Голое дерево каждое утро встречало его на своем месте; впрочем, даже в этом сумасшедшем мире деревья не умели передвигаться. Оно напоминало уродливую корягу, кривую и высушенную солнцем; местами кора пузырилась и раздувалась как воздушный шар, а кое-где ветви наоборот утончались и походили почти на иглы. Кривые корни вылезли из земли и торчали во все стороны, верхушка наклонилась в бок и почти достала земли — уродливое зрелище, способное вселить в сердце отвращение. И этому чудищу Ти Фей доверил свои слезы!..

За тяжелой работой время убегало, как песок сквозь пальцы. В саду стояло несколько красных павильонов, напоминавших небольшие дворцы, и всякий раз, когда Ти Фей садился перед своим несчастным уродцем-деревом, ему чудилось, будто из ближайшего строения доносятся шаги или тихое постукивание по деревянным рамам; но как бы часто он ни оборачивался на красный деревянный торт, утопавший в тонких хилых ветках кривых деревьев, картина оставалась неизменной. Только ветер выл и бился в окно, трепал волосы и целовал в щеки; только ветер, и больше ничего.

Должно быть, то деревянные перекладины трещат от старости. Да, наверняка так; и никакие это не шаги, просто время берет свое. В саду никого, кроме Ти Фея — Ти Фея и его безумия.

Ночи тянулись долго и мучительно, растягивались, как патока, заполняли голову мерзостью и душили до полуобморока. От вида кровати бросало в пот, от одной мысли о приближающейся полуночи хотелось паниковать; иногда Ти Фей уступал своей слабости и оставался за столом, засыпал лицом в чернилах, но такое решение оборачивалось ломотой в мышцах и особенно в плечах, которую некому было согнать — мертвым слугам он ни за что не позволил бы до себя дотронуться.

Поэтому он предпочитал ходить. Неприкаянный, белый призрак, чудовище с бледным лицом и растрепанными черными волосами, в пожелтевшем ночном платье; он блуждал по мраморным коридорам, вздрагивая от обжигающего ноги холода, и нигде не мог найти себе покоя. Читать? Глаза слипаются, но заснуть не выйдет. Писать? То же самое. Поэтому он слонялся, поэтому он искал укромные закутки и пытался там хотя бы ненадолго забыться, но все равно вздрагивал; холод сжирал его плоть, лизал и царапал кости, но беспокойный дух никак не покидал измученного тела.

Коридоры своего павильона он выучил очень быстро, и начал исследовать комнаты. Те, что стояли закрытыми, он вскрывал либо выламывая дверь резкими рывками, либо пиная, а иногда просовывая нож в щель у косяка, чтобы сдвинуть щеколду. Комнаты принимали его, усталые и безразличные, покрытые пылью и старостью; Ти Фей оставлял фонарь за порогом, бросался на слоистую паутину, заворачивался в темноту, зарывался, как медведь в берлогу, в воспоминания о погибшем великолепии человеческой истории, и нигде не находил покоя. Ко всему прочему в старых комнатах почти не осталось мебели, так что зачастую новая комната оказывалась лишь банальной и скучной коробкой.

Кто тогда запер эти помещения изнутри?

Об этом он старался не думать.

Но ищущий обрящет, и неожиданно бесплотные скитания дали свои плоды. За очередной щеколдой оказалась комната, обставленная богатой мебелью и обложенная мрамором, что сразу навело на мысль. Здесь было неожиданно много синего цвета; напротив двери к стене прибили васильковую картину, запечатлевшую стол с золотой вазой, к ней приставили уже стол реальный и водрузили на него статуэтку, изображавшую орла, атаковавшего змею. А немного в стороне, в нише, была устроена кровать, на черном каркасе и с ярко-синими занавесями, ныне опущенными, но и так нетрудно было догадаться, кому, скорее всего, принадлежит эта мраморная спальня.

