Излюбленный Куроро бар сегодня не кажется тем пристанищем тишины и спокойствия, коим он всегда являлся. Словно приятная тихая музыка и вкусный алкоголь вдруг превращаются в шумные крики и туалетную воду, стоит лишь взглянуть на широкие стеллажи с разноцветными бутылками за барной стойкой. До дрожи не хочется портить светлые воспоминания о любимом питейном заведении, но выбора не предоставили.
А все из-за навязавшейся компании, в которой Люцифер вынужден сейчас находиться. Куроро дергает рукой и хмурится, когда чужая хватка становится крепче. Хисока до хруста сжимает его ладонь в своей и поднимает ее на уровень глаз, не спуская взгляда с Куроро. Привычный блеск азарта и порочного желания отражается в растопленном золоте, которое сияет даже в полумраке бара. Куроро вновь чувствует, как этот насыщенный взор оплетает все его тело подобно липкой паутине, и сбегать становится все неохотнее.
— Совсем как влюбленная парочка, — игривым тоном говорит Хисока и прижимает тыльную сторону запястья Куроро к губам, оставляя мягкий поцелуй. Грязные намеки с каждой встречей становятся все очевиднее, будто чувства пленившего его убийцы тоже понемногу меняются. Впрочем, Куроро впервые удается так долго и свободно изучать повадки Хисоки с близкого расстояния. Не исключено, что он всегда ведет себя как чокнутый псих.
— Я же просил не выражаться, будто мы любовники, — бросает в ответ Куроро и отворачивается. Пожалуй, он начинает понемногу жалеть, что не выбрал мгновенную смерть. Терпеть грязные намеки со стороны Хисоки становится все тяжелее, а ведь они рядом всего каких-то полдня. И все это время ужасно тактильный убийца не упускал возможности прикоснуться к Куроро, изрядно измотав его по дороге в столицу. — Дай мне уже напиться.
— С удовольствием взгляну на пьяного Куроро, — со смешком произносит Хисока и тянет его за собой в сторону приватных закутков. Тонкие ширмы между столиками и перед ними едва скрывают сидящих там гостей, но все равно кажутся лучшей идеей, чем устраиваться за барной стойкой на виду у любого входящего.
Наконец получив возможность отцепиться от приставшей к нему на целых четыре часа пиявки, Куроро садится на узкий диванчик и с наслаждением откидывается на его спинку. Не думая о последствиях, он планирует от души напиться, чтобы к утру забыть сегодняшний день как страшный сон. И, если эта ночь окажется последней в его жизни, Куроро хотел бы умереть в ноль пьяный и без тошнотворных воспоминаний о домогательствах.
Мягкая музыка льется из динамиков под потолком и сегодня кажется громче, чем обычно. Через щели в ширме Куроро осматривает редких гостей бара и мелькающих официантов в длинных черных фартуках и размышляет над собственной удачей. Безумная удача, что именно сегодня бар казался почти вымершим. В середине недели гостей всегда меньше, чем по выходным, и по этой причине Куроро особенно любит заходить пропустить по стаканчику в такие дни. Впрочем, Фейтан тоже хорошо осведомлен об этой привычке своего напарника и наверняка заявится сегодня, чтобы поехидничать над очередным провалом Куроро.
Раздумывая над возможными исходами этой встречи, Люцифер так и не приходит к выводу, какой бы желал больше. Нет сомнений, что Фейтан уже знает о Хисоке все то же, что известно Куроро. И, встретив его в компании своего напарника, логично попытается убить, что в целом не слишком расстраивает Куроро. Однако было что-то зудящее на периферии сознания, что не давало принять его как единственно верный. То ли поруганная гордость, что кто-то другой убьет цель, заказанную Куроро. То ли таящийся в сердце некий интерес, связывающий его по рукам и ногам и приковывающий к странному убийце, удовлетворения которого так желает Люцифер.
— Столько тебе нужно, чтобы напиться? — Хисока ставит на стол перед носом Куроро три пузатые бутылки виски и рядом с ними два снифтера. А затем садится напротив и скрещивает длинные пальцы у подбородка, не отрывая взгляда от лица собеседника. — В прошлый раз ты уполз на своих двоих после пары бутылок.
— Когда ты следил за мной? — Куроро открывает ближайшую бутылку и наполняет оба бокала виски. Хисока с любопытством следит, как тот разливает алкоголь, и плавно опускает руки на стол. — Составишь компанию?
