Стертый шум улицы льется через открытое окно, тревожа спящий разум. Куроро сонно возится в постели и инстинктивно прижимается к любовнику, планируя спать до последнего, однако странный нюанс нарушает его планы. Чужеродное тепло лежащего рядом обнаженного тела ощущается до такой степени непривычно, что Куроро от неожиданности распахивает глаза и встречает перед носом спящее лицо Хисоки. Безмятежное и без грима, оно настолько привлекает внимание, что сон тут же улетучивается. Темные ресницы контрастно выделяются на фоне бледной кожи закрытых век, настолько тонкой, что под ней виднеются все мелкие сеточки капилляров. Куроро поднимает руку и касается кончиками пальцев щеки, где обычно красуется зеленая слезинка. Мерное дыхание на миг замирает, а затем слышится ровный выдох. Куроро опускает взгляд под одеяло и вспоминает, откуда взялось это чужеродное тепло.
Очередным дурацким условием от Хисоки, благодаря которому он согласен отложить их бурную ночку, становится полное отсутствие одежды. Один черт знает, чем руководствовался этот фетишист, заставляя Куроро спать с ним голышом, однако Люцифер отчего-то и сам был не против исполнить его. И сейчас, обхватив всеми конечностями словно какой-то паук, Хисока прижимает Куроро к себе так тесно, что по спине текут капли пота из-за жары. Как будто в душной бане, ей богу.
Куроро кое-как выпутывает руку из-под одеяла и откидывает его в сторону, раскрываясь наполовину. Влажную кожу тут же обдает порывом холодного ветра из открытого окна. Куроро с трудом крутится в жадных объятиях и разворачивается спиной, подставляя лицо свежему воздуху. Однако глубокий вдох сделать ему не позволяют: сильные руки резко притягивают к обнаженному телу, а правая ладонь скользит по груди на горло и крепко сдавливает, словно пытается задушить.
— Сбежать собирался? — слышится за спиной хриплый голос. Куроро хватается за удерживающее его запястье и пытается оттянуть от шеи, но хватка становится плотнее. — Мой сладкий, я больше не отпущу тебя.
— М-м, Хисока… — Куроро проводит кончиками пальцев по его предплечьям, ощущая легкую дрожь возлюбленного. Хисока ослабляет ладонь, позволяя короткие глотки воздуха, и Куроро чуть заметно улыбается, наслаждаясь своим превосходством. — Куда же я сбегу, если обещал тебе награду?
Он придвигается еще немного назад, ощущая упирающийся в ягодицы влажный член. Подумать только, сам толком не проснулся, а трахаться уже не терпится. Похотливый демон, совсем как в воображении Люцифера. От давления на горло становится тяжело дышать, Куроро запрокидывает голову, открывает рот, но воздух будто плотнеет настолько, что не проходит в легкие. Обжигающий жар чуть ниже поясницы совращает поддаться ему прямо сейчас, чтобы, как в тот раз, почувствовать одурманивающую сладость каждой клеточкой тела. И Куроро не видит никаких причин сопротивляться ему.
— Ах, мой лживый Куроро иногда не чувствует границ, — нашептывает Хисока ему в ухо, жадно потираясь членом о влажную кожу ягодиц. Куроро еще немного оттягивает руку от своего горла, а затем опускает ладонь вниз, плотно обхватывая пальцами его возбужденный орган. — Ха-а… Что же ты задумал сегодня?
— Немного подразнить тебя, — с придыханием отвечает Куроро, направляя его член между ног и крепко сжимая мышцами бедер. Липкая от смазки головка скользит вдоль промежности, задевая мошонку, и Куроро едва сдерживает глухой стон. Непривычные ощущения яркой вспышкой ударяют в голову, напрочь прогоняя остатки сна. — Ты фантазировал о сексе со мной, пока мы не виделись?
Ладонь на горле мягко соскальзывает вниз, пока пальцы не обхватывают вставший член. Куроро зажимает рот рукой, но хриплые вздохи скапливаются в глотке и вызывают нестерпимый удушающий зуд. Чужие прикосновения отдаются странным бурлящим экстазом внизу живота. Хисока неторопливыми движениями водит по возбужденному органу, изредка сдавливая головку, и жар прижатого к спине тела окутывает Куроро вязким ароматом сладких конфет. Голову окончательно вскруживает удовольствие. Резкие толчки члена между бедрами, сбивчивое дыхание над ухом, глубокий едва слышный голос, проникающий в сознание жидким наркотиком… Куроро растворяется в его руках, не желая останавливаться.
