— Повтори-ка, что ты собрался делать? — с сомнением спрашивает Фейтан, удивленно изгибая левую бровь.
В тишине разрушенного бара его глухой голос кажется непривычно громким. Куроро залпом выпивает наполненный до краев рокс коньяка и с шумным стуком опускает его на барную стойку. Укоризненный взгляд узких глаз навешивает на Люцифера клеймо безумца, однако сомнений в своем решении он больше не испытывает. Все недостающие детальки сложились в полную картину, наконец-то расцветшую для Куроро всеми красками. Ждать дольше не имеет смысла, пора действовать. Впрочем, посвящать своих союзников во все тонкости плана Люцифер по-прежнему не спешит.
Тихий звук капель с осколков разбитых бутылок на стеллаже напротив Куроро напоминает, во что они превратили его любимое заведение. Разломанные столы и стулья в беспорядке валяются по полу, будто в баре пронесся смерч. Чудом спасшиеся гости давно сбежали, и последними посетителями теперь остаются трое охотников, собственно и разрушившие бар. Вдоль стен и перевернутых столов валяются трупы тех, кому не удалось вовремя скрыться. А их убийца с упоением держит в руках то, ради чего и устраивал резню последние семь дней.
Густой шлейф карамели в смеси с плотным соленым запахом крови окутывает Куроро с ног до головы, а прохладные ладони прижимают к груди так сильно, что порой нечем дышать. Куроро ерзает на чужих коленях, стараясь занять наиболее удобное положение, но любое его движение резко обрывают жесткой хваткой и слабым голосом над ухом, приказывающим замереть. Затылка небрежно касается влажное дыхание. Куроро вольготно опирается спиной о неровно вздымающуюся грудь и с легкой улыбкой поворачивает голову к Фейтану, явно с осуждением наблюдающему развернувшуюся перед ним странную картину.
— Я хочу, чтобы вы с Хисокой выступили моим щитом, пока я использую защитный купол, — заговаривает Куроро и чувствует, как заинтересованный его словами Хисока обращает внимание на сидящего на коленях наемника. — Если у меня получится загнать Гарета в ловушку и Хисока сможет его задержать, то ты, Фейтан, воспользуешься своей ультимативной способностью и мы навсегда избавимся от заместителя.
Фейтан отводит взгляд, явно размышляя над услышанным, а вот охотник за спиной Куроро точно не рассчитывает вступать в чужое противостояние. Стоит ему услышать план, как все его тело напрягается, а дыхание становится чаще. И Куроро догадывается, в чем причина его возбуждения.
— Ты все лелеешь надежду на мою помощь? — в ухо урчит ему Хисока, жадно ощупывая грудь и живот, словно мягкую подушку. — Конечно, ты понимаешь, что без моего великодушия и исключительных навыков утонул бы в собственных трудностях.
Упивается своим преимуществом и властью, переоценивая значимость своей роли в плане Люцифера. Ах, Хисока до неприличного предсказуем, когда речь заходит о его самомнении. Куроро скашивает взгляд в его сторону и раздвигает ноги, обхватывая ступнями лодыжки. А еще Хисока склонен терять разум, когда его одурманивает похоть…
— Как и ожидалось от моего возлюбленного, ты исключительно хорош во всем, за что бы ни взялся, — сладким голосом отвечает Куроро, плавным движением поднимает левую руку и кладет ему на голову, легонько касаясь губами виска. — Давай хорошенько повеселимся и прихлопнем эту крысу.
— Ах, без моего пристального внимания мой сладкий Куроро не способен завершить ни одного задания. — Дрожащий низкий тембр входит в резонанс с рваным биением сердца. Куроро перехватывает блуждающие по телу руки и сцепляет их замком со своими. Однако все равно заражается исходящим от Хисоки вожделением, будто то просачивается через кожу и ткань одежды прямо в кровь. — Но я не стану тебе помогать. Мое великодушие создало в твоей голове иллюзию, будто я подчинен тебе. И ты начинаешь злоупотреблять моей благосклонностью.
Хисока до хруста в костях обнимает Куроро, и у того спирает дыхание, когда грубо прижимают собственные перекрещенные руки к груди. Острые зубы впиваются в шею, словно Хисока, как вампир, пытается высосать из него всю кровь, и по коже бегут мурашки. Куроро откидывает голову ему на плечо и медленно выдыхает открытым ртом. Кажется, в этот раз Хисока уловил фальшь в его словах, а может, почувствовал, что Куроро понемногу все больше доверяет ему. В любом случае теперь нужно найти или новые рычаги давления, или действенные слова.
