Вэй Гуанмин делает вдох. Серебристая энергия струится по венам, шевелится под кожей, выливаясь небольшими речными потоками в окружающее пространство. Все они, в конечном итоге, соединяются в единое массивное полотно, плотно окутывающее поселение кицунэ с какой бы то ни было стороны. Устремив взгляд в небо, Вэй Гуанмин прослеживает за тем, как оно изгибается, образуя своеобразный купол. По ту сторону встревоженно гудит столпившийся народ. Йеджи яростно разгоняет жителей, пока Хенджин виновато улыбается им, опираясь на свою сестру.

Сделав рваный выдох, Вэй Гуанмин покачивается, хмурясь, когда понимает, что мир в глазах стремительно тускнеет, звуки становятся все более приглушенными, а купол все еще не построен надежно, имея при себе лишь тонкий слой основы.

Вдруг он чувствует ладонь, хлестко приложившуюся к спине и вливающую в стражника мощный поток инородной энергии.

- Я здесь, - голос звучит слабо и тихо, будто Вэй Гуанмин под водой, но он улыбается, прекрасно понимая, кто это.

Тэкео, как всегда, стоит за спиной, готовый в любую минуту прийти на помощь.

Приятная прохлада опускается на плечи, очищает голову от беспокойства и сверхчувствительности к внешнему миру, что напитан мириадами сводящих с ума мыслей и энергетических линий. Выпрямившись, он сильнее сжимает кулак левой руки и вновь раскрывает ладонь правой, - согнутые пальцы заметно дрожат, - продолжая кропотливую работу над барьером. Постепенно купол приобретает все более отчетливый серебристый оттенок, смешиваясь с туманом, ползущим вдоль дорожек, и уплотненными нитями энергии Тэкео цвета индиго. Самодовольно усмехнувшись, Вэй Гуанмин впивается ногтями в нежную кожу и приступает к самой сложной задаче – накладыванию невидимости для чужого глаза.

Давление чужой ладони на его спине увеличивается, силы стремительно утекают вместе с разнеженным, будто сладость на солнце, сознанием, когда поселение постепенно исчезает с глаз, растворяясь вместе с массивным куполом, вложившим в себя силы целых двух стражников.

Стражников, что вновь идут против правил.

- Вот черт, - бормочет Вэй Гуанмин, когда из ладони перестают струиться нити энергии. Ветер ударяет в спину, неожиданно сильный по сравнению с прежне не дрогнувшим при любом бедствии выносливым телом хранителя, и он покачивается, едва не валясь вперед.

- А-Мин! – чужие руки поспешно подхватывают его, а в голосе Тэкео слышится неподдельный ужас, когда Вэй Гуанмин вдруг весь сотрясается в натужном кашле, вместе с которым на зеленую траву летят алые-алые капли, - у тебя кровь!

- Я в… порядке, - сквозь кашель сипит стражник, - все… нормально, я в порядке.

Плывущим зрением он подмечает складку, наметившуюся на лбу Тэкео, которую так и хочется разгладить игривым прикосновением, и сурово поджатые губы хранителя.

- Спрашивал же тебя, точно ли ты уверен. Нужно было с самого начала тебя поддерживать, а не вестись на эти глупые попытки самоутвердиться, - ворчит он, удобнее перехватывая Вэй Гуанмина и усаживаясь вместе с ним на траву.

Стражник Поднебесной вдруг ощущает себя полулежащим на чужих коленях, и чувство это столь мягкое и теплое, напоминающее об объятиях матери в холодные и стылые зимы, что Вэй Гуанмин невольно чувствует столь несвойственные слезы, подступившие к глазам. Он слабо улыбается, поднимая руку и осторожно касаясь острой линии чужой челюсти.

- Помнишь…, - он вновь закашливается, поджимая губы, когда замечает, что на этот раз капли крови запачкали еще и одежду, - я пообещал сказать тебе кое-что важное сразу после того, как мы закончим?

- Нашел время, - закатывает глаза Тэкео и грубо утирает чужой рот своим рукавом. В глазах его светится беспокойство.

- Я хотел сказать…, - Вэй Гуанмин вздыхает, чувствуя, что кислорода совсем не хватает, - что желаю дать тебе имя.

Тэкео замирает в неверии.

- Что? А-Мин, о чем ты? Какое имя?

- Имя, - упрямо повторяет Вэй Гуанмин, - Я дам его тебе, Тэкео.