— А ты крайне легкомысленный, раз сам предлагаешь, — отвечает он с полуулыбкой и сжимает длинными пальцами снифтер. Куроро с тихим стуком ставит бутылку на дальний край стола и без раздумий осушает свой бокал. — Когда ты ел в последний раз?
— Тебе-то какое дело? — усмехается Люцифер и вновь наполняет пустую емкость. Тихий плеск алкоголя в бокале вдруг пронзает слух, словно обостренное чутье сосредотачивается только на нем. Куроро глубоко вдыхает и с удивлением чувствует, как его ведет уже с первого глотка. Как странно, обычно он устойчивее к спиртному.
— Я буду заботиться о тебе, пока ты нужен мне. — Хисока накрывает пальцами наполненный снифтер Куроро и настойчиво давит, не давая поднять. — И если ты удумал вогнать себя в алкогольную кому, то хотя бы поешь перед этим.
Куроро отнимает руку от бокала и с удивлением смотрит, как Хисока убирает ладонь и делает небольшой глоток виски. Забавно видеть рациональное зерно в его словах, ведь Куроро где-то в душе давно определил для него роль бездумного головореза и психа. Хисока говорит и одевается как ненормальный шут, но относиться к нему подобным образом — все равно что подписать себе смертный договор. Не раз он доказывал, что личность его куда глубже, чем транслируемый образ.
— Так кто же ты такой? — Куроро подпирает подбородок рукой и облокачивается о стол, смотря на Хисоку мутными глазами. Алкоголь ударяет ему в голову раньше, чем планировалось, и Люцифер решает воспользоваться случаем, изобразив из себя болтливого алкоголика. — Убиваешь кучу народа, а меня щадишь. Виртуозно прячешься по углам, а потом специально светишься на камере с моим крестом. Даешь кучу подсказок, а рассказывать сам отказываешься. И, когда я почти достигаю тебя, ты рушишь мне все планы и переворачиваешь их с ног на голову. Что ты на самом деле хочешь?
— Разве не будет слишком скучно, если я просто отвечу? — парирует Хисока и склоняется над столом, опуская снифтер на его матовую, местами потертую поверхность. — Я думал, тебе нравится разгадывать загадки.
Куроро следит взглядом за движением пальцев с острыми ногтями и рассеянно улыбается. Игра хоть и кажется веселой, но в таком виде победы ему не видать. Хисока не ведется на прямые вопросы, уклоняется и от абстрактных. Если Куроро не обнаружит точку воздействия, играть им придется до бесконечности.
— Не когда ответом на одну становится другая, — понижает голос до шепота Куроро, с некой заминкой протягивает руку и мягко накрывает его ладонь с бокалом своей. Светлая кожа первые секунды кажется холодной, но стоит прикоснуться — и она вспыхивает жаром. — Дай мне повод заинтересоваться тобой, расскажи хоть что-нибудь.
Хисока несколько мгновений молчит, изучая Куроро любопытным взглядом. Яркий грим на его щеках выглядит еще контрастнее в полумраке бара, отчего потерять его в толпе кажется невозможной задачей. И все же Хисока умеет перемещаться по городу незамеченным, даже имея бросающуюся в глаза внешность. Отравленный алкоголем рассудок соображает медленнее, из-за чего Куроро упускает момент, когда Хисока сплетает пальцы с его и сжимает их на снифтере. Обоняния касается знакомый сладкий аромат детских конфет. И где-то на периферии разума мелькает мысль, что с закрытым ртом этот шут выглядит соблазнительнее.
— Я расскажу, если ты ответишь на мой вопрос, — вкрадчивым голосом заговаривает Хисока и прищуривает полыхающие потусторонним огнем глаза. Зачарованный его переливчатым тембром Куроро застывает на месте и вновь чувствует то неприятное давление в груди, какое ощутил после их короткой встречи в переулке. — Почему ты хочешь заинтересоваться мной?
Куроро отклоняется назад и сжимает губы, с удивлением замечая, что находился всего в дюйме от его лица. Сердце так громко колотится в ушах, что он почти не слышит, как услужливый молодой официант ставит две небольшие тарелки на стол, а затем, поклонившись, легко исчезает за ширмой. Нет, все это будто ускользает от внимания Куроро, оставаясь лишь заметками в уголке сознания. А по-настоящему его разум захватывает сидящий напротив человек. С неизменной игривой улыбкой на губах он выпроваживает официанта и толкает тарелку с едой Куроро, недвусмысленно намекая, что тому надлежит съесть все до последней крошки.
