Еле-еле дождался свободного дня. Элу всё-таки сбежал из дома, и теперь мы обустраивали его жильё на морском берегу.

— От сильного дождя это не спасёт, — в сотый раз предупредил я, проверяя, прочно ли закрепил навес.

— От сильного дождя я уйду в телепорт, — так же в сотый раз ответил Элу, высыпая очередную порцию хвои. — Морион, ну теперь-то хватит?

— Сейчас проверим, — я накрыл хвойную перину стареньким пледом, растянулся на получившемся ложе и притянул Элу к себе. Счастье – оно именно такое. Костлявое, растрёпанное, любопытное и отзывчивое.

Некстати вспомнился Нортон: «Так и будете за ручки держаться». Да, мы дальше ласк ещё не пошли, да, я медлителен и всё время смущаюсь, но дело не только в этом. Если б Элу не показывал мне себя-другого. Не вечно веселого заводилу, а замученного и запуганного полу-ребёнка. Знает ли он, как выглядит во сне? А когда у него истерика? И я не знаю, обнимая и лаская его, как он отреагирует на мои действия. Случайный жест, неосторожное слово – и уже надо успокаивать. И почему-то сегодня этих случайных промахов особенно много, всего полдня вместе, а успокаивать его уже раза три пришлось. На ровном месте, без повода даже.

— Морион, ты где? — перед глазами покачалась узкая ладонь.

Я перехватил её, легонько сжал. Элу прерывисто вздохнул, утыкаясь лбом мне в плечо. Ну почему мне так сложно распознать, страсть это или внеочередная истерика?

— Ты солнечный, — прошептал я, гладя его по волосам. — Я…

Я запнулся, обнимая его крепче. Нет, этого я точно сказать не смогу. Элу поднял голову, широко улыбаясь.

— Мне нравится это имя.

Чего у Элу нет – так это смущения и стыда, мне бы так. Он отдаётся ласкам самозабвенно, мгновенно подхватывая любую идею и добавляя своих. Но я не спешу. Каждое мгновение чудесно и неповторимо, глупо выхлебать их, не успев почувствовать вкуса.

Я остался ночевать с Элу. Расхождение около трех часов, успею вовремя вернуться. Даже в прошлый раз не сильно опоздал к вечернему поливу, хотя здесь уже была непроглядная темень. И завтракать лучше дома, у Элу и так мало продуктов…

Ночь на море волшебная. Надо узнать, что так упоительно пахнет, может, удастся притащить домой. Небо бархатное, тёплое, вот-вот укроет, как одеяло, да и ложе наше получилось шикарным. Или это по сравнению с галькой? Элу склонился надо мной, в свете еле тлеющих углей он казался призраком.

— Морион, а ты знаешь какую-нибудь страшную сказку? — Вопрос и азартный шепот застали меня врасплох. Какие страшные сказки, ему сколько лет? Или я слишком серьёзный? Или извращенец, потому что никакие страшные сказки мне не нужны, а мысли крутятся сплошь непотребные. Дорвался, называется.

— Наверное, — неуверенно ответил я, — но зачем они тебе?

Элу не успел ответить. Кусты затрещали, кто-то коротко, но с безграничным ужасом и отчаяньем вскрикнул, кто-то смачно зачавкал, почти сразу зашумело снова, гораздо громче.

Мы вскочили.

Из кустов высунулась огромная кошмарная морда, глаза отразили желто-красное пламя, в пасти мотнулась чья-то лапка. Я с ужасом вспомнил, что из оружия со мной только нож, и тот лежит где-то рядом, но неизвестно, где. Рядом с первой мордой появилась не менее кошмарная вторая, попыталась отнять добычу у первой, и тут я узнал обоих чудищ.

— Сметанка, Ласточка, вы могли бы ужинать не так шумно? — светским тоном поинтересовался Элу, справившись с нервным смехом.

Сметанка мрачно захрустела косточками, Ласточка успела откусить только самый кончик болтавшейся лапки.

— Ты всё еще хочешь страшную сказку? Лично я – нет! — я вернулся к костру, подкинул хвороста. Почему я не подумал, что Элу выбрал для жительства совершенно неизвестное место? А вдруг тут водится кто-то покрупнее наших крысок? Никто потом и воспоминаний не найдет!

Первым моим порывом было взять Элу за шкирку и увезти куда угодно, только подальше, но Элу за шкирку не брался. На все мои доводы он фыркнул:

— Ты похож на бабушку Хризу, она тоже всегда за всех боится. Если её слушать, так лучше из комнаты не выходить. Да и там можно леденцом подавиться. Можно подумать, беззащитнее нас со Сметанкой никого в округе не окажется.

