что только у него есть кладбище секретов, скрытых от чужих любопытных глаз. Но в его сознании всё перевернулось с ног на голову, и появилось осознание, что он никогда не узнает, что творится с человеком, просто посмотрев на него. Ему было намного легче распознавать чужие чувства и эмоции из-за своих природных особенностей, но даже они были не способны настолько глубоко копнуть в человека и увидеть всю его подноготную. Он бы никогда не догадался, что Ёнджун — анимаг и его животной ипостасью является лис. Как правило, волшебники превращались в тех животных, на которых они больше всего были похожи. Тэхён — ворон, а вороны, как правило, мудрые. А лисы — хитрые, умные и скрытные.

Бомгю не терпелось рассказать Субину обо всём, но Непреложный обет убьёт его быстрее, чем он успеет открыть рот, поэтому он нервно теребил края рукавов мантии и хотел сброситься с Астрономической башни.

end flashback

— Что это только что было? — с искренним удивлением спрашивает Субин, удаляясь вместе с Бомгю по мутно освещённому коридору подземелий. — С каких это пор ты общаешься с Чхве Ёнджуном?

— Я с ним не общаюсь, — спокойно отвечает Бомгю, хотя внутри него бушует настоящий ураган: он до сих пор не может поверить, что втянул себя во всё это недоразумение с непреложным обетом и Клубом неудачников!

Он избегает всех участников Клуба неудачников. В классе он всегда выбирает одиночное место и кладёт свою сумку на пустующее место рядом, чтобы никто не присел с ним. Игнорирование людей и проблем — его лучший спутник и щит от приставучих людей. Но сейчас он не ожидал, что Ёнджун поприветствует его фирменным подмигиванием Клуба. Нет, но ещё Рюджин, с которой он когда-то едва перекинулся парой слов за всю свою жизнь, суёт ему в руку какую-то записку.

— А что тебе отдала Харлоу? — Субин бросает заинтересованный взгляд на скомканный кусок бумаги в руке друга.

Бомгю хочет отмахнуться и ответить, что Субину показалось, но кого он обманывает — Субин всё видел. Ему ничего не остаётся, кроме как прочитать записку про себя, с каждым коротким предложением чувствуя нарастающее любопытство.

Надо встретиться в субботу.

В Большом зале после обеда.

Я кое-что нашла.

— В общем-то, не бери в голову, Субин, — спокойным тоном произносит Бомгю. Записка быстро уничтожается огнём, выпущенным из палочки Бомгю, а пепел, оставшийся от неё, оседает на каменные плиты пола. — Меня с этими людьми ничего не связывает, кроме того, что мы учимся в одной школе.

Субин с явной претензией и недовольством косится на друга. Мог бы, между прочим, и прочитать записку вслух. Но он молчит. Сегодня полнолуние. В такой нелёгкий день Субин не собирается наседать на друга. И в этот раз он не собирается оставлять его одного. В прошлый раз он всё пропустил из-за грёбанного Чхве Ёнджуна, пока Бомгю справлялся со своим недугом в одиночку.

— Ты ведь не забыл выпить противоядие? — осторожно спрашивает Субин.

— Об этом не беспокойся. Скорее я забуду надеть брюки, чем забуду про зелье, — отвечает Бомгю, стараясь придать своему тону лёгкости, но Субин замечает испуг на лице друга.

Субин ухмыляется уголком губ. Да, не ему напоминать об этом — природа сама «позаботилась» об этом.

Завернув за угол, они оказываются перед холлом, ведущим в Большой зал. Впереди студенты собираются в толпу, их головы устремлены на какой-то объект. Парни не могут видеть их лиц, но по их шёпоту они догадываются, что что-то произошло. Парни переглядываются, предвкушая что-то нехорошее. Они ускоряют шаг, двигаясь к толпе. В голове Субина мелькает мысль, что аноним снова раскидал записки, унизив очередного студента. А у Бомгю возникает более мрачное подозрение: он решает, что кто-то снова подвергся жестокому нападению. К горлу подступает тошнота от напряжения. Субину, благодаря своему росту, не составляет труда заметить сцену, разворачивающуюся в холле. Его рот непроизвольно открывается в удивлении. Он поворачивает голову к Бомгю, пытающегося разглядеть, что происходит впереди.

— Не может быть… — шепчет Субин с нескрываемым недоумением. — Что здесь делает Честер?

Тёмные глаза Субина встречаются с карими, в зрачках которых мелькают наглые искорки. Межбровные складки гриффиндорца становятся чётче, а ноздри вздуваются от вскипающей в крови злости. Нет, профессора не могли допустить этому психу вернуться в школу. Это было просто невозможно. Субин часто перегибал палку с некоторыми студентами, но он всегда умел давить на тормоза, а этот неадекват чуть не убил студента. Честер должен гнить в Азкабане, а не возвращаться в школу спустя всего пару недель после отчисления.

