В гнетущем молчании они покинули "комнату для...", шагая рядом. Ти Фей легко мог представить себе их двоих со стороны: он, похожий на чучело, непонятно как одетый и растрепанный, ступает плавно своей величавой и изящной походкой — конечно же, в собственной грации сомневаться не приходилось. И рядом Ли: идеально уложенные, сплетенные в тугую длинную косу волосы, платье болтается как на вешалке, но отглажено с такой тщательностью, что утюги впадают в истерику от одного вида, на запястьях мелькают с тончайшим вкусом подобранные браслеты, на ногах нескромно чистые туфли, зато движения резкие и неестественные, кукольные; зато взгляд пустой.

Стало ужасно стыдно: он, Ти Фей, своим телом владел как надо, но не удосужился привести его в нормальный вид перед завтраком. А несчастный дерганный принц вон как постарался!

— Слушай, Ли.

Тот повернул голову, и по коже шеи пошла длинная, глубокая трещина, обнажившая волокна гнилостного мяса. В лицо ударил сладковато-горький запах, недостаточно замаскированный магией.

— Извини за мой вид этим утром.

Брови принца медленно и неестественно поползли вверх.

— Что? — смутился Ти Фей. — Я вот пришел такой, а ты весь прибранный...

— Не волнуйся, я понял, что такие у твоего семейства представления о приличии.

Настоящий принц — одной фразой и помиловал, и смешал с дерьмом!

Не выдержав, Ти Фей начал оправдываться:

— Нет, я... нормально все у нас с этим! Я... я плохо спал, и с утра был немного не в себе... я...

Стиснул зубы, сжал кулаки; самый сильный некромант по мнению Струт'Гада не должен вот так мямлить!

— Я исправлюсь, — пообещал и прикусил себя за язык. Так тоже неправильно! Так тоже нельзя! Надо было поднять высоко подбородок и продемонстрировать, что даже без одежды и с грязными зубами ты преисполнен чувства собственного достоинства! Видела бы тебя мама!..

— Приставь ко мне слугу, — потребовал Ти Фей, стараясь звучать серьезно и величаво. — Мне нужна ассистенция.

— Так ты же некромант. Дворец полон трупов, пользуйся.

— Хочу живого! Я видел. У тебя полный город живых, — капризничал Ти Фей, понимая, что еще долго воспоминания об этом неловком разговоре не дадут ему спокойно уснуть.

Принц Ли остановился, едва не упав: одеревеневшие ноги его слишком резко прекратили шагать, отчего туловище немного завалилось вперед; но лицо при этом осталось беспристрастно-удивленным.

— Ти Фей. Те люди, которых ты вчера видел, не слуги. Это солдаты. Вряд ли они согласятся с разжалованием в прислужники.

Стало жутко.

— Чего? Да они же все пьяницы и кутилы! Никакой дисциплины! И это солдаты? Да уж, полководец из тебя смертельно плохой, — должно было прозвучать шуткой, ведь Ли был уже мертв, а прозвучало непроходимой тупостью.

— Трупы портятся, Ти Фей, — Ли обвел себя самого ладонью в качестве "живого" доказательства своих слов. — Угадаешь, какой лучший способ для некропринца поставлять себе достаточно свежих солдат?

— Держать их живыми, — догадался Ти Фей. — О небо. Да ты же их на убой готовишь.

— А ты и понятия не имел, что я монстр, да, бедняжка?

Ти Фей чувствовал жар на щеках, но старательно игнорировал это.

— А ты не боишься, что они сопьются и переубивают друг друга, а?

— Каждый убитый — прибавление в армию. Но вообще-то, раз до сих пор не спились, то вряд ли уже до этого дойдут. Я не предлагал им буйствовать. Я отдал им город и сказал заниматься, чем душа пожелает; не моя вина, что их души выбрали не коллекционирование марок.

— Но рано или поздно тебе все равно понадобятся новые люди, а для этого нужны женщины, — Ти Фей сам не понимал, что на него нашло, но не мог заткнуться.

— Женщины? Найдем, — Ли очень многозначительно сверкнул глазами. — Я даже слышал, что где-то есть целые города, заполненные ими...

Никогда, никогда, никогда и ни за что нельзя упоминать при принце сестер!..

— В общем, так. Если сильно нужно, иди в город, ищи, кто согласится послужить тебе. Меня не вмешивай, — произнес Ли тоном, ставящим безоговорочную точку в разговоре. — А в остальном все комнаты и все мертвые здесь в твоем распоряжении. Пока что.

Ах, уже "пока что".

— И что мне сделать, чтобы ты не передумал?