— Куроро Люцифер не подчиняется ни грубой силой, ни угрозами, — как бы между прочим вставляет Фейтан, и Куроро с удивлением оборачивается в его сторону. Хисока нехотя отрывается от окровавленной шеи хрипло дышащего на его коленях наемника, а затем щурится на лениво пьющего виски Фейтана, будто слова привлекают его внимание. — Ты можешь бить его, запирать, насиловать или даже убить. Но пока Куроро не захочет подчиняться, ничем ты его не заставишь. Даже Айзек Нетеро не смог.
Безмолвная заминка длится не более минуты. Хисока заливается смехом и чуть ослабляет хватку, чтобы Куроро смог вдохнуть полной грудью. Бесцеремонные облапывания, хоть и доставляют дискомфорт, чудесно играют на руку Люциферу, позволяя Хисоке вновь почувствовать себя главным в их отношениях. Ведь чем выше он поднимается над Куроро, тем больнее упадет с высоты своих ожиданий.
След от укуса на шее медленно кровоточит, и пропитавшийся кровью пушистый мех на воротнике прилипает к коже. Куроро небрежно ведет плечом, стараясь оторвать шерстинки, но те не поддаются. И тогда Хисока с нежностью касается губами свежего укуса, заботливо слизывая стекающие капельки крови.
— Наемник, который не подчиняется председателю. Уж не потому ли Гарет желает твоей смерти? — продолжает веселиться Хисока, жмурясь от удовольствия.
А Куроро вмиг зацепляется за вскользь брошенные слова:
— Ты что-то знаешь об этом?
Хисока поднимает голову, и золотые глаза лукаво блестят в полумраке бара, словно знатно охмелели от выпитой крови. Тонкие губы растягиваются в широкой улыбке, длинный язык слизывает с них оставшиеся красные капли, а затем раздается вкрадчивый голос:
— Кое-что знаю. И крест на твоей шее тому доказательство.
Фейтан бросает до крайности удивленный взгляд в его сторону и с подозрением щурит узкие глаза. Куроро пытается высвободить руку из цепких пальцев, и Хисока великодушно разжимает правую ладонь, позволяя Люциферу выпутать конечность из его объятий. Снова насмехается. На задворках памяти маячит мысль, что о чем-то подобном Хисока уже упоминал, однако разум напрочь отказывается ее воскрешать.
Куроро набирает в легкие побольше воздуха и сжимает пальцами переносицу, жмуря глаза. Так все это время лживый прохвост Хисока обо всем знал и просто играл роль дурачка, который так заинтересован в Куроро, что не может думать ни о чем другом? А в итоге дураком оказался сам Люцифер.
— Хочешь сказать, этот крысеныш имеет отношение к моему кресту? — сквозь зубы произносит Куроро, и Хисока удовлетворенно кивает, а улыбка на его губах светится ярче прожекторов в пустыне. Как интересно, и много ли таких секретов он скрывает? — И все это как-то связано с нашим экзаменом, после которого были созданы наемники?
— Давай же, Куроро, доберись до истины, — с азартом произносит Хисока, и все его тело вздрагивает от удовольствия. — Не разочаруй же меня.
Любопытно. Куроро опускает руку на колени и в раздумьях откидывается на охотника, как на спинку кресла. Загадка запутывается все сильнее, и если бы не ядовитое желание Хисоки заставить Куроро разгадывать ее самостоятельно, то потенциально у Люцифера было бы куда больше полезных сведений, чем сейчас. Очень любопытно. Гарет точно не является родственником Куроро и никогда не был знаком с его семьей. А Хисока утверждает, что между ним и фамильным крестом Люцифера есть связь. Но какая?
— Развлекаешься за мой счет? — Куроро путает пальцы в рыжих волосах и улыбается. Хисока закусывает губу, а грудь его мелко дрожит. — А что будешь делать, если я не поддержу твою игру?