- Что за глупость, - фыркает стражник Японии, - у меня оно вообще-то уже есть, данное мне отцом от рождения.

- Это не то, - качает головой Вэй Гуанмин, - один человек сказал мне… что в дружбе люди дают друг другу прозвища. Но поскольку это банально и скучно, имена кажутся лучшим вариантом. Представь только, что кто-то близкий дает тебе символичное имя в память всего, что вас связывало. Разве, - кашель, - разве это не прекрасно?

- Поэтому ты решил дать его мне?

- Да, - он кивает, улыбаясь, - но поскольку оба мы принадлежим к иным культурам, я подумал, что в качестве компромисса могу дать тебе корейское имя. И в дань новому витку наших отношений, который начался именно с Чосона, и просто потому, что у меня тоже оно есть, именно корейское.

- И какое же ты выбрал? – с виду пренебрежительно интересуется Тэкео, но Вэй Гуанмин видит, как на дне его глаз мерцают проблески глубоких чувств, тщательно скрываемых по обыкновению.

- Минхо, - медленно, по слогам произносит он, - красивое имя, правда? Минхо.

- Что оно значит?

- Умный, сообразительный, сияющий.

Тэкео долго молчит, а затем вдруг фыркает:

- Это я-то тут сияющий?

- Я знал, что тебе понравится, - издевается Вэй Гуанмин, теребя чужую щеку. Тэкео недовольно уворачивается, напоминая нахохлившегося цыпленка.

- Дурак ты, - вздыхает, прикрывая глаза, - как есть дурак, а-Мин. И… мне нравится. Правда нравится.

Он знает, как тяжело даются Тэкео эти слова. Друг всегда был скуп на открытое выражение своих чувств, а потому каждый произнесенный им звук дороже любого слитка золота в сотню, а то и в тысячу раз.

Впрочем, в этом они до боли одинаковые.

- Спасибо тебе.

Вэй Гуанмин только жмурится, ощущая, как в ушах набатом бьет иллюзорный молот, и с видимой беззаботностью поднимается с чужих колен, будто невзначай уворачиваясь от рук, тянущихся вновь ухватить его за шкирку и усадить к себе обратно.

- А меня, кстати, Тэхеном прозвали, - Вэй Гуанмин мотает головой в разные стороны, тут же хватаясь за лоб и жалея, что вообще сделал это, когда земля становится еще более неустойчивой под ногами.

- Ты куда, мать твою, собрался?

- Мне надо…, - Вэй Гуанмин неопределенно ведет рукой и хмурится, когда понимает, что вокруг расстелен один лишь лес, внезапно вспоминая, что именно он установил купол, скрывший поселение от чужих глаз, - да… в поселение мне надо.

- В таком состоянии? Ты совсем спятил? – хватает его за плечи Тэкео, но выпускает, когда Вэй Гуанмин грубо вырывается из его хватки, пошатывающейся походкой устремляясь вперед.

- Мне нужно восстановиться где-то подальше. В одиночестве. Не хочу…, - беспокоить.

А портал новый создать до резиденции – смертный приговор себе подписать.

Вэй Гуанмин слышит вновь устремившиеся за ним следом шаги, а потому не глядя бросает назад совсем крошечный наэлектризованный шар серебристой энергии, вслушиваясь в его свист и удовлетворенно хмыкая, когда вдруг в округе устанавливается тишина.

- Не скучай, Минхо, - бросает он напоследок и прикладывает руку к месту, где ощущается наибольшее скопление энергии.

Перед глазами вспышкой предстает большой купол и глава клана вместе с ее правой рукой по ту сторону. Улыбнувшись им, стражник преступает через барьер.

➴

Вэй Гуанмин не помнит, что сказал Йеджи и Хенджину, точно ли потрепал по плечу раненного кицунэ, пожелав ему скорейшего выздоровления, вправду ли отчитался Йеджи об успехах и действительно ли нашел разумную отговорку для того, чтобы отказаться от помощи и уйти подальше вглубь поселения. Внутри жжет лишь одно чувство – невыносимая истощенность. Чувствуя текущую уже не изо рта, но из носа теплую багряную кровь, он старается по возможности как можно чаще огибать наиболее шумные улицы, особенно опасаясь напугать своим видом любопытных детей, и сворачивает в сторону леса, с трудом добираясь до знакомой поляны. При виде вечнозеленого дерева и лениво купающихся в лучах солнца кроликов он слабо улыбается, с ковылянием устремляясь к знакомому месту.

