Сегодня, наконец, ему позволили выйти на улицу. Было уже темно, над лесом зажигались первые звезды. Костер медленно догорал, Какаши сидел на бедре у Ястреба, в его огромной куртке он чувствовал себя, как в палатке.

      — Это большая медведица, — Какаши ткнул пальцем в светящиеся на небосводе точки. — А это малая.

      — Да где хоть ты там медведей увидел? — Ястреб сощурился. — Это просто разбросанные по небу огоньки.

      — Они похожи на ковш, — Какаши нарисовал пальцем квадрат в воздухе.

      — Ковш? — Ястреб наморщил лоб. — Тогда причем тут медведи?

      — Не знаю, — Какаши окончательно растерялся. — Мне папа про это рассказывал.

      Вспомнив об отце — он погрустнел. Как он там, в этой больнице? Стало ли ему лучше? Может, прямо сейчас он тоже смотрит на звезды и думает о Какаши?

      — В Косово, когда служил, там этих звезд — целая прорва, — неожиданно поделился с ним Ястреб. — Всюду выжженная пустыня: после бомбардировки ни одного здания не осталось. А над головой у тебя точно такая же: бескрайнее черное поле, исколотое звездами. И на горизонте две эти пустыни сливаются в одну огромную, рыже-черную пустоту. Вокруг смерть, разрушения, ты лежишь в окопе с почти оторванной ногой, а звезд на небе столько, что не можешь сосчитать. И им хоть бы что. Эти звезды плавают в своем космосе, и смотрят на тебя, так же, как смотрели на мир, когда ты еще не родился, и будут смотреть на мир, после того, как ты исчезнешь. Так что никакие там не медведи, этим мерцающим ублюдкам безразлично, какие названия мы им тут выдумываем.

      Какаши представил себе руины разрушенного города, и бесконечную темноту, раскинувшуюся над этим уголком вселенной. Ястреб был там совсем один, среди этой зловещей пустоты, окруженной холодным мерцанием звезд. Наверное, в этот момент ему было ужасно одиноко.

      — Почему ты живешь тут один? — решился спросить Какаши, прижимаясь к его боку. — У тебя есть семья?

      — Все мои близкие отданы земле, — устало отозвался Ястреб. — Почти все. Мой младший брат был похищен, когда ему исполнилось три года, — тени от костра невыгодно подчеркивали все морщины, сейчас Ястреб походил на глубокого старика. — Я до сих пор его ищу.

      — У тебя есть брат? — это известие Какаши очень взволновало. — А как его зовут? Может… я что-нибудь про него знаю, — робко предположил он. Хотелось что-то сделать, как-то отблагодарить Ястреба за заботу.

      — Нет, шкет, — Ястреб улыбнулся краем рта, и взъерошил ему волосы. — Ты тогда еще не родился, и не можешь ничего об этом знать, — вздох. — Все началось с того, что тридцать лет назад мне до чертиков приспичило сгонять в музыкальный магазин…

      Какаши затаив дыхание смотрел на костер, слушая удивительную и страшную историю о старом маяке и похитителе на моторной лодке.

***

      Мама наконец-то вернулась в большой город. Тентен уже не могла выносить все эти разговоры о шмотках, косметике, диетах и кинозвездах. Мей пыталась ее отвлечь, и делала это по-своему. Она — хорошая мать, Тентен никогда бы не могла пожаловаться на недостаток материнской любви. Просто сейчас старания Мей были не в кассу, и Тентен после ее отъезда испытывала облегчение.

      Она задумчиво прохаживалась по комнате. Отстранение от занятий ее не заботило, правда, отец опять огорчится, но тут уж ничего не попишешь — Темари нужно было заткнуть.

      Отец… С тех пор, как нашли тело Конан, она его почти не видела. Ямато возвращался поздно, бывали дни, когда он вообще мог не прийти домой. Тентен понимала, что сейчас он загружен работой, и не хотела добавлять ему еще больше проблем.

      Она старалась не думать о Конан, вернее, о ее смерти. Что случилось — то случилось, и прошлого не вернуть, как не вернуть капли дождя, упавшие на асфальт. Но мысли о погибшей подруге все равно приникали в ее повседневную жизнь.

