Что-то с грохотом падает и разбивается вдребезги — и Кайя просыпается.
Комната залита белесым светом сентябрьского солнца. Тихо, только яблоня постукивает ветвями в окно и чем-то гремит Алиса внизу на кухне. Кошка Кли — Пружинка, рыжая, как огонь — воровато оглядывается на Кайю, мягко спрыгивает с тумбочки и прошмыгивает в приоткрытую дверь, оставляя его наедине с разбитым кувшином.
Кайя мгновение смотрит туда, где она скрылась. Солнце бледными квадратами ползёт по стенам. Что-то кажется неправильным, но…
А потом он понимает, и с досадой откидывается обратно на подушку.
Чудесно. Теперь и спешить никуда не надо.
Альбедо уже нет — его половина кровати аккуратно застелена, крючок, на который он обычно вешает свой плащ, пуст. Письменный стол, где ночью были в беспорядке разбросаны бумаги, тоже прибран. Кайя выглядывает хоть что-нибудь, что выдало бы его присутствие — но он словно и не возвращался вчера домой.
И ведь не догадался, подлец, разбудить.
По всему первому этажу разливается запах печёных яблок. Алиса — волосы мудрёно собраны в высокий пучок, длинная лиюэйская заколка тихонько позвякивает на каждом шагу — самозабвенно колдует над плитой, и даже не замечает Кайю, пока он не скрежещет стулом по полу. Только тогда она вся вытягивается и оборачивается, продолжая помешивать кипящее в кастрюле варенье своей любимой гигантской ложкой.
— Надо же, — и её точёные брови подлетают ко лбу, — У тебя сегодня выходной?
Кайя подпирает щёку ладонью и досадливо почёсывает мизинцем нос.
— Джинн мне уши открутит.
— Вот как, значит, — Алиса широко улыбается, и в рубиновых глазах её блестят хитрые искорки — совсем как у Кли. — И Альбедо тоже кандидат на откручивание?
Кайя замирает с рукой у лица.
— Он разве ещё дома?
— А я откуда знаю, — Алиса пожимает плечами, — Думала, вы или ушли раньше, чем я встала, или оба спите, как медведи.
Она стукает ложку пальцем — та подпрыгивает и начинает танцевать в кастрюле сама по себе — а потом подходит к Кайе и со звоном ставит перед ним тарелку.
Кайя мгновение смотрит на гору оладьев перед собой. Потом поднимает взгляд на Алису.
— Ешь, — бескомпромиссно говорит она, — Раз уж попался мне на глаза, позавтракаешь, как порядочный человек. И, — она выставляет перед собой указательный палец прежде, чем Кайя успевает раскрыть рот, — Только попробуй сказать, что у тебя нет времени.
Кайя поверженно вздыхает и берётся за вилку. Что же, Алиса права, он действительно перебивался все эти недели какой-то ерундой и едой из штабной столовой. Но, не успев даже донести вилку до рта, он вдруг вспоминает кое-что.
Аппетит, едва появясь, снова пропадает.
…Мне стоило быть более благодарным.
— Послушай, — начинает он медленно, откладывая вилку обратно. — Альбедо ничего тебе вчера не рассказывал?
Алиса мгновение раздумывает. Потом качает головой.
— Нет, — и продолжает помешивать варенье. — Я его едва видела вечером. А что, у него какие-то проблемы?
— Нет, просто… — Кайя смотрит, как по оладье растекается тёмно-красная лужица малинового сиропа. Почему-то волнение, появившееся ночью, опять подкатывает к горлу комом. — Чёрт, прости, мне нужно идти, — И он поднимается из-за стола, подхватывая рубашку со спинки стула.
— А завтрак! — Алиса с возмущённым видом выбегает за ним из кухни с ложкой наперевес, — Я вам что сказала, молодой человек?
Кайя, на ходу застёгивая рубашку, возвращается, хватает из миски уцелевшее от варенья яблоко, показывает его Алисе и вылетает обратно в коридор.
