С возвращения в родной город проходит два дня. Празднование в честь основания Ассоциации охотников запланировано уже на завтра, а Куроро не продвинулся в своем расследовании на на йоту. По-прежнему в базах данных нет ни слова о личности Хисоки, ни сведений о приобретенных билетах, ни вообще какой-то мало-мальской информации о нем. Кто бы ни стоял за спиной Хисоки, он явно мастер своего дела. Даже с доступом охотника Куроро смог найти только одну правку в досье своей цели — получение лицензии. О которой он, в сущности, и так знал.
В остальном же полный голяк. Будто существование Хисоки в этом мире исключительно номинальное. Ни банковских счетов, ни мобильных номеров. Где живет? Куда ходит? Откуда достает еду, одежду, бытовые мелочи? Ответов на все эти вопросы не находилось. Куроро даже несколько раз скрытно патрулировал город — ничего. Ни единого упоминания, ни единого появления. В прошлом Люцифер считал себя гениальным сыщиком, но с появлением Хисоки… Он словно всякий раз на шаг впереди, и Куроро никак не может за ним угнаться.
Что примечательно, Куроро проверил информацию о себе по всем доступным источникам и не смог найти ни одного внятного упоминания ни об охотнике Люцифере, ни тем более о его способности. Что в который раз возвращало Куроро к очевидной мысли: Хисока обладает еще одним недоступным наемникам способом сбора сведений. Неважно, каким образом, но придется отрубить его, в противном случае охотник так и будет плестись в хвосте своей жертвы. «Кто владеет информацией — владеет миром». И только сейчас Куроро в полной мере осознает смысл этого высказывания.
Вскользь Куроро уже размышлял над тем, что в Ассоциации могла быть крыса, сливающая Хисоке нужную информацию. Жизнеспособная теория, но и в ней имелась дыра: среди управляющих должностей в Ассоциации непосредственно с наемниками коммуницирует исключительно председатель и его заместитель. Остальные же члены знают лишь о существовании скрытой организации, а вот список наемников, имена и способности для них под запретом.
Приглушенная музыка любимого бара впервые действует на нервы, однако элитная выпивка определенно стоит того, чтобы потерпеть. Куроро сжимает пальцы на тонком горлышке бутылки и наливает треть бокала крепкого бренди, а затем с тихим стуком возвращает ее на широкий столик возле окна. Огороженное ширмами приватное место едва ли назовешь уединенным, доносящиеся до чуткого слуха разговоры гостей все больше мешают сконцентрироваться на обдумывании завтрашнего плана. Но даже так Куроро чувствует себя спокойнее здесь, чем в одиночестве в собственном доме.
Покачивая в ладони изящный бокал, Куроро устремляет взгляд в сторону окна, разглядывая пустую улицу на окраине столицы. Желтые местами мигающие фонари тускло освещают узкую дорогу, по которой изредка проходят идущие в бар люди. Тишина и покой окраины ярко контрастируют с шумом и яркими огнями в центре города, и от их гула порой болела голова. Куроро отпивает половину бокала и мечтательно прикрывает глаза, чувствуя эффект от второй бутылки бренди. Усталость медленно отступает после крепкой дозы спиртного, оставляя после себя пуховую легкость.
Алкоголь в бутылке заканчивается слишком быстро. Куроро нажимает на встроенную в обшарпанный столик кнопку, и спустя буквально минуту появляется молодой парень в синей рубашке и повязанном поверх черных брюк длинном белоснежном фартуке. Учтиво поклонившись, он забирает пустую емкость и дожидается указаний от гостя с приветливой улыбкой на губах. Куроро поднимает взгляд на него и внезапно проваливается в навязчивые воспоминания, замечая контраст бледной кожи и темной одежды. Мысли неосознанно возвращаются на берег острова, и гадкое ощущение, словно острые ногти впиваются в глотку, вызывает физическую тошноту. Куроро касается ладонью горла и высокомерно улыбается. Недолго ему праздновать победу.
Смазанное зрение выхватывает из толпы знакомый силуэт. Куроро выпрямляет спину и опускает руку на столешницу, поставив пустой бокал возле кнопки. Черная тень приближается быстро и в точно назначенное время. Впрочем, Куроро уже был слишком пьян, чтобы заметить его опоздание.
