— Ты до странного настойчив в своем желании связать меня, — вслух замечает Хисока и чуть отстраняется, перехватывая рассеянный взгляд Куроро. — Так уверен, что сможешь зарезать меня во время секса?
— Откажешься, если я подтвержу твою догадку? — Люцифер хватается левой рукой за край фиолетовой майки и рывком задирает, оголяя накаченный пресс. Пальцы неловко касаются напряженных мышц, а следом за ними вся ладонь ложится на живот, неторопливо спускаясь вниз по телу. — Убить тебя… Мне сложно разобраться в своих желаниях…
Куроро отпускает фиолетовую ткань и кладет левую ладонь на изображение розовой звезды на щеке. Хисока провожает его руку заинтересованным взглядом и садится на колени, соблазнительно улыбаясь. Совсем как в их первую встречу, загадочная улыбка расшатывает защитную стену в душе Куроро, пробуждая погребенное желание заглянуть глубже под маску вечного самодовольства. Грудь сдавливает невыносимым грузом, мешая полноценно вдохнуть. Куроро хватается обеими руками за плечи нависшего над ним охотника и одним прыжком укладывает на лопатки, сжимая коленями бедра. Хитрые лисьи глаза игриво прищуриваются. Хисока одной рукой приобнимает Куроро за талию, а вторую подкладывает под голову, с любопытством наблюдая за его действиями. Без сомнений, он и сейчас уверен в своем превосходстве, раз даже не пытается сопротивляться.
— Твой растерянный взгляд заводит меня, — понизив голос до гортанного рокота, проговаривает Хисока и мягко соскальзывает ладонью по пояснице, удерживая пальцы на бедре. — Если алкоголь развязывает тебе не только язык, но и руки, я с удовольствием позволю тебе показать мне всю глубину своих желаний.
— Не боишься и правда умереть?
Куроро садится на его бедра и уверенным движением стягивает с него футболку с белой безрукавкой, бросая на пол. Хисока чуть приподнимается и дает раздеть себя ровно настолько, насколько нужно Люциферу, а затем вновь подкладывает руку под голову, изучая каждый его мимолетный жест. Мерно вздымающаяся обнаженная грудь выглядит еще соблазнительнее без одежды, и Куроро засматривается на аккуратные черты накачанных мышц, красиво контрастирующие с бледной кожей.
— Хватит ли твоих чувств, чтобы отдаться мне?
— Отдаться тебе? — нараспев повторяет за ним Хисока, поглаживая ладонью нижнюю поверхность бедра Куроро, а затем на мгновение смеживает веки и с лукавством улыбается. — Твои вкусы не перестают меня удивлять.
— Думал, я мечтаю лечь под тебя? — усмехается Куроро и кладет обе руки на горло Хисоки, неосознанно сжимая, но быстро опускает их вниз по ключицам на грудь, с осторожностью ощупывая интригующее звериной силой тело.
Вразрез его представлениям, бледная, чуть розоватая кожа оказывается безумно горячей и мягкой, хотя напряженные мышцы и правда напоминают сталь. Пальцы с осторожностью следуют вдоль глубоких ложбинок, очерчивая контур груди, и неторопливо спускаются на живот. Куроро тихо сглатывает ком в горле и судорожно ищет хоть один повод не поддаться охватывающей его похоти. Но скрывающаяся в поджаром теле сила только сильнее околдовывает разум и пробуждает грязное желание подчинить его себе.
— Я ведь сказал, что мне плевать, как оно называется, пока приносит удовольствие, — со смешком отвечает Хисока и перехватывает правое запястье Куроро, плавно опуская по своему телу до изображения небольшого сердечка на поясе штанов. — Я хочу обладать тобой, Куроро. Сможешь увлечь меня, чтобы я захотел отдаться тебе?