— Тот самый Честер? — Бомгю пытается разглядеть его, но не может из-за стоящих впереди студентов.

— Пойдём отсюда, Бомгю.

Субин крепко хватает друга за холодное запястье и тянет за собой через толпу зевак, чтобы поскорее добраться до их комнаты. Ужин сегодня подождёт. На лестнице Бомгю оглядывается и видит шатена, здоровающегося со своими друзьями. Какое-то странное и мерзкое ощущение подкрадывается в грудину. Бомгю радовался, когда парня исключали из школы, и даже ликовал, видя, как он стоял на коленях и умолял его не отчислять. Лишь бы карма не вернулась к нему за эти недобрые мысли. Хотя, кажется, карма никогда не была на его стороне…

Его длинная блондинистая чёлка превратилась в несколько свисающих сосулек, пушистые ресницы склеились из-за собственного пота, льющегося с бледного лица, которая приобрела зеленоватый оттенок, будто гриффиндорца сейчас вырвет или он откинет ласты. Субин стоит с его мокрой одеждой, полностью пропитанной потом, и не может ничего сделать. Он может только наложить на комнату заглушающие чары и смотреть, как его друга выворачивает наизнанку. Он хочет продать свою душу Дьяволу, лишь бы его друг перестал испытывать столь мучительную боль каждое, сука, полнолуние.

Благо противоядие не даёт звериному нутру Бомгю брать верх над человеческим разумом, и он не жаждет съесть свежего мяса и человеческого сердца. Его разум полностью остаётся в сознании, но это лишь усиливает кошмар, в который он погружается в каждое полнолуние.

Бомгю слышит хруст каждой своей косточки, каждый треск и щелчок отзываются в его ушах, словно удары молота. Боль, разливающаяся по телу, ни на что не похожа. Ни на головную боль от недосыпа, ни на острую боль в зубах от кариеса, ни на спазмы в животе после вредной пищи и уж точно не на боль от перелома одной кости. Это перелом всех костей сразу, за которым следует их трансформация. Это неизбежное превращение происходит примерно за несколько минут, но его невыносимые мучения словно длятся целую вечность.

Будто его каждый раз размещают в самое сердце Ада, кидают в кипящий котёл, где черти с особым садизмом измываются над ним, тыча в него своими трезубцами. Они не дают ему ни единого шанса, чтобы вырваться, пока от него не останется один лишь фарш. Затем его кидают в непотухающий костёр, его кожа облезает, обугливаются кости, а мозг в голове вскипает и вот-вот взорвётся от невыносимого пепелища.

После этого адского процесса он физически чувствует, что его внешность уже не принадлежит ему. Когти, острые и длинные, готовы с лёгкостью распороть грудную клетку людей и добраться до бьющегося сладкого сердца. Лицо вытягивается и превращается в морду зверя с заострёнными и ядовитыми клыками. А кожу щекочет грубоватая шерсть, покрывающая всё тело.

Настоящий красавчик.

Увидь его Эмма Уайли в таком обличии, вряд ли бы сочла симпатичным и вряд ли бы смогла выдержать зрелище мучительных изменений. Это уродливо, мерзко и противоестественно. Бомгю осознаёт, что он — ошибка природы и не должен был рождаться. Оборотнем становятся через укус, но он родился таким, и никто ещё до него не переживал ничего такого. Он единственный в своём роде, и это осознание прельщает его своей исключительностью, однако всегда сопровождается сардоническим оскалом, как напоминание о том, что ему нет места в этом мире.

Мир вокруг Бомгю становится чёрно-белым. Он встаёт на дрожащие ноги и замечает под собой на деревянном полу глубокие следы от собственных когтей. Он качает головой, чтобы хоть немного прийти в себя, и отшатывается в сторону. Он слышит глухое и быстрое сердцебиение и вспоминает, что не один в комнате. Субин, который до этого стоял рядом и наблюдал за всем, выглядит призрачно бледным и до смерти напуганным. Каждый раз нервно наблюдать, как его друг с мучениями превращается в оборотня. Он относит вещи Бомгю в ванную, а затем возвращается и садится на кровать напротив оборотня. Бомгю, теперь полностью облачённый в своё звериное обличие, медленно подходит к другу и кладёт голову ему на колени, закрывая глаза.

— Что за приступ нежности, Бомгю? — с улыбкой спрашивает Субин, не ожидая такого порыва от друга.

Его голос звучит мягко, и он начинает осторожно гладить оборотня по голове. Шерсть оборотня жёсткая и грубая, а голова тяжёлая, но Субин терпеливо продолжает гладить его по голове. Для Бомгю в данной ситуации это единственный способ отблагодарить Субина за то, что он остался сегодня с ним. Бомгю слышит учащённое сердцебиение друга и поднимает голову, решив, что Субин может бояться его. Но натыкается на агатовые туннели, покрытые мягкой маслянистой поволокой. В его глазах нет и капли, похожей на страх, только отражение глубокой и тёплой привязанности, но Бомгю ужасается. Он отходит от Субина дальше и пытается заползти в узкое пространство под кроватью, словно пытаясь спрятаться от непривычного ему тепла. Но Субин встаёт с места и берёт его за лапу, и смотрит прямо в глаза, давая понять, что не даст ему спрятаться.

