Остров встретил его сизой дымкой тумана, холодной изморосью, и густой смесью запахов мокрого дерева, гниющего тряпья и рыбы. Немногочисленные местные, что еще не разошлись по домам несмотря на столь поздний час, бросали на пришельца тяжелые, долгие взгляды. Кто-то негромко переговаривался друг с другом, не сводя с него глаз. Один старик и вовсе сплюнул под ноги, стоило Феликсу пройти мимо. Все вокруг будто дышало враждебной отчужденностью, говорило ему — “ты не наш, ты не должен быть здесь…”

Сглотнув, молодой врач вжал голову в плечи, натянув повыше легкий, совсем не помогающий в борьбе с промозглой сыростью шарф. Тревога, что охватила сердце еще на корабле, на берегу сделалась лишь сильнее. Что-то было во всем этом… Неправильное. Отличающее, всей внешней схожести вопреки, это богом забытое место от грязных окраин, где Феликс провел первые годы своей жизни. Конечно, здравый скептицизм подсказывал ему, что, скорее всего, он просто перенервничал. В конце концов, хоть он и успел познать разруху и бедность, все же время, проведенное под крылом мистера Эдмунда Гамильтона, сделало свое дело. Феликс отвык от подобных зрелищ. К тому же были еще перемены в жизни, скорое становление практикующим врачом, все эти россказни и слухи… Столько поводов для волнения — стоит ли удивляться мерещащимся в окнам странным теням и навязчивому желанию вернуться в каюту на “Харибде”? Ничего. Все пройдет когда он устроится и хорошенько отдохнет.

Только вот где?

Остановившись посреди узкой улочки, юноша поднял глаза, туда, где на скалах в отдалении возвышалась кажущаяся неприступной крепостью громада лечебницы Аркрок. Сумеет ли он добраться до нее сейчас? И примет ли его доктор Мороу? В теории должен, конечно, но как оно будет на практике…

Вывеска с подвешенным ржавым гарпуном и блеклым изображением пенящейся пивной кружки привлекла его внимание, заставив задуматься. Остров редко посещали люди с материка — так быть может у них отыщется свободная комната? На гостеприимство здешних жителей надеяться было глупо, конечно, но немного денег никому не помешает. Вдобавок, это ведь всего на одну ночь. Только койку занять, чтобы не тащиться с чемоданом в гору, рискуя навернуться на влажных камнях или заплутать по темноте. Помявшись в нерешительности, Феликс все же собрался с духом и толкнул скрипучую дверь, зайдя внутрь помещения. В нос ударил едкий запах спирта и густой дух дешевого табака. Утихла тут же песня о Молли Мэллоун — последним звуком был донесшийся откуда-то протяжный захлебывающийся кашель. В наступившей тишине звякнула попавшаяся под ногу бутылка. И снова все внимание окружающих оказалось обращено на вошедшего, всеми силами старающегося не пялиться ни на кого в ответ.

— Гляньте-ка, кого сегодня к нам принесло волной. — Стоящий за стойкой бармен хмыкнул, сощурившись, и выставил перед собой мутноватый стакан. — Нечасто у нас тут бывают гости, а? Ну что, чужак, давай, проходи. Выбирай, что будешь пить! Изысками не побалуем, но чем промочить горло найдется. Если, конечно, не брезгуешь нас!

Кажется, воздух в кабаке сгустился еще больше, чем до этого. Сглотнув, Феликс заозирался по сторонам. Начал было нерешительно:

— Благодарю, но я лишь хотел спросить, не предоставляете ли вы комнаты…

— Брезгуешь, значит. — Его прервал презрительный смешок. — Конечно! Мы ж для вас, материковых, сплошь быдло и чернь просоленная, а?

— Что вы, нет конечно! Просто… А, впрочем, налейте на ваш вкус.

Ухмылка на чужом лице не сулила ничего хорошего, но лучше уж было сдаться, нежели оскорбить неуважением местную компанию. Жалея, что вообще решил зайти сюда, молодой врач медленно опустился на стул. Принял стакан, в который хозяин заведения широким жестом плеснул мутноватой жидкости из бутыля без маркировки. Пахло так, что голова на миг закружилась. Возникли сомнения, что он сумеет сделать хотя бы один глоток — но отступать было поздно, да и некуда. А ведь даже с вином на банкетах отца у него были проблемы…

Сглотнув нервно, Феликс выдохнул. Зажмурился. И, помянуя, как пил подобные напитки мистер Гамильтон, попытался одним махом влить в себя все содержимое…

Теперь истошно кашлял уже он. Стакан выпал из рук, не разбившись лишь за счет крепкого стекла. Горло обожгло так, словно десятки кошачьих когтей разом рванули его изнутри. На глазах выступили слезы. Хотелось попросить воды и сейчас же, немедленно залить отвратительное адское пойло — но с губ сорвался только хрип, да несколько бессвязных сиплых звуков.

