Обычно шумное поселение ныне тихо шелестит подавленностью и пустотой. Ощущение безысходности и горя медленно пробирается к новоприбывшим, туго сворачиваясь вокруг шеи, давя ужасом и беспокойством в чужих глазах, нервозными и порывистыми движениями да затворенными дверьми и полным отсутствием детворы. Взглянув на безоблачное небо с блестящим, словно драгоценный камень, солнцем, Вэй Гуанмин спешно проходит за порог дома главы клана кицунэ, петляя вдоль множества коридоров и останавливаясь в середине второго этажа.
В раскрытых дверях ему видится картина, хуже которой и не представить. Постель на полу вся залита кровью, и сам бордовый оттенок, кажется, виднеется везде, вплоть до лихорадочных разводов на полу и судорожно окунаемых в воду тряпок. Пожилая лекарша осторожно ведет тряпкой вдоль бледного тела, каждый участок которого усыпан царапинами. Но главным, что бросается хранителю Поднебесной в глаза, оказывается большая рана на левой нижней стороне живота, очевидно, полученная мечом.
- Как он? – первый вопрос, который Вэй Гуанмин задает сложившей руки на груди Йеджи, в каждой черточке лица которой виднеется напряжение.
- Жить будет, - только и говорит она, на мгновение срывая с себя маску и позволяя горечи промелькнуть змейкой в ее нахмуренных бровях и полуприкрытых глазах.
Тэкео, широкими шагами зашедший за ним следом, тут же встает на колени рядом с постелью, на которой лежит бессознательный Хенджин, осторожно кладя руку на плечо сидящему напротив Юки, что безвольно свесил голову. Его обычно улыбающиеся губы теперь безудержно дрожат, равно как и руки, которыми он, тем не менее, с невыразимой нежностью ведет вдоль живота и грудной клетки кицунэ, поглаживая и успокаивая не то юношу, не то самого себя.
- Когда произошло нападение, Хенджин находился рядом с детворой: все заняты последними днями обустройства, а потому попросили его присмотреть за ними. Когда человек, - Йеджи усмехается, - нет, стражник приблизился к ним сзади, Хенджин едва успел в последний миг закрыть собой ребенка: оттого и рана на животе. Потом брат бросился в драку, и они почти убили друг друга, судорожно катаясь по земле. Он сумел выбить кинжал из чужих рук и ранил стражника, прежде чем тот сбежал. Юки отлучился по моей просьбе, когда это случилось, и пришел, когда все уже почти закончилось.
- Получается, на глазах у детей…,- качает головой Вэй Гуанмин.
- Да, - Йеджи поджимает губы, - не знаю, как нам теперь разбираться еще и с тем, что у них навсегда останется это травмирующее воспоминание в памяти.
- Вы сумели понять, кто это был? – Вэй Гуанмин переводит взгляд на ночного стражника Японии, - Юки?
- Нет, - горько шепчет он и берет ладонь Хенджина в свои руки, осторожно прикасаясь губами к чужой нефритовой коже и шепча прямо в нее, - я не видел.
Вэй Гуанмин прослеживает, как мимолетная слеза скатывается вдоль щеки Юки, падая прямо на кисть Хенджина, и, не в силах больше этого выносить, быстро проходит вперед и говорит Тэкео:
- Присмотри за ним.
Получив кивок в ответ, он указывает Йеджи рукой в сторону двери и спускается вниз, покидая дом и оказываясь в небольшом, но уютном дворике, на углу которого разбит небольшой водоем и стоит одинокая лавка. Усевшись, Йеджи тут же внимательно смотрит на него.
- Вы предполагаете, кто это может быть?
- Сегодня на собрании Джахи спросил меня о том, что я буду делать, если случится какая-то непредвиденная ситуация. Я насторожился, но не предполагал, что он будет действовать так скоро и направит удар не на меня.
Трусливый ублюдок.
- Если это был стражник, и Джахи стал своеобразным заказчиком…
- У него есть только одна столь доверенная псина, которой он мог бы поручить крупную цель, - он зло улыбается, - Гошгар, дневной стражник тюркских земель.
- Но тогда почему Юки не узнал его?