— Ты пьян? — Фейтан опускается на диванчик напротив Куроро и снимает арафатку, отложив ее на край стола рядом с принесенным бокалом коньяка. Темные глаза сужаются в тонкие щелки и окидывают собеседника оценивающим взглядом. — Сколько ты выпил?
— М-м… — Куроро опирается на локти и роняет голову на скрещенные руки, жмурясь в попытке рассеять густой туман. Мозг плывет в алкоголе, и совсем не получается думать трезво. Завтра Куроро ждет новая погоня за неуловимым, так почему сегодня он позволил себе так опьянеть? — Пару бутылок виски? — все же проговаривает он заплетающимся языком.
При всей его устойчивости к алкоголю, Куроро требуется некоторое время, если он будет пить крепкие напитки залпом. А сегодня вкус любимого бренди показался особенно сладким, и Люцифер позволил себе увлечься, раз уж договорился со своим напарником о недолгой встрече в их ставшем привычным уютном баре.
— Слышал, цель устроила охоту на наемника, — слышит он насмешливые нотки в мягком голосе и тут же вскидывает голову. Фейтан знаком выгоняет официанта и сцепляет руки перед собой, нахально улыбаясь своему другу. — Позорно же ты продул.
— Мне… не хватило информации. — Куроро небрежно расправляет плечи и смотрит на сидящего напротив него Фейтана сверху вниз. Признаваться в проколе неприятно, и все же Куроро не сомневается, что следующая их встреча пройдет на его условиях. Наверняка Хисока руководствуется отнюдь не простым любопытством, когда позволяет своей добыче сбегать, и Люцифер откопает его слабости, чтобы в следующий раз точно убить. — Я прокололся с самого начала.
— Ты? — Фейтан отпивает пару глотков алкоголя, а затем опускает руку с бокалом на стол, чуть склонившись к Куроро. — Если ты слишком предсказуем, скопируй другого человека.
И плавно отклоняется на спинку дивана, а Куроро прошибает неожиданная догадка. Верно! Хисока раскопал информацию о наемнике Куроро Люцифере, похитителе чужих способностей, и ожидать будет прямого нападения. Он рассчитывает, что Куроро, как и много раз до этого, атакует его одной из самых удачных похищенных способностей, а затем украдет и его собственную, оставив прозябать без сил. И потому за все время прохождения экзамена он ни разу не воспользовался Нэн, вероятно догадываясь о неких правилах для активации книги.
Однако если застать его врасплох и просто убить, выполнить заказ будет в разы проще. Каким бы ценным умением он в результате ни обладал, рисковать жизнью ради него точно не стоит. Или все-таки стоит? Куроро бросает взгляд на мелькающих за ширмой гостей, и любопытство в нем взыгрывает с новой силой. Хисока хитер, и удовольствие заставить его полностью раскрыться и использовать умение, которое позже окажется в коллекции Люцифера, выглядит особенно манящим.
Куроро откидывается на спинку дивана, не отрывая взгляда от мерно пьющего напротив напарника. Фейтану наверняка хватило бы сил уничтожить физически превосходящего противника. Так чего на самом деле добивался Нетеро, направляя заказ именно Куроро? На последнем этапе он и бровью не повел, когда Хисока приставил оружие к глотке его наемника. Если председатель надумал перебить своих же подчиненных, то у него еще более хреновое чувство юмора, чем все думают. Или он настолько уверен в набранных охотниках?
— А что насчет тебя? — спрашивает Куроро, замечая, как сосредоточенный взгляд черных глаз исследует бар в поисках им одним известно чего. Фейтан поворачивает голову в сторону напарника и лениво пожимает плечами.
— Моя работа тебя не касается, — только и отвечает он, а затем снова начинает всматриваться в прибывающих гостей. В честь предстоящего праздника в городе организовали выходной день, и сегодня люди спешили после работы развеяться в ближайшем баре. — Ты и со своей едва справляешься.