      Во время завтрака Тентен видела перед внутренним взором, как руки в перчатках извлекают из тела Конан поочередно все органы. Моют их, изучают под микроскопом.

      Тентен видела обнаженную Конан, лежащую на металлическом столе для вскрытия, когда делала домашнюю работу.

      Видела ее одежду, разложенную в пронумерованные пакеты для улик, когда молотила грушу в спортзале.

      По ночам ей снилась их последняя встреча в парке. Тентен просыпалась в слезах, с чувством, что могла бы все изменить, если бы помешала подруге тогда сесть в черную машину.

      Смерть Конан преследовала ее повсюду. Из-за найденных в цветочном горшке наркотиков теперь все считают ее наркоманкой, но Тентен была уверена на все сто: Конан ничего не употребляла. Она связалась с наркотиками из-за денег. Нужно помочь отцу это доказать. Тентен схватила мобильник. Может, с этой информацией она и опоздала, но вдруг, то, что она расскажет об этой черной машине, как-то поможет схватить ее убийцу?

      Отец ответил не сразу.

       — Слушай, я сейчас, правда, не могу говорить, — ответил Ямато вполголоса после приветствия. — Перезвоню, как освобожусь, хорошо?

      Тентен ничего не оставалось, кроме как согласиться.

      Она отложила телефон и оглядела комнату. Подошла к столу, осмотрела его, увидела пятна. Сходила в ванную, набрала в ведро воды, взяла тряпку и оттерла его дочиста. Затем вымыла пол, перемыла посуду, даже чистую, еще раз вымыла пол, погладила недавно выстиранную одежду, вымыла пол, достала из шкафа и перебрала все вещи и еще раз вымыла пол. Передвинула диван в гостиной и вымыла пол под ним. Передвинула кровать у себя и вымыла пол под ней. И в спальне родителей. И снова у себя. И еще раз вымыла пол. И еще раз вымыла пол. И еще раз вымыла пол. Кожа на ладонях саднила, но Тентен не могла остановиться — все время замечала на полу новые пятна, следы, пропущенные места.

       Она где-то читала о смещении активности у животных: когда птица видит, что ее гнездо пытается разорить крупный хищник, и отогнать его нет никаких шансов, птица просто садится рядом и начинает чистить перья, пока хищник уничтожает ее дом и потомство. Чистка перьев — бессмысленное действие, эта защитная реакция мозга на безвыходную ситуацию. Тентен надеялась, что это сработает и с ней, и бесконечная уборка поможет ей снизить тревожность, хоть как-то приглушит тоску, но тщетно. Споласкивая тряпку в ведре она, как четки, перебирала в голове факты: черная машина, два мобильника, деньги, наркотики, старый вяз, смерть.

      Она вышла во двор, чтобы в очередной раз вылить грязную воду в кусты. Раньше улица встречала ее тишиной: уже стемнело, в их районе никто допоздна не засиживался. Но сейчас привычную тишину пронзал громкий детский плач. Тентен поставила пустое ведро на гравийную дорожку и огляделась. Возле их дома никто не гулял с коляской, рядом не припарковано никаких машин. Ребенок все надрывался, Тентен никак не могла понять, в чем дело. Плач доносился так близко, будто орущий младенец находился прямо у них во дворе. Она стала обходить свой участок, и вскоре увидела брошенную у живой изгороди корзину.

      Этого еще не хватало! Если у них во дворе окажется подкидыш, у нее точно крыша поедет! Тентен опустилась на колени перед корзиной — плач доносился именно из нее. Но в ворохе одеял ребенка не оказалось. Тентен удивленно смотрела на магнитофон, проигрывающий детский плач.

***

       Хидан шел из супермаркета, сунув руки в карманы куртки. Было поздно, он с трудом отыскал круглосуточный магазин. Хотелось курить, но это не Югакуре: тут ему не поверили на слово в его совершеннолетие и не продали сигареты.

      Годами Хидан считал свою интуицию великим благом. В любых обстоятельствах его поддерживала уверенность, что тихий голос у него в голове помогал ему защищать сестру, не давал сойти с ума и отвечал за их общее выживание. Но сейчас он гудел, словно камертон.

      Кагуя продолжала чудить: то, что она показывает «белочку с пушистым хвостиком» несуществующей девочке стал замечать не только он. Теперь и мамаша насторожилась. Предки сегодня закатили скандал, Хидан даже через стену слышал, как они ругались.

