Спёртый воздух в лёгких до сих пор отдавал едким никотиновым послевкусием. Авантюрин, как самый настоящий яд, травил его изнутри. Теперь даже не фигурально. Рацио сжал руль до побеления костяшек, закинул в рот по меньшей мере четыре пластинки противной ментоловой жвачки и беспомощно уткнулся лбом в клаксон, стараясь собрать разбитое вдребезги доверие и чувства к этому человеку.

Ему было тошно, губы горели от глубинно желанного, но такого жестокого поцелуя. Он просто не понимал зачем. Какого чёрта Авантюрин это сделал. Да и просто… за что?

Обида и негодование хлестали по горящим щекам, не позволяя в конце концов успокоиться и завести грёбаную машину. Нужно вернуться и поспать. Просто зарыться в подушку и выбросить все мысли из головы.

Лёгкие жгло, глаза болели от недосыпа, пальцы отказывались слушаться. Веритас уже не помнил, когда последний раз был в таком состоянии и был ли вообще. Возможно, ещё в далёком детстве, когда он потерялся на Большом базаре. Увлёкся какой-то яркой интересной книгой на прилавке и зашёл чуть глубже, совершенно не обращая внимания на то, что его, кажется, звали.

Он прекрасно помнил, как судорожно прижимал ценную книгу к груди. С каждым новым незнакомцем, проходящим мимо и совершенно его незамечающим, дышать становилось всё тяжелее. Летняя жара ударила по позвоночнику предательской ледяной тревогой и паникой. Маленький Веритас перепуганно оглядывался по сторонам, надеясь наткнуться на знакомую одежду в толпе, но всё без толку. Он потерялся.

Зашёл слишком глубоко, не рассчитал свои силы, повёлся на цветную яркую обложку, игнорируя всяческие предупреждения. Он ведь самый умный, правда? Эрудированный не по годам. Так говорили все вокруг, а Веритас в это и верил, стараясь соответствовать.

Но как же глупо было взять и потеряться. Расплакаться от простого отсутствия родителей рядом. И это тот самый вундеркинд, о котором лестно отзывалась воспитательница? Веритас, кажется, слишком поверил.

Он так и не вспомнил, как его вообще умудрились найти в этой текучке. В памяти остались только неконтролируемые детские слёзы, утешительное клубничное мороженое и объятия, а ещё купленную книгу. Даже две: энциклопедию про древний Египет отец добавил от себя.

Сейчас ему двадцать один, Веритас давно уже не был тем маленьким ребёнком, но… кажется, он снова потерялся. И снова повёлся на слишком яркую обложку, совершенно не думая головой.

Костяшки начали побаливать от того, с какой силой Рацио сжимал руль. Это ненормальная реакция, нужно взять себя в руки, в конце концов. Авантюрин был просто пьян и не в себе. Он даже не контролировал то, что творил и делал, так ведь?

Рацио был крайне плох в самообмане и подмене понятий, а голове всё не переставало белым шумом прокручиваться шипящее:

«Ты ведь об этом думал, когда дрочил на меня?».

Захотелось в душ. Желательно в кипяток. Смыть с себя незримую липкость, вязкость и знание, что Авантюрин его видел в этот момент. Видел и после спокойно улыбался в глаза в том же музее, как будто для него это ничего не стоило. И все те пошлости у лифта ведь тоже наверняка не были простым совпадением — очевидная провокация. Боже, какой же цирк.

Мобильный на соседнем сидении завибрировал, выдёргивая Рацио из мыслей. Он бросил на него усталый взгляд, надеясь проигнорировать звонок, если тот снова будет от Топаз, но на дисплее мигнул номер отца. Приехали.

Только сейчас до Веритаса дошло, что проторчал тут добрых три часа. Все нормальные люди в это время уже собирались на работу. Он потёр виски прохладными пальцами, всё-таки отцепляясь от руля и принимая вызов.

— Да, пап? — собственный севший голос на секунду показался совсем чужим.

— Веритас, слушай, ты там в порядке? Уже начало седьмого, ты говорил, что заедешь.

— Да… Да, я…

Да ни хрена не в порядке, кого он сейчас обманывает? Того, кто стал его невольным учителем в попытках скрыть усталость?

— Я заеду к вам минут через двадцать.

— Хорошо, тебе кофе сделать? Или ты сразу к себе домой пойдёшь?

— Не стоит. Я просто оставлю машину и занесу ключи.