— Столько раз, мой сладкий… — слышит он глухой шепот. Хриплый тембр резонирует с неровным биением крови в висках, будто в эту минуту их сердца сливаются воедино. Куроро хватается за его запястье и до крови впивается ногтями в кожу, откидывая голову на плечо. Сдавленные стоны невольно слетают с языка, опьяняя охотника, все крепче сжимающего пальцы на члене. — И сейчас я хочу поглотить тебя…
Куроро скашивает взгляд в сторону и замечает его покрасневшее лицо. Сердце пропускает удар, а грудь сдавливает тисками. На бледной коже алый цвет выглядит так вызывающе, словно заманивает в трясину порока. Куроро сжимает бедра, вздрагивая от каждого толчка, прижимается ртом к приоткрытым губам, небрежно касаясь их языком. Жидкое золото радужки застилает глубокий черный зрачок, оставляя только тонкий ободок. Хисока не отрывает взгляда от его глаз, словно завораживает поддаться охватившей его страсти. И Люцифер сам не замечает, как его тело все больше жаждет грубых ласк.
Рука на талии напрягается, перекрывая дыхание. Куроро глухо стонет в поцелуй, расцарапывая удерживающее предплечье, и сам двигает тазом, помогая ускорить разрядку. Волны мелких судорог проносятся по телу, замирая манящей вибрацией на кончиках нервов. Куроро поднимает руку и путает пальцы в рыжих волосах, не позволяя отстраниться. Горячий язык обволакивает рот будоражащей сладостью, и та растекается с током крови по сосудам нестерпимым удовольствием. Удушающий ком в груди все растет и растет, пока окончательно не сдавливает легкие. Куроро резко вдыхает и зажмуривает глаза, а разум его проваливается в непроглядную бездну. По ногам стекает горячая жидкость, тело непроизвольно содрогается в экстазе, словно рассыпается на осколки. Жидким металлом наслаждение устремляется от паха к груди, а затем ярким взрывом захватывает собой даже самый мелкий нерв. Куроро прикусывает язык, чувствует слабый соленый привкус крови. А опьяненный ею рассудок окончательно теряет нить с реальностью.
— Куроро… — медленно выдыхает Хисока, продолжая поглаживать его измазанный спермой член. Люцифер роняет голову на подушку и слышит рваное дыхание над ухом, когда Хисока нависает над ним возбужденным хищником. — Ты сладкий настолько, что мой голод неутолим.
Хисока вжимается губами в горло Куроро и с наслаждением слизывает капли пота, стекающие по коже. Люцифер разворачивается на спину и обнимает его коленями, запрокидывая голову. Ладони лениво скользят по плечам, впитывая нетерпеливую дрожь его тела, и с каждым небрежным прикосновением ненасытное естество жаждет глубже прочувствовать его желание. Куроро облизывает пересохшие губы и с шумом выдыхает ртом, когда обжигающий язык оставляет на ключицах и груди влажные следы похоти. Так жарко… и нестерпимо хорошо.
— Если ты поглотишь меня целиком, на сладкое ничего не останется, — едва справляясь с голосом, произносит Куроро.
Удовольствие от жадных поцелуев и тяжести мощного тела напрочь вышибает из головы все связные мысли. Но кое-что все-таки удается сохранить.
Хисока заводит обе руки под спину Куроро и рывком усаживает на колени, прижимая к груди так плотно, что можно почувствовать рваный стук его сердца по ребрам. Резкая смена плоскости на секунду вызывает легкую тошноту и головокружение, Куроро прижимается щекой к влажному виску возлюбленного и ловит ртом воздух, стараясь восстановить равновесие. А Хисока бесцеремонно опускает руку по пояснице, касаясь смоченными слюной пальцами промежности.
— Уверен, ты выдержишь мою страсть, раз осмелился дразнить, — с порочной улыбкой отвечает Хисока и осторожно проникает одним пальцем в напрягшееся тело. Куроро задерживает дыхание и зажимает рот ладонью. Жуткое ощущение чего-то инородного сдавливает желудок. По нервам прокатывается нервная дрожь, Люцифер вцепляется в плечи Хисоки и сжимает бедра, зажмурив глаза. — Я даже проявлю снисхождение и позволю тебе прочувствовать ее от и до, пока ты сам не начнешь умолять…
Палец неторопливо двигается внутри, и Куроро едва сдерживает в себе порыв оттолкнуть наглого вторженца. Все его тело инстинктивно вздрагивает от каждого мелкого толчка, а напряженные мышцы все плотнее смыкаются вокруг влажного от смазки пальца. Куроро с шумом сглатывает ком в горле и утыкается губами в плечо, по рукам и ногам бегут крупные мурашки, и никак не удается унять тупую скованность. До тошноты странное и непривычное чувство поглощает Куроро, будто зыбучие пески, и сколько бы он ни сражался, только сильнее вязнет в ее пучине.
