— Can you wash me,

Can you drown me..

Please?..



Раздался мелодичный звонок в дверь. Это не может быть не Дазай, всё-таки, мало кто сюда заходит, но учитывая, на сколько дней тот пропал, что Ода от волнения не находил себе места, вполне возможно, даже, что зашëл кто-то из старых знакомых. Ода мигом оказался у двери и, увидев на пороге Дазая, почувствовал сильнейшее облегчение. Но не расслабился – Дазай был весь в крови. Слава всем богам, явных ран у него не наблюдалось, значит, кровь должна быть не его. И Оду не волновало бы это – несмотря на пацифизм, он принимал и любил Дазая при любых его действиях – у Осаму был абсолютно пустой взгляд.

Будто он потерял всë то малое, что было ему дорого в этой жизни.

Задержавшись на миг из-за этих размышлений, Ода крепко обнял его, параллельно гладя по голове, целуя в лоб, нос, макушку – куда попадëтся, и говоря, что всë хорошо, что всë обязательно будет хорошо. Верь мне.

***

Дальше – нерасписанная идея, как краткое содержание.

Осаму просит вымыть его, и Одасаку беспрекословно соглашается, видя его состояние. Они в ванне. Одасаку оттирает кровь с рук Осаму, — почему-то там её больше всего, будто он много часов держал холодеющий труп, — а тот молча смотрит на него. Его лицо искажается в гримасе боли, будто ему сейчас больнее всего за всю его жизнь так и было. У уголков глаз скапливаются такие редкие у него, предательские слëзы. Он берëт руки Одасаку в свои и кладëт себе на шею, шепчет лишь «пожалуйста» и уверенно, но бесконечно нежно давит на его руки так, что сам уходит под воду. Молчаливая просьба утопить.

Осаму устал снова и снова терять самое дорогое, приходить к Одасаку опять и опять держать у себя на руках его труп, он сходит с ума, начинаются галлюцинации, и он видит кровь любимого там, где еë нет, ячейки временной петли путаются и перемешиваются, а реальность теряет чëткость. Он не понимает, где находится, какой сейчас день, год, век, где сон, а где явь.