Спустя несколько дней слуги принесли официальное приглашение встретиться, и Ти Фей сильно засмущался, хотя сам от себя не ожидал — очень уж официально оно было передано, слишком уж прохладно звучало, как будто они собирались обсуждать бизнес-идеи. Может ли быть, что Ли злится на тот идиотский случай с истраченными на служанку силами? Или дело в птице? В павильоне? А может, он подумал, что Ти Фей пересек черту, заглянув не только во все комнаты дворца, но и в душу принца, и теперь их договору придет конец? Вряд ли, конечно, ведь его материю просто нечем заменить; но любой человек растеряется, если на встречу его пригласят с формулировкой: "прошу явиться...".

Увидев обеспокоенное выражение лица Ли, заметив странное поблескивание в его мутных глазах, Ти Фей понял, что здесь действительно что-то не так, и занервничал.

Лучше всего сразу начать с оборонительной позиции.

— Что? Я как раз собирался идти готовить материю, — твердо заявил он, приближаясь к столу. — Время еще не подошло.

Принц Ли сидел с очень прямой спиной, положив руки на стол. Белая клетка с голубем стояла рядом, и от нее летели легчайшие серые перышки, заполняя воздух пылью.

— Нет, дело не в этом.

Ти Фей встал напротив него, тоже нарочито выпрямил спину и подготовился встретить приговор со спокойным и гордым выражением лица.

— Ты сделал мне подарок, и я решил, что нужно сделать ответный.

Сохранить спокойное выражение лица все-таки не получилось.

— Подарок?

— Да, вот, — Ли оторвал руки от стола, и Ти Фей только тогда заметил, что он не просто так сидел, а держал в пальцах маленькую черную коробочку. — Лунный Пряник так чудесно скрасил мою жиз... мое существование.

— Что за пряник?

Ли улыбнулся, и странное, нежное тепло осветило его лицо, когда он указал одной рукой на белую клетку.

— Лунный Пряник! Я так его назвал. Потому что он серый, как луна, и сладенький, как пряник.

"А ты что, голубей ел?", — вертелось на языке, но заветная коробочка в холодных пальцах помогла проглотить эту горькую фразу.

— Странное имя, но если тебе нравится...

— Да, и я надеюсь, тебе тоже понравится...

— Совсем не стоило, что ты, не стоило...

Наверное, он все же слишком неправдоподобно отпирался, ведь Ли, передавая ему коробочку, выглядел уж очень довольным, а лицо его приняло хитрое, несколько игривое выражение. Ти Фей принял подарок, бормоча свои неискренние отрицания, провел подушечками пальцев по бархатной поверхности. Мягкая, гладкая, дорогая; уже было ясно, что внутри какая-нибудь неприлично дорогая ювелирка, и это не могло не радовать.

— Я подумал, ты любишь украшения.

— И как ты догадался? — хмыкнул Ти Фей и поправил одно из своих колечек.

В коробочке, впрочем, оказалось не кольцо, а пара сережек. Белоснежный металл, английский замок; одна из пары изображала тонкий серп месяца, усыпанный маленькими синими камешками, а вторая — солнце, в основании лучей которого поблескивали желтые камни. Ти Фей сразу оценил новое приобретение и хотел деловито поинтересоваться, серебро это или платина, но вместо того с языка сорвалось:

— Солнце и Луна? Почему?

И он вдруг почувствовал, что этот вопрос и правда интересует его больше, чем материал украшений.

— Понимаешь... я просто думал о тебе, — Ли неловко улыбался. — Размышлял о том, какой ты человек, обо всем, что мы вместе успели пережить. И я подумал, что ты, Ти Фей, иногда бываешь Луной: холодной, светящей, но не греющей, глядящей свысока на мир, заманивающей на темную сторону. Но в другие моменты ты вдруг становишься солнцем: обогревающим, ласковым, золотым солнцем. Я увидел это, когда ты принес мне клетку с Лунным Пряником, когда попытался помочь той жуткой ветхой твари... я видел Луну, когда ты смеялся надо мной, когда заставил танцевать; никогда не знаешь, какой Ти Фей появится на твоем пороге на этот раз, но, пожалуй, можно сказать, что у каждого варианта есть своя притягательная сторона.