И валясь вперед, когда ноги совсем подводят его.

- Тэхен! – ожидаемое болезненное падение предотвращают чьи-то надежные руки, и Вэй Гуанмин отстраненно думает о красивом бронзовом оттенке чужой кожи, - как же ты так, черт…

- Просто перетрудился, не переживай, - морщась, когда его вертят словно куклу, заставляя все тело вспыхнуть в огне боли, Вэй Гуанмин послушно позволяет подхватить себя на руки, откидывая в сторону кричащую мысль о том, что кто-то видит его в столь уязвимом состоянии.

И обращается, как со слабым.

Вэй Гуанмин терпеть не может такого отношения к себе, особенно, если оно исходит от него.

- Ты же обещал мне, - жалостливо тянет Бомгю, вышагивая вперед с хранителем на руках и осторожно усаживая Вэй Гуанмина у дерева, позволяя ему облегченно прислониться к стволу.

- Прости, - выдыхает Вэй Гуанмин, обессиленно прикрыв глаза и до крови прикусывая губу, чтобы удержаться в сознании.

- Сейчас, сейчас будет легче, - рассеянно бормочет отдаленный голос Бомгю, кажущийся мягкими-мягкими пушистыми облаками на чистом небе, - ты что, губу прикусываешь? А ну прекрати.

- Нельзя, - бормочет Вэй Гуанмин, - не хочу… отключаться…. Не услышу твои слова, а мне… важно.

На секунду вся природа замирает, а копошение рядом прекращается, пока Бомгю вдруг не усмехается, кажется, нервозно и вновь не принимается за дело, смачивая невесть откуда закравшуюся в карманах тряпку водой из фляги и прикладывая ее к чужому лбу, осторожно ведя по нему, чтобы немного сбить температуру.

- Что же ты со мной творишь, Тэхен? Как всегда ничего не осознаешь, - Вэй Гуанмин может поставить все свое состояние на то, что Бомгю сейчас качает головой, - почему тебе так плохо?

- Потратил слишком много энергии за раз… вновь пошел наперекор законам мироздания… кара. Нужно… нужно восстановить энергию… тело борется, как может.

- Сколько времени займет восстановление?

- Недолго, - Вэй Гуанмин морщится, - надо только… переждать.

Первый час дастся тяжело, но постепенно весь окружающий мир напитает его необходимой энергией, вновь позволив свободно дышать. Пока же он, совсем ослабевший, как новорожденный младенец, - легкая мишень для фатального удара. Именно поэтому Вэй Гуанмин так поспешно пытался убраться подальше от открытого пространства, вступив в купол, где достать его будет не так просто.

А еще… ему просто не нравилось быть выставленным на чужое обозрение в такой хрупкий миг.

- Хорошо, значит, переживем, - твердо говорит Бомгю, и каждое его слово звучит как клятва.

Вэй Гуанмин слабо улыбается пересохшими губами.

- Спасибо… тебе. Ты… пообещай мне только, что не будешь так же.

Жертвовать всем ради других. Судя по всему, нам обоим нравится делать это.

- С чего это ради я должен давать обещание, которое ты сам не сдержал? – фыркает Бомгю, но смягчается, видя, как Вэй Гуанмин недовольно дергается, - ладно, ладно. Обещаю, что постараюсь сильно не подставляться ради кого бы то ни было.

- В особенности ради меня.

- Тебя? Еще чего? – усмехается Бомгю, точь в точь повторяя чужие слова, сказанные у реки, с заметным издевательством, - нужен ты мне.

- Знаю, что нужен…, - бормочет Вэй Гуанмин, уже не осознавая реальность, - ты мне… тоже.

С последним словом он уплывает в долгожданную тьму. Рядом со стражником тихо шелестит одежда, когда человеческий юноша присаживается рядом и печально вздыхает:

- Не могу я пообещать, если дело касается тебя, глупый стражник. Тебе столько лет, а вечно в проблемы ввязываешься.

Придвинувшись ближе, он осторожно кладет чужую голову на свое плечо.

И прислоняется губами к чужим волосам, мимолетным касанием бабочки целуя в макушку символ конца и начала. Зная, что никогда бы не смог при иных обстоятельствах.

➴

Когда Вэй Гуанмин открывает слипшиеся веки, склонившееся над ним лицо Бомгю предстает ему божественным ликом, объятым нежными лучами солнца.

