Известие о поражении армии Айзека застигло Ванессу врасплох. За месяцы подготовки к нападению на Форт Райли она успела поверить в то, что ему удастся захватить город, и его катастрофический провал разбил вдребезги все ее надежды. Солдаты и офицеры, сумевшие добраться до главной базы, выглядели помятыми и загнанными в угол, а их рассказы о предполагаемой гибели Айзека и вовсе повергли ее в уныние. Все вокруг утратило смысл, и Ванесса молча сидела в лазарете, уставившись в одну точку и начисто игнорируя возню Маккензи и ее подчиненных, которые оказывали медицинскую помощь раненым.

— И все-таки знатная была заварушка! — с усмешкой воскликнул Черт, лежа на животе и обращаясь к склонившейся над ним Маккензи. — Представляешь, вломились мы с парнями в бар — ну надо же выпить немного для храбрости, — а там такая красотка, что глаз не оторвешь. Фигура — просто отпад, ноги от ушей, да и все остальное не подкачало, а в руках — дробовик. Я взял бы ее себе, но хозяин бара и его работники уделали моих ребят, а когда мы удирали оттуда, эта чертовка чуть не отстрелила мне жопу.

— Так тебе и надо, — фыркнула Маккензи. — Тоже мне, герой войны! Будь в твоей голове хоть капля мозгов, ты бы туда не сунулся, и мне не пришлось бы вытаскивать дробь из твоей тощей задницы.

— И то верно, — добавил Шрам. Он не только вернулся целым и невредимым, но и притащил с собой товарищей, которым повезло меньше. — Вот из-за таких идиотов, как ты, мы и проиграли. Если бы все держали свои отряды в узде и не позволяли им шляться по барам и грабить магазины, мы могли бы победить.

— Ой, да ладно тебе! — отмахнулся Черт. — Я же не виноват в том, что Айзека и его стариканов замочили. Вот вроде умный был парень, и казалось, что дело верняк, и все равно обосрались по полной программе.

— Ну, вам-то не привыкать к неудачам, — ехидно заметил Шрам, — а со мной такого раньше не случалось.

— Добро пожаловать в клуб! — осклабился Черт. — Неудачниками не рождаются — ими становятся.

— Лучше бы та девица отстрелила тебе не жопу, а язык, — проворчала Маккензи. — Достал уже трындеть без умолку. У нас есть проблема посерьезнее, чем выяснять, кто и как облажался. Пленные наверняка растреплют военным, где находится база, и они нагрянут сюда, чтобы добить нас.

— На вашем месте я бы убрался отсюда, — вмешался Борода, с завистью глядя на мутантов. — Вы можете выжить где угодно, даже на самых стремных заброшках, куда не сунется ни один нормальный человек.

— Так надо было соглашаться на укол, — вскинул голову Черт. — А теперь все, поздняк метаться. Между прочим, податься на заброшки — неплохая идея. Там есть оружие, шмотки и куча всякого древнего хлама, который можно впаривать обычным людям.

— Думаешь, нам стоит стать искателями? — оживился Шрам. — А почему бы и нет?

— Я за, — кивнула Маккензи. — Из тех, кто пережил укол и войну, получится отличная команда. Только давайте сначала рванем на побережье. Там океан, пальмы и все такое… — Она мечтательно закатила глаза, а потом повернулась к Ванессе и спросила: — Ты с нами?

— Нет, спасибо, — отказалась та.

Ей претила сама мысль о том, чтобы примкнуть к шайке, состоящей из бывших бандитов и прочих сомнительных личностей, но Маккензи права: это место перестало быть безопасным. Посовещавшись, Борода и другие санитары, а также простые солдаты решили остаться на базе на свой страх и риск, но Ванесса не пожелала становиться частью их группы. Эти людишки выдадут ее военным, не моргнув и глазом, так что единственный выход — исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше.

— Ну и черт с ней, — не понижая голоса, сказал Черт, едва Ванесса скрылась за дверью лазарета. — Видели ее рожу? Скривилась так, будто мы ей дерьма навернуть предложили.

— Мы тут не при чем, — возразила Маккензи. — Ей паршиво, потому что человек, которого она любила, погиб.

— Ну и что? — хмыкнул Черт. — Бьюсь об заклад, что Ванесса переживает из-за смерти Айзека не больше, чем ты из-за Кольта. Она не любит никого, кроме себя.

Ванесса слышала все до последнего слова, но мнение Черта и его дружков не имело для нее никакого значения. Сначала она отправилась в свою комнату, чтобы собрать вещи, а затем наведалась в кладовую. Разжившись продуктами, водой и топливом, Ванесса загрузила свой багаж в машину и беспрепятственно миновала пост охраны. Покинув территорию базы, она вздохнула с облегчением. У нее пока не было долгосрочного плана, однако она знала, куда ехать, и не сомневалась, что там ее никто не найдет.

+++

Отделение реанимации и интенсивной терапии было заполнено пациентами, жизнь которых до сих пор находилась под угрозой, поэтому Энтони разместили в обычной палате. Она была такой маленькой, что туда не положили других больных, и они с Джордан могли побыть наедине друг с другом. Она примчалась к нему, как только ей удалось вырваться с работы, и застала его спящим, но к следующему перерыву он успел прийти в себя, и при виде нее его бледное лицо озарила слабая улыбка.

Лекарства приглушили мучившую Энтони боль, так что он смог рассказать Джордан о нападении, гибели своего напарника и обрушении вышки. Она слушала, сидя у постели и держа его за руку, и тихо радовалась тому, что он остался в живых. Ей ужасно не хотелось говорить о плохом, но Энтони поинтересоваться судьбой их общих друзей, и Джордан пришлось сообщить ему о ранениях Билла и смерти Джейми.

На какое-то время в палате воцарилось грустное молчание, а потом Энтони спросил:

— Семья уже знает?

— Скорее всего, — ответила Джордан. — Дэвид собирался сказать им лично.

— С ним-то хоть все в порядке? — тут же уточнил Энтони.

— Да, он заходил повидаться с Кэтрин, — кивнула Джордан. — Они с Мэгги прямо светятся от счастья. Макс отделался парой царапин, и его быстро отпустили домой.

— Везет же некоторым, — вздохнул Энтони. — Хотя мне тоже повезло, по крайней мере наполовину.

Джордан улыбнулась и погладила его по руке. Энтони предстояло долгое и тяжелое лечение. Его устроили на кровати таким образом, чтобы позвоночник принял правильное положение, и запретили двигаться до тех пор, пока кости не срастутся. Она представляла себе, что такое восемь недель строгого постельного режима, и обладала всеми навыками, необходимыми для ухода за ним, однако ее знаний было недостаточно, чтобы понять, каковы его шансы на восстановление. Обследовавшие Энтони врачи не торопились с прогнозом, неопределенность пугала, и Джордан предложила обратиться за советом к Маккою.

— Конечно, если это будет не слишком напряжно, — согласился Энтони.

— Срочные операции уже закончились. Не сомневаюсь, он выкроит время, чтобы взглянуть на твои снимки и медицинские записи, — ободряющим тоном сказала Джордан.

Энтони посмотрел на нее с благодарностью, и она наклонилась и поцеловала его, прежде чем вернуться к работе.

+++

Проведя в подвале чуть больше суток, Лили могла только догадываться о том, какой ужас творился снаружи все это время. Когда подполковник Освальд объявил об окончании военных действий и победе города, Стефани разрешила детям подняться наверх, но их радость была недолгой. От Билла и Джейми по-прежнему не было вестей, а явившаяся поздним утром Элис совсем не походила на ту веселую, жизнерадостную девушку, к которой привыкла Лили. Ее измученный вид и перепачканная кровью раненых одежда говорили сами за себя, так что Стефани велела младшим оставить Элис в покое и отправила ее спать сразу после душа и короткого завтрака. А потом пришел шериф Морган, и по выражению его лица они поняли, что произошло непоправимое, еще до того, как он успел озвучить страшную новость.

Дальнейшие события слились в чудовищный, непрекращающийся кошмар, от которого невозможно было проснуться. Дети и подростки плакали вместе с матерью, и то, что ее старший сын погиб смертью героя, служило лишь слабым утешением для несчастной Стефани. В отличие от Джейми, Биллу удалось выжить, но его состояние после операции оставалось тяжелым, поэтому она взяла себя в руки и поехала в больницу.