Ти Фей замер на пороге, раздумывая, стоит ли уйти. Но он все равно уже вскрыл дверь, так что вопросов не избежать; да и какова вероятность, что мертвый принц проводит ночи в своей постели?

...примерно равная ста процентам.

Стоило ему лишь сделать несколько шагов вперед и выставить вперед руку, чтобы свет фонаря упал на стены, как за пологом послышалось движение, высушенная, покрытая дырами рука отдернула его, и сухие глаза принца Ли уставились на нарушителя, ворвавшегося в покой его спальни.

— Ты!..

Все-таки он был очень даже вежлив, этот принц, потому что Ти Фей в подобной ситуации одним словом бы не ограничился. И уж точно не цензурным.

— В свою защиту хочу сказать, что я понятия не имел о предназначении этой комнаты.

— Она была заперта, черт возьми!

— Ну, а я вскрыл.

— И как это называется?!

— У нас с тобой был уговор. Уговор, что я могу ходить, куда мне захочется, — напомнил Ти Фей, втайне радуясь, что наконец-то может использовать свои условия, чтобы действовать Ли на нервы, а то уж слишком гладко принц на все согласился. — Вот я и захотел сюда.

Ли сверкнул глазами и заявил:

— А я уж было подумал, что ты опять рыдаешь из-за какой-нибудь побрякушки.

Что ж, один-один, признаем ничью и свернем военные действия.

— Прости, я правда не знал, что помешаю тебе... спать? — Ти Фей заинтересованно взглянул на принца; тот и правда лежал в ночном белье, а его ноги скрывались под бархатным одеялом. — Не знал, что ты такое можешь.

— ...я не могу.

— Тогда чем ты занимаешься?

Он отвел взгляд и цокнул языком, давая понять, что разговор ему неприятен; однако Ти Фей включил дурачка и не сдвинулся с места. Уж слишком любопытно. Его все равно недолюбливают — нечего терять.

— Ну а где еще человеку быть посреди ночи?!

— Да где угодно — ты же мертвый!

— Мы с тобой уже выясняли, что делать мне нечего, — фыркнул Ли. — Не начинай сначала, Ти Фей! Я всю свою жизнь ложился вечером в постель, а поднимался утром, вот я и продолжаю так делать.

— И просто всю ночь лежишь?

— И просто лежу.

— И маешься от скуки?

Ли махнул рукой, будто отгоняя от себя назойливого комара.

— Ты меня не поймешь. С тобой разговаривать — все равно что писать письма дьяволу. Дохлый номер.

Подумалось, что он имеет в виду ту ситуацию с танцами; воспоминание ранило, задело, расцвело болью в груди, и Ти Фей собирался уже удалиться, признав свое поражение, но Ли вдруг остановил его вопросом:

— А ты-то почему не в кровати, а, живущий?

И Ти Фей ответил машинально:

— Я не могу спать.

— В смысле? Это я не могу, я же мертвый.

— Да нет. Тут дело не в смерти. Бессонница — слышал о таком?

— Бессонница? — повторил Ли, заметно "оживившись", будто даже заинтересовавшись услышанным. — Да, я... что-то где-то... слушай, это плохо. Это подорвет твое здоровье, а нам это не нужно. Благодаря твоей материи я начал чувствовать себя хоть немного... собой.

— Смысл, если ты все равно тратишь время на бессмысленное лежание?

— Ти Фей, закройся, — попросил Ли почти вежливо. — Не зли человека, который хочет тебе помочь.

— А здесь и нет таких!..

Ли встал; в свете фонаря он казался монстром из-под кровати, высоким и худощавым, жутким, с глубокими складками и трещинами на темной коже, и если бы ноги Ти Фея не приросли от ужаса к полу, он бросился бы бежать.

— Я, может быть, знаю, как решить твою проблему. Можно? Тебе все равно терять нечего.

И это было правдой — хуже, чем сейчас, уже быть не может.

Удовлетворившись едва заметным кивком, Ли забрал фонарь из рук Ти Фея и кивнул на дверь, а в его тусклых глазах расцветало алое, жаркое, пышное пламя интереса.