— Достаточно того, что я не хочу проводить свой последний ужин с незнакомцем? — Куроро высвобождает ладонь из его длинных пальцев и берет в руки вилку. Выбор блюда нисколько не удивляет: красное мясо абсолютно в духе убийцы, но и одновременно оно лучше других насыщает и позволяет пить до потери рассудка. Так что же это: личные предпочтения или новый виток аморальной заботы?
— Что ж, меня устроит твой ответ. — Хисока отклоняется от стола и изящным движением берет в руки столовые приборы. Куроро с любопытством наблюдает, как легко в его тарелке сочное мясо превращается в груду мелких кусочков. Интересно, как много людей он так же нашинковал игральными картами? — Но спрашивай только о том, что важно тебе самому.
Пожалуй, определенный прогресс достигнут. Куроро неспешно отправляет в рот еду и всерьез раздумывает над первым вопросом. Утолить свое любопытство или воспользоваться внезапным шансом? Как наемник, Куроро бы хотел узнать как можно больше полезной информации о его силах и способностях, о его слабостях и пристрастиях. С другой стороны, если Хисока ставит подобное условие, значит, уже предвосхищает каждый неуместный вопрос. Он готов говорить о себе ради интереса Куроро и на другие отвечать не станет. Он желает заинтересовать собой, каким бы странным ни был этот мотив.
Да вот проблема, Куроро не особо-то заинтересован в его истории жизни. И задавать личные вопросы тоже не хочет. Самую малость любопытно, что же движет безжалостным убийцей, и все же если спрашивать, то действительно путное. Хисока за ужином краем глаза следит за его метаниями, и беспечная улыбка не сходит с его тонких губ. Что Куроро хотел бы узнать о нем по-настоящему? О семье? О доме? О прошлом или настоящем? Нет, все это не имело для Куроро никакого значения. Пожалуй, в глубине души он хотел бы получить ответ только на один вопрос.
— Чем я увлек тебя? — спрашивает Куроро спустя минуты томительного обдумывания. Хисока облизывает перепачканные губы и запивает мясо большим глотком алкоголя. Глаза его на мгновение закрываются, а щеки трогает едва заметный румянец. Любопытное наблюдение, ведь Куроро не спрашивал, как тот переносит крепкое спиртное. Получается, напоить Хисоку не составит большого труда. Полезное знание.
— Знал, что ты спросишь что-то из этого. — Хисока ставит пустой снифтер на стол и плавно выдыхает ртом. Зрачки его заметно расширяются, а в глубине их поблескивает азарт. — И мне нечего сказать. Ради этого ответа ты и сидишь сейчас напротив меня, а не лежишь в свежей могиле.
— Вот как? Тогда надеюсь, что тебя не скоро осенит, — в голос смеется Куроро и наконец выпивает свой бокал виски.
Обжигающая жидкость стекает по горлу нестерпимым пламенем и тут же впитывается в кровь, ударяя в голову. Куроро зажмуривается и откидывается на спинку дивана. Перед глазами мерцают разноцветные круги, отравленный алкоголем мозг неумолимо теряет контроль над телом. Легкое головокружение вызывает спазм в животе, Куроро открывает глаза и старается сосредоточиться на неподвижной поверхности стола, но та раскачивается в разные стороны, как лодка в шторм. Неужели Куроро настолько опьянел?
— Напротив, у меня есть кое-какие догадки. — Хисока поднимает полупустую бутылку и разливает виски по бокалам. Куроро щурит глаза и с трудом улавливает смысл его слов. — И я поделюсь ими, если ты задашь правильный вопрос.
Рассудок с каждой секундой все глубже тонет в алкоголе. Осушив снифтер, Куроро берется за горлышко пузатой бутыли, вливает в себя оставшуюся половину виски и с громким стуком ставит ее на деревянную столешницу. Крепкий алкоголь ядом растекается по венам, погружая разум в мутную дымку. Куроро опирается рукой о потертую поверхность и роняет голову на грудь, жмуря глаза. Качающаяся реальность вызывает дурноту, будто его посадили в болтающуюся по волнам шлюпку. Однако холод изящных пальцев, подцепивших подбородок и заставивших поднять голову, вмиг отрезвляет.
— А тебе доставляет играть со мной, — не вопросом, а скорее утверждением бросает в него Куроро и отталкивает руку. Хисока убирает ладонь от его лица и захватывает по пути вторую бутылку, открывая крышку.