Забота о младших немного отвлекала, однако глаза то и дело наполнялись слезами, и Лили никак не могла унять их. Когда носовой платок промок насквозь, Джастин, маячивший за ее спиной как тень, молча подал ей новый. Поблагодарив его, Лили двинулась на кухню попить воды и едва не столкнулась с Алекс, которая вышла ей навстречу. Она простояла у плиты не один час, отказываясь от любой помощи, — наверное, хотела побыть в одиночестве. Глаза Алекс были абсолютно сухими, но ее взгляд стал пустым и безжизненным, а лицо как будто окаменело от горя, и Лили не выдержала и отвернулась.

Вода не принесла облегчения, слезы потекли снова, а мысли о Джейми разрывали ее сердце на части. Его побег, болезнь, отказ встречаться с ней и отношения с Алекс — все это причинило ей немалую боль, но сейчас ее тогдашние чувства казались Лили ерундой. Джейми всегда был добр к ней, а она нагрубила ему, не разговаривала с ним несколько недель, и, хоть они успели помириться, ей было безумно жаль упущенного времени. Если бы она только знала! А теперь все кончено. Джейми никогда не вернется домой, не обнимет ее, и она больше не увидит его улыбку, такую родную и любимую…

Вдруг кто-то позвал ее, и Лили вздрогнула. Она впервые слышала этот голос, по-детски звонкий и очень встревоженный. И лишь когда показавшийся в дверном проеме Дэниел вновь произнес ее имя, до нее дошло, что он наконец-то заговорил. Это маленькое чудо было похоже на лучик света, который пробился к ней сквозь непроглядную тьму, и Лили крепко обняла названого брата и улыбнулась сквозь слезы.

+++

— Ну как ты? — с сочувствием поинтересовался Маккой, опустившись на стул возле кровати и положив ногу на ногу.

— Ничего, — ответил Энтони, честно добавляя: — хотя бывало и получше.

Обезболивающие уменьшили боль до терпимого уровня, но от них подташнивало и клонило в сон, а его собственное тело казалось странным и каким-то чужим. Ноги лежали на постели бесполезным грузом и совершенно не слушались, как будто они больше не принадлежали ему. Разрывавшиеся между пациентами врачи вечно куда-то спешили и отвечали на вопросы осторожно и уклончиво, словно боялись обнадеживать его понапрасну, и у Энтони сложилось впечатление, что они скрывают от него горькую правду. Он старался не впадать в отчаяние, но страх, что он останется парализованным навсегда, плотно засел где-то внутри. Появление Маккоя обрадовало его. Этот человек не имел привычки ходить вокруг да около, и его мнение помогло бы составить хоть какое-то представление о том, чего ожидать в будущем.

— Видишь ли, все не так однозначно, — сказал Маккой, когда Энтони поделился с ним своими опасениями. — Оценить степень тяжести повреждения спинного мозга на таком раннем этапе всегда было затруднительно, а сейчас и подавно. Профильные медицинские центры, работавшие с подобными травмами, ушли в прошлое, а врачей высокой квалификации становится все меньше.

— Как ты думаешь, меня не прооперировали из-за нехватки докторов или это просто бессмысленно? — спросил Энтони.

— Насколько я могу судить, в твоем случае операция необязательна, — ответил Маккой. — Перелом заживет и без нее, и она не гарантирует улучшения неврологических функций, зато малейшая ошибка может сильно навредить. Сам я мясник, а не ювелир, и это вне моей компетенции, а в вашей больнице нет ни опытного нейрохирурга, ни хирурга-ортопеда, специализирующегося на позвоночнике, поэтому я считаю, что риск не оправдан.

— Ясно, — кивнул Энтони. — А когда можно будет дать хотя бы примерный прогноз?

— Твое нынешнее состояние называется спинальным шоком. Он продлится от нескольких дней до нескольких недель. В этот период отличить полное поражение от частичного сложно, поскольку уцелевшие нервные клетки находятся как бы в отключке и сигналы не проходят, — объяснил Маккой. — Когда отек спадет, сохранившиеся функции постепенно начнут возвращаться и мы увидим более объективную картину, так что наберись терпения и жди. Восстановление утраченных способностей, если оно в принципе возможно, займет немало времени. Чтобы получить максимально хороший результат, потребуются месяцы реабилитации.

— Значит, физиотерапия поможет? — с надеждой осведомился Энтони. — Если я буду долго и усердно заниматься, то снова смогу ходить?

— Может, да, а может, и нет. Это зависит от серьезности травмы, а также от общего состояния организма, индивидуальных особенностей и прочих факторов. Ты особо-то не обольщайся. Даже если повреждение неполное, как раньше уже не будет, — спустил его с небес на землю Маккой. — Говоря начистоту, зачастую овчинка выделки не стоит. Многие пациенты устают от изнуряющих тренировок, которые приносят довольно-таки скромные плоды, и предпочитают передвигаться в инвалидном кресле, но некоторые все же добиваются значительных успехов. Как бы там ни было, тебе определенно стоит попробовать. А если не выйдет, это все равно не конец света. В твоей профессии ноги — не главное, а с головой у тебя все в порядке.

— Действительно, — улыбнулся Энтони. — Спасибо, что уделил мне время и сказал все как есть.

— Не за что. — Маккой поднялся и дружески похлопал его по плечу. — Я зайду проведать тебя, когда выдастся свободная минутка.

Оставшись в одиночестве, Энтони подумал о том, каким наивным он был всего пару дней тому назад. Размышляя над вариантами развития событий, он допускал, что погибнет, но напрочь упустил из виду вероятность покалечиться. Как выдержать все это и не сойти с ума, валяясь на больничной койке в полной неподвижности? И что делать дальше? Смириться с тем, что он уже не станет прежним, и приспособиться к новой реальности или бороться до последнего, бросив все силы на выздоровление? Так много вопросов и так мало ответов…

Бездействие угнетало, и Энтони в очередной раз попытался пошевелить пальцами ног и вновь не добился ровным счетом ничего.

— Нужно подождать, — мысленно утешил себя он. — Я буду повторять это день за днем, и однажды у меня получится.

+++

Заброшенный дом напомнил Айзеку о тех днях, когда он был полон надежд и еще не знал, что его планам не суждено осуществиться. Тогда он был готов на все ради воплощения своей мечты о новом мире, а теперь у него не осталось ни сил, ни желания думать о будущем. Удостоверившись, что все комнаты по-прежнему пустуют, Айзек еще немного побродил по дому, не находя себе места, и остановился в гостиной. Плюхнувшись на продавленный диван, он закрыл глаза и попытался уснуть. Сон не шел, и Айзек долго ворочался с боку на бок, а когда наконец задремал, с улицы донесся звук подъезжающего автомобиля.

— Какого черта! — буркнул он, резко поднимаясь и хватая заряженный пистолет, который так и не пригодился ему на войне.

Окна комнаты выходили на задний двор, и Айзек дошел до прихожей, чтобы взглянуть на незваных гостей. Он не строил догадок по поводу того, кто бы это мог быть, и слегка удивился, когда увидел возле припаркованной у дома машины Ванессу. Войдя в дом, она уставилась на Айзека широко раскрытыми глазами, словно перед ней возник призрак, но ошеломленное выражение быстро исчезло с ее лица, а губы растянулись в кривой улыбке.

— Ну, здравствуй, Айзек, — нарушив неловкое молчание, произнесла Ванесса. — Не ожидала встретить тебя живым и здоровым. Твои люди сказали, что ты мертв.

— Очевидно, они ошиблись, — равнодушно ответил Айзек, убирая пистолет за пояс.

Внезапное появление Ванессы было весьма некстати. Ему абсолютно не хотелось общаться с кем бы то ни было, а с ней и подавно, так что он молча развернулся и направился обратно в гостиную. Как назло, Ванесса последовала за ним и встала у окна, выпрямив спину и надменно вздернув подбородок. Айзеку вспомнилось, что именно здесь она впервые поцеловала его, однако эта мысль не пробудила в нем ничего, кроме раздражения. Ванесса оказалась совсем не такой, какой представлялась ему в начале их романа, да и сам он с тех пор изменился, причем не в лучшую сторону.