— Для тебя, мой сладкий Куроро, я придумаю столько захватывающих игр, что у тебя не останется выбора, — изысканно растягивая гласные будто липкую резину, произносит Хисока и вновь впивается зубами в только переставшую кровоточить рану. Куроро шипит сквозь стиснутые зубы, устало отводит глаза. И вдруг слышит приглушенный шепот: — Моя любимая игрушка будет радовать меня, что бы ни делала.
Неожиданное признание поднимает в груди волну хохота, и Куроро не отказывает себе в зудящем желании залиться смехом. Как беззаботный ребенок, Люцифер в голос хохочет и едва осознает, что причиной тому становится иррациональное облегчение и удовольствие, что Хисока одной лишь фразой наконец-то прошел все его заковыристые проверки. Освежающая волна радости прокатывается по нервам и забирает с собой все тревоги и недоверие, смывая тяжелый груз. Куроро поворачивает голову и сквозь смех целует розовую слезинку на щеке своего возлюбленного. Хисока вопросительно изгибает бровь, но Люцифер ничего не говорит. Ему достаточно слов на сегодня.
— Любовь и правда увлекательная штука, — с наслаждением говорит Куроро и возвращает внимание Фейтану, безразлично поглощающему алкоголь. Тот флегматично смотрит на разгромленный стеллаж и потягивает коньяк из рокса. — Как у Гарета дела с переманиванием? Есть ли шанс, что многие из его сторонников кинут его, как Хисока?
— Сомневаюсь, — равнодушным голосом сообщает Фейтан и бросает взгляд на Куроро, хмуря брови. — Гарет убедителен, а его жертвы не так легкомысленны, как твой любовник.
— Для трансформатора ты чересчур стабильный, — вдруг заговаривает Хисока, слизывая капли крови с губ, а затем проходится языком по шее Куроро и собирает алые дорожки, с наслаждением проглатывая. — А ведь мы одного типа Нэн.
— И как это связано? — с сомнением спрашивает Куроро, почти не обращая внимания на его дурное поведение.
Фейтан лишь с любопытством разворачивается в четверть оборота на барном стуле и залпом допивает коньяк.
— Моя личная теория об определении Нэн по складу характера, — вкрадчиво отвечает Хисока и перехватывает ладонь Куроро на плече, сцепляя замком со своей. — Точность такая же, как определение знака зодиака или группы крови. Согласно ей, трансформаторы — переменчивые и лживые, а специалисты — независимые и амбициозные. Совсем как Гарет, ты не находишь, сладкий?
— Что еще ты утаиваешь от меня? — Куроро выдергивает руку из его хватки и вцепляется в фиолетовый ворот, притягивая ближе. — Я в достаточной мере заинтересован тобой, так что хватит играть с информацией.
— Ух, твои глаза завораживают, — с игривой улыбкой произносит Хисока и рывком разворачивает Куроро на коленях, прижимая спиной к барной стойке. Люцифер скрещивает лодыжки за его спиной и медленно отклоняется назад, с недовольством щуря глаза. А Хисока только шире ухмыляется, обхватывая обеими руками его за бедра и вжимая поясницей в деревянный торец. — Играть с тобой восхитительно, как же мне устоять?
— Я могу предложить награду за твою информацию, — вкрадчиво предлагает Куроро, запуская обе ладони под фиолетовую майку и царапая ногтями кожу. Хисока вздрагивает и ближе склоняется над Куроро, почти вынудив его распластаться по барной стойке. — Ты ведь хочешь награду?
— Зависит от того, что ты предлагаешь, — в ухо ему урчит Хисока, всем телом прижимаясь к Куроро. Ладони с наслаждением скользят по ягодицам вверх вдоль позвоночника, пока не замирают на лопатках, а затем изо всех сил обнимают, путая пальцы левой руки в волосах. Куроро поперхивается от избыточного давления и старается выровнять дыхание. — Ах, я и правда свяжу тебя. Свяжу так крепко, чтобы ты не выбрался.
— Ты так ценишь меня, Хисока, — с циничной улыбкой отвечает ему Куроро, — я польщен. Твоя любовь тронула меня.
— Запомни это чувство, Куроро. — Тихий шепот куда-то в пушистый воротник обжигает влажную кожу горячим дыханием.
Люцифер пытается отстраниться, но барная стойка за спиной не дает ему пространства для маневра. Как, должно быть, комично он выглядит для Фейтана, когда тщетно пытается выпутаться из медвежьих объятий.
