Несмотря на попытки Рахаба протестовать, Разиэль так и остался спать в его комнате. Он сказал, что после известий о шантаже и о том, что может потерять любовника, просто отказывается спать отдельно в ближайшее время. Рахаб хотел было спросить, что же будет, если он погибнет в бою, но решил поговорить об этом с Разиэлем когда-нибудь попозже, когда тот успокоится. Но случай потом не представлялся ещё долгое время.

Следующий раз они поехали в каменоломни аж втроём — Разиэль, Турэл и Рахаб. Разиэль сказал, что работникам каменоломен нужно знать в лицо и его заместителя, а Рахаб увязался за ними под предлогом того, что ему нужно было представлять себе путь до каменоломни для более точных логистических расчётов.

Несмотря на то, что шепотки после казни Моава ходили ещё какое-то время, рыцари больше говорили об инциденте с отравлением, чем о том, что Моав обвинил Рахаба в связи с Разиэлем. Зефон, впрочем, пресекал такие разговоры в принципе, напоминая другим рыцарям, как плохо этот инцидент может сказаться на репутации сэрафанцев, если подробности станут известны гражданским. Сам по себе акт публичной казни уже был сложным решением, хотя и необходимым — горожане всё же должны были видеть, что рыцарям не всё и не всегда сходит с рук. Но подробностей им знать не следовало.

Рахаб отдалялся от своей команды и начал больше общаться с рыцарями вне её. Говоря откровенно, после того, как он сказал Доуме, что порвёт с Разиэлем, но не сделал этого, ему было просто стыдно смотреть товарищам в глаза. Да, между ними всё было по любви… вот только как объяснить это остальному миру? Как объяснить, что они отличаются от большинства прочих мужеложцев? Не станешь же рассказывать каждому, как они оба боролись с чувствами друг к другу и как поняли, что это просто бесполезно. И что тогда удержит остальных от того, чтобы заявлять то же самое? Хотя нет-нет, но у Рахаба закрадывались мысли о том, что к лучшему, что ему никогда не доводилось судить гражданских за преступления против церкви. Потому что как он мог судить других, если сам мог узнать всю меру своих прегрешений лишь в посмертии? Если он сам уже не знал, что плохо, а что хорошо?

Рахаб не понимал, каким образом Зефон, изучая священные писания, выстраивал какую-то свою, совершенно особую картину того, что правильно, а что грешно. Он интерпретировал тексты так, что, наверное, наиболее консервативных братьев и сестёр охватила бы дрожь при одной лишь мысли о подобном толковании. Например, Зефон не видел за Разиэлем и Рахабом греха потому, что те всё равно бы больше не смогли возлечь с женщиной после того, как полюбили друг друга. Следовательно, их близость никак не мешала рождению новых людей — она просто ему не способствовала.

Разиэль же боролся с очень двоякими чувствами. С одной стороны, его радовало, что Рахаб наконец стал больше общаться с другими рыцарями и постепенно смог заслужить себе авторитет среди них, но с другой — он очень сильно привык, что Рахаб общается с ним и только с ним. А меж тем у лучника начали появляться… друзья? Другие люди, помимо Разиэля, с которыми он мог вступать в философские диспуты и обсуждать сюжеты книг. Разиэль привык к тому, что Рахаб принадлежит ему полностью и безраздельно, не только душой и телом, но даже мыслями. Но ситуация постепенно менялась, и его это злило.

Рахаб заметил, что старший рыцарь стал как будто требовательнее и даже несколько грубее с ним, но на попытки поговорить о том, что его тревожит, Разиэль отмалчивался или ссылался на беспокойство, связанное с активным началом строительных работ. И Рахабу не хватало смелости прямо упрекнуть его в обмане.

Про себя Разиэль продолжал винить во всём Моава. До этого ему не могло прийти в голову, что другой мужчина может возжелать Рахаба, хотя, рассуждая логически, они не могли быть единственными мужеложцами во всём ордене, а лучник был очень хорош собой. Но теперь в каждом взгляде, что другие направляли на Рахаба, в каждом прикосновении к нему других мужчин Разиэлю виделась попытка посягнуть на то, что принадлежало только ему. Турэл был прав, когда говорил, что прикосновения мужчин друг к другу не воспринимаются как нечто постыдное только до тех пор, пока все стороны абсолютно уверены, что за этим нет и не может быть никакого подтекста. К счастью, Рахаб всё ещё не любил, когда к нему прикасались, и, к тому же, он был одним из командиров, поэтому остальные рыцари, даже те, с кем он общался довольно свободно, не позволяли себе с ним излишней фамильярности. Проблема была лишь в том, что Разиэль болезненно реагировал даже когда видел, как Рахаб здоровается с кем-то за руку.