— Похоже, ты не собирался возвращаться ко мне, — вновь заговорила Ванесса. — Стало быть, все твои обещания — пустой треп.

В ее голосе явственно слышалась обида, но Айзек не испытывал ни малейшего стыда. Он понимал, что притворное раскаяние Ванессы, ее напускная робость и попытки наладить отношения были вызваны отнюдь не чувствами к нему.

— Не делай из меня дурака, — отрезал Айзек. — Я был нужен тебе лишь для того, чтобы дорваться до власти.

— Ну конечно, куда уж мне до тебя с твоими высокими идеалами! — издевательски протянула Ванесса. — Ты ведь не такой, как все, и власть тебя совершенно не интересует. Ты отправил людей на смерть не просто так, а ради великой цели, поэтому число жертв не имеет значения. Смешал меня с дерьмом за одно-единственное убийство, а у самого руки по локоть в крови. Впрочем, лидер из тебя и впрямь вышел неважный — столько народу угробил, и все понапрасну. Проиграл войну и отсиживаешься тут, как последний трус. Как же ты жалок!

Она намеренно била по самым уязвимым местам. Айзеку было нелегко сохранять спокойный вид, но он справился с собой и сказал:

— Оставь меня в покое и иди своей дорогой.

— Пожалуй, я так и поступлю, — смерив его презрительным взглядом, кивнула Ванесса. — Без власти ты — никто, а силу и иммунитет я уже получила. В отличие от тебя, я не строю иллюзий о том, что люди и мутанты будут жить в мире и согласии, и прекрасно обойдусь без твоих нудных нравоучений и дурацких принципов. Если честно, мне всегда было плевать на них, а расправа над пастором доставила мне настоящее удовольствие.

При этих словах в памяти Айзека всплыли подробности совершенного ею убийства и предшествовавшего ему нападения на ферму, о которых рассказывал Ти Джей. Тогда он не уделил им должного внимания, потому что был поглощен подготовкой к нападению, но сейчас эти детали дополнили сложившуюся в голове картинку и ему стало не по себе.

— И чем ты займешься? — негромко поинтересовался Айзек. — Будешь убивать тех, кто слабее, ради развлечения?

— Тебя это не касается, — ядовито улыбнулась Ванесса, — но, так уж и быть, отвечу. Если мне захочется кого-нибудь прикончить, я сделаю это без глупых оправданий и угрызений совести.

Посмотрев ей в глаза, Айзек окончательно убедился в том, что она не лжет. Потеряв уважение к нему, Ванесса больше не считала нужным скрывать правду о своих взглядах и намерениях. Он мог бы назвать ее чудовищем, если бы не видел в ней свое собственное отражение. В минуты сомнений она была рядом, одобряя каждый его шаг на пути, ведущем к насилию и кровопролитию, и тем самым приближая его к себе. Однако Айзек сознавал, что не имеет права обвинять Ванессу в решениях, принятие которых было его личным выбором, тогда как ответственность за ее деяния, в том числе и будущие, отчасти лежит на нем. Он дал ей сверхчеловеческие способности, и все, кому она навредит, используя свою силу, пострадают по его вине. Он должен предотвратить это, но Ванесса не остановится ни перед чем, а значит, выход всего один.

Воспользовавшись тем, что она отвернулась к окну, Айзек достал пистолет, вскинул руку вверх до уровня ее головы и снял оружие с предохранителя. Услышав щелчок затвора, Ванесса обернулась. В ее серо-голубых глазах отразилось недоумение, как будто она не верила, что он сможет выстрелить. Не тратя времени на бессмысленные разговоры, Айзек нажал на спусковой крючок несколько раз подряд, целясь ей в лоб. Когда Ванесса упала замертво, он не почувствовал ни боли, ни облегчения — в душе царила пустота.

Устраивать ей похороны было бы слишком лицемерно, и Айзек ограничился тем, что накрыл Ванессу принесенной из спальни простыней, облил добытым из ее же запасов топливом и поджег. Огонь быстро охватил тело, вынуждая Айзека поспешить, и вскоре он уже ехал по дороге в сторону ближайшего шоссе. Несмотря на всю горечь постигшего его разочарования, Айзек вдруг ощутил странную свободу, словно с него спали невидимые оковы, в которые он сам себя и заточил. У него еще будет время переосмыслить случившееся и сделать верные выводы, но прошлое навсегда осталось позади. Впервые за долгие годы отсутствие плана не волновало Айзека, и неизвестность впереди внушала не страх, а надежду, открывая перед ним новые горизонты.

+++

Удача, благоволившая Эрику с завидной частотой, не изменила ему и на этот раз. Их отряд сумел отбиться от атаки и сохранить склад, а вражеские пули миновали его, хоть он и не прятался за спинами товарищей. Люку, который проявил себя более смелым бойцом, нежели Эрик, тоже посчастливилось уцелеть, и они вместе отправились на завод, чтобы проводить Магду и других погибших в последний путь.

Несмотря на то, что они с Магдой были знакомы совсем недолго, Эрику было тяжело смириться с тем, что ее больше нет. Эта женщина успела стать ему верным другом, и он надеялся, что после войны их отношения выйдут на новый уровень, однако судьба распорядилась иначе. Преждевременная смерть Магды казалась Эрику ужасной несправедливостью, и, когда ее тело предавали земле, его сердце сжималось от боли.

Мексиканцы скорбели вместе с ним, но их утешала вера в то, что в загробном мире Магде будет лучше и она сможет воссоединиться со своим мужем, рядом с которым ее и похоронили. Эрик был благодарен этим людям, приютившим его в трудное время и относившимся к нему с искренней теплотой, и все же он так и не смог стать полноценным членом общины и до конца понять их взгляды. Многие из тех, кто получил вид на жительство в Форте Райли, предпочли остаться на заводе, удовлетворившись материальной компенсацией. Их решение весьма удивило Эрика, а когда он узнал, что Люк собирается вернуться на свою ферму, то не на шутку огорчился.

— Ты точно не передумаешь? — без особой надежды поинтересовался Эрик, прежде чем проститься с парнем и его сестрами после похорон.

— Не-а, — покачал головой Люк. — Я хочу домой. Ваше правительство выделило нам все, что нужно для восстановления фермы, и обещало прислать подмогу, так что мы с Пенни купим семян, заведем скотину и будем жить как раньше. Жаль только, что Роуз с нами не поедет. Ей нравится здесь, на заводе, а Сантьяго Родригес готов жениться на ней хоть завтра.

— Ну что ж, — вздохнул Эрик, — тогда мне не остается ничего, кроме как пожелать вам всем удачи.

— И тебе того же, дружище, — похлопав его по спине, ответил Люк. — Не грусти, мы всегда будем рады видеть тебя у нас в гостях.

По дороге обратно в город Эрик чувствовал себя одиноким и немного потерянным. Он до сих пор не определился с планами на будущее, мысли о котором вызывали у него лишь смутную тревогу, но чем ближе становился дом, тем отчетливей рисовалось то, что ему предстояло совершить. Каким бы человеком ни был Джереми Стоун, он занимался по-настоящему важным делом, и Эрик — единственный, кто способен продолжить его нелегкий труд. Создавая лекарство, они с коллегами свернули не туда, и теперь его главная задача — добиться открытия экспериментального отдела НИИ и возобновить исследования, чтобы однажды избавить мир от вируса.

Проезжая мимо плантации, которая полностью перешла в собственность дяди Бена, так же как и львиная доля их совместного имущества, Эрик улыбнулся. Потеря бизнеса ничуть не расстроила его, а желание заниматься всякой ерундой вроде торговли травкой пропало начисто. Пожалуй, ему стоит свести общение с родственником к минимуму, но только сначала надо заставить этого скрягу вернуть «Форд Мустанг» — ведь он давно уже не мальчишка, а серьезному ученому не пристало пользоваться машиной матери.

+++

— Устраивайтесь поудобнее, мистер Льюис. — Поприветствовав гостя, подполковник Освальд указал рукой на кресло для посетителей. — Чем обязан вашему визиту?

