Прошлое:

21:25 «Этот полоумный вернулся домой и тут же ушел в свой чертов кабинет, где заперся и проторчал полчаса. Сокджин не утерпел и пошел спросить, нужна ли помощь. Сначала изверг не отзывался, Сокджин позвал Шивона вскрыть замок, у альфы есть отмычки, но тут мы услышали шаги. Изверг отпер дверь, он был весь взъерошен и зол, как сто чертей, затащил моего друга к себе и запер дверь, прорычав, чтобы никто не смел соваться. Разумеется, я тут же стал пытаться выламывать дверь, но гарем принялся шуметь, чтобы я не бесил изверга еще сильнее, и Шивон оттащил меня и запер у Сокджина в спальне. Тут был его телефон, вот тебе пишу, чтобы ты был в курсе, молодой господин Изверг! И чтобы не рехнуться...»

«22:08 «Сокджин сумел успокоить изверга, при этом практически не пострадал, просто уму непостижимо, но он сумел! Накачал его, по требованию, всяким, и изверг вырубился на диване в кабинете. По приказу Сокджина, охрана и Шивон подняли тушу в спальню и уложили, как есть, в костюме, потного и вонючего, без памяти. Мой друг сейчас разговаривает с врачом, которого к извергу вызвал Шивон, тот настаивает, что изверга надо класть на лечение, так как это чудовище постоянно повышает дозы, что даже при его опыте опасно, так как возраст идет не в его пользу и всякое такое»

«Сокджин цел?!»

«Сказано же, что цел. Так что имей ввиду завтра, изверг может явиться не в себе, или не явиться, утром Шивон сообщит»

Намджун ждал звонка от Шивона поутру, но из дома отца не поступило ни весточки. Написав Сокджину, не получил ответа вплоть до того момента, как оказался в офисе, из-за чего весь путь до работы дергался, трижды едва не врезавшись.

«Все в порядке, он пришел в себя, в офис чуть опоздает. Веди аккуратно, любимый, хорошего дня».

Чертов омега, всегда пытается делать вид, что все хорошо, взял эту дурную манеру, чтобы не волновать альфу, но Намджун-то не дурак! Он знал, омега ругает своего мелкого тонсэна за то, что сообщает Намджуну всю правду, и, пожалуй, этот момент был единственным, когда альфа всецело поддерживал мальчишку. С помощью Чимина, Намджун мог знать, что происходит в доме, и это знание добавляло кусочки к картине, которую он наблюдал в офисе.

С Данхэ все было действительно плохо.

Все чаще глава Ким приезжал в офис совершенно в неадекватном состоянии, и водителю приходилось расталкивать его силой, чтобы привести в чувство. Раза два лии три он вырубился в лифте, на второй раз его стал сопровождать личный секретарь - омега спускался за господином по звонку водителя и помогал добраться до офиса. Было заметно, как секретаря пугает нынешний облик всегда аккуратного и импозантного господина. Данхэ мог уснуть на совещании совета директоров, или в своем офисе за столом, и секретарь уже забыл о том времени, когда, войдя без стука к боссу, можно было пробкой вылететь с работы прямиком под мост Ханган.

Однако, эти сонные периоды, похожие на короткие вспышки, волновали Намджуна меньше всего, так как он просто устроил так, чтобы родитель никогда не оставался один - либо секретарь, либо водитель или охранник, всегда вне дома кто-то был рядом с ним. В доме Сокджин перебрался в покои альфы и присматривал, его сменял Шивон. Намджун догадывался, что Сокджину, в сущности, нет никакого дела до благополучия человека, который мучил его годами, и что он показывает заботу к нему вовсе не по той причине, по которой заботился о Чимине или гареме, но не считал себя в праве и желании требовать чего-то большего, чем омега уже делал. Самого Намджуна поведение отца натурально выводило из себя.

Прошло три месяца с того момента, когда Ытык и Джинсу предложили Сокджину контракт, и омега доказал альфам, что доверие их он заслуживает. Щедрой рукой угощая альфу тем, что тот сам капризно просил, живя в комнате мужчины, он добавлял препараты и в напитки, и в еду, и даже в витамины, которые Данхэ принимал годами, свято веря, что они укрепляют его здоровье. За четверть года подобными действиями омега добился весьма ощутимых результатов, и сонные моменты были лишь подножием пирамиды.

