Цифры, метры монотонного текста мелькают перед глазами монолитной стеной, и к середине дня картинка начинает рябить от долгого сидения за компьютером. Костя протирает уставшие глаза и копирует необходимые заключения в дневник наблюдений. За окном моросит холодный дождь, разбавляя шум больницы мерными ударами тяжелых капель о стекло. Работа течет своим чередом, пациенты сменяются, словно в скучной кинопленке, и ничто не привлекает внимание азартом. Жизнь неожиданно превратилась в рутину.

И даже не с кем поболтать о наболевшем. Настя и Денис, хоть и не были для Кости близкими друзьями, сейчас отдалились еще сильнее. Они настолько увлечены друг другом, что не замечают никого вокруг. С каких пор они начали встречаться, остается загадкой, однако последнюю неделю их будто не оторвать, все время стараются проводить вдвоем, совсем позабыли о Косте. Впрочем, он и сам не заинтересован в их компании. Едва ли захочется обсуждать чувства к начальнику с собственными коллегами.

Костя поднимает взгляд к потолку и прикрывает рот ладонью, скрывая зевок. Глаза слипаются и зудят от постоянного глядения в монитор. Рука тянется к чашке, он прикладывает холодную керамику к губам и отпивает глоток давно остывшего чая с лимоном. За спиной мелькают пациенты и их родственники, слышатся разговоры и телефонные звонки. Костя ненадолго оборачивается и смотрит в сторону поста, но затем все же возвращает внимание электронной истории болезни.

С той злополучной ночи минуло восемь дней. Миша старательно делает вид, словно ничего и не случилось в тот раз, однако его явное дистанцирование день за днем напоминает об истинном отношении к Косте. Миша, если и подходил к нему в стационаре, всегда говорил коротко и только по работе, а во время любого разговора держался на расстоянии вытянутой руки. Прежнее беззаботное вторжение в личное пространство кануло в лету, и только сейчас Костя искренне пожалел, что раньше недооценивал потрясающую привычку руководителя.

В груди неприятно колет, Костя неловко касается кончиками пальцев пуговиц белого халата и тут же отдергивает руку, придя в себя. Нет-нет, не время думать о подобном. Проснувшиеся чувства к руководителю не должны мешать работе. А тот невыносимый факт, что шансов на взаимность от натурала не больше, чем у крота начать летать, только сильнее удручал. Костя впервые испытывал глубокие чувства к другому человеку и, откровенно говоря, понятия не имел, как ему привлечь внимание желанного человека.

Медсестра кладет на стол стопку историй и тут же уходит. Костя машинально проводит взглядом ее фигуру, но взгляд цепляет другая стоящая у поста: Миша без интереса листает истории и оставляет необходимые подписи. Длинные ресницы на миг скрывают изумрудную радужку, а следом пустой взор руководителя скользит по лицу Кости. Словно не заметив его, Миша обводит глазами коридор и вновь возвращает внимание историям. В горле встает комок, Костя сглатывает и продолжает сверлить заведующего настойчивым взглядом, не то ожидая от него злополучного ответа, не то не в силах перестать смотреть.

Так невозможно тупо пытаться играть на Мишином пренебрежении, но Косте никак не удается выйти на нужную тропу. Как ребенок, он дергает понравившуюся девочку за косичку, ходит за Мишей по пятам, якобы ждет подсказок от мудрого заведующего, шагает навстречу, хоть и видит как неприятен. Ужасно тупо. Костя и сам понимает, каким дебилом выставляет себя перед руководителем, да и чувствует себя на редкость погано. В первый раз он чувствует подобное. В первый раз осознает свои чувства. Прикосновения, слова, голос и аромат — все сложилось в общую кашу, в которую смешался и здравый смысл, и мозги, и гордость. Как же верно поступить, чтобы не проиграть… Костя не представлял.

Часы на стене мерно отсчитывают конец рабочего дня. Костя возится с бумагами, изредка заглядывает в палаты к пациентам, раздает указания медсестрам, но разум его полностью заполнен Мишей. Не сказать, что раньше он меньше думал о руководителе — и до осознания Костя частенько пускал в мозг крамольные мыслишки по отношению к заведующему. Но чувства, испытываемые в тот момент, не давили так на грудь, не закладывали уши жутким гулом, не сжимали легкие. Костя поднимает голову и всматривается в часы: почти шесть, рабочий день на исходе. Еще немного — и он сможет расслабиться вдали от пронизывающего ненавистью взора заведующего.