- В моменте паники, когда ты видишь своего близкого раненым, как думаешь, сосредотачивается ли твое внимание на чем-либо, кроме него? - услышав молчание в ответ, он продолжает, - тем более, что маскировка у стражников за все тысячелетия выработалась, что надо, и скрывать свою энергию мы способны даже от малознакомых хранителей. Меня, однако, волнует не это, а то, что все нити вновь ведут к одной и той же проблеме.
- О чем вы?
- На вас напали, несмотря на то, что вы вновь скрылись в иной местности. Произошло это практически сразу после фестиваля, на который были приглашены близко знакомые мне стражники, так что им довелось воочию увидеть все, что у вас имеется. А без моего постоянного присмотра, соответственно, и хорошо изучить местность, а может, даже выведать какую-то информацию непосредственно у жителей. Например, о том, что строительство все еще не завершено, и нужно деть куда-то детей через пару дней. Еще, к примеру, можно проследить, с кем некоторые хранители, особо приближенные ко мне, хорошо общаются.
- Вы хотите сказать…, - распахнув глаза, тянет Йеджи.
- Я давно уже знал об этом, но никогда не думал, что все будет спланировано так красиво: и меня захватить, и заодно ударить за резкие слова стражников Японии. Диво информатор, надо же, - усмехается Вэй Гуанмин, едва сдерживаясь, чтобы не зааплодировать.
- Что вы планируете делать дальше?
- Сейчас? Я должен исправить свою ошибку, из-за которой так сильно пострадал Хенджин. Из-за моей беззаботности подвергся опасности не только он, но и дети, самое уязвимое место всех существ. Я обещал, что защищу ваш клан, и слова своего не сдержал. Нужно это менять.
- Как, например?
- Например, построить барьер в виде купола, основанного на моей энергии, который позволит буквально скрыть ваш клан от посторонних глаз, - он слабо кривит уголками губ, - не думаю, что нападавший или кто-либо другой сможет вновь так легко сориентироваться в пространстве, если вы бесследно затеряетесь. Более того, при повторном нападении это может выиграть время для того, чтобы я пришел к вам на помощь. Стражники не распознают мою энергию, только если не приведут того, кто хорошо знаком с ней. Войти же можно будет лишь с моего дозволения.
- Но разве это возможно? Разве затраты энергии не будут слишком большими?
Йеджи выглядит столь обеспокоенной, что незаметно начинает походить на совсем юную девчонку, столь разительно отличаясь от своего привычного образа сильной и суровой главы. Вэй Гуанмин усмехается и переводит взгляд на ворота, тепло улыбаясь, когда видит маячащий на входе силуэт.
Простого человека, живущего в клане кицунэ.
- Зачем беспокоиться об этом, Йеджи? Я поклялся на крови, что защищу ваш клан и огорожу от любых неприятностей, и собираюсь выполнить свою часть договора. Все остальное не имеет значения. Не забывай, что я стражник, и мне многое под силу.
Встав со своего места, он наблюдает за тем, как на лице Бомгю, посеревшем от усталости и переживаний, медленно расцветает слабая, но до невозможного искренняя улыбка. Взглянув в том же направлении, что и Вэй Гуанмин, Йеджи тихо говорит ему:
- Идите, уважаемый стражник. И… спасибо.
- Пока что не за что, - весело произносит хранитель, - что у вас, кицунэ, за привычка вечно благодарить? Из-за меня брата твоего ранили, а ты еще такими словами разбрасываешься.
- Я не виню вас, - отведя глаза, тихо говорит девушка, - могла бы я, когда чувствую, что в ваших словах о том, что вы на многое способны, живет легкий оттенок напряженности? Могла бы я винить, если знаю, что вы никогда не желали моему брату такого положения дел? А если еще и понимаю, что вы самый человечный из всех стражников, что я видела? Никто никогда не стал бы беспокоиться о нас, господин. Никто, даже Юки и Тэкео, если бы не вы. Всегда это были лишь вы, Вэй Гуанмин.
Ничего не говоря в ответ, хранитель медленно устремляется вдоль тропинки, ощущая тяжесть внутри от чужих слов, осевших в нем.
➴
Когда они приходят на знакомую поляну, сплошь и рядом заполненную пушистыми кроликами, ни Бомгю, ни Вэй Гуанмин не произносят ни слова. В молчаливом единении они усаживаются у ствола излюбленного дерева, пуская на руки столько кроликов, сколько вообще возможно, и снимают напряжение, медленно почесывая их за ухом, наслаждаясь мягкостью шерсти и спокойствием природы.