Рассредоточенное внимание вмиг перехватывает смотрящий в упор взор голодных глаз. Черный зрачок почти полностью заполняет собой золотую радужку, отчего взгляд опасно раскрывается, отражает всю тьму души его владельца. Куроро проводит языком по пересохшим губам и неловко ерзает на бедрах, ощущая упирающееся в него возбуждение. В животе скручивается узлом, а вся кровь отливает от конечностей, концентрируясь густым жаром там, где Куроро касается доказательств неистовой жажды беспечно улыбающегося охотника. И Люцифер точно соврет, если посмеет заикнуться, будто не ощущает того же.
— Есть ли что-то не способное возбудить тебя? — Куроро склоняется к его лицу и опирается на локоть левой руки, путая пальцы в рыжих волосах. Хисока чуть прикрывает горящие глаза и подается навстречу, но замирает за миг до того, как их губы соприкоснутся.
— Кроме тебя, никто не увлекал меня настолько, — выдыхает он едва слышно. Сладкое дыхание окутывает пьяный разум ароматом детских конфет, и Куроро глотает вместе с воздухом его дразнящий запах, ощущая эту сладость на кончике языка. — Не пытайся ускользнуть, я в самом деле не хочу тебя убивать.
— Так дай мне повод довериться тебе, Хисока, — нашептывает Куроро, прижимая руку к левой половине его грудной клетки. Сумасшедшее сердце ударяет в самый центр ладони, будто пробивает толстую стену между ними. И Люцифер больше не старается сбежать от захлестывающего его вожделения.
Слабые порывы ветра залетают в открытое окно, но даже они не способны остудить охваченные жаром тела. Хисока ласково касается свободной рукой лопаток Куроро и неторопливым движением проходится вдоль позвоночника, останавливаясь на затылке. Пронизывающий нервы трепет разбегается вдоль ребер от каждого нежного прикосновения и вонзается в грудь, затрудняя дыхание. Длинные пальцы ласково вплетаются в смоляные пряди и настойчиво притягивают все ближе, пока Куроро не чувствует на губах до одури привычный поцелуй. Легче касания воздуха, он оставляет на коже болезненное клеймо. Глаза медленно закрываются, и последним образом зрение запечатлевает горящий золотой взгляд, полыхающий ярче бледного света полной луны.
Время вновь замирает, словно Куроро проваливается в глубокую воронку, где реальность течет в обратном направлении. Приоткрыв рот, он с осторожностью касается кончиком языка тонких губ и чувствует, как Хисока послушно раскрывает их, позволив обжигающему языку проникнуть глубже. Сладкий вкус поцелуя растекается во рту вязкой патокой. Будто возвращает их на несколько дней назад, когда Куроро так же выпил лишнего и Хисока украл у него глубокий поцелуй. От воспоминаний кружится голова. Уверенные движения влажного языка во рту заволакивают рассудок тягучим туманом, так похожим на ту розовую ауру. И подобно пущенной стреле Люцифер застревает в хитрой сети охотника, связавшего его наслаждением, совсем как липкой Нэн.
Куроро задерживает дыхание и неожиданно заваливается на Хисоку, не в силах держать опьяненное тело. Отравленное алкоголем и вожделением, оно словно и не принадлежит Люциферу, требуя все больше и больше удовольствия. Глухой стон прокатывается по горлу и замирает на языке, будоража рассудок щекочущей вибрацией. Куроро с трудом опирается правой рукой о кровать и разрывает поцелуй, открывая глаза. Пока он окончательно не потерял над собой контроль, Куроро садится на бедра лежащего под ним партнера и опускает обе руки на живот, хватаясь за резинку штанов.
— Продолжай, Куроро… — охрипшим голосом произносит Хисока и мягко касается замочка молнии у горла Люцифера. Сжав тонкую петельку двумя пальцами, он неторопливо тянет бегунок вниз, оголяя тяжело вздымающуюся грудь Куроро. Тот мигом перехватывает его запястье и спешит скорее опустить руку, пока полы жилета не распахиваются. — Сегодня я хочу увидеть твои желания…
Мутное зрение едва концентрируется на его лице, а вот растопленное золото глаз полыхает до странного отчетливо. Алкоголь сыграл свою роль ровно так, как и хотел Куроро, но почему же сейчас сердце тоскливо ноет? Времени остается все меньше, и, если он хочет прикоснуться к запретному, стоит поспешить. Куроро вскидывает голову и терпеливо ждет, пока длинные пальцы не спустят шершавую ткань по плечам, оставляя на коже мелкие мурашки. Белоснежный свет падает из открытого окна на блестящее от пота тело Хисоки, и Люцифер убеждается в мимолетной догадке: он действительно прекрасен под полной луной.