На той стороне динамика послышалось хаотичное перешёптывание. Рацио закатил глаза, но не смог сдержать кислой улыбки самым краешком рта.

— Я всё ещё тут и прекрасно слышу, как вы там шепчетесь обо мне.

— Кто тебе такую чушь сказал? Я просто спрашивал, будет ли твой отец сахар. Да, аль-Хайтам? — имя последнего он намеренно сказал чуть громче, будто Веритас не понимал, что тот стоял в метре от Кавеха и прекрасно всё слышал.

— Вы в браке двадцать шесть лет. Хочешь сказать, что забыл, добавляет ли он сахар в кофе?

— Старость — не радость.

— Тебе сорок четыре.

— Так, знаешь что! — Кавех закипел и недовольно проворчал что-то про гены.

Веритас снова уткнулся лбом в руль, но теперь с улыбкой от шуточной безысходности в споре с этим человеком. Существовали вещи, которые даже Рацио были не под силу.

Дорога до квартиры родителей прошла значительно спокойнее, как минимум потому что он не гнал все семьдесят по ночному городу, как максимум — никто нигде не умирал. На задворках сознания мелькнула мысль, что Авантюрин, вполне возможно, так и не нашёл в себе силы подняться на ноги и до сих пор сидит на ледяной плитке, но Веритас тут же поспешил выбросить это из головы. Там Топаз, уж как-то сами разберутся.

Рацио аккуратно припарковался и достал ключи из замка зажигания. Выходя из машины и набирая в лёгкие побольше свежего воздуха, он размял затёкшую шею и плечи. Ну и ночка.

Родной дом действительно сильно отличался от того места, где Веритас проживал сейчас один. Несомненно, личное пространство и возможность развиваться самостоятельно, заботливо предоставленные родителями, снимающими для него квартиру и студию в период обучения, не могли не радовать. Порой, однако, он ловил себя на мысли о том, как было бы здорово заглянуть в гости и, ни о чём не думая, завалиться на кровать в своей детской, рассматривая излюбленные плакаты с космосом, египетскими пирамидами и дурацкими динозаврами. Ну и что с того, что ноги будут упираться в шкаф? Он потерпит такую маленькую неприятность.

Поднявшись на нужный этаж, Веритас едва успел поднести палец к кнопке звонка, как дверь тут же распахнулась, а отец жестом пригласил внутрь с чашкой в свободной руке. Всё как всегда.

— Заходи-заходи, кофе я тебе всё-таки сделал, — Кавех отмахнулся, сразу же пресекая любые возражения, и опустил глаза. — Погоди, ты почему в тапочках?

Веритас проследил за его взглядом, тут же припоминая про случайную «изюминку» своего вечернего образа.

— Это долгая история. Я очень спешил, чтобы помочь… кое-кому, — назвать Авантюрина партнёром по проекту, одногруппником и уж тем более другом — сейчас просто язык не поворачивался. — Вот и поехал, в чём был.

— Что ж, — с сомнением протянул Кавех. — Ясно. Так, ладно, держи свой кофе. И отцу передай, что его тоже готов.

— Ну зачем? Я правда хотел поспать эти несчастные пару часов и успеть хотя бы на последние пары, — Рацио нахмурился, добавляя в список всевозможных косяков Авантюрина ещё и то, что из-за него он вынужден прогуливать учёбу.

— Ой, я тебя умоляю, Веритас, — Кавех махнул рукой, прекрасно понимая, что спать никто не планирует. — Я будто не знаю этот тон. Сна тут не будет, только долгие и мучительные самокопания.

Веритас приподнял бровь, всем своим видом демонстрируя фирменное и годами отточенное не-понимаю-о-чём-ты лицо. Кавех поставил чашку на столик, скрестил руки на груди и в ответ приподнял обе, мгновенно парируя выразительным и более мастерским ты-прекрасно-знаешь-о-чём.

Туше. Тренера он так и не превзошёл.

Несмотря на крошечную семейную перепалку, в квартире было по-утреннему тихо. Да и атмосфера, как и всегда, царила спокойная и по тёплому приветливая.

Он сдался и взял обе чашки — для себя и для аль-Хайтама. Веритас вышел на открытый балкон, тут же встречаясь со знакомой пепельной макушкой в освещении рассветных лучей. Деловито закинув ногу на ногу, отец сосредоточенно рассматривал что-то в журнале.

— Что читаешь? — Веритас с интересом вытянул шею, стараясь хоть что-то разглядеть за широкой спиной в домашнем халате.