В один из ясных весенних дней Разиэль сидел и пил в одиночку в зале их гостиницы. Время было чуть заполдень, и все остальные были при деле. Рахаб, как обычно, сидел в гарнизоне и сводил финансовую отчётность. Зефон по случаю установившейся тёплой погоды по настоянию Мелкаи всё-таки стал больше гулять и сейчас патрулировал стену. Доума уехал на строительство очередного форта со своей группой конников. Он был действительно хорошим полевым командиром, и Разиэль не понимал, почему за столько лет Доума не попытался собрать собственную группу раньше. Конечно, было бы жаль терять такого сильного и опытного члена команды, но в конечном итоге дружеские связи с другими командирами тоже были очень важны и часто приносили много пользы.

Дверь открылась, впуская свежий воздух, пропитанный запахом сырой земли и талого снега. Разиэль, прищурившись, поднял голову от кружки и увидел в дверях высокий силуэт Турэла — его помощник до этого сопровождал очередной караван с ещё одной группой.

— Привет, — сказал Разиэль. — Как прошло?

— Привет. Нормально, — ответил Турэл. — Дороги размывает, но пока нам это даже на руку — про кровопийц вообще ничего не слышно. С другой стороны, это начинает беспокоить. Никаких докладов о нападениях не было уже где-то полмесяца… Подозрительно долго. Как бы не оказалось, что они собираются с силами для организованного нападения на наши позиции. Хотя, быть может, они просто ушли на восток.

— Я запрошу у Круга информацию по общей ситуации, — сказал Разиэль. — Думаю, они не откажутся утолить моё любопытство. Поедешь провожать караван до самой долины?

— Нет, они сказали, что продадут товар здесь и поедут обратно. Наши работы, похоже, сами по себе довольно сильно оживили торговлю в этих местах.

— Хорошо. Присаживайся.

Турэл сел рядом с Разиэлем и, подозвав служанку, попросил себе какой-нибудь еды, которую было бы не слишком долго готовить, и кружку эля. Затем посмотрел на Разиэля.

— Ты как-то невесел, — заметил он. — Что-то случилось, пока меня не было?

— Да нет… — Разиэль вздохнул. — Я просто… немного грущу из-за того, что мы всё чаще разлучаемся. Все мы. Я очень привык к тому, что мы постоянно вместе. Я понимаю, понимаю, что так лучше для ордена. Я вижу, что, когда эта миссия закончится, мне нужно будет пойти и просить о том, чтобы Доуме дали собственную группу — он явно готов. Да и ты… не думал попробовать снова?

— Не знаю, честно, — ответил Турэл и замолчал. Ему принесли выпивку и едва тёплую кашу.

— Помню, лорд Мёбиус как-то сказал, что вместе с вами я достигну величия, — сказал Разиэль. — И, наверное, мне пора повзрослеть. Пора понять, что истинное величие не столько в воинской доблести, сколько в умении вести других за собой и обеспечивать безопасность в куда больших масштабах, чем это возможно, возглавляя полевую группу. Но неужели мы больше не будем, как раньше, сражаться плечом к плечу?

— Ты расстраиваешься как-то преждевременно, — сказал Турэл. — Да, Доуме однозначно стоит попробовать себя в роли командира… собственно, он уже пробует. Но ведь это не значит, что наша команда распадётся, или что будут и другие задания, подобные этому. Или я чего-то не знаю?

— Лорд Мёбиус в последнем письме намекал, что это будет не последним нашим заданием подобного рода, — сказал Разиэль. — И мне кажется, что мы как будто всё дальше друг от друга.

Турэл вздохнул, затем посмотрел в сторону стойки. Служанка, работавшая сегодня, ушла куда-то во внутренние помещения, и они остались в зале вдвоём.

— Позволь уточнить, — сказал Турэл тихо, — ты переживаешь из-за нас всех… или из-за кого-то конкретного?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Разиэль.

— Ты прекрасно знаешь, — фыркнул Турэл. — Вы ведь не расстались даже после той истории с казнённым рыцарем. Почему?

— Я… не смог, — сказал Разиэль честно. — Рахаб предлагал мне. Но я… не могу его отпустить. Мне сложно при мысли о том, что мы все будем реже видеться. И разлука с ним… это меня просто убьёт. И… я знаю, что Рахи никогда не давал мне повода, но в последнее время я не могу перестать вспоминать Аду.