— Давайте отбросим весь этот официоз, — с непринужденной улыбкой предложил тот. — Зовите меня просто Итан. Я пришел к вам как друг и партнер, чтобы обсудить наши общие дела в приватной обстановке.

— Ну что же, Итан, вы выбрали удачное время, — откликнулся Освальд. — Мои люди как раз обедают, и нас никто не услышит.

— Отлично, — обрадовался Итан. — Расскажите, как прошел вылет на главную базу Голдштейна. Вашему отряду удалось достать украденное им оборудование?

— Разумеется, — кивнул Освальд. — Моим ребятам даже не пришлось обстреливать базу с вертолетов. Оставшиеся там люди отреагировали на их появление весьма адекватно и добровольно выдали все, что значилось в списке.

— А что с мутантами? — осведомился Итан. — Кто-то из них наверняка вернулся туда.

— Лишь ненадолго. Говорят, они все ушли дней десять тому назад, и у меня нет оснований считать эти слова ложью. Мои парни сказали местным, что не тронут их базу, если те окажут содействие. Они сдали бы и родную мать, только бы их оставили в покое. Две другие базы также не представляют никакой угрозы для города. Мы будем приглядывать за ними на всякий случай, хоть там и нет ничего достойного внимания.

— Досадно, — протянул Итан. — Впрочем, это доказывает, что офицеры Голдштейна — не такие идиоты, как большинство его солдат. Значит, будем работать с тем, что есть.

Тут лицо подполковника оживилось, и он поинтересовался:

— Кстати, ваш ученый уже закончил проверять кровь военнопленных?

— Практически, — ответил Итан. — На данный момент выявлено чуть более дюжины мутантов, и все они согласны работать на нас. Вы сможете забрать их, как только проверка будет завершена, а все остальные поступят в распоряжение городского совета. Несмотря на то, что стена полностью отремонтирована, а завалы разобраны, у нас еще непочатый край работы. Заключенные помогут восстанавливать город и пострадавшие фермы. Мы пообещаем отпустить тех, кто отличится примерным поведением, когда они ликвидируют все разрушения и возместят нанесенный городу и его союзникам ущерб. Таким образом, у них появится мотивация и даже раненые постараются покинуть лазарет как можно скорее, чтобы заслужить свободу.

— А вы неплохо потрудились! — Освальд расплылся в улыбке и добавил: — Жаль только, что опознать тело Айзека Голдштейна не представляется возможным. Я бы с радостью предъявил его Престону. Бедняга полковник! Он ведь так и не узнает, что мы все же получим тот самый элитный спецотряд, ради которого он затеял всю эту авантюру.

— Как и бывший мэр, — подхватил Итан. — Впрочем, ему же и лучше. Старик всегда был настроен против мутантов. Теперь он по крайней мере сможет спать спокойно.

— Это точно, — хмыкнул Освальд. — А новый директор НИИ в курсе ваших планов относительно экспериментального отдела?

— Пока нет, — покачал головой Итан. — Начальником отдела станет Эрик Фаулер, и он будет отчитываться непосредственно нам двоим, минуя все прочие инстанции.

— А что насчет городского совета? — спросил подполковник. — Рано или поздно вам придется сказать коллегам правду, чтобы история не повторилась.

— Само собой, после выборов я сообщу членам совета о спецотряде и о возобновлении работы над препаратом — между прочим, Фаулер назвал его именем Стоуна, — а также о наших с ним намерениях усовершенствовать данный препарат. Если убедить политиков в том, что этот парень сумеет создать на его основе полноценное лекарство, не превращающее людей в суперсолдат, они не станут возражать, тем более что это будет уже совсем другой совет.

— Как вы думаете, кто-нибудь из нынешних членов совета будет переизбран?

Итан сделал вид, что размышляет над заданным вопросом, хотя итоги предстоящих выборов казались ему предрешенными.

— Разве что доктор Блейк и миссис Фэррис, — наконец выдал он. — Старина Томпсон уже в отставке, мисс Салливан явно не горит желанием оставаться в игре, а Престон, Хикман и Кэмпбелл не рискнут снова баллотироваться в члены совета, потому что в противном случае все их тайные грешки станут достоянием общественности. Вы уже решили, кто из ваших людей присоединится к нам?

— Да, у меня есть несколько доверенных лиц, которые не прочь погрузиться в политику, — ответил Освальд. — Как только я приму звание полковника, они тоже получат повышение, после чего оставят военную службу ради не менее важной миссии. Если эти люди попадут в совет, они поддержат вашу кандидатуру на пост мэра.

— И как я смогу отблагодарить вас? — вкрадчиво поинтересовался Итан.

— Я бы хотел, чтобы одна из них, а именно майор Анна Смит, заняла должность вице-мэра, — без обиняков заявил Освальд. — Я уверен, что вы с ней сработаетесь.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Итан. — Буду рад видеть ее своим заместителем.

Распрощавшись с подполковником, он вернулся в свой временный офис в приподнятом настроении, крайне довольный собой и тем, как все обернулось. Восстание Айзека Голдштейна ускорило его приход к власти, а ходатайство Эрика Фаулера о повторном открытии экспериментального отдела пришлось как нельзя кстати. Итан согласился удовлетворить просьбу ученого, хоть и не разделял его оптимизма. Лекарство от вируса, конечно, не повредит, но даже если Фаулер не сотворит чуда, его разработки позволят создать новых мутантов, если кто-то из спецотряда дезертирует или погибнет. Городу пригодятся суперсолдаты, однако их число должно быть строго ограниченным, а круг осведомленных — достаточно узким, чтобы сохранить секретность. Придя к такому выводу и обретя единомышленника в лице Освальда, Итан начал действовать уже сейчас. А когда он официально станет мэром, другие члены совета так или иначе примут его точку зрения, и под их чутким руководством Форт Райли непременно будет процветать.

+++

Несмотря на то, что война оказалась совсем короткой, она пронеслась по городу разрушительным вихрем, на устранение последствий которого требовалось время. Две недели спустя больница была по-прежнему переполнена ранеными. Работа кипела вовсю, и не задействованный в плановых операциях персонал привлекли к уходу за многочисленными пациентами. Джордан трудилась не покладая рук и проводила все свободное время в палате Энтони. Она заботилась о нем не только как девушка, но и как медсестра, чтобы предупредить появление пролежней на коже и контрактур суставов, а также мышечную атрофию и инфекции, и обращалась к санитарам лишь тогда, когда это было необходимо.

Разумеется, душевное состояние Энтони беспокоило Джордан ничуть не меньше физического. Хоть он и терпел боль и неудобства, связанные с постельным режимом, без жалоб и возмущения, она старалась всячески приободрить его. Иногда они разговаривали, но чаще молчали, а когда он спал, она дремала на стуле возле его кровати. Порой Джордан так уставала, что вырубалась на несколько часов кряду, поэтому Кэтрин выделила ей раскладушку, а Мэгги принесла подушку и простыни, чтобы она могла отдыхать, не отходя от Энтони.

Дети из приюта часто навещали его. Эти визиты приносили ему облегчение, а внезапно заговоривший Дэниел немного смягчил горечь их общей утраты. Однако самым удивительным для Джордан стало то, что Стефани, осунувшееся лицо которой выдавало терзавшую ее скорбь, искренне поблагодарила их с Маккоем за спасение жизни Билла. К счастью, он шел на поправку, и, когда Стефани находилась рядом с ним, ее потухший взгляд слегка оживал.

— Если вам с Энтони что-нибудь понадобится, мы всегда готовы помочь, — сказала она, когда Джордан заглянула к Биллу во время очередного обхода. — Ему ведь нелегко придется.

— Только при нем этого не говорите, — вмешался Билл. — Мужчинам не нравится, когда их жалеют.

— А то я не знаю! — проворчала Стефани.

Завершив обход, Джордан вернулась в палату Энтони, из которой доносился веселый голос Маккоя:

— А этот засранец еще жаловался, что ему стояк по утрам ходить мешает…

— Бедняга, — со смехом отозвался Энтони. — Вот уж проблема — так проблема!

— Опять травишь свои армейские байки? — поинтересовалась Джордан. — Что на этот раз — Дакота Большой Змей?