— Задержись, — на ходу бросает Миша и роняет на стол рядом с ним новую историю. Костя не успевает рта раскрыть, как белоснежная фигура заведующего скрывается за дверями ординаторской. Вот тебе и ушел.

Нехотя поднимаясь с места, Костя идет вслед за руководителем, всем сердцем желая сейчас получить короткую выволочку и заняться насущными делами. Быть рядом с Мишей поистине неприятно, он недвусмысленно дал понять, какой ориентации придерживается. Нет и шанса склонить его на свою сторону: Миша почти шарахается от любого мало-мальского признака внимания со стороны Кости даже тогда, когда тот и не имеет никаких извращенных намерений. Эта любовь останется безответной, не стоит и сомневаться.

— Новый пациент? — с порога интересуется Костя, стараясь избежать взгляда заведующего. Кофемашина жужжит в углу, наполняя ординаторскую ароматом свежемолотых зерен.

— Да, я его уже опросил и осмотрел, приемка в истории, анализы назначены, твоя работа — только вести его, — бегло отвечает Миша. Костя от неожиданности поднимает голову и сталкивается глазами с внимательными изумрудами. Миша забирает чашку со свежим кофе и садится на диван, закинув ногу на ногу.

— Что? — словно истукан выдавливает из себя Костя. Миша на миг отводит глаза и вздыхает.

— Чего ты не понял, я просто отдаю его тебе на ведение. Ознакомься с историей и можешь идти домой. Завтра познакомишься с ним самим.

— Но…

Костя не может подобрать слов, руководители никогда не работают сами, все больше спихивают обязанности на ординаторов. Или Мише настолько противно с ним разговаривать, что даже пациента обсуждать не захотел?

— Скажи, почему? — Костя мельком пробегается глазами по истории, но и так ясно, что случай банальный. — Почему тогда ты отдал его мне? И почему всю неделю даешь только простых пациентов?

Миша отпивает кофе из белоснежной чашки и прикрывает глаза. Костя разворачивает стул и садится лицом к руководителю, боясь пропустить хоть одну мелькнувшую на его лице эмоцию. Миша медленно выдыхает и поднимает веки, обрамленные угольными ресницами. Внимательный взгляд чистейших изумрудов не отражает никаких чувств хозяина, заведующий ставит чашку на столик и сцепляет пальцы на коленях.

— Ты ведь не думаешь, что я все забыл? — холодно произносит он. Внутри все промораживает, Костя коротко кивает. — До сих пор меня мучает кое-что. Зачем ты все это сделал?

— Зачем что? — задает осторожный встречный вопрос. Тонкие губы заведующего едва трогает улыбка.

— Ты заинтересовался мной? — брови сходятся над потемневшими изумрудами. Костя вздрагивает. — Или дурака валял? Ответь.

Воздух в комнате застывает и сгущается. Сердце замирает под его напором. Что сказать? Что он хочет услышать? Настоящие чувства, чтобы разбить их? Или ложь о неудачной шутке, чтобы отчитать нерадивого ученика? Что же он хочет услышать?! Костя стискивает зубы, не отрывая глаз, не разрывая прочного зрительного контакта. Как же поступить, чтобы рана в груди не стала больше, чтобы сильнее не оттолкнуть Мишу? Дыхания не хватает, что же ответить?! Красивые глаза сужаются в ожидании его слов, медлить опасно.

— Миш, что ты… — голос пропадает на полуслове, не тот ответ. — Что ты там напридумывал?

Он смеется. Натянуто и фальшиво, но этого достаточно, чтобы Миша откинулся на спинку дивана, а изумруды потеряли нити враждебности и настороженности. Верный ход.

— Извини, я видимо еще не избавился от универских привычек. Мы столько выпили, я забылся, принял тебя за дружбана с курса. Это ничего не значило, прости.

Миша несколько секунд молчит, будто старается по его лицу прочесть, ложь эти слова или нет, а после наклоняется к столику и берет в руки чашку. Яркие изумруды тухнут, в них больше не плещется алый гнев. Костя незаметно выдыхает.

— Ну что ж, хорошо. Неприятно было думать, что у тебя ко мне интерес, — он смеется, но взгляд все еще не теряет бдительности. — Меня не беспокоят твои предпочтения, но прошу тебя, больше даже не намекай, что смотришь на меня так. От этого тошнит.