— То, что вы разгромили бар, не дает вам права трахаться тут, — флегматично замечает Фейтан. Куроро скашивает взгляд в его сторону, однако напарник не удосуживается обратить на него внимание. — Иди домой, я позабочусь об остальном.
Куроро с сомнением наблюдает, как Фейтан выливает остатки коньяка в рокс и медленно выпивает, а затем поднимается со стула и, повесив красный зонт на левую руку, идет в сторону подсобки. Интересно, удастся хозяину бара вновь восстановить свое заведение? Хоть оно маленькое и обшарпанное, Люциферу отчего-то оно казалось самым уютным и привлекательным в столице. То ли из-за качественного алкоголя, то ли из-за удаленности от центра, благодаря чему народу в нем было не так много. А может, из-за приятного персонала, способного чувствовать желания клиентов. Жаль будет потерять столь комфортное место.
Куроро уныло выдыхает и оборачивается к тискающему его охотнику, с удивлением встречая пристальный взгляд золотых глаз. Хисока упирается ладонями в барную стойку и выпрямляет руки, наконец-то отлипая от Куроро. Легкое любопытство в довольной улыбке конкурирует с густым желанием в расширенных зрачках, и почти невозможно угадать, чему Хисока отдаст предпочтение, когда они вернутся домой. Куроро поддерживает его нежным прикосновением к груди, с наслаждением ощущая рваное биение сердца под ладонью, и обнимает за шею. Накопившаяся за неделю усталость дает о себе знать, и Люцифер позволяет себе немного расслабиться.
— Давай вернемся домой, Хисока, — тихонько говорит ему Куроро, повиснув на шее. — Как думаешь, мы можем сегодня отдохнуть? Понимаю, что тебе очень хочется поиграть, но я почти засыпаю. Уверен, тебе будет жутко скучно трахать меня в бессознательном состоянии.
— Не так скучно, как просто уснуть, — отвечает ему Хисока, однако в противовес словам поднимает на руки, позволив обхватить ногами за талию, и бодрым шагом идет в сторону выхода.
Пушистый мех щекочет шею, когда они выходят на улицу, и Куроро утыкается носом в плечо охотника, окутывая себя сладким ароматом детских конфет. Странная заботливость хладнокровного маньяка вновь ощущается иррациональной нежностью на кончиках пальцев, и Куроро сжимает кулаки, стараясь унять дрожь. Густое сладкое возбуждение, волнами исходящее от держащего его в объятиях охотника, подобно лучшему алкоголю соблазняет и опьяняет разум поддаться любым уловкам. Однако расслабленное в желанных руках тело абсолютно не готово к долгому марафону, о котором грезит Хисока. Надо бы его уболтать потерпеть до завтра… Или вновь достать початый абсент.
— Твои слова звучат так искренне, что я не могу не принять их за истину. — Куроро поднимает голову и перехватывает удивленный взгляд золотых глаз. — Как сильно тебе хочется убить меня?
Хисока разжимает объятие, и Куроро едва успевает ухватиться за него, чтобы не упасть. Ноги мягко касаются земли, Хисока заботливо обхватывает Люцифера за талию и замедляет шаг, прогуливаясь с ним по тихим ночным улочкам. Если на минутку забыть, что рядом бредет кровавый мясник, их вечерний променад до боли похож на романтичное свидание.
— Мой сладкий Куроро становится все увереннее и смелее в играх, — со смешком произносит Хисока и прикрывает глаза, довольно улыбаясь. — И приносит мне тонну удовольствия. Как же я откажусь от тебя?
— Когда ты так заинтересован мной, я начинаю думать, что наши чувства взаимны.
Куроро обнимает его в ответ за талию и кладет голову на плечо, а на губах теплится легкая улыбка.
Приглушенные голоса прохожих и шум городских улиц теряются где-то на периферии сознания, пока Люцифер наслаждается спокойной прогулкой. Несмотря на приятные ощущения, Куроро все равно не дает себе полностью расслабиться, не поддается влиянию эмоций. Властная рука на талии ежесекундно напоминает о страстном желании Хисоки владеть и душой, и телом Куроро, и лишь всепоглощающая алчность и вера в собственную безопасность подстегивают его раз за разом провоцировать возлюбленного. И даже безрассудное доверие, проснувшееся сегодня, не способно вытравить из Куроро это стремление.