— Угу, — ответил Маккой. — Забавный был парень.

— Ты бы поосторожнее с шуточками, — предупредила его Джордан. — У некоторых пациентов от хохота чуть швы не разошлись.

— Ладно, хорошенького понемножку. — Маккой поднялся со стула, уступая ей место. — Пойду составлять отчет для доктора Блейк. Ей, видите ли, нужно, чтобы я сдал его за несколько дней до того, как уеду обратно к себе. Как будто мне больше нечем заняться!

После того как он удалился, Джордан занялась гигиеническими процедурами. Помимо медицинских манипуляций, она следила за внешним видом Энтони, не забывая о мытье, бритье и прочих рутинных делах, которые он пока не мог выполнять самостоятельно. Когда она распутывала его длинные светлые пряди, Энтони заметил:

— Мне не помешало бы коротко подстричься.

— Это еще зачем? — спросила Джордан.

— Чтобы тебе не приходилось возиться с расческой.

— Ну уж нет! — Она упрямо мотнула головой. — Спасибо за заботу, но я предпочла бы оставить все как есть. Мне нравятся твои волосы, и я ни за что не дам тебе отрезать их.

— Джордан, я серьезно, — не отступал Энтони. — Черт с ними, с волосами, но ты бы хоть домой сходила или прогуляться.

— На улице слишком жарко для прогулок, — отмахнулась Джордан. — И вообще, не хочу я никуда идти. Мне гораздо лучше быть здесь с тобой, чем сидеть в пустом доме или бесцельно бродить по городу.

— А вид у тебя усталый, — протянул он. — Ты точно в порядке?

— Конечно, — заверила его она. — Пора делать массаж.

Прежде чем начать, Джордан откинула простыню и легко дотронулась до лодыжки Энтони. Во время массажа и пассивной гимнастики он внимательно наблюдал за движениями ее рук, пытаясь сконцентрироваться на них и ощутить хоть что-то, но не реагировал на случайные, мимолетные прикосновения вроде этого, однако сейчас вдруг обратился к ней:

— Кажется, я что-то почувствовал! — Голос Энтони звучал взволнованно. — Совсем слабо, но раньше не было и такого.

— Закрой глаза, и мы проверим, сможешь ли ты определить, прикоснулась я к тебе или нет, — стараясь не выдавать своих переживаний, предложила Джордан.

И лишь когда они оба убедились в том, что ему не показалось, она позволила себе выразить охвативший ее восторг словами. Надежда осветила лицо Энтони, он счастливо улыбался, а в его глазах появился живой блеск, которого Джордан так не хватало в последнее время. В этот момент она твердо решила, что не даст ему угаснуть и сделает все, что будет в ее силах, чтобы помочь Энтони снова встать на ноги.

+++

Сделав последнюю затяжку, Вирджиния затушила сигарету, бросила взгляд на часы и неодобрительно покачала головой. Обычно она не курила в своем рабочем кабинете, но с некоторых пор ее раздражало абсолютно все, а сигареты помогали хоть немного расслабиться. Майор Леонард Митчелл, упрямо называвший себя Маккоем, снова задерживался, но, учитывая уровень его мастерства, она просто не могла отказаться от взаимодействия с ним из-за таких недостатков, как отсутствие пунктуальности и нелюбовь к работе с документами. Когда Митчелл наконец явился, на его лице играла безмятежная улыбка, но Вирджиния не собиралась закрывать глаза на его опоздание.

— Вы должны были прийти ко мне пятнадцать минут назад, — заметила она, ответив на его дружелюбное приветствие сдержанным кивком.

— Прошу прощения. — Даже не пытаясь оправдаться, он сел напротив нее и поинтересовался: — Вы уже просмотрели мой отчет?

— Разумеется, — кивнула Вирджиния, — как и ваше заявление с просьбой выделить вам постоянного помощника.

— Надеюсь, вы мне не откажете, — улыбнулся Митчелл, шутливо добавляя: — Как-никак вы украли у меня ассистентку.

— Я тут совершенно ни при чем, — возразила Вирджиния. — Джордан сама попросила меня принять ее в штат. Испытательный срок был пройден успешно, а Кэтрин Морган охарактеризовала ее крайне положительно. Должна признать, вы прекрасно подготовили ее к дальнейшей работе.

— Однако вы не выглядите довольной, — вставил он. — Что же вас не устраивает?

Вирджиния имела полное право проигнорировать его чересчур прямолинейный вопрос, но ей вдруг пришло в голову, что этот человек вполне может разделить ее точку зрения и как-то повлиять на Джордан, поэтому она сочла нужным объяснить ему причины своего разочарования.

— Проблема в ее мотивации, — начала Вирджиния. — Не поймите меня превратно, майор Митчелл, я не вижу ничего плохого в том, что Джордан ухаживает за своим партнером, но, похоже, она не собирается ограничиваться тем, что действительно необходимо. Мне стало известно, что она тратит время на поиски специализированной литературы, посвященной травмам спинного мозга, осваивает массаж и упражнения для реабилитации. Это приводит к весьма неутешительному выводу: вместо того чтобы вплотную заняться своим собственным образованием и использовать все возможности нашей больницы, чтобы стать врачом, Джордан решила остаться медсестрой, посвятив себя заведомо безнадежному делу.

— Не будьте столь категоричны, — протянул Митчелл. — На Энтони рано ставить крест. Он еще так молод, и у него есть шансы на восстановление, по крайней мере частичное.

— Мне жаль этого парня, но будущее моей дочери волнует меня гораздо сильнее, — отрезала Вирджиния. — Джордан потратит уйму времени и сил на то, что может не принести никаких результатов. И даже если ей удастся помочь ему добиться улучшений, это обойдется ей слишком дорого. Неужели вы не понимаете?

— Напротив, — ответил Митчелл. — Однако вам ли не знать, что Джордан не из тех, кто отступает перед трудностями? Я беспокоюсь за нее точно так же, как и вы, но принимаю ее решение и собираюсь всячески поддерживать ее на этом нелегком пути.

— Ясно, — отозвалась Вирджиния, всем своим видом показывая, что больше не намерена обсуждать эту тему.

В кабинете повисла неловкая тишина. Она намеревалась перевести разговор в сугубо деловое русло, но не успела произнести и слова, как Митчелл вдруг попросил:

— Будьте так любезны, угостите сигаретой, а то у меня закончились.

Вирджиния на секунду опешила, удивленная подобной бесцеремонностью, после чего процедила:

— Вообще-то здесь не курят.

— Ой, да будет вам! — блеснув синими глазами, рассмеялся он. — Тут накурено, как в хижине у индейского шамана.

Она не нашлась что ответить и нехотя подвинула к нему пачку, лежавшую на столе. Поблагодарив ее, Митчелл достал две сигареты, прикурил обе и протянул одну Вирджинии, которой не оставалось ничего, кроме как взять ее, чтобы не выглядеть глупо.

— Итак, давайте перейдем к делу. — Глубоко затянувшись и медленно выпустив дым, сказала она. — Учитывая вашу квалификацию и результаты проведенных вами операций, я хотела бы, чтобы вы заняли должность главного хирурга в городской больнице. Ваша клиника станет ее филиалом и продолжит работу. Доктор и медсестра, которые устроили вас в качестве временной замены, готовы провести там ближайшие два года.

— Спасибо, ваше предложение очень лестно, но все же я вынужден отклонить его, — вежливо отказался Митчелл. — Я могу оставить свою больницу на несколько недель, но не готов покинуть ее насовсем. Как насчет того, чтобы вернуться к этому вопросу позже — допустим, через пару лет? А пока я займусь обучением моих новых ассистентов и буду регулярно приезжать сюда и устраивать мастер-классы для всех ваших хирургов.

— Идет, — не теряя надежды рано или поздно переманить его к себе, согласилась Вирджиния. — В свою очередь, я обязуюсь поставлять вам медикаменты по мере надобности и заменять оборудование в случае его поломки, а также принимать в нашу больницу наиболее сложных пациентов, получивших направление от вас.