- Мне кажется, будто все это было сном, - медленно и негромко говорит Бомгю, и Вэй Гуанмин тут же поворачивает к нему голову.
- Я сожалею, что тебе пришлось это пережить, - понимая, о чем он, хмурится хранитель.
- Скажи, Тэхен, чем он это заслужил? – тяжело сглотнув, не спрашивает, а будто молит юноша, - разве Хенджин что-нибудь ужасное делал, чтобы такое пережить?
- Иногда мы все становимся просто пешками в чужой игре, - а на языке от этих слов сплошная горечь.
- А я не хочу, чтобы я или кто-то близкий мне становились пешками! - вдруг громко и яростно произносит Бомгю, и замерший на его руках белый кролик тут же испуганно спрыгивает, сливаясь с сородичами, - я не хочу, чтобы те, о ком я забочусь, страдали из-за чужих расчетов! Я не желаю видеть, как бессмертные, возомнившие себя самыми главными на свете, обращаются с нами, как с разменной монетой! Мне отвратителен каждый из них!
Вэй Гуанмин молча позволяет Бомгю пережить эту бурю гнева. Спустя минуту, осознав, что сказал, юноша уже гораздо тише произносит, очевидно, виновато:
- Тэхен, ты… Я не это имел в виду, ладно? Не все бессмертные. Не ты и не твои друзья. Есть хорошие, просто я не знаю почему, но…
- Все в порядке, - обрывает его Вэй Гуанмин, - тебе нужно высказать это. Я не обижаюсь и понимаю, что ты в действительности имел в виду.
- Спасибо.
Вэй Гуанмин улыбается.
- В конце концов, у тебя все равно слишком доброе сердце. Было бы правильно, если бы и меня ты возненавидел.
- Нет, неправильно, - упрямо говорит Бомгю, хватая его за руку и переплетая их пальцы, - нельзя судить о ком-то плохо просто за то, что он таков, какой он есть, даже если поневоле оказался связан с теми, кто тебе ненавистен.
- Хорошо, как скажешь, - усмехается Вэй Гуанмин, подставляя плечо, чтобы Бомгю мог лечь головой на него, и тихо продолжая, - если я не закончу все это, нападения продолжатся.
- Я знаю, - так же тихо отвечает Бомгю.
- Я не хочу, чтобы следующим пострадал ты.
- Я знаю и это, - приподняв голову, Бомгю впивается в него решительным взглядом, - а еще я знаю, что ты хочешь создать для нас барьер, который отнимет у тебя много сил.
- Подслушал-таки.
- Твой высокомерный голос трудно не услышать даже такому слабому человечишке, как я, - он гордо задирает подбородок, - сам виноват.
Вэй Гуанмин только тихо фыркает и рукой укладывает чужую голову обратно к себе на плечо.
- Как умело ты скрываешь смущение за оскорблениями.
- Учусь у лучших, - невозмутимо парирует Бомгю, но запал вдруг во всем его внешнем виде угасает, - ты можешь пообещать мне кое-что?
- М? – лениво произносит Вэй Гуанмин, вглядываясь в чащу леса.
- Пообещай, что не будешь чрезмерно жертвовать чем-то ради других. Даже если это клан, с которым у тебя договор, или я.
- Кто сказал, что я буду готов пожертвовать всем ради тебя? – будто искренне поражается Вэй Гуанмин и дергается от сильного удара в плечо.
- Просто пообещай!
- А то что?
- Я не отстану, Тэхен, ты же знаешь. Буду сидеть на ушах так, что они отвалятся.
- Весомый аргумент, - качает Вэй Гуанмин головой и вздыхает на чужое молчаливое недовольство, грозовыми волнами распространяющееся от юноши, - хорошо, обещаю я, только не смотри так.
- Вот и славно, - довольно произносит Бомгю, откидываясь на ствол дерева и закидывая руки за голову, - и еще кое-что.
- Что опять ты придумал?
- Обещай, что найдешь меня в следующей жизни.
- Я стражник, Бомгю, не будет следующей жизни, - уж точно не у него.