- Слишком резко, да? – виновато произносит юноша, отдергивая руку, которой совсем недавно тряс Вэй Гуанмина за плечо, - прости.

- Ничего, - стражник потягивается до хруста костей, выгибаясь и зевая во весь рот, а Бомгю на него так завороженно смотрит, будто увидел само чудо. Почувствовав неловкость, Вэй Гуанмин тихо кашляет и выпрямляется, принимая благопристойную позу и намеренно небрежно интересуясь, - сколько я спал?

- Около двух часов. Солнце уже в зените, - задумчиво говорит Бомгю, глядя в небо, - я бы не стал тебя будить, но мне пора на тренировку, а оставлять тебя наедине, пусть и в границах купола, не хотел.

- Ты тренируешься? – только и спрашивает Вэй Гуанмин, удивленный. Бомгю шкодливо улыбается, поправляя выбившуюся прядь волос за ухо.

- С мечом. Просто забавы ради.

Вэй Гуанмин внимательно смотрит на него, а затем трясет головой, прогоняя наваждение и с трудом, но решительно поднимаясь с насиженного места.

- Пойдем, - уверенно говорит он, будто у него все еще не болит все тело, и не царапается энергия, текущая по венам.

Бомгю молча берет его под руку, не комментируя чужое состояние и великодушно позволяя Вэй Гуанмину сохранить лицо.

Поляна, на которую они приходят, оказывается вовсе не такой, как та, где они вместе с кроликами проводили порой долгие часы: здесь оживленно, и повсюду то и дело снуют дети, заставляя сомневаться в безопасности подобных учений. Видя скептический взгляд стражника, бегающий от игриво тычущих друг в друга мечами взрослых кицунэ и беззаботно гоняющихся за бабочками малышей, Бомгю только посмеивается:

- Не думай, у нас все не настолько распущенно. Сейчас будут трубить, и малышня сразу займет свои места. Не пускать же мы их не можем: залезут в кусты, а там их гораздо сложнее будет контролировать и не упускать из виду.

Вэй Гуанмин усаживается на любезно перенесенную из закоулков поселения лавочку и поправляет рукава, в выжидании глядя, как при первом намеке на рог, как и говорил Бомгю, вся детвора сбегается в одно место неподалеку от стражника и юноши, и даже молодые воины клана вмиг становятся серьезнее некуда, ничем не уступая своим бравым старшим собратьям.

При повторном отблеске рога вся поляна закручивается в сплошной поток смертоносных вихрей, среди которых слышен лишь звон сталкивающейся стали да чьи-то ругательства, вместе с которыми первая капля крови одного из противников орошает землю, заставляя того уступить победу. С интересом наблюдая за чужими техниками в бою, Вэй Гуанмин делает мысленные пометки о том, как можно разнообразить для одаренных монотонный процесс оттачивания боевых навыков, попутно впитывая в себя новые движения, не виданные им раннее.

Он и сам не осознает, как пять пар воинов сменяется последующими, и среди них оказывается потрепавший его по плечу напоследок Бомгю. Юноша звонко смеется, запрокинув голову назад и по-панибратски толкая в грудь бравого воина со шрамом, рассекающим бровь и левый глаз. В его глазах – ни капли страха, только сплошное предвкушение да не гаснущая уверенность. Видя это, Вэй Гуанмин позволяет себе расслабиться и довериться.

Как только вновь трубит рог, Бомгю молниеносно срывается со своего места, и Вэй Гуанмин понимает, почему все это время его соперник не смотрел на юношу с высоты своего происхождения как на нечто небрежное. Бомгю равен ему, и это виднеется в каждом движении. Будь то рассеченный удар, накаляющий воздух своим свистом, или изворотливый выверт тела, больше напоминающий ловкость не человека, но змеи, Бомгю движется, словно хищник, целеустремленный и уверенный в своей победе. Его меч ни разу не отстает от оружия кицунэ, маневрируя и противостоя так ловко, будто юноша с ним и был рожден.

Бомгю не похож на вихрь, но на само божество.

Вэй Гуанмин столь увлекается им, что пропускает мимо все остальные бои, чего до этого с ним отнюдь не происходило, да не замечает, как от напряжения сжимает в кулаках края ханьфу, яростно молясь о чужой победе.