— Пошли, — прошептал он. — Я тебе кое-что покажу.

Сплетение мраморных коридоров напоминало лабиринт, тем более запутанный, что все каменные плиты выглядели совершенно одинаковыми. Обернись — и не вспомнишь, проходил ли ты по тому коридору, что остался сзади; сделай пару шагов вперед, и уже не поймешь, сколько на самом деле ты прошел. И тем удивительнее было наблюдать за передвижениями мертвого принца по этим хитросплетениям: Ли не просто с легкостью находил дорогу, он, казалось, наслаждался однообразным мраморным пейзажем.

— Почему именно мрамор? — поинтересовался Ти Фей, плетясь за ним и соображая, в какой части дворца они оказались.

— Это скальола, — буднично ответил Ли, урывчато шагая немного впереди. — Потому что я был однажды в одном доме, где ванная и кухня были сделаны под мрамор, и мне очень понравилось.

— Тогда почему бы не поселиться где-нибудь там, где тебе нравится?

Ли замер так резко, что Ти Фей едва-едва не врезался в его спину и предпочел прижаться к стене плечом, опасаясь не устоять на ногах.

— Мы не всегда можем выбрать, где нам находиться, — заявил принц прохладно, повернувшись лицом, и фонарь в его руках сделал тень мертвеца огромной и пугающей. — Иногда приходится слушаться приказов свыше.

— Кто выше принца, бог?

— Император.

— Но разве ты не говорил мне раньше, что сам хотел переехать? Подальше от разочарованного отца?

— Мне было дозволено выбрать для себя дворец. Я пожелал этот, — Ли вытянул руку, ярче освещая мрамор. — У меня были огромные планы, думал, что все здесь переделаю под себя, но быстро понял, что на это нет сил.

— У мертвеца — и нет сил?

— Моральных.

А может быть его глаза такие тусклые не из-за гибели — вернее, не только лишь из-за нее?

— ...да и я никогда не умел доводить начатое до конца.

— Ладно, — Ти Фей с радостью бы продолжил говорить об архитектуре, но разговор постепенно сворачивал в русло, которого он сам боялся. — Я тоже не имею ничего против камня, просто спросил. Пойдем уже? Мне кажется, я вот-вот в обморок шлепнусь...

— Но нам некуда идти, мы пришли. Я как раз хотел тебе все показать, — возразил Ли, беря его за плечо костлявой холодной рукой. — Этот дворец не всегда был пустым. Когда-то его населяли императоры и их семьи, а после того, как человечество пало, некоторые умельцы избрали Запретный Город своей могилой.

Ти Фей удивленно взглянул на руку на своем плече, оперативно раздумывая, правильнее ли будет возмутиться такому жесту или же, наоборот, обрадоваться; Ли потянул его на себя, отрывая от стены, и отпустил. Вот значит как. Просто отодвинул, словно вещь. Хорошо, что Ти Фей еще не начал возмущаться!

— И что?

— И прибыв сюда, я обнаружил не только всякий антикварный мусор, но и то, чем древние люди набили свои усыпальницы, — принц схватился за верхний край мраморной плиты, дернул ее на себя и отделил от двух соседних. Ти Фей шокировано наблюдал за тем, как за мрамором открылся проход в комнату, о которой он понятия не имел, хотя думал, что досконально изучил все закутки своего дворца. А оказывается, в мраморных плитах были спрятаны двери! И сколько таких он еще пропустил?

Ли кивнул, пропуская его вперед, в темную, пропахшую сыростью и старостью комнату, крошечную, почти как кладовка, а сам зашел следом. Прозвучал щелчок выключателя, и под потолком вспыхнула металлическая люстра.

— Электричество! — ахнул Ти Фей, не веря своим глазам. — В этом дворце есть электричество?

— Да, но только в некоторых местах. Аккумуляторы сейчас на вес золота, если не сказать "алмаза", так что я экономлю, — пояснил Ли из-за спины.