— Слово, которое использовалось для обозначения способности предсказывать будущее в древнегреческой мифологии и философии, особенно в контексте Аполлона и его пророчеств через оракула Дельф… Семь букв, — не отрываясь от кроссворда, Хайтам приветственно кивнул Веритасу, предлагая присесть рядом.

— Мантика.

Аль-Хайтам согласно хмыкнул и вписал нужное слово, пока Рацио, весь из себя довольный, протянул ему ароматный напиток.

— Вот, твой кофе. Папа просил передать, — чашка с дымящимся напитком тихонько стукнула о кофейный столик.

— Спасибо.

Веритас уселся рядом, тоже закинул ногу на ногу для удобства и устало прикрыл глаза, грея ладони о тёплую керамику. Они любили вот так помолчать по утрам, собираясь с мыслями перед грядущим рабочим днём. Ну, или в его случае — перед учёбой. Такой коротенький и ничем не примечательный диалог не был чем-то новым и странным, наоборот, Веритас правда чувствовал себя в своей тарелке.

На перилах балкона гордо возвышались небольшие кустарники с ещё нераспустившимися бутонами миниатюрных цветов. Кажется, львиный зев? Веритас отлично помнил крошечный эпизод из детства, когда Кавех не мог нарадоваться, как хорошо они вписались в их интерьер и как удачно ему подвернулся знающий своё дело флорист. Солнечные лучи ласково пробивались сквозь облака, в очередной раз напоминая Рацио о том, что днём действительно думается как-то проще. Он сделал первый крупный глоток, нотки корицы незамедлительно отдали любимой пряностью на языке.

— Можешь не рассказывать, я всё понимаю. Но могу посоветовать какую-нибудь подходящую книгу, — он на секунду оторвался от кроссворда, находя глазами свою чашку.

Веритас промолчал, взвешивая в уме, чего бы ему действительно хотелось, и сделал новый глоток.

— Да, ты прав. Возможно, стоит просто отвлечься за чтением. Как и всегда. Скинешь парочку?

Отец молча кивнул и тут же полез за мобильным. Спустя пару секунд на дисплее мигнуло уведомление из мессенджера с небольшим списком личных рекомендаций. Веритас прекрасно знал, что лезть в душу к нему никто не будет, пока он сам об этом не попросит. А обсудить на самом деле хотелось. Как минимум потому, что ни одна книга в мире не способна будет уместить в себе что-то, хоть отдалённо напоминающее модель поведения Авантюрина.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но всё не находился с правильными словами и мыслями. Третий глоток кофе получился особо громким.

— В твоём возрасте я и людей воспринимал, как книги, — подал голос аль-Хайтам. — Так было значительно проще. Ну, знаешь, разбить по жанрам, сеттингам, издательствам… Какие-то отнести к психологическим триллерам и, по возможности, вообще не касаться, если ещё не готов, а какие-то наоборот — внимательно изучить, на каждой странице стараясь уловить посыл автора и мысль, что он хотел заложить в текст.

Веритас спрятал улыбку за чашкой. Эти осторожные метафоры выглядели очень забавно, особенно от кого-то вроде аль-Хайтама.

— Хорошо, а что делать, если мне на голову упала книга из запретной секции?

— И что эта книга из себя представляет? — он развернулся к нему вполоборота, аккуратно удерживая чашку на весу.

— У неё красивая обложка и, на мой взгляд, весьма интересное содержание, — Веритас сам не верил, что говорил это вслух, но так и вправду было значительно проще, чем с именами. — Хотя, если честно, обложку можно было бы и упростить. Он заложник своего обманчивого образа.

— «Он»? — с хитрой улыбкой уточнил аль-Хайтам.

— Автор книги, — выкрутился Веритас, невозмутимо уводя взгляд. — А сама книга действительно интересная и необычная.

— Тогда что же в ней такого запретного?

— Она меня использовала, — Веритас сдался, тяжело вздыхая. — Мои чувства, участие в совместном проекте, даже не поленилась втереться в доверие и сделать вид, будто мы друзья, чтобы потом плюнуть в душу самым мерзким образом.

Оба прекрасно понимали, что речь сейчас совершенно не про книгу, но раз уж говорить завуалированно было значительно проще, то почему бы и нет. Хайтам снова промолчал.

— Я даже не был инициатором этих… этого чтива. Книга сама свалилась мне на голову без спроса, раскрылась на самом интересном месте.