В один момент Бомгю проводит мечом горизонтально вперед, приближая руку опасно близко к чужой режущей стали, а затем делает резкий выпад назад, когда соперник стремится его догнать. С легкой ухмылкой он, откинувши голову, подмигивает Вэй Гуанмину, и резко выпрямляется, рассекая воздух всего несколькими обманчивыми секундными атаками, а затем нанося решающий удар, проходящийся по ткани чужой одежды и оставляющий полосу загорелой кожи блестеть в бордовой крови.

Вместе с этим звучит рог, и воины отстраняются друг от друга, тяжело дыша. Стайка детей с криками несется в сторону Бомгю, облепляя его со всех сторон, вцепляясь в ноги и едва не перелезая через чужие головы, чтобы попасть к нему на руки, восторженно щебеча о том, сколь невероятен юноша был в каждом своем движении. Бомгю берет одного из особо активных малышей на руки и смеется, трепля каждого по волосам. Взгляд его падает на Вэй Гуанмина, неотрывно наблюдающего за юношей, и губы Бомгю растягиваются в еще более яркой, с намеком на озорство улыбке.

Вэй Гуанмин думает, что он действительно похож на самого прекрасного человека на свете.

➴

После возвращения в резиденцию Вэй Гуанмину потребовалось ровно два дня, чтобы вновь отвоевать свое право на самостоятельность. Тэкео, возомнивший себя строгим родителем, наотрез отказался покидать резиденцию стражника Поднебесной, пригрозив уснуть рядом с Вэй Гуанмином на полу, но постоянно следить за циркуляцией его энергии по телу и время от времени вливать часть своей силы, если это необходимо. Юки, с ним горячо согласный, примостился в комнате рядом, однако временами пропадал на долгие часы, возвращаясь с довольно сверкающими глазами и взлохмаченными волосами. Вэй Гуанмин и Тэкео, уставшие от перебранок друг с другом, только бросали на него всезнающие взгляды и отворачивались, вновь беря в руки чаши с чаем.

На самом деле, ссоры эти были лишь для вида, поскольку Вэй Гуанмину было невыносимо скучно только и делать, что безвылазно сидеть в четырех стенах резиденции, но, осознавая весь риск любых неосторожных движений, он только и мог, что смириться с положением дел и найти себе альтернативное развлечение в виде издевательств над Тэкео. Однако, в конечном итоге, и это ему совсем надоело, а потому, едва проснувшись и ощутив себя посвежевшим, стражник поставил бескомпромиссное условие: либо друзья устраивают тренировочный бой с ним, либо могут любезно идти в любую часть света, куда сердце лежит.

Так скрипящий зубами Тэкео, ослепительно улыбающийся Юки и закатывающий глаза Вэй Гуанмин оказались на тренировочной площадке, обычно предназначавшейся для наемников клана Приходящих во Тьме, но сегодня ставшей их своеобразным полем боя. Специально достав из недр гардероба совсем старинный, давно вышедший из моды ханьфу, теперь Вэй Гуанмин с удовлетворенной ухмылкой оглядывается вокруг, вбирая в себя местные виды и наслаждаясь солнцем, благословившем их своим теплом.

Заняв свою позицию напротив Юки и Тэкео, стражник Поднебесной лениво бросает друзьям:

- Только, пожалуйста, не надо послаблять мне.

- Чтобы мы сразу тут тебя убили, идиот? – только и фыркает Тэкео, и первым решительно бросается в бой.

Вместе со стражником вспыхивают змеиные клубы тумана, а разряды искрящей энергии цвета индиго пылают вокруг него, будто вспышки огня, развевая волосы во все стороны и создавая ощущение неконтролируемого безумия чужой натуры. Любой другой при таком яростном намерении соперника увернулся бы в сторону, перекатился да тысячу раз обдумал план действий, только Вэй Гуанмин не любит просчитывать что-то во время противостояния, ему больше нравится экспериментировать да бросаться в омут с головой. А потому он без сомнений отражает чужой удар, ударяя меч о катану так, что звон их столкновения отдается, кажется, в саму резиденцию. С боевым кличем Юки вступает в бой следом, совершая быстрые, нечеловеческие удары в воздухе, что для обычного глаза – едва заметный миг. Ветер вокруг них гудит, подгоняемый внутренней силой Вэй Гуанмина. Энергия бешено циркулирует по венам, приливается к голове, сердцу и животу, но он упрямо продолжает склонять деревья к земле силой искусственно вызванного им урагана, а все вокруг превращать в неопределенное серое полотно, где невозможно увидеть ничего, кроме кружащей в предрешенном танце пыли. Отбив очередной удар, Юки падает на одно колено, прибивая ладонь к земле и шепча что-то на древнем языке. Из мелких трещин меж камня появляются маленькие яркие цветы с кулак, но ни Тэкео, ни Вэй Гуанмину не до смеха: они знают, что последует за этим.