Куроро негромко усмехается, потихоньку трезвея после хорошей передышки. Ясность рассудка возвращается неторопливо, но сейчас Люцифер уже в состоянии самостоятельно вернуться домой. Фейтан с довольством улыбается и допивает остатки коньяка, на секунду задержавшись взглядом на ком-то из новичков, а затем обращает внимание на изучающего его собеседника, улыбаясь уже во весь рот. Из-за ширм Куроро не видит вход и барную стойку, но по сузившимся зрачкам может с легкостью определить, что сегодня Фейтан завершит очередной заказ.
— Тебе нужна моя помощь? — произносит он с ехидцей. Словно насмехаясь над временной беспомощностью Куроро, Фейтан облокачивается о стол левой рукой и кладет подбородок на запястье. Нижние веки его и без того узких глаз приподнимаются, а в черной радужке вспыхивают смешинки-огоньки. — Если нужна, то попроси.
— Нет уж, — отмахивается Куроро, до сих пор припоминая, чего ему стоила подобная просьба годами ранее. И хотя номинально Фейтан считается его напарником для особо выдающихся случаев, без приказа председателя Ассоциации этот «напарничек» и палец о палец не ударит. — Обойдусь своими силами.
Фейтан опускает левую ладонь на стол и выпрямляется, удовлетворенно кивнув. Куроро как-то в прошлом замечал за ним подобные выходки, чего стоят одни воспоминания о финальном этапе экзамена. Нетеро определил Куроро в напарники к этому садисту лишь по одной причине — Люцифер и Фейтан оба были невероятно сильны в противоположных друг другу отраслях. В своем служении интересам Ассоциации оба видели лишь удобный предлог для удовлетворения собственных потребностей: Фейтан — в жажде убийства, Куроро — в стремлении красть чужие умения. И обладая каждый, казалось бы, несовместимым с компанейством желанием, в паре они порой достигали того, на что не был способен ни один охотник.
С другой же стороны, насколько сильно Фейтан презирал слабость, настолько же Куроро не ценил спешку. Стиль их работы расходился от мелочей, в виде сбора информации и слежки за целью, до конечного решения пощадить перешедшего грани охотника или же убить особо изощренным методом. Из тех пяти раз, что им довелось работать бок о бок, лишь однажды они смогли быстро прийти к согласию. Куроро не был заинтересован в способности новой жертвы и позволил Фейтану убить его любым желаемым образом после того, как самолично отыскал его укрытие. В остальные же разы времени на обсуждения их разногласий друг с другом оказалось затрачено больше, чем на заказ.
— В таком случае я займусь своей работой. — Фейтан завязывает арафатку на шее, скрывая половину лица, и поднимается с дивана. Красный зонт на его левом локте мерно покачивается в такт размеренным шагам, пока охотник ловкими движениями просачивается между гостей и следует за своей целью так близко, что та с легкостью могла бы его заметить. Могла, но не замечала.
Куроро роняет голову на скрещенные на столешнице руки и лихорадочно пытается придумать новый план, но затуманенный алкоголем мозг соображает так медленно, словно шевелит ржавыми шестеренками без смазки. Выспаться бы хорошенько, до начала празднования еще больше десяти часов и раньше выдвигаться резона нет. Отдых всегда идет на пользу, уставший разум отказывается работать в полную силу, а вот после алкогольной разгрузки всегда раскрывается в новом свете.
Куроро тяжело поднимается с мягкого диванчика и бредет в сторону выхода. Заполненный бар встречает его плотной толпой гуляющих, и приходится маневрировать между ними, чтобы не столкнуться с другими алкоголиками. Горло щекочут пузырьки смеха, и Куроро позволяет себе тихонько рассмеяться. Пожалуй, откройся за ним охота, сейчас он бы стал легкой добычей даже для неопытного юнца.
Свежий ночной воздух частично отрезвляет и проясняет затуманенные мысли. Куроро подставляет лицо его порывам и убирает руки в карманы плаща, шагая по ночным переулкам столицы. Желание напиться родилось в нем в ответ на давящую усталость после долгих бесплодных поисков, словно впервые в жизни он гонится за собственной тенью. Почему же этот человек так искусен в том, в чем Куроро до сих пор не было равных? Ответ наверняка скрывается где-то среди загадок его личности, но чтобы раскрыть их, нужно понять секрет его чрезвычайной скрытности. Замкнутый круг получается.