Он говорил довольно складно, явно заранее продумав, что скажет; Ти Фей разглядывал сережки, выложив их на ладонь, и вслушивался в слова, как в музыку. Металл был холодный, гладкий, камни блестели, ловя и приумножая даже малейшую искорку света, а Ти Фей глядел на них и размышлял. Это ведь, получается, не просто подарок, не просто украшение; этим жестом Ли говорил, что постоянно думает о Ти Фее, что размышлял о нем все эти дни, что вспоминал моменты их общения. Признавал, что не всегда это общение приносило удовольствие, сравнивая неприятные моменты с Луной, но в то же время все равно ценя их по-своему; с теплотой отзывался о приятном, о том, где Ти Фей представал Солнцем. Как часто, думая о своих знакомых, человек сосредотачивается только на хорошей или плохой их стороне, естественным образом отодвигая за кулисы вторую, наименее для него важную; Ли же был, кажется, совершенно из другого теста. Он не стал первым, кто подарил Ти Фею украшения, и эти сережки даже не были самыми дорогими из всего, что ему довелось получить от заинтересованных мужчин; но сама мысль о том, что принц ходил, обдумывал, рассасывал на языке совместные минуты и пытался подобрать то, что непременно понравится Ти Фею, как будто добавляла по крупному прозрачному бриллианту на каждую из этих серег. И он не сказал: "Подумал, тебе будет к лицу", не сказал: "Решил, что будет чудесно смотреться на тебе", даже не предложил непременно надеть на следующую встречу, чтобы полюбоваться удачным вложением денег; он вел себя и говорил так, как если бы сам факт дарения был целью. Как если бы Ти Фей имел полное моральное право положить сережки в шкатулку и больше никогда не надевать — потому что это не было попыткой подкупить, польстить, проломить лед; это был жест истинной признательности, пусть и ответный. Ти Фей чувствовал, как почва уходит из-под ног.

— Тебе не нравится?

— У меня... наверное... уши уже заросли.

— Ну что ты, если хочешь, я могу поменять...

И Ти Фей не хотел, ни в коем случае не хотел отдавать свои сережки; но словно разучился нормально разговаривать и не мог об этом внятно сказать принцу.

— Я... поможешь мне с этим? С дырками. В ушах.

— Так нравится или нет?

Пришлось собрать в кулак все свое самообладание, чтобы промямлить:

— Да, даже очень. Это самый... нет, один из самых замечательных подарков, что я когда-либо получал...

"Один из? И что могло сравниться с этим?", — спросили глаза принца Ли, но ревнивый этот вопрос не прозвучал.

— Мне все еще тяжело поверить, что ты столько усилий приложил, — продолжал мямлить Ти Фей. — Что ты так позаботился, так все продумал... что ты ходил и думал... обо мне.

— Не стану скрывать: в последнее время я вообще многовато о тебе думаю, — развеселился Ли. — Не всегда в хорошем смысле...

— Ну, все правильно! Ведь я наполовину Луна, — Ти Фей взял сережку-месяц двумя пальцами и поднес к мочке уха. Принц заквакал, смеясь, и он сам захохотал тоже; и почему-то этот смех получился у него неприлично счастливым.

— А с дырками я тебе, наверное, не смогу помочь, — заметил Ли, когда веселье немного улеглось. — Я сегодня не в настроении причинять тебе боль.

То, что после этих слов удалось не залиться краской, Ти Фей по праву считал одной из величайших побед своего самообладания.

— Даже если я попрошу? — улыбался он, изо всех сил пытаясь придать своему голосу беззаботные ноты.

— Даже если умолять начнешь, не буду, — нахмурился Ли. — А почему ты так хочешь, чтобы это был я, Ти Фей?

Вопрос уколол что-то в душе, и без того болезненное; Ти Фей отшутился, поскорее закончил разговор, списав свою поспешность на желание поскорее примерить сережки, и позорно сбежал, чудом не перейдя на бег. Как говорится, спасение рук утопающих — дело ног самих утопающих.

Когда раскаленная игла входила в ухо, Ти Фей изо всех сил старался представить, что это с ним делает Ли. Что он не добрый, внимательный и веселый, не терпеливый, не ласковый, нет-нет, разве можно; Ли на самом деле злой, жестокий, развращенный темной магией мертвый принц. Враг, чудовище, насильник, похититель; нет у него ни одной положительной стороны, нет ничего, за что его можно было бы любить и ценить — и уж точно не за его подарки! Подкупить решил, да, задобрить, обмануть, соблазнить? Злой, расчетливый, жестокий...

Стоя перед зеркалом, Ти Фей с мрачным удовольствием констатировал, что сережки выглядят просто великолепно, что он сам выглядит великолепно, а простить принцу Ли этот жест будет ой как не просто.