Все дело было в периодах бодрости. В эти моменты, гораздо более длительные и совершенно разошедшиеся с обычными биологическими часами здорового человека, в Данхэ просыпались демоны, множество самых разных, неизменно, ужасающих существ. За пять минут он мог сменить поведение и образ мысли кардинально - то жалобно скандалил, требуя чего-то, то смеялся дьявольским смехом, то смотрел апатично, то язвил так, что стонали стены. Природный ум и способность к логическому мышлению сопротивлялись действию препаратов, поэтому Сокджину пришлось подключить всю свою изворотливость, чтобы продолжать подпитывать альфу доппингом.

- Ты не слишком ли много сыпешь на дорожку? - спрашивал Данхэ бывало.

Сокджин послушно сыпал меньше, но зато больше падало в бокал виски. Постепенно он отошел от увеличенных «официальных» доз, зато сполна компенсировал их «нелегальными» вбросами в еду и питье. Желая показать, что заботится об альфе, он стал давать ему в дорогу термосы с травяным чаем, потому что «вы стали пить слишком много кофе». Данхэ чай понравился - трудно не оценить напиток, начиненный не только целебными травами.

В концу первого месяца Намджун был вынужден отстранить отца от деловых переговоров по всем сферам деятельности компании, так как его поведение наносило урон деловой репутации. Начав больше выезжать сам, он слышал от давних партнеров, что они испытывают облегчение, видя, как наследник компании успешно справляется со «сложившейся ситуацией» - потому что партнеры, в самом деле, переживали, что Данхэ и его демоны загубят все с таким трудом созданное. Намджун вызвал врачей, чтобы увезти отца на рехаб, но Данхэ набросился на них и выставил прочь, а затем кинулся на сына с кулаками, крича:

- Я знаю, чего ты хочешь, знаю! - но не пояснял, что именно ему известно.

К концу второго месяца Намджуну было уже откровенно все равно, что теневой бизнес трещит по швам - без ума и опыта Данхэ, Ытык и Джинсу не справлялись с клубком проблем, который становился все больше. Он пытался помочь им, но спустя рукава, так как все силы предпочитал отдавать на развитие легального бизнеса. Альфа испытывал волнение и предвкушение счастливого будущего: он отделается от теневого сектора, разовьет до больших объемов легальный и заберет своего омегу, а остальное все - гори синим пламенем! Намджун будет управлять огромной компанией железной рукой, будет жить с омегой в их доме, построив быт так, как им вдвоем захочется, а потом можно будет и о наследниках подумать.

- Я с тобой с ума сойду, ты просто нечто! - улыбался Джексон, когда Намджун делился с ним. - Вообще, забавно, как все в тартарары катится, а ты все шире улыбаешься, м?

- Как не радоваться, когда все так успешно складывается? - ответил тот, вздохнув и покачав головой. - Мне нравится такая картина будущего, и мешают только Данхэ и его темные дела! - он посмотрел на Джексона. - Ты знаешь, я не склонен к пиетету родственных отношений, как и сам Данхэ, так что не делай вид, что чему-то удивлен! Кстати, тебя с патронажем я не оставлю, и не думай. Твой клуб останется твоим, чувак.

Джексон поспешно отвернулся, шумно выдохнув.

- Приятно, блин, слышать это, а то я всю дорогу вещаешь, как мечтаешь разобраться с этой сферой, и гадаю, на какую теплотрассу погоню моих омежек! - расхохотался он, сверкая глазами.

- Китаец, ты чего, я же не крыса! - оскорбился Намджун.

Отсмеявшись, Джексон с заметным облегчением выдохнул и спросил:

- Чем он теперь занимается в фирме?

- Гробит свою личную репутацию. На самом деле, его никто не слушает, стараются избегать, секретарь уже приходил ко мне спросить, не нужна ли помощь моему секретарю, раз уж я перенял все отцовские дела. Я сказал, пусть переезжает, если ему возле Данхэ страшно, а самому этому... найму сиделку. Хотя, омега говорит, лучше запереть отца в доме, пусть ширяется, сколько хочет, раз не слушается.

- Если он поймет, что ты его отстранил, устроит омеге темную, бро, - не согласился Джексон.

Намджун посмотрел на него с подозрением.