— Даже если я зарежу тебя твоими же картами? — Куроро стягивает кожаный жилет и бросает его на пол, а затем ловким жестом достает из небольшого кармашка на штанах Хисоки толстую стопку игральных карт. — Ты мой заказ, а я, знаешь ли, хороший наемник…
Раскрыв карты неуклюжим веером, Куроро выкидывает стопку из руки и вновь кладет обе ладони на горло расслабленной жертвы. Хисока поднимает голову, доверчиво открывая больше пространства, и лениво прикрывает глаза. Мелкая дрожь, пробегающая по его телу крохотными волнами, впитывается в кожу Куроро через руки, через бедра, через лодыжки, проникая по нервам в самое сердце. Громкий стук крови в ушах почти заглушает звук сбившегося дыхания. Люцифер открывает рот и старается поглубже вдохнуть, но всякий раз воздух застревает где-то в груди, так и не достигая легких.
Кадык медленно движется под пальцами, когда Хисока по крупицам глотает кислород. Всего мгновение — надавить чуть сильнее, — и заказ будет выполнен. Куроро сжимает зубы и склоняется над ним, всей душой желая согнуть пальцы, но те словно деревенеют. Лишь одно движение отделяет его от свободы. Лишь одна жизнь станет платой и одновременно освобождением. Так почему тогда…
Хисока опускает ладони на колени Куроро и плавно ведет вверх по бедрам, приоткрывая горящие глаза. Доверяет или проверяет? Люцифер склоняет голову в сторону и, к собственному удивлению, не чувствует привычного желания сомкнуть пальцы сильнее. Напротив, с каких-то пор он жаждет этих будоражащих кровь прикосновений, ждет вновь услышать звук переливчатого голоса, зовущего его по имени. Безумный психопат и убийца становится для Куроро важнее заказа, важнее Ассоциации. Куда бы он ни позвал, Люцифер без колебаний пойдет за ним.
Куроро разжимает пальцы и опирается обеими руками на плечи Хисоки, нависая над его лицом. Что же за странные чувства охватывают его, что любые принципы меркнут перед их силой? Тонкие губы изгибаются в лукавой улыбке, будто Хисока предчувствовал подобный исход. Сильные руки внезапно обхватывают за талию и притягивают с такой силой, что Куроро падает ему на грудь. Растопленная магма в золотых глазах горит в полумраке ночи, и Люцифер неумолимо тонет в пучине ее вожделения.
— Потрясающе… — с воодушевлением произносит Хисока едва слышно, и мягкий рокот его тембра растекается по телу мурашками. — Любовь всегда так ошеломляюща? Я чувствую ее в твоих прикосновениях, даже в твоем взгляде… Ты не убьешь меня, как бы ни старался.
— Обидно будет убить тебя, так и не попробовав, — тихонько смеется Куроро и прижимается губами к горлу. Хисока откидывает голову и медленно выдыхает открытым ртом. — А после… Кто знает, будешь ли ты мне так же интересен?
Сопротивление излишне. Куроро слишком глубоко погряз в этом болоте, и выбраться уже не выйдет. Даже отравленный алкоголем рассудок способен отличить истину от лжи. Влажные губы плавно движутся по коже, оставляя алые пятна засосов, и Куроро с каждым поцелуем все ярче ощущает захлестывающее его наслаждение. Кончики пальцев сводит сладкой судорогой, а все тело мелко дрожит в экстазе. Ах, насколько же ошеломительным удовольствием его накроет, если они посмеют зайти еще немножко дальше…
— Ох, Куроро… — с придыханием нашептывает Хисока, пока его ладони беспорядочно блуждают по обнаженной спине Люцифера. — Для меня твои желания прозрачнее, чем для тебя самого.