Красноречивый отказ, как и тысячи до этого. Еще не успел озвучить свои чувства, как уже отшили, вот это ирония. Костя усмехается и поднимается со стула. История скользит в потных руках, он с трудом успевает ее словить, пока Миша этого не заметил. На глаза наворачиваются слезы обиды, нет-нет, не то место. Надо уходить, бежать! И как можно скорее.

— Я могу идти? — голос едва заметно дрожит, но Миша, кажется, этого не слышит.

— Да, завтра перед осмотром прочти его историю.

— Хорошо.

Спешно покидав все вещи на стол, Костя стаскивает с себя халат, вешает в шкаф, хватает куртку и вылетает из ординаторской раньше, чем Миша скажет что-то еще. Все точки расставлены по местам, так откуда этот зуд в глазах и носу? Словно девчонка с провального свидания, Костя бежит домой, едва сдерживая порыв в груди. В сердце. И ведь не было ожиданий, как и надежд, так почему же кажется, что его предали?

***

Выходные наступили раньше, чем казалось. Потому ли что Костя остаток недели ходил сам не свой после разговора с Мишей и бессонной ночи или из-за душевных ран, рабочие часы пролетали реактивным самолетом. А после Костя шел домой, так ни разу не получив ночного дежурства. Вероятно, задерживающийся по ночам заведующий не желал делить это время с подозрительным ординатором. Что ж, это ему даже на руку.

— Лексус, а что ты думаешь? — Костя поднимает кота на руки и кладет на живот, мягко устраиваясь на кровати. Серая туша вольготно разваливается на нем и жмурит глаза. — Эх, Лексус. Мог бы ты говорить, цены б тебе не было.

— Мя-яф…

— Да… да…

Лексус укладывает голову ему на грудь и закрывает глаза. Не мурлычет, но этого, кажется, и не нужно. Одного его присутствия сейчас достаточно, оно одно спасает от беспросветной тоски. Получить отказ так и не признавшись ни разу оказывается так больно, почти невыносимо. Костя зажмуривается и скрывает лицо сгибом локтя. Слез больше нет, стыдно рыдать из-за этого дважды. Как ни крути, а нужно двигаться дальше.

«Интересно, был бы у меня шанс, если бы он не узнал раньше? Если бы я осторожно соблазнил его, получилось бы склонить его? Пойми свои чувства раньше и не устраивая этих проверок, мог ли я заполучить его? Могло ли все кончиться иначе?»

Да, эти вопросы терзают так долго, что мозги кипят. История категорична к подобным «если». Так что думать о вероятностях бесполезно, но… Мысли утешают. Размышляя о всяких вероятностях, можно представить и теплый финал, от которого на сердце отлегает. А еще… воспоминания. Ниспосланный свыше аромат волн и блеск ярких изумрудов так манят, взывают к самому сердцу. Растекаясь по венам каплями океанического бриза, его запах проникает в голову и растворяется в каждой клеточке разума. А изумрудный свет озаряет самые потаенные уголки души, согревая изнутри.

— Ох… я ведь по-настоящему влюбился…

Лексус поднимается на пушистых лапках и ловко спрыгивает с кровати. Костя не двигается. Дверь спальни тихонько скрипит и в коридоре слышатся мягкие шаги кота. Как жаль, что с ним не поговорить. Как жаль, что у Кости нет друзей, кому он смог бы доверить свои чувства. Забыть, скорее все забыть, но рана в сердце так глубоко, так кровоточит при каждом неловком воспоминании. Как же положить конец этим нелепым чувствам?!

Костя перекатывается на бок и хватает мобильник с кровати, бегло листая программки. Вот! И как он мог забыть об этом дурацком приложении, которое установил по глупой рекомендации одного знакомого и все забывал удалить? Картинки мелькают перед глазами, сотни фотографий потенциальных партнеров, все они не против поразвлечься сегодня вечером. Разве не лучший способ забыть женщину — другая женщина? Или мужчина, игра слов — не более. Глаз цепляет одна фотография, Костя открывает профиль и замирает. Почти копия Миши, только глаза карие. Что ж, за отсутствием оригинала подойдет и дешевая копия. Костя набирает сообщение, и ответ приходит буквально через минуту. Он не против приехать прямо сейчас. Отлично, это и будет выходом. Или так только кажется?

***

— Привет, — брюнет широко улыбается, когда Костя распахивает перед ним входную дверь. — Я Саша.