- А ты думал, почему он лечится не идет? - сощурился гонконгец. - Ты думаешь, он дебил и не понимает, что все слишком далеко укатилось? И что вообще все это неспроста? - Джексон вздохнул, видя, что Намджун по-прежнему молчит. - Я свечи не держал и не знаю, так все или нет, но вот тебе мои выкладки по теме: он не ширялся так много раньше, нет, ширялся в целом, но держал себя в руках. Теперь я понимаю, что ему это вообще нелегко давалось, потому что в этот раз, три месяца назад, Ытык привез ему реально крутую дурь. Я получил партию на продажу и отведал - это мощный микс, Намджун, мне ты можешь верить. Это вещество можно принимать только в очень малых дозах. Но я знаю твоего отца. Скорее всего, стоило ему услышать, что нужно сократить дорожку, как в нем взыграло, и... короче, он подсадился на эту штуку на максималках, и теперь, даже если захочет, сам не спрыгнет. Тут нужен врач.

- Ясно, но если он сам понимает, почему упирается?

- Потому что если он даст тебе вызвать врача и положить его в клинику, а никак иначе его теперь не спасти, то признает официально, что у него проблемы. Он признает, что недееспособен в бизнесе, признает, что не может управлять фирмой. Всеми аспектами ее деятельности. А этого он боится больше всего - что ты займешь его место.

- Но почему, я ведь Наследник?! - вытаращился Намджун.

- Да потому что ты его конкурент во всем! Намджун, он знает, что ты терпеть не можешь теневой сектор, и едва придешь ко власти, откажешься от него! А твой отец здоровье и душу положил на то, чтобы занять свое место в нише, он Старый! - расхохотался Джексон. - Ему мерзка одна мысль, что над ним будут смеяться - вырастил из сына праведника! К тому же, он знает, что омега любит тебя, таким образом, когда ты станешь главой сам, омега будет твой совершенно добровольно... так и эдак ты его обскачешь, а твой отец - ненавидит проигрывать. Вот почему он так упирается...

- Но я не вижу от него попыток перестать принимать вещества, - вздохнув, почесал затылок Намджун. - Директора, что ни день, приходят жаловаться, что от него разит каким-то странным сладковатым запахом, что даже грецкого ореха уже не чувствуется. Он курит в офисе, Джексон! Что о нас скажут люди, когда партнеры начнут болтать громко?

- Такую сильную дурь бросить самому не под силу никому. Я не знаю, каким стойким нужно быть, чтобы слезть после нескольких месяцев интенсивного курения, притом что он всегда сидел на дури. Намджун, скажи честно... тебе совсем его не жаль?

- Нет, - ответил тот, не задумываясь. - Человек сам втаптывает себя в грязь. Его никто не принуждает.

- Он твой отец.

- Я же сказал - знаю, что это неправильно, - кивнул альфа, разведя руками. - Но испытываю к нему только раздражение, и, поверь, он не ждет от меня сыновних чувств. Говорю же, отец не из таких, и меня воспитывал не увлекаться розовыми соплями. Если бы я попал в такую историю, уже был бы принужден к лечению, так как я в первую голову полезный гаджет, и лишь затем - сын. Понимаю, что он многое дал мне, и... черт, Джексон, меня бесит тот факт, что я ему обязан! - прорычал Намджун. - Он всю дорогу навязывал мне этот мерзкий бизнес, к которому у меня не лежит душа, я получил хорошее образование, работал в филиале и был на хорошем счету, нет, он выдернул меня из Штатов...

Запнулся. Джексон усмехнулся лукаво, но не стал развивать мысль, без труда догадавшись, что не договорил его приятель. Намджун почесал затылок и рассмеялся.

Да, в Штатах Намджуну было, действительно хорошо, вольготно, он занимался тем, чем хотел, не вмешивался в то, что претило, но был один нюанс жизни в Корее, который перечеркнул для альфы все до одного эти плюсы.

И отмести этот нюанс альфа никак не мог.

-

- Ты где?!

- В Пусане, не поверишь!

- ..где?! Отец, что за тупые шутки?!

- Какие шутки, я уехал в Пусан!

- На каком основании ты поехал в Пусан, зачем?! Приехали люди по поводу того товара, который курируешь ты, что ты забыл в Пусане?

- Ой, займись им сам, ладно? Пока...

- Шивон, ты в доме или в офисе, секретарь отца не знает...?

- Я в офисе, молодой господин Ким, зашел перехватить обед, что-то случилось?

- Пожалуйста, приди к отцу в кабинет, явились люди по поводу сделки, и...

- А господин?

- А господин в Пусане! А я не могу этим заниматься!