— Ту девушку, что оставила тебя ради рыцаря более высокого ранга? — спросил Турэл.

Разиэль кивнул.

— Я не могу не думать… если мы будем редко видеться — Рахи останется со мной?

Турэл глубоко вздохнул.

— Ох ты ж горе луковое… Разиэль… я полагаю, Ада никогда тебя по-настоящему не любила. Конечно, сперва она была очарована тобой — но сложно спорить с тем, что ты умеешь быть неотразимым. Но между влюблённостью и любовью есть разница. И огромная. Если он тебя любит, то не предаст никогда, и не важно, насколько долгими будут ваши разлуки.

— Ты прав. Прости. Я знаю, ты не одобряешь… нас, но ты снова меня выслушиваешь.

— Ну… давай начистоту? Хотя эта мысль и казалась мне поначалу дикой, но Зефон кое в чём прав относительно вас. Ещё неизвестно, что хуже — то, что другие рыцари плодят бастардов как коты по весне, или то, что ты полюбил другого мужчину и хранишь ему верность. Хранишь ведь?

— Разумеется!

— Отлично. Потому что, Разь, если ты ещё и блудить начнёшь — я тебе лично оторву всё, что мешает тебе быть приличным человеком.

Разиэль неуверенно улыбнулся. Почему-то он не был уверен, что Турэл сейчас шутил…

— Слушай, а почему ты сидишь тут один и пьёшь посреди дня? — спросил Турэл после паузы. — Неужели тебе нечего делать?

— Как-то… так получилось, что да, — пожал плечами Разиэль. — Я хотел помочь Рахабу с отчётностью, но из-за моих разъездов получилось так, что ему уже проще делать её самому, чем объяснять мне, что и как. Правда, меня беспокоит, что у него сильно устают глаза от работы с документами… Посты проверяет Зефон, и я не хочу заставлять людей волноваться лишний раз, устраивая ещё одну проверку, да и какой в этом смысл? А тренироваться… Ну, вместе с нашими мы уже тренировались с утра, а помимо… это просто бессмысленно и скучно.

— Скучно тебе… — хмыкнул Турэл. — Получается, мне нельзя надолго уезжать. А то гонять тебя некому. Сопьёшься так.

— Да… Получается, так. Ты для меня почти так же незаменим, как Рахаб.

— Я польщён, — пробормотал Турэл. — Ладно… у меня особо не было возможности тренироваться, а тренироваться надо. Сейчас посижу немного, и пойдём с тобой разомнёмся.

Они вышли на улицу, и Разиэль, сощурившись, глубоко вдохнул свежий воздух. Наверное, пить среди дня, погружаясь в свою тоску, правда было не самой лучшей идеей. Лучше уж круги вокруг тренировочной арены наматывать…

Снег уже почти растаял, а на деревьях наливались молодые почки, однако пока ещё не было листьев, а трава лишь начала пробиваться на южной стороне домов, где стены впитывали лучи весеннего солнца. Разиэлю подумалось, что около крепости, должно быть, уже всё в цвету, но здесь весна приходила почти на месяц позже. Ему вспомнилось, как Рахаб учил его и Зефона плавать. Тогда ещё Разиэль не особенно понимал, почему так засматривается на то, как легко молодой рыцарь скользит в прозрачной воде…

— Знаешь, я вот думаю, — пробормотал Разиэль негромко, пока они шли до гарнизона. — Как это получается? Живёшь себе, особенно ни о чём не беспокоишься, и кажется, что для счастья есть всё, что нужно. А потом встречаешь кого-то, влюбляешься… и вот уже кажется, что ты без этого человека не можешь жить. Но ведь жил же до этого! А теперь — всё.

Турэл пожал плечами.

— К сожалению или к счастью, я никогда не влюблялся так сильно. Мне даже сложно это представить, вот честно.

Разиэль вздохнул.

— А я даже не знаю, завидовать тебе или сочувствовать. Не подумай… с ним вместе я действительно счастлив. Но цена… Даже если забыть о том, что эти отношения противоречат уставу, иногда всё равно тяжело.

— Я смею надеяться, что даже если бы я и влюбился так же сильно, как ты, это была бы женщина, — сказал Турэл.

