Кайя плохо помнит, что происходит дальше. Как будто это не он, едва чувствуя ноги, несётся вслед за Тимеем по лестнице в главное фойе, чтобы увидеть, как вокруг закрытых покрывалом носилок уже начинает собираться толпа рыцарей; как будто не он расталкивает их локтями, пытаясь пробиться к нему, пока над их головами взвивается звенящий от волнения голос Джинн – просьба всем сохранять спокойствие! Возвращайтесь по своим постам!; и как будто не он замирает, увидев под покрывалом покрытую грязью худую руку. Затем время отматывается вперёд – и он оказывается у дверей лазарета, камнем застывший в тëмном углу и вцепившийся в собственные локти, пока вокруг снуют медсёстры.
На Драгонспайне сошла лавина – там, где расположена лаборатория Альбедо и где он выше по склону устанавливал свои датчики. Его нашли у подножия, у входа в ущелье Спящего дракона – бездыханного, изломанного, с раздробленными рëбрами.
Кайя мельком видел его, пока его не унесли. Мертвенно-бледное лицо в потёках грязи. Запёкшиеся губы в корках крови.
Его Альбедо.
С которым он так и не поговорил.
И затем Кайя ждёт. Минуты без известий тянутся как часы – и с каждым мгновением он сильнее чувствует, как закручивается в спине невидимый колок. Тошнотворно блестит в танцующем свете свеч мозаика на стенах лазарета, тиканье часов над сестринским постом ввинчивается в уши; Кайя потирает пальцами глаза и прячет лицо в ладони. Какое-то странное чувство вдруг рождается и тянет под рёбрами.
...Мне стоило быть более благодарным...
Это плохо укладывается в голове.
Он не может потерять его сейчас, вот так глупо, просто потому, что…
Стук каблуков, эхом отдающийся в пустом коридоре, выводит его из мыслей.
– Кайя.
Джинн.
Кайя смотрит на неё из-под ладони. Джинн колеблется немного под его взглядом – и осторожно спрашивает, склонив голову:
– Как ты?
Так и не успела сменить рыцарскую форму на гражданское – мантия ландмейстерин всё ещё скрывает её плечи, шуршит за спиной.
Кайя усмехается и зачëсывает растрепавшиеся волосы на затылок.
– Дерьмово, – честно отвечает он. – Не могу собраться с мыслями.
Джинн понимающе смотрит на него. Это ужасный, невыносимый взгляд – так на тебя смотрят те, кого твоё несчастье обошло. Кайя отворачивается, плотнее обхватив локти, и спрашивает:
– Это можно было предвидеть?
– Нет, – отзывается Джинн, подходя ближе. – Никак. Сейчас самый безопасный сезон, и снегопадов давно не было.
Кайя молчит.
– Я уже отдала приказ организовать расследование, – добавляет Джинн. – Это очевидно не случайность, поэтому…
Почему-то вдруг внутри вздрагивает застарелый гнев.
– Очевидно, – вырывается прежде, чем Кайя успевает подумать. – Вы и Эроха под своим носом не видели.
Странное наслаждение – задевать старые раны.
Джинн медленно выдыхает. Знает, что Кайя до сих пор ей этого не простил. Потом спокойно говорит:
– Тебе нужно отдохнуть.
– Ничего подобного.
– Кайя, ты... – Она протягивает к нему руку в кожаной перчатке, но Кайя отрезает:
– Я останусь здесь, – и Джинн замирает, так его и не коснувшись. – Спасибо большое.
Она прячет руки обратно под мантию. Проходит ещё какое-то время, прежде чем она снова говорит:
– Если тебе что-то понадобится, я буду у себя всю ночь, – в полумраке коридора её выражение лица смазано тенью, но в её голосе Кайя слышит какой-то странный надлом. – Мне жаль, что я допустила это.
Кайя молчит, следя исподлобья, как она уходит. Потом закрывает глаза.
Сложно сказать, кто из них в этом виноват. Вина висит в воздухе – но он ещё не знает, чья.
Странные слова, странный взгляд.