— А я знаю одного парня, который умеет делать их буквально из ничего!

— Но это невозможно, — очень серьезно возразил Ли. — Нельзя создать энергию из воздуха, это противоречит законам физики...

Ти Фей уже перестал его слушать. Он рассматривал комнату: стены прикрыты панелями со старинной росписью: драконы, тигры, сборщики риса; по потолку и по полу шли провода, проведенные к люстре и к персональному компьютеру, стоявшему на красивом антикварном столе. Еще здесь были вещи, множество вещей, оставшихся от когда-то процветающей цивилизации; но Ти Фей вспомнил о мусорной стене Амазонок и почувствовал стойкое отвращение ко всем этим диковинкам.

Ли громко кашлянул, возвращая его в реальность.

— Ого, ты можешь кашлять, — удивился Ти Фей; принц обошел его и встал спереди, обводя руками металлические стеллажи с вещами.

— Мы в императорском дворце всегда позволяли себе немного больше контакта с остатками древней цивилизации, чем обычные люди. Какой смысл мерзнуть и греть воду на огне, если наши предки изобрели обогреватели и электрический чайник?

Ти Фей представил себе чайник, по которому бьют удары электричества, чтобы разогреть воду, и пообещал себе больше не пить чай в этом доме. Серьезно, это же ужас какой-то!

— Как-то не очень честно, не находишь? Значит, другие пусть мучаются, а вы будете наслаждаться, так, что ли?

— Жизнь вообще нечестная, — бросил Ли через плечо. — Кто-то родился принцем, а кто-то Ти Феем.

Безумно захотелось наброситься на него с кулаками прямо там и разбить его голову о его же мраморные стены в коридоре; но пришлось сделать несколько глубоких вздохов и успокоить себя. Потом, потом.

— И к чему ты клонишь, Ли?

— Когда мне было четырнадцать, я начал болеть бессонницей, — пояснил тот, шаря руками по полочкам и иногда даже сбрасывая не заинтересовавшие его вещи прямо на пол. — Сначала мы пытались бороться знакомыми нашей культуре методами, но когда я не спал нормально целый месяц, отец отчаялся и решил снарядить экспедицию в один из брошенных городов. Чтобы узнать, как наши высокоразвитые предки боролись с этой напастью.

— И они нашли лекарство?

— Правильнее было бы сказать, что сперва они нашли книги. Эти храбрые люди провели месяцы в библиотеках, заполненных крысами и одичавшими собаками, чтобы узнать мнение ученых древности о проблемах со сном. А затем они составили план и отправились на поиски... а, вот же он.

— С ума сойти, месяцы труда и риска, и все только ради того, чтобы один четырнадцатилетний пацан поспал, — Ти Фей заинтересованно взглянул на предмет, протянутый ему. — Вот уж и в самом деле: есть принцы, а есть Ти Феи.

На ладони Ли лежала небольшая пластиковая коробочка, от которой тянулось два длинных провода с резиновыми нашлепками на концах. Через полупрозрачный пластик можно было разглядеть что-то темное, лежавшее в коробочке, а на одной из ее сторон располагались три кнопки, которые можно вдавить внутрь.

— Что это, какой-то генератор снов? — небрежно спросил Ти Фей, стесняясь того, как маленький предмет смог заинтересовать его.

— Нет, это кассетный плеер. Я ожидал, что ты немного больше понимаешь в древних технологиях.

— Я видел только такие круглые железные тарелки с дырочкой... диски, — покраснел Ти Фей. — Они тоже были в пластиковых коробочках.

— Что ж, это уже неплохо, — признал Ли, схватил пальцами резиновый наконечник одного из проводов и протянул руку к голове Ти Фея. — Не пугайся.

Тот дернулся, инстинктивно опасаясь прикосновения мертвеца, но все-таки позволил ему поместить резинку в свое левое ухо.