— Ох, меня сейчас вырубит, — заплетающимся языком шепчет Куроро, изо всех сил цепляясь за плечи удерживающего его любовника. Короткие ногти оставляют на светлой коже еле заметные полосы, когда пальцы инстинктивно скребут по спине. Хисока прижимается губами к гортани и тихонько покусывает, зализывая каждый след. — Отпусти… Не могу…
— Не разочаровывай меня, сладкий Куроро.
Хриплый тембр ложится на слух волнующей трелью. Куроро поднимает голову и перехватывает алчный взгляд золотых глаз. Без грима его лицо выглядит до дрожи обычно, однако алый блеск в зрачках ощущается почти родным. И если думать чуть шире, чем об обычном сексе…
— Решил отомстить? — задает он провокационный вопрос. Хисока загадочно улыбается и вставляет второй палец. Куроро от неожиданности поперхивается, прижимая ладонь ко рту. — И кто же из нас мелочный?
— Ты, мой сладкий, — с улыбкой отвечает Хисока и вместе с ним придвигается к прикроватной тумбочке. Продолжая неторопливо растягивать пальцами неподатливые мышцы, Хисока открывает ящик и что-то достает свободной рукой. Куроро оборачивается вслед за его движением, но успевает заметить только мимолетный блеск. Хисока развратно высовывает язык и вставляет в рот овальную штуку из белого металла на тонкой ножке, которую венчает черный кристалл. Со стороны она напоминает маленькое яйцо, и Куроро не сразу осознает, где мог видеть такое раньше. — Я всегда забочусь о моем любовнике.
А затем достает «яйцо» изо рта и опускает вниз. Куроро вздрагивает, когда пальцы медленно покидают его тело, а на замену им вторгается нечто прохладное и гладкое. Люцифер закусывает губу, болезненно хмуря брови. И хотя боли как таковой он не испытывает, но тошнотворное ощущение ни в какую не желает покидать его, словно врастает в самую суть личности.
— Зачем ты… — открывает рот Куроро, и Хисока тут же поднимает обе руки, а на губах его возникает милая улыбка. Коротко поцеловав в лоб, он ссаживает любовника с колен и поднимается с постели, сладко потягиваясь. — Зачем ты это сделал?
Хисока поворачивает голову, продолжая широко улыбаться, а затем разворачивается и склоняется над Куроро, смахивая черные пряди волос со лба и открывая татуировку креста. Люцифер поднимается на коленях, и странная игрушка движется внутри, вызывая новый порыв тошноты. Стиснув зубы, он отводит взгляд в сторону и глубоко вдыхает носом. Кто бы подумал, что ему будет настолько некомфортно от проникновения. Любопытно, Хисока тоже чувствовал это? Или же, напротив, его привлек секс в новой роли?
— Куроро, ты слишком сопротивляешься, и мне хочется замучить тебя до слез, но… — Хисока подхватывает его за талию и стаскивает с кровати, крепко прижимая к груди, — если ты сломаешься, мне не с чем будет играть. А ты единственная моя игрушка, которая имеет ценность.
— О-о, и много ли у тебя игрушек? — Куроро вальяжно обнимает его за шею, откидывая голову, и Хисока тут же приникает губами к уголку челюсти, покусывая кожу. — Как они ранжируются?
— Ты не понял, сладкий, — нашептывает он чуть слышно и плавно отстраняется, оставляя на коже обжигающую метку. Куроро опускает взгляд на его лицо и глухо сглатывает ком в горле, вновь ощущая сухость во рту. — Игрушки, потерявшие ценность, я выбрасываю.
— А я для тебя уникальное развлечение? — упиваясь своим превосходством, тянет Куроро и буквально повисает на шее любовника. Хисока с готовностью обнимает его одной рукой за талию, коротко целует в губы, касаясь длинными пальцами кристалла игрушки и подталкивая ее чуть глубже, а затем тащит по коридору в сторону кухни. Куроро старается идти следом за ним, однако с каждым шагом непривычное ощущение вызывает внутри колющий дискомфорт. — Тебе до изнеможения не терпится трахнуть меня, правда? Но разве тебе не понравилось, когда я трахал тебя до искр из глаз?
— Ах, Куроро, не перестаю наслаждаться твоим высокомерием. — Хисока прижимает его ягодицами к обеденному столу, и игрушка вновь неприятно движется внутри. Куроро задерживает дыхание и опирается ладонями на столешницу, стараясь чуть отстраниться. — Твоя искренняя настойчивость и безумная лживость сводят меня с ума, и я забываю, почему вообще позволяю тебе так играть со мной.