Спросил и тут же сам догадался, что: доказать свою крайнюю необходимость принцу на практике.

— Для начала хотя бы почисти зубы, Ти Фей.

...и постараться не убить его еще раз в порыве гнева.

***

Вернувшись в выделенную ему комнату, Ти Фей сел и начал думать. Хорошо бы кликнуть слуг и потребовать бумагу и ручку, в крайнем случае сойдет и кисть, чтобы можно было записать все мысли, планы и возможности, ведь ничто так не помогает принять решение, как письмо. Всегда, когда нужно структурировать головной компот, садись писать. Так учили в монастыре.

Только вот они не научили, как сделать, чтобы твои записи потом никто не нашел, не прочел и не использовал против тебя. Нет, рисковать нельзя. Даже если написанное сразу же сжечь, кто знает, вдруг у некромантов есть магия, способная обратить пепел в бумагу? Все-таки Ти Фей всего полгода занимался изучением этого искусства!

И все равно старик Струт'Гад назвал его сильнейшим из некромантов. Спустя полгода уже сильнейший. С такими талантами он точно справится с задачей! Найдет Хуа так быстро, что Скиталица даже заволноваться не успеет!

Ах, Скиталица.

Вытянув руку, призвал посох. Удобная штука: не имеет значения, где эту палку-ковырялку бросили, пускай бы даже закопали глубоко в землю, достаточно одного короткого усилия воли, чтобы призвать посох к себе. Струт'Гад первым делом обучил именно этой магии, по доброте душевной (или по глупости) предоставив в качестве объекта обучения свой собственный, любимый, увенчанный черепом когда-то обожаемого домашнего питомца, посох. Неужели был настолько уверен в верности Ти Фея? Даже не подумал, что ученик может сбежать и похитить вещь, с которой обучался?

А вдруг подумал? Уж слишком это очевидно. 

Птичий череп задумчиво взирал на Ти Фея черными проемами глазниц.

Нет, не надо думать об этом. Не стоит переоценивать разум полоумного лича. Не просто же так он не убил Скиталицу. Был бы умнее, так вскрыл бы ей горло...

Холодный пот залил спину, стоило только представить эту картину. Кью, Кью, Кью. Нужно поторопиться.

Ударил посохом об пол, сосредоточился, прощупал духом все этажи этого дворца. Сразу отозвалось несколько голосов, слабых и нетвердых, и уже скоро на пороге предстала мертвячка, к сожалению, не та, с железякой, к виду которой удалось уже немного привыкнуть. Глаза запавшие, синие губы растянуты в выражении какой-то жабьей неприязни — относительно свежий труп, но на зов отвечала так слабо...

Если Кью умрет, то тоже превратится в зомби.

Безудержно захотелось засунуть руку себе в голову, вытащить мозги, перемешать и поставить, наконец, на место.

В отличие от дочерей Струт'Гада, разум этой девушки был подавлен, личность стерта, но тот некромант, кто создавал местные умертвия, любезно оставил им хотя бы некоторые навыки. Наблюдая за тем, как она стирает его платье и обувь, Ти Фей пытался припомнить подробности ритуала, необходимого для создания некромантского конструкта. В результате получится оживший мертвец, умертвие, довольно сильно походящее на живого человека, порой даже осмысленное; Бригитта вот, например, сохранила пристрастие к пирожным, которые теперь могла только готовить и скармливать мужу, а одна из ее сестер и после смерти декларировала вслух стихи, хотя едва могла посчитать свои пальцы. А вот создания Ночи были иными — безмозглые твари, зомби, пригодные только на то, чтобы запрягать их в плуг. Приличный некромант ни за что бы не согласился создать нечто подобное, нечто настолько жалкое. Все равно, что художника просить малевать каляки-маляки. Императору Облаков повезло нарваться на Струт'Гада, единственного на свете лича, достаточно безмозглого, чтобы вот так поступить с собственным искусством.

И ученик у него такой же безмозглый?

Мысль больно кольнула, и чтобы успокоиться, он повернулся к зеркалу, висевшему над столом. По крайней мере он красивый. Вон, какой красивый. Лицо, волосы, тело — все красиво. Он красивый. Этого хватит. Пока не будем стричься.

Служанка принесла гребень, послушавшись мысленного импульса, и почти целый час Ти Фей сидел у зеркала, расчесываясь и рассматривая себя со всех сторон. Одежда пока сохла, а сменной не было, но зато можно было надеть кольца — вчера он их снял, чтобы принять ванну. А теперь можно надеть.

Где они?