— Что, возможно, было бы даже хуже, — заметил Разиэль. — Мы с Рахи хоть мельком, но всё-таки видимся каждый день…

— Знаешь, лучше я как-нибудь поживу так, как и полагается рыцарю-священнику. Без любви и всех связанных с ней сложностей.

Разиэль хмыкнул. Он тоже думал, что долг и служба всегда будут для него на первом месте. Он никогда не думал, что полюбит мужчину, в конце концов! Но его сердце не желало ни слушать доводы разума, ни даже считаться с тем, что сам Разиэль раньше не одобрял мужеложство.

Несколько рыцарей, которые тоже тренировались в это время, прервали своё занятие, увидев Разиэля и Турэла. Им было интересно посмотреть на бой двух храмовников.

— Ну что, Рэл, — хмыкнул Разиэль. — Давай посмотрим, как на тебе сказались долгие странствия с караванами.

Турэл взял копьё, Разиэль — меч. Казалось бы, у командира не было ни единого шанса против противника, который настолько превосходил его ростом и, к тому же, имел преимущество в длине оружия. Но им нужно было в том числе тренироваться и так — когда у кого-то было преимущество. В конечном итоге, было невозможно сказать, с каким оружием будет противник.

Хотя Турэл держался хорошо, он смог выиграть у Разиэля всего лишь один раз из пяти.

— Ну ты и шустрый, — пробормотал Турэл, когда они разошлись. — Как блоха.

Разиэль хмыкнул и чуть нахмурился. Наверное, раньше он бы не обиделся на подобное сравнение, но всё-таки сейчас он был выше по статусу. Следовало, пожалуй, поговорить с Турэлом об этом и попросить его перестать выдумывать разные нелепые прозвища. Ладно, три или даже два года назад, когда Разиэль только начинал чувствовать себя по-настоящему уверенно на руководящей должности… но сейчас пора было прекращать это.

С очередным возвращением Турэл как будто принёс с собой южное тепло — уже через несколько дней дороги значительно подсохли, и Рахаб вызвался съездить на глиняные карьеры, проверить, как скоро можно будет начинать строительство фортов на южном направлении. Разиэль хотел было напроситься с ним, но Рахаб всё-таки смог убедить его не давать почву для новых слухов. К тому же, он хотел попробовать, как и остальные, почувствовать себя старшим, способным отдавать приказы. Если уж Разиэль хотел, чтобы Рахаб стал увереннее, ему нужно было чуть больше возможностей испытать себя.

Поначалу от него особенно не требовалось руководить — скорее, не мешаться. Все рыцари, сопровождавшие его, были опытными, и по сути его руководство было им просто без надобности. Но было как-то неловко осознавать, что двое его сопровождающих были старше и дольше служили.

Несмотря на то, что с ними была магичка и псарь с тремя свирепыми приземистыми собаками, Рахаб настоял на том, чтобы они ехали ночью и спали днём. Правда, он опасался, что не узнает местность, и они не свернут вовремя в сторону карьеров — в последний раз он ездил туда, когда ещё лежал снег, и с тех пор местность вокруг существенно преобразилась. По вечерам и утром он успевал насладиться зрелищем молодой травы и первых весенних цветов, распускающихся вдоль дороги. Лучнику даже пришла в голову немного неуместная мысль на обратном пути собрать Разиэлю букет, а лучше — сплести венок. Как ни странно, он умел это делать — в своё время его научили сёстры.

При мысли о родных в сердце закрадывалась тоска. Рахаб так и не получил от них ни одного письма за всю зиму, а теперь, даже если ему и напишут, послание сначала доставят в крепость, и только потом уже повезут к их нынешнему месту расположения. Когда начались их отношения с Разиэлем, всё остальное отошло на второй план, но сейчас беспокойство о родных снова дало о себе знать. Рахаб подумал, что стоит самому написать им, когда он вернётся с карьеров.

Дневной сон был хорош ещё по одной причине — так они меньше мёрзли. Солнце пригревало уже неплохо, но вот по ночам по-прежнему было холодно, а движение немного помогало согреться. Днём они останавливались на более высоких участках местности, где земля уже почти просохла и более-менее прогрелась. Несмотря на магов и собак, Рахаб настоял на том, чтобы они всё равно выставляли часовых, хотя его подчинённые, кажется, начинали считать его параноиком.