      — Ты мое мнение вообще ни во что не ставишь! Стоит мне найти подходящую квартиру, как ты отвергаешь все варианты! — Цунаде продолжала распаляться.

      — Я просил тебя подождать, — раздраженно ответил Тобирама. — Не надо хвататься за первое попавшееся объявление о сдаче в аренду!

      — Чего мы ждем, ты можешь мне объяснить?! Деньги у нас есть, предложений на рынке недвижимости — полно! Ты как будто не хочешь, чтобы у нас появился собственный дом!

      — Прежде чем заниматься поиском жилья, мне нужно уладить кое-какие дела! Я уже говорил тебе и не раз…

      Хидан хотел взять Кагую с собой, чтобы ей не приходилось все это выслушивать. Но сестра в очередной раз отмечала день рождения своей белочки с пушистым хвостиком, и компанию в этой игре ей неожиданно составил отец Какузу.

      Тот выглядел до жути нелепо в своем строгом костюме, с галстуком, сидящим на ковре, пьющим чай из розовой игрушечной чашки. Наверняка и со своим сыном он играл точно так же. Наблюдая за этой сценой, Хидан подумал, что может, Хаширама и не самый честный, но все же, хороший отец для Какузу.

      Какузу… По дороге из Такигакуре они крупно поссорились. Уже сидя в электричке, на обратом пути в Коноху, Какузу начал с вопроса, который лучше было не задавать.

      — С кем ты разговаривал в том старом доме? — спросил Какузу, оторвав задумчивый взгляд от окна.

      — Ни с кем, — невозмутимо ответил Хидан. — Тебе, наверное, показалось.

      — Хидан, мне не показалось, — с нажимом ответил Какузу. — Я все слышал. Ты ругался там с девушкой, она что-то сделала твоей сестре. Кто это?

      — Да никто, говорю же тебе! — вспылил Хидан. — Я бубнил из-за того, что порезался! — он показал Какузу обмотанные платком пальцы.

      — Почему ты мне врешь? — Какузу нахмурился. — Я думал, мы доверяем друг другу. В моей жизни было достаточно лжи, и я не хочу ее слышать еще и от тебя.

      — Какузу, я тебе уже все рассказал! — Хидан вскочил с места. — Ты можешь и дальше мне доверять, если прекратишь выдумывать обо мне всякую херню! — он пересел от него на другой ряд, заткнул уши наушниками, и до конца пути так и не повернул голову в его сторону.

      «Я не могу тебе этого рассказать, Какузу. Это тебя испугает.»

      Хидан поежился. Вся эта череда событий будто предупреждала его о чем-то огромном и опасном, катастрофе, приближавшейся с каждой минутой. Он вышел из усадьбы, чтобы проветриться, мать, обрадовавшись, что можно сместить фокус внимания на него, выдала ему целый список покупок, которые теперь вихлялись у него в рюкзаке.

      Джашин шла сзади, играя в классики с его тенью.

      — Покупали шоколад, кока-колу, лимонад, — напевала она, прыгая на одной ноге. — Разные пирожные, вкусное мороженое…

      Хидан остановился у фонарного столба, вспомнив, что этой дорогой они шли к маяку. Череда жилых домов заканчивалась. С одной стороны возвышался лес, с другой — был спуск к морю и ведущей к маяку песчаной косе. Хидан хотел бы увидеть маяк ночью. Интересно, когда начнется отлив? Он взглянул на время в мобильнике, и понял, что если еще чуть-чуть задержится, то мать его точно вздрючит. Повернулся, чтобы направиться в сторону усадьбы, его взгляд снова упал на фонарный столб. В этот момент в его голове начала выстраиваться странная логическая цепочка, которая тут же оборвалась, когда он услышал громкий детский плач.

      Секундный испуг сменился дурацким родительским облегчением, когда понимаешь, что плачет не твой ребенок. Хидану часто приходилось «сидеть с малой», и ее плач мозг воспринимал уже на рефлекторном уровне. К тому же, Кагуя выросла из пеленок, теперь она громко ревет, а не заходится плачем, как младенец.

      Хидан огляделся: кто станет гулять с ребенком в такой час? Джашин притихла, застыв на одной ноге, словно цапля, она тоже прислушивалась.