— Я тебя не обижу, Бомгю. Никогда, — шепчет он, смотря с полной уверенностью ему в глаза.

Бомгю знает, что Субин его не обидит, но это и пугает больше всего. Взгляд, полный любви и обожания, заставляет сердце Бомгю сжиматься от страха. Нельзя, чтобы он так смотрел на него, нельзя, чтобы он влюбился. Иначе это будет полный крах. Бомгю, который не подпускает к себе людей и боится к кому-либо привязываться, не желает, чтобы в него влюблялись. Он не хочет потом нечаянно сделать им больно. У него есть единственный человек, которому он может довериться, и это Субин. И он не должен в него влюбляться. Если это произойдёт, Бомгю уверен, что кто-то из них пострадает, и это будет не он, потому что он не влюблён.

Но сейчас он позволяет обнять себя в этом отвратительном облике. Потому что, несмотря на всё, ему не одиноко. Рядом есть человек, которому не противно от его нечеловеческого обличия. Ему надёжно и безопасно.

***

Бомгю просыпается от щекочущего дыхания, скользящего на своей шее, и от холода, подкрадывающегося под кожу с прохладного пола. Горячая рука Субина обнимает его за впалый живот. Осознание собственной наготы рядом с другом заставляет Бомгю застыть в смятении, смешанном с острым чувством стыда. Он осторожно пытается убрать руку Субина, стараясь не разбудить его, но парень, словно почувствовав движение, что-то бормочет во сне и крепче прижимает Бомгю.

Всё же Бомгю удаётся вырваться из крепкой хватки друга. Он тихо пробирается в ванную комнату, где быстро принимает освежающий душ и приводит себя в порядок. Сегодня суббота, и спешить некуда, но раз уж он проснулся рано и чувствует себя достаточно бодрым, почему бы не использовать это время с пользой? Вернувшись в комнату, он осторожно укрывает одеялом Субина и выходит из комнаты, чтобы спуститься на завтрак.

Бомгю чувствует себя удивительно прекрасно: он, наконец, выспался, в коридорах не видно ни одной живой души, и никто не косится на него. Можно не надевать наушники на какое-то время, чтобы насладиться тишиной, которая мягко обволакивает чувствительный слух. В Большом зале Бомгю поднимает голову, дабы взглянуть на зачарованный потолок, отражающий ясное и чистое небо. Как же прекрасно! Ещё можно расслабиться до следующего полнолуния и не испытывать недомоганий. После своего превращения он каждый раз начинает ценить простые вещи, которые раньше принимал как должное. Теперь, когда его тело принадлежит ему, а не дикому зверю внутри, такие лёгкие дни кажутся ему подарком. Для Бомгю его недуг является чем-то вроде продолжительной болезни, но сегодня он чувствует себя свободным от этого бремени. Хотя бы ненадолго.

Бомгю завтракает в полной тишине, наслаждаясь этой поистине прекрасной мелодией, пока не начинает слышать чьи-то приглушённые голоса. Время на часах показывает всего десять минут седьмого. Он может с уверенностью сказать, что лишь такие же сумасшедшие люди, как Бомгю, могли проснуться в столь ранний час в субботу, чтобы прийти на завтрак.

Дубовые двери распахиваются и с грохотом ударяются о стены. Вошедшие, поглощённые друг другом и поцелуями, не сразу замечают завтракающего гриффиндорца. Бомгю от шока чуть не давится кашей. Выпучив глаза, он смотрит на парней и пытается рассмотреть их лица, чтобы понять, не ошибся ли он. Его рука повисает в воздухе с ложкой, с которой медленно капает жидкая каша на его одежду и пачкает её, а сам не может оторвать взгляда от происходящего, не веря своим глазам.

Один из парней, когтевранец, вдруг открывает глаза и встречается с полным удивления и смущения взглядом Бомгю. Он резко отстраняется от слизеринца и торопливо вытирает губы рукавом тёплого вязаного свитера. Второй парень, слизеринец, замечает реакцию парня и, повернувшись, видит перепуганное лицо Бомгю. Не ожидая, что в такое раннее время кто-то может быть помимо них в Большом зале, Адам Харлоу тут же меняется в лице и становится смущённым. Он делает шаг вперёд, закрывая собой сконфуженного Хюнин Кая.

— Вы… как… э-э-э… — от шока Бомгю, кажется, забывает, как разговаривать и строить членораздельные предложения. — Кай, но ты же… Мерлинова борода, — запинается он, пытаясь осмыслить то, что только что увидел.