Хисока оставляет на лбу ласковый поцелуй и плавно опускается перед Куроро, не отводя порочного взгляда золотых глаз. Острые ногти скользят вдоль ребер на поясницу и замирают на бедрах. Куроро застывает под его плотоядным взглядом и приоткрывает рот в попытке успокоить рваное дыхание, но то продолжает вырываться из груди хриплыми вздохами. Ощущая себя крохотной мышью под взглядом кобры, Куроро смотрит, как Хисока встает перед ним на колени и тихонько касается губами живота. Разрядом электричества наслаждение разносится от поцелуя по всем нервам, застревает тугим комом в горле. Куроро откидывает голову и в голос стонет, сжимая пальцы на краю столешницы.
— Мой сладкий Куроро… — между поцелуями произносит Хисока, и его горячее дыханием мазками ложится на чувствительную кожу, пока он неторопливыми ласками спускается все ниже. — Как же я хочу завладеть всем твоим естеством…
Хриплый грудной голос, беспрестанно нашептывающий непристойности, через прикосновения губ просачивается в тело и сладостной вибрацией расходится по мышцам, заставляя их беспорядочно сокращаться. Хисока сжимает пальцами ножку игрушки и плавно вытаскивает наполовину, обхватывая ртом головку члена. Тошнотворное давление смешивается с яркой вспышкой наслаждения, прошивает все внутренности и сдавливает глотку. Куроро инстинктивно кладет ладонь на горло, сжимая дрожащими пальцами, и резко выдыхает. В глазах темнеет. И только стол, на который он сейчас опирается, не дает Куроро упасть.
— Хисока… — чуть слышно стонет он, касаясь ладонью рыжей макушки. Пальцы небрежно перебирают жесткие пряди, пока окончательно не запутываются в волосах. Куроро опускает взгляд и встречается с игривым взором хищника, наконец-то поглотившего жертву. — Угости меня кофе…
Хисока тихо усмехается и заглатывает его член, проталкивая игрушку обратно в тело. Куроро вцепляется рукой в рыжие волосы, сжимая в кулак, и беззастенчиво стонет, не в силах сдерживать голос. Насыщенная мешанина ощущений от плотно сжимающих член губ, влажного языка, провокационно следующего вдоль набухших вен, легкого трения игрушки внутри и давления пальцев на ягодицы бурлит в теле кипящей магмой. До отвратительного сочное и волнующе омерзительное сочетание рвет Куроро на части, одна из которых жаждет целиком раствориться в нем, а другая — как можно скорее прекратить.
И все же… Хисока так хорош во всем, что он делает? Мучительное распирающее давление внизу живота с лихвой замещается жгучим удовольствием, Куроро зажмуривает глаза и с трудом ловит ртом воздух. Сдавленные стоны переплетаются с непристойным хлюпаньем, напоминая о порочности вытворяемого на кухни беспредела. Хисока подхватывает его ногу под коленом и закидывает на плечо — Куроро падает на локти, ударяясь о деревянную столешницу, и выгибает спину, сжимая бедра. Прохладные руки мягко ложатся на напряженные мышцы и уверенно разводят ноги в стороны. Игрушка погружается еще глубже, теряя опору пальцев, задевает оголенные нервы где-то в глубине тела. Куроро поджимает пальцы на ногах, чувствуя, как его член входит в узкую глотку, пока губы плотно смыкаются у основания.
— Хисока… Отпусти… — хрипло стонет Куроро, окончательно теряя опору. Каждую мышцу в теле по одной охватывает оцепенение, заставляя мелко вздрагивать в растекающемся по телу удовольствии. Возбуждающая вибрация чужого горла при каждом глухом стоне передается на головку члена, усиливая и без того сладостные движения языка вдоль ствола. — Черт, убери ее…
Хисока вновь сжимает указательным и средним пальцами ножку игрушки и наполовину вытаскивает, чтобы с силой вогнать обратно. Длинные ногти впиваются в кожу ягодиц, и боль смешивается с ошеломительным удовольствием, вынуждая Куроро содрогнуться в яркой вспышке. Перед глазами на мгновение темнеет, будто переключатель выключает реальность, погружая все его тело в глубокий транс. Куроро зажимает рот ладонью, грудь его сдавливает тяжелыми свинцовыми цепями, не позволяющими сделать ни единого вдоха. По нервам разбегаются судорожные волны наслаждения, и Куроро не сразу решается открыть глаза, чтобы увидеть перед лицом плотоядную улыбку хитрого любовника.
— Да ты перевозбужден хлеще меня, — вальяжно замечает он и с ехидцей посмеивается. — Сладкий, я научу тебя всем граням секса. Настолько безумным, что ты не захочешь из постели вылезать.