Кабак огласился гоготом.

— Что, наш спирт чужаку носом пошел? Звиняй уж, на свой вкус сделал, как и заказывал. Ну ладно, давай-давай, залей чем помягче!

Рука мужчины потянулась к еще одному бутылю — но в следующий момент вдруг оказалась остановлена легшей поверх чужой ладонью.

— Хватит с тебя издевок, Хьюго. Этот парень ничего такого не сделал, чтоб с ним вот так обращаться. Все ж не тот ищейка с любовью в белье пошариться.

— Вечно ты за них впрягаешься, Лоуренс. — Бармен взглянул на неожиданного защитника с неудовольствием, но пальцы с горлышка все же убрал, пускай и неохотно. — Вот тебе-то откуда знать, что он здесь забыл?

— А я спрошу! — Подошедший молодой человек пожал плечами и слегка наклонился, вглядываясь в покрасневшее лицо все еще кашляющей и утирающей слезы жертвы насмешки. — Ты вообще кто таков будешь, чужак? Чего тебя к нам принесло-то правда?

— Я врач… — С трудом, но все же удалось выдавить эти слова. И не сразу добавить: — Прибыл… В Аркрок.

Одновременно взметнулись вверх брови обоих островитян. Слова эти явно возымели на них эффект — Хьюго присвистнул, крутанув пальцем у виска, а Лоуренс о чем-то задумался.

— Врач, говоришь… Врач это дело хорошее. Правда теперь интересно, что ж ты такого натворил, что тебя к нам сюда сослали.

— Ничего… — Утеревшись в последний раз, Феликс подобрал упавший стакан и вернул его на стойку. — Сам вызвался. Людям помогать хотел.

Кто-то вновь расхохотался, но быстро оказался прерван.

— Чего смешного? Вам тут хорошее дело делать собрались, а вы как псины зубы скалите!

— Следи за языком! Кого ты тут псиной называешь?

— А кто еще будет протянутую руку грызть? Да, пусть нездешнюю — и что с того? Из родных эскулапов, вон, у нас Мороу есть — и много ли желающих к нему лишний раз угодить, а?

Один из сидящих за ближайшим столом что-то пробормотал. Бармен, закатив глаза, фыркнул. Однако никаких едких комментариев не последовало. Отпустив короткое “вот то-то же”, Лоуренс кивнул и повернулся к Феликсу.

— Не волнуйся. Они погавкать любят, но кусать не станут — не теперь. Ты, чужак, кстати, вроде пристанище ищешь?

— Да, это так. Доктор должен был принять меня по прибытию, но отплытие задержалось, и…

— Ясно. Ну, ночью тебя в Аркрок ни одна живая душа не поведет. Туда днем-то желающих не то чтобы очень много… — Потерев пальцем подбородок, парень помолчал недолго. После чего предложил. — Вот что. Я тут живу неподалеку. Переночуешь у меня — а как рассветет я тебе дорогу покажу. Там уж как-нибудь да доберешься.

Феликс поблагодарил его сбивчиво. Отступил от стойки и, подобрав чемодан, направился вслед за своим неожиданным защитником. Оказавшись на улице, сделал несколько долгих глубоких вдохов — после тяжелого сивушного духа низкого прокуренного помещения, затхлый влажный воздух казался настоящим спасением. Закружившаяся было голова, наконец, начала проясняться.

Лоуренс, глядя на него, покачал головой.

— Гляжу, отрава старика Хьюго нехило по мозгам ударила? Ну, хотя бы тебя от нее не вывернуло, как некоторых завсегдатаев "Китового уса"... Пошли, чужак. Только под ноги смотреть не забывай — тут у нас, знаешь, не центр Лондона, можно и навернуться в потемках.

Улицы и вправду освещались паршиво. Редкие фонари, закопченные и тусклые, казалось, лишь сильнее сгущали окружающую тьму, озаряя неровным светом только собственные очертания. Под ногами влажно хлюпала грязь, кое-где перекрытая небрежно брошенными досками. В оставленных колесами редких автомобилей колеях скапливалась вода, брызжа глинистой мутью на ботинки и брюки — с тоской Феликс подумал о том, что надеть парадное все же было плохой идеей. Хотя он-то думал, что доктор встретит его в порту, потому...

— Ну и как тебе Фогшор? — Голос молодого человека заставил его отвлечься от этих мыслей. — Уже испытываешь желание поджать хвост и повеситься на шею капитану Гиллмору с просьбой отвезти тебя обратно?