— Ты занимательнее других игрушек, — не отрицает Хисока и тихо смеется, когда Куроро одаривает его снисходительной усмешкой и выпрямляет спину, облокотившись о край стола. — Не устаю наблюдать за спектром эмоций на твоем лице.
— Твой взгляд похож на патоку, — вдруг честно выпаливает Куроро и хватается за последнюю закрытую бутылку виски, неаккуратно срывая крышку. Язык окончательно развязывается после хорошей дозы алкоголя, и разум теряет последние остатки тормозов. — Ты словно опутываешь меня липкой паутиной, в которой я задыхаюсь! И когда я готов выбраться, ты оказываешься так близко передо мной, что я вновь вязну в твоей ауре…
И без колебаний подносит бутыль ко рту, жадно поглощая виски будто воду. Горло вспыхивает огнем от каждого бездумного глотка, затрудняя дыхание. Разъедающее сознание желание стереть из памяти их разговор и вообще весь этот день подталкивает к глупым действиями. Куроро зажмуривается и не прекращает глотать алкоголь, пока бутылку буквально не вырывают из его рук. Остатки виски попадают на лицо и шею, пачкая одежду. Затуманенный разум едва осознает произошедшее, и несколько мгновений Куроро бесцельно фокусирует смазанный взгляд хоть на чем-нибудь перед собой. Изрядная доза спиртного ударяет молотом по голове, вытряхивая все связные мысли. Дыхание сбивается, Куроро опирается обеими ладонями о стол и склоняется над ним, по каплям хватая ртом душный воздух. Черт, и как он вообще поползет домой в таком состоянии?..
Однако бессвязный поток мыслей тут же обрывается. Чья-то грубая хватка сгребает его за шиворот и рывком вытягивает из-за стола. Куроро едва успевает поднять голову, и в следующий миг к его губам прикасается что-то горячее. Сильная рука обхватывает за талию, не дает упасть, прижимая к напряженному телу. Куроро повисает грузным мешком в чужих объятиях, не в силах ровно стоять на ногах, и с сомнением ощущает на губах подозрительное движение. Лишь когда влажный язык настойчиво вторгается в его рот, смутно начинает что-то осознавать.
Обжигающий жар партнера вмиг охватывает все тело огнем. Куроро по-глупому хлопает глазами, прогоняя мутную пелену алкоголя, и в недоумении видит перед собой полыхающую вожделением золотую радужку. По коже волнами пробегают мурашки, а кровь отливает от лица и конечностей, устремляясь в грудную клетку. Куроро вцепляется ногтями в широкие плечи домогателя и пытается грубо оттолкнуть, но сил катастрофически не хватает. Одурманенный алкоголем рассудок неспешно поддается удовольствию, погружаясь в плотный туман забвения. И как бы Люцифер ни пытался сопротивляться, жар возбуждения захватывает его с головой, вынуждая отдаться ласковым прикосновениям.
Куроро медленно прикрывает глаза и роняет руки вдоль бедер, чувствуя мелкую дрожь в теле. Тягучие движения жаркого языка во рту кружат голову, будто маятником гипнотизируют податливую жертву. Сладкий конфетный аромат возбужденного партнера терпкими нотками окутывает воздух вокруг него, превращая в ядовитый туман. По ребрам колотится безумное сердце, и Куроро не сразу осознает, что принадлежит стук вовсе не ему. Тихие стоны застревают в глотке, отчего не получается вдохнуть. Глаза сами собой закрываются. Куроро полностью расслабляется в крепких объятиях и послушно отдается чужому ведению. Грудную клетку сдавливает огромным полыхающим шаром, врезающимся в гортань. И до неприличия хочется погрузиться в это безумство так глубоко, чтобы коснуться кончиками пальцев его дна.
Секунды неумолимо сливаются в минуты, но кажутся до нестерпимого медленными. Куроро задерживает шумное дыхание и роняет голову назад, но длинные пальцы, запутавшиеся в прядях на затылке, не дают отстраниться. Каждое движение горячего языка во рту оставляет после себя долгий шлейф будоражащей сладости, от которой просыпается жажда. Куроро вцепляется левой рукой в плечо держащего его партнера и сжимает налившийся сталью бицепс. Ладонь впитывает в себя чужую судорожную дрожь, и от самых кончиков пальцев она проносится по нервам, заставляя мышцы наполниться приятной тяжестью. Ошеломляющее удовольствие в щепки рушит крепкие барьеры, Куроро без сомнений проваливается в его липкие сети и больше не старается сбежать.