Тем более, что Ли и не старался помочь, не спешил скрыться в тени и дать время пережить свои эмоции: уже тем же вечером он явился в комнату, где Ти Фей ужинал, и попросил разрешения поприсутствовать.

— Но ты же не ешь, — напомнил Ти Фей, немного усталый после работы над очередным кубком темной материи; на губах Ли он и сейчас видел черные пятна своей энергии.

— Не ем, но говорю, — рассудил принц, без приглашения усаживаясь напротив. — Ты бледный какой-то, Ти Фей. Тебя нормально кормят?

— Это из-за материи.

— О, — потянул Ли и отвел глаза. Ти Фей с неприязнью вонзил зубы в кусок говяжьей печени и без аппетита прожевал, уговаривая себя проглотить.

— Может, ты что-то конкретное мне сказать хотел, высочество?

— А, вижу, ты носишь сережки, — невпопад ответил Ли, неотрывно следя за тем, как Ти Фей берет в руку и подносит ко рту маленькую фарфоровую чашечку с чаем. Аппетит и прежде был не самым здоровым, а под подобным наблюдением и вовсе испарился, оставив только отвращение к еде.

— Скажи прямо, Ли.

— Ладно, Ти Фей. Ладно. Помнишь, мы говорили о смерти?

Ти Фей нахмурился, вспоминая; забавно, но, похоже, живя в доме, полном мертвецов, они умудрились ни разу не поднять эту тему.

— Я хотел сказать: о том, что бы ты делал, если бы умер, — пояснил Ли, заметив недоумение на его лице.

— А, ну, помню. Я бы книжки читал, — кивнул Ти Фей, откладывая в сторону палочки для еды.

— Да, а я книжки не читаю. И ты тогда спросил, чем же я занимался в свободное время...

— Я точно такое спрашивал?

— Точно. Ну так вот, генераторы на крыше наконец-то накопили достаточно энергии. Должен признать, идея у тебя была и в самом деле замечательная: ветер бьет с такой силой, что ветряки даже с корнем вырывает...

— Жуть.

— Да нет, зато мы столько аккумуляторов наполнили! Ну и... если ты уже поел... я хотел бы показать тебе, чем я занимаюсь. То есть я приглашаю тебя... отдохнуть вместе.

Ти Фей улыбнулся, перекатывая на языке вкус этого приглашения. Как его понимать? Дружеский жест? Снова подкуп? Коварный план?

— Я раньше никогда никому не рассказывал, — продолжал Ли, как будто не замечая задумчивости собеседника. — Но теперь-то, кажется, чего уже бояться? Я же уже умер. Вот и подумал, что ты, Ти Фей, ты мог бы меня понять...

Неужели честно? Как же надоела его искренность! Обманывать человека, который как на ладони подносит тебе свое сердце, совершенно невыносимо!

— У меня на вечер огромные планы, — произнес Ти Фей, умолчав о том, что планы касались старой коряги из сада, в оживлении которой не было ни пользы, ни смысла. — Но мне нужна всего пара дней на то, чтобы провести необходимые обряды, пока не сменится фаза луны. После этого я буду свободен. Ты согласишься подождать меня, Ли?

Ти Фей задумал это как отказ, и ожидал, что принц оскорбится, найдет кого-нибудь другого на роль товарища; однако Ли выслушал его со спокойным лицом и даже покивал в конце:

— Хорошо, я понимаю. С нетерпением жду, когда ты расскажешь мне о результатах своих экспериментов, — он даже улыбнулся, несмотря на то, что получил от ворот поворот. — Тогда передашь мне весточку, когда освободишься?

— Постараюсь не забыть, — брякнул Ти Фей. — Это очень мило, что ты пригласил. Спасибо.

— И тебе спасибо. Это очень личное, — пояснил Ли спокойно. — Поэтому я только тебе это могу показать. Потому что мне кажется, ты сумеешь меня понять. Кстати, у тебя кровь из ушей идет.

И он ушел; Ти Фей коснулся мочки уха, взглянул на темные красные пятна, оставшиеся на пальцах, и с иронией подумал, что болит сердце — а кровоточат почему-то уши.