Обнаружились в ванной комнате, сложенные на борту полукруглой раковины, узорчатой от пятен водяного камня; нанизывая их на пальцы, Ти Фей смутно чувствовал, что что-то здесь не так, но никак не мог понять, в чем дело. Кольца лежали одно к одному, красиво огибали пальцы, приятно холодили кожу металлом; пустое место среди них жгло словно огнем.

Бездарный баклан, ты потерял кольцо матери.

Кукла бессердечная, ты потерял кольцо матери.

С трудом осознавая себя, он пришел в спальню и здесь принялся осматривать постель, трясущимися руками поднимая подушки и одеяла; ничего. Встав на колени, ползал по холодному деревянному полу, тыкался в косяки, залезал в самые темные места, пугал пауков безумным взглядом. Ничего на полу, ничего в платяном шкафу, ничего на деревянной витрине. Кольца просто не было, как будто не существовало; с почти слышимым щелчком в мозгу пришла догадка: он потерял его в машине старика, еще вчера, когда прибыл во дворец. Так и есть, сомнений быть не может, ведь он весь вымазался в грязи, кожа стала скользкой и кольцо могло соскользнуть; а теперь оно валяется там, в луже дерьма, под ногами старика, или, что еще хуже, уже найдено, уже облапано его мерзкими пальцами и продано вонючему старьевщику!

Год назад Ти Фей сам продал свои кольца и не сильно волновался по этому поводу; но теперь от одного лишь осознания, что кольцо потеряно, его накрыло мощнейшей истерикой; чудилось, что мать сошла с небес, склоняется над своим блудным сыном и произносит, лицо искажено презрением: "Сначала ты убил меня, а теперь потерял мой тебе подарок? Что ты за сын такой? Что ты за разочарование, Ти Гоубицзы? Что за жалкое создание? Мне жаль, что я твоя мать!". И эти слова резали, как ножи, разрывали сердце; Скиталица учила его, что собственные ошибки нужно принимать и пытаться исправить, а не впадать в отчаяние, но как можно исправить смерть близкого человека? Как жить со знанием, что твоя мать мертва, и ты тому виной, и при этом ты настолько беспечное и бестолковое создание, что даже последнее воспоминание о ней — ее прощальный подарок — бросил где-то в смрадном мире противных стариков?

Клялся хранить как зеницу ока, и потерял!

Обещал беречь, как сокровище, и потерял!

Жалкое посмешище, язва на лице семьи, бесполезный обрубок, пустоголовый щенок.

Слезы жгли глаза, и сдержать их уже не получалось. Потерял кольцо матери! Такое нельзя себе простить. Но может быть, еще есть шанс вернуть его?

Кто может помочь с этой катастрофой?

Ну конечно же Ли, кто же еще.

Где искать его в огромном дворцовом комплексе?

Это тоже совсем не трудно, нужно только сосредоточиться и ощупать пространство вокруг, как при поиске мертвых слуг. Ощущается Ли иначе, и поскольку его дух устроен так сложно, внушить ему свою волю не выйдет; но хотя бы получится примерно понять, в какой части дворца он сейчас находится. А идти придется уже своими ногами. Неважно. Когда тебе что-то безудержно необходимо, можно и сходить за этим самому.

По счастью присутствие Ли снова ощутилось в том же здании, а не в каком-нибудь павильоне Сахарных Крендельков, до которого пришлось бы полчаса идти босиком по улице. Видимо, принц тоже не очень любил гулять.

Следуя на едва уловимое кожей присутствие мощной темной энергии, Ти Фей прошел по обжигающим холодом мраморным коридорам и так оказался, по видимому, в кабинете: большое открытое окно напротив входа, из мебели только стол на возвышении и стул возле него, на столе бумаги, исписанные мелким почерком, а на стуле — принц, сидящий с таким гордым видом, будто его уже усадили на трон. Волосы все такие же идеальные, платье разглаженное...

— Что ты делаешь? — спросил Ли недоуменно, едва взглянув на вошедшего. — Ты что, плачешь?

— Нет, я рыдаю, — огрызнулся Ти Фей.

— Ну ладно, а почему у меня на пороге?

— Принц Ли! Мне нужна помощь

— Как интересно. Тебе от меня все время что-то нужно, а я вот в ответ особо не вижу ничего.

Совсем убитый той болью, что растекалась по телу, Ти Фей дополз до стола и уселся на край возвышения, прямо на пол, поскольку единственный в комнате стул уже был занят.

— Пожалуйста, — прошептал он, смаргивая крупные слезы. — Я не знаю, как мне с этим справиться. Я не справлюсь. Пожалуйста. Мне так плохо...

Грудь принца поднялась и опустилась, как если бы он вздохнул.

— Ты даже толком не сказал еще, что у тебя случилось.