      — Идем, нас это не касается, — она поморщилась, но Хидан понял, что Джашин тоже чувствует это.

      Огромное и опасное.

      Кода он хотел спросить, что она по этому поводу думает, детский плач прекратился. Вместо него они услышали оборвавшийся женский крик.

***

      — Ты ему веришь? — спросил Дейдара, когда они вместе с Кисаме выгуливали Самехаду. — В эту историю про сумку, которую Ино «попросили передать» и все такое?

      — Звучит правдоподобно, — задумчиво отозвался Кисаме, наблюдая за вынюхивающей что-то в кустах собакой. — Единственный свидетель у нас — ты, — он закинул руку на плечо Дейдаре. — Ино стояла у окна и расчесывала волосы: она не выглядела испуганной, ничто не указывало на то, что ее держат там силой. Поэтому, мы можем допустить, что Обито рассказал нам правду.

      — Допустить? — Дейдара прильнул к нему, пряча свои замерзшие руки в карман его куртки. Во время своего рассказа Обито выглядел искренним, но Дейдара так и не понял: можно ли доверять ему?

      — Нужно больше доказательств, — ответил Кисаме. — Все, что у нас есть: пальто жертвы, твои и его слова. С таким скупым набором сведений мы далеко не продвинемся.

      Дейдара задумался. Кисаме, конечно, прав: рассказанная Обито история оставила вопросов больше, чем ответов. Их возможности для поисков ограничены, они всего лишь подростки. Но у Обито имелось одно важное преимущество — перед ним был открыт мир взрослых. Там, где полиция от них с Кисаме отмахнется в силу их возраста — к Обито отнесутся серьезно. Поэтому нужно сотрудничать. Они должны искать Ино вместе, и после недолгого обсуждения, Кисаме с ним согласился.

      Они свернули в переулок между домами. Было поздно, улицы пусты — здесь рано ложатся спать. Самехада семенила рядом, обнюхивая каждый столб. Обычно, тут они расходились, стоило задержаться, как Дейдаре начинала названивать бабка. Кисаме притянул его к себе, чтобы поцеловать на прощание, это стало их общей традицией. Едва они отпрянули друг от друга, как с противоположного конца улицы донеслись крики, треск веток, у кого-то во дворе была нешуточная драка.

      — Идем, поглядим, что там случилось! — Дейдара тут же оживился и побежал в нужную сторону. Поводок натянулся, Самехада, решившая что с ней играют, стала его догонять.

      Дейдара не мог объяснить себе этот специфический кайф, который испытывал когда оказывался рядом с опасной ситуацией. Но это хождение по лезвию бритвы будоражило, и он не собирался отказываться от очередной «дозы».

***

      Костер отдал все тепло, теперь под слоем золы краснели угли. Мальчишка клевал носом, давно следовало отправить его спать, но Мадара не хотел загонять его сооруженное им укрытие. Успеет еще насидеться под землей, пусть дышит воздухом.

      Он думал об истории, которую недавно рассказал Какаши, а заодно и себе. Прошло тридцать лет, а воспоминания о том дне до сих пор отдают глухой, ноющей болью под ребрами. Мадара знал, что не избавится от нее, даже когда найдет брата. Этот шрам на его сердце будет болеть всегда.

      — Ты ушел в музыкальный магазин за той флейтой? — неожиданно спросил Какаши.

      Мадара удивленно вскинул брови: он не ожидал, что мальчишка до сих пор думал обо всем этом. Хотелось отмахнуться от вопроса, сказать, чтобы Какаши не забивал себе голову. Это только его боль, его проблемы, он полностью свободен от них.

      — Нет, флейту мне подарил отец на пятилетие, — было так странно вспоминать об этом. Что когда-то у него была другая жизнь. Друзья, праздники, любящие родители. — Хочешь попробовать сыграть? — он протянул Какаши инструмент, и это сработало: мальчишка изумленно таращился на нее, и больше ни о чем не спрашивал.

      — Я не умею, — ответил он в замешательстве, подняв на Мадару растерянные глаза.

      — А что тут уметь-то? — усмехнулся Мадара. — Рот с пальцами у тебя есть — двигай флейту в право-лево, к себе и от себя, и медленно выдыхай. Вот и все.