Крошечные цветы за секунду разрастаются до гигантских растений высотой с обычный двухэтажный дом. Их прежняя безобидность превращается в кровожадность, подначиваемую ночным хранителем, и вот уже огромные цветы-монстры не перестают беспрерывно преследовать двух стражников, заставляя всерьез напрячься. В один момент Тэкео запинается, едва не проезжаясь носом по земле, и ругается во всеуслышание:

- Чтоб тебя призраки сожрали, Юки! Паршивец чертов!

Вэй Гуанмин уклоняется от очередного ярко-красного монстра, разрубая стебель у самого края перед лепестками, и в тот же момент видит, как Тэкео посылает вспышку мощной энергии куда-то за пределы тренировочной арены. Неожиданно он чувствует каплю воды, попавшую на руку. Переведя взгляд на запад, хранитель открывает рот, намереваясь сказать что-то, да не успевая.

Вся вода, бегущая в тонких ручейках поселения, да вытекающая в священное озерцо из бурных водопадов, сейчас смешалась в одно единое целое, напоминая волну, что охватывает землю при цунами, и сносит абсолютно все, что есть на ее пути.

И именно эта волна обрушивается прямо на голову Юки, снося его с ног да заодно накрывая и Вэй Гуанмина. Захлебнувшись с непривычки, он отчаянно хватается за выступ, от которого его чуть не унесло прямо в первозданный лес, и накрывает указательный палец средним, рисуя в воде древние символы и попутно отчаянно прижимаясь к основанию площадки так, будто от этого зависит его жизнь.

Все заканчивается, как только надпись, нарисованная им, пылает серебром среди беспросветного синего. Вода мгновенно уходит назад, поддерживаемая теперь уже совместными усилиями всех трех стражников. Слышится по-детски счастливый смех Юки:

- Да ты, Тэкео, оказывается тот еще негодяй! Надо же, выиграл.

Взобравшись на площадку, Вэй Гуанмин трясет мокрыми волосами и слабо ухмыляется, чувствуя кровь у губ, выступившую от удара лицом о камень.

- Впрочем, как и всегда. Нам никогда не сравниться с великим дневным стражником Японии!

Тэкео замирает, сжимая в руках катану, болезненно глядя на рану у его губ и почти мертвым голосом постановляет:

- Я… перестарался.

- Все в порядке, - Вэй Гуанмин машет головой, - я сам просил об этом на протяжении всего дня. Не нужно меня жалеть. Так я быстрее восстановлю силу. Заодно и вспомнил, каково это вообще – сражаться с подобными вам.

- Нет, а-Мин, ты же…, - Тэкео неопределенно машет рукой, с пылающей виной глядя в его лицо, - вода…

- О, - промаргивается Вэй Гуанмин, - это…? Не переживай! Я в порядке, правда. Страх быстро ушел, когда я осознал ситуацию.

Тэкео только поджимает губы, и Вэй Гуанмин знает, что, несмотря на то, что именно он только и просил стражников быть как можно более развязными, хранитель будет долгое время хранить внутри мысль, что виноват только он сам.

- Это что здесь за потоп? И почему вы выглядите, как мокрые крысы? Что здесь было, черт возьми? – раздаются громкие причитания, и стражники устремляют взгляд на лестницу, ведущую к каменной площадке, по которой, морща нос от отвращения и огибая каждую мелкую грязную травинку, осторожно поднимается Джозиас.

Следующие за ним Калиан и Сакагава выглядят до комичного умиротворенными и безразличными, не стесняясь наступать прямо в грязь, оставленную после мини-цунами.

- Здравствуй, Вэй Гуанмин, - тепло приветствует его идущий позади всех Сесиль, как всегда, улыбаясь мягче всего на свете, - Тэкео, Юки.

- Юки, да? – с невероятной брезгливостью отодрав от ноги маленький листик, хитро тянет Джозиас, - а вот я слышал, будто у нашего малыша новое имя.