Они уже почти добрались до карьеров. Небо было с самого утра затянуто облаками, и Рахаб беспокоился, как бы не пошёл дождь. Ко всему прочему, они не рассчитали запасы хвороста и не думали, что поблизости будет совершенно негде его собрать, и потому на этот день остались без костра и горячей пищи. Завтракать пришлось сушёными фруктами и вяленым мясом. Кто-то предложил пустить в ход колья, которые их отряд захватил на случай столкновения с вампирами, но старшие рыцари угомонили автора сомнительной идеи — Рахабу даже не пришлось вмешиваться.

Лучник мирно спал, когда кто-то начал резко трясти его за плечо. Рахаб подскочил и увидел встревоженное лицо Мириам, шедшей с ними магички.

— В чём дело?! — воскликнул он.

— Вампиры! Я почувствовала чары. Часовые и собаки уснули!

— Можешь снять? — спросил Рахаб, вскакивая и хватаясь за лук.

— Нет! Колдун сильнее меня.

— Подъём! — воскликнул Рахаб, быстро натягивая тетиву. — Буди других, живо!

Ещё трое рыцарей услышали его крик, но остальные, видимо, стали жертвами заклинания. Они продолжали посапывать, как ни в чём не бывало. Рахаб огляделся. Четыре стремительные тени в плащах бежали в сторону их лагеря, им оставалось каких-то метров двадцать. Они не таились и не пытались петлять, видимо, рассчитывая, что заклятие сна сработало на весь десяток рыцарей.

— Попытайся разбудить, кого сможешь! — сказал Рахаб, обращаясь к Мириам.

— Я могу…

— Не нужна мне твоя магия. Попаду без неё…

Рахаб выстрелил, и он действительно бы попал, но вампир, в которого летела стрела, неожиданно обернулся туманом. Лучник выстрелил в следующего. Может, он и не ранил нападавших, но нужно было хотя бы задержать их. Хотя бы на секунду, чтобы дать остальным возможность прийти в себя.

— Врассыпную! — скомандовал Рахаб. — Среди них чародей!

Четверо рыцарей (им всё-таки удалось растолкать ещё одного), хотевшие было встать плечом к плечу и закрыть собой Рахаба и Мириам, выполнили приказ. И очень вовремя — один из вампиров остановился, а потом Рахабу показалось, что весь мир вокруг него стал двигаться быстрее. Кровопийцы были уже совсем рядом, а он только успел сделать второй выстрел. Он убрал лук и потянулся за мечом, но он двигался слишком медленно. Заклинание задело и ещё одного рыцаря, стоящего рядом, и Рахаб увидел, как вампир, подскочив, неуловимым движением ударил того коротким мечом в основание шеи. Вероятно, он сам был следующей жертвой…

Вампир подскочил к нему. В темноте под капюшоном сверкнули жёлтые глаза. Рахаб принял защитную стойку, но он всё ещё двигался медленно, слишком медленно. Но, когда вампир хотел ударить рыцаря, на его руке неожиданно повисла одна из собак. Рахаб кинулся вперёд, понимая, что времени у него очень мало — раз все остальные двигались настолько быстро, очевидно, он сам был замедлен. Откуда-то послышался крик Мириам.

Вампир попытался стряхнуть с себя пса, но тот держал очень крепко. В ордене специально разводили собак, челюсти которых смыкались как капканы. Псов тренировали так, что они не боялись ни смерти, ни боли. Они повисали на противниках, и их было невозможно оторвать, не убив.

Вампир попытался отойти от Рахаба, но пёс с рычанием упёрся всеми лапами во влажную землю. Вампир попытался перехватить оружие второй рукой и ударить собаку, но Рахаб зашёл с его левого бока и ударил, целясь в лопатку. Он понимал, что сейчас, будучи замедлен, не сможет прицелиться для того, чтобы оборвать жизнь кровопийцы одним ударом.

Четверо вампиров. Когда они приблизились, не спали пять рыцарей и маг. Один рыцарь убит. Значит, осталось пять на четыре. Если только никто больше не погиб… Но у Рахаба не было времени, чтобы оглядеть поле боя и проверить.

Краем глаза он уловил какое-то движение и обернулся. Рядом с ним из воздуха соткался ещё один вампир. Рахаб вскинул руку, защищаясь от возможного удара, но вампир вместо того, чтобы бить оружием, схватил его предплечье, и броня лучника начала стремительно покрываться ржавчиной. Рахаб ударил, целясь твари в сердце и забыв о том, что он находится под замедляющим заклинанием. Однако неожиданно чары спали. Второй вампир шарахнулся назад, но Рахаб всё равно успел ранить его. Он нанёс ещё один удар, на этот раз успешный, и через секунду почувствовал резкую боль в спине. Пошатнувшись, Рахаб выпустил рукоять меча, оставшегося в предыдущем противнике, и обернулся. Пёс, защитивший его, был мёртв. Вампир с пронзительным криком кинулся на Рахаба, но тот каким-то чудом перехватил руку кровопийцы, и они вместе упали за землю. Короткий клинок вошёл в землю рядом с головой лучника. Он попытался пнуть вампира и сбросить с себя, прекрасно понимая, что второй удар не отведёт и не удержит.