— Один и тот же бар. Твой любимый? — Переливчатый тембр раздается над правым ухом так неожиданно, что Куроро на инстинктах отшатывается вперед на пару метров и разворачивается на пятках, однако, вместо ожидаемой атаки, замечает, как Хисока неторопливым шагом приближается к нему, а затем так же равнодушно проходит мимо. — Сегодня я не настроен на драку.
Куроро с сомнением хмурится и разворачивается за ним, до странного безропотно следуя за светлой фигурой во мрак опустевших улиц. Черные карточные масти на его спине рябят в глазах, наверняка сказывается выпитый центнер крепкого алкоголя. Куроро торопливо нагоняет свою цель и ровняется с ним, не спуская взгляда с лица. Зеленая слезинка на левой щеке контрастно выделяется на бледной коже, из-за чего почти невозможно спутать его с кем-то другим даже под хорошим градусом. Золотая радужка плавно касается уголка глаза, Куроро ловит на себе задумчивый взор Хисоки, к собственному удивлению не чувствует нависающей угрозы. На губах появляется самодовольная улыбка. Личная встреча и правильные вопросы — наилучшая тактика для понимания незнакомого человека.
— Следишь за мной, что ли? — задает очевидный вопрос Куроро, и ответом ему становится снисходительная ухмылка на тонких губах.
— Как и ты, я собираю информацию о своем противнике. — Вкрадчивый голос становится глубже, Хисока поворачивает голову к собеседнику и чуть склоняет вбок. — Но, кажется, я успешнее в этом. Как много ты уже узнал? Я дал тебе достаточно подсказок.
Куроро отворачивается и продолжает идти в сторону своего дома абсолютно не заботясь о секретности. Наверняка этот шут давно прознал и о нем. И все-таки… Как часто Хисока следовал за ним по пятам, а Куроро совсем не замечал постороннего взгляда? Привыкший оставаться инкогнито, Люцифер не думал о безопасности и целиком полагался на безоговорочную скрытность. Впрочем, какой бы смертник ни попытался напасть на Куроро в городе или в квартире под покровом ночи, едва ли он смог бы уйти на своих двоих.
Любопытно. Куроро загадочно улыбается уголками губ и поворачивает голову к спокойно идущему с ним бок о бок убийце. Хисока без единого признака враждебности шагает рядом с посланным за его головой наемником и даже не пытается оборвать его жизнь, пока тот в стельку пьян. То ли Хисока слишком благороден, чтобы нападать на слабых противников, то ли у него есть иные интересы. Что же по-настоящему движет им, если он готов преследовать свою цель аж до самого бара и мило беседовать по дороге домой?
— Зачем ты убивал охотников? — задает встречный вопрос Куроро. Если уж Хисока сегодня столь великодушен, чтобы не нападать на пьяного наемника, быть может, его щедрость распространится и на небольшие подсказки?
— А ты и этого не знаешь? — разочарованно стонет Хисока и сцепляет руки за спиной, откинув голову назад. — О-о, если бы не твоя интереснейшая способность, я убил бы тебя прямо сейчас. Твои индуктивные навыки явно преувеличены.
Куроро лишь снисходительно хмыкает и отворачивается, неторопливым шагом прогуливаясь по ночным улочкам столицы. В противовес дневному летнему зною ночной холод действует успокаивающе. Куроро щурит глаза и поднимает голову, провожая взглядом белоснежный лик полной луны. Хисока раз за разом рушит стройно выстроенный Люцифером образ хладнокровного и бездумного убийцы, отчего любопытство подстегивает узнать о нем еще и еще, но любые зацепки тонут в новом водовороте неизвестности.
— И как тебе удается скрываться в таких шмотках? — со вздохом произносит Куроро.
Раскатистый смех будит уснувшие узкие улочки. Люцифер останавливается и разворачивается к источнику громкого звука, на мгновение оторопев. Согнувшись пополам, Хисока в голос хохочет, кажется позабыв даже о самой цели своего появления. Куроро с удивлением наблюдает яркую вспышку радости и искренне недоумевает, какие слова его так развеселили?