По тону его сложно было понять, шутит ли Лоуренс или спрашивает серьезно. Феликс предпочитал думать, что первое, однако ответ дал аккуратно, памятуя о том, чем закончилась прошлая неосторожность в отношении к местным.

— Я не первый раз в подобных местах.

— Да ну? — Изогнув бровь, юноша покосился через плечо на своего спутника. — А так сразу и не скажешь. Уж не обессудь, но вид у тебя больно... Интеллигентный.

Это было правдой. Мистер Эдмунд Гамильтон, уважаемый джентльмен и обеспеченный промышленник, приложил немало усилий, дабы вылепить из приемыша человека, достойного носить его фамилию. Его развитию умственному и духовному он уделял куда больше времени, нежели физическому, стремясь избавить мальчика от "налета присущей всякому безродному сироте черноты". И, надо сказать, немало в этом преуспел — будучи ребенком послушным и сообразительным, в своей образованности и хороших манерах бывший беспризорник обошел даже многих сыновей из благополучных семей. И все же...

Все же кое-что, а именно память ранних лет жизни, стереть почтенному сэру так и не удалось.

— Я вырос в сиротском доме в Эшли-Дауне. — Пояснил он в ответ на чужой скептицизм. — А до этого жил вместе с матерью в... Довольно неблагополучном месте. — Признание о детстве, проведенном, по-большей части, в публичном доме, ощущалось позором. Он и сам не любил вспоминать этот факт и всякий раз, думая о нем, удивлялся, что его опекуна подобное не остановило. Душу снова царапнула мысль о том, что, своими решениями он разбил мистеру Гамильтону сердце, и Феликс кашлянул, стремясь отвлечься от нее. Вернулся к нынешнему разговору. — Конечно, это было давно и с тех пор я несколько отвык от подобных картин, но...

— Но сердце у тебя бродяжье. — Закончил за него Лоуренс, теперь очевидно забавляясь. — Что ж. Здесь это, пожалуй, к лучшему.

Веселость его, впрочем, подобно волне, нахлынула быстро и столь же быстро отступила. Голос его вскоре снова посерьезнел.

— И все-таки зря ты сюда приплыл. Фогшор... Не место тут для таких как ты. Свои-то с трудом живут, а уж пришлые... — Призадумавшись о чем-то, молодой человек снова бросил на него взгляд. — К слову. Как звать-то тебя, чужак?

— Феликс. Феликс Гамильтон...

— Так вот. Послушай меня, Феликс Гамильтон. — Лоуренс остановился неожиданно, обернувшись к нему полностью. Скользнул внимательным взором по чужому лицу и сложил руки на груди. — Я так уже догадался, что ты здесь не от хорошей жизни. Но мой тебе совет — искал бы ты ее лучше в каком-то другом месте. Не знаю уж что тебе Мороу пообещал — но ты так не задумывался, отчего в Аркрок вечно врачи требуются?

— Климат. Контингент. Удаленность от цивилизации. Скромная оплата труда. Ну и слухи, конечно... Но поверьте, я хорошо взвесил все за и против, прежде чем принять это решение.

Внимательный прищур и цоканье языком явственно свидетельствовали о сомнениях. Несколько мгновений молодой человек молча разглядывал собеседника, явно о чем-то раздумывая. Но после лишь пожал плечами и вновь отвернулся, продолжив путь.

— Дело твое. Но я предупредил.

Серые очертания каменных домов, меж тем, сменились нестройными рядами деревянных строений. За ними пошли мелкие низенькие домики, кое-где почти приткнувшиеся друг к другу боками, а кое-где разбросанные точно мелкий мусор после шторма. К одному из таких, отдаленному от многих прочих, Лоуренс и привел его. Поднялся по жалобно скрипящим ступеням, отворил дверь — и кивком головы пригласил гостя внутрь.

— Давай. Заходи.

Сидя за столом, в неровном свете масляной лампы, Феликс впервые смог нормально разглядеть своего нового знакомого.

Хоть ростом он и был ниже него почти на пол-головы, широкие плечи и крепкие жилистые руки явственно говорили о немалой силе. Удивительно светлые, ярко выделяющиеся на смуглом выветренном лице глаза взирали хотя и не пристально, но цепко и внимательно, точно у отдыхающего кота, наблюдающего в полудреме за кормящимися неподалеку голубями. Множество шрамов, молчаливых свидетельств тяжелого труда, усеивало кожу — совсем мелкие и куда более серьезные, застарелые, оставшиеся бледными пятнами и более свежие, выступающие буграми келоидных рубцов. Но больше всего внимание привлекли те, что виднелись у него на запястьях — странные, чуть углубленные и ветвистые, формой своей они напоминали то ли молнии, то ли длинные водоросли. В отличие от многих других, с определением природы данных отметин возникли трудности. Возможно, след щупалец медузы? Или...