Рядом возникли чьи-то сапоги, а затем тело вампира обмякло. Рахаб скинул его с себя и взялся за протянутую руку, поднимаясь. Он сам зашипел от боли почти как вампир — рана на спине тотчас дала о себе знать. Затем оглядел поле боя.

Вампиры были мертвы. Рыцарь, пришедший к Рахабу на помощь, пронзил тварь копьём. Но цена…

Все три собаки, так же, как и их псарь, были убиты. Мириам повезло больше, но, кроме псаря, вампиры успели убить ещё пятерых. Больше половины отряда. А ведь их было лишь четверо…

«Шестеро погибших, — подумал Рахаб. — Какая сила хранила нас всё это время? Шестеро… Ровно столько, сколько… нас».

Осторожно, стараясь не тревожить рану, он опустился на корточки рядом с телом спасшего его пса и погладил жёсткую шерсть.

— Спасибо тебе, друг… — пробормотал рыцарь. — Если бы не твоя храбрость…

— Рахаб! — окликнула его Мириам. — Что будем делать?

— Местность открытая, другим вампирам затаиться негде, — сказал Рахаб. — Есть ли кто-то, кто не ранен? Нужно скакать до поселения у карьеров и попросить помощь. Мы сами не сумеем разобраться с вампирами и позаботиться о мёртвых.

Один из рыцарей молча пошёл к лошадям.

— Мириам, ты умеешь лечить? — спросил Рахаб.

— Могу остановить кровь, но не больше.

— Отлично. Сделай хотя бы это. Нужно вырезать вампирам сердца и искромсать их на кусочки. Затем поедем к карьерам. Мёртвыми… займёмся потом.

Это было непростое решение, но Рахаб понимал, что в их нынешнем состоянии им всё равно не отбиться от новой атаки, если таковая произойдёт. И если кто-то успеет забрать тела их товарищей… что ж, это лучше, чем если этот «кто-то» заберёт их жизни.

Молча оставшиеся рыцари вскрыли вампирам грудные клетки и уничтожили сердца. Затем поехали в сторону карьеров. Большая часть лошадей лишилась седоков, и их вели под уздцы.

«Они напали днём, — думал Рахаб, глядя на их скорбную процессию и стараясь отвлечься от боли в спине. — В открытом поле. Должно быть, они уже не первый день следовали за нами, выжидая подходящую погоду. Они выследили нас? Или… они как-то узнали о том, что мы выходим? Нападение выглядело организованным куда лучше, чем их обычные налёты… Если бы Мириам не проснулась, почувствовав чужое заклинание, мы все были бы мертвы».

По дороге к поселению им повстречалась большая группа людей с собаками — местные жители, получившие просьбу о помощи. Рахаб проинструктировал их, что нужно забрать тела, как людей, так и, на всякий случай, вампиров, и они продолжили путь.

Нужно было думать, что делать теперь. Они добрались до карьеров, но из одиннадцати выжили всего пять. Собаки погибли, и если на них снова нападёт сопоставимая по силе группа вампиров, им не отбиться. Да, группа Разиэля состояла всего из шестерых рыцарей, но они знали друг друга, сражались почти как одно целое. Сейчас же их было пятеро, не знающих сильных и слабых сторон друг друга, с неопытным командиром. Следовало отправить кого-то одного со сменными лошадьми и запросить помощь. Рахаб, наверное, отправился бы сам, но, учитывая его рану, это было плохой идеей.

Его ранение оказалось неглубоким и неопасным. Рахаб узнал, что в карьере ещё стояла вода, но примерно через полмесяца добычу можно будет начинать. Что ж, не так и долго. Тем более учитывая, что минимум неделю им предстояло провести в поселении — вряд ли помощь подоспеет раньше.

Но Рахаб ошибся — ещё один отряд, состоящий из пятнадцати рыцарей, приехал через пять дней. Лучник к тому времени уже вполне поправился, хотя рана ещё побаливала, да и его товарищи пришли в себя после нападения.