— Тогда предположи, чего же я хочу прямо сейчас…
Куроро мягко прикусывает дрожащую гортань, впитывая губами трепетную вибрацию глубокого голоса. Хисока не сдерживает глухих стонов, слетающих с его губ так естественно, словно те часть дыхания. Куроро опускает ладони по неровно вздымающейся груди и проводит ногтями вдоль ребер, сжимая коленями его бедра.
Сладкий конфетный аромат становится все насыщеннее от каждого поцелуя, заполняет собой плотный воздух в спальне. Куроро на мгновение отрывается от сильного тела и вновь прижимается губами к грудине, слизывая языком соленый вкус мягкой кожи. Хисока впивается ногтями в спину и резко опускает руку вдоль позвоночника, оставляя тонкие алые царапины. Куроро зажмуривает глаза и сдавленно стонет, чувствуя, как по крупицам растворяется в нахлынувшем удовольствии.
— Ты хочешь меня, — выстанывает Хисока, забираясь пальцами за пояс брюк. И, когда ногти впиваются в ягодицы, Куроро едва сдерживает очередной стон, пряча его за глубокими поцелуями. — Не сопротивляйся, Куроро, я не стану терпеть до бесконечности.
Алые следы засосов на бледной коже до дрожи напоминают капли крови на белоснежном снегу. И Люцифер чувствует себя истинным еретиком, посмевшим пролить чужую кровь в священном месте. По нервам пробегает судорожная дрожь, и в такт ей сладко сокращаются напряженные мышцы. Куроро слизывает с губ терпкий вкус чужого желания и поднимает голову, встречаясь взглядом с неистовым пламенем в смотрящих на него глазах. Грубые прикосновения отзываются в груди вязким томлением, и так жаль останавливаться. Время убегает мелким песком сквозь пальцы, и кажется, что наслаждение поглощает последние его крупицы. Куроро опирается на вытянутые руки, чувствуя, как зрение понемногу смазывается, а дыхания не хватает. Совсем чуть-чуть не рассчитал…
— Ха-а… Кажется, я выпил больше нужного… — с трудом произносит Куроро, ловя ртом воздух.
Голову нещадно кружит сладким ароматом конфет, и бороться с ним становится все труднее. Куроро на мгновение прикрывает глаза и плавно выдыхает, стараясь поймать утекающее сознание. Руки безвольно дрожат, Люцифер падает на широкую грудь и начинает понемногу осознавать, что недавний план, к его сожалению, работает безотказно.
— Не вздумай засыпать! — с угрозой в голосе рычит Хисока, но Куроро слышит его предупреждения словно через толстый слой воды. Все тело тяжелеет, будто его и впрямь придавили несколькими тоннами, а разум тихонько тонет в засасывающей темноте. — Куроро!
— Не ругайся, а лучше дай уснуть под твои стоны, — едва шевеля языком, отвечает ему Куроро, ласково водя кончиками пальцев по ребрам.
Безумно колотящееся сердце под ухом действует усыпляюще. Куроро мечтательно улыбается, хоть в своих фантазиях принимая его на свой счет. Нежные поглаживания по спине на миг кажутся иллюзией отравленного чувствами рассудка, но Люцифер не успевает убедиться в своей догадке. Веки тяжелеют, скрывая реальность тонкой сеточкой капилляров, и Куроро тут же проваливается в забвение.
***
Терпкий аромат черного кофе терзает обоняние, пробуждая от сладкого сна. Куроро обеими руками обнимает подушку и копошится под одеялом, с наслаждением вдыхая дразнящий запах, но жуткая тяжесть в теле не дает ему разлепить веки. Звон в голове напоминает, что сон давно улетучился и пора бы подниматься, но сил катастрофически не хватает. Ноющая боль в мышцах сковывает их тонкими лозами, разорвать которые никак не выходит. Куроро из последних сил поворачивается на другой бок и нехотя открывает один глаз, с удивлением встречая направленный на него злой взгляд хозяина квартиры.
— Вставай, — сквозь монотонный звон в ушах слышится прорезавший тишину переливчатый голос. Впрочем, похмелье не мешает уловить в нем холодные, грозные нотки злости.