- А я верю, что будет! Просто пообещай! Хотя… зная тебя, это скорее мне придется первым найти тебя.
- С чего это? – не на шутку вспыхивает Вэй Гуанмин.
- Да ты наверняка, как обычно, отшельником будешь. Ни за что на контакт первым не пойдешь. Значит, обещаю я! Клянусь, что в следующей жизни обязательно найду тебя!
Вэй Гуанмин улыбается на отчаянную юношескую решимость в чужих глазах и смиренно произносит:
- Как скажешь. Только обязательно будь терпеливым и там.
В конце концов, только Бомгю удастся завоевать Вэй Гуанмина во второй, и даже в тысячный раз.
➴
- В моих планах расправиться с Джахи раз и навсегда.
Закончить то, что не сумел сделать ранее. Избавить этот мир от настоящего зла, действительно последовать девизу созданного им клана.
Тэхен внимательно оглядывает каждого находящегося в зале: вежливо улыбающегося Цзян Болина, зачастую скрывающего свои истинные чувства за сотней масок, гордую Юй Шуанг, не сгибающую спину и не признающую авторитетов, и Кая, уже успевшего стать одним из наиболее талантливых хиллеров в молодом поколении клана, несмотря на столь малый опыт в работе. Все они вслушиваются в каждое его слово и верят ему, и Тэхен не может не чувствовать на плечах тяжелую ношу.
Тэхен видит в их лицах отражения тех, кого не смог однажды уберечь. В клане Приходящих во Тьме он видит спасение, какое одаренные углядели в единственном стражнике, возжелавшем защитить их однажды.
Он знает, что не хочет впутывать других в это, когда прошлые воспоминания до сих пор болезненно режут по сердцу, но еще хранитель помнит обещание, данное одному близкому человеку однажды.
Тэхен встает на колени и выставляет руки вперед, одну ладонь к другой.
- Я, хранитель Поднебесной и Кореи, Вэй Гуанмин, а также Тэхен, наемник из клана Приходящих во Тьме, прошу одаренных об оказании помощи в уничтожении врага, что принес множество несчастий на наши земли. Зная, что битва может закончиться как победой, так и проигрышем, я не настаиваю на согласии, осознавая, скольким одаренным это может стоить жизни. Однако вы – моя единственная поддержка и надежный щит, остававшийся таким на протяжении долгого времени, и если есть хоть малейшая надежда, я отчаянно молю вас поддержать меня в этом решении бороться с сильными мира всего.
Он выдыхает последние слова и выжидающе глядит на главу и его правую руку. Зал погружается в молчание, тяжелое от раздумий и всех произошедших в нем событий. Не сдаваясь, Тэхен стоит на коленях, и не задумываясь о том, чтобы подняться, зная, что от чужого решения будет зависеть все.
Тэхен всегда считал, что клан Приходящих во Тьме ему ничего не должен, а потому он не будет требовать от них помощи на правах основателя, но попросит как тех, кто сам волен выбирать.
- Даже если мы согласимся, что ты собираешься делать?
Тэхен удивленно оборачивается, встречаясь взглядом с виду непоколебимым Бомгю, что уверенно идет к нему навстречу. Слыша молчание в ответ, сенсетик вопросительно вскидывает бровь в ожидании ответа.
Тэхен переводит расфокусированный взгляд на горизонты клана за чужой фигурой, вдруг ощущая невыразимую тоску.
- Я, - он прикрывает глаза, - я собираюсь напасть на зал хранителей и уничтожить Джахи и его приспешников раз и навсегда.
➴
Вэй Гуанмин любит свой клан. Любит каждый куст с дивными ярко-красными ягодами, чей оттенок напоминает пятна на небе при закате. Любит изогнутые крыши, круглые двери и запах чая, несущийся от каждого второго домика с любезно распахнутыми дверями, будто хозяева готовы принять своих соплеменников в любое время. Ему нравится тишина, что легким слоем растекается по поселению каждый раз, когда все разъезжаются по заданиям, а молодняк собирается на тренировочной площадке. В те мгновения только их крики и передразнивания да звук соприкасающейся друг с другом стали нарушает умиротворенный покой небольшого клана, заключенного в самом сердце гор.