Хисока заводит руку ему под поясницу и рывком поднимает, усаживая на краю стола. Куроро роняет голову на плечо и неловко обнимает, с трудом восстанавливая дыхание. Игрушка неприятно трется внутри, возвращая тошнотворное ощущение чего-то явно инородного в теле, однако после оргазма оно немного притупляется. Куроро с облегчением выдыхает и поднимает взгляд на улыбающегося охотника — Хисока порочно прикусывает кончик языка и целует Люцифера в лоб.
— Пытаешься намекнуть, что в прошлый раз ты не был удовлетворен? — скептически интересуется Куроро.
Хисока отводит взгляд и выпускает партнера из объятий, разворачиваясь спиной. Кофемашина негромко начинает шуметь, когда он нажимает кнопку прогрева, а сам хозяин квартиры по одной открывает дверцы навесных шкафчиков и достает необходимую посуду.
— Ох, сладкий, ты опять пытаешься разгадать мои мысли. Неужели так сложно просто слушать и поверить в то, что я говорю? — Хисока бросает хитрый взгляд прищуренных глаз на Куроро, и уголки его губ поднимаются. — Ты владеешь навыками в постели, но, мне кажется, тебе не хватает воображения, фантазии.
— Смотрю, ты искушенный ловелас, — ехидничает Куроро, опираясь на вытянутую руку и чуть отклоняясь назад. Игрушка в который раз меняет положение в теле, и потихоньку ее становится все проще и проще игнорировать, будто мышцы запоминают ее форму. — Неужели я не первый твой партнер, которому ты позволил овладеть собой?
— А что, мой Куроро ревнует? — Хисока ставит две кружки в кофемашину и разворачивается к ней спиной, опираясь бедром о кухонную тумбу. Куроро пробегает взглядом по его поджарой фигуре, кажущейся массивнее без клоунского наряда, и облизывает губы. — Что во мне так привлекает твой вкус? Словно пожираешь глазами.
— Любопытный вопрос, — задумчиво произносит Куроро, поднимая взгляд к потолку. Что же его привлекает? По частям Хисока ничем не соответствует предпочтениям Люцифера, но целиком что-то в нем пробуждает глубоко в груди животное желание наброситься и поглотить. — Не могу ответить. Каждый раз, когда я пытаюсь зацепиться за что-то, оно ускользает от меня. Однако если я просто поддамся моменту, то оно словно играет со мной, и я не могу устоять. Я растерян, потому как никто раньше не заводил меня в тупик.
— О-о, ты пытаешься соблазнить меня этими сладкими речами, — веселится Хисока, доставая из кофемашины белоснежные чашки, и подходит к Куроро, передавая одну ему. Люцифер обвивает его ногу своей и тянет на себя, Хисока с улыбкой подходит ближе и кладет руку ему на талию, ласково приобнимая. — Ты притворяешься, что слушаешь меня, а на самом деле не слышишь ни одного слова. Мой особенный Куроро до сих пор витает в иллюзиях.
— И об этом говоришь ты? — Куроро отпивает глоток горького кофе, довольно жмурясь. — Ты такой хитрый в ответах. Когда я задаю вопрос, твоя запутанная манера речи вызывает у меня сомнения: не уверен, что именно искал в своем вопросе.
— Какие вопросы, такие и ответы, — игриво пожимает плечами Хисока и залпом допивает кофе, отставляя чашку на стол. Золотой взгляд оценивающе пробегается по телу Куроро, Хисока опирается на ладонь за спиной любовника и приближается к его лицу. Куроро вскидывает голову и скрещивает лодыжки на его пояснице, пригубив чашку. — Будь со мной не наемником, не охотником Люцифером и не прощупывающим границы заложником. Будь сладким Куроро, от которого я схожу с ума, и тогда расскажу тебе все, что захочешь узнать.
Куроро допивает горький напиток и ставит чашку возле бедра, слизнув с губ остатки кофе. Хисока шире улыбается и наклоняется ближе, но Куроро запрокидывает голову, и тот утыкается губами в горло. Влажную кожу обжигает смешок. Хисока проходится языком по гортани и с чувством прикусывает ключицу. Куроро задерживает дыхание, чувствуя, как капли крови стекают по груди. Едва он опускает голову, Хисока слизывает красную струйку до свежей раны, чтобы, подобно вампиру, впиться в нее губами.
— Все мои вопросы были важны для меня, — выдыхает Куроро, касаясь ладонью его плеча, а затем плавно ведет ее по лопаткам ниже. Хисока что-то сдавленно урчит и крепче прижимает за талию — игрушка внутри снова напоминает о себе грубым трением, Куроро сжимает зубы и с шумом втягивает воздух в легкие. — Позволь мне узнать все о моем загадочном возлюбленном. Не скрывай свою жизнь от меня.