- ...ясно. Да, молодой господин, я уже иду.

«Глава Ким позвонил и велел мне продать половину гарема, так как он намеревается взять новых, омеги в панике и ревут как стадо коров, что у вас там происходит?!»

- Так, все, с меня хватит...

Намджун перевернул смартфон экраном вниз, чтобы не поддаться соблазну и не наорать на того, кто был перед ним ни в чем не виноват. Посидев так, дыша глубоко, закрывая и открывая глаза, он постарался думать о приятном, и, как обычно, это сработало достаточно, чтобы ему расхотелось швырнуть телефон о стену. Поднявшись, он вышел из кабинета и навис над секретарем.

- Собери мне совет директоров в ближайшие полчаса в конференц-зале, явка всех строго обязательна, не явившихся без уважительной причины я незамедлительно освобожу от занимаемых должностей, как вице-президент, имею право, - прорычал он, глядя с холодной яростью на дрожащего омегу.

- Да, господин вице-президент, - пролепетал омега и взялся за телефон.

Голова раскалывалась от тупой боли, вызванной всем тем безумием, что творилось вокруг руками единственного родного человека (думать об этой родственности было мерзко). Галстук казался настоящей удавкой, и Намджун решительно содрал его с шеи, входя стремительно обратно в кабинет. Опустившись за стол, он схватил телефон и надиктовал ГС:

- Омеги пусть сидят, где сидели, и не боятся ничего, в ближайшее время я перееду в дом и буду присматривать сам за этим человеком, а пока охрана дома и Шивон должны не подпускать его к вам. Скажи, что это мое личное распоряжение. На этом пока все. Вечером я свяжусь с тобой. Люблю, - добавил, не колеблясь, и завершил ГС.

Запись заметно успокоила его. Полчаса спустя, без пиджака и галстука, он вошел в конференц-зал уверенной походкой безо всякой спешки, увидел за столом президента ровную и спокойную фигуру Шивона и кивнул ему.

- Все улажено, господин, - ровным голосом уведомил альфа, тотчас поклонившись.

- Отлично, спасибо, - бросил Намджун и опустился в кресло президента.

Гудящие директора, на чьи вопросы он не обращал решительно никакого внимания, разом заткнулись, округлившимися глазами глядя на молодого альфу, посмевшего занять место, на которое пока не имел прав. Оперевшись локтями в стол, Намджун заговорил - жестко, хлестко, властно, сверкая злобно глазами.

Так же, как в будущем он говорил с ними и их последователями всякий раз, когда его выводили из себя.

- Совет директоров, приветствую вас. Я, вице-президент компании, господин Ким Намджун, велел вам всем собраться для того, чтобы уведомить: с этой минуты я принимаю на себя в полной мере права и обязанности президента компании, господина Ким Данхэ, моего отца.

Всем вам, вне всякого сомнения, известно, что в последние месяцы господин Ким Данхэ не обладает достаточным здоровьем и здравым смыслом для адекватного исправления его обязанностей, зато изумительно пользуется данными ему статусом правами. Спешу уведомить вас, что основательно устал от этого! - воздух внезапно наполнился шоколадным духом, директора застыли в креслах.

- Сегодня господин Ким Данхэ сорвал очень важные переговоры по побочной деятельности, отправившись в незапланированную и несогласованную с кем бы то ни было поездку в Пусан! Судя по голосу, с каким он разговаривал со мной по телефону, господин Ким Данхэ пребывает в нетрезвом уме. Приказываю дирекции по кадрам разобраться с этим и вернуть президента в Сеул как можно скорее, - Намджун кивнул соответствующему директору, тот, бледный, как мел, тут же схватился за телефон. - Это совершенно недопустимое поведение, последствия которого рухнут на наши головы, едва пресса прознает, что он творит, и если, точнее, когда кто-то из фирмы или партнеров сольет, что творит он это уже не первый месяц... Довольно, господа. Во благо компании считаю правомочным отстранение. Что скажете? - спросил он голосом, показывающим, что даже если они возразят, он поступит по-своему.

Они все кивнули, как один человек.

