Жил ли он в бедности или богатстве, с кем-то, кто заботился о нëм и спасал из рук смерти, или среди таких же депрессивных малолеток, Дазай был среди тех, кто не мог его понять. Всë, чего ему хотелось – чтобы его поняли и приняли без осуждений. И когда он уже почти сдался в поисках желаемого, в его жизни появился Одасаку. Хотя, скорее, наоборот. Осаму не был уверен, вытащит ли Одасаку его из петли или кинется ли за ним в реку, они не говорили о попытках Дазая умереть с тех пор, как перестали жить под одной крышей из-за его ранений. Одасаку понимал его желание, ведь и сам нëс на себе тяжëлое бремя вины. Но, в отличие от Осаму, он смотрел в будущее не с безысходностью, и это заинтересовывало. Одасаку, вообще, очень интересный человек, что бы он сам не говорил, Дазай считал его куда интереснее себя или кого-либо ещё.

Одасаку понимал его и хоть и со скрываемой, еле заметной грустью слушал об очередных попытках или мыслях о них, не осуждал и не пытался «исправить». Он и не знал, во сколько раз уменьшилось желание Дазая не умереть, нет, но 'не жить'. Разговоры в баре и прогулки по набережной в свободное от работы время заменяли собой тяжëлые мысли и селфхарм, заставляя Осаму всë чаще улыбаться искренне.