— Проходи, — хозяин квартиры тоже пытается улыбнуться в ответ, но настроение отнюдь не располагает к веселью. — Ванная слева, спальня справа.

Он наклоняется, чтобы разуться, и поднимает взгляд снизу вверх.

— Не нужно, я принял душ перед выходом.

Его голос мягок и отдает сладостью. Совсем другой, как и запах. Расправившись с верхней одеждой, гость подходит к Косте и ласково кладет руку на щеку, позволив ей скользнуть на шею. От Саши пахнет медом. Сладким осенним медом из луговых цветов. Приятно, но вовсе не пьянит.

— Тогда сразу в спальню? — Костя притягивает его за талию и приближается к губам. Саша улыбается и прикрывает глаза.

— Я не против, — вкрадчиво шепчет он в ответ. — Веди.

Касание осторожное, совсем не свойственное Косте. Но и Саша не напирает, действуя с бережной аккуратностью. Его жаркое дыхание вырывается со стонами удовольствия, усиливая медовый аромат. Костя крепче сжимает его в объятиях, скользит ладонью по разгоряченной спине, ловя губами судорожные вздохи. Чужие руки смыкаются на его шее, усиливая близость. Приятное возбуждение течет по коже каплями пота, слишком жарко. Ладони опускаются на бедра, и Костя легко подхватывает партнера на руки. От удивления Саша отрывается от его губ, карие глаза широко распахиваются. Костя усмехается — неплохой улов. Милое личико Саши тут же краснеет, он смущенно утыкается губами в шею и кусает. Краткая боль смешивается с нарастающим возбуждением, искрами разносится по нервам.

— Так не честно… — мямлит Саша, не поднимая головы.

— Постарайся не думать о всякой фигне, пока я трахаю тебя, — Костя пинком закрывает дверь в спальню и роняет ношу на кровать. Саша раскидывает руки в стороны и смеется.

— Ну так заставь меня не думать.

Нахал. Костя ступает коленом возле Сашиного бедра и склоняется над партнером. Светлая кожа алеет от смущения, но твердый взгляд карих глаз сосредоточен на Косте. Ладонь сама тянется к крепкому телу, скользит под рубашкой по животу на грудь, ласками вырывая томные стоны. Чуть ближе — губы снова сливаются в поцелуе. Жар их дыхания смешивается, окутывая обоих желанием. Саша приоткрывает рот, красноречиво давая зеленый свет для настойчивости, однако Косте не хочется спешить. Сладость оседает на языке вкусом меда, обволакивая собой каждую клеточку. Приторно сладко.

— Кость, не церемонься… — в ухо выдыхает ему Саша, обхватив ногами за талию. Шаловливые пальчики касаются ширинки, мягко перебирают по твердой плоти.

— Куда спешить? — Костя стягивает с него рубашку и швыряет на пол, за ней летят и штаны. — Ты еще будешь умолять остановиться.

— Жду не дождусь, — Саша провокационно раздвигает ноги и обнимает Костю. Ладони его настойчиво стягивают футболку, карие глаза ярко сияют желанием скорее прикоснуться.

Настойчивый, впрочем, и это не плохо. Костя покорно освобождается от одежды, позволяя любовнику запустить ласковые руки в самые интимные места. Незаметно для себя он погружается в нежность неторопливых ласк и поцелуев. Разум не затмевает знакомая похоть, и все же в голове словно вращается карусель. Медленные прикосновения губ к сильной груди застают врасплох нехилым возбуждением.

Саша судорожно выдыхает, сжимая тонкие пальцы на затвердевшей плоти. Карие глаза с наслаждением закатываются, а медовый запах впитывается в постель с каплями бегущей по его белой коже влаги. Костя поднимает глаза к его лицу, стараясь запечатлеть в памяти образ чужого удовольствия. Саша до невозможного похож на провальную любовь, и в то же время кардинально отличается. Голосом, ароматом, словами, жестами… Но лицо… да, лицо абсолютно такое же. И этого уже достаточно для Кости.

Сердце стучит в груди в тон движениям бедер. Влажные ладони скользят по белоснежной коже, Костя крепче сжимает пальцы на чужих бедрах и отклоняется, зажмуривая глаза. Сорванное дыхание и тихие стоны наполняют воздух спальни, проникают в простыни и стены. Словно в первый раз или последний, удовольствие мурашками струится по венам, но в груди давит с каждым новым толчком, затрудняя тяжелые вдохи. Немыслимый танец наслаждения и боли, радости и тревоги, эйфории и горечи. Хочется забыться в нем.