- Отлично. Единогласно. Далее. В кратчайшие сроки приказываю всем директорам, в чьих сферах в последние три месяца наблюдались погрешности и сбой из-за поведения президента Кима, - предоставить мне подробные отчеты по этим сбоям, и я возьмусь за их решение незамедлительно. Приказываю моему заместителю, господину Бан Шихеку, временно принять на себя полномочия вице-президента и директора инвестиционного отдела с тем, чтобы выполнять мои текущие обязанности, - полноватый альфа, сидящий по правую руку от него, с почтением склонил голову. - Посмотрим, друг мой, возможно, все так и задержится, - коротко улыбнулся Намджун ему. - Со своей стороны, обещаю всесторонне заниматься вопросом о состоянии президента Ким Данхэ и уведомлять вас незамедлительно о ходе дел в этой связи. На этом совещание окончено, ваши задания вам даны, приступайте.

Он провел в офисе отца весь остаток дня, занимаясь делами, накопившимися за последние недели, и поминутно хватался за голову, осознавая, что так он просидит еще не один день. Директор по кадрам уведомил его, что Данхэ найден в притоне (опиумном, как выразился директор, заикаясь), и что его везут в Сеул.

- Везите домой, - приказал Намджун. - Пусть охрана дома присмотрит, пока я не приеду потолковать с ним.

Он тут же сообщил обо всем омеге.

«Я предупрежу Шивона, он уже вернулся из Сеула в дом, и его встретят. Если ты планируешь прриехать ночевать, скажи мне, мы подготовим спальню»

«Я переночую у тебя. Не бойся, больше он тебя не обидит»

«Не боюсь. Ведь ты рядом»

-

В спальне царила тишина, давящая так сильно, что Намджун никак не мог справиться с дыханием, оно сбивалось, забывая, что за вдохом следует выдох. Пытаясь взять себя в руки и начать думать трезво, молодой человек поднял взор к потолку и стал изучать кристаллики на люстре, гадая сам с собой, сколько бы их могло быть и зачем вообще отцу в спальне нужен такой допотопный потолочный светильник.

Благодаря этим размышлениям, Намджун сумел взять себя в руки, и снова посмотрел на постель. В ворохе одеял лежало тело человека, который дал Намджуну жизнь и все, что он в ней имел. Молодой альфа стоял, не двигаясь с места, уже минут десять и пытался понять, в какой момент он перестал замечать, что отец так сильно похудел и осунулся. От некогда красивого, импозантного, уверенного в себе Ким Данхэ осталась лишь убогая тень - некогда смуглая гладкая кожа превратилась в изюм, глаза ввалились, губы стали значительно тоньше, волосы поредели, их природный цвет потускнел, сквозь него пробивались сверкающие серебром прядки. Пальцы на руках стали еще длиннее, ногти пожелтели.

- Отец, зачем ты так с собой? - сорвалось едва слышно с губ молодого альфы.

Тело, до того пребывавшее в глубоком, почти недвижимом сне, пошевелилось, выпростало голову из вороха одеял и посмотрело на молодого человека. Намджун скривился - от отца разило потом и тухлым грецким орехом.

- Это ты, - прохрипел старший альфа. - Я просто в некон...диции... но я в норме, - добавил он с каким-то зловещим свистом.

- А я вижу, - покивал его сын. - Каким образом вышло, что ты докатился до притона? Это реально опиумник, отец.

- Ты смеешь меня отчитывать, - тело сверкнуло черными провалами глаз и пошевелилось снова. Выпростав из-под одеяла тощие ноги, оно село, устало вздохнув, словно до того бежало марафон. Тяжело подняв голову к сыну, Данхэ продолжал. - Ты смеешь командовать мной и в моем доме. Мой фаворит сказал, ты переедешь сюда со дня на день, чтобы присматривать за мной - я слышал, как он говорил это Шивону. Ты даже не спрашиваешь, как я отношусь к этому. А ведь это мой дом. Моя фирма. Мой омега.

- Ты ничего не удержишь в этом мире за собой, если не выйдешь из-под зависимости, и ты прекрасно знаешь, что я прав, - отрезал Намджун, с нескрываемым презрением глядя на него. - Ничто не закреплено за нами навечно, если мы не в силах это удерживать. В этом побочный эффект власти.

- Ты стал умен...

- Я всегда был умен. Но эти слова - твои. Ты так учил меня. И что теперь я вижу?

- Я в порядке.

- Продолжай повторять это себе, глядишь, и сбудется!

- Ты смеешь хамить мне?! - взвизгнул Данхэ, попытавшись подняться, но был слишком слаб, и снова упал.