Назначенную встречу он оттягивал, как только мог, предчувствуя, что не является тем человеком, кому Ли в самом деле хотел бы довериться, и опасаясь, что их сближение может выйти обоим боком. Все эти дни он либо вслушивался в плач ветра, либо сидел у мертвого дерева и старательно вырезал зачарованным ножом руны на его коре; слугам приходилось бегать в город и искать там живых, согласных поделиться своей кровью, поскольку проливать собственную ослабленный кубками материи Ти Фей не мог себе позволить. Впрочем, существование темного и злобного некроманта в Запретном городе, похоже, не смущало горожан; в один прекрасный день в дверях его комнаты появилась мертвячка с железной палкой у шеи, смутно знакомая, и проскрипела:

— Вас гость ожидает в Зале Высшей Гармонии.

Ти Фей как раз занимался самым сложным делом: крошечными, незаметными стежками сшивал из мельчайших лоскутков ткани мешочек, особый узор швов на котором должен был заключить в ткани душу, как в птицу в силки. Из-за ворвавшейся женщины он вздрогнул и до крови уколол свой палец; от жестокой расправы ее спасло лишь то, что она уже была мертва.

Поэтому он прорычал, обхватывая палец губами:

— Кто?

— Вас гость ожидает в Зале Высшей Гармонии...

Точно. С ней же нет смысла разговаривать. Совсем забыл.

Пожалуй, самым верным решением было бы послать обоих к черту и вернуться к шитью; но поразмыслив, Ти Фей сказал себе, что дело действительно может оказаться любопытным. Он понятия не имел, что за "гость" решил его навестить, но с одинаковой вероятностью это мог быть и какой-то другой некромант, посланный Струт'Гадом, и кто-то из дома, и даже Кью, хорошо замаскированная; да и потом, что он теряет? Нельзя же целыми днями сидеть за работой — так и зачахнуть можно!

— Пойдем, — сдался Ти Фей, откладывая в сторону недошитый мешочек. — Приятно будет хоть немножко пообщаться с кем-то поумнее тебя.

Женщина не обиделась, потому что вряд ли поняла его речь. Да. Пообщаться надо бы.

Дворец, казалось, устало вздыхал, неприязненно взирая на серое небо над своей головой; на ступенях нужного зала суетились зомби, сметая пыль и натирая старинные каменные плиты до блеска, словно специально, чтобы кто-нибудь поскользнулся на них и сломал шею. Мертвая служанка маленькой тряпочкой полировала морду льва, игравшего с шелковым мячом вместо того, чтобы охранять проход; никого из них совершенно не интересовал ни Ти Фей, ни его спутница.

Дверь для себя пришлось открывать самому, но он справился, хотя и успел слегка удивиться ее тяжести. Взглянул на золотые колонны (настоящее золото?), подпиравшие потолок, бегло прочел надпись, начертанную над троном, поставленным на небольшом постаменте. Три ступени вели к ногам императора, на каждой играло два дракона, золотой и черный, еще пять золотых драконов вилось над головой правителя, взирая на него и его народ с прохладным любопытством.

— Властитель Людей и Великий План? — громко прочел Ти Фей надпись, начертанную древними чернилами на золотом полотне и подвешенную над головой правителя. — Теперь-то ты скорее властитель зомбарей.

Мертвый принц, сидевший на этом троне в неприлично-скромном светло-сером платье, с до безобразия скучной косой и скучающим видом, не шевельнулся и не переменил позы, словно Ти Фея не существовало. Но возможно, он играл неприступность перед гостем: сухой, страшненький, низкий старик со смуглой от времени кожей топтался перед троном и возбужденно обернулся, стоило Ти Фею заговорить.

— Ты! — всплеснул он руками, рассмотрев старика. — Ты тот уродец...

Значит, тот удар все-таки не убил его. Какая жалость!

— Здравствуйте! — старик принялся кланяться, так низко, как будто происходил из Империи Рассвета. — Здравствуйте, глубокоуважаемый некромант!

Ти Фей вопросительно посмотрел на Ли, но тот ничего не ответил, только заквакал от смеха. Наслаждался ситуацией — как всегда!

— Хватит кланяться, лоб расшибешь, — с презрением прошипел Ти Фей старику. — Как будешь вести свою ржавую таратайку, если кровь глаза зальет?

— Господин некромант! — воскликнул старик. — Да если бы я знал, что вы некромант, я бы ни за что вам грубо не сказал...

Ти Фей закатил глаза; неоднократно, ворочаясь ночью в постели, он вспоминал их с этим стариком короткое автомобильное путешествие, его оскорбления, прошамканные мерзким беззубым ртом, и выдумывал острые, но не пришедшие на ум вовремя ответы. И вот, казалось, настал момент, можно использовать все выдуманное и заткнуть старика за пояс — но какой теперь в этом смысл, спустя столько дней?

