На улице стало светать, когда в дверь конспиративной квартиры постучались. Фуго отвечать не стал, но тихо подошёл к двери, чтобы заглянуть в глазок.

— Это я, Миста! Ты наверно, Фуго? За тобой ДжоДжо прислал!

— Кто такой ДжоДжо? — подал голос Паннакотта.

— Ты не знаешь, кто он такой? Он меня попросил забрать тебя!

— Не знаю я никакого ДжоДжо. Я знаком с Марселем Дени.

— Значит, он не представился настоящим именем. Белокожий, с золотыми кудрями, зеленоглазый — так выглядит?

— Да…

— Открывай уже!

Паннакотта всё-таки впустил парня — смуглого, черноглазого итальянца в водолазке и головном уборе.

— Ну и подозрительный ты, однако!

— После того, что со мной стряслось, поневоле станешь параноиком, — проворчал учитель.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — согласился Миста, — собирайся, поехали.

— Кроме вещей, которые на мне, больше ничего с собой нет.

— Значит, поедем налегке!

Паннакотта искоса смотрел на водителя. Миста включил автомагнитолу и что-то мурлыкал в такт песне. Он очень хотел поболтать, но видел, что Фуго не настроен на разговор, потому не стал лезть к нему.

Когда они приехали, в городе был час пик — люди разъезжались по домам. Миста поселил его в другую квартиру и сказал, что он может гулять, но не должен далеко отходить от жилья — ДжоДжо может вернуться в любой момент.

Паннакотта разыскал книги, которые завалялись в дальнем углу шкафа. В его старой квартире не было телевизора, и, оказавшись здесь, он не стал его включать, тем более книги, которые удалось добыть в ходе археологических раскопок, оказались классикой. Ему ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать, чтобы, наконец, получить ответы на все вопросы.

Однажды утром постучались в дверь. Старый знакомый Миста отвёз его в резиденцию. Там Паннакотта и увидел таинственного ДжоДжо. Только теперь он был в чёрном костюме, а волосы убраны в замысловатую причёску.

— Ты не Марсель Дени, — начал Фуго.

— Прошу извинить меня за небольшой спектакль, который вы успешно раскусили. Меня зовут Джорно Джованна. У тебя накопилось много вопросов?

— Да, мне бы хотелось прояснить очень многие вещи…

Далее ДжоДжо рассказал о стендах, стрелах, наделяющей силой стенда, и что таинственный Аврелий — это его стенд Gold Experience Requiem.

— Я должен быть в бешенстве, а почему-то спокоен, как псих под галоперидолом.

— Что же тебя должно было взбесить?

— Ты наделил меня стендом, не объяснив, что со мной будет и не спросив моего желания. И будем называть вещи своими именами — ты меня лапал, опять же пользуясь тем, что я ничего не знаю о стендах.

— Давайте начистоту — ты бы мне поверил, если бы я рассказал то же самое, не будь бы ты владельцем стенда и не увидев, на что он способен.

— Ну… — Паннакотта провел пальцами по затылку. — Скорее всего, нет.

— Мне пришлось пойти на это, потому что тебе угрожала опасность, а мне бы не хотелось проверять, смог бы ты отбиться от маньяка без стенда.

— Слишком много «но». Стенд отражает духовные качества человека? А если бы я оказался безвольной размазней? И из-за моего стенда погиб непричастный человек. Не то что бы её мне было жалко: как говорят мозгов нет — считай калека.

— Ты не слаб духом, хоть и старался выставить себя таким. Я знал, что ты сможешь справиться. Покажи свой стенд.

Паннакотта в душе не знал, как это делается. Но решил, что для того, чтобы поднять книгу с верхней полке, не приходится много думать — просто надо протянуть руку. И он снова увидел свой жутковатого вида стенд.

— Сила, порождённая ненавистью и гневом. Прекрасно, просто прекрасно.

— Что тут прекрасного? — скривился Фуго. — Моя сила хороша, чтобы убивать. Твой стенд куда более интересный.

— Смерть неразрывно связана с жизнью. Деревья гибнут в лесных пожарах, чтобы дать новую поросль. Самцы многих видов бьются насмерть, чтобы сильнейший из них мог дать новую жизнь. Как бы того ни хотелось, но жизнь и смерть притягиваются друг к другу.

Джорно провёл ладонью по линии челюсти Фуго. Тот перехватил руку.

— Не смей меня трогать… — сказал тот со злостью.

ДжоДжо убрал руку и отошёл к столу.

— Хочу прояснить один момент. Официально ты находишься в розыске как пропавший без вести. Потому стоит тебе попытаться восстановить документы, чтобы устроиться на работу или выехать за границу, как полиция тут же примчится по твою душу. А учитывая то, что обстоятельства пропажи весьма подозрительные, плюс твой рассказ о стендах будет выглядеть как бред сумасшедшего…

Паннакотта насторожился.

— …я предлагаю тебе работать на меня. У меня есть лаборатории и штат научных сотрудников. Ты найдёшь своим способностям лучшее применение. Нет, тебя тут никто не держит, можешь уйти в любой момент.