      Какаши осторожно взял флейту в руки, набрал воздуха в грудь и попробовал. Конечно, мелодия у него не получилась, но красивый звук журчания воды — вышел очень даже неплохо. Он смущенно протянул флейту обратно. Мадара хотел его похвалить — дети любят, когда их хвалят, это он помнил еще по себе. Но сказать ничего не успел.

      Недалеко прогрохотало два выстрела.

      На секунду они застыли. Затем Мадара быстро затащил Какаши в убежище.

      — Ложись спать, — велел он, на ходу собирая «Сумрак» — снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Тяжелая, но сверхдальнобойность сделала ее незаменимой для жизни в лесу.

      Какаши проводил его встревоженным взглядом, Мадара, через прицел «Сумрака» всматривался в темноту.

      Как он и ожидал, затишье закончилось. Началась буря.

***

      Тентен отключила проигрыватель и уставилась на корзину. Какого черта она делает у них во дворе? Это какой-то тупой розыгрыш? Даже для злопамятной Темари это слишком — она бы не стала так заморачиваться.

      Она решила отнести корзину в гараж: утром покажет ее отцу. Когда Тентен поднялась с земли, то почувствовала, что к ней подошли сзади. Обернуться она не успела: кто-то набросил ей на шею веревку, и опрокинул на спину. От неожиданности она вскрикнула, все приемы самообороны застряли где-то в дальних закоулках мозга, когда она почувствовала, сжимающуюся петлю на своем горле.

      Ее душили, она видела перед собой темный силуэт, который расплывался из-за выступивших на глазах слез. Инстинкт самосохранения, наконец, прорвался сквозь накативший на нее ступор, Тентен стала барахтаться, размахивать руками и ногами. Будто жук, перевернувшийся на спину в прошлогодней траве, насекомое которое вот-вот раздавят.

      Дыхания катастрофически не хватало, она хрипела, давление на глотку сделалось невыносимым. Пару раз ее ладонь и нога достигли цели, но в удары было вложено слишком мало силы, чтобы сбросить с себя нападавшего.

      В ушах шумело, перед глазами плясали разноцветные пятна, легкие были готовы разорваться от недостатка кислорода.

Прости, Конан. Я снова тебя подвела.

      Когда Тентен была готова попрощаться с жизнью, ее неожиданно отпустили. Она с трудом перевернулась на живот, встала на четвереньки, сорвала с шеи удавку. Сквозь шум в ушах и собственное тяжелое дыхание, до нее долетали истеричные крики какой-то девушки.

***

      Хидан приближался к месту, откуда доносился шум.

      — Тебе делать, что ли нечего?! — негодующая Джашин шла рядом. — Какой-нибудь хмырь решил преподать урок своей поблядушке, такое бывает сплошь и рядом! Не суйся туда!

      — Ну ты и ссыкуха, — поддел ее Хидан. Он понимал, почему она боялась, что он может пострадать: все, что случится с ним — произойдет и с ней.

      Джашин назвала его придурком, впереди показалась живая изгородь. Сквозь голые ветки Хидан увидел опрокинутую корзину, из которой выпал маленький магнитофон и ворох тряпья. Рядом с ним, на земле, лежала девушка в зеленом спортивном костюме. Над ней возвышался… некто, его руки в черных перчатках стягивали на ее шее удавку.

      — Эй! — крикнул Хидан, пробираясь сквозь кусты. — Отпусти ее! — он сбросил со спины рюкзак, и двинул им убийцу по голове.

      Тот пошатнулся, Хидан навалился на него всем весом, так ему удалось заставить его разжать руки, и откатиться в сторону от своей жертвы.

      — Ты сбрендил! — Джашин была в ужасе. — Хидан, делай ноги, он тебе наваляет!

      Когда ублюдок поднялся с земли и выпрямился во весь рост, Хидан был вынужден с ней согласиться. Этот тип выше и крупнее, перед ним был взрослый мужик, в темной одежде и черной маске на лице, с прорезями для глаз. В драке Хидан его не одолеет, Джашин права, нужно бежать.

      Спасенная им девушка громко откашливалась и хрипела, судорожно глотая воздух. Хидан хотел помочь ей подняться, чтобы вместе удрать, когда незнакомец набросился на него и ударил в солнечное сплетение. От боли его согнуло пополам, а в следующую секунду Хидан оказался прижат к земле.