— Господин! Некромант! — все твердил и твердил старик. — Это правда, что вы некромант?

— Безусловно.

— И вы можете... создавать нежить?

— Да, некромантия именно так и работает.

— Тогда прошу! — старик всплеснул руками. — За то, что я помог вам добраться до дворца... прошу, сделайте меня мертвым!

Ти Фей опешил; принц Ли начал хлопать ладонью по трону от смеха.

— Ты... просишь меня убить?.. — не веря собственным ушам, уточнил Ти Фей.

— Ну, если это необходимо... — старик развел руками. — Послушайте, господин некромант! Я так стар, что уже сам себя едва осознаю. У меня все болит, болят кости, мышцы, суставы, вены, голова, желудок... ты, молодой, даже не знаешь, сколько всего может болеть! То есть, вы не знаете, господин. И эту зиму я не переживу все равно: еды с каждым днем становится все меньше, и энергии во мне не прибавляется. Я умру так или иначе. Так пожалуйста, окажите мне услугу, сделайте из меня вампира или лича!

— Личем ты бы смог стать, если бы сам это с собой сделал, — возразил Ти Фей. — А если я сделаю тебя вампиром, то тебе придется нападать на людей и пить их кровь. Ты к этому готов?

— О, я готов, более чем!

— И твое посмертное существование не будет похоже на настоящую жизнь, — продолжал Ти Фей. — Не будет ни запахов, ни ощущений, ни вкусов. Ты не сможешь пить и есть, не сможешь заниматься сексом, даже никогда не почувствуешь запах весны, выйдя апрельским утром из дома после первого теплого дождя. Не останется совсем никаких радостей, никаких удовольствий. Нужна тебе такая жизнь?

— Нужна, нужна!

Ти Фей взглянул в глаза принцу Ли и спросил, обращаясь к старику:

— И зачем?

— У меня не будет боли! — воскликнул он, давясь собственным восхищением от такой перспективы. — Не будет страха смерти! Я смогу весь день и всю ночь лежать и в ус не дуть... не работать! Не страдать! Не раздумывать!

— О, раздумывать ты будешь много, — заметил Ли. Ти Фей обошел старика, подошел к трону, хотел сказать что-нибудь личное и трогательное, чувствуя, что сейчас его поймут; но не смог выдавить из себя ни звука и снова повернулся к гостю.

— Вечный голод по крови не даст тебе покоя.

— Насколько вечный? — уточнил старик. — Я же смогу, ну, поесть разок и до завтрашнего дня не есть?

Ти Фей почесал в затылке, вспоминая рацион вампиров, с которыми общался в Союзе Гор и Фьордов.

— Да, вообще я думаю, тебе будет хватать одной жертвы раз в пару-тройку дней.

— Ну это же великолепно! Одна жертва раз в три дня или одна тарелка риса три раза в день? Что экономнее? Прошу, господин некромант!

— А ты? — через плечо спросил Ти Фей у Ли. — Если в городе появится вампир, пострадают твои люди, Ли.

— Не имеет значения, — степенно возразил тот. — Каждый живой однажды станет мертвым.

Что ж, вампир в городе и правда может поспособствовать увеличению армии мертвецов — раз просто пойти и нарубить себе достаточно мертвых солдат чудаковатый принц не желает.

— Вампиры очень сильные, — продолжал размышления Ли. — Мощнее и выносливее зомби, даже подконтрольного. Они лечат свои раны кровью жертв, не нуждаются во сне и отлично дерутся. Даже один вампир в армии — хорошее подкрепление.

Старик смотрел на Ти Фея полными надежды глазами и почему-то поминутно чесался, как будто на него кто-то наслал чесотку.

— Так как мне поступить? — вслух спросил Ти Фей у Ли. — Согласиться?

Принц прервал свой монолог и удивленно взглянул в ответ.

— Я должен дать тебе ответ? — уточнил он. — Решить за тебя?

— Ну, подскажи мне.

— Поступай по совести, Ти Фей. Я уверен, какой бы выбор ты ни сделал, он будет верным.

— Но почему я должен решать сам?

— Потому что это касается тебя, — Ли развел руками. — Потому что ты неглупый парень и лучше меня разбираешься в некромантии. Я свое мнение уже сказал: я не против, чтобы здесь завелся вампир, но точно так же не против, чтобы его здесь не было. Поступай по совести.

— О, господин некромант, — промямлил старик. — У вас, кстати говоря, такие красивые сережки...

Ти Фей залился краской и попытался спрятать уши за волосами.