— Куроро… — Хисока нехотя разрывает долгий поцелуй и позволяет Люциферу уронить голову на свое плечо. Ноги окончательно отказывают, и все тело погружается в какой-то необъяснимый экстаз, совершенно не желая подчиняться. Куроро с досадой чувствует, что сейчас не способен оказать никакого сопротивления, и потому беспечно улыбается, позволяя качающейся темноте утихомирить трепет в груди. — Хочу тебя…
— Обойдешься, — слабо выдавливает из себя Куроро. Над ухом раздается отчаянное биение сердца. Такое громкое и притягательное, интересно, чье оно? — Зарежу, если посмеешь…
Рассудок плывет по алкогольным волнам и понемногу перестает воспринимать происходящее. Неспособный пошевелить ни одним пальцем, Куроро краем сознания чувствует, как его бесцеремонно закидывают на плечо, но энергии возразить не находит. Глаза сонно закрываются, и бороться с наваждением никак не получается. Куроро из последних сил ударяет кулаком по чужой спине и слышит в ответ переливчатый смех. Зараза, веселится еще! Будь он в сознании… Впрочем, дальнейшие мысли тонут во мраке, и Куроро позорно отключается в руках противника.
***
Следующее утро начинается для Куроро с безумной головной боли и нестерпимой жажды. Зарывшись поглубже в теплое одеяло, он скручивается в клубок и обхватывает виски ладонями, стараясь хоть чуточку унять приступ бьющего по мозгам звона в ушах. Ух, после каждой такой попойки Куроро жалеет о своем импульсивном решении, а потом снова идет и напивается до беспамятства. Голова безжалостно гудит, вызывая тошноту, а тяжелое тело отказывается подчиняться. Вот бы еще вспомнить повод, побудивший его так надраться…
Мутные воспоминания прошедшего вечера по одному всплывают перед глазами, и Куроро застывает в постели каменной статуей. С кем это он вчера напился? Пронизывающий до костей взгляд хитрых золотых глаз до сих пор чувствуется на коже, и Люцифер ритмично растирает плечи и руки в попытке сбросить его, хотя понимает всю тщетность своих действий. Настойчивые прикосновения впитались в кожу словно обжигающее клеймо, и оттереть их ладонями уж точно не получится. Тело, подобно податливой глине, запомнило даримое ему удовольствие и теперь жаждет еще и еще, не слушая доводы разума.
С каждым новым пробуждающимся эпизодом Куроро вспоминает все больше ошеломляющих картин и с трудом узнает в безрассудно пьющем наемнике самого себя. Начиная от решения напиться в компании убийцы и заканчивая домогательствами, о которых Куроро, в сущности, должен был догадаться с первых минут общения — каждое действие Люцифера было продиктовано явно не здравым смыслом. И надо бы поблагодарить всевышнего, что ночь эта не стала для него последней, да только концом злоключений Куроро тут и не пахнет. Запах постельного белья отдает отвратно сладким ароматом детских конфет. Тем самым ароматом, от которого скоро начнут кошмары сниться.
С опаской высунув голову из-под одеяла, Куроро ожидаемо встречается взглядом с направленным на него изучающим взором того самого убийцы. Хисока сидит на широкой кровати рядом с ним, оперевшись спиной на подушку у стены, а в руках его лежит раскрытая книга. Без грима и с опущенными волосами он разительно отличается от запечатленного в памяти образа, но внимательные глаза с золотой радужкой Куроро не спутает ни с чем.
И лишь минутами позже Куроро с содроганием осознает, что лежит в одной постели с обнаженным мужчиной. Мельком ощупав себя, Люцифер обнаруживает лишь нижнее белье и тот злополучный крест, который Хисока надел на него в церкви. Думать, каким именно образом Куроро оказался раздет и что вообще делает в одной постели со своей целью, хочется в последнюю очередь. Однако жуткое воспоминание о жгучем поцелуе вытесняет из разума последние остатки стыда.
— Какого… — Голос хрипит, Куроро откашливается и сжимает в ладонях одеяло, натягивая по самый подбородок. — Что вообще вчера…
Язык не поворачивается произнести те вещи, которые с ним сотворил этот безумец. А ведь не далее чем неделю назад Хисока уже давал понять, что заинтересован в Куроро как в потенциальном любовнике. Более того, он и вчера не раз упоминал, что не прочь провести со своим наемником жаркую ночку. Обнимая за талию и сплетая пальцы подобно настоящей парочке, Хисока наслаждался каждым тактильным контактом с Куроро, явно рассчитывая на большее. Так почему же он остановился на простом поцелуе?