— Ты неподражаем. — Хисока выпрямляется и неторопливым шагом подходит к стоящему в стороне Куроро, подцепляет ногтем повязку на его лбу и грубо срывает, небрежным жестом выкидывая в грязь. Люцифер на мгновение прикрывает глаза и встряхивает головой, прогоняя от лица длинные пальцы. — Я терпелив и подожду, пока ты не разберешься во всем сам.
Холодная ладонь ложится на щеку, с нежностью поглаживая. Куроро предупреждающе хватает его за запястье, но Хисока делает еще один шаг навстречу, оказавшись так близко, что касается бедром левой ноги Куроро. Вновь разгорающееся пламя в расширенных зрачках играет алыми искрами, заставляя сердце в груди сжиматься. Люцифер инстинктивно отступает на шаг, и тонкие пальцы тут же грубо хватают его за горло, сдавливая трахею и затрудняя дыхание. Проникающий в душу горящий взгляд искрами разносится по нервам. Хисока тихонько приобнимает Куроро свободной рукой за талию и прижимает так крепко, словно желает растворить в собственном теле.
— Псих, прекрати хватать меня, — осипшим голосом шипит Куроро, обеими руками вцеплясь в сжавшую горло ладонь. Тело действует инстинктивно, пока разум с нетерпением ждет, как же убийца поступит с ним сегодня. — Если так не терпится, почему не убьешь?
— Убивать подобных тебе — глупо и расточительно. — Хисока склоняется к его лицу и прижимается губами к татуировке креста на лбу. Куроро застывает соляным столбом и от неожиданности приоткрывает рот, не в силах даже осмыслить подобный жест. — Играть с тобой намного веселее, и пока мне не наскучит, я буду держать тебя между жизнью и смертью.
Он сильнее сжимает пальцы на горле, и Куроро хватает ртом воздух, однако тот застревает в глотке. Ледяная ладонь оставляет на коже нестерпимые ожоги. Легкие жжет нехваткой кислорода, и затуманенный алкоголем разум быстрее теряет связь с реальностью. Кончики пальцев медленно холодеют, Куроро скребет ногтями по предплечью в тщетной попытке освободиться, из-за чего остатки сил ускользают вместе с угасающей жизнью. Тусклый переулок становится все темнее, и ярким акцентом во мраке Куроро видит золотую радужку, так напоминающую вытекающую из вулкана магму. Хисока с безумной улыбкой на губах склоняется к его уху и, чуть ослабив хватку, дает, наконец, вдохнуть живительного кислорода.
— Очаровательно, — вкрадчиво нашептывает он, опаляя шею горячим дыханием. Куроро зажмуривает глаза и упирается правой ладонью в правое плечо противника, но чем сильнее он толкает, тем явственнее ощущает, что проще оттолкнуть скалу, чем охотника, поймавшего желанную жертву. — Все-таки я не ошибся, ты мастерски сводишь меня с ума…
— Из нас двоих пьян я, а чушь несешь ты. — Куроро всеми силами старается выбраться из удушающего объятия, оставляя на светлой коже предплечья глубокие царапины. В нос ударяет терпкий запах крови и чего-то сладкого, до боли напоминающего конфеты. Вязкий и удушающе приторный, он вмиг прогоняет алкогольную пелену. — Отпусти!
Словно искренне наслаждаясь этими словами, Хисока теснее прижимает Куроро к себе и глубоко вдыхает аромат его тела. Кожа вмиг покрывается мурашками, к горлу подкатывает неприятный ком, сбивая и так неровное дыхание. Будто алкоголь в выдыхаемом воздухе пьянит его, Хисока мелко вздрагивает и опускает ладонь по горлу, забираясь пальцами за шиворот плаща. Легкие прикосновения к обнаженной коже пробуждают неконтролируемый гнев. Сумасшедший!.. Тело двигается само по себе: не в силах отцепить от себя домогателя, Куроро впивается зубами ему в горло и до крови прокусывает шею под подбородком. На языке остается соленый привкус. Хисока чуть отстраняется, и глаза его горят ярче кипящей лавы.