Куроро сонной мухой разворачивается на спину и лениво зевает, с трудом потягиваясь. Все тело ломит после жестоких экспериментов в тренировочном зале, но вчерашние синяки сегодня не кажутся столь же болезненными. Разве что прожигающий в нем дыру взгляд ощущается самую капельку изматывающе.
— Ты не выспался? — беззаботно задает вопрос Куроро и переводит внимание на застывшего неподалеку охотника. Хисока недовольно кривит губы, и Люцифер поддерживает его блаженной улыбкой. — Какой-то ты недовольный.
— У тебя память стирается, когда пьешь? — с сомнением спрашивает Хисока.
— Нет, — вздыхает Куроро и садится на кровати, тяжело привалившись к спинке, — я всегда помню каждую мелочь.
Уперев левую руку в бедро, Хисока прислоняется плечом к дверному косяку и сверху вниз взирает на кутающегося в одеяло Куроро. Прищуренные глаза с недовольством втыкают в Люцифера острые иглы колкого взгляда, и, наверное, впервые за все время от него становится не по себе. Куроро откидывает голову на подушки и мило улыбается разгневанному охотнику, потихоньку вспоминая причины его необузданной злости. Кажется, Хисока рассчитывал этой ночью на что-то большее, чем целомудренные поцелуи и легкие ласки. Впрочем, не подросток же он, чтобы злиться из-за провалившегося интима.
— Хочешь обсудить это? — спокойным голосом спрашивает Куроро, чувствуя кожей охватывающее того недовольство. Похоже, Хисока и правда разочарован вынужденным побегом желанного партнера. Что ж, он сам не захотел искать компромиссы. — Только принеси кофе, не могу соображать, пока не выпью чего-нибудь бодрящего.
— Может, стоило вчера влить тебе в глотку кофе? — оскаливается на него Хисока, разворачивается спиной и уходит в сторону кухни.
Куроро провожает его косым взглядом, слыша в голосе нотки едва сдерживаемой злости. Судя по всему, его ожидания рухнули с большей высоты, чем предполагал Люцифер.
Куроро тихонько посмеивается и тяжело прикрывает глаза, усмиряя звон в голове. Абсент и впрямь коварная вещь, недаром Люцифер всегда избегал этот странный травяной напиток. Кажущийся крепким поначалу, он пьянит не с первого глотка, и потому велик риск перебрать и отключиться в самый неподходящий момент. И пусть Куроро затеял алкогольный марафон как раз для того, чтобы избежать вынужденного секса, но в какой-то момент ему самому захотелось зайти чуть дальше и узнать, какие чувства охватят его в крепких объятиях. Отчасти Хисока оказался прав: он понимает желания Куроро лучше, чем сам Люцифер.
Устало вздохнув, Куроро открывает глаза и смотрит в потолок, анализируя минувшую ночь. Совсем уж бесполезной ее точно не назовешь. Чем крепче становились поцелуи, чем откровеннее прикосновения, тем глубже Куроро погружался в тяжелые чувства и яснее осознавал, насколько сильно запутался в сетях. Упустить чудесную возможность придушить цель — настоящий провал для наемника Люцифера. Но даже на трезвую голову он понимает, что больше не способен выполнить заказ.
Полезная информация. Впрочем, Куроро до сих пор не решил, как к ней относиться. Чувства совсем не входили в его планы, уж тем более к этому человеку. Куроро опускает голову и замечает на груди, животе, руках едва заметные фиолетовые синяки и редкие алые пятнышки. Что ж, происхождение первых очевидно, но откуда взялись вторые? Люцифер откидывает одеяло и пристально осматривает ноги, с облегчением обнаружив на себе белье. Напиваясь вчера до потери рассудка, Куроро логично предположил, что Хисока посчитает скучным изнасилование пьяного тела, а потому хоть на одну ночь, но их близость удастся отложить. Что же получается, этот псих не гнушается извращениями даже над безвольным полу трупом?