Однако больше всего Вэй Гуанмин любит, когда в поселении не протолкнуться. Его извечно холодной и одинокой натуре любопытно наблюдать за традиционными ярмарками, что проводятся каждый новый сезон, позволяя множеству вещей, скопившихся в кладовых жителей деревеньки неподалеку от клана, устелить низкие прилавки. В эти редкие, но столь радостные дни каждый одаренный старается как следует принарядиться и достает заначку, что собирал со всех заказов. Повсюду устанавливаются небольшие площадки для показа кукольных постановок, из каждого угла непрерывно льется музыка, наигрываемая на гуцине и других музыкальных инструментах, да рекой течет алкоголь, в промежутках которого одаренные набивают карманы сладостями, нечасто видимыми ими в обыденные дни.
Да, Вэй Гуанмину определенно больше всего на свете по душе просто ходить вот так, с корзинкой в руке, вдоль улочек, переполненных людьми и прилавками, кривя уголками губ на глубокие поклоны от каждого встреченного им человека, неважно, из деревни ли он, или из самого поселения. Набрав и себе пару сладостей, он с удовольствием вгрызается в яблоко, ощущая сладкую карамель, остающуюся на губах. Поблагодарив приветливого толстощекого продавца кивком и парой монет, он отправляется за пределы поселения, петляя по лесу и достигая своей уединенной резиденции, в которой, несмотря на отдаленность ее расположения, все равно можно уловить отблески шума, несущегося из поселения клана Приходящих во Тьме.
На входе его поджидает привычно хмурый Тэкео, сложивший руки на груди. Вэй Гуанмин беззаботно вглядывается в его лицо и отмечает, что привычная тучность сегодня выглядит чуть мягче, и в глазах сверкает что-то гораздо более ласковое.
Хранитель Поднебесной прекрасно понимает, отчего друг выглядит так, а не иначе.
- Много купил, - кивает Тэкео на несколько палочек с яблоками в руках Вэй Гуанмина.
Улыбнувшись, хранитель Поднебесной протягивает ему две.
- Это чтобы я всех смог угостить, конечно.
Тэкео только качает головой, но палочки послушно принимает, поднося одну к губам и вгрызаясь в яблоко так настороженно, как один из крольчат на полянке прижимался к Вэй Гуанмину по первой. Хранитель Поднебесной только фыркает. Тэкео отрывается от яблока, и губы его блестят карамелью.
- Ты точно уверен? – наконец, задает он вопрос, очевидно, мучавший стражника долгое время.
- На сколько вообще можно быть уверенным, - кивает Вэй Гуанмин.
- Это может сильно истощить тебя.
- Думаешь, я этого не знаю? – с сарказмом интересуется Вэй Гуанмин, - не переживай, уж точно не помру. Кто же нервы тебе тогда трепать будет?
- Верно, - усмехается Тэкео, - тебе нельзя сильно пострадать или умереть, потому что тогда я останусь один и поседею от скуки.
- Зато станет тихо и спокойно.
Тэкео глядит на него, а затем негромко произносит:
- А мне не нужно, чтобы было тихо и спокойно. Мне нужен ты шумный.
Вэй Гуанмин выдыхает, улыбаясь и не понимая, в какой момент их разговор свернул не в ту сторону.
- Ладно уж, чего ты смотришь на меня так, будто я прямо сегодня собираюсь в прах превратиться? Будет тебе. Лучше давай поскорее отправимся в поселение кицунэ, негоже заставлять их ждать.
- Да, ты прав, - соглашается Тэкео, но все еще выглядит задумчивым, словно до сих пор не переставая размышлять о каждом сказанном слове.
Вэй Гуанмин поворачивается к другу спиной и поднимает ладонь вверх, роняя с кончиков пальцев капли серебристой энергии, что, будто лианы, сплетаются в одну большую овальную форму, в центре которой разрастается дыра, открывающая совсем иное пространство.
- Кстати, - он лениво оборачивается к другу, - как только закончим, мне нужно будет сказать тебе кое-что.
Тэкео впервые за день тепло улыбается, и весь окружающий мир будто вновь цветет от его улыбки, наполняясь невиданными яркими оттенками.
- Конечно.
Они ступают в портал, а Вэй Гуанмин рассеянно думает о словах Юки, мимолетно брошенных еще столетия назад:
- Чаще всего он улыбается, когда с тобой рядом.