— Ах, неужели ты всерьез? — Сбивчивый голос его дрожит, а сердце неистово стучит по грудной клетке, передавая толчки прижатому к ней Куроро. Тонкие губы в изумлении приоткрываются и буквально за мгновение изгибаются в животной улыбке. Хисока отрывает руку от его лопаток и касается окровавленных губ указательным пальцем. А затем с наслаждением облизывает перепачканную фалангу. — Куроро, ты пробуждаешь во мне странные желания.
— Ты рассудком повредился? — Куроро вытирает рот рукавом плаща и в отвращении кривится, окончательно потеряв нить адекватного разговора. Десятью минутами ранее перед ним был хладнокровный убийца, а сейчас Люцифер видит откровенного психа, несущего околесицу. — Я не понимаю, чего ты пытаешься…
— Верно, я тоже не понимаю, — в растерянности произносит Хисока, и Куроро замолкает, обескураженный его удивительной честностью. Алые капли стекают по его бледной коже и впитываются в фиолетовый ворот. Глубокий след зубов горит яркой меткой, и прокуси Куроро чуть глубже, задел бы сонную артерию. Так почему не прокусил? — Ты отличаешься от тех охотников…
— Отличаюсь? — Куроро вмиг цепляется за предоставленную зацепку. Что бы сейчас ни происходило в голове этого сумасшедшего, оно явно поможет его разговорить. — Чем отличаюсь?
Хисока закусывает кончик языка и поднимает взгляд к небу. Белоснежные лучи полной луны отражаются в бездонных зрачках, скрывающих собой радужку, и растворяются в глубинах их необъятного черного моря. Куроро следит за каждым мимолетным изменением его мимики, считывая по лицу даже больше, чем из слов. И если он правильно видит сейчас… Хисока наслаждается воспоминаниями об убитых охотниках.
— Они были сильны, но… — он опускает взгляд на Куроро и хищно облизывается, — ты вызываешь во мне нечто совсем иное…
— И что же? — Люцифер поддерживает его обворожительной улыбкой и аккуратно приобнимает в ответ левой рукой, мгновением дольше задерживаясь пальцами на плече. Хисока плотно сжимает губы и касается ногтями следов на горле Куроро, оставленных пару дней назад на пляже острова.
— Об этом ты узнаешь, когда соберешь достаточно информации, чтобы найти меня. — Хисока касается ладонью его щеки и оставляет на губах легкий поцелуй.
Куроро каменеет, разум его разлетается осколками битого стекла, и он упускает момент, когда Хисока освобождает его из объятий и растворяется в ночной тишине. И последним звуком в эту ночь становится томительно-приглушенное:
— Я буду ждать тебя…
***
Противные солнечные лучи прилипают к лицу нещадным жаром. Куроро с головой укрывается одеялом и поворачивается на другой бок, но жуткий звон в голове не дает забыться сном. Лишние капли выпитого вчера алкоголя понемногу выветриваются из крови, и на смену им приходит жуткое похмелье. Куроро сворачивается клубком под одеялом и тихонько стонет, в красках припоминая минувшую ночь. И что за дичь с ним вообще приключилась?
Горло до сих пор горит то ли от болезненного прикосновения длинных пальцев, то ли от жажды после двух литров крепкого спиртного. Куроро выпутывает руку из-под одеяла и нащупывает бутылку воды на прикроватном столике. Мерный звон в голове напоминает поминальные колокола. Чтобы открыть желанный напиток, приходится все же высунуть голову наружу. Куроро садится на кровати и откидывается на спинку, прикрывая глаза от слепящего солнца. Холодная жидкость в бутылке манит подобно оазису в жаркой пустыне, и, только открутив пластиковую крышку, Куроро припадает к горлышку и жадно глотает жидкость. В голове по-прежнему нещадно гудит, но хоть жажда не донимает так сильно, что язык прилипает к небу. Куроро залпом опустошает бутылку и облегченно выдыхает ртом, роняя ту на кровать. Черт бы побрал его минутное желание напиться!