Рахаб прогуливался недалеко от карьера, когда услышал топот копыт. Он оглянулся и узнал в стремительно приближающемся всаднике Разиэля. Губы лучника тронула слабая улыбка. Ну разумеется… Разиэль не мог не приехать лично.

Разиэль резко дёрнул за узду, и серый конь в яблоках недовольно заржал, останавливаясь в нескольких шагах от Рахаба. Его командир спрыгнул на землю и, подойдя к лучнику, осторожно обнял одной рукой, привлекая к себе.

— Ты в самом деле в порядке… — прошептал Разиэль.

— Мне повезло намного больше, чем прочим, — вздохнул Рахаб.

— Чтобы я ещё раз отпустил тебя куда-то…

— Рази… перестань. Я ведь живой и почти что целый. Но гибель почти всех людей, кто был со мной…

Разиэль тяжело вздохнул.

— В этом не было твоей вины, я уверен…

— Не было, — кивнул Рахаб, обнимая Разиэля в ответ и прижимаясь своей головой к его. Хотя они оба были в доспехах, но без шлемов. — Это… было похоже на засаду. Я действовал по протоколу. Мы спали днём, выставляли часовых. И вот, в достаточно облачный день…

Удивительно, но Рахаб вправду не чувствовал своей вины в смерти товарищей. А что он вообще мог сделать? И мог ли хоть кто-то, даже Разиэль, сделать что-нибудь на его месте?

— На отряд Доумы тоже напали, и были потери, — сказал Разиэль. — Это мало похоже на совпадение.

— Неужели… ты думаешь, что вампиры правда готовились к этой атаке? — спросил Рахаб.

Разиэль глубоко вздохнул.

— Вы хорошо сделали, что остались здесь, ожидая помощь, но нужно срочно возвращаться. Если в городе есть шпион, то вампиры могут попытаться напасть и на него, раз я увёл такое большое количество людей.

— Может, тогда не следовало… — пробормотал Рахаб, отстраняясь и отпуская Разиэля.

— В этом и смысл, — ответил командир. — Помнишь, я говорил тебе, что нам нужно рассредотачиваться, когда мы пытаем вампиров? Нужно приманивать их на живца. Если в городе их шпион, они нападут. Там остались Зефон, Турэл и Мелкайя. Я уверен, они смогут достойно организовать оборону. Но всё-таки нам лучше выдвинуться в обратный путь сегодня же.

— Понял тебя. Пойдём. Нужно сообщить остальным.

Они выехали ближе к вечеру. Разиэль толком не дал своим спутникам отдохнуть. Рахаб сомневался, что это разумно, но всё-таки не стал оспаривать решение командира.

Он ехал чуть позади Разиэля, оглядывая местность и размышляя. Когда они проезжали место, где на отряд Рахаба напали, лучник негромко вздохнул. В тот день он так опасался, что пойдёт дождь… но если бы дождь и правда пошёл, люди бы не погибли…

— А ведь, если вампиры правда следовали за нами, неподалёку должны быть следы их лагеря, — пробормотал Рахаб. — Для них ведь очень опасно спать под открытым небом.

— И правда, — сказал Разиэль, чуть повернув голову. — Жаль, у нас нет времени проверить.

Они продолжили путь. Рахаб вспомнил, что перед самым первым их походом Разиэль говорил ему, что каждая смерть в отряде на его совести, потому что он — командир. Но Рахаб не чувствовал за собой вины. Почему? Должно быть, потому что не он готовил этих людей, не он учил их сражаться. Они даже, в общем, не были отрядом. Рахаб успел отдать всего один, но очень правильный приказ — рассредоточиться. А до этого велел Мириам не тратить время попусту и будить товарищей. Пожалуй, он сделал всё, что мог. Действительно всё. И потому ему не в чем было себя винить.

Обратный путь прошёл без происшествий. Через несколько дней на рассвете перед ними показалась новая городская стена. Рахаб почувствовал облегчение, когда за их спинами закрылись крепкие ворота. Он был дома.

Они с Разиэлем оставили лошадей у гарнизона и направились в сторону гостиницы. В дороге они едва ли перекинулись парой слов и так же молча дошли до здания. Разиэль велел подать им завтрак и приготовить ванную.

Когда Рахаб переодевался, рана на спине снова неприятно заныла. Нужно было показаться Мелкае, но потом. Сперва он хотел нормально поесть и отмыться. Скорее всего, им опять сделают одну ванную на двоих… Правда, лучник был очень уставшим, но просто посидеть вместе с Разиэлем в горячей воде тоже было бы хорошо.