Костя распахивает глаза и чувствует на щеке покатившуюся слезу. Взор застилают все новые и новые капли, Костя стискивает зубы и сильнее движется, заставляя Сашу громче вскрикнуть. Обидно и больно, почему не становится легче? Ответ на поверхности, и он знает правду, но видеть ее — значит, признать истину. Костя жмурится и кричит. Кричит во все горло, не заботясь о последствиях. Голос рвется из груди потоком горечи, вытягивая за собой по крупицам скопившуюся боль.

— Кость… — Саша привстает на вытянутых руках и нежно касается ладонью его щеки. — Тише, тише.

Очень осторожно, будто с лепестков орхидеи он смахивает катящиеся слезы. Костя открывает глаза, накрывая его ладонь своей. В карих глазах отражается его собственное лицо. Ох, вот это ужас. Саша опускает колени на кровать и садится Косте на бедра, всем телом прижимаясь к нему. Не сводя взволнованного взгляда, он плавно приподнимается и осторожно опускается. Снова и снова он движется неспешно, аккуратно, будто боится навредить.

— Саш, прости…

— Тшш… — он касается губ поцелуем, не давая договорить. — Не говори, только чувствуй. Забудь обо всем, просто чувствуй.

Тягучие, словно сам мед, движения сводили с ума томной тягой по всему телу. Костя крепче прижимает любовника за талию и сцепляет свободную руку с его, сплетая пальцы. Интимный взгляд глаза в глаза связывает их единым целым, и, кажется, Саша понимает сейчас все его душевные раны. Слезы вновь катятся по щекам, и вместе с ними понемногу утекает и горечь. Дрожь бежит по рукам и замирает на кончиках пальцев. Дыхание срывается, в горле встает ком, голову заволакивает дурман, Костя наклоняется и касается раскрытых губ. Всего мгновение — он зажмуривается, ловя эту дрожь на жарком языке.

***

— Серьезно, прости, — Костя затягивается и выпускает изо рта колечко дыма. — Не знаю, что на меня нашло.

— Расскажи, — Саша переворачивается на живот и в упор смотрит на Костю. В карих глазах плещется неподдельный интерес, но после случившегося…

— Зачем тебе чужие проблемы? — …не рассказать кажется предательством. Костя вновь затягивается, а Саша выжидательно молчит. — Меня отвергли.

— Ты так убиваешься из-за раненой гордости? — он садится на кровати и касается пальцами Костиного подбородка. — Ты красавчик, но всякое бывает.

Саша склоняется и целует, но Костя хватает его за руку.

— Он… моя первая любовь.

Саша выпрямляется. Быть может, это прозвучало жалко, и вытянувшееся лицо любовника подтверждает случайную мысль. Костя отворачивается и крепко затягивается. Горький дым перебивает вкус меда, оставшийся на языке. Сигарета втыкается в прозрачную пепельницу на прикроватном столике. Карий взгляд прикован к собеседнику, но Саша молчит. Не стоило ему говорить.

— Ладно, еще раз извини, — Костя отпускает его запястье и собирается встать, но Саша резко хватает его за плечо.

— Нет! Погоди… — он глубоко вдыхает и выдыхает. — Прости, я не знал.

— Да забей, это…

— Расскажи! Расскажи мне, ведь мы с тобой совсем ничего не знаем друг о друге, — Саша светло улыбается и берет его за руку, крепко сжимая теплыми ладошками. — Выговорись.

— Тебе на кой это? — Костя с подозрением щурится. Саша придвигается ближе и подносит его пальцы к губам.

— Я понимаю твою боль… — приглушенным голосом шепчет он. — Станет легче, поверь. Расскажи, быть может, помогая тебе, я смогу залечить и свои раны. Тебе ведь это только на руку, разве нет?

Костя отводит взгляд. Наверняка Саша прав, он нехило так помог часом ранее. И все же говорить о таком… Костя чувствовал себя слабаком, жалуясь кому-то на свои проблемы. Саша крепче стискивает его ладонь в своих, и карий взор будто умоляет поделиться. Ради Кости или ради себя, но его помощь и правда спасет.

— Обещай не ржать, — со вздохом просит Костя.

Саша с готовностью кивает и устраивается поудобнее, кутаясь в одеяло. Костя садится на постели и поднимает глаза к потолку, начиная свой печальный рассказ.