— Я потерял кольцо! — Ти Фей схватился за голову, зарылся пальцами в свои волосы, зажмурился до боли, ощущая, как от этого еще больше слез потекло по лицу. — Кольцо!

— Кольцо? Да у тебя же вон их сколько, больше, чем пальцев!

Наверное, выглядел он очень глупо, но в тот момент собственное отчаяние достигло такого градуса, что все остальные чувства померкли, включая и чувство стыда. Хотя нет, одно все-таки задержалось: сидеть на полу было ужасно холодно.

— У-у, — завыл Ти Фей, задыхаясь от слез.

— Ты реагируешь чрезмерно, — до раздражения спокойно заметил Ли. — Тебе нужно успокоиться.

— Да я!.. Да ты!..

— Всё, — отрезал Ли. — С меня хватит. Лаешь, как пекинес.

Такого удара было уже не вынести; припав лбом к холодной ножке стола, Ти Фей дал волю слезам, и рыдал, рыдал, рыдал, пока на место боли в сердце не пришла колющая боль в голове, а губы совсем не пересохли. Ли все это время сидел молча, и его равнодушный взгляд был опущен на бумаги — Ти Фей специально подглядел поверх столешницы, желая убедиться, что рыдает не просто так. И убедился: принцу Ли было железно плевать на то, как сильно он убивается.

После этого открытия плакать перехотелось.

— Ну, все, — уже куда спокойнее произнес он, отодвигаясь от ножки. — Я успокоился.

— Точно?

— Точно. Прошло.

— Имей в виду, если твои слезы испортили мне лак на столе, то я вычту из твоего гонорара деньги на его ремонт.

Прозвучало ужасно обидно, как будто бы слезы отчаяния Ти Фея были не искреннейшим криком о помощи, не воззванием, не знаком отчаяния, а мелкой, досадливой неприятностью, вроде комара над ухом. А он ведь так плакал! А он ведь так убивался!

Сморгнул слезы; вместо истерики и гнева в сердце залегла пустота.

— Вот теперь, пожалуйста, объясни подробнее, что произошло, — спокойно попросил Ли, откладывая свои чертовы бумаги. Скотина бездушная. — Что там с кольцами.

— Слушай. Ладно. Сейчас, — начал Ти Фей, прикладывая все мыслимые усилия, чтобы голос не дрожал, а дыхание не срывалось. — У меня была мама... что я говорю, у всех есть мама... В-в общем, моя мама подарила мне десять колец, когда я покидал дом, чтобы уйти в монастырь. А теперь мама умерла, и я... я немного в этом... ой, в общем, они мне очень-очень дороги. понимаешь? Это не просто кольца. Это мамины.

Взгляд принца Ли стал немного печальнее, как будто он и правда понимал.

— Заставлю кого-нибудь заняться этим делом.

— Правда?!

— Абсолютная. И мы найдем твое кольцо еще до вечера, я уверен.

— О, спасибо! Я думаю, что потерял его в машине того старика, с которым...

— Разберемся, — пообещал Ли. — Но ты, Ти Фей, должен успокоиться. Умойся, оденься нормально, поешь...

— ...мне не во что, — растерянно ответил Ти Фей, разглядывая ночную рубашку, испачканную в пыли. — Мое единственное в стирке. А тебе не нравится?

"Зачем спросил?", — ужаснулся он сам, но, к счастью, Ли только пожал плечами.

— Если тебя устраивает вот так ходить весь день, то это твое дело. Просто подумал предложить тебе ключи от своей гардеробной.

"Да уж предложи", — хотел сказать Ти Фей, но тут ему показалось, что человек в глубочайшем отчаянии не может думать об одежде, и он молча отвернулся, спустив ноги с возвышения, уткнулся в колени носом и затих. Принц Ли как будто куда-то пропал, то ли ушел бесшумно, то ли испарился, ну и черт с ним, главное, чтобы помог; ушло не менее четверти часа, полной глубоких внутренних страданий, пока противный голос не прозвучал снова, и совсем близко, над головой:

— Может, хотя бы воды выпьешь?

Он что, сидел все это время здесь и наблюдал? Жуть! А ведь мертвец и правда совсем бесшумный, если не говорит и не ходит!

— Ну, перестань, — продолжал Ли, видя, что Ти Фей не спешит ему отвечать. — Отчаянием сыт не будешь. Найдем мы твое кольцо. Ты должен поесть. Ты должен жить.

— Тогда я хочу шоколадный торт, и мороженое, и печенья с шоколадной крошкой...

— Ты что, решил убить себя диабетом?

К собственному стыду Ти Фей не выдержал и расхохотался лицом в колени.