Обговорив все детали и назначив дату следующей встречи, они встали и обменялись прощальным рукопожатием. Он задержал ее руку в своей дольше, чем требовали приличия, и сказал вполголоса:

— Да не переживайте вы так, доктор Блейк. Все образуется, вот увидите. И пожалуйста, не давите на Джордан. Она умница и справится со всеми сложностями, вы уж поверьте моему слову.

Вирджиния предпочла промолчать. Странное и порой непредсказуемое поведение этого мужчины поставило ее в тупик второй раз подряд. Его наглость возмущала, но хрипловатый баритон оказывал на нее умиротворяющее воздействие, а ощущение теплой ладони было таким приятным, что она не спешила выдергивать руку. В конце концов, им предстоит долгое сотрудничество, а любые противоречия можно уладить.

+++

В больнице время всегда тянулось медленно, и порой Энтони казалось, что он застрял где-то на грани между сном и бодрствованием. Сон обволакивал его, затягивая в какой-то липкий, тягучий дурман, голова становилась тяжелой, словно наливалась свинцом, и при пробуждении эта тяжесть не проходила. Глаза слипались, веки поднимались с трудом, а затекшее от неподвижности тело как будто превратилось в тюрьму, из которой он никак не мог вырваться. Проведя изрядную часть дня в полудреме, Энтони часто просыпался среди ночи и тихо лежал в постели, стараясь не позволять страху и дурным мыслям взять верх над зародившейся в душе надеждой.

Рассветы и закаты сменяли друг друга, и его тело постепенно оживало. Чувствительность возвращалась, а когда Энтони наконец-то удалось пошевелить большим пальцем правой ноги, он чуть не расплакался от счастья. Впрочем, вместе с радостью пришла и боль, атаковавшая не только измученную спину, но и ноги. Иногда у него возникали странные ощущения вроде покалывания или мурашек, но хуже всего было жжение, усиливавшееся по ночам и не дававшее уснуть. Если усталость все же побеждала боль, Энтони одолевали кошмары, в которых он вновь оказывался на вышке и видел изуродованное до неузнаваемости лицо Джека Робертса, а затем падал в темноту, ломая позвоночник, и просыпался в холодном поту.

Когда Джордан не была на дежурстве, она неизменно ночевала в палате Энтони, и ее присутствие придавало ему сил. Он испытывал неловкость во время некоторых неприятных процедур и стеснялся своей беспомощности, но без Джордан ему было бы невыносимо. Хоть они и прожили вместе совсем немного, а их отношения едва успели стать серьезными, она не бросила его в беде, и Энтони жалел, что не может дать ей ничего, кроме ласковых слов, прикосновений и поцелуев. Мысли об их совместном будущем вызывали у него противоречивые чувства, однако Джордан была полна энтузиазма, и он не хотел портить ей настроение своим нытьем. Кроме того, все могло быть гораздо хуже, и вместо того, чтобы жаловаться на свое состояние, Энтони радовался, что остался в живых, и настраивался на лучшее.

Ему не терпелось поскорее сесть в постели. Подготовка к этому значимому для него событию заняла несколько дней, в каждый из которых изголовье кровати приподнимали на пару дюймов выше, чем в предыдущий. Впервые приняв сидячее положение, Энтони ощутил прилив тошноты, в глазах потемнело, а голова закружилась так сильно, что он чуть не потерял сознание. Вторая попытка оказалась примерно такой же, но спустя какое-то время он привык и научился сидеть достаточно долго без особого дискомфорта. Следующим этапом было инвалидное кресло, и грусть от осознания собственной физической неполноценности ушла, как только Энтони оценил свободу передвижения, которую оно дарило.

— Неплохо, да? — спросила Джордан, которая сумела отыскать на больничном складе вполне приличную модель с невысокой спинкой и без подлокотников, предназначенную для самостоятельного использования.

— Определенно лучше, чем катафалк, — с улыбкой ответил Энтони.

Первая прогулка по небольшому парку, находившемуся на территории больницы, доставила ему огромное удовольствие. После двух месяцев заточения в палате все вокруг казалось чудесным — солнце, облака и голубое небо над головой, зеленая трава и цветы. Изнуряющая летняя жара сменилась мягким теплом, а легкий ветерок приятно обдувал. Остановившись у скамейки, Джордан присела и завела разговор о предстоящей выписке. Она строила планы с таким беззаботным видом, словно в них не было места переоборудованию дома и длительной реабилитации. Энтони молча кивал, не желая признаваться в том, что возвращение домой одновременно воодушевляет и пугает его.

Он боялся стать бесполезной обузой с тех самых пор, как у него обнаружили астму, но за каждым обострением следовала ремиссия, а нынешняя ситуация была не в пример сложнее. Потеря возможности ходить, безусловно, огорчала Энтони, однако неспособность полноценно заниматься сексом тревожила его ничуть не меньше. Он мечтал сделать Джордан счастливой, а отношения с калекой, да еще и импотентом, явно не способствовали этому. Благодаря Маккою Энтони знал, что сексуальная функция может восстановиться и в этом случае он сумеет обходиться без лекарств и всевозможных ухищрений, но он давно уяснил, что шансы и гарантии — не одно и то же, и считал правильным обсудить этот вопрос заранее. Энтони тщательно подобрал слова, чтобы не обидеть Джордан, но все никак не решался поднять болезненную для него тему, а сейчас вдруг осознал, что дальше тянуть нельзя.

— Джордан, я буду стараться выздороветь изо всех сил, но некоторые вещи не зависят от нас, — осторожно начал он. — Обстоятельства изменились, и я пойму, если ты…

— Не вздумай! — резко изменившись в лице, воскликнула она. — Не вздумай благородно бросать меня по выдуманной причине! Меня не смущает ни один из возможных раскладов, и я не стану любить тебя меньше, даже если ты не поправишься.

Голос Джордан звенел, а глаза блестели от волнения. До этого момента она ни разу не называла свои чувства к нему любовью. Тронутый ее внезапным признанием, Энтони поспешил ответить:

— Я тоже люблю тебя и вовсе не собирался расставаться. — Он потянулся к сидящей напротив Джордан и дотронулся до ее руки. — Я лишь прошу тебя обдумать все как следует и пообещать мне одну вещь.

— И какую же? — Напряжение в ее взгляде ослабло, но не исчезло.

— Если однажды ты передумаешь и захочешь уйти — неважно, по какой причине, — пожалуйста, скажи мне об этом прямо, — негромко, но твердо произнес Энтони. — Ты нужна мне, как никто другой, но я бы не хотел, чтобы ты оставалась со мной из жалости.

— Хорошо, — на удивление легко согласилась Джордан, с ухмылкой добавляя: — Хотя на твоем месте я бы на это не рассчитывала. Тебе от меня так просто не отделаться!

Она улыбнулась, крепко сжав его пальцы, и закравшаяся в сердце едкая горечь растворилась в охватившем Энтони счастье. Каким бы туманным ни представлялось ему будущее, оно было неразрывно связано с Джордан, готовой разделить с ним все тяготы, и он верил, что вместе они преодолеют любые превратности судьбы.

+++

Смерть Джейми стала страшным ударом для всей семьи, но жизнь не стояла на месте. Билл вернулся домой, Стефани занималась привычными делами, дети играли, а подростки все так же собирались в беседке по вечерам. Однако за ширмой повседневности царила глубокая скорбь. Билл постарел на добрый десяток лет, Стефани украдкой плакала, когда думала, что никто ее не видит, смех младших стал тише, а разговоры старших казались какими-то приглушенными, словно они боялись сболтнуть лишнего. По ночам Лили нередко орошала свою подушку слезами, в то время как Алекс молчала, закусив губу и повернувшись лицом к стене.

Не умея утешать людей словами, она сосредоточилась на делах, взяв на себя многое из того, что прежде выполнял Джейми. Когда родные оплакивали его, Алекс уединялась, потому что не могла выражать свои чувства так открыто и в принципе считала, что не имеет права грузить их своими переживаниями. Они с Джейми знали друг друга меньше года, и, хоть за это время она успела полюбить его, ее горе едва ли могло сравниться с тем, что испытывали сейчас его родители, братья и сестры. Алекс проходила через это несколько раз, теряя членов своей собственной семьи. Чужое участие совсем не облегчало ее терзаний, так что она держала себя в руках, как бы паршиво ей ни было.