Хисока с недовольством отстраняется и долгую минуту смотрит Куроро в глаза, будто истово ищет в них подлог. Что ж, напрасно. Даже если Люцифер — наемник Ассоциации, привыкший по косточкам разбирать каждую свою цель, то Хисокой он интересуется вполне искренне. Пусть он планирует воспользоваться информацией для собственной выгоды, это отнюдь не отменяет его простодушного любопытства.
— Самая сочная часть моей жизни связана с тобой, а о скучном говорить нет смысла, — наконец отвечает Хисока, выпрямив спину. Куроро садится на краю столешницы и свешивает ноги, обнимая любовника одной рукой за шею. — О заместителе или о кресте ты должен выяснить сам. Об остальном задавай вопросы свободно, Куроро.
— Снова боишься наскучить мне? — Куроро придвигается к самому краю и обхватывает лодыжками излишне подозрительного охотника. Хисока недовольно кривит губы, и Люцифер не может удержаться от самодовольного смешка. — Моя заинтересованность в тебе никоим образом не связана с желанием раскрывать твои тайны.
Хисока поднимает его на руки и сцепляет ладони под бедрами в замок. Золотые глаза не отрываются от его лица, и Куроро с легкостью встречает направленный на него скептический взгляд. Гипнотизирует, не иначе. В ягодицы упирается влажная головка члена, пока Хисока неторопливым шагом возвращается в спальню. Она ритмично давит на игрушку, с каждым неосторожным движением подталкивая ее то глубже, то вновь позволяя немного выскользнуть. Куроро обхватывает рукой шею любовника и откидывает голову, протяжно выдыхая ртом. Разгоряченные тела бесстыдно соприкасаются в самых интимных местах, отчего возбуждение неотступно растет, даже невзирая на уже две разрядки этим коротким утром. Куроро опускает взгляд, золотые глаза темнеют, а воздух вокруг их хозяина плотнеет, пропитывается конфетным шлейфом. До того сладким, что разум безвозвратно тонет в его власти.
— Тогда исполни свое давнее обещание, — цинично произносит Хисока и останавливается у постели, внезапно расцепляя руки. Куроро не успевает отреагировать, падая на кровать, и тут же привстает на локтях, хмуря брови. А Хисока опирается на вытянутую руку возле его груди, ведя языком по губам, и эротично нашептывает на ухо полным вожделения голосом: — Ты обещал отсосать мне, если позволю трахнуть себя. Я все еще хочу этого, Куроро.
Хисока оставляет глубокий влажный поцелуй чуть ниже мочки уха и выпрямляет спину, уставившись на любовника сверху вниз. Сосредоточенный взор прищуренных глаз вонзается в самую грудь ядовитым клинком, будто Хисока ревностно желает пронзить Куроро насквозь, уличив во лжи.
Губы трогает самодовольная улыбка. Такая явная провокация, что поддаваться ей кажется кощунством, и все же Куроро охватывает дерзкий азарт. Отплатить ему той же монетой. Развеять его уверенность. Вдребезги разрушить ожидания и снова завладеть ситуацией. Проигнорировать — означает пойти по привычному пути, но и поддаться не гарантирует победу. Однако в их отношениях послушный Куроро Люцифер олицетворяет интригу. Сколько бы Хисока ни выигрывал от его подчинения, он продолжит трепетно ожидать подвоха, которого не получит.
— Минет хочешь? — Куроро выпрямляет руки и кладет ладони на его бедра, притягивая ближе. Хисока закусывает губу в ожидании и зарывается пальцами в смоляные волосы. Сладкий аромат его желания становится сильнее. Куроро поднимает смущенный взгляд на его лицо, не скрывая усмешки. Как же легко манипулировать его вожделением. — Учти, только тебе я позволяю все эти вольности.
И широко открывает рот, заглатывая сочащуюся смазкой головку. Челюсть тут же сводит судорогой, Куроро прикрывает глаза и глубже заглатывает, сжимая пальцы на подрагивающих бедрах. Соленый привкус чужого возбуждения оседает на языке, смешиваясь с витающим вокруг приторным ароматом детских конфет. Не справляясь с его размером, Куроро обхватывает основание правой ладонью и плавно движет ею вверх и вниз, плотно сжимая губы. Длинные пальцы напрягаются на затылке и мягко надавливают, вынуждая принять еще глубже. Боль самую чуточку отвлекает, напоминает о реальности. Куроро снова поднимает взгляд и задерживает дыхание — Хисока тяжело дышит и, очевидно, прикладывает адовые усилия, чтобы не открутить своему любовнику голову.
— Будь чуточку нежнее, — сладко нашептывает Куроро, облизывая головку члена языком. Хисока с недовольством прищуривает глаза.