Однако совсем уж бесполезной вылазку не назовешь. Куроро жмурится и откидывает голову на бортик кровати, лихорадочно стараясь собрать разрозненные частички минувшей ночи в единую картину. Каким-то невообразимым образом Хисока не только выведал всю информацию об охотнике Люцифере, но и выследил его вплоть до квартиры. Мало этого, похоже, он осведомлен еще и обо всех привычках Куроро, в частности о регулярном посещении бара на окраине города. Следопыт из него оказался лучше, чем говорилось в отчетах.
Второй немаловажный факт, который удалось вытянуть из несговорчивого врага: Хисока убивает не под заказ. У него имеются свои мотивы, и, судя по всему, они как-то связаны с профессионализмом охотников. В целом сходится, среди его жертв были сплошь сильные охотники высокого ранга, обладающие редкими и полезными навыками. Словно как и Куроро, он собирает уникальные способности в личную коллекцию. Крадет ли он способности мертвых охотников, или в его арсенале другие методы? До настоящего момента Люциферу так и не удалось увидеть Нэн Хисоки, и потому отвергать эту догадку пока рано.
Выгнув затекшую спину и сцепив руки над головой, Куроро сладко потягивается и сползает на подушки, уставившись в потолок. Легкий ветерок из открытого окна ерошит смоляные пряди на его лбу, и пальцы неосознанно касаются татуировки креста. Воспоминание вонзается в мозг острым кинжалом, оставляя после себя кровоточащее любопытство. Мягкое прикосновение губ к кресту выбило настолько, что даже сейчас это кажется Куроро пьяным бредом. Если оценить поведение Хисоки на трезвую голову… От стыда к щекам приливает жар. Ха-а, проклятый шут явно получает удовольствие от издевательств над собственным наемником. И как он умудряется скрываться и следить за Люцифером одновременно?
Странная догадка пронзает гудящий разум колкой стрелой. Куроро подрывается с кровати и бежит к компьютеру возле окна, лихорадочно переключая вкладки. И как это он раньше не подумал, что собственную тень можно поймать только следуя по своим же пятам. Камеры видеонаблюдения в городе тут же обнаруживают потенциальную цель по ключевым словам. Заметный черный плащ с перевернутым крестом на спине выделяет Куроро из серой массы, но лишь осведомленные люди знают, что его владелец — наемник на службе у председателя Ассоциации охотников.
Куроро проматывает кадры и зорко всматривается в мелькающие на записи лица. В столице почти невозможно остаться незамеченным: камеры установлены так плотно, что слепых зон попросту не остается. Если вчера Хисока следил за ним, он точно должен попасть хоть на одну камеру. Куроро опирается локтем о стол и кладет голову на согнутое запястье, перещелкивая кадры в мониторе. Если по запросу о его внешнем виде ничего не открывается, значит, Хисока сменил броский наряд на что-то нейтральное. Остается искать его по чертам лица или фигуры.
Разные типажи мелькают на экране цветастой лентой. Куроро уныло зевает и сосредотачивает внимание на скучных кадрах, а в голове, как ни старайся забыть, то и дело возникают картинки странного домогательства в темном переулке. В каждую их встречу Хисока проявляет подозрительный сексуальный интерес к Куроро, что неумолимо приводило к неутешительному выводу: он заинтересован в Люцифере. И интерес этот отнюдь не платонический.
Как ни удивительно и позорно признавать, но даже проведя несколько часов за просмотром разных видеозаписей, Куроро не находит ни единого упоминания о Хисоке. Будто призрак, он ходит за ним тут и там, но умело избегает любых свидетелей и остается в тени камер. Куроро приближает запись ночи, когда Хисока сваливается перед ним как гром среди ясного неба, и даже тогда не замечает никаких следов. Где бы Хисока ни прятался, ни один объектив его не фиксирует.
И как он предлагает искать себя? Куроро кладет тяжелую голову на столешницу и долго выдыхает открытым ртом, уронив руки над полом. Голова раскалывается от похмелья, и соображать до безумия сложно. Впервые за все время работы Куроро утыкается в тупик, как бы ни рвался вперед. И, словно в насмешку над его убогими попытками, Хисока мелькает бельмом на глазу, играя с ним, как кот с мышью, и великодушно отпуская на свободу. Да еще и эти странные объятия и поцелуи… Вот знать бы заранее, чего Хисока добивается своим безумным поведением, легче было бы подготовиться.