— Будь что-то между нами, ты бы это не забыл, — мрачным голосом замечает Хисока, с тихим стуком поставив белоснежную кружку на прикроватный столик.
Закутавшись обратно в одеяло, Куроро поднимает взгляд на недовольное лицо собеседника и хмурится. Холодные золотые глаза смотрят на него с раздражением, и Люцифер на мгновение чувствует досаду, будто его открыто винят в чем-то.
— Приятно чувствовать твою заботу, — с улыбкой отвечает ему Куроро и берет со столика горячую кружку, сжимая ее в обеих руках.
Хисока усмехается и проходит мимо кровати, уютно устраиваясь в широком кресле возле компьютера и разворачиваясь лицом к собеседнику. Закинув ногу на ногу, он сцепляет руки на коленях и не отрываясь следит за каждым движением Куроро, будто хозяин контролирует пойманного зверька. Впрочем, кто кого на самом деле поймал, до сих пор остается загадкой.
— Ты мог и не проснуться сегодня, — как бы между прочим вставляет Хисока, когда Куроро отпивает первый глоток кофе.
Обжигающая жидкость задерживается во рту, Люцифер медленно проглатывает ее и переводит внимание на пристально изучающего его охотника. Хисока чуть склоняет голову вбок, и на губах его возникает ядовитая улыбка. Злится все-таки.
— Ты правда расстроился, что у нас не вышло этой ночью? — с безразличием спрашивает Куроро и замечает, как направленный на него мрачный взгляд становится еще темнее. — Прости, не думал, что ты воспримешь это так близко к сердцу.
— Я обещал дождаться твоего позволения и что же получил за свою терпимость?
Хисока щурит лисьи глаза, и тьма в них по каплям впитывает весь свет в спальне. Куроро отпивает еще один глоток, наслаждаясь приятной горечью качественных кофейных зерен, и смущенно отводит взгляд. Пожалуй, ему даже начинает нравиться их безумная игра.
— Я ведь никуда не сбегу, отчего ты так нетерпелив? — Куроро соблазнительно улыбается и вновь переводит застенчивый взор на него, прижимая чашку к губам. Хисока задерживает дыхание, но лицо сохраняет настороженность, будто простые слова не способны его убедить. — Пока ты не убьешь меня, нас ждет еще много таких ночей.
— Мягко стелешь, — усмехается Хисока и вскидывает голову, опуская ногу на пол. Острый каблук ударяется о паркет, и тихий звук разносится в безмолвии спальни подобно раскату грома. — Посмеешь еще раз огорчить меня, и никакие чувства не спасут тебя от смерти. Запомни, Куроро, я желаю твое сердце, но не собираюсь жертвовать чем-то ради него.
— Мог не озвучивать.
Куроро зажмуривает глаза и допивает остатки горького кофе, чувствуя, как эта горечь растекается по телу и проникает в душу. Люцифер не глупец и на другой исход не рассчитывал, но всякое напоминание отдается в груди едкой болью. Не имеет значения, насколько честен Хисока в своих чувствах, как хочет называть свою привязанность или как характеризует свой интерес. В итоге он все равно не способен дать Куроро ту самоотверженную любовь, которую тот жаждет.
Отчего еще больнее осознавать свою беспомощность перед ним. Куроро открывает глаза и опускает руки с чашкой на колени, не отрывая взгляда от следящего за ним Хисоки. Тлеющее в золоте вожделение не способны затмить ни злость, ни высокомерие. Сердце пропускает удар и проваливается куда-то в пустоту, оставляя в груди зияющую дыру. Куроро тихо сглатывает ком в горле и едва сдерживает себя от порыва наброситься на ухмыляющегося охотника. И даже печаль о неразделенном чувстве отступает перед страстью, охватившей его при взгляде в эти похотливые глаза.
— Разве я здесь нетерпелив? — с усмешкой произносит Хисока, ведя кончиком языка по губам.
Куроро медленно выдыхает открытым ртом и машинально убирает чашку на столик, поглощенный развернувшимся перед ним представлением. Хисока тягучим движением раздвигает ноги и скользит ладонями по бедрам, вскинув голову. Горящие глаза игриво прищуриваются, а на губах расцветает порочная улыбка. И, словно зачарованный котенок, Куроро поддается соблазну, желая вновь ощутить вкус этих губ.