Намджун, сквозь омерзение, не мог не признать очевидного факта: даже в таком состоянии мозг отца был способен следить за ходом беседы. Его великолепный разум до последнего держал свои позиции, чего нельзя было сказать о теле.

- Я говорю, как есть. Ты разочаровал меня. Ты был моим кумиром, я на зубок знал твои изречения. И что теперь я вижу?! Во что ты превратился?! - Намджун подошел и встал над отцом, давя своей мощью. - Хочу отправить тебя на лечение в хорошую клинику, В Штатах, Европе или тут, смотря где найду лучшую. Но тебя не вылечат, если ты сам не будешь стремиться к этому... Отец, ты еще молод, зачем так себя губишь?!

Данхэ захихикал. Так противно, как это делают старики, которые всю жизнь прожили злыми людьми, и к старости ничего не поменялось, если не стало хуже. Подняв на сына хитрый взгляд, Данхэ изрек:

- Я ведь тебя мешаю... да-да... мое место президента тебя манит... моя власть! - каркнул он, вытаращив глаза, и это выглядело страшно, - мой гарем, конечно, и мой фаворит...

Он захрипел, держась дрожащей рукой за ребра.

- Я говорил тебе, - свистяще выдавил он, сверкая слезящимися глазами. - Говорил, что Сокджин очень хитер? Ты спрашивал - почему я не делаю его Луной?

Намджун молчал.

- Я не делал его Луной, потому что власть в руках такого омеги - опасна для всякого, кто встанет на его пути. Я - встал. Посмотри, что со мной? Кто поручится, что в один из дней на его пути не встанет твоя личность, м? Что он сделает с тобой, сыночек?

- Если бы ты был с ним хорошим, разве он стал бы так поступать? - усмехнулся Намджун. - Допуская, что это он сделал тебя таким... разве, если бы ты был хорошим альфой, омеге пришлось бы бороться такими методами?

Данхэ молчал, с ненавистью глядя на сына. Намджун же улыбался, ощущая, как чернота радости топит его сердце.

Он все понял.

- Знаешь, - сказал он, склонившись к лицу отца, стараясь не замечать, как мерзко тащит из его рта, - что я сделал бы, если бы кто-то систематически измывался надо мной годами? Над моим телом и разумом? Стыдя меня положением, глумясь над моими желаниями, неволя меня, душой и телом? Используя меня, чтоб управлять другими людьми, как опытный образец? Знаешь, что сделал бы я?

Будучи альфой, я приготовился бы, и в один момент, когда мучитель меньше всего ждет, совершил бы свой шаг. Я уничтожил бы его, наслаждаясь и смакуя. А еще что, знаешь? - он выпрямился, продолжая смотреть отцу в глаза. - Ты все это знал. Ты знал, что он умен и силен, и однажды восстанет против тебя, так, как будет доступно. И что это будет жестко, ты тоже знал. В конце концов, не ты ли научил его быть таким? И ты, как и я теперь, был восхищен и возбужден сознанием того, что обладаешь телом такого омеги, ты сам говорил это.

Да только между нами, отец, есть разница. Ты взрастил в нем чудовище своими поступками. Ты брал его тело насильно. Ты завершил работу всех лет его заключения, когда чудовище зарождалось и проходило первые шаги. А мне он отдался добровольно. Во мне он нашел то, о чем мечтал - любовь и заботу. И его чудовище со мной становится прекраснейшим существом. Поэтому, Данхэ, я не стану на его пути, как ты. Я иду с ним одним путем, в одну сторону, и держу его руку.

Данхэ рассмеялся сипло, поводя головой.

- От тебя зависит, как ты кончишь свою жизнь, отец. Ты разрушил репутацию компании своей зависимостью. Ты не можешь сказать, что наркотик вливали в твои вены или глотку силком, верно? Ты сам принял их в свою жизнь как друзей. Сегодня ты едва не сорвал важнейшую сделку, о которой Ытык договаривался полгода. Шивон спас нас. Ты подрываешь деловую репутацию себя самого и всего дела, над которым так долго корпел. Есть шанс все спасти. Езжай на лечение, оставь все нам. К твоему возвращению я сохраню компанию, и тебе не за что будет стыдиться. В конце концов, я твой наследник...

Данхэ рассмеялся снова, да так сильно, что закашлялся, и горлом у него пошла желчь. Угомонившись, он вдохнул свистяще в легкие воздух и произнес не своим голосом:

- Пока еще я - глава Ким. Пока еще у меня есть моя власть. Я Старый. Член Круга. И есть вещи, в которых ты пока никто. Лишь мое семя.