— Автор хорошей книги никогда не делает что-то просто так. Возможно, у этого было своё скрытое намерение и тебе нужно дочитать до конца, чтобы во всём разобраться. А ещё персонажи хороших книг никогда не бывают идеальными. Все совершают ошибки.

— К чему это?

— Тебе прямо сказать? — аль-Хайтам вздохнул, с полуулыбкой уводя взгляд туда же, куда смотрел Веритас.

— Да.

— Ты влюблён и не знаешь, что с этим делать, а главное — зачем тебе это нужно. Понимаю прекрасно. Ужасное чувство, абсолютно иррациональное.

Рацио на такую прямолинейность промолчал. Да и возразить пока нечего. Чем бы ни была эта влюблённость, как понятие, Авантюрин надёжно просочился в его голову и сердце, заполняя собой всё вокруг. Это утомляло, чертовски раздражало, но от этого было просто некуда деться. Он ведь пытался, правда.

— Я не знаю, что произошло, но вижу: ты разбит и не знаешь, что делать дальше. Могу лишь дать совет: читай между строк.

— В каком смысле?

— Дели на два всё, что этот человек тебе говорит. Не воспринимай за истину то, что тебе пытаются преподнести на блюдечке. Во-первых, ты сам должен ознакомиться с книгой, как читатель, а во-вторых, она может быть от ненадёжного рассказчика, — аль-Хайтам стукнул чашкой по стеклянному столику.

Веритас подвис, пытаясь сделать для себя какой-то вывод, но он всё не напрашивался. Аль-Хайтам понимающе похлопал его по плечу, но по-прежнему не давил, старался донести мысль.

— Я прекрасно знаю, каково это — работать в одном проекте с эмоциональной бомбой замедленного действия, — он кивнул куда-то в сторону квартиры. — Просто поверь мне, скорее всего, он страдает от того, что натворил, не меньше твоего.

— И это повод переступить?

— Нет, конечно. Это не какое-то наставление, я просто подкидываю тебе тем для дальнейшего размышления, — аль-Хайтам пожал плечами. — К тому же не мне делать выводы о ситуации, про которую я не знаю ровным счётом ничего. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.

Последние слова он произнёс таким будничным тоном, что Веритас от неожиданности немного смутился. Они не привыкли демонстрировать свои чувства друг другу настолько прямо, это всегда происходило как-то само, маленькими знаками внимания: чашкой ароматного кофе по утрам, появившимся из ниоткуда любимым батончиком в холодильнике, драгоценным молчанием, когда это нужно и душевной беседой, когда необходимо. Сказанное звучало громом среди ясного неба. Так просто, но так глупо и непонятно.

Задумчиво кивая самому себе, Веритас решил, что на этом их диалог закончен. Хайтам эту мысль, кажется, поддержал и вернулся к кроссворду, дав ему личное пространство для размышлений.

Несмотря на разговор, понятнее особо не стало. По-прежнему хотелось спать, злиться, заблокировать номер Авантюрина и Топаз в придачу. Её, конечно же, придётся потом восстановить, потому что кто знает, когда отцу приспичит снова спихнуть через него корм для её живности. Рацио устало вздохнул самому себе.

Нет, правда, хотелось уже просто биться головой о стенку от бессилия и невозможности затолкнуть весь этот бред как можно дальше в недра разума. Просто сконцентрироваться на учёбе, просто получить свой заветный диплом, сертификаты, грамоты и всё то, на что он рассчитывал.

Веритас искренне не верил, что на подобную выходку у него не было весомой причины. Во всём должна быть какая-то логика, даже если это Авантюрин. Иначе всё просто не имеет смысла. Он ведь сам был так сильно заинтересован в совместной работе, тогда на кой чёрт творить такое? Какой адекватный человек вообще позволит себе такие выходки с тем, кто нужен ему для достижения каких-то результатов? Да плевать уже на человеческий фактор, хотя бы как напарник Веритас ведь был ему нужен.

В голове вдруг вспыхнула новая мысль — ещё более противная и окончательно втаптывающая ошмётки их партнёрского доверия в грязь. Возможно, Авантюрину просто доставляет удовольствие играть чувствами того, кого он хотел бы сдвинуть вниз по рейтингу? Того, кто лишь помеха на пути к достижению его цели. Ну конечно…

Найти компромат в доме у Сандэя, видимо, не вышло, вот Авантюрин и переключился на того, у кого нет требующей к себе внимания сестры и угрозы в виде влиятельной семьи за спиной. Того, кто с радостью бы поверил во всё это представление на крыше. Того, кто славится своей альтруистичностью и ответственностью перед людьми, которые на него надеются.