— В этот раз я обойдусь без света луны…
— Как жаль, ты был красив в ее лучах, — вкрадчивым голосом отвечает Куроро, облизнув пересохшие губы. — Скажи, Хисока, если я соблазню тебя, будет ли у меня шанс трахнуть тебя?
— Хм, ты можешь попытаться, а результат будет зависеть от твоих навыков, — в раздумьях произносит Хисока и вновь закидывает ногу на ногу, устремляя взгляд в открытое окно. Куроро переводит внимание за ним и с удивлением видит, как солнце переваливает за зенит. — Во сколько ты договорился о встрече?
— Ближе к ночи, — после краткой заминки отвечает Куроро и вновь смотрит на улыбающегося охотника. Вмиг возникшие в его руках игральные карты изящно скользят в длинных пальцах, пока Хисока лениво их тасует. Хитрые лисьи глаза без колебаний встречают направленный на них взор, и ошеломляющий свет в расширенных зрачках понемногу гаснет. — Ты всерьез намерен пойти со мной?
— Одного я тебя не отпущу. — Хисока грациозным движением играет с картами и с улыбкой смеживает веки, однако животный оскал на тонких губах напоминает Люциферу, что разговаривает с ним монстр, а не человек. — Ты разочаровал меня, Куроро. Стоит ли посадить тебя на цепь, чтобы добиться послушания?
— Твои вкусы занимательны, — усмехается Куроро и свешивает ноги с кровати, садясь спиной к собеседнику. Лопатки прожигает навязчивым вниманием, но Люцифер лишь сладко потягивается, выгибая спину, и оглядывается по сторонам в поисках одежды. — Я обязательно поиграю с тобой сегодня вечером, не злись.
— Ты не покинешь спальню, — слышится позади пронизывающий стужей голос.
Куроро оборачивается, и на губах его появляется ехидная улыбка: темнеющая аура вокруг Хисоки сгущается подобно свинцовым тучам, и, если срочно их не разогнать, буря поглотит не только Люцифера, но и парочку кварталов вокруг.
— А я думал, тебе важно мое доверие, — печальным тоном заговаривает Куроро и поднимается с кровати, подходя к высокому шкафу.
В зеркальной дверце отражается разгневанный взгляд сузившихся глаз и сжатые в тонкую полоску губы. Подобно тюремщику, Хисока пристально следит, как Люцифер вдумчиво переодевается в черные брюки и рубашку, не торопясь застегивает мелкие пуговицы на животе, на груди, оставляя свободной шею и ключицы. Молчание растягивается тугой пружиной, и Куроро кожей ощущает нарастающее напряжение в спальне.
— Что ж, если тебе угодно, — добавляет он ласково, — я останусь.
— Послушный, ты злишь меня только больше, — сквозь зубы произносит Хисока и поднимается из кресла. Куроро вяло оборачивается и вскидывает голову, неожиданно встречая перед лицом хищный оскал и поглощающую тьму в кипящей магме вокруг сужающегося зрачка. — Пытаешься довести меня? Или так уверен в своей безопасности, что провоцируешь меня на грубость?
Куроро поднимает левую руку, и Хисока тут же хватает его за запястье, грубо выкручивая конечность. Плечо пронзает резкой болью. Куроро инстинктивно отшатывается назад, и Хисока делает короткий шаг навстречу, всем телом прижимая его к зеркальной дверце шкафа. Холод стекла впивается в спину и бедра, контрастируя с жаром прильнувшего человека. Грудная клетка замирает от избыточного давления, не позволяющего глубоко вдохнуть. Куроро поднимает голову и уверенно встречает злость пленившего его охотника. А Хисока плавно склоняется к его шее и приникает губами к влажной коже.
— Никогда не чувствовал себя в безопасности рядом с тобой, — спокойным голосом произносит Куроро, хотя тупая боль в левом плече ощущается с каждым словом все большей мукой. Повезет, если Хисока в порыве гнева не оторвет руку.