Мерный ход часов на стене усыпляет. Куроро подкладывает левую руку под голову, а правой тихонько покачивает над полом, не желая топать до кровати. Сонливость окутывает все тело плотным саваном, и сопротивляться его влиянию кажется преступлением. Погруженный в расследование мозг прокручивает важные воспоминания, Куроро прикрывает глаза и позволяет мыслям свободно течь, не останавливаясь ни на одной. Как-то удивительно вспоминать все его встречи с Хисокой, ведь, если задуматься над этим чуть плотнее, нетрудно заметить некую фантастическую тактильность для убийцы. Куроро скрещивает лодыжки под стулом, повернув голову чуть в сторону. Свежий воздух из окна приносит с собой и шум начинающегося в городе праздника. Любопытно, а Хисока все-таки появится на церемонии?
Куроро касается ладонью своего горла и чувствует под пальцами шершавые царапины, покрытые тонкой корочкой. Ногти бессознательно скребут их, заново расцарапывая, пока мысли упорно возвращаются в прошлое. К их первой встрече на поляне, где Хисока чуть не проломил ему позвоночник. К внезапному осознанию на арене и объятиям на берегу моря, когда он оставил эти следы на шее. К глупому свиданию в переулке и трепетным поцелуям…
Куроро тут же выпрямляется и встает со стула, по пути стягивая с тела футболку. Хватит думать о всякой ерунде! Торопливым шагом подойдя к ванной, он нажимает на ручку и рывком распахивает дверь, замечая в зеркале напротив расширенные зрачки и лихорадочный блеск в серых глазах. Большие и круглые, они с неким безумием взирают из отражения, раскрашивая привычно холодный взгляд красками эмоций. И с какого момента он столь эмоционален, что собственные глаза выдают в нем смятение?
Отвернув голову от зеркала, Куроро бросает одежду в корзину около душевой и встает под ледяные струи воды, вздрагивая от каждой падающей на разгоряченную кожу капли. Черт, неужели с возрастом ему становится сложнее контролировать низменные потребности тела? Куроро подставляет лицо под холодный поток и чувствует, как вода сбегает по напряженным мышцам, согреваясь охватывающим их жаром. Совсем как длинные пальцы, коснувшиеся вчера его тела…
В горле встает ком, затрудняет тяжелое дыхание. Куроро медленно проглатывает слюну и опускает голову, вдыхая влажный воздух. Как-то в прошлом он уже слышал от своего напарника мнение, что аскетичная жизнь когда-нибудь сыграет с Куроро злую шутку. В тот момент Фейтан и сам не выглядел заинтересованным в сексе, а потому Люцифер не счел его мнение компетентным. Пожалуй, пришло время признаться хотя бы себе, что напарничек оказался-таки прав.
Ладонь ложится на кран, мягко сжимая его пальцами. Ледяные струи ударяют по голове и плечам, выбивая из разума лишние мысли и эмоции. Если Люцифер завершит заказ, если сможет убить причину странных заразных фантазий, то вновь вернется к прежней жизни без тревог. Куроро поднимает голову и поворачивает кран, выключая воду. А затем стягивает с крючка пушистое полотенце и заворачивается в него, босыми ногами шлепая по полу. Влажные стопы оставляют на паркете мокрые следы. Все тело дрожит от холода, Куроро наспех вытирает волосы и заползает под одеяло, сворачиваясь под ним клубком. Голова по-прежнему нещадно гудит, однако осмысления и поиски забирают так много сил, что сонливость накатывает с новой силой.
Куроро закрывает глаза, но в голове навязчивым туманом возникает картина трепетного касания тонких губ к кресту. И ведь не впервой — в их первую встречу Хисока тоже обратил особое внимание на татуировку. Куроро прижимает ладонь ко лбу и яростно трет, обжигая кожу грубым порывом. Нестерпимо хочется стереть из мозга эти мерзостные прикосновения, да только никак не выходит. Будто пустивший корни сорняк, отпечаток его поцелуя жжется на лбу и губах, словно изо всех сил кричит о чем-то важном. Да только Куроро никак не удается расслышать его крик.