Проследив за направлением его взгляда, Лоуренс резко одернул рукава рубашки, очевидно намекая, что смотреть тут не на что. Феликс смутился, кашлянув. Отвернулся слегка. Открыл было рот, пытаясь сообразить отвлеченную тему, способную развеять возникшую неловкость — но так ничего и не придумал.

Первым нарушил молчание островитянин.

— Значит, сирота, да? Не повезло с самого начала?

— Ну, я бы так не сказал. — Феликс качнул головой. — Скорее, даже наоборот — как раз-таки повезло больше прочих. Мне было всего одиннадцать, когда меня приютил обеспеченный и влиятельный человек. Многие о подобном даже мечтать не смели, да и я сам, признаться, был очень сильно удивлен. И... Говоря откровенно, хоть это и прозвучит неправильно — мистер Гамильтон дал мне гораздо больше, чем могла бы мать, при всем моем уважении к ней.

Лоуренс усмехнулся, подперев щеку рукой.

— Интересно. И как же так вышло, что воспитанник "обеспеченного и влиятельного" человека оказался в рыбацком городке у морского черта на рогах?

И вновь лицо молодого врача помрачнело. Мысли невольно вернулись к той самой ссоре, в день, когда Феликс впервые озвучил свое желание учиться медицине. Еще задолго до этого момента он знал, что разговор этот не будет легким. Однако он не предполагал, что все зайдет настолько далеко.

— Я... — Начал было он, но осекся. Задумался над формулировкой и тем, что именно стоит сказать. В итоге ответил просто и коротко. — Я обманул его ожидания.

Удивительное дело, но дополнительных расспросов не последовало. Во взгляде напротив отразилось понимание и даже нечто, очень похожее на сочувствие. Кажется, моральная дистанция, с самого начала имевшаяся между ними, все-таки немного сократилась.

— О, эти истории о папашах и их взглядах на твою жизнь... — Снова прозвучал смешок и снова он был невеселым. — Мы с моим тоже кое в чем разошлись — да так, что когда его волной на берег выбросило, я, помню, даже обрадовался. Хотя о нем в целом мало что хорошего можно было сказать. Пил, бил, уходил в море. Иногда возвращался чуть более добрым — в моменты, когда везло с уловом. Иногда... Ну, наоборот. В общем, жил как и многие другие тут — и сгинул точно так же.

В голосе Лоуренса просквозила горечь. Не утраты, нет — скорее какого-то тоскливого разочарования. Такая, которая бывает у старика, дотянувшего до глубоко преклонных лет, но не успевшего за все минувшие годы совершить ничего выдающегося и запоминающегося. Феликс помолчал немного, раздумывая над услышанным. И все же решился спросить осторожно:

— Вам, кажется, подобный образ жизни не по нраву?

— Давай на ты, а? — Поморщился его собеседник. И развел руками. — Ну а что тут вообще может нравится, в таком-то существовании? Камни с морем? Паршивая жратва, дрянное пойло и вечное чувство безнадеги? Попытки продать рыбу рыбакам? Ха. Ха-ха.

Лоуренс откинулся на стуле. Стряхнул с лица темные пряди и продолжил, покачиваясь слегка туда-обратно.

— Пока были в этих водах киты, была и хоть какая-то жизнь. А сейчас Фогшор — паршивая дыра, загибающаяся вместе с ее обитателями. Пройдет пару десятков лет — и здесь все окончательно сгниет во всех возможных смыслах.

По тону, выражению лица и горячности слов чувствовалось, что мысль эта зрела в чужой душе уже очень давно и тяготила ее тяжким давящим грузом. Долгий вздох последовал за ней. Устремленный в пол взгляд. Феликс невольно поймал себя на мысли, что ему вдруг стало искренне жаль Лоуренса.

И все же он не мог понять одного.

— Но отчего же вы... Ты тогда остаешься здесь? Думаю, ты вполне мог бы найти работу, например, в том же порту Бристоля. Да и в целом умелому матросу всегда найдется место — а опыта тебе явно не занимать.

— О, если бы все было так просто...

Улыбка стала еще шире — и еще грустнее. Взгляд окончательно потускнел. Голос зазвучал немногим громче шума прибоя за стенами.

— Отсюда просто так не уплывают. По крайней мере не те, на ком этот остров отметился по-особенному.

Феликс приподнял бровь.

— Прошу прощения? Я не понимаю...

— Надеюсь, что и дальше не поймешь. — Лоуренс поднялся из-за стола, знаменуя окончание разговора. — Ложись-ка ты лучше спать, Феликс. Завтра у тебя вроде как первый рабочий день.