      — Твою мать! — выругалась Джашин, держась за свою отбитую, щуплую грудь. — Я же говорила!

      Хидан рыкнул «завались!», и стал пытаться вывернуться из захвата, используя весь свой арсенал приемов, полученный в дворовых драках. Ему удалось ударить ублюдка в челюсть, и, судя по пульсирующей боли, растекшейся по правому кулаку, приложил он его хорошо.

      Не успел он порадоваться этой маленькой победе, как перед глазами блеснуло лезвие. Хидан мотнул головой в тот момент, когда ему уже собирались перерезать горло. Его гибкости хватило, чтобы уйти от смертельного удара, но Джашин завизжала прежде, чем он сам ощутил боль.

      Левую сторону лица пронзила яркая вспышка боли, которая сосредоточилась в ухе. Хидан почувствовал льющуюся на воротник кровь. Он двумя руками вцепился в запястье ублюдку, из последних сил не давая ему себя прикончить.

      — Чертов Хидан! — Джашин верещала, прижав ладонь к своему уху. — Ну как же мне надоело постоянно тебя спасать! — вжикнула молния, она что-то достала из валявшегося на земле рюкзака.

      Рука с ножом пропала. Его отпустили?.. Хидан неуклюже поднялся, правая сторона лица была вся в крови. Джашин и незнакомец стояли в метре друг от друга. Их взгляды скрестились в молчаливой битве. Ее взгляд такой же острый, как нож, которым Хидану чуть не вскрыли горло. Спасенная им девушка пыталась позвонить по мобильному: ее руки дрожали, она никак не попадала пальцем на нужную кнопку. Когда убийца захотел приблизиться к ней, Джашин подняла руку с баллоном, купленного для мамаши лака для волос, и поднесла к нему зажигалку.

      В лицо незнакомцу ударила струя огня, тот закрылся руками, и отпрянул в сторону. Джашин обложила его и Хидана последними словами. Хидан почувствовал, что его мутит, из носа пошла кровь. Не хватало еще потерять тут сознание! Он схватил за руку до сих пор напуганную девицу, и стал продираться с ней через кусты на соседний участок.

      — А где… твоя подруга? — спросила она севшим голосом, под приближающийся к ним собачий лай.

***

      Дейдара перепрыгнул на тротуар, он почти добрался до нужного места.

      — Чертов Хидан! Ну как же мне надоело постоянно тебя спасать!

      Дейдара удивился, услышав знакомое имя. Кажется, так звали приятеля Какузу, с которым они встретились у старого маяка. Сквозь живую изгородь он увидел струю пламени, осветившую во дворе три фигуры. Фаер шоу — это интересно…

      Закончить свою мысль он не успел: под оглушительный треск веток, сквозь кусты, окружавшие дом, на дорогу выскочили подростки.

      Серебристые волосы, куртка с мехом на капюшоне — перед ним стоял Хидан, сомнений быть не могло. Лицо в крови, весь всклокоченный, рядом Тентен — белая, как мел, один пучок на голове развалился, ее крупно трясло, будто в припадке. Они напоминали жертв, выживших после теракта, из репортажа, который Дейдара видел недавно по телевизору.

      — Что случилось?! — спросил подошедший Кисаме.

      — Какой-то псих чуть ее не убил! — ответил Хидан, прижимая ладонь к раненному уху. — Он все еще во дворе, нужно валить отсюда!

      — Я услышала, — у Тентен был непривычно низкий, надтреснутый голос, — детский плач. Там валялась корзина… с магнитофоном внутри, — она сбивчиво объясняла, давясь воздухом, недоговаривая окончания слов. — Хотела посмотреть — он напал на меня.

      Детский плач, магнитофон, нападение… Воспоминания относили Дейдару в дождливый день, натопленный дом Кисаме, в его комнату, к стене, где висели газетные вырезки о пропавших женщинах.

      Тентен угодила в ловушку серийного убийцы.

      — Он все еще там! Нужно задержать его до приезда полиции! — Кисаме оценил ситуацию гораздо быстрее него. Прежде, чем Дейдара успел что-то сказать — спустил с поводка собаку и бросился в погоню.