Раздумывая о своем непривычном положении пленника, Куроро еще по дороге в город отбросил тревоги за свою жизнь и решил всецело вручить ее в руки убийце. С детства выращенный среди христианских постулатов, Куроро никогда не цеплялся за жизнь, не считал ее концом существования, а потому и не беспокоился о смерти. Отринув же веру, Люцифер не поменял свое отношение к смерти. И отчасти по этой причине с легкостью принимал любые заказы, которые ему давал председатель.
— Вчера ты пил, пока не отключился. — Хисока закрывает книгу и кладет на прикроватную тумбочку, а затем берет стоящий рядом стакан с водой и протягивает Куроро. Мягкий мелодичный голос давит на черепную коробку грязными воспоминаниями, и хочется сбежать от его звука как можно дальше. — Сейчас ты в моем доме.
Липкий взгляд приклеивается к лицу, подобной той розовой липучке, которой Хисока поймал стрелу в церкви. Хочется поподробнее расспросить его, но гудящий мозг пока не готов переваривать информацию. Куроро садится на пятки в постели, кутаясь с головой в одеяло, и нехотя принимает стакан, с жадностью глотая воду. Освежающая жидкость приятно холодит горло, прогоняя жажду. Куроро прикрывает глаза и облегченно выдыхает, возвращая пустую тару. Хисока убирает ее обратно на тумбочку, переводит взгляд на обмотанного словно в кокон Куроро, и на губах его снова появляется насмешливая улыбка.
— Не знаю, что у тебя в голове за тараканы, но подобного выкидывать больше не смей, — с угрозой в голосе предупреждает его Куроро. В ответ на громкие заявления Хисока только шире улыбается и склоняется к его лицу, замирая почти нос к носу.
— С тобой я буду делать все, что мне захочется, — вкрадчивым тоном заявляет Хисока и резко хватает свернутый одеяльный комок, усаживая себе на колени так близко, что Куроро вновь ощущает вокруг себя сладкий конфетный запах его тела. — Считай, я выкупил эксклюзивные права на тебя, когда сохранил жизнь.
— Лучше уж сразу убей, — с легкой усмешкой бросает Куроро и откидывается назад, но ловкие руки тут же ловят его и прижимают к обнаженной груди. Люцифер отводит взгляд и запрокидывает голову, не в силах до конца осознать — жарко ему в теплом одеяле или от неожиданной близости. — Не собираюсь вступать в такие отношения с тобой.
— «Такие отношения»? — повторяет за ним Хисока и в задумчивости склоняет голову набок.
Куроро уныло отворачивается, когда взор его неосознанно сползает с лица изучающего его охотника на обнаженное тело, и тихо радуется, что сам завернут в одеяло. Из-за странных воспоминаний о поцелуях собственный организм реагирует неожиданно активно. Куроро скашивает глаза на широкие плечи и в раздумьях хмурится. Хисока не совсем в его вкусе, впрочем Люцифер и сам не знает, кто его привлекает. В прошлом ни один человек не вызывал в нем желания, и сейчас Куроро пребывает в замешательстве относительно своих чувств.
Хотя даже в таком положении имеются кое-какие удобства: Куроро впервые может свободно наблюдать за своей целью и без лишних усилий отыскать его слабости. Мимолетное предположение в первую встречу оказалось верным: Хисока и правда крайне силен. Увидев его без одежды и даже прикоснувшись к накачанным мышцам, напоминающим скорее мраморную статую, чем живого человека, Куроро почти не удивляется своему поражению в церкви. Но у каждого человека есть изъяны. Остается лишь нащупать слабость Хисоки.
— Ты будто не понимаешь, — притихшим голосом роняет Куроро, комкая в руках одеяло. Смерть или секс — ни один из вариантов не кажется ему предпочтительным или пугающим. Странная привязанность ощущается так ново, что хочется прощупать ее острее. И все же решение касательно его персоны принимать все равно Хисоке.
— Скорее, я не понимаю, как веселее с тобой развлечься, — вполне честно отвечает ему Хисока, чем вводит Куроро в окончательный ступор. Он-то, грешным делом, подумал, что тут замешано кое-что другое, более глубокое и настойчивое. Да, видать, забыл, с кем по-настоящему имеет дело. Хисока не изменяет своим словам и всегда радикально честен, какую бы чушь ни нес.