Куроро хмыкает и вновь заглатывает, ритмично двигая головой. Ладонь удачно контролирует глубину проникновения, не позволяя перекрыть дыхательные пути. Рваные вздохи над головой перемешиваются с придушенными стонами, подпитывая удовольствие Куроро. С каждым движением языка, плавно следующего вдоль набухших вен, с каждым толчком легкая вибрация прокатывается по бедрам и через ладони передается Люциферу. Опьяняет, словно он сам отдается этому наслаждению.
— Ах, мой сладкий Куроро так старается, — возбужденным голосом произносит Хисока. Куроро поднимает взгляд на его лицо и с упоением замечает легкий румянец на щеках. — Но если ты не возьмешь глубже, то закончим мы только к следующему утру.
Куроро с пошлым причмокиванием отстраняется и резко встает, обеими руками обнимая любовника за талию. Хисока недоуменно хмурится, разжимая кулак на затылке, и Куроро тут же приникает губами к его, надавливает бедром на пах. Хисока резко выдыхает и задерживает дыхание. Влажный язык бесцеремонно вторгается в рот, без сопротивления проводит кончиком вдоль зубов и сплетается с его. Соленый вкус смазки перемешивается со слюной и наверняка ощущается острее. Хисока опускает руку с головы Куроро и ласково ведет ногтями вдоль позвоночника, от основания шеи до поясницы, пробуждая сладкие мурашки по всему телу. А затем грубо нажимает на игрушку, проталкивая глубже. Куроро вздрагивает, прикусывает язык, ощущая во рту вкус крови. Вот засранец, он же почти успел забыть о ней.
Голову ведет от вседозволенности. Куроро не отрывает взгляда от горящих похотью золотых глаз, на миг ловя себя на мысли, что очаровывается темнеющим гневом в их глубине. Всего мгновение ему дают главенствовать в поцелуе и сразу же забирают инициативу, оплетая языком так плотно, что становится тяжело дышать. Ладонь соскальзывает с талии и опускается к паху, обхватывая пальцами горячий член, мягко сдавливая влажную от смазки головку. Хисока хрипло стонет в поцелуй, прокручивая игрушку в теле. А оно, как настоящий предатель, связывает странное ощущение с даримым шершавым языком удовольствием, требуя все глубже прощупать границы неизвестной эйфории.
— Совсем не умеешь язык за зубами держать? — Куроро разжимает пальцы на его члене и ведет скользкой ладонью по животу на грудь, пока не сдавливает горло. — Почему бы тебе не быть таким разговорчивым, когда я хочу слышать ответы?
— Не мой ли язык доводит тебя до оргазма? — Хисока слизывает с губ вкус его соленого поцелуя и сглатывает слюну, провокационно улыбаясь. Куроро хмыкает, но молчит. — Не переживай, я еще побалую тебя сегодня, но для начала закончи начатое.
Хисока кладет руку ему на макушку и уверенно давит вниз. Куроро послушно садится на кровать, снова сжимая в руке его влажный член, и заглатывает почти наполовину. Хисока тяжело выдыхает ртом, обхватывает его голову обеими руками, и плавно двигает бедрами навстречу. Гладкая головка члена упирается в небо, и от грубого давления по всему телу разбегаются мурашки. Куроро чуть не смыкает зубы, впервые чувствуя столь острое ощущение. Будто миллионы тонких иголок вонзаются вокруг горла как ошейник и волной распространяются по всей коже, задевая нервы. Куроро вздрагивает и прикрывает глаза, пробуя вновь заглотить поглубже.
— Не стесняйся наслаждаться этим, мой сладкий, — хрипло выдыхает Хисока и путает пальцы в его волосах, грубо притягивая за голову. Куроро давится, а на глазах выступает влага. Он старается проглотить ком, но толстый член буквально перекрывает глотку, и напряженные мышцы инстинктивно обхватывают головку. — Ха-а… Вот так, раскрывайся для меня, Куроро…
Руки дрожат не то из-за нехватки воздуха, не то из-за постоянного трения в глотке и тошноты. Хисока властно направляет его голову и проталкивает член так глубоко, что невозможно дышать. Куроро ерзает на кровати в попытке отстраниться, но с каждым неловким движением игрушка в теле снова и снова трется обо что-то, вызывая то самое колкое чувство на коже. Сладкий аромат сменяется приторным туманом, он застилает глаза и не дает вдохнуть полной грудью. Куроро упирается ладонями в напрягшиеся бедра, изо всех сил отталкивает, но грубые толчки не прекращаются. По щекам стекают слезы. Жесткие удары о глотку вызывают спазмы, заставляя ее ритмично сжиматься и все плотнее обхватывать член. Куроро мутит, и одновременно с охватившим отвращением мышцы рук и ног судорожно сокращаются, а легкие горят от нехватки кислорода. Черт, чтобы он еще хоть раз пошел на поводу у этого ублюдка!