      — Стой! — крикнул Дейдара, но Кисаме было не остановить. Выброс адреналина вместе с жаждой возмездия нес его вперед, ведь ему выпал шанс схватить убийцу своей матери. — Дождитесь копов! — бросил Дейдара незадачливой парочке, и ломанулся сквозь кусты туда, где недавно исчез Кисаме.

      Они двигались по пригорку в сторону леса. Дейдара бежал изо всех сил, боясь упустить видневшуюся впереди процессию: убийца, собака, и Кисаме. Жилые дома отдалялись, Самехада уверенно сокращала расстояние, она вот-вот настигнет свою цель. Кайф от участия в этой авантюре уступил место тревоге — Дейдару влекла опасность, но не смерть. А сейчас он чувствовал, что она была совсем рядом.

      Они были на опушке леса. Самехада встала на задние лапы, чтобы вцепиться зубами своей жертве в руку. От руки незнакомца отделилась секундная яркая вспышка, лесную тишину вспорол выстрел. Овчарка успела отскочить, пуля вонзилась в дерево. Незнакомец исчез между деревьями, Самехада подбежала к хозяину — она боялась, когда взрывались петарды во время фейерверков, звук выстрела ее напугал. Дейдара, наконец-то, догнал их.

      — Давай, вернемся к ребятам! — Дейдара тяжело дышал, по вискам струился пот. — У него пушка, мы ничего не сможем против него сделать!

      — Нужно его выследить! — ответил Кисаме, переводя дух. — Мы даже описать его не сможем — он был в маске, полиция его не поймает! Надо дать им хоть какие-то сведения, что позволят его арестовать! — он погладил взволнованную Самехаду по голове. — Ищи!

      Собака послушно уткнулась носом в землю. Дейдара вздохнул, понимая, что Кисаме от своего не отступится и последовал за ним.

      — Ты думаешь, в темноте, мы сможем определить, куда он направился? — тихо спросил Дейдара, дотрагиваясь до его руки. — Я даже не понимаю, где мы сейчас находимся, — он огляделся среди окружавших их деревьев.

      — Если не ошибаюсь, из этой части леса можно добраться до Ракушечной отмели, — ответил Кисаме, стискивая в ладони его горячие пальцы. — Вон там должна быть вырубка с лесопилкой, — он махнул рукой, указывая направление. — Там дальше — спуск к песчаной косе, ведущей к маяку. По тропинке можно выйти к домику егеря.

      — Отсюда куда угодно можно пойти, — ответил Дейдара, перелезая через поваленное дерево. — Надеюсь, Самехада сможет взять след, — он взглянул на собаку, которая перебегала от одного дерева к другому.

      Небо над лесом сделалось черным, со стороны Амегакуре оно отдавало ржавыми отсветами городских огней. Они все больше отдалялись от жилой зоны, над верхушками деревьев висел тонкий, хрупкий месяц. Дейдару пробрала дрожь, как от порыва ледяного ветра. Он вспомнил мертвенно-бледное лицо Конан. Сине-багровую борозду на шее Тентен. Гневный огонь в глазах Хидана.

      Беспощадная ночь.

      Нужно убедить Кисаме вернуться.

      Самехада чутко замерла, навострив уши. Она повернулась в сторону дерева с раздвоенным стволом, и именно там Дейдара увидел очередную вспышку. Выстрел прогрохотал совсем близко, он даже почувствовал запах пороха. Овчарка взвизгнула и заскулила, забившись под корягу, пуля вонзилась в дерево за ее спиной.

      Кисаме увлек его на землю, они откатились к высокой ели и спрятались под ее широкими лапами.

      Дейдара прислушался.

      Шорохи, скрипы, треск веток. Это шаги убийцы, шум ветра, или копошение ночной живности?..

      Пахло хвоей, от земли веяло холодом и сыростью. Из-за страха и нервного напряжения у Дейдары неприятно тянуло в желудке.

      — Нам нужно бежать, — шепотом сказал он Кисаме.

      — Прости, что не послушал тебя раньше, — извинился он, всматриваясь в темноту. — Но я был уверен, что это мой шанс!..

      Самехада выбралась из своего укрытия, и приблизилась к ним. Кисаме отдал ей команду «лежать», не успела овчарка устроить морду на вытянутых лапах, как они услышали еще один выстрел.