— Тебя вообще не смущает, что мы одного пола? — Люцифер встряхивает головой, смахивая с глаз черные пряди. Хисока загадочно улыбается и касается большим пальцем креста на лбу Куроро, помогая убрать мешающие волосы.
— А должно? — Хисока ласково проводит ладонью по щеке и сжимает пальцами подбородок, не давая увернуться. Наполненный вожделением взгляд пришпиливает к месту, не позволяет даже вдохнуть полной грудью. Куроро плотнее кутается в одеяло, и по вискам его стекают капли липкого пота. Голову кружит сладким ароматом конфет. И все никак не удается понять, отчего же Люциферу так жарко сейчас.
— Должно, — едва находится с ответом Куроро, искренне недоумевая над вопросом.
— А мне думается, ты и сам не возражаешь против «таких отношений». — Хисока приближается к его губам и оставляет на них краткий поцелуй. Совсем как отпечаток или клеймо, которым он помечает свою собственность. Куроро стискивает зубы и хватает удерживающую руку, до хруста сжимая запястье.
— С кем угодно, кроме тебя, — с вызовом отвечает Люцифер.
Хисока опускает ладонь по его горлу и распахивает одеяло, обнажая сидящего перед ним наемника. А затем останавливает пальцы на золотом кресте, до боли вдавливая в кожу. Пылающий взгляд неотступно следует за плавным движением изящной кисти, будто желает проникнуть в самое сердце. Куроро сжимает зубы и с трудом сглатывает удушающий ком в глотке. Словно нечто в нем отзывается на безмолвный призыв, Люцифер успокаивает сбившееся дыхание и до последнего сражается с диким желанием наброситься на провокатора.
— Твоя несговорчивость возбуждает меня, — хриплым голосом шепчет Хисока и скользит левой ладонью по бедру, притягивая за талию так тесно, что Куроро приходится упереться обеими руками ему в плечи, чтобы не упасть. — Хочу заняться с тобой сексом.
Рокочущий тембр околдовывает тело трепетной дрожью. Куроро до боли сжимает пальцы на напряженных плечах и сужает глаза, ненавязчиво отталкивая Хисоку от своего лица. Никаких адекватных слов в голове не появляется, сколь долго об этом ни думай. На прямолинейный сексуальный интерес со стороны хладнокровного убийцы Куроро рассчитывал в последнюю очередь. И, встретив его настолько откровенно и напористо, оказался не готов дать достойный отпор.
— Ты… не способен найти игрушку на ночь? — с придыханием спрашивает Куроро.
Ладонь мягко движется по груди на горло и кажется нестерпимо горячей. Расплавленное золото мерцает в рассветных лучах солнца, переливаясь темными огоньками похоти. Хисока путает пальцы в смоляных волосах на затылке и силой притягивает за голову ближе, касаясь губами подбородка. Влажным поцелуем он отмечает свою собственность, и Куроро не может поймать момент, когда его тело начинает жаждать этих поцелуев.
— Я могу взять тебя силой… Могу зарезать или задушить в процессе… — бархатным голосом нашептывает Хисока, и жар его дыхания на влажной коже вызывает сладостный трепет. — Или заставить тебя в слезах молить о поцелуях и прикосновениях… Я мог бы связать тебя своей силой и трахать до тех пор, пока ты не начнешь умолять о смерти…
Дрожащий тембр касается самых глубоких струн души, и Куроро едва воспринимает слова, сказанные им. Пальцы сводит судорогой, он крепче вцепляется в бледную кожу, оставляя полукруглые следы от ногтей, и глубоко вдыхает головокружительный аромат сладких конфет, насквозь пропитавший воздух спальни. Непривыкшее к наслаждению тело тут же сдается под напором откровенных ласк. Обжигающий язык не торопясь следует по горлу, слизывая соленый привкус похоти, и с губ слетает судорожный выдох.
— Я мог бы… Но тогда это будешь не ты. — Хисока отстраняется и ловит его замутненный взгляд. Куроро едва справляется с дыханием, однако покоряться настроению не спешит, упорно отталкивая соблазнителя. — А я хочу распробовать тебя. Настоящего.
— Тебе придется долго ждать моего согласия, — через силу произносит Люцифер, вкладывая в голос всю оставшуюся твердость. Впрочем, даже он едва ли верит в собственные слова.