...быть благодарнее.
Пасмурное небо.
Если бы он не спал этой ночью...
Джинн закрывает за собой дверь. В коридоре снова воцаряется тишина, нарушаемая только потрескиванием свечного пламени. У стены напротив нагромождены друг на друга каталки. Вокруг, кроме него, больше нет никого – даже голосов Барбары и медсестёр не слышно из операционной.
Кайя ждёт.
Он не знает, сколько времени проходит, прежде чем дверь снова открывается и перед ним оказывается Алиса, стряхивающая пыль со своего дорожного плаща прямо на стерильный пол. Каблуки звонко отстукивают по каменной плитке, в волосах всё ещё поблёскивает длинная лиюэйская заколка. Кайя поднимает голову. Алиса замечает его и подлетает к нему.
– Милый! – она привстаёт на носки и берёт его лицо в руки, – Не рассказывай ничего, я всё уже знаю! Подожди минутку, мне нужно кое-что сказать мисс Пегг.
Алиса отпускает его и громко стучит в дверь операционной. Её бодрый голос кажется чужим здесь – и Кайю пробирает мурашками с каждой его интонации.
– Мисс Пегг, мисс Пегг!
Дверь приоткрывается, и из-за неё выглядывает медсестра в марлевой повязке – но даже не видя половины её лица Кайя чувствует, насколько она разгневана.
– Уходите, – шикает медсестра на Алису и уже притворяет дверь обратно, как Алиса просовывает в щель руку:
– Дайте мне его осмотреть! Прошу! Мисс Пегг поймёт меня!
Медсестра мгновение смеривает её взглядом и исчезает. Через секунду Алису зовут –
И Кайе снова остаётся только ждать, молча окаменев в углу.
Размеренное тиканье часов – как чьи-то шаги в темноте. Ночь постепенно спускается на Мондштадт; из окон лазарета не видно неба, но Кайя наблюдает, как сумеречная синева на оконных рамах переливается в темноту. Тени густеют по углам, напуганные тусклым свечным пламенем.
Приглушённые стенами голоса вдруг становятся громче – и Барбара что-то вскрикивает.
– Откуда вы можете знать! – Раздаётся отчётливее. – Это невозможно, это...
Алиса в ответ горячо доказывает ей что-то. Кайя даже не двигается с места, чтобы подслушать, только кутается плотнее в плащ.
Он ловит себя на мысли, что ему хочется выпить – впервые за много месяцев – и даже не удивляется.
Кайя смотрит исподлобья, когда Алиса, рассерженная, вылетает из операционной, стягивая с себя халат, и хлопает за собой дверью.
– Немыслимо! – Она звонко топает каблуком в каменный пол. – Конечно, знания старой ведьмы совсем не в счёт!
Кайя усмехается.
– Что вы не поделили?
Алиса яростно отряхивает сбившиеся складки на платье.
– Я считала её умнее, – приговаривает она, – Не разглядеть следы драконьей крови!
Он моргает несколько раз.
– О чём ты?
Алиса поднимает взгляд от своего подола и гневно смотрит на него.
– Альбедо заразился ею, когда упал в ущелье. Конечно, чёрт возьми! Неужели мне нужно повторять!
Она встряхивает головой – заколка тоненько звенит – и продолжает мучать оборки платья.
– Конечно, никто об этом не слышал уже несколько веков, но это же не значит, что её больше нет, правда же? Хиличурлов хвост!
Алиса так яростно отбрасывает от себя подол, что едва его не отрывает – и тут же смягчается.
– Всё равно, сейчас это мало что меняет, – с горечью в голосе говорит она, качая головой, а потом подходит к Кайе и берёт его ладони в свои. – Бедный ребёнок. Я и подумать не могла, что случится что-то…
Кайя ищет слова.
– Расскажи о драконьей крови, – говорит он, мотнув головой. – Я хочу знать.
Алиса останавливается на мгновение – и энергично кивает.
– Только сначала найду, куда мне сесть.