      Не такой громкий, как предыдущий, ублюдок успел отдалиться на приличное расстояние.

      — Он заметает следы, — зашипел Кисаме, грязно выругавшись. — По звукам мы не сможем понять, где он находится: в лесу они искажаются, отскакивая от деревьев. Черт! — он ударил кулаком по земле.

      — Идем! — Дейдара выбрался из-под ели, и бросился в ту сторону, откуда они недавно пришли.

      Вскоре с ним поравнялся Кисаме, Самехада засеменила рядом. Дейдара слышал странные звуки, замечал танцевавшие между деревьев подозрительные тени. Время от времени собака поворачивала голову и смотрела в сторону леса, словно тоже слышала кого-то там, в глубине.

      Он испытал непередаваемое облегчение, когда они вышли на опушку, и начали спускаться по пригорку к жилым домам. В кармане ожил телефон: появилась сеть, и теперь смартфон вываливал пачку пропущенных звонков и сообщений от бабки. Полицейские мигалки окрасили улицу красно-синими бликами. В домах загорался свет, эта часть города возбужденно гудела, как рой потревоженных ос. Глядя на машину скорой помощи и приближающихся к ним полицейских, Дейдара поймал себя на тоске по тем временам, когда Амегакуре был скучным городишкой.

***

      Мадара распластался на земле, приклад «Сумрака» казалось, прирос к плечу, он и винтовка стали единым целым. Со своей позиции он хорошо видел кромку прилегающего к Ракушечной отмели леса, проскочить мимо него незамеченным будет невозможно.

      Эту детскую жизнь не заберет никто.

      Он уже вырвал ее из лап смерти, и готов сделать это еще раз.

      Чем дольше Мадара смотрел через прицел, тем больше он чувствовал, как огромная тишина вокруг него ширилась и ширилась, пока не накрыла весь мир. Не осталось ни единого звука, кроме ритмичного шума его дыхания. Он полностью погрузился в свою задачу: не дать злу выйти из леса. Мадара не знал, сколько прошло минут, часов или даже дней. Его разум парил в пустоте, глядя на неподвижную стену деревьев, а рука была готова нажать на спусковой крючок в любой момент.

      Шорох и треск, ветки деревьев падали, как отрубленные руки. К Ракушечной отмели кто-то стремительно приближался. За секунду до нажатия на спуск, на поляне показался лось.

      Мадара завис, разглядывая ветвистые рога и мощную фигуру животного. В юности, на плохо освещенной дороге, он врезался в такого на отцовском пикапе. Было ощущение, что он столкнулся с бетонной стеной. Мадара на секунду зажмурился. Он искренне ненавидел этих тварей, но все же отвел занемевшую руку от спускового крючка.

      Зверь двигался в своем темпе: не спеша обгладывал кору с темных стволов, а потом затерялся среди деревьев. Раз лось так спокоен — на него не охотились, он просто забрел сюда в поисках пищи. Прошло достаточно времени: новых выстрелов не прозвучало, охотник, если это был он — уже ушел. А если нет… Что ж, завтра придется выбраться в город, чтобы пополнить запасы, и узнать последние новости.

      Мадара встал, расправил затекшие плечи. На горизонте возникло фиолетовое рассветное зарево. Он бесшумно проскользнул в убежище. Какаши сидел на постели, не выпуская его флейту из рук, и Мадара понял, что он вообще не ложился.

      — Ты чего не спишь? — удивленно спросил он, поставив винтовку в угол. — Ждал… меня?

      Мальчишка кивнул. Мадара вздохнул: оказывается, когда тебя кто-то ждет, чувствуешь себя весьма замысловато. Он уже забыл, каково это.

      — Я здесь, — он взъерошил Какаши волосы. — Спи, — Мадара мягко толкнул его на постель.

      Сам он лег рядом, решив, что уйдет на свой спальник, как только Какаши заснет. Мальчишка расценил жест по своему, и устроил свою голову у него на плече. Мадара устало прикрыл глаза. Не прогонять же его теперь. Голова сделалась тяжелой, Мадара решил позволить себе немного расслабиться, и провалиться в сон и в чужую жизнь, словно камешек в прохладный зеленый омут.

 Редактировать часть