Он повернул голову, хрустнув шейными позвонками.

- Я прикажу схватить тебя и бить, - посмотрел он зловеще на сына. - Они будут бить тебя не насмерть, а чтобы просто поучить. Затем тебя свяжут и отпользуют твоего омегу на твоих глазах, отпользуют толпой, порвут на части. Ты будешь смотреть, если надо, мы отрежем твои веки. Затем я прикажу отрезать от тебя по кусочку, мне в наслаждение. Мне следовало родить других детей, чтобы не было жалко убрать тебя с глаз, - горько улыбнулся он сухими губами. - Позорище... отнекиваешься от наших дел, от нашего Круга, весь из себя такой чистый, еще и влюбился, - выплюнул он Намджуну в лицо. - Но я до последнего давал тебе шанс. В память о твоем папе. Исполняя долг отца. Ты доказал мне сейчас, что не был достоин тех вложений в тебя, что получил. Ты мой главный провал.

Хлопнула дверь. Смеясь сам с собой, Данхэ вернулся под одеяло и, укрывшись непослушными руками, свернулся калачиком.

- Кроме врача, Сокджина и нас с тобой, к нему никто не ходит, повторяю, никто, - услышал он за стеной властный голос. - Шивон-хен, будь тут.

- Да, господин Ким.

Лицо Данхэ содрогнулось, когда он услышал это обращение. Вздернув голову, он хотел проорать, что господином Кимом тут могут звать только его самого - но рывок оказался ему не по силам, альфа снова упал и зашелся судорогами.

-

В том крыле этажа, что был отведен гарему, царила напряженная тишина. Двери комнат омег были приоткрыты, возле каждой дежурило по паре любопытных глаз. Омеги собрались по три человека и изо всех сил слушали, что же происходит в господской стороне. Уловив звук приближающихся шагов, они охнули и стали захлопывать двери, их голоса взволнованно журчали, словно у птиц в голубятне.

- Это я, - произнес Намджун в пространство, подойдя к двери Сокджина. Омеги разом замолчали. - Все омеги должны оставаться в своих комнатах. Позже старший уведомит вас обо всем.

- Да, молодой господин Ким, - проговорил из-за одной из дверей голос Хенджина.

Намджун прислушался - у самих дверей больше не шуршали, значит, наблюдатели прошли вглубь комнат, к остальным. Тогда он толкнул дверь в комнату Сокджина и вошел.

Разумеется, омега был не один. Он и его маленький защитник сидели рядом на постели, держа руки друг друга, и смотрели испуганно на вошедшего альфу. Окинув коротким взглядом комнату, Намджун отметил, что пахнет запахами обоих омег. Значит, в последние дни Чимин часто ночевал у друга. Что ж, подумал альфа, за прошедшие месяцы омежка доказал свою дружбу старшему омеге, и даже спокойнее при мысли, что Сокджин не один. И хоть Чимин по-прежнему разговаривает хамовато с Намджуном, все-таки в их общении наметился прогресс - омежка стал доверять немного альфе, так как проникся доверием к нему своего друга.

- Я бы хотел поговорить с Сокджином, Чимин. Пойди к другим, или к себе.

- Он не дружен с гаремом, но мог бы спуститься и побыть с Синдоном, - улыбнулся мягко Сокджин. - Синдон служит здесь очень давно и является членом семьи. Пусть Чимин побудет с ним, альфа, можно?

- Думаю, да. Скажи, что позже я соберу слуг и сообщу им обо всем, - распорядился Намджун.

Чимин посмотрел на Сокджина, затем обнял его и покинул комнату, не удостоив альфу лишним взором, плотно закрыв дверь за собой.

- Он все еще меня недолюбливает, - заметил Намджун, сунув руки в карманы.

- Прости ему. Не будь к нему строг, - Сокджин плавно поднялся и подошел, протягивая руки.

- Не буду. Он преданный друг для тебя, так что пусть живет спокойно рядом, - кивнул Намджун, но не предпринял попыток обнять омегу, чего тот явно добивался.

Заметив, что альфа смотрит строго и стоит ровно, не тянется утешать, Сокджин взял себя в руки и остановился в паре шагов от него.

- Как прошел разговор? Он способен говорить? - осмелился заговорить первым.