Бомгю хочет сказать: «Кай, но ты же таскаешься с плюшевыми игрушками. Как ты можешь целоваться с парнем?», но вовремя осознаёт, насколько это будет звучать глупо. Осознание того, что его слова могут поставить в неловкое положение двух парней, заставляет его быстро сменить тон. Он бросает быстрый взгляд на Адама и Хюнин Кая, чувствуя, как в воздухе повисает напряжённость.

— Я никому не расскажу, — поспешно добавляет Бомгю, пытаясь разрядить обстановку.

Бомгю встаёт с места, бросив мимолётный и смущённый взгляд на пунцовое лицо Адама и полупрозрачное Кая, и стремительно выходит из Большого зала. Сейчас ему резко становится не до завтрака, хоть он вчера пропустил ужин и сильно хотел есть. Со стучащим по рёбрам сердцем он бежит в комнату, где случайно задевает ногой Субина, спящего на полу, и тот просыпается, сонно приоткрывая глаза, и смотрит на раскрасневшиеся щёки Бомгю из-под опухших век.

— Ты почему не спишь? — спрашивает он, переводя взгляд на настенные часы, которые показывают пятнадцать минут седьмого.

Бомгю, ещё не полностью осмыслив увиденное, начинает свой сбивчивый рассказ:

— Я сейчас спокойно себе завтракал, и ты ведь знаешь Хюнин Кая? — Субин кивает: видел его в коридорах школы, но не более. — И Адама Харлоу? — Субин снова кивает: кто же не знает друга Чхве Ёнджуна и его самого? — Они, кажется, вместе. Представь себе! — восклицает Бомгю.

— В смысле? — Субин протирает глаза, чтобы проснуться до конца и сосредоточиться на словах друга.

— Я видел, как они целовались взасос, — выпаливает Бомгю, всё ещё ошарашенный увиденным.

— Не думаешь, что это не наше дело? — нахмурившись, спрашивает Субин, и Бомгю согласно кивает, понимая, что его реакция была слишком острая. — Но, чёрт, это так забавно, — добавляет Субин, усмехнувшись.

Бомгю снова кивает и хихикает, глядя, как Субин лежит на боку, подставив руку под голову. Субин смотрит на посвежевшего Бомгю и встречается с ним взглядом. Бомгю отводит глаза, почувствовав неловкость. Субин выглядит мило после сна. На его губах нарисована тёплая улыбка; взгляд открытый и мягкий, несмотря на припухшие веки; на щеках появляются ямочки, которые он так старательно прячет под хмурой и грозной маской. Бомгю не может игнорировать то тепло в его взгляде, которое обращено к нему каждый раз, когда они остаются наедине. Бомгю не знает точно, когда это началось, но он чувствует трепет, исходящий от своего друга.

— Субин, — наконец произносит Бомгю, боясь смотреть в глаза другу, — почему ты меня поцеловал? Ты же знаешь, что мы могли этого не делать.

Бомгю украдкой бросает взгляд на Субина, не задерживаясь надолго на его лице, чтобы не показывать своих страхов или сомнений по поводу их дружбы. Бомгю почти месяц держал в себе этот вопрос и решился, наконец, задать. Ему это стоило огромных усилий и смелости, сопоставимой с его внутренним страхом. Даже этого короткого взгляда хватает, чтобы зацепиться за прищуренные глаза и услышать, как спокойное сердце начинает набирать скорость.

— Я уже об этом забыл, Бомгю. Я тогда сильно напился, что плохо помню об этом моменте, — с лёгким оттенком безразличия отвечает Субин.

Ложь.

У лжи есть свой специфический запах. Он слегка кисловатый. Этот запах Бомгю чувствует часто, но редко от Субина. Такое случается, только когда он врёт преподавателям или наивным девушкам. Бомгю, может быть, тоже наивный, но он оборотень. Как бы он ни старался отрицать свою природу, но он способен слышать чужие секреты сквозь толстые стены и учуять ложь, страх и боль.

— Ну, я вообще-то так и подумал, — отвечает Бомгю, но это тоже очередная ложь.

Между ними повисает тяжёлая тишина. Бомгю отводит взгляд от лежащего Субина, чувствуя, как его ладони вспотели после неприятного разговора. Если Субин и правда что-то испытывает к Бомгю, то пусть остаётся всё так, как есть. Всё само рассосётся.

— Да-а-а… Я, наверно, ещё посплю, Бомгю.

— Стой, куда ты меня ведёшь? — Бомгю едва успевает за девушкой, которая крепко вцепилась за рукав его толстовки и потащила за собой. — Так, не говори, что мы идём к Гремучей иве… — Рюджин оборачивается к нему с широкой улыбкой. — Это значит да?