Веритас почувствовал себя самым настоящим идиотом.

***

— Слушайте, ну он же не идиот. Думаю, поймёт ситуацию.

— Он-то да, а с этим что делать? Господи, за что мне всё это…

Знакомый голос потресканным эхом раздался где-то на задворках такого же потресканного и измученного сознания. Авантюрин боялся открыть глаза. Как ребёнок, тревожно вслушивался, что говорили те, кто находился с ним рядом, и безопасно ли сейчас подавать признаки жизни.

Он всегда делал так в приюте, когда дети постарше заходили к нему в комнату, чтобы без спроса взять какие-то вещи. Яшма, конечно же, потом со всем этим разбиралась, помогала Авантюрину отстоять свои хрупкие в новом обществе границы, но дурацкая привычка никуда не делась. Он привык перестраховываться, сестра всю дорогу велела ему быть осторожным.

Женские голоса без остановки спорили откуда-то с улицы. С трудом удалось различить только знакомый запах сигарет с виноградной капсулой и, что удивительно, недовольно поморщиться.

Авантюрин с титаническим усилием разлепил ссохшиеся глаза, но так и не пошевелился. Тело напрочь отказывалось отвечать на сигналы мозга, красное закатное солнце с улицы издевательски било по зрачкам, а смутно знакомые яркие постеры на стенах и потолке раздражали своей несуразностью. Блять, где он вообще?

Скрипя, хрипя и беззвучно моля о помощи, Авантюрин кое-как приподнялся на локтях. Картинка напрочь отказывалась собираться воедино, в голове полнейшая каша. Взгляд скользнул вниз, цепляясь за упавший на пол мобильный, по дисплею которого после вчерашнего расползалась отвратительная паутинка трещин. Просто блеск.

— Да ты что! — воскликнул знакомый голос, и у Авантюрина тут же прострелило в виске. — Вы гляньте, воскрес. А я уже горшочек тебе подбирала. Зелёненький тебе к лицу, м?

— Топаз…

Она затушила сигарету, нервно притоптала к асфальту кроссовком и широким шагом обогнула стоящих перед ней Ахерон и Лебедь, заходя к нему с улицы.

— Уже двадцать два года Топаз. Это хорошо, что ты воскрес и имя моё помнишь, потому что я тебя сейчас вот этими вот руками придушу, слышишь?!

— Тише, умоляю… — Авантюрин скривился, пряча лицо в ладонях. — Что я вообще тут делаю? Почему не в общаге?

Надолго её вспышки ярости не хватило. Она вздохнула, протянула бутылку минералки, закатившуюся под диван, и недовольно скрестила руки на груди. Весь её вид кричал о том, что он здорово проебался, но копаться в своей памяти и уж тем более вдаваться в подробности вчерашнего было попросту страшно. Самым разумным решением сейчас показалось осушить бутылку до дна.

— Мы притащили тебя сюда после того, как нашли в слезах и без сознания на полу грёбаного туалета. В общежитие я с твоим трупом даже под дулом пистолета бы не сунулась. Да и мне нужно было протрезветь и успокоиться, я и так не на хорошем счету у нашей администрации в последнее время.

Только сейчас Авантюрин наконец узнал гараж. Правда, тут стало на порядок чище и аккуратнее, словно кто-то здорово похлопотал перед их приходом. На Ахерон совсем не похоже, он бы поверил, что ей скорее плевать на такие мелочи.

— Так мы здесь все вместе ночевали, что ли? — Авантюрин, желая немного разрядить обстановку, кисло поиграл бровями, осматривая небольшой диванчик.

— Нет, только мы вдвоём, — цыкнула Топаз. — Ахерон дала мне ключи, а сами девочки вернулись совсем недавно. И вообще, не съезжай с темы!

— Итак, — вошла следом Лебедь. — Как ты себя чувствуешь после вчерашнего?

— Паршиво, — сделал ещё один крупный глоток минералки.

— Заметно, — вклинилась Ахерон. — Добро пожаловать ко мне, кстати. Опять. Понравился вчерашний концерт?

— Кажется, главный концерт вчера произошёл в общественном туалете, — Топаз стукнула щелбаном по бутылке. — Хватит прятаться, а ну, живо рассказывай, иначе я тебе засуну её в…

— Что именно рассказывать? — сдался Авантюрин и перевёл на неё страдальческий взгляд.