— Твоя жизнь в моей власти, и я буду распоряжаться твоей свободой, — куда-то в шею нашептывает ему Хисока и ведет ладонью по бедрам, грубо сжимая пальцы на ягодицах. Куроро стискивает зубы и со свистом втягивает воздух, жмуря глаза от невыносимой боли. Оставленные вчера синяки отдаются ноющим зудом, едва Хисока задевает их. Но сильнее физической боли ранят услышанные слова: — Ты принадлежишь мне. Целиком. И никуда не сбежишь, я с тебя глаз не спущу…
Пронизывающий взгляд втыкается в Куроро, и сердце проваливается в груди, на мгновение замирая. Дрожащий голос сочится вожделением, и все тело его охватывает трепет, будто желание подчинить Куроро для Хисоки бесценнее взаимности. Долго ли это понимание будет отравлять жизнь? Пальцы на левой руке неторопливо разжимаются, отпуская пострадавшее запястье, и Хисока тут же запускает ладонь под рубашку, ведя острыми ногтями вдоль позвоночника. Куроро хмурит брови и с трудом возвращает конечность в естественное положение, морщась от колкой боли в плечевом суставе.
— Так боишься меня потерять? — смеется Куроро, чувствуя новый виток жадных поцелуев на шее и поврежденном плече. Хисока намеренно оставляет на его теле засосы, будто помечает свою собственность. Удивительно, как в его характере укладывается собственничество с жаждой независимости. — Пока ты нужен мне, я не сбегу.
— Нужен тебе? — Хисока отлипает от его тела и выпрямляется, нависая над Куроро. На каблуках их разница в росте заметна куда отчетливее, из-за чего массивная фигура порой напоминает мраморную скалу. Куроро ласково приобнимает его за талию, скрещивая пальцы в замок на пояснице, и не перестает улыбаться, глядя снизу вверх в прищуренные глаза. Что бы Хисока ни болтал, а истинные чувства все равно просачиваются через его гнев и высокомерие. — Ты влюблен в меня так сильно, что не осмелишься бежать.
— Твоя правда, — тихонько склоняет голову в знак согласия Куроро и на миг томно прикрывает глаза, глядя на Хисоку из-под длинных ресниц. — Но и ты очарован мной достаточно, чтобы не убивать без причин.
— Есть у меня одна причина, — вкрадчивым тоном произносит Хисока и втискивает колено между бедер Куроро, прижимаясь к паху. Люцифер застывает каменной статуей и задерживает дыхание, внезапно ощутив ошеломляющую вспышку жара в теле. — Ты лишил меня удовольствия насладиться тобой этой ночью. Достойная причина, чтобы перерезать тебе горло.
— Я тебе все возмещу сегодня, — Куроро приподнимается на носочках и оставляет на тонких губах легкий поцелуй. Хисока удовлетворенно улыбается, и Люцифер продолжает тихонько нашептывать ему сладким голосом, расшатывая остатки подозрительности: — Если мне удастся встретиться с другом, я постараюсь сделать все, чтобы ты забыл о моем досадном проступке. Только дождись ночи.
— Я пойду с тобой в бар и прослежу, чтобы ни одна капля алкоголя не попала в твой рот, — с улыбкой отвечает Хисока, пока его ладони плавно забираются за пояс брюк и поглаживают ягодицы, а бедро настойчиво давит на пах, вызывая по всему телу приятную дрожь. — Посмеешь обмануть, и больше ты никогда не проснешься.
— На сей раз я сам заинтересован в честной сделке, — путано произносит Куроро и с долгим выдохом откидывает голову, ударяясь затылком о зеркальную дверцу шкафа.
Хисока тут же прижимается губами к подбородку, оставляя влажный след, и неторопливым движением ведет языком вдоль гортани, вытягивая из нее сдавленный стон. Каждую клеточку нетерпеливого тела охватывает волна жара, с которой почти невозможно бороться. Как бы Куроро ни желал обратного, только настоящая близость с Хисокой способна погасить полыхающий в его груди пожар.