Пока Рахаб переодевался, в зале собрались остальные члены их команды, кроме Доумы — он всё ещё оставался на севере. Рыцари сели за большим круглым столом, и Разиэль попросил Рахаба рассказать, что именно произошло с его отрядом по дороге.

Лучник пересказал подробности того боя, и их товарищи переглянулись. Разиэль перевёл взгляд с одного на другого.

— Мы были правы, — сказал Зефон наконец. — На четвёртую ночь после того, как Разиэль уехал, большой отряд вампиров напал на город. И я думаю, я знаю, где искать предателя. Я распределял сведения о дежурствах так, чтобы никто из командиров не знал обо всех остальных.

— Ты хочешь сказать, что предатель из наших? — спросил Разиэль. — Из рыцарей?

— Нет. Всю картину мог составить только кто-то из слуг, — сказал Зефон. — Кто-то, кто мог отследить, кто и когда приходит и ложится спать.

— Ты ещё не вычислил его? — спросил Разиэль.

— У меня есть круг подозреваемых, — ответил на это рыжий рыцарь. — Отдохните с дороги, завтра я расскажу подробности.

Разиэль кивнул.

Что ж… теперь Рахаб убедился, что на нём не было вины за смерть их товарищей.

После еды они направились в купальню — снова одну на двоих. В помещении приятно пахло хвоей, хотя в этот раз сам Рахаб не добавлял масла — видимо, Разиэль сделал это. Когда только успел?

Они разделись и опустились в воду. Сейчас лучник вовсе не смущался, но не мог понять, отчего — то ли оттого, что наконец привык к близости с Разиэлем, то ли он просто слишком устал, чтобы ещё и смущаться.

— Покажи спину, — попросил Разиэль.

Рахаб повиновался. Рана уже поджила, но на ней всё ещё оставалась корка, которая никак не отходила. Разиэль осторожно коснулся пальцами кожи рядом, и Рахаб почему-то вздрогнул от этого прикосновения.

— Не беспокоит? — спросил Разиэль.

— Беспокоит, — признался Рахаб. — Я потом пойду покажусь Мелкае… потому что, если боль не пройдёт, я не смогу больше стрелять.

Разиэль обнял его со спины, прижимаясь головой к щеке. Почему-то Рахаб ожидал, что сейчас старший рыцарь опять скажет, что больше никогда и никуда его от себя не отпустит, но Разиэль молчал. Возможно, он понимал, что просто не может сказать этих слов. Постоянно удерживать Рахаба рядом было не в его власти.

— А как… настроение? — спросил Разиэль.

— Я… переживаю из-за того, как мало я переживаю, — ответил лучник. — Эти люди были под моим командованием. Погибло больше половины. А мне… как будто всё равно. Я понимаю, что кто-то другой вряд ли справился бы лучше на моём месте.

— Это к лучшему. Поверь мне, — ответил Разиэль. — Лучше так, чем терзаться. Я думал, что мне понадобится утешать тебя и говорить, чтобы ты не ставил на себе крест как на командире…

— Да какой там крест, — Рахаб невесело усмехнулся. — Я ведь и не командовал толком. Меня правда больше беспокоит рана. Если её не вылечить… мне только и останется, что бумажки перебирать.

В голове Разиэля на секунду промелькнула предательская мысль, что лучше бы рана не залечилась. Тогда Рахаб был бы вне опасности. Если бы он не сражался, то был бы меньше риск, что он погибнет в бою…

Но тогда они точно не смогут видеться так же часто, как раньше. Зато Рахаб почти наверняка не будет подвергать свою жизнь риску.

Но в любом случае это не зависело от Разиэля. Возможно, к лучшему, что не зависело…

— У меня к тебе просьба, — неожиданно сказал Рахаб. — Когда шпион будет пойман, позволь мне допросить его.

— Ты уверен?

— Да. Из-за него погибли люди, что шли со мной. Я должен… отомстить за них.

— Рахи… хотя может показаться, что это не так, но гнев — плохой помощник в таких делах. Допрашивать с пристрастием надо с холодной головой, чтобы не нанести пленнику слишком сильных увечий.

— Позволь мне попробовать. Остановишь меня, если я зайду слишком далеко.

Пару секунд Разиэль молчал.

— Хорошо. Но на это утро… давай просто забудем обо всём и побудем вместе? Рахи… может, наша связь против законов церкви, но это не мешает мне благодарить бога за то, что ты выжил…