Хисока до боли сжимает пальцы на его голове, насильно двигает ею, едва позволяя лишь крохотные глотки воздуха. Куроро впивается ногтями во влажную кожу, беспорядочно царапая, но сил оттолкнуть не хватает. Постоянное трение головки члена о небо, будто игра на оголенных струнах нервов, посылает в грудную клетку удушающее наслаждение. Рот заполняет вязкая смазка, и слюна мокрыми дорожками стекает по подбородку и капает на колени. Челюсть понемногу затекает, и Хисока вталкивает большой палец в рот Куроро, нажимает на зубы, не позволяя сомкнуть их. Тошнотворные спазмы все плотнее сжимают член в глотке, и глухие стоны над головой становятся все слаще.
Куроро приоткрывает слезящиеся глаза и поднимает взгляд, силясь рассмотреть сквозь пелену хоть что-то. Но, стоит ему столкнуться с полыхающей растопленной магмой радужки, сердце пронзает раскаленный кол. Куроро инстинктивно стонет, и в глотку тут же ударяет жаром. Вздрагивая всем телом, Хисока прижимает его нос к животу, крепко держит обеими руками. Куроро зажмуривает глаза и старается унять собственную дрожь. Теплой волной она накрывает его с головой, на мгновение отключая от реальности. Раздирающая боль постепенно замещается стекающим по горлу жаром, словно он медленно расплавляет каждую мышцу.
— Ух, Куроро… — Хисока помогает ему выпустить член изо рта и садится на корточки перед судорожно кашляющим любовником. Куроро опускает голову и сжимает зубы, обхватывая рукой затекшую челюсть. А Хисока с нежностью стирает большими пальцами мокрые дорожки со щек, и улыбка на его губах напоминает сумасшедший оскал. — Какой умница, даже сознание не потерял. Восхитительно…
— Так ты проявляешь нежность? — хрипит Куроро. Горло жутко саднит после грубых толчков, и говорить получается не с первого раза. — Не в процессе ли ты убивал своих любовников?
— Всякое бывало, — вполне честно отвечает Хисока, впрочем раскаянием на его лице и не пахнет. Куроро закатывает глаза и стирает слюну с губ и подбородка запястьем, откашливаясь. — Поверь, я до крайности деликатен с тобой. Не лги, что не наслаждался вместе со мной.
Куроро поджимает губы и бросает на него косой взгляд. Хисока вальяжно садится перед ним и кладет локти на колени, а затем опускает голову на скрещенные руки, поглядывая на Куроро снизу вверх сощуренными глазами. Ненасытный монстр. Куроро вплетает ладонь в рыжую макушку и тихонько массирует. Сквозь тошноту и боль действительно пробивалось странное иррациональное удовольствие, но Куроро не уверен, хочет ли ощутить его в полной мере. Секундный липкий страх сковал все его нутро тяжелыми цепями, заставляя сердце сжаться. Откуда же он взялся?
Куроро опускает взор на довольное улыбающееся лицо своего любовника. И раньше не было сомнений, что Хисока необузданный в сексе, а сегодня удалось увидеть это предположение воочию. Куроро отрешенно ерошит рыжие пряди и всерьез раздумывает связать монстра, чтобы вытрахать из него эту нескончаемую энергию. Кажется, их либидо несколько отличается по интенсивности.
— Куроро, не думай об этом так усердно, — ласковым голосом произносит Хисока, вырывая его из транса задумчивости. — Пока ты получаешь удовольствие, тебе не нужно беспокоиться о его природе. Особенно со мной.
— Это твой принцип жизни? — полушепотом спрашивает Куроро, прижимая ладонь к шее. Глотку по-прежнему саднит. — Получать удовольствие любыми путями?
— Верно, сладкий, — растягивая слова, улыбается Хисока и выпрямляет спину, а затем поднимается на ноги. — Надо бы принять душ перед следующим заходом. Надеюсь, ты успеешь перевести дух, пока будешь мыться.
Хисока протягивает руку Куроро, а когда тот хватается, рывком ставит на ноги и обнимает за талию, утягивая за собой в сторону ванной. Куроро следует за ним без возражений и теперь действительно не замечает покачивающуюся от каждого шага игрушку. Мысли его настолько плотно занимает странная реакция собственного тела, что он оставляет без внимания и двусмысленные прикосновения Хисоки, и ударяющие по голове и плечам капли воды. Ни разу в прошлом его не охватывало наслаждение и отвращение одновременно. Куроро окончательно теряется в желаниях, не понимая, чего хочет на самом деле.