//
В штабе Кайя пропускает поворот к кабинету Джинн и поднимается к лабораториям, приютившимся под самой крышей.
Это, на самом деле, вполне в привычке Альбедо — исчезать и потом обнаруживаться где-нибудь: или в библиотеке, или в своей аудитории, или на краю Тейвата. Но сейчас, пока он бежит по лестнице, отмахиваясь ото всех, кто его приветствует по пути, ему почему-то не удаётся себя этим успокоить.
Но, возможно, в этом нет ничего страшного. Может, Альбедо просто забыл или даже не подумал предупредить. И сейчас Кайя сорвёт ему лекцию и выставит себя перед ним последним…
Тимей, сосредоточенно следивший за бурлящей на горелке колбой, едва не разливает реактивы, когда Кайя открывает дверь.
— Ка-ка-капитан Альберих! — он тут же подскакивает на месте, отдавая честь мерным стаканом, — Чем обязан, сэр?
Кайя, замерев на пороге, молча обводит взглядом тёмную лабораторию. Никого, кроме Тимея. Дверь в кабинет Альбедо, обычно приоткрытая для учеников, заперта, шторы наглухо задëрнуты.
Чудесно.
— Капитан Крайдепринц сегодня здесь? — всё же уточняет он.
Тимей, не меняя позы, кивает. Затем спохватывается и отвечает:
— Н-нет, сэр.
— И ты не знаешь, где он может быть, так? — сухо спрашивает Кайя. И добавляет вполголоса: — Да опусти ты уже руку, Архонтов ради.
Тимей судорожно кивает и опускает руки ровно по швам.
— Да, сэр. То есть… то есть, нет, не знаю, сэр!
Рыцарь недоделанный. И где Альбедо нашёл этого мальчишку, раздражённо думается Кайе.
— Будь добр, — говорит он как можно спокойнее, прикрывая за собой дверь, чтобы парень так не волновался, и прислоняясь к ней спиной, — Расскажи подробнее.
Тимей неловко жмётся, не зная, куда деть мерный стакан, который всё ещё держит в руке, а потом начинает тихим голосом, будто сам виноват в том, что Альбедо здесь нет:
— Г-господин Крайдепринц отменил все занятия, — говорит он, — Вчера поздно вечером он разослал нам птиц с посланиями, что у него появились важные дела и что экзамен придётся перенести.
— Вот как.
Поздно вечером.
Он, верно, молчит довольно долго, задумчиво глядя на Тимея, потому что тот снова крутит стакан в руках, а потом неуверенно спрашивает:
— Что-то ещё, капитан?
Кайя будто просыпается.
— Не обожгись, — и уходит прежде, чем паникующий Тимей успевает одной рукой снова отдать ему честь, а второй — притушить пламя горелки, уже подпалившее ему халат.
Волнение становится самую малость сильнее.
//
Джинн даже не оборачивается, когда он догоняет её в коридоре.
— Я уже думала послать за тобой, — только и говорит она, кивая на ходу приветствующим её рыцарям. Руки спрятаны за спиной, расшитая золотом мантия поблёскивает в солнечном свете, — Надеюсь, ты и без моего напоминания в курсе…
Кайя, наконец, равняется с ней.
— Не знаешь, где Альбедо?
Джинн запинается и останавливается, не дойдя несколько шагов до своего кабинета. В глазах её на секунду — недоумение, тотчас же меняющееся на недовольство.
Кайя не прекращает:
— У него ведь должен был быть экзамен сегодня, так?
Вокруг них — привычная шумная суматоха дня. Джинн мгновение медлит, потом утомлённо надавливает пальцами на глаза.
— Альберих, — размеренно начинает она, отнимая руку от лица. Взгляд еë откровенно раздражëнный, — Я сделаю вид, что не заметила, сколько сейчас времени. Но отчёты, которые ты сдал вчера…
— Просто скажи, видела ли ты его, и я сейчас же уйду и всё перепишу.
Джинн безразлично приподнимает бровь.
— Такое упорство тебе бы на рабочем месте, — тактично замечает она, открывая дверь. — Проходи.