От девушки будто исходят электрические заряды тока, настолько она взбудоражена, но при этом напряжена, словно натянутая гитарная струна. Ох, давненько Бомгю не брал в руки гитару. Как только он разберётся с делами Рюджин, он обязательно поиграет на гитаре. При мыслях об этом аж руки чешутся. Обычное состояние Бомгю начинает меняться, и он не знает, с чем это может быть связано: то ли от предвкушения игры на гитаре, то ли это девушка его так заряжает. Так странно, но она будто является донором энергии для Бомгю. В прошлый раз он тоже чувствовал поднимающееся из недр его вечно апатичного состоянии ядро живости и искры.

Рюджин мчится к Гремучей иве, Бомгю с трудом, но успевает её остановить, когда ветки дерева чуть не сбивают девушку с ног.

— Рюджин, объясни же мне, что ты задумала? — спрашивает Бомгю, даже не пытаясь понять, к чему идёт эта авантюра.

Он давяще смотрит на мнущуюся девушку, которая топчется на месте и оглядывается по сторонам, будто боится, что их могут вот-вот поймать. Убедившись, что поблизости никого нет, она произносит полушёпотом, чуть приподнимаясь на цыпочках:

— Я разузнала, что под Гремучей ивой есть туннель, ведущий в Хогсмид, прямо в Визжащую хижину. А оттуда мы можем пойти во «Всевозможные вредилки» и выяснить у владельцев, кто в последние месяцы покупал у них исчезающие чернила. Нас не должны заметить, потому что нам нельзя покидать территорию школы без разрешения. — Бомгю еле поспевает за тараторящей девушкой, но быстро кивает, уловив главный смысл сказанного. — На счёт три бежим к тому тоннелю.

Девушка рвётся вперёд, и Бомгю подрывается сразу же за ней, едва поспевая. Они прыгают в небольшой туннель, похожий на кроличью нору из сказки, которую когда-то давно читала ему мама. Они падают внутрь тёмного прохода. Бомгю встаёт на ноги, стряхивает со своей одежды зацепившиеся сухие листья и с явным недовольством смотрит на свои испачканные руки и одежду.

— Неужели не было другого способа? — ворчит гриффиндорец, пытаясь отряхнуться.

— Если бы я нашла другой способ, то обязательно бы им воспользовалась, — в тон юноше недовольно бурчит девушка, доставая палочку. — Люмос.

Харлоу идёт впереди, а паутина каким-то образом попадает в лицо Бомгю, который идёт позади неё и цепляется толстовкой за корни деревьев, пробившиеся сквозь землю. В воздухе стоит запах сырости, гниющих растений и плоти мёртвых грызунов. Бомгю старается не вдыхать глубоко, чтобы не начать задыхаться или, того хуже, потерять сознание. Иначе придётся Рюджин с этим разбираться. Под ногами возмущённо пищат крысы на двух студентов, нарушивших их спокойное существование, и разбегаются по сторонам. Грязный и весь в паутине, Бомгю наконец выбирается из туннеля вслед за девушкой и оказывается в полуразрушенном доме с гниющими полами и стенами. Половицы под их ногами скрипят, как в фильмах ужасов, и Бомгю здесь чувствует себя неуютно.

— Местечко прямо под стать тебе, — подшучивает слизеринка, оглядывая неряшливого и грязного гриффиндорца.

— Я уже жалею, что связался с тобой, — мрачно произносит Бомгю, счищая с себя грязь.

— Пойдём, бедолага.

Если бы Бомгю знал, во что ввязывается, он бы остался в комнате и продолжил терпеть напряжённую тишину между ним и Субином, сопровождаемую минорными гитарными переборами. Сегодня ещё эта дурацкая вечеринка, на которой Бомгю обязан быть, потому что Субин сказал, что свяжет его на диване в гостиной, если тот попытается улизнуть. Несправедливо. Почему он должен находиться там, где ему некомфортно? Почему тогда Бомгю не может сказать Субину, что сам привяжет его в комнате, чтобы тот не оказался в гостиной, где происходит всё веселье? Но Бомгю надеется всё же незаметно улизнуть, когда друг, как обычно, выпьет больше положенного и забудет о его присутствии. Хотя… Вряд ли он забудет.

Рюджин слегка меняет их внешность, чтобы они могли показаться старше, иначе у многих жителей возникнут вопросы, почему это студенты разгуливают по деревне. И у профессоров, которые приходят в Хогсмид по своим делам по выходным. Волосы Бомгю становятся длиннее и темнее, а у девушки появляются морщины и седые волосы. Она шутит, что теперь они выглядят, как мать с сыном, которые приехали за покупками. Бомгю лишь закатывает глаза, но восхищается находчивостью девушки. Сам бы он до такого не додумался.

Они выходят из Визжащей хижины и спускаются на главную улицу Хогсмида.

— Ну что, сынок, зайдём во Всевозможные вредилки? — подмигнув Бомгю и тыкнув его локтем в бок, произносит она и указывает на нужную вывеску.