Я припомнил, как весной, на сборе корешков буры, Хонна повстречалась с отощавшим крысолаком. К тому времени, как мы сбежались на визг, крысолак уже не дёргался. Хонна утверждала, что это она со страху. Ну да, со страху, двумя ударами в горло зарезала крысолака, пусть и совсем молодого, в холке он примерно по бедро. Был. И длинные кинжалы суровые Дочери Моря для красоты носят, как наши девушки – бусы. Ладно, если девушка справилась с крысолаком, у Элу, в случае чего, тоже есть шансы… Только я видел, как он добычу свежует. Остаётся надеяться, если на него кто-нибудь и нападёт, то исключительно с целью бесславно самоубиться.

— Убедил, — проворчал я. — Только завтра, как рассветёт, продемонстрируешь на крысках, как и куда ты будешь бить в случае нападения. Нож, я надеюсь, ты дома не забыл?

— У меня лук есть! И я отлично стреляю!

Я вздохнул. Ну как его можно оставить тут завтра на целый день одного? Одна надежда, что летом, да на такую крупную добычу, никто не позарится.

Элу раскинулся на ложе, потянулся, неудержимо зевая.

— Морион, я, конечно, неуч и полная бездарность, но вспомни, из какого клана. Не пропаду. Честно-честно! И хватит загоняться из-за того, что Сметанка решила поохотиться, лучше обними меня.

Глубокой ночью я проснулся от холода и сильного ветра. Да, навес надо усовершенствовать. На ощупь перераспределил хвою, сделав наше ложе похожим на гнездо, лёг с наветренной стороны, обняв Элу крепче. Нужно ещё плед раздобыть, укрываться одним — может, и романтично, но не в таких условиях.

***

С поля я улетал в дикой спешке. Заехать домой, набрать еды, желательно так, чтоб никто не заметил, расспросов мне утром хватило, прихватить что-нибудь тёплое… Что ещё? Наверняка что-то забыл… Уже садился в седло, когда вспомнил. Ласточка! Сметанка как-то кормится, но Ласточка привыкла жить на готовом, прошлую ночь она голодала. Хорошо ещё, что крылатки редко работают, и весь день Ласточка паслась. А завтра? Надо с Агатой договориться, чтоб Ласточку незаметно освободили от всех возможных работ.

***

Я лежал в зеркально-тихой и очень теплой воде, смотрел в ночное небо. Мириады звезд образовывали незнакомые узоры, прямо надо мной тусклой полосой протянулся Млечный Путь, низко над горизонтом, почти на границе видимости, висела яркая крупная звезда. Я привстал, чтоб рассмотреть её получше, и обнаружил, что вокруг меня всё то же светящееся небо. Крошечные искорки медленно кружились в спокойной воде, облепляли водоросли, вспыхивали живым серебром. Захотелось немедленно затащить сюда Элу, поделиться чудом.

Лёгкий ветерок донёс запах сосен и дыма, Элу обещал продемонстрировать, чему он научился в моё отсутствие. Когда я приехал, он вцепился в меня мёртвой хваткой, и это так приятно… Но мне жизненно необходимо было хоть немножко отдохнуть в одиночестве, смыть грязь и пот, расслабиться… Я сказал об этом, мысленно готовясь к обиде и ссоре, в которой пройдёт вся ночь, но Элу только обнял ещё раз.

— Я позову тебя, когда ужин приготовлю.

Я постарался не упасть на колени в благоговейном восторге. Возможно ли такое? Похоже, я попал в волшебный мир, какого не бывает и в сказках. Хорошо-то как… но пора на берег.

— Элу, а что это за блюдо? — осторожно поинтересовался я, боясь обидеть. С Тау мы часто ругались и по менее значительным поводам, с Элу ругаться отчаянно не хотелось.

— Я всё сделал, как ты учил, — удивлённо сообщил Элу, ножом пытаясь отковырнуть кусочек темной массы.

Я отобрал у него нож и поковырялся сам. По консистенции напоминало смолу, какой конопатили лодки в отцовском клане. Еще не разогретую. Сходства добавляли намертво вплавившиеся хвоинки. Не могу сказать, что я опытный кулинар, но в вылазках за травами чему-то научился и полагал, что приготовление пищи – невеликая премудрость.

— Некоторые травы положено собирать ночью, — издалека начал я, припомнив похожий случай и элегантное решение проблемы. — Тогда целители приносят духу места в дар еду, дабы задобрить. А мы здесь собираемся провести не одну ночь, так что духу…

— Морион! — фыркнул Элу. — Смирись уже с тем, что сказочник из меня несравнимо лучше. Я вру виртуозно, а ты совсем не умеешь. Так и скажи: «Эту дрянь есть нельзя, даже если мы выковыряем её из котелка, то оставим в ней зубы».

— Эту дрянь есть нельзя, — повторил я. — И нам очень повезёт, если удастся её отковырять. Ничего, у нас есть творог, который до завтра может испортиться.

— Мы его спасём! — воодушевился Элу, а я… Он мне нравится всё больше и больше. Восхитительная, беспроблемная лёгкость!