— Позволишь ли ты узнать себя, Хисока? Кажется, тебе известно обо мне намного больше, чем мне о тебе.
— Куроро Люцифер. Двадцать шесть лет. Лицензированный охотник и наемник Ассоциации, обладающий навыком красть чужие способности и сохранять их в книге. Амбициозный специалист, как оказалось, не подчиняющийся даже председателю, — мерно проговаривает Хисока и на последних словах опускает внимание на Куроро. Теплый взгляд золотых глаз ощущается таким привычным, словно они провели вместе не месяц, а полжизни. — Моя теория о Нэн оказалась верна. Как и теория, что ты намного интереснее, чем выглядишь. Я до дрожи желал быть пойманным тобой, чтобы после насладиться твоей смертью. Но что-то в этом взгляде остановило меня в церкви. Поначалу я даже хотел найти ответы, а сейчас мне плевать. Уверен, живой ты будешь развлекать меня намного эффективнее, чем мертвый.
— Ты на редкость откровенный сегодня, — в раздумьях отвечает Куроро, надеясь зацепиться за эту его разговорчивость.
Чем больше слабостей узнает, тем проще будет в дальнейшем давить на них и вынуждать следовать за каждым своим словом. А самая главная его слабость — Куроро Люцифер.
— Есть ли у тебя прошлое, о котором ты бы мог рассказать? В твоем досье только возраст и ранг охотника.
— Я весьма застенчив, а родственников не осталось, — с улыбкой отвечает Хисока.
Куроро с подозрением косится в его сторону, но предпочитает не комментировать его «застенчивость». И дураку ясно, что Хисока просто не видел смысла ни в каких связях, потому и не обзавелся друзьями.
— Ты неверно воспринимаешь людей, Хисока, — серьезным тоном заговаривает Куроро, чем привлекает его внимание. — Люди — это не только веселые игрушки. Люди — это еще и чувства, которые они тебе дарят. Надежность, заботу, внимание, радость, поддержку и любовь. Неужели тебе ни разу не хотелось высказаться или поддержать кого-то, не хотелось быть рядом с кем-то?
— Только с тобой, — беззаботно отвечает Хисока, и Куроро на мгновение задерживает дыхание.
Взрывом удовольствия его окатывает с ног до головы, а горло сжимают спазмы. Опьяняющее ощущение превосходства захватывает нутро Люцифера, и вопрос срывается с языка сам собой:
— Почему со мной?
Хисока в раздумьях поднимает глаза к небу, явно стараясь подобрать слова своим чувствам. Куроро крепче обнимает его за талию и спокойно ждет, пока возлюбленный обдумает свои желания. Невооруженным взглядом видно, что Хисока крайне не социализирован да и не спешит социализироваться. Он живет по своим законам, руководствуясь только удовольствием, и с его уровнем силы ему не могут помешать жить столь аморально. Неудивительно, что Гарет захотел его смерти. Рано или поздно Нетеро тоже дал бы на него заказ.
С другой же стороны, Куроро тоже не образчик идеального общества. Падший ангел Люцифер и сам подвержен страстям и не торопится давить их в себе. Ворох всего «неправильного», совершенного за всю его сознательную жизнь, не уместится ни в одной библии. Куроро сжимает в кулаке крест на своей шее и плавно раскрывает ладонь, смотря на золотое украшение. Пусть Люцифер ведет распутную жизнь, ценность дружбы с Фейтаном никогда не подвергалась сомнению ни с одной из сторон. Как же любопытно. Куроро никогда в прошлом не встречал кого-то настолько прохладно относящегося к социальным взаимодействиям.
— Ты увлекаешь меня, Куроро, — просто отвечает ему Хисока и мягко целует в лоб, в самый центр татуировки. — Ты вызываешь во мне новые эмоции, и я наслаждаюсь их вкусом. Так в твоем мире ощущается любовь?
— В моем мире дорожишь тем, кого любишь. — Куроро отпускает золотой крест и роняет руку вдоль тела. — Заботишься и не принуждаешь того, кого любишь.
— Хм, странная концепция, — скептически заключает Хисока. — И тем забавнее слышать это от тебя, бросившего своего возлюбленного после жаркой ночи. Если ты так много говоришь о своей любви ко мне, то почему я не чувствую заботы от тебя? Мой сладкий Куроро лжет, получается?