— Сомневаюсь, Куроро. — Хисока касается ладонью влажной щеки и ведет большим пальцем по приоткрытым губам. Жадный взгляд беззастенчиво блуждает по обнаженному телу, будто покрывает каждый дюйм терпким ядом, и снова замирает на кресте. — Ты желаешь меня на подсознательном уровне.
И затем легко пересаживает его с колен на кровать, а сам поднимается на ноги и с удовольствием потягивается, разминая затекшие мышцы. Куроро с удивлением смотрит на его спину и первые мгновения не верит собственным ушам. Что за дичь сорвалась с его языка?! Насколько самоуверенным нужно быть, чтобы заявлять подобное? Куроро с недовольством сужает глаза, опускает взгляд по позвоночнику на поясницу и… не может поверить увиденному. Ну что за извращенец!
— Можешь смотреть сколько хочешь, — слышит Куроро насмешливый голос и отворачивается в сторону, едва сдерживая улыбку на губах. Ставшая привычной тяжесть в груди медленно проваливается в живот, и дыхание сбивается. Любопытство захватывает разум: что же он ощутит, если позволит себе покориться этому чувству? — Так понравилось то, что ты увидел?
— Хватит нести ерунду! — осаждает его Куроро и без колебаний поворачивает голову, твердо встречая его любопытный взгляд. Дичайшим усилием воли он заставляет себя не опускать глаза ниже груди и накидывает одеяло на плечи. Если позабыть о причинах его появления в квартире, остается один немаловажный вопрос, который Куроро спешит озвучить: — Чем я займусь в твоем доме?
— Делами моего любовника, — со смешком отвечает Хисока и скрывается за дверью спальни. Куроро поджимает губы, хотя возразить ему попросту нечего. На правах победителя Хисока волен поступать с ним как тому заблагорассудится, и Куроро нечем будет крыть в ответ.
Люцифер тихо вздыхает и бегло осматривает спальню. Комната кажется меньше и проще, чем он ожидал. По внешнему образу Хисоки он предполагал, что жить тот будет либо в цирковой палатке, либо в доме безвкусного дизайнера. Однако светлая спальня выглядела на редкость обычно. Пара шкафов из темного дерева и огромные зеркала на их дверцах располагались напротив двуспальной кровати, на которой сейчас сидел Куроро, а под широким окном стоял добротный рабочий стол с мощным компьютером. Люцифер скидывает одеяло и поднимается с кровати, подходя к удивительно навороченной технике. И откуда только доступ к подобному оборудованию?
Куроро садится в мягкое кресло и включает компьютер. Заставка на мониторе тут же растворяется, являя перед гостем узкое окно для ввода пароля. Кто бы сомневался. Куроро откидывается на спинку и склоняет голову набок, смотря на призывно мигающий курсор. Уязвленное самолюбие требует применить хакерские навыки и хоть этим уколоть проклятого засранца, но даже сейчас Люцифер с тоской понимает, что знает до крамольного мало о своей цели. Да и не хотелось так скоро раскрывать все карты перед Хисокой. Как знать, когда еще раз представится шанс и собственный интерес прощупать, и работу выполнить?
Голова до сих пор гудит от похмелья, а Куроро не может перестать думать о выпавших ему возможностях. Хисока явно становится разговорчивее, когда чувствует безоговорочную победу. А поддавшись возбуждению, он почти не задумывается о сказанном. Остается только качественно убедить его в собственной правоте, и тогда хоть веревки из него вей. Куроро покусывает кончик большого пальца и смотрит в окно на мелькающих где-то внизу людей, спешащих по своим делам. Легкий ветерок из открытой форточки треплет выбившиеся пряди, роняя их на глаза, и Люцифер запускает пятерню в волосы, убирая назад. Как ни прискорбно осознавать, был в его плане один неудобный факт, игнорировать который не получится: Хисока хорош в соблазнении, а Куроро вообще не знаком с этим миром.
Впрочем, об этом он подумает уже в процессе. За спиной слышится плеск воды, наверняка этот жук сбежал в душ. Куроро поворачивается на стуле в сторону двери и рассеянно смотрит на ее гладкую темную поверхность, размышляя, как же лучше поступить. Возможно, сыграть желанную для Хисоки роль не так и трудно, как кажется на первый взгляд. Отрицать собственную сексуальную заинтересованность Куроро не станет, но и идти на поводу у убийцы не собирается. Остается только продумать хороший план, чтобы в результате обе задачи выполнились сами собой.