Поначалу Джейми снился ей почти каждую ночь, а утром Алекс просыпалась и до нее доходило, что она никогда не увидит его вновь. От осознания того, что его больше нет, все внутри нее кипело, а душа рвалась на части. Она буквально изматывала себя физическим трудом, чтобы сил думать о нем попросту не оставалось. Работая на автомате и едва ли обмениваясь с другими десятком слов в день, Алекс как будто превратилась в зомби. Что-то в ней перегорело, и она не могла заплакать, даже когда оставалась в одиночестве.

Новый учебный год принес немало перемен. Отношение властей к приюту изменилось в лучшую сторону, и все дети Билла и Стефани получили гражданство и были приняты в городскую школу. Их распределили по разным потокам в зависимости от возраста и уровня знаний. Младшие попали в начальные классы, занимавшиеся в соседнем здании, а старшие пересекались друг с другом на тех или иных предметах, так как группы формировались для каждой учебной дисциплины отдельно.

Сама школа сильно отличалась от приютской — такая огромная, что в ней можно было заблудиться, с большим количеством классов и учителей, — но Алекс скучала по их прежней школе и то и дело ловила себя на мысли, что раньше ей было лучше. Энтони объяснял материал так понятно и интересно, что все запоминалось само собой, тогда как многие из здешних учителей оказались пожилыми, а некоторые — настолько занудными, что на их уроках Алекс клонило в сон. Конечно, она боролась со скукой и продолжала усердно заниматься, но без помощи Энтони и Джейми ей было так сложно, что иногда она не могла усвоить и половины того, что проходили на уроках.

Несмотря на то, что никто из городских не проявлял открытой враждебности, Алекс порой замечала их косые взгляды. Наверное, она до сих пор казалась им диковатой бродяжкой, какой была год назад, но мнение одноклассников совершенно не волновало ее. За месяц пребывания в школе Алекс не начала общаться ни с кем, кроме ребят из приюта, отношения с которыми также нельзя было назвать близкими. Проблемы с учебой лишь усугубляли ситуацию, и временами ей отчаянно хотелось покинуть Форт Райли и уйти куда глаза глядят. Ведь там, где бродят толпы голодных зомби, а люди грабят и убивают друг друга, ты находишься в постоянной опасности и не нужно притворяться, имитируя нормальную жизнь, а боль и тоска неизбежно отступают на второй план.

Нежелание возвращаться домой после уроков усиливалось с каждым днем. Алекс настолько замкнулась в себе, что ей было нелегко поддерживать даже самый простой разговор. Она стыдилась своих мыслей, потому что Джейми подарил ей семью, о которой она мечтала, и Алекс была безумно благодарна ему и его родителям, однако без него она чувствовала себя чужой в доме, который должен был стать для нее родным, и тяготилась обществом его обитателей. Конечно, совесть не позволяла ей бросить их и сбежать, но она боялась, что однажды сорвется и натворит глупостей.

Промучившись над очередным домашним заданием целых два часа, Алекс была вынуждена признать, что зашла в тупик. Она тяжело вздохнула, отодвинула учебник в сторону и отправилась в ванную, чтобы умыться холодной водой. Вытерев лицо, Алекс зачем-то задержалась у зеркала и придирчиво оглядела свое отражение. Она больше не казалась себе симпатичной, как в те дни, когда они с Джейми были вместе, но и прежней пацанкой не стала. Из зеркала на нее смотрела незнакомая девушка с растрепавшимися русыми волосами и серьезными не по годам карими глазами, слишком рано узнавшая обратную сторону жизни и разочаровавшаяся в ней, не озлобленная, а скорее растерянная, но упрямо не желающая просить о помощи кого бы то ни было.

— Ну что со мной не так? — вслух спросила Алекс, но отражение не дало ей никакого ответа.

Вернувшись в комнату, она увидела, что Лили стоит у письменного стола, беззастенчиво рассматривая ее записи.

— У тебя тут ошибки, — доброжелательным тоном сообщила она. — Если хочешь, я покажу, как сделать правильно.

— Спасибо, не нужно, — нарочито вежливо отозвалась Алекс.

Воспоминания о том, как Лили «помогла» ей в прошлый раз, были еще достаточно свежи, чтобы снова наступать на те же грабли.

— Ты могла бы обратиться к кому-нибудь другому, — словно прочитав ее мысли, предложила Лили. — Стефани будет рада объяснить тебе домашку.

— У нее и без того хватает забот, — покачав головой, отрезала Алекс. — Я справлюсь сама.

— Не похоже, — не отступала Лили. — Я же вижу, как тебе тяжело, и я не только про учебу говорю. Почему ты отказываешься от любой поддержки?

Запас терпения Алекс уже изрядно истощился, и она решила не церемониться с соседкой.

— Что ты ко мне прицепилась? — буркнула она. — Найди себе занятие и отстань от меня.

Но вместо того, чтобы оставить ее в покое, Лили продолжала стоять над душой.

— Так дело не пойдет, — серьезно сказала она. — Я понимаю, у тебя есть причины злиться на меня, но ты отгородилась от всех и не подпускаешь к себе никого, даже детей. Может быть, хватит вести себя так, будто ты осталась одна в целом свете?

— Да ни хрена ты не понимаешь! — взорвалась Алекс. — Я действительно одна, потому что все, кем я дорожила, умерли. Иногда я ненавижу себя за то, что осталась жива, а они — нет! Но это — мои личные проблемы, и я никак не возьму в толк, зачем ты до меня докопалась. Можешь не притворяться добренькой — я же знаю, как ты ко мне относишься. Так что перестань лезть с дурацкими советами и доставать меня своим притворным сочувствием. А если тебе хочется, чтобы я убралась отсюда куда подальше, скажи мне это напрямую.

Какое-то время Лили молча переваривала ее гневную тираду, а когда наконец заговорила, в ее голосе не было ни намека на обиду.

— Все совсем не так, — спокойно возразила она. — Я смирилась с тем, что Джейми выбрал тебя, и уверена: он хотел бы, чтобы ты жила здесь с нами. Он ни за что не дал бы тебе уйти или впасть в отчаяние, и сейчас я делаю это вместо него. Можешь посылать меня к черту сколько угодно, но я все равно буду пытаться помочь тебе, потому что именно так поступил бы Джейми.

Лили смотрела ей прямо в глаза. По ее взгляду Алекс поняла, что она не лжет, но не нашлась что ответить. При мысли о Джейми ее вновь настигла боль, спрятаться от которой она так и не смогла. Впервые за долгое время на глазах выступили слезы, и Алекс не хватило сил противиться захлестнувшему ее гигантской волной чувству безысходности. Поддавшись внезапному порыву, она позволила себе броситься в эту волну, не боясь утонуть, и слезы полились рекой. Закрыв лицо руками и дрожа всем телом, Алекс оплакивала не только Джейми, но и Сэма, погибшего так нелепо, отца и мать, давно ушедших, но не забытых, и всех тех людей, что не должны были умирать за нее. Ей казалось, что невидимый нож вторгается в ее тело, проворачиваясь и причиняя невыносимые страдания, но она не стремилась вытащить его, а, наоборот, давала вонзиться еще глубже, чтобы прочувствовать все то, что так долго копилось внутри, не находя выхода.

— Ну почему?! — сквозь рыдания воскликнула Алекс. — Почему все, кого я люблю, умирают?! Сколько еще смертей я должна пережить? Я устала терять, я больше не выдержу!

Она не услышала слов утешения, да они и не были нужны — какие слова могли затмить то горе, что поглощало ее изнутри уже многие годы? Алекс потерялась во времени и пространстве, и лишь ощущение тепла совсем рядом удерживало ее от полного погружения в свои самые страшные кошмары. Постепенно придя в себя, она осознала, что лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку, а Лили осторожно гладит ее по плечу. От ее прикосновений почему-то становилось легче, и боль потихоньку исчезала, уступая место странному умиротворению.

Алекс не сразу решилась выпрямиться и посмотреть на Лили. Ей было мучительно стыдно за свои грубые и резкие слова, которых та определенно не заслужила.

— Извини, — овладев собой, хрипло произнесла она. — Что-то я сегодня расклеилась.