— А это называется "наушник", — терпеливо разъяснял Ли, хотя мелькавшая на губах улыбка говорила о том, что страх Ти Фея перед неизвестными технологиями его все-таки забавляет. — Ты будешь слышать звук, записанный на кассете, если нажмешь вот эту кнопку.

— Я понял! Там записан какой-то сонный звук.

— Вроде того. В мои четырнадцать этот маленький плеер буквально перевернул мою жизнь, — Ли задумчиво хмыкнул. — Впрочем, я все равно в итоге умер.

— Ты умер от недосыпа?

— Нет, — лицо принца вытянулось, а взгляд посерьезнел. — Прости, не хочу об этом говорить.

И Ти Фей не стал настаивать, но сказал себе, что просто обязан теперь выяснить, почему наследник Империи погиб в рассвете лет.

При нажатии на одну из кнопок плеера в ухо действительно полился звук, напоминавший что-то среднее между шумом воды в океане и гулом проезжающего мимо поезда. Очень длинного поезда: Ти Фей просидел на полу у стеллажей минут пять, а звук все тянулся и тянулся, пуская странные, немного неприятные мурашки по всему телу.

— Как это работает?

— Сам не знаю, но главное: эффективно, — Ли развлекался изучением полочек и сдуванием пыли. — Мне сказали, это еще на младенцев отлично действует, чтобы они спали, а не плакали.

— Где же тебя носило с этим плеером, когда мои сестры были малышками?

— Тогда я бы тебе его не отдал! У меня вообще никто не мог его отобрать. Потому что когда страдаешь от бессонницы, то каждая удачно проспанная ночь — уже праздник. И я был готов убивать, если меня кто-то будил; и убил бы всякого, кто попытался бы забрать у меня мою кассету. Я стал в некотором роде одержим сном: вечером я ходил злой, потому что боялся, что не усну, а утром кричал на всех, потому что мне пришлось проснуться. Только музыка и танцы добавляли жизни немного вкуса; песни я тоже слушал на старых кассетах. Для меня даже записывали некоторые специально, переводя музыку с дисков на кассету, представляешь?

— Не представляю, — признался Ти Фей, закрывая глаза. — Но сочувствую.

В чувства его привело шипение; казалось, он уснул на минуту, прямо сидя, уронив голову к плечу, но в действительности сном это тяжелое состояние не было. То ли обморок, то ли транс; во всяком случае, распахнув глаза, он почувствовал болезненное нервное возбуждение, а не приятную утреннюю негу.

Ли указал пальцем на толстый серебристый чайник, стоявший прямо на полке, а не на плите, из носика которого валил густой дым, и спросил:

— Чаю, Ти Фей?

От мешочка в руках Ли пахло мелиссой, мятой и ромашкой.

Хотя казалось, что уснуть получится, просто приняв горизонтальное положение, отказываться от сонного чая он все же не стал. Отвар вышел густой, желтовато-зеленый и очень пахучий, настолько, что приходилось зажмуриваться, чтобы сделать глоток. Ли пока рассказывал что-то о своей жизни, хотя Ти Фей понимал только половину слов и не пытался это скрыть. Что-то про быт в императорской семье, что-то про танцы; слова стекались в одну непонятную кучу и разливались по телу легким покалыванием.

— Э, да ты совсем готовый уже, — неожиданно четко произнес Ли, склонившись над ним и снова схватив за плечо. — Не вздумай отрубаться на полу, простынешь. Давай, чеши-чеши, в кровать. В кровать, Ти Фей. И, пожалуйста, в свою.

"Ну не в твою же", мысленно огрызнулся Ти Фей, зевнул пошире и побрел в нужную сторону, держась за стеночку. Мертвые слуги попадались ему по пути и всякий раз кланялись или вовсе вжимались в стену; интересно, это их так пугает сонливость? Или Ли его отравил, и теперь Ти Фей заснет вообще навсегда? Какая глупость.

Едва добравшись до кровати, он завернулся в одеяло и провалился в вязкую бездну, заглотнувшую его с головой.