Она оглядывается по сторонам – и, заметив в дальнем углу одинокий стул, тащит Кайю к нему за руку. Алиса подбирает юбки своего платья и, присев, снова берёт руки Кайи.
Знакомый её жест из детства, узнаёт вдруг он. Когда она приходила на винокурню к ним с…
– Ты, наверное, знаешь сказку про доброго дракона Двалина и злого Дурина?
Он нервно дёргает носом.
– Знаю.
Алиса улыбается.
– Так вот, – продолжает она, – Это совсем не сказка. Пятьсот лет назад Дурин действительно погиб – а не уснул – на Драгонспайне, и эта земля с тех пор отравлена его кровью. Но есть ещё кое-что, о чём мало кто в точности знает.
Кайя внимательно смотрит на неё.
– Дурин был проклят Бездной, – отвечает Алиса. – И его кровь тоже несёт в себе проклятие.
– То есть… – начинает Кайя, но Алиса перебивает его, кивая:
– Верно. Я хотела убедиться, что Альбедо не заразился, но он буквально светится под моими руками. Милая мисс Пегг не хочет верить, что имеет дело с чем-то подобным, и я её понимаю – на её месте я бы сама усомнилась в своём рассудке. Но всё же…
Алиса перебирает его пальцы. Её руки тёплые и сухие, и их прикосновения немного успокаивают. Возвращают на землю.
– Влияние Бездны гораздо страшнее чем то, что случилось с Альбедо, – говорит Алиса, грустно улыбаясь. – Ты это понимаешь как никто другой, милый.
Кайя поджимает губы, чувствуя внезапную искорку боли в незрячем глазу.
Конечно, он понимает.
Он встряхивает головой, отгоняя воспоминания.
– И что мы будем делать?
– О, я столько подобных ран в своё время перелечила, ты не представляешь, – улыбка Алисы немного светлеет, – Я найду средство, просто мне нужно будет немного времени.
Кайя отводит взгляд. Он позволяет себе постоять так ещё немного – а потом забирает у неё руки. Тотчас же становится холодно и неуютно, и он снова обхватывает себя за локти.
– Как он там? – Кайя смотрит в сторону операционной.
Алиса вздыхает.
– Хуже, чем я надеялась, – отвечает она. – Бедный мальчик. Так сильно пострадал.
Кайя покусывает губы.
Часы тикают, и тикают, и тикают.
Тянет и болит. У него подрагивают руки.
Он мог бы…
– Я пойду, – говорит Кайя наконец. – Не могу так больше.
Алиса вскакивает со стула вслед за ним и хватает его за рукав.
– Куда ты?
– Проветрюсь, – он нервно ведёт плечом, борясь с желанием вырвать рукав у неё из рук. Хочется просто уйти отсюда – всё равно куда.
– Проведай Кли, – просит она, глядя ему в лицо, прежде, чем отпустить. – Только не говори ей ничего. Может, всё ещё обойдётся.
Её глаза даже в полумраке ярко-рубиновые и тёплые. Кайя немного смотрит на неё – потом коротко кивает.
Ночь ползёт с моря тяжёлая и ветреная, и Кайя поднимает воротник и запахивает плащ плотнее, выходя из штаба. Луны не видно – небо снова затягивает рваными облаками. Газовые фонари ярко освещают пустынные улицы, деревья, уже начавшие облетать, покачиваются под порывами холодного ветра и сыпят листвой. Он идёт по петляющим переулкам, даже не думая, куда.
Город оцепенел и затих в предчувствии дождя, только окна таверн продолжают гореть тёплым светом. Привычный ночной шум за их стенами – песни пьяниц, грохочущие раскаты хохота… Он вдруг обнаруживает себя у двери “Доли ангелов”, потирая занемевшие от ночного холода руки. Он мог бы зайти и забыть обо всём этом – оставить тревогу и боль от одиночества хотя бы ненадолго, хотя бы на ночь, и ему стало бы немного…
Нет. Он не может.
Он обещал Альбедо больше не пить. Сегодня это было бы преступлением.
Кайя резко разворачивается и уходит к воротам из города.