— Какого хрена Веритас, который притащился по моей просьбе за твоей угашенной задницей в четыре утра, вылетел оттуда с таким лицом, будто ты сообщил ему о смерти отца?! Меня он слушать вообще не стал, просто проскочил мимо.

— Я…

— Ты прекрасно знаешь, я всегда на твоей стороне, но это — ни в какие ворота! Он приехал помочь, когда я была в истерике и не знала, куда кричать. Да ты чуть не сдох там у меня на руках! И в ответ на то, что он битый час приводил тебя в порядок, ты повёл себя, как неблагодарный подонок?

Авантюрин поджал губы и увёл взгляд, смиренно принимая всё, что описывало его, как человека.

— Топаз, тише, притормози, — Лебедь мягко оттянула её за плечо, — ему и самому было очень плохо. И сейчас, вероятно, не лучше. Вспомни, в каком состоянии мы нашли его и…

Она сцепила зубы. Злость клокотала в горле, негодование кипятком расходилось по венам. Её абсолютно не устраивала очередная отмазка, ей нужен был вразумительный ответ.

— Я жду объяснений, — отчеканила Топаз по слогам. — Что ты сделал?

— Не будет объяснений, — Авантюрин отвернулся, делая новый короткий глоток. — Мы поцеловались, потому что мне захотелось. Ему не понравилось. Конец истории.

— Ах, захотелось?! — она раздражённо пнула диван, на котором он полулежа пытался собрать себя по кусочкам. — Авантюрин, я слишком хорошо знаю тебя и твой гейский зад, чтобы поверить в то, что он сбежал от обычного поцелуя. Договаривай!

Ахерон, до этого сохранявшая молчание, снова напомнила о себе:

— Слушай, могу я поговорить с ним наедине? — она выразительно посмотрела с намёком сначала на Лебедь, а после — на разгневанную Топаз. — Мы недолго.

— Да плевать я хотела. Говорите сколько влезет, — Топаз вырвалась из рук Лебедь и бросилась на улицу, на ходу выбивая из пачки новую сигарету.

— Я, наверное, пойду с ней. Ты не против? — Лебедь осторожно коснулась руки Ахерон, будто боясь спугнуть.

Та кивнула, благодарно вглядываясь в золотистые глаза. В них читалось желание поговорить потом наедине. Да и в целом, обсудить всё произошедшее требовалось буквально всем в этом помещении.

Авантюрин так и сидел, отвернувшись к стене, лишь искоса поглядывая на них и не находя в себе сил существовать. Тревога вперемешку с чувством вины всё не отпускала, но он по-прежнему был убеждён, что отделался малой кровью. Рацио же лучше.

Гараж был открыт настежь. С улицы задувал приятный весенний ветерок. Жаль, он никак не мог оценить эту привилегию по достоинству. Его мутило, непонятно только, от самого себя или пострадавшего желудка.

— Сигарету? — Ахерон протянула ему новенькую пачку с зажигалкой.

— Нет, спасибо. Сегодня точно обойдусь. В горло не лезет.

— Хорошо. Тогда давай начнём сначала, — она убрала сигареты обратно в карман. — Ты можешь спокойно рассказать, что произошло? Давить не буду. Хочу лишь выслушать и помочь.

— Разве они не ввели тебя в курс дела? — Авантюрин, если быть честным, и сам до конца не мог разобраться у себя в голове с причинно-следственными связями.

— Я знаю всё ровно до того момента, когда вы остались одни. Веритас звонил мне, и писал. Я пришла, как только освободилась, но… — поджала губы Ахерон. — Ты как вообще?

— Я же сказал, парш-

— Нет, ты не понял, — она покачала головой и скрестила руки на груди. — Ментально.

Авантюрин с горькой улыбкой посмотрел на неё снизу вверх. Жалкое, наверное, было зрелище.

— Я в полном дерьме. Настолько беспросветном и глубоком, что даже думать страшно.

— Это заметно. А делать что планируешь, чтобы из него выкарабкиваться?

Он промолчал и свесил ноги с дивана. Наверное, лучше всего сейчас было бы немного прогуляться, но силы всё никак не возвращались. Дышать приходилось отрывисто, смотреть на весь мир только с прищуром, а голова даже не планировала переставать больно пульсировать в висках. Кажется, затолкали в рот ему вчера что-то очень серьёзное. Авантюрин ведь, дурак, даже не поинтересовался, за что деньги тому парню отдал. Думал, благое дело совершал, ага.