— Мне очень жаль, что ты чувствуешь себя обманутым, но я всегда старался быть откровенным с тобой, — беззаботным тоном отвечает Куроро, ласково поглаживая ладонью по бедру. Прав он или нет, значения не имеет. — Дай мне шанс доказать, что я способен быть верным и заботливым к тебе.
— Меня мало интересует твоя самоотверженность, — скучающе произносит Хисока, и на губах его вновь расцветает улыбка. — Но мне любопытно, как же ты хочешь доказывать свои чувства. Ах, я и правда скучал по твоему голосу и взгляду.
— Ты не видел меня какую-то неделю, — весело смеется Куроро и старается уловить любое изменение на лице Хисоки. Однако тот остается удовлетворенным их маленькой прогулкой. — Но, честно говоря, я тоже не мог найти себе места без тебя. Не помню, чем занимался до нашей встречи, но сейчас ты заполняешь все мои мысли. И я был счастлив, когда ты не попытался меня убить в первые секунды как увидел.
— Ты напрасно думаешь, что не попытался, — зловеще произносит Хисока, не переставая улыбаться. Куроро в недовольстве хмурит брови, и тогда охотник договаривает: — Сладкий, я едва сдерживал себя, чтобы не усыпать все твое тело игральными картами. За неделю в разлуке мне в голову пришло около сотни способов убить тебя, и я предвкушал, как схвачу тебя и буду издеваться до тех пор, пока ты не расплачешься от невыносимой боли.
— И что же помешало тебе?
— Твои глаза, — повторяет когда-то сказанные слова Хисока, и губы его трогает озорная улыбка, наполняя глубокий голос нежностью. — Иногда ты смотришь на меня таким взглядом, что хочется их выдрать. А иногда они послушны и ласковы, и тогда я теряюсь.
Куроро улыбается в ответ, чувствуя на сей раз не тревогу, а приятное тепло в груди. И хоть в тот раз он не смог уловить истинные чувства, заложенные в таком ответе, но не теперь. Куроро достаточно изучил характер и желания своего возлюбленного, чтобы с уверенностью сказать: ему в который раз признались в любви, пусть и столь своеобразным образом.
— Если ты настолько влюблен в меня, так почему не желаешь уступить в моей маленькой просьбе?
— Потому, что мой сладкий Куроро очень жадный и требовательный, а я не чувствую необходимости позволять тебе свободу. Послушный или строптивый, ты возбуждаешь мое воображение, я не в силах устоять. Когда ты осознаешь глубину моего к тебе желания, перестанешь вопросами засыпать.
— Я понимаю твои чувства. — Куроро останавливается перед Хисокой и смыкает руки на его пояснице, крепко обнимая. — Я вижу твою любовь. И ценю ее.
Хисока склоняется к его лицу, изучая задумчивым взглядом. Холодные черты в его улыбке и глазах сегодня кажутся на удивление теплыми и приятными, словно в них и правда таится нежность к тому, на кого они направлены. Куроро с удовольствием наблюдает, как полыхающий алый огонь в глубине черного зрачка конкурирует с мягким белым светом, той крупинкой человеческих чувств, которая хранится в душе монстра. И, как бы запутанно ни складывались их отношения, Куроро наслаждался каждой минутой и секундой, всеми мгновениями рядом с ним.
— Ух, твой взгляд бесподобен, Куроро, — с вожделением шепчет Хисока. — Ты развращаешь меня, сладкий.
— Ты и сам справляешься с этим лучше меня. — Люцифер приподнимается на носочках и оставляет на его губах легкий поцелуй. — Пойдем в наш дом?
— Наш? Ах, сладкий, ты чертовски требовательный, — смеется Хисока и рывком закидывает Куроро на плечо, а затем быстрее пущенной стрелы устремляется по крышам домов в сторону их квартиры. — И ты чертовски заводишь меня.
Куроро опирается локтями на лопатки несущего его охотника и ударяет кулаком по пояснице, явно мешая ему прыгать по козырькам и крышам. Легкость в теле и на душе толкает на безумие, и Люцифер ловит себя на мысли, что в какой-то момент стал провоцировать Хисоку не с целью проверить установленные им границы, а чтобы сознательно их нарушить. Чтобы ощутить азарт их соперничества и противостояния. Чтобы в конечном итоге быть пойманным его силой и раз за разом сбегать, балансируя между свободой и зависимостью.