-
Так как это был первый выход «в люди», как выразился Егем, в компании новых коллег, то Чонгук решил вырядиться так, чтобы даже Уену стало любопытно (хотя и понимал, что это малореализуемо, учитывая, что тот видит только Сана). Перебрав свой гардероб и наведавшись с поломничеством во владения Егема, Чонгук остановил выбор на кожаных брюках, черной рубашке из тонкого хлопка, увешался подвесками и уложил волосы мокрой укладкой.
- Не уверен, ты в курсе или нет, но танцующим на шесте как-то все равно, красивый ты или чмо, - смеясь, заметил Егем, стоявший в дверях с сигаретой во рту и наблюдавший за этими сборами.
- Если ему будет приятно меня наблюдать, наверное, и работать будет лучше, - парировал Чонгук невозмутимо, так и эдак изучая себя в зеркале. - Тебе вот приятнее охранять главу с секретарем, или директора по пиару?
Друг немедленно зафыркал - директор по пиару был омега под пятьдесят, увлекающийся ЗОЖ, постоянно сидящий на различных диетах. Его лилейный феромон выводил Егема, и не только его, из себя. Директор обожал выпустить своего аромата как можно больше, так как очень любил лилии, и весь его кабинет, приемная секретаря, человека ангельского терпения, и тем более салон автомобиля были насквозь пропитаны их запахом. После каждой смены подле него Егем перестирывал или проветривал свои костюмы, чихая по углам, как кот от тополиного пуха.
- Вот то-то и оно, - торжествующе улыбнулся Чонгук. - Как думаешь, взять мне Кензо, или Ямамото хватит...
- Неверная постановка вопроса, - ехидно усмехнулся Егем. - Правильно будет спросить: Егем-ши, какой парфюм тебе не жалко будет мне одолжить?
- Я считаю тебя другом, дылда, всерьез подумываю разрешить тебе меня усыновить, а ты проявляешь меркантильность, - устыдил его Чонгук, недовольно косясь. - Как тебе угодно, поеду без запаха!
Егем тяжело вздохнул и сунул ему флакон Кензо.
В семь часов было уже не так жарко, как днем, а даже весьма приятно. Чонгук спустился лифтом вместе с соседями, кажется, так же собравшимися немного прогуляться, так как оба выглядели нарядными и чуточку взволнованными. В лифте почему-то пахло кимчи, и алое пятно в углу отчасти отвечало на вопросы. Выходя из лифта после соседей, альфа услышал, как они пеняют консъержу за грязную кабину.
Чонгук тоже чувствовал себя взволнованно: он ужасно боялся каким-то образом выдать лишнего на этой тусовке - впервые выбравшись на междусобойчик с коллегами, нельзя перебрать с алкоголем, и весьма кстати, что Мин запретил им дурь. С Егемом почему-то изначально не было страшно, но Сан и прочие были еще плохо ему знакомы.
Он вообще сомневался, что когда-то узнает Сана до конца.
Страшно представить, что было бы с Чонгуком, прими он нечто доселе неизвестное, особенно если учитывать, что и после простой травки его унесло в неведомые дали (Егем до сих пор припоминал ему тот случай).
Альфа старательно настраивал себя на то, чтобы не потерять бдительность, и в тот момент, когда лифт доехал до первого этажа, так накрутил себя, что едва не повернул обратно. Он понимал, что через Сана и Уена Мин может приглядываться к нему, справедливо полагая, что завязанная с ними дружба ослабит бдительность Чонгука, и он может сделать или сказать лишнего. За те полгода, что альфа работал в компании, он и без того находился в постоянном напряжении с Чимином и Егемом. Сан и Уен же были совершенно точно более умными и тонкими людьми, чем Егем.
Кажется, после этого задания мне понадобится пара курсов у психолога или даже курс реабилитации в клинике, подумал Чонгук недовольно. Зато потом можно будет смело идти в актеры, навык притворства будет освоен в совершенстве.
Сан был в костюме, чьи брюки облегали его крепкие ноги и подчеркивали задницу, а пиджак надевался на голое тело. Черная ткань оттеняла смуглый оттенок его кожи, и он выкрасил волосы в черный - Чонгук выругался про себя от досады, он сам смотрелся не так роскошно. Уен с розовыми волосами, в пепельно-серой блузе и темно-серых брюках, был так хорош, что лишь страх перед гневом Сана не дал Чонгуку как следует на него насмотреться. Омега вышел из салона такси, чтобы пересесть вперед - разумеется, Сан не позволил бы ему ехать на одном сидении с чужим альфой. Буркнув приветствие, Чонгук опустился за заднее сидение.
- Хорошо выглядишь, - улыбнулся омега через плечо. Он пах своим дивным цитрусом, и еще каким-то приятным парфюмом, и Чонгук украдкой щипнул себя за бедро, чтобы не застопориться с ответом и звучать как можно более равнодушно.
- Ты тоже, Уен-ши, Сан-хен, ты тоже, - перевел он взгляд на сонбэ.
- Я знаю. Это весьма дорогое заведение, удачно, что ты сам догадался, как правильно одеться, без джинсов, - заметил Сан, благожелательно улыбаясь. - Хотя на тот момент, когда веселье перейдет в приват, смысла в том, как мы одеты, уже не будет ни для кого.
- Мы останемся там на ночь? - насторожился Чонгук.
- До часу ночи. Мин четко дал понять, что после этого часу карта заблокируется, и мы ничего не купим на нее в клубе, - хихикнул Уен. - Давненько мы не отдыхали компанией, да, Сан-и?
- Мгм. Хотя мне вполне интересно и с тобой одним, все же шумнее, когда много наших, - кивнул тот, скользнув по Уену быстрым жарким взглядом. - Кэпу и Хва нужно как следует повеселиться, это задание отняло у них много нервов.
- Да, Хва говорил: ему казалось, они уже не вернутся в Сеул. Чертовы ухабы на дорогах, - проворчал Уен. - Вечно под ногами путаются!
Чонгук невесело хмыкнул, соглашаясь с омегой. Ухабами в их терминологии именовались органы правопорядка - отдел по борьбе с торговлей людьми.
Отогнав минивэн с живым товаром в город, где располагался рынок сбыта, Хва и Кэп едва успели отгрузить омег покупателю и получить плату, как на рынок совершили облаву местные легавые. Мин рвал и метал, слушая доклад Кэпа о том, что они с Хва едва успели покинуть город до того, как его «закроют». Сан говорил о том, что легавые не просто так напали на рынок именно в этот день, осведомитель в отделе также был в недоумении, потому что информация об облаве держалась в тайне от широкого круга коллег, и Мин тут же принялся шерстить своих людей в городе. Уен был так возмущен событиями, не мог удержаться, чтобы хотя бы вскользь не упомянуть о них. Сан выглядел спокойным, не останавливал омегу, но и не развивал тему.
Чонгук кивнул Уену, согласившись с его недовольством, думая о другом омеге, который теперь денно и нощно занят поисками покупателя того груза, и наверняка, еще более зол, чем Уен и Мин вместе взятые - потому что обещал Чонгуку вызволить тех десятерых. Чонгук знал: его связной может выглядеть к чему-то равнодушным, но на самом деле переживает за людей, к тому же, и всегда держит слово.
Хва и Кэп ждали в клубе, заняв забронированный столик в ВИП-зоне. Хва был с темными волосами и стрижен с андеркатом, накрашен броско, и одет в глубокие оттенки красного, что ему весьма шло. Кэп оделся примерно как Сан, его огненно-рыжие волосы добавляли облику какой-то шальной демоничности.
- Я похож на Джокера, - заявил он Чонгуку, улыбаясь. - На Джокера с карты, а не из кино! - он расхохотался, двигаясь, чтобы Сан мог присесть на диван рядом. - Что, пьем и танцуем? В приват успеем, я справился у администратора, нам выделят самую удобную комнату. Давайте поскорее выпьем, за наше с Хва возвращение?!
Он был явно в приподнятом настроении, смеялся и шутил, однако, взгляд оставался цепким и хитрым, каким Чонгук увидел его впервые. Все мы здесь играем, подумал он невесело. Полгода ощущения липкого, обволакивающего интереса на коже, и здесь, в клубе, так же было не расслабиться, хотя легенду свою парень выучил на зубок. Но Чонгук уговаривал не думать об этом. В конце концов, какой был смысл идти в такую профессию, если психологически не готов к ее трудностям?
Поддерживая разговор с ребятами, Чонгук оглядел клуб. Он знал, необходимо поскорее исследовать новую локацию, где приходилось провести какое-то продолжительное время - это давало чувство уверенности. У входа стояли четверо альф охраны, довольно рослые, как водится, очень крепкие и с тупыми взглядами, чтобы ты даже и не подумал обмануть их. Самое помещение клуба представляло собой круглый зал с высокими потолками, напоминающий цирковую арену, где сверху спускались дискошары, там же висели многочисленные прожекторы, имелся большой танцпол, вокруг - зоны отдыха, ВИП и обычные, бар длинной стойкой с тремя барменами, стройными и ловкими альфами. Имелись лестницы на второй этаж, где располагались приват-рум, за баром притаилась дверка в коридор, ведущий в туалеты и служебные помещения. По залу незаметными тенями сновали администраторы, присматривая за официантами и танцорами на шестах, чьи небольшие подиумы были подвешены к потолку, чтобы танцующие не мешались им.
Кэп, как оказалось, знал толк в выпивке - он сделал заказ официанту, не глядя в карту напитков, начал с чего полегче и заказав мясную и сырную тарелки, прокомментировав, что омегам на голодный желудок пить не комильфо. Сан с усмешкой напомнил ему, что пусть карту им дали золотую, все же Мин наверняка посмотрит, на что они нагуляли.
- Мин ничего не скажет, даже если мы обнулим безлимитную карту, - осклабился Кэп, поиграв бровями. - Расслабься, Сан-и, я привез Мину много хрустящих денюжек, при этом едва не распрощавшись с жизнью и, что еще хуже, - моим омегой! Он сможет как следует подмазаться к пионовому красавчику в приемной главы компании...
- Болтай поменьше, - оборвал его Чонгук, хмурясь. - Не говори о Чимине неуважительно.
- Да разве же я неуважителен?! - ужаснулся Кэп, прижав изящные ладони к груди. Он был весь такой - некрупный, мягкий, подвижный и улыбчивый, как Чеширский кот, только глаза выдавали его сильную и умную натуру. Кинув в рот оливку со шпажки, он, чавкая, продолжал, - я как раз с превеликим уважением к Чимину-сонбэниму, Чонгук-ши! - он рассмеялся. - Как я могу не уважать омегу, который вот уже который год хвостом виляет и не дается нашему грозному саджаниму?! Я имею к нему величайшее уважение! Пусть и дальше держится!
- Хватит, Кэп, - с улыбкой произнес Хва.
Он был спокойным, улыбался сдержанно, двигался плавно и напоминал черного леопарда, порой гипнотизируя своим низким приятным голосом, от которого веяло легкой прохладой. Услышав этот голос, Кэп тут же брал себя в руки, улыбался омеге сияюще и подсаживался поближе. Чувствовалось, что он обожает Хва и нуждается в тактильном подтверждении этого, но сам Хва казался очевидным противником публичных демонстраций, и Кэп покорно держал себя в руках.
- Как вы стаковались по парочкам, - заметил Чонгук, изучая их с интересом. - Сработались, а затем начали встречаться, или сначала встречались?
- Мы встречаемся, кажется, с рождения, - улыбнулся Уен, притулившись к Сану.
- Сначала мы были отдельно, - сказал Кэп. - Затем Мин поставил Хва в пару ко мне. Я сразу пропал, он держался. Ужасно страшно было ему признаваться, но когда он узнал об этом, выругал, - Кэп хихикнул.
- Потому что я сразу понял, что понравился тебе, и гадал, почему же ты молчишь, - ровным голосом пояснил Хва, красивым жестом наткнув на шпажку сыр, отправил его в рот.
- Я ж говорю - тебя боялся, ты такой холодный, - протянул Кэп.
- Ты считаешь, что я холодный, альфа? - приподнял омега красивую бровь.
Кэп зарделся, очень сильно, что было заметно даже в неоновом свете клуба, рассмеялся смущенно, Уен захихикал, ткнувшись лицом в плечо Сана, тот улыбался добродушно.
Закончив первым кругом тостов, Чонгук сказал, что ему надо потанцевать, иначе он захмелеет, и это не было неправдой - шум заведения, его запахи, вкус местных коктейлей, все вводило его в некий транс, стало жарко, хотелось раздеться, броситься в какой-то прохладный водоем. Сан и Уен пошли танцевать тоже, Хва и Кэп остались, как они выразились, сторожить столик, хотя и дураку было понятно, что Кэп завелся и очень хочет касаться омеги и говорить всякие нежности, какие чужим ушам слушать не положено. Стремительно спустившись из ВИП зоны на танцпол, Чонгук двинулся к центру, пританцовывая.
Он всегда любил танцы, еще с детства: тогда с ребятами собирались у кого-то дома, смотрели клипы айдольских групп и старались повторить движения. Родители как-то быстро приучились не вмешиваться в их интересы, только приносили еды и напитков и тут же уходили, и дети, увлеченные танцами, даже не понимали, откуда на столе появились чашки и тарелки. У Чонгука имелся старенький красный пузатый телевизор в комнате со встроенным проигрывателем дисков, доставшийся от хена, и все диски юный альфа засматривал до дыр. Бигбэнг, Супер Джуниор, Шинхва, Ким Джеджун - были наставниками юного Чонгука в танцах, стиле и манере поведения. Танцевать он не разлюбил с возрастом - в армии танцевали на вечеринках, которые им разрешали устраивать старшие, в старшей же школе, а затем - и в академии. Танцы сделали его фигуру пластичной, гибкой, самого парня - выносливым и быстрым. Он был удивлен, когда все эти навыки пригодились на службе в армии, а затем - при учебе в академии.
Музыка лилась по залу, вливалась в вены танцующих через уши, бежала с кровью, отбивалась ритмом сердца в висках. Тело ощущалось бодрым, мышцы разогрелись от самой музыки - казалось, и ничего думать не нужно, положись на ноги и руки, и они сами станут двигаться в такт. Чонгук забыл обо всем, кроме танца и музыки вокруг, он впитывал адреналин, источаемый, казалось, телами танцевавших вокруг, питался им и дарил в ответ . Краем сознания он заметил, что рядом появились два симпатичных омеги с мутными взглядами, явно принявшие экстази, но какая разница, если он хочет немного потанцевать? Буйство цвета и музыки вокруг слились воедино в его сердце, он пьянел от танца, чувствуя на себе заинтересованные взгляды. Тонкие талии омег в его руках трепетали, их аромат лился вокруг Чонгука, дурманя, они смеялись колокольчиками, обвивали его плечи тонкими руками и заглядывали в глаза, как два русалки, которые поймали в свои сети моряка и утаскивают на дно морское.
- Ты классно танцуешь, - заметил Уен, появившись рядом.
- Да, нечего возразить, - поддержал Сан. - Но я заметил твою пластичность еще в додзе. Омежий угодник!
Уен рассмеялся и обвил плечи любимого. В его глазах плескалось веселье и желание, и все это принадлежало только его избранному альфе. Чонгук усмехнулся и игриво подтолкнул омегу обнять Сана крепче - альфа хмыкнул, поднял Уена на свои крепкие бедра. Расхохотавшись опять, Уен держался за шею Сана, кружась в его объятиях. Он тоже был пьян - любовью, свободой, юностью. Чонгук смотрел на них, ощущая странное волнение в сердце, и мечтая, чтобы когда-нибудь и он так же танцевал бы с омегой своей мечты.
-
В приват-рум их отвел администратор, беспрестанно хихикающий и кланяющийся альфа-коротышка с желтым, потным лицом и маленькими пухлыми руками. От него пахло какими-то кислыми духами, Чонгук постарался встать подальше, спрятавшись за широкой спиной Сана. Коридор на втором этаже был погружен в свет неоновых ламп, не столько разгонявших полумрак, сколько слепящих в глаза яркими пятнами света. Из-за других дверей доносилась музыка, под которую обычно танцуют у шеста, слышались смех и звон стекла. На всех комнатах, где находились гости, висела табличка «Не беспокоить», Чонгука это немного посмешило.
- Прошу вас, прошу, - приглашал администратор, отпирая карта-ключом дверь в самом конце коридора. - Омега уже там и ждет вас, - смерил он сальным взглядом Чонгука и пухлой ладонью утер лоб в блестящих жемчужинах пота. - Если понадобится официант, у дверей есть кнопка. В комнате есть бар, под баром в тумбочке все, что только может понадобиться, - совершенно сузил он в любезной улыбке глаза, став похож на переспелое авокадо.
Сан сухо поблагодарил его, было заметно, подобное поведение его несказанно коробит, и первым вошел в приват-рум, утягивая за собой Уена и остальных. Администратор не обиделся, отдал с поклоном ключ от комнаты Чонгуку и удалился, смешно семеня ногами, предварительно молча указав на ту самую кнопку вызова персонала.
Комната интерьером совершенно не отличалась от тех приват-рум, что Чонгуку доводилось видеть прежде: круглый большой и крепкий стол, в центре которого был закреплен шест, достигающий самого потолка, вокруг - удобные диваны, на которых вполне можно было развалиться, имелся подсвеченный бар с задней стенкой в виде стеклянных квадратов. Освещение было ближе к розовому спектру, но не смотрелось чересчур омежьи, так что Чонгуку даже понравилось.
Пахло искусственным ароматом вишни. Едва войдя, альфа уловил его покраснел. Сан обернулся смерить его лукавым взглядом, и указал на омегу, сидящего на коленях посредине стола, возле самого шеста.
- Красивый, - изучив эскорт, заметил Кэп, но без игривости, так как не хотел раздражать Хва.
Танцор улыбнулся благодарно, но не выказал ни грама фривольности - ни взглядом, ни улыбкой, ни макияжем, ни одеждой. Это был без всякого сомнения дорогой эскорт - холеный, стройный и изящный омега лет двадцати, выглядевший как тот, кто хорошо высыпается, сытно и правильно ест, следит за здоровьем и красотой недешевыми средствами и далеко не дурак. Чонгук встретился с ним взглядом и почувствовал, что где-то в диафрагме сжимается. Чертов Сан расстарался как нельзя лучше.
Не похож. Но очень близок к идеалу. Сердце пропустило еще удар.
По кивку Сана, омега пультом включил музыку и начал неспешный танец. Кэп подошел к бару и занялся напитками, на которые, как оказалось, он был большой мастер - Чонгук оценил поданный ему коктейль даже сквозь волнующий гипноз, вызванный видом и танцем омеги на столе.
Эскорт был высок, но не долговяз, длинноног, но не неуклюж, танцевал пластично, то двигаясь сильными движениями, то изящно разводя руками, поднимая умопомрачительные ноги, его светлые локоны искрились в свете неоновых светильников, большие глубокие глаза скользили по Чонгуку, и тот четко понимал, что эскорт находит его привлекательным.
Музыка вливалась в вены вместе с алкоголем, Уен и Кэп покачивались в ритм танца омеги, все гости смотрели на танцора с одинаковым интересом, но лишь Чонгук - еще и с желанием. Он вдруг четко осознал, что этот омега, пусть на короткий срок, принадлежит ему одному. Изучая его жадно, он пришел к выводу, что губы все же средней полноты, но довольно красивы, так что решил, что придираться глупо. Потянув немного сладкого дурмана из бокала, альфа стал кивать в такт музыке, не сводя с эскорта глаз.
- Кажется, мы ему угодили, - произнес Уен на ухо Сану, поднявшись с дивана и пересев к альфе на колени. - Как считаешь, не пора ли подумать и о себе?
Улыбнувшись уголком губ, Сан обвил его тонкую талию одной рукой, второй коснувшись омежьего лица. Глядя Уену в глаза, Сан ласкал едва уловимыми касаниями его четко очерченный подбородок, красивые полные губы, нос, скулы, затем нежно провел подушечками пальцев по ушку, пощекотал под ним шею. Уен тяжело дышал, внемля теплым ласкам властной ладони, опасно сверкая глазами, не сводя взгляда с губ Сана. Ему ужасно хотелось поцеловать альфу, но если Сан начинал неспешные прелюдии, Уен ждал терпеливо, пока тот сам его поцелует. Он обожал такого Сана, доминирующего и неторопливого, так как знал, что в тот момент, когда они сольются в одно целое, Сан воздаст ему за терпение.
- Мой омега едва терпит, смотрю, - проговорил Сан тихо и хрипло, взяв подбородок Уена пальцами. - Он хочет сильно или растянуто?
- Он хочет альфу, и как альфа хочет, так и примет, - ответил Уен, чье сознание полностью сосредоточилось в этот момент на губах Сана, и только на них, а от заданного альфой вопроса истомой свело все тело, и особенно промежность. - Ты мариновал меня с этим двое суток, Чхве Сан, зная мою чувствительность...
- Ты хочешь сделать этот тут? - поддразнил Сан, не сводя с него блестящих глаз. - Тут, где еще куча народу?
- Я хочу сделать это, неважно где! - прошипел находящийся на грани взрыва Уен.
Сан не дал ему договорить и впился своими губами в его, но тут же замер. Он слышал, как Уен пыхтит и дрожит, медленно отпустил его губы, чтобы следом снова обхватить их своими. Снова, и снова, и снова. Цитрус Уена обволкивал альфу, концентрируясь, выдав чувства омеги, показав, что альфа ходит по краю. Пальцы сжались на крепких плечах альфы, из груди омеги донеслось тихое рычание. Послушно углубив ласку, Сан наслаждался жаркими объятиями омеги, опустив руку и поглаживая его по внутренней стороне бедра, хотя в этом не было нужды - Уен уже едва сидел, ощущая, как белье промокло от смазки. Его тело ощущалось как комок желания, и альфе очень нравилось такое состояние любимого.
Отпустив его губы, Сан прижался к шее, тому месту, где бился неистово омежий пульс. Он вбирал с кожи Уена дурманяще-крепкий, до горькости, аромат, целуя каждый сантиметр кожи, запустив руку под распах блузы и оглаживая талию, пресс, поясницу, забравшись пальцами под узкий пояс тесных брюк. Уен задыхался от желания, льнул навстречу, запустив пальцы в волосы Сана. Они оба знали, что ласки нужны Сану не затем лишь, чтобы распалить Уена - он получал сам с собой невероятное наслаждение, касаясь губами и руками этого податливого тела, которое очень любил.
Впрочем, тело Уена без его души Сану было не нужно. И это Уену было так же превосходно известно. Только Уен весь, целиком.
- Возьми меня, прошу, - его голос сорвался.
Сан оторвался от его шеи на мгновение и огляделся. Хва оседлал бедра Кэпа и двигался на нем с дразнящей неспешностью, брюки его висели на спинке дивана, обнаженные бедра мерцали гладкой чуть смуглой кожей в розовом свете ламп. Глаза Кэпа были совершенно мутными, он тесно сдавливал талию омеги под блузой, позволяя объезжать себя так, как тому угодно. Хва смотрел на альфу весьма властно - Сан знал, омега полностью ведет отношения со своим альфой, что совершенно устраивает последнего, - кусал его губы и что-то шептал неслышно. Это зрелище чужой страсти выглядело завораживающим.
Чонгук сидел, расставив ноги, откинув голову на подголовник дивана, а между ног его примостился эскорт, обстоятельно занятый альфьим возбуждением. Крепкие кулаки коричного альфы лежали на его бедрах, сжатые до белых костяшек, омега гладил ладонями грудь альфы в распахе рубашки, поддразнивая соски щекоткой, Чонгук шипел, но не мешал омеге ни единым жестом.
Усмехнувшись, Сан одним движением расстегнул брюки Уена, вторым сдернул их и усадил омегу на себя. Уен скользнул возбуждением по ширинке альфы, выгнувшись, так как пальцы Сана вошли в него. Он был совершенно безумен от экстаза, и в тот момент, когда альфа овладел им по-настоящему, вскрикнул, впился крепкими пальцами Сану в плечи и стал насаживаться на его член, водя бедрами по кругу, шипя, кусая губы. Его восхитительные глаза были полны жемчужных слез, и Сан сцеловывал их с такой любовью, что сердце Уена заходилось от восторга. Они целовались, как безумные, не слыша и не видя ничего вокруг, возносясь вдвоем. Руки Сана шарили по горячей, изумительно гладкой коже Уена под блузой, а омега дрожал, и снова, и снова, шептал альфе слова любви, с поцелуями, которыми его награждал.
Чонгук перевалил тяжелую от очередного оргазма голову вбок и мутно смотрел на Хва и Кэпа, затем - на Сана и Уена. Его давнее воздержание взяло свое - омега раз за разом доводил его своим умелым ртом, и Чонгук был весь в поту и дрожи от частых излияний. Опустив взгляд, он дрожащими руками поднял омегу с колен, уложил на стол, извлек из кармана брюк презерватив. Омега улыбнулся, приложив к красивой груди кулаки. Было заметно, он ждал этого, ждал, что гость овладеет им. Чонгук изучал его, без сомнения, красивое лицо, и видел черты того, кто уже долгое время терзал его воображение. Прижав колени омеги, разведя ему ноги, альфа толкался сильно, так, как давно мечталось, вгоняясь до основания, затем запрокинул голову и услышал, как омега застонал, кончая - и излился сам, сжав зубы, так как презерватив не дал ему сполна насладиться финишем.
Рядом хрипло вскрикнул Кэп. Чонгук медленно обернулся и увидел, что Хва обмяк на плече альфы, улыбаясь. Его лицо не казалось спокойной маской в этот момент - омега был доволен и расслаблен, и от этого еще более хорош собой. Чонгук обернулся к своему эскорту - тот переводил дух, улыбаясь, потянулся, толкая альфу на диванное сидение, и устроился верхом.
- Могу я вас поцеловать? - спросил он тихо, нежным высоким голосом.
Чонгук скользнул взглядом по опухшим алым губам. Что ж, звучит весьма недурно.
-
К часу ночи у омег вовсю слипались глаза. Эскорт был более привычен к марафонам, так что держался молодцом, Уен и Хва же, казалось, вот-вот свалятся и заснут прямо на ходу. Сан подхватил своего парня на руки и пошел к ожидавшему их такси - мятный альфа выглядел потрепанным и чуть заторможенным после нескольких часов веселья, однако, ступал уверенно и ни разу не качнулся, хотя дремлющий в его объятиях Уен наверняка весил немало. Хва шел сам - Кэп уступал ему в росте, к тому же, оглушительно зевал, так что это омега волок своего альфу к машине, впрочем, ни единым словом не попрекнув его. Чонгук попрощался с эскортом нежным поцелуем в щеку, принял предложение возвращаться.
- Вызови меня снова, идет? - проурчал омега, глядя ему в глаза. - Ты не пожалуешься.
- Я это прекрасно понимаю, - искренне ответил альфа, и поплелся догонять своих приятелей.
На самом деле, он жутко вымотался не только из-за долгожданного секса и танцев - во время небольшого перерыва на коктейли все разболтались о себе, и Чонгуку пришлось, будучи сильно подшофе, фильтровать все, что так и норовил ляпнуть развязавшийся язык. Он всерьез беспокоился, что чем-то умудрился-таки выдать себя, так как Сан, хоть и красный от хмеля, хихикал и пошатывался, все же был слишком хитер, чтобы упустить какую-то оговорку. Никакой алкоголь не помешал ему повеселиться с Уеном, так что Чонгук не сомневался, Сан держит себя в руках гораздо лучше, чем кажется.
Однако, разместившись в тесном салоне такси, по пути к дому, где жили Кэп и Хва, Чонгук понял, что четверо приятелей стали относиться к нему более сердечно - говорили свободнее, шутили так, как обычно шутят при самых близких друзьях, и Сан ничего не возразил, когда Уен игриво шлепнул Чонгука по груди, когда тот сбрякнул какой-то сальный анекдот. Атмосфера между ними стала светлее и легче, Чонгук явственно чувствовал фибрами уставшей души. Выгрузив Кэпа и Хва, которые шатались от усталости, Чонгук отвез домой Сана и Уена - точнее, высадил там, где они попросили таксиста остановиться. Помахав им на прощание, Чонгук так же не стал называть свой адрес, а высадился неподалеку от общежития - ему просто необходимо было перекусить, так как после принятого алкоголя и пылких упражнений сильно подташнивало, а греметь посудой в квартире, где отдыхает после трудов праведных Егем, не хотелось. Да и сил не было вставать к плите.
Он брел по ночному Сеулу, который, конечно, не был темным, и внезапно с удивлением почувствовал, что не хочет спать. Конечно, он понимал, что это аукнется ему утром, когда голова станет чугунной, и придется захватить побольше энергетиков, от которых его станет тошнить еще сильнее. Однако, теперь он бодро двигался через улицы и перекрестки, думая лишь о том, чтобы где-то перехватить хотя бы плошку рамена. При этом на сердце его было совершенно легко и свободно: впервые за полгода он мог думать как хочется, быть самим собой, даже позвонить связному и узнать, известно ли что-то о тех десятерых омегах... Но он не стал. Вполне вероятно, омега не спит и работает в этот час, однако, Чонгуку отчего-то не хотелось его слышать.
На глаза попалась вывеска круглосуточного заведения, Чонгук сменил направление и вскоре уже выбирал блюдо в старом потрепанном меню, в маленьком зале, оформленном просто: стены обклеены старыми газетами, с потолка свисали неоновые тусклые лампы, разгонявшие по помещению желтовато-молочный свет. Само меню было на картонках в старом ламинировании, кое-где отклеившемся. Пахло кунжутным маслом и соевым соусом, за стойкой скучающий повар нарезал свежую лапшу. Чонгук не был единственным посетителем, несмотря на поздний час - заведения подобного толка популярны у полицейских ночного патруля, таксистов, водителей ночных автобусов и дальнобойщиков. Сейчас в противоположного выхода конца стойки устроились двое служителей правопорядка при исполнении, шумно втягивая каждый свою лапшу.
- Нэнмен с курицей, маринованное яйцо и кимчи из капусты, кунжутного масла побольше, - заказал Чонгук, чей желудок урчал уже на все заведение. - И чайничек улуна.
Повар, мужчина средних лет, пухловатый, лысоватый, кивнул и занялся готовкой. Он, казалось, все делал неспешно, не меняя выражения лица, однако, каким-то непонятным образом еда появилась на стойке перед Чонгуком так быстро, что он даже не успел помереть от нетерпения. Вооружившись палочами из стакана, на удивление очень чистыми, он вонзил их в лапшу и стал уминать, отвлекаясь только на кимчи. Повар поглядывал на него и в один момент подложил на лапшу еще маринованное яйцо, оставшись таким же безучастным к происходящему. Чонгуку же хотелось плакать от счастья и признаваться повару в частности и всей азиатской кухне в целом в огромной любви - ему было с голодухи так вкусно, что он дважды прикусил щеки.
Полицейские поглядывали на него по-отечески и с усмешкой, но Чонгуку было решительно все равно на весь мир, пока был он, и лапша в металлической миске. Затем он напился улуна, оплатил по счету с чаевыми, глядя на повара большими, полными блаженства глазами, и ушел восвояси.
Вот теперь его буквально рубило на ходу. Пошатываясь, Чонгук брел в сторону общежития, отвратительно трезвый, липкий от пережитых оргазмов, танцев, и, кажется, алкоголь выходил из него вместе с потом, так как никакой корицей не пахло - только ингредиентами коктейлей. Лапша приятно наполнила желудок, но этом позитивные ощущения заканчивались. Хотелось содрать одежду, сжечь ее в топке, а затем вымыться жестким скрабом, раза эдак три или четыре.
Размышляя о ванне и мягкой постели, Чонгук дошел до очередного перекрестка, откуда уже виднелось здание общежития. Ожидая, пока загорится нужный свет, он огляделся и увидел сияющий вход в огромный отель. Несмотря на очень поздний час, в здание входили люди, швейцар открывал и закрывал двери, бодрый будто настоящий вампир. Чонгук уже собрался отвести взгляд от этого ничем не примечательного зрелища, как вдруг весь сон с него разом свалился.
Из здания отеля вышел... Чимин. Омега был бодр и весел, раскраснелся даже, шел стремительно, держа за руку высокого крепкого альфу лет тридцати, смуглого, в чертах которого угадывалась принадлежность к китайской нации. Альфа был весьма импозантен и брутален, на фоне него омега смотрелся особенно миловидным и хрупким. Одет Чимин был в вечерний шелковый костюм, выгодно подчеркивающий и оттенок его кожи, и стройность фигурки. Альфа довел спутника до шикарного, премиум класса, седана, галантно помог усесться на заднее сидение, устроился следом и хлопнул дверцей. Машина тут же плавно взяла с места и стремительно умчалась прочь.
Сильный толчок в плечо заставил Чонгука опомниться - кто-то, переходивший дорогу вместе с ним, видимо, такой же сонный, не смог справиться со своими ногами и врезался в парня. Чонгук двинулся через дорогу, чувствуя, как сонливость снова накатывает на него, однако, и думая о том, что увидел. Что ж, усмехнулся он про себя, по крайней мере, омега не наврал о том, какие альфы ему по душе - этот буквально эталон!