- Говорит. Он плох, очень плох, но разум его слишком силен, чтобы легко сдаться, так что и логика его при нем, и язвительность. Он много чего наговорил, - кивнул Намджун, обойдя омегу, медленно подойдя к кровати и усевшись на нее. Расставив ноги, Намджун уперся локтями в колени. Взгляд его вонзился в лицо омеги, оставшегося стоять. - Он сказал, что я пытаюсь узурпировать власть, над бизнесом и домом, лишить его влияния и статуса Старого. Опорочить его перед Кругом. Сказал, что я... позорище. Хочу бросить темную сферу, и сосредоточиться на легальной, тем самым лишиться всех его достижений. Он недоволен мной. Хочет приказать схватить, бить меня, затем чтобы я смотрел, как глумятся над тобой. Затем нас обоих убьют.

- Ты его сын, как он может?! - прорычал омега.

- Может. Все это было сказано после того, как я сказал, что отдам его на лечение.

- Что ж, это ожидаемые выводы. Данхэ - мужчина старой закалки, он видит опасности повсюду.

- Да, такие мужчины, как он, умны и редко ошибаются, - улыбнулся коротко альфа, не сводя с него глаз. - Хотя я и не планировал узурпировать власть, частично он угадал причины того, что с ним сталось за какие-то три месяца. Нашел главную причину.

- Его главная причина - невоздержанность, - спокойно ответил омега, отвечая на взгляд уверенно.

- Мда, а еще тот, кто систематически скрамливает ему и вкалывает препарат за препаратом, травя организм. Данхэ понимает, кто его главный враг.

Намджун умолк, неотрывно глядя в глаза омеге, ожидая, как тот примется играть непонимание, либо разыграет драму. Сокджин же стоял и смотрел альфе в глаза, и его лицо не выражало ни испуга, ни растерянности, ни гнева, ничего.

Ничего, кроме ледяного спокойствия прекрасной статуи из лучшего белого мрамора.

- Да, - наконец, произнес он ровным голосом. - Я отравил его. Точнее, не совсем, - он усмехнулся. - Я давал ему то, о чем он просил. Ни один из препаратов не был подан ему против воли - в этом готов поклясться. Он просил большие дозы - я делил их на группы и давал разными способами. Одна большая доза может убить - раздробленная, но принятая за короткий промежуток времени даст то, чего он хочет, но... конечно, на организм это влияет. Глуп тот, кто полагает, что контролирует наркотики внутри себя. Он давно знаком с этим опасным интересом, альфа. Он совершенно уверен, что изучил его вдоль и поперек. Но три месяца назад господин Ытык привез ему партию совершенно новых веществ, и господину Данхэ они так понравились... с тех пор он заказывал только их. Результат ты видишь.

- Он может излечиться? Очиститься? - спросил Намджун так, как спрашивают о каких-то рядовых рабочих моментах.

- Да, конечно. Для этого ему нужно захотеть принять лечение в клинике, - закивал омега. - Однако, он убежден в том, что это продемонстрирует всему деловому миру, что он, великий глава Ким, потерял контроль и репутацию - он боится этого сильнее всего. Так что лечиться он не поедет. Со своей стороны могу обещать больше ничего не давать ему, - омега пожал плечами. - Возможно, постепенно, все это выйдет из него, и он протянет подольше, хотя... учитывая уровень веществ... ломка его доконает. Если он не начнет лечение в самое ближайшее время... шансов нет.

Омега глубоко вздохнул, улыбнувшись освобожденно.

- Ты назовешь меня чудовищем, обвинишь в том, что я убивал, медленно и мучительно, твоего отца. Никакие доводы о том, что он превратил мою жизнь и омег тут в сущий ад, на тебя не подействуют, ведь речь идет о Данхэ. Возможно, я упал ниже некуда в твоих глазах, - Сокджин развел руками. - Но я ни о чем не жалею. Извиняться не стану. В моих руках - судьба Чимина и моя. Я обязан сделать для нас все возможное.

- Ты надеялся, что я не пойму правды? - осведомился альфа.

- Признаться, нет, не надеялся, ты умный. И даже больше - я планировал посвятить тебя в дело, когда Данхэ не станет, - сказал Сокджин. - Как видишь, я честен.

- Тебе следовало сказать мне раньше.

- Я хотел оградить тебя от этого греха, лю... молодой господин.

Намджун хмыкнул - от него не укрылось, что Сокджин не рискнