Отпускать своих детей всегда нелегко. Отпускать их в столь юном возрасте — практически невозможно. Но как бы тебе не хотелось, это всё же приходится делать. Рано или поздно. Так или иначе…
Кавех сидел на веранде, курил и пил вино. Он вернулся к этим пагубным привычкам еще четыре года назад, когда Веритас всё-таки уехал учится в Высшую Академию Истины — учебное заведение под стать его имени. Не зря всё-таки Хайтам выбирал его.
В этом году Веритасу исполняется восемнадцать. А Кавеху — пятьдесят. Что он успел сделать за полвека жизни? Спроектировать несколько зданий, которым, возможно, и грозит стать архитектурными памятниками — но он явно этого не застанет при жизни. Как не застал этого неизвестный создатель великого Алькасар-сарая.
Но всё это меркнет на фоне того разорения.
Если бы не Хайтам, то вряд ли он когда-нибудь вылез бы из долгов. И уж тем более он никогда бы не взял на себя ответственность за ребенка. Который стал третьим и самым важным его достижением за полвека.
За четыре года в отъезде Веритас получил уже пять докторских. Безусловно, Хайтам был прав, отправив его на обучение в Высшую Академию Истины. Но уж больно редко сын теперь возвращался домой. Там его расписание было еще более плотным, чем дома. И ежемесячные посещения родителей в него не входили.
И Кавех очень скучал.
Первое время Веритас звонил и ежедневно жаловался на неустроенный быт. Отсутствие ванной, нормальной домашней еды, ежеутренних зарядок с Хайтамом, поездок до университета на отцовском автомобиле — всего этого ему, четырнадцатилетнему разнеженному подростку, не хватало. Кавех порывался последовать за сыном, но подозревал, что сделает только хуже, и был совершенно прав. Поэтому он остался дома. И совершенно не знал, чем теперь занять себя.
Кавех уже привык, что весь его рабочий график крутился вокруг Веритаса. Сын совершенно не мешал ему работать, напротив, теперь без него на деле сосредоточиться стало еще сложнее. Наверное, всё дело в тревоге, которая не покидала его до тех пор, пока Веритас возвращался домой на чересчур редкие каникулы. В этот раз он вернется на его пятидесятилетие…
Кавех затянулся. Мрачные мысли крутились в голове, как рой тех странных жуков, про которые рассказывал их сын. Они размножаются делением и весьма назойливо нападают, что от них не отбиться без должной сноровки, которой ему определенно недоставало: от тревоги так просто не отделаешься, как не старайся. Сигареты и вино больше не справлялись: никотин не расслаблял, а алкоголь больше не делал голову пустой. Может, не стоило и начинать снова — зря он что ли бросал всё это дело, когда они ждали Веритаса…
Дверь на веранду скрипнула.
— Ты провонял весь дом, — тихо заметил Хайтам, вынимая сигарету изо рта мужа и затягиваясь сам. Выпустив кольцо дыма, он затушил окурок в пепельнице и сказал: — Завтра Веритас приедет, думаешь, не заметит запах? Ты же знаешь, он терпеть его не может.
— Я же не курю в доме, — буркнул в ответ Кавех.
— Как будто это что-то меняет.
Повисла долгая пауза. Они не говорили нормально с отъезда Веритаса. Кавех сначала был обижен на обоих, потом и вовсе решил, что Хайтам виноват во всем. А после его просто накрыло пустой тревогой, которую нельзя было выразить словами. А Хайтаму, казалось, просто бесполезно говорить. Зная его, и так можно было предположить, что он ответит. Поэтому всё что оставалось — молча прижиматься к нему душными сумерскими ночами и пытаться хоть как-то унять мысли в голове.
— Кави, может уедем? После твоего дня рождения? Съездим на море, отдохнем? — Хайтам первым прервал тишину. И это было неожиданно.
— С чего вдруг такое предложение? — удивленно спросил Кавех, отхлебывая из бокала очередной глоток рубинового вина.
Напиток въедливо окрасил губы, словно помада. И Хайтам не мог не признавать, что ему очень шел этот цвет. Жаль только, что вместе с ним приходило опьянение.
— Я… просто хочу отдохнуть.
Кавех вопросительно поднял бровь, прожигая мужа насквозь. Они редко понимали друг друга. Но всё же иногда, — когда нужно было больше всего, — у них получалось это делать вовсе без слов.
— Хорошо, мы поедем, — кивнул Кавех. — Выберешь куда?
Он благодарно улыбнулся. И Кавех понял — Хайтам чувствует то же, что и он: пустоту в доме и в сердце, пришедшую на место их сына, который словно вольная птица упорхнул из гнезда.
И теперь уже им пора научиться заново летать. Давно уже пора на самом деле.
✧ ✧ ✧
— М-м-м, Нари?
— Да?
Они сидели в Пуспе и пили кофе. Такие утренние посиделки раньше были редкостью: Кавех возил Веритаса сначала в сад, потом в школу, после — в Академию. Дальше он очертя голову бегал по всему городу на встречи с клиентами, на очередную стройку, в магазин, в аптеку, снова на стройку. И к вечеру, когда надо было забирать сына, Кавех уже был выжат как лимон, но хотя бы спокоен. Хорошо хоть уроки с ним делать не надо было. И вроде бы сейчас работы стало даже больше, но он, привыкший к бешеному темпу, успевал всё сделать заранее и теперь вообще не представлял, чем занять свое время.
— А что вы с Сайно делали, когда Коллеи переехала от вас в Монштадт?
— Эм-м… ну то же, что и всегда. Сайно пропадает на работе, а я в Авидье. Недавно статью вот написал о вреде вырубки леса, да только Академия её завернула. А что?
— Да так, — Кавех вздохнул. — Просто думаю, может, найти себе хобби какое…
— Тебе работы не хватает? — удивился Тигнари.
Тогда Кавех выложил всё как на духу: про пустоту в доме, про свободное время, которое некуда девать, про Хайтама, который вроде бы чувствует, что и он, но остается совершенным чурбаном.
— Так вы же ездили в отпуск вместе совсем недавно. Неужели не смогли развеяться?
— Да, мы отправились сразу, как Веритас уехал после моего дня рождения, — кивнул Кавех, а потом недовольно нахмурился. — Хайтам все время только и делал, что читал на пляже. А мне хотелось погулять сходить или на экскурсию съездить что ли…
— Ты будто первый день Хайтама знаешь, — Тигнари спрятал улыбку в кружке с кофе. — Пора вам бы уже найти хоть какой-то компромисс. Сколько вы уже вместе?
— Лет двадцать пять…
— И ты всё еще не привык?
— Да какое там, — Кавех поморщился и отмахнулся. — Иногда мне кажется, что Веритас — единственное, что нас держало вместе.
Тигнари покачал головой.
— Вам всё-таки надо найти что-то, что вам было бы интересно делать вместе, — он пожал плечами. — Как-то же вы семь лет жили до появления Веритаса.
Вернувшись домой через пару часов, Кавех задумался. Ведь Тигнари прав, как-то же они жили. Но как? И Кавех вспоминал.
Вспоминал те уютные вечера, когда они вместе, устроившись под одним пледом, смотрели документальные фильмы. Ему самому было скучновато, зато нравилось под них засыпать в объятиях Хайтама.
Он вспоминал дни, когда они ездили вместе на пляж — не тот на который они выбирались всей семьей, а совершенно дикий и необустроенный, где никогда не было ни единой души. Хайтам и там читал. А Кавех, устроившись рядом рисовал: то окружающий пейзаж, то Хайтама, то их вместе... Иногда это были простые карандашные скетчи, а иногда он брал с собой этюдник и писал картины с натуры.
Кавех вспоминал, что каждый день горячо шептал на ухо Хайтаму, как сильно он его любит. А тот со смехом отвечал, что уже говорил это однажды и сообщит, если что-то изменится. И почти каждый день приносил домой свежий букет падисар.
Кавех напрочь забыл об этом, а ведь эти воспоминания были одними из самых счастливых.
Следующим утром он встал пораньше и поехал в художественный магазин. И с того дня Кавех снова каждый день говорил Хайтаму, как сильно он его любит.
И с того дня в их доме теперь всё чаще и чаще стали появляться свежие букеты цветов.