Проходя мимо группы людей, Бомгю внезапно ощущает смесь различных запахов, но отчётливее и острее всего он чувствует запах мокрой псины. Это запах оборотня. Или даже нескольких. Бомгю старается сделать вид, что не заметил ничего особенного.

— Рюджин, нам лучше вернуться. — Бомгю хватает девушку за руку и смотрит прямо перед собой на вывеску лавки, к которой они подошли.

— О чём ты? Мы уже дошли. Нельзя отступать, — отвечает она, уверенно ведя его внутрь.

Внутри магазина всё оказывается ярким и пёстрым, и поначалу глаза Бомгю не могут привыкнуть к буйству красок. В нос ударяет смесь сладковатых и горьких запахов различных сладостей и пиротехники, придуманной одними шкодливыми волшебниками когда-то давным-давно. Бомгю моргает несколько раз, чтобы его глаза привыкли к обстановке. За кассой стоит милая девушка в большой шляпе и здоровается со своими единственными «юными» посетителями.

Пока Рюджин улыбается неестественно белыми зубами для «дамы в возрасте» и ведёт разговор с продавцом, пытаясь ненавязчиво выйти на человека, покупавшего недавно невидимые чернила в этом магазине или в магазине в Косом переулке, Бомгю принюхивается. Буквально. Концентрация запаха псов в воздухе зашкаливает. Бомгю хочется, чтобы это были обычные дворовые псы или собаки, но это запах оборотней, и они прячутся среди обычных людей. Бомгю не знает, такие же они, как он, или они те опасные существа, о которых каждый день пишут в «Ежедневном пророке», но в любом случае ему страшно. И не только за себя. Что, если они узнают про проход и смогут пробраться по нему в Хогвартс? Это станет катастрофой, и в этом будет виноват он. Нет, им срочно нужно возвращаться как можно скорее и незаметнее. Бомгю напрягает слух, пытаясь уловить подозрительные звуки, но не слышит ничего, что могло бы быть опасным. Тем более, он видел знакомых мракоборцев. Они ведь смогут защитить их, если понадобится. Только вот он надеется, что защита не понадобится.

— Спасибо вам большое. Вы нам очень помогли, — приторно-дружелюбным тоном произносит Рюджин девушке и, выходя из лавки, обращается к Бомгю голосом, полным тревоги, сильно контрастирующим с тоном, с которым она только что разговаривала с продавцом. — Валим отсюда быстрее.

— Что она сказала? — спрашивает Бомгю, выйдя из лавки и оглядываясь по сторонам.

— Ты не слушал? Ты же рядом со мной стоял, Бомгю, — отчитывающим тоном произносит девушка.

Их внимание привлекает шум. Громкий взрыв раздаётся выше по главной улице, и яркие вспышки заклинаний даже издалека озаряют их лица красными, зелёными и жёлтыми бликами. Молодые люди почти одновременно с испугом достают палочки и вытягивают их перед собой, чтобы обезопасить себя.

— Мы должны помочь им, — решительно произносит девушка и бросается вверх по главной улице, несмотря на страх, мелькнувший на её лице.

— Нет, Рюджин, нам нужно обратно!

Бомгю отступает и пятится назад, наблюдая большими от страха глазами, как Рюджин несётся к сражающимся вдалеке оборотням, мракоборцам и обычным жителям Хогсмида. Бомгю совершает глупость, но тоже бежит вперёд, лишь для того, чтобы остановить девушку, потому что это может быть смертельно опасно. Он останавливается, видит, как девушка в эпицентре драки оглушает парня, у которого шерсть проросла по лицу, а из-под длинных когтей торчит грязь. Сомнений нет — это оборотень.

— Остолбеней! — остервенело кричит Бомгю на бегущего к нему парня с обнажёнными острыми зубами, и заклинание отшвыривает того парня назад.

Он с ужасом оглядывается по сторонам, видя, как некоторые из оборотней рвут плоть своим нечеловеческим оскалом, оставляя после себя мёртвые тела. От вида мёртвых тел, из которых медленно вытекает алая жидкость, у Бомгю начинает кружиться голова. Металлический запах крови заполняет его лёгкие, перед глазами пляшут разноцветные звёздочки. Он в отчаянии прикрывает нос рукавом толстовки и бросается к Рюджин.

— Идиотка, нам здесь не место!

Глаза Рюджин наполнены влагой. Она не в силах оторвать взгляд от стеклянных глаз мертвеца, из раны на его горле фонтаном брызжет кровь и омывает каменную дорогу. Её грудь на грани истерики тяжело вздымается, дыхание сбивается, а бедное сердце будто подскакивает вверх и камнем застревает в горле. Бомгю хватает её за руку, пытаясь вырвать их обоих из эпицентра кровавого водоворота, но Рюджин цепенеет от ужаса, не в силах вымолвить и слова, а её разум поглощён тёмной пеленой страха. Бомгю, ещё не умеющий трансгрессировать, лишь надеется на то, что Рюджин вот-вот придёт в себя.