В её кабинете ничего не поменялось с момента, как Магистр присвоил ей звание ландмейстерин. На стенах — всё то же нагромождение карт и документов, пейзажи Мондшадта в золочёных рамках; тут и там — аккуратные стопки книг и писем, тонкие позвякивающие механизмы. Разве что посетителей у Джинн в последнее время стало поменьше: теперь к ней обращаются только по самым важным вопросам самые верхние чины.
Плевать, сегодня он тоже самый верхний чин, думает Кайя, прикрывая за собой дверь.
— Он был здесь в половину седьмого, — недовольно говорит Джинн, обходя стол, — В отличие от тебя. Подожди минуту.
Она подтягивает к себе раскрытую учётную книгу и ведёт по странице пальцем.
— Верно, попросил разрешение на экспедицию вне расписания. У меня не было повода ему отказать. Всё.
Кайя некоторое время стоит молча, всё ещё держась за дверную ручку. Джинн захлопывает книгу и прислоняется к столу бедром, сложив руки на груди.
— Ну и?
— …И куда он отправился? — горло вдруг пересыхает.
— На Драгонспайн. Его датчики зафиксировали необычную элементальную активность.
Кайя заставляет себя выдохнуть. Ну куда бы он ещё мог деться. В этом нет ничего страшного, просто очередная незапланированная дрянь. Конечно, он бы сразу сорвался и уехал.
Но всё же…
…Мне стоило быть более благодарным…
Видно, на его лице отражается что-то, потому что взгляд Джинн вдруг меняется.
— Кайя, — говорит она аккуратно, — У вас что-то случилось?
Он отвечает не сразу. Потом выдавливает из себя кривую улыбку и отмахивается.
— Забудь. Я временами слишком мнительный.
— По тебе обычно не скажешь, — Джинн изгибает бровь.
— Я просто… — начинает Кайя и запинается. Что он должен ей сказать? Что он весь день видит непонятные знаки и не может унять тревогу?
Место в лазарете ему обеспечено, в таком случае.
Джинн притягивает к себе стопку бумаг и просматривает несколько, лежащих сверху. Она отбирает часть из них, подходит к Кайе и протягивает ему. Часы за её спиной щёлкают стрелками — и хрипло отбивают час дня.
— Иди работай, Альберих, — говорит она уже без тени раздражения. — Не знаю, что у вас произошло, но эта ситуация от него точно не зависит.
Кайя мгновение смотрит на бумаги в своих руках. Потом морщится и встряхивает головой, отгоняя дурацкие мысли. Она права. У Альбедо всё всегда под контролем, так всегда было и так всегда будет. Да. Как он вообще может в нём сомневаться.
Он салютует ей документами, всё так же криво улыбаясь.
И день идёт как и все предыдущие дни. Кайя снова запирается в кабинете, обложившись бумажками, и время, пока он переписывает отчёт за отчётом, тянется так же, как текут мысли в его голове и воздух вокруг — тяжело и душно. С западных границ присылают гонца — один из его отрядов разбил очередную группу магов Бездны, появившуюся на побережье, и теперь у их портала нужно выставить дежурные посты; и он снова собирает какие-то совещания, отдаёт какие-то приказы, занимается чем-то, что и так делает изо дня в день. Тревога, так сильно мучавшая его утром, растворяется в работе, и он едва вспоминает об Альбедо.
Но когда солнце уже заваливается краем за горизонт и отбрасывает по морской глади длинную блистающую полосу, кое-что случается.
Он уже собирается уходить и запирает ящики стола — и в дверь его кабинета вдруг начинают неистово стучать.
— Капитан Альберих, капитан Альберих! — высокий юношеский голос Тимея почти срывается в истерику, заставляя Кайю вздрогнуть и обернуться.
В груди леденеет, и тревога — вся, которую он надеялся оставить в этом дурацком дне — тут же подкатывает комом тошноты к горлу.
— Господин Крайдепринц здесь! — кричит Тимей, вторя его мыслям, — И он сильно ранен!