Кровавая пелена застила глаза Паннакотты. Красиво поёт этот ДжоДжо, прямо благодетель — и от полиции отмажет и даст достойную работу. Вот только Фуго прекрасно понимал, что его схватили за горло.

— Да чтобы тебе пропасть!!! — Паннакотта перевернул стол, заставив лежащие бумаги взвиться в воздух.

Джорно невозмутимо смотрел в окошко, словно рядом и не бушевал разъярённый учитель математики. Уже бывший

— Эй, что тут происходит? — в кабинет ворвался Миста, наставив пистолет на Фуго.

— Да ничего, разговариваем, — Паннакотта провожал взглядом падающий лист.

— Хорошие у вас разговоры — мебель по воздуху летает, — стрелок по-прежнему держал преподавателя на мушке.

— Миста, выйди, пожалуйста.

Стрелок бросил недоверчивый взгляд, но пистолет убрал и закрыл за собой дверь.

— Обычно люди радуются, а не столами швыряются. Или ты так сильно радуешься? — Джорно иронично улыбался.

— Радуюсь? — Фуго принял боксёрскую стойку, словно собрался наброситься с кулаками. — Меня уже пытались использовать, и я приложил все усилия, чтобы не допустить этого! А ты не просто собираешься меня использовать — ты воспользовался моим безвыходным положением!

— Очень рад, что ты не питаешь иллюзии насчёт ситуации. С завтрашнего дня приступаешь к работе. Тебя проводят до квартиры. Свободен.

Слово «свободен» прозвучало как издевательство. Как ни кипела в груди ярость — Фуго понимал, что эмоциями делу не поможешь, потому и предпочёл перевернуть мебель, а не бросаться в драку. Джорно казался безобидным, но что-то подсказывало Паннакотте, что если вступит с ним схватку, то вряд ли выйдет из него победителем. Проигрывать тоже надо уметь.

«Ничего, — думал он, — я обязательно найду выход!»

На новом рабочем месте поначалу были в недоумении, что тут забыл учитель математического анализа, а когда Фуго назвал шарагу, где он преподавал, многие не сдержали ехидной усмешки. Но в первый день он умудрился всех впечатлить своими познаниями. Паннакотта неохотно признавал, что в глубине души скучал по возможности работать с людьми, которые что-то понимали в науке, а не с коллективом из старпёров и злобных старых дев, которых больше интересовала свадьба английского принца, чем создание физиками квантового предсказателя хаотических систем. Вот только возвращаясь домой, он вспоминал, что работал на босса мафии, и его сердце наполнялось горечью. Потому он стремился выкладываться в лаборатории, а дома читал научные статьи — лишь бы не думать о незавидном положении.

Среди математиков он сдружился с двумя сотрудниками. Первая — Клара Шнейдер — выглядела младше своих лет, несмотря на то, что была старше Паннакотты на два года. Её постоянно принимали за школьницу — ростом полтора метра, она носила пиджак и клетчатую юбку, светло-карие глаза прятались за очками в толстой оправе на круглом лице, а тёмно-русые волосы собраны в тоненькую косу — ни дать ни взять дочь сотрудника, которую привели на работу. И никто не скажет, что в юности Клара была родом из неблагополучной семьи и вступила в банду Пассионе. Но Шнейдер очень хотела заниматься наукой, и Джорно пошёл ей навстречу, дав возможность закончить школу, а затем университет. Всё-таки работа в университете сказалась на Фуго — он не стал хорошим учителем, но привык занимать покровительственное положение по отношению к младшим. Так что он стал наставником девушки, а та не возражала.

Второй, не менее примечательный сотрудник — Гурдафарид Сабури, математик иранского происхождения. В прошлом она была чемпионом по шахматам, но у неё возник конфликт из-за отказа надеть хиджаб на соревнования. Тогда Сабури стала выступать на стороне Италии, а потом и вовсе переехала в неё. Во время перерыва Паннакотта устраивал с ней пару партий, и изредка ему удавалось у неё выиграть.

Гурдафарид, в отличие от Клары, обладала яркой внешностью — чёрные кудрявые волосы, ниспадающие на плечи, ярко-голубые глаза на смуглом лице. Вот только нависающие брови и выдающийся подбородок выдавали твёрдый воинственный характер. Её изящные руки передвигали фигуры на шахматной доске. Учёные собрались возле стола — и ничто человеческое им не чуждо — делали ставки, кто победит.

— Шах и мат, — Паннакотта опрокинул королеву.

— Я верила в тебя, Фуго! — Шнейдер потребовала выигрыш.

Сабури лишь пожала плечами — не каждый день выигрывать. И тут в помещение вошёл ДжоДжо.

— Так вот вы чем занимаетесь!

Сотрудники тут же засмущались, но Джорно не стал устраивать взбучку.

— Не каждый день удаётся обыграть чемпиона по шахматам, — и как бы невзначай прикоснулся к руке Фуго.

— Мы просто развлекались, — Паннакотта спрятал руку под стол.

Гурдафарид сделала вид, что ничего не заметила.