Внезапно перед глазами проносится ослепительный вихрь белизны, слух пронзает оглушительный вопль. Они трансгрессируют перед Визжащей хижиной, тяжёлыми мешками падают на землю. Девушка кричит от боли и корчится на земле, а Бомгю оглушён звоном в ушах и оказывается дезориентирован. Он не сразу понимает, что это девушка оглушила его своим криком перед тем, как они переместились сюда. Он касается уха и качает головой из стороны в сторону, будто это поможет избавиться от звона. Вместо звуков он слышит только противную какофонию внутри своей головы и никак не может избавиться от неё. Бомгю приподнимается на корточки, глядя на кричащую от боли Рюджин. Её голос доносится до него, словно через толщу воды. Постепенно его слух приходит в норму. Девушка пытается с помощью чар затянуть глубокие раны на своей спине, оставленные когтями оборотня. В её глазах плещутся паника и истерика, когда чары не срабатывают, и кровь продолжает сочиться из ран.

После отступившей дезориентации Бомгю встаёт на ноги. Шатаясь, подходит к Рюджин и берёт её за лицо, пытаясь сосредоточить внимание на себе:

— Рюджин, Рюджин, попытайся успокоиться. Тебе нужно в лазарет, срочно. — Его голос дрожит, но старается держаться уверенно.

Девушка согласно кивает. Её челюсть мелко дрожит, как и всё тело, будто в лихорадке. С каждым шагом из раны на спине медленно сочится кровь, пачкая её одежду, которая прилипает к телу, а лицо всё бледнеет от наступившего шока. Боль отступает, но только лишь на время. С неконтролируемым от волнения сердцем Бомгю оглядывается по сторонам, прежде чем войти в хижину. Никого не увидев, они заходят внутрь и устремляются по тёмному тоннелю. Рюджин изо всех сил старается оставаться в сознании, но с каждым шагом её уводит в сторону, глаза закрываются, а обессиленное тело стремится упасть на землю и остаться там навсегда на съедение крысам.

— Дорогая, не падай, — слышится рядом с ухом обеспокоенный и на грани срыва голос Бомгю.

Чары трансформации рассеялись в тот самый момент, когда девушка была ранена, и теперь они выглядят как прежде. Её мокрая чёлка прилипла к потному и бледному лбу, лицо приобрело зеленоватый оттенок. Бомгю придерживает девушку, которая всем своим весом опирается на него. Стиснув зубы, он пытается сохранить ясность ума, чтобы добраться до лазарета и убедиться, что с ней всё будет в порядке.

Они доходят до конца тоннеля, и теперь им предстоит самое сложное — это выбраться наружу и пробежать мимо опасного дерева. Бомгю выбирается первым и берёт девушку за вытянутые влажные руки. Она сейчас похожа на бумажную куклу: бледная, еле живая и почти не способная держаться на ногах. Она из последних сил поднимается и, навалившись всем весом на Бомгю, кое-как передвигает ногами, стараясь не упасть. Он придерживает и тащит её за собой, теряя хоть какую-то уверенность, что дерево не расплющит их прямо на месте. Ему тяжело нести и себя, и её, но из последних сил бежит, поддерживая девушку, прочь от проклятого дерева.

Ноги Бомгю едва держат его, и он из последних сил продолжает двигаться вперёд. Ослабленный, он спотыкается о собственные конечности, но всё же находит в себе силы оттолкнуть Рюджин. Девушка приземляется тряпичной дрожащей куклой на прохладную землю и чувствует, как из раны на спине хлещет тёмная и густая кровь, и силы утекают с каждым ударом сердца. Приподнявшись на локтях, чтобы посмотреть на Бомгю, она замирает, увидев, как дерево взмахивает самой толстой веткой и с силой обрушивает её на лежащего на спине гриффиндорца. Вскрикнув от ужаса, она замечает, как ветка с трудом поднимается, а невредимый Бомгю с вытянутой палочкой всё так же лежит на спине. Девушка с облегчением выдыхает, и её тело полностью расслабляется, отдаваясь лёгкости и погружаясь в черноту небытия.

Собравшись с силами, Бомгю встаёт на ноги и подбегает к Харлоу. Внутри сердце сжимается до крохотных размеров при виде её бледного, почти серого лица. Бомгю хочет взорваться от нахлынувших эмоций, но не позволяет им взять над собой контроль. У девушки есть считанные секунды, и сейчас не время для слёз и соплей. Угрызения совести гложут его за то, что он не послушал свою интуицию, доверяясь девушке. Нужно было сразу же вернуться в школу, как только он почуял что-то неладное. Оборотни в Хогсмиде. Это в двух шагах от школы. И мракоборцы не были готовы, чтобы предотвратить нападение, из-за чего пострадали невинные местные жители. Это означает одно: никто не в безопасности.