— Все в порядке. — Лили примирительно улыбнулась и протянула ей чистый носовой платок. — Тебе нужно было выплакаться и поделиться наболевшим с кем-нибудь другим. Теперь тебе полегчало, хоть чуточку?

— Вроде того, — кивнула Алекс.

Они посидели еще немного в тишине, думая каждая о своем и при этом не испытывая неловкости. Потом Лили взяла с полки книжку и зашелестела страницами, а Алекс принялась разбираться в тумбочке.

— Слушай, — вдруг обратилась к ней Лили, — ты же в курсе, что Энтони выписали из больницы?

— Угу, — откликнулась Алекс.

— Так вот, завтра мы с ребятами собираемся навестить его. Стефани наготовила всяких вкусностей, будет весело. Пойдешь с нами?

— Пойду, — сама не зная почему, согласилась Алекс и тут же, не отводя себе ни секунды на раздумья, выпалила: — Пожалуйста, глянь мою домашку, когда закончишь читать. Интересно, где я там налажала.

— Хорошо, — с улыбкой ответила Лили.

После этой недолгой, но дружелюбной беседы Алекс ощутила, что тяжелый груз, который она уже не надеялась сбросить, исчез, а невидимая преграда, стоявшая на пути к исцелению, неожиданно рухнула. Конечно, пройдет еще немало времени, прежде чем она сможет вспоминать о произошедшем без боли и горьких сожалений, а некоторые раны, возможно, так никогда и не затянутся, но будут и светлые моменты, такие как этот. Прошлого не вернуть, но пока в мире без Джейми есть люди, которым небезразлична судьба Алекс, ее существование имеет смысл, и она будет жить дальше, оглядываясь назад, но двигаясь только вперед.

+++

Мэдисон неторопливо шла по тротуару, глядя на украшенные к Хэллоуину домики и любуясь яркими осенними листьями, окрасившими деревья в желтый и красный. Разрушения постепенно ликвидировали, и город заживлял свои раны, вновь становясь обманчиво мирным и безопасным. Но теперь она знала, что это — лишь иллюзия, а жизнь в Форте Райли далеко не так предсказуема, как ей казалось. Остановившись у дома Энтони, Мэдисон постучала в дверь. Ей открыла Джордан, лицо которой тут же озарилось улыбкой.

— Привет, рада тебя видеть! — поздоровалась она, обнимая гостью и жестом приглашая ее в дом.

Пройдя на кухню, Мэдисон устроилась за столом, и Джордан спросила:

— Есть хочешь?

— Нет, спасибо, — покачала головой Мэдисон. — А вот от напитка я бы не отказалась, причем желательно безалкогольного.

— Вчерашняя ночь была бурной? — понимающе хмыкнула Джордан, ставя на стол две кружки с ромашковым чаем.

— Не то слово! — скорчив страдальческую гримасу, вздохнула Мэдисон. — Ну, рассказывай, как вы поживаете.

— Потихоньку, — ответила Джордан. — Энтони отдыхает после физиотерапии, а я тут пыталась немного прибраться к твоему приходу.

— Могла бы не утруждаться, — махнула рукой Мэдисон. — Видела бы ты, какой бардак творится сейчас в моей комнате, да и черт бы с ним! Ты лучше скажи, как дела у Энтони. Есть какой-нибудь прогресс?

Джордан задумалась. На ее красивом, но уставшем лице, обрамленном отросшими темными волосами, которые спадали ей на плечи легкими волнами, промелькнула тень сомнения.

— Чувствительность продолжает восстанавливаться, но чтобы вернуть активные движения, понадобится немало времени и сил, — поделилась она. — Выздоровление в таких случаях — долгий и трудный процесс, а мы еще в самом начале пути. Энтони ужасно устает от всех этих тренировок, да и здоровье у него не самое крепкое, и чрезмерная нагрузка может вызвать приступ астмы. Ну а я — далеко не профессиональный реабилитолог, так что работаем методом проб и ошибок.

— Понятно, — протянула Мэдисон, с сочувствием глядя на подругу.

Впрочем, Джордан вовсе не казалась несчастной или запутавшейся — напротив, производила впечатление человека, который точно знает, что и зачем делает. Отхлебнув из своей кружки, Мэдисон подумала о том, что жизнь — странная штука, а люди зачастую показывают свою подлинную суть, лишь когда любовь идет рука об руку со смертью.

— А у тебя что новенького? — прервала ее размышления Джордан.

— Вчера байкеры опять поминали погибших товарищей, — после недолгой паузы поведала Мэдисон. — В итоге все вылилось в грандиозную пьянку. Я знатно перебрала, а утром обнаружила себя в постели в чем мать родила, а рядом дрых Флэш.

— Так вы с ним…

— Если верить обрывкам моих воспоминаний, все было не так уж плохо, — не дав подруге закончить, призналась Мэдисон. — Сначала я хотела разбудить его и вытолкать из спальни, но потом передумала. Когда он проснулся, мы мило поболтали и… Не то чтобы это было что-то серьезное, но я согласилась прокатиться с ним на байке на следующих выходных.

— Ты просто молодчина, Мэдс! — похвалила ее Джордан. — Как здорово, что ты наконец-то обратила внимание на кого-то, кроме Эрика.

Это имя заставило сердце болезненно екнуть, и Мэдисон не удержалась и сообщила:

— Кстати, раз уж мы о нем заговорили… Этот мудак живет себе припеваючи, перекрасил свою драгоценную тачку в черный цвет, подстригся и сменил стиль на деловой. Видела его тут мельком — разъезжал по городу с важным видом и в гордом одиночестве. Тоже мне, мистер начальник экспериментального отдела! Ты не поверишь, но я слыхала, что он даже съехал от мамочки! — Мэдисон издала нервный смешок и добавила: — Помнишь, я рассказывала про тех уродов, что пытались захватить наш бар? Так вот, я бы с удовольствием нашпиговала дробью задницу Эрика.

— Я бы на это посмотрела, — фыркнула Джордан.

Покончив с чаем и сплетнями, они переместились на задний двор. Вскоре к ним присоединился Энтони, который выглядел заметно лучше, чем месяц назад, и речь зашла о происходящих в Форте Райли переменах. Городской совет был расформирован и переизбран, Итан Льюис официально стал мэром, Престон и Хикман ушли на пенсию, а Остин Освальд щедро вознаградил сам себя званием полковника.

При новом порядке все возвращалось к жизни. На месте взорванной ратуши строилось административное здание, а политики готовили проекты реформ, чтобы сделать город более открытым. Например, дети союзников из-за стены, которые предпочли компенсацию виду на жительство, должны были получить возможность поступить в школу вслед за ребятами из приюта. Желание Энтони дать своим ученикам право на нормальное образование наконец-то сбылось, и это служило ему утешением. Маккой, которого Мэдисон регулярно встречала в баре, успешно сотрудничал с городской больницей. Вирджиния Блейк была так воодушевлена этим опытом, что убедила остальных членов совета в дальнейшем открыть еще две неотложки за пределами Форта Райли.

Объективно восстание пошло городу на пользу, но Энтони и Джордан не могли игнорировать его разрушительные последствия, изменившие жизни многих людей, в том числе и их собственные. И все же они не зацикливались на плохом, радуясь хорошей погоде и приятной компании.

Время пролетело незаметно, и Мэдисон засобиралась домой. Попрощавшись с подругой, Джордан поинтересовалась у Энтони:

— Будешь дописывать свой пейзаж сегодня?

— Даже и не знаю, — пожал плечами тот. — Если у тебя есть другие идеи, как провести вечер, пейзаж может и подождать.

— Как насчет парка? — предложила она. — Прогуляемся, посидим у фонтана, а когда вернемся, включим какой-нибудь давно забытый старый фильм.

— Отличный план, — кивнул Энтони.

Джордан наклонилась к нему и нежно коснулась губами его губ. Ее пальцы прошлись по его длинным волосам, поправляя выбившиеся из хвоста светлые пряди, а когда она отстранилась, они молча улыбнулись друг другу. Их совместная жизнь оказалась не совсем такой, как в мечтах, но после всего, что случилось, они научились ценить каждое мгновение, а вечер только начинался.