- О чем они? – переведя взгляд на друга, вздергивает бровь Тэкео, отчего Юки втягивает голову в плечи, до жути напоминая провинившегося щенка, виляющего хвостом перед хозяином.

- Хенджин… рассказал мне, что и у а-Мина и у тебя появились корейские имена, а потому… тоже решил дать мне его, - он смущенно улыбается, почесывая затылок.

- И какое оно? – спрашивает Вэй Гуанмин, ободряюще глядя на него, отчего Юки весь расцветает, вдруг покрываясь тонким слоем румянца, очевидно, от счастливых воспоминаний.

- Чонин. В значении “целомудренный, чистый, верный и добродетельный”

- Хорошее имя, - улыбается ему Вэй Гуанмин и треплет по голове.

- Красивое, - соглашается спустя время Тэкео, и это, кажется, все, что нужно Юки, чтобы выдохнуть с облегчением.

- Лучше не придумаешь. Как же романтична эта юная любовь! – наигранно вздыхает Джозиас, шипя, когда Калиан толкает его в плечо.

- Не дразни его, - ночной стражник Греции только закатывает глаза, но замолкает.

Вэй Гуанмин с улыбкой качает головой, а затем интересуется:

- Зачем вы здесь?

- Ну как же? Ты, что, забыл? – округляет глаза Джозиас, - сам же обещал принять нас у себя в гостях да напоить бесплатно!

- Он опять придумывает, да? – устало глядит Вэй Гуанмин на Сесиля, с улыбкой пожимающего плечами.

- Да почему это опять? – возмущается Джозиас, брыкаясь, отчего Калиану приходится перехватить его за плечи, - ничего я, между прочим, не придумываю! Ты обещал!

- Когда?

- Лет… сто назад! – и выглядит, как праведник, отчаянно отстаивающий правду.

- Ты бы еще позже об этом вспомнил, умник, - вздыхает Вэй Гуанмин и машет рукой в сторону резиденции, - пойдемте, раз обещал, то приму с достоинством.

Джозиас тут же высвобождается из крепкой хватки Калиана и хватает стражника Поднебесной за плечи, стискивая в своих удушающих объятиях. Пробормотав что-то несуразное, спустя время он отстраняется от Вэй Гуанмина и теперь уже закидывает руку на его плечо, слегка сжимая и с ослепительной улыбкой ведя хранителя вперед.

- Знал, что на тебя можно положиться, а-Мин, в любой ситуации не растеряешься и примешь…. Кстати, как твоя энергия?

Вэй Гуанмин, сосредоточившийся на ощущении ладони Сакагавы, легшей прямо на середину его спины, и соприкасающегося с его рукой плеча Калиана, идущего рядом, только улыбается, понимая, к чему был весь этот цирк.

- Лучше некуда, - он прищуривается, - метлой тебя с помощью ее потоков отхлестав, точно буду в порядке.

Джозиас плачется на всю округу, а Сесиль тихо смеется. Повернув голову назад, Вэй Гуанмин задорно подмигивает хмурому Тэкео и ведущему его под локоть Юки.

И на этот раз улыбается, понимая, что вновь повторил за Бомгю, впрочем, как и всегда.

➴

После сытого ужина, сопровожденного под искусную музыку, и шумных разговоров Вэй Гуанмин с удовольствием откидывается на низкую спинку стула, оглядывая множество карт, документов и схем, раскиданных по столу.

Как раз в этот миг раздается осторожный, вежливый стук в дверь.

- Войдите, - подняв голову, громко говорит Вэй Гуанмин и неверяще приподнимает брови при виде нагрянувшего посетителя, - Хенджин?

- Добрый вечер, - осмотрев полумрак, царящий в кабинете и нарушаемый лишь одной единственной свечой на рабочем столе хранителя, приветствует его кицунэ, - вернее, доброй ночи.

- Как ты здесь оказался? – прямо спрашивает Вэй Гуанмин, откидывая любезности.

- Я связался с Юки, чтобы он перенес меня к вам, - он указывает рукой на дверь, откуда высовывается лохматая макушка друга, весело машущего Вэй Гуанмину рукой, прежде чем вновь скрыться во тьме, - не подумайте, я не пришел бы к вам по пустякам. Есть действительно серьезный повод.

- И какой? – прищуривается Вэй Гуанмин, сложив руки в замок.

Хенджин натянуто улыбается и проходит вглубь кабинета, усаживаясь на стул рядом с рабочим столом и поправляя одежду как раз там, где находится его рана.