Бомгю опускается на колени и осторожно поднимает девушку на руки. Её тело кажется безжизненным, руки и ноги безвольно свисают, как у сломанной куклы. Тёплая кровь быстро впитывается в его толстовку, руки становятся скользкими. Страх бессовестно начинает гнездиться глубоко в сердце, слёзы подступают к горлу, а металлический запах крови щекочет ноздри. Некоторые студенты старших курсов видят, как Бомгю несёт окровавленную девушку на руках, и спешат ему на помощь. Они берут её за руки и ноги и бегут в замок, на второй этаж, в лазарет, чтобы девушке смогли как можно скорее помочь. Бомгю следует за ними. Его вечное спокойствие теперь полностью накрывает цунами из сожаления, чувства вины и страха. Он всеми силами пытается угнаться за студентами, но понимает, что не сможет найти в себе силы жить спокойно после случившегося. А если она не выживет… В таком случае Бомгю не видит другого выхода, кроме как покинуть школу навсегда и попытаться забыть этот кошмар, как страшный сон.

Он стоит посреди коридора, неподвижный, как каменная статуя, и смотрит на свои окровавленные руки, на которые падают кристально чистые слезинки. Он чувствует, как грудь неконтролируемо вздымается и опускается, а горло сдавливают слёзы, будто превращённые в глыбы камней. Чувство вины крепко душит его, обвивая шею невидимыми тисками: он не остановил её сразу, а струсил и отступил назад, вместо того, чтобы сразу взять её за руку и потащить обратно. Бомгю прижимается к холодной каменной стене, но не в силах даже опуститься на корточки или сделать шаг, чтобы найти в себе смелость пойти в Больничное крыло и спросить, как там девушка. Он просто стоит посреди пустого коридора, разрываясь от отчаяния и боли, и проливает слёзы.

— Адам! Не надо! — Доносится до Бомгю надрывный голос.

Он слышит приближающиеся быстрые шаги, направляющиеся в его сторону. Шаги останавливаются, воздух пропитывается густой и тяжёлой яростью. Шаги переходят на бег. Он поднимает голову и видит, как к нему несётся слизеринец, чьи глаза налиты ненавистью. Прежде чем что-то сказать, он слышит хруст, и пронзающая боль вспыхивает в носу. От удара его отбрасывает назад, слёзы обжигают глаза с новой силой. Бомгю прикасается окровавленными руками к носу, чувствуя, как боль распространяется по всему лицу. Он переводит взгляд на разъярённого Адама, чьи кудри растрепались в разные стороны, лицо пылает от гнева, а ноздри вздуваются, как у бешеного быка.

— Как ты посмел? — кричит Адам, поднимая перед собой листок бумаги так, чтобы гриффиндорец смог увидеть.

Бомгю вздрагивает, заметив листок в дрожащей от ярости руке Адама. Новая волна истерики накатывает, словно тайфун, захлёстывая его с головой.

— Ты же сказал, что никому не скажешь!

Бомгю не нужно видеть, что написано на этом листке. Он догадывается, что это снова дело рук того самого анонима. И в этот раз он затронул Адама и Кая. Кай сам не свой стоит в конце коридора и с нескрываемым смущением и разочарованием наблюдает за парнями.

— Я никому не говорил, — произносит гнусавым голосом Бомгю очередную ложь, а в голове тут же всплывает утренний разговор с Субином. Нет, Субин не мог этого сделать. Субин не мог так подставить его, они ведь друзья. — Адам, твоя сестра в Больничном крыле. Пожалуйста, пройди к ней.

Лицо Адама вмиг бледнеет, а в глазах появляется растерянность. Он обводит взглядом кровавую толстовку и руки Бомгю, будто только что заметив. Судя по всему, он был ещё не в курсе о произошедшем с его сестрой. Если бы знал, то он бы точно убил Бомгю, и это бы не обошлось только сломанным носом. Будто забыв про записку анонима, Адам разворачивается и, не сказав ни слова, убегает по коридору, что-то бросив Каю. Записка выпадает из его рук и мягко опускается на каменные плиты пола. Бомгю медленно подходит к ней, поднимает и читает:

Привет, детишки. С вами снова я. Давненько не было новостей, и в этот раз я к вам с супер новостью. Вы упадёте, когда узнаете про кого. В этот раз сразу про двух парней. Даю подсказку, детишки. Один из них — чистокровный слизеринец, одетый с иголочки и любитель сразу представителей обоих полов, а второй — чудаковатый любитель детских игрушек и мужских, так скажем, причинных мест. Не буду вас томить, это… барабанная дробь! Адам Харлоу и Хюнин Кай! И как давно это продолжается, парни? Честно, вы заставили меня удивиться. Да здравствует содомия и разврат! Уже чую эту вонь человеческих испражнений и мужских семенных жидкостей, когда вижу вас!

— Пиздец, — тихо выдыхает Бомгю, не найдя других слов.