— Я не знаю. Предлагаешь излить тебе душу?

— Почему нет? Говорят, с незнакомцами это работает проще, — Ахерон присела рядом и закинула ногу на ногу.

— Максимально странная логика.

— Согласна.

Он всё-таки попробовал встать. Пить какие-то таблетки, пусть даже от головы, Авантюрин не рисковал. Не настолько в нём отбиты инстинкты самосохранения.

— Ну… Вчера мне всю ночь мерещилась моя погибшая сестра. Она говорила много… очень личного, — он помотал головой. — Я испугался, запаниковал. Я признаю, что, возможно, из-за того, что я был частично не в себе, натворил ещё больше хуйни, чем обычно. Это не оправдание, просто факт, а Веритас оказался рядом не в самое подходящее время. Мне жаль.

Он рассказал и про тот смазанный горький поцелуй с привкусом сигаретного дыма, и про заплаканное лицо сестры у обрыва, и про тысячи осуждающих смешков в тёмном углу подсознания. Захотелось снова схватиться за голову, но не при Ахерон же.

— Тебе не жаль, — холодно констатировала она. — Ты ведь намеренно оттолкнул его, я права?

— Кажется, я начинаю понимать, как вы друг с другом подружились, ребята.

Ахерон озадаченно приподняла бровь, на что Авантюрин лишь отмахнулся.

— К чёрту, я и сам запутался. Честно. Я устал лгать всем подряд, строить чёрт знает что. Я даже не помню, какой на самом деле. Всё такое смазанное, далёкое, будто и не существовавшее никогда. Вся моя личность построена из ярких образов, — он размахивал руками, стараясь выплеснуть всё, что скопилось в мыслях. — У меня проблемы, я не могу её отпустить, как и не могу подпустить к себе кого-то настолько же близко. Я боюсь почувствовать эту пустоту снова.

— Прекрасно тебя понимаю. В моей голове почти всю осознанную жизнь пытается сосуществовать две меня, и я ничего не могу с этим поделать. Приходится выкручиваться, — она кивнула в сторону хорошо знакомой Авантюрину коробки. Сампо именно по таким и фасует свой товар.

— У тебя…

— Диссоциативное расстройство идентичности. Никому не советую. Ноль из десяти, — Ахерон ухмыльнулась. — Тебе, кстати, уже доводилось говорить с… другой мной.

— Так вот почему ты была такой эмоциональной.

— Ну, с собой я уж как-то разберусь. Но что насчёт тебя? Что ты всё-таки чувствуешь после вчерашнего?

Авантюрин задумался. Вчера он был настроен максимально категорично. Всё вокруг казалось враждебным, лживым, опасным. Рацио со своей помощью будто жалел и насмехался над его хрупким положением. Словно поддакивал тем злобным отражениям. Веритас привязывал его к нему, одним взглядом и лёгкими касаниями. На крыше, в студии — пледом ведь тоже он укрыл — и вчера.

Авантюрин просто испугался.

— Я вижу, что он повёлся на мои выходки. По глазам его вижу. Но это вовсе не то, на что я рассчитывал, — он хаотично наматывал круги, обдавая Ахерон лёгким ветром. — Я не ищу отношений, не ищу партнёра, меня интересует только грёбаная учёба! Только мизерная возможность вырваться в люди и стать независимым ни от кого. Я сглупил, позволил ему трактовать свои действия не так, я…

— Слушай, — Ахерон выставила ладонь, прерывая поток самобичевания. — Сделанного не воротишь, тебе нужно работать с тем, что есть. Для начала — поговорите.

— Как ты себе это представляешь? «Привет, Веритас! Как делишки? Оу, вчерашний поцелуй? Ну, с кем не бывает, верно? Я и не думал, что тебя это так заденет. Ну что, может, дальше за проектик? Мы же друзья? А хочешь кофе?». Так что ли?

— Нет, но тебе достаточно попросить прощения и объясниться. Он поймёт, я уверена.

— Господи, какой же бред, — Авантюрин сунул руки в карманы и запрокинул голову от бессилия. — Я ведь ещё и ноутбук у него в студии забыл. Интересно, он выкинет его куда-нибудь в канаву, в качестве мести?

— Не думаю. Но у тебя появился веский повод к нему наведаться, — Ахерон встала с дивана, припоминая о том, что так и не разобрала оборудование после концерта. — И лучше сделать это как можно скорее. Я слишком хорошо знаю Веритаса и его мастерский талант надумывать своей умной головой совершенно не то, что нужно. В человеческих отношениях он настолько же плох, как и я.