- Простите, не в силах терпеть: последствия все еще сказываются на мне, - вздохнув, он продолжает, - дело в том, что в последнее время я все не переставал ломать голову над тем, как можно помочь вам в борьбе, и пришел к одному единственному выходу.

С умиротворенным лицом он осторожно вытаскивает из-за одежек небольшую деревянную коробку и кладет на стол. Заинтересованный, Вэй Гуанмин притягивает ее ближе к себе и раскрывает, хмурясь в непонимании.

- Это… кулон?

- Внутри которого содержится энергия оружия, которым мне нанесли удар в бок, - кивает Хенджин, - по сути, энергия стражника, верно?

- Да, - рассеянно кивает Вэй Гуанмин, чувствуя, будто он вновь впервые оказался в полностью прокуренном табаком помещении, настолько его повело, - это очень… необычно. Но почему именно кулон?

- Чонин рассказал мне, что, когда вы объявили свою готовность представить все доказательства против Джахи, никто так и не изъявил желания заявиться на ваши территории. Возможно, у стражников не будет возможности отвертеться и проигнорировать доказательства, если они будут прямо под носом, - Хенджин скромно улыбается, отчего очаровательные ямочки появляются на его безупречно красивом, как и полагается любому кицунэ, лице, украшая до невообразимости.

- Да, ты прав, - усмехается Вэй Гуанмин, - умно. Очень умно. Скажи, как такая мощная энергия могла поместиться в столь миниатюрном кулоне?

- Нужно всего лишь наложить специальное заклинание на пространство внутри кулона, чтобы оно могло вместить в себя такую тяжелую и объемную энергию, при этом не изменяясь в размерах. Вдобавок наложить еще одно, чтобы перекрыть возможность утекания потоков из кулона: здесь уже требуется задействовать свои собственные силы.

- Получается, это так просто, - задумчиво тянет Вэй Гуанмин, а затем его охватывает легкая дрожь, - скажи, а только ли энергию оружия можно вложить в кулон?

- Почему же? Абсолютно любую, вплоть до энергии дерева или энергетического существа, если нанести правильные заклинания.

- То есть если, допустим, после убийства одаренные будут заключать злобную энергию в кулон, не давая ей рассеяться по миру, все пройдет без малейших эксцессов? – вкрадчиво интересуется Вэй Гуанмин.

- Думаю, да, - уверенно кивает Хенджин, а Вэй Гуанмин неверяще выдыхает.

Самая большая проблема его клана, уносящая с собой множество жизней, может быть решена. Валиалы, страдающие от обезумевшей энергии умерших, заключенной в их стали, смогут освободиться от чрезмерной нагрузки на их сознание, непрерывно связанное с мечом, и тогда станет возможным значительно преуменьшить шанс на чересчур раннюю смерть.

- Ты мог бы… разработать подобные? Кулоны, направленные на то, чтобы сдержать энергию живых существ, наполненных злобой, внутри себя?

- Если постараться, первые модели могу сделать уже в ближайшее время, однако для того, чтобы придумать дополнительную защиту кулону на тех существ, что куда сильнее обычных, потребуется, возможно, не одна неделя.

- Я подожду, - порывисто говорит Вэй Гуанмин, - ты просто… не представляешь, какую надежду дал мне, Хенджин.

- Ровно такую же, какую однажды дали нашему клану вы, - говорит ему кицунэ.

Всегда осторожный в словах, спокойный, как безоблачное небо, и мудрый не по годам. Действительно достоин того, чтобы стать великим.

- Можешь пока оставить примерный чертеж этого кулона на бумаге? На крайний случай.

- Конечно, - легко соглашается Хенджин и берет в руки кисть да чернильницу. Ему тут же протягивают чистый лист.

Про себя Вэй Гуанмин думает, что у этой борьбы есть скорый шанс на ее разрешение. Осталось лишь немного выждать.

➴

- Вы не боитесь, что история… вновь повторит саму себя? – осторожно интересуется Цзян Болин.

Тэхен натянуто улыбается и смотрит на лицо Бомгю, проходясь взглядом по каждой его черточке, желая навечно запечатлеть в памяти старый и новый облик юноши.

- Не боюсь, - твердо говорит, - результат точно будет иным, а смерть… я никогда ее не боялся, - он сухо улыбается, - да и, в конце концов, Джахи уже убил меня однажды.