— Думаешь, он сейчас в мастерской?

— Это вряд ли, но других вариантов у тебя нет. Его адрес я тебе не дам, а в академии он будет обходить тебя десятой дорогой. Придётся караулить, если вообще хочешь продолжить ваш совместный проект.

В голове нарисовалась дурацкая картинка, где Авантюрин тщетно пытается догнать Рацио, пока тот, под музыку из какого-нибудь шоу Бенни Хилла, всячески его избегает. Ну, по крайней мере Топаз точно было бы весело за всем этим наблюдать.

— Я сейчас, возможно, резкую и холодную вещь скажу, можешь не отвечать и не принимать во внимание. Просто мысли вслух.

Авантюрин обернулся, встречаясь с ней глазами.

— Ты действительно готов так крепко держаться за погибшую сестру, напрочь игнорируя свои живые чувства? Предпочитаешь общаться с ней в иллюзиях, когда прямо перед тобой сидит реальный человек? Уверен, что не будешь жалеть в будущем?

Он ничего не ответил. Просто поджал губы в кривом подобии полуулыбки и подобрал свой побитый жизнью смартфон. Кое-как ориентируясь во времени и пространстве, он осознал, что проспал до самого вечера и теперь точно не успеет на свою рабочую смену. Очередной косяк опасно дышал в затылок угрозой потери зарплаты и даже увольнением, но ему не привыкать. Как-нибудь потом повезёт. Наверное.

Поспешно распрощавшись с Ахерон и игнорируя жгучую потребность желудка не только в минералке, но и в какой-то еде, он решил потратить оставшийся вечер на задуманное и последовал давно заученным за этот месяц маршрутом. Отсюда, как и от академии, до студии Рацио было относительно недалеко.

На небе сгущались подозрительно чёрные тучи. Такие же чёрные, какие были сейчас у него на душе. В слова Ахерон о том, что Веритас готов был его выслушать даже после вчерашнего, верилось очень слабо, но вариантов у него не оставалось. Уже совсем скоро сдача презентаций, а у них для проекта не было готово ещё многое. Скорее всего, и сам Рацио от этого не в восторге. Хотя бы ради совместной работы, скрипя зубами, но они добьют всё это дело. На это Авантюрин и надеялся.

Он оказался на пороге студии. Разумеется, закрытой. Внутри было темно, Авантюрин прислонился к стеклу фасада, чтобы разглядеть, не осталось ли там каких-либо следов недавней работы, но из заметного там был его ноутбук, насмешливо напоминающий о себе миганием, как о побочной причине присутствия Авантюрина.

Голова перестала гудеть так сильно, вечерняя прогулка действительно пошла на пользу, но измотанный организм «спасибо» за это явно говорить пока не собирался.

Авантюрин обессиленно уселся на корточки и, прижимаясь спиной к двери, спрятал лицо в сгибе локтя. В целом, даже неплохо. В таком положении можно и вздремнуть. Лёгкую поступь Веритаса он всё равно научился различать среди тысячи других.

Промозглый ветер так и норовил заползти под дурацкую гавайскую рубашку. Авантюрин поёжился, потёр уставшие глаза и обречённо смахнул первые особо крупные капли дождя с лица. Прекрасно.

Он припрятал мобильный во внутренний карман и поджал колени чуть плотнее к груди. Хорошо хоть весна была тёплой. Отогреется и…

— Что ты тут делаешь?

А вот теперь повеяло настоящим холодом. Таким, который ледяными колючками впивается в твою душу и не отпускает. От неловкости и осознания собственной ошибки, Авантюрин поёжился.

Веритас смотрел на него сверху вниз, в одной руке сжимая огромный синий зонт, а в другой — какой-то пакет. Авантюрин встал на ноги и почти что поравнялся с ним, если бы не привычная разница в росте. Мокрый, уставший, совершенно нелепый на фоне ухоженной студии, но какой есть.

Он совсем не готовился, даже не осознавал в полной мере масштаб собственной оплошности. Авантюрин нервно прокрутил пару колец на пальцах, чувствуя, как по ним ручьём стекает дождевая вода. Заглядывать в глаза Рацио и видеть в них то отвращение, которое так ярко запомнилось, совсем не хотелось. Благо ночь способствовала тому, чтобы не видеть вообще ничего, поэтому он вслепую бросил тихое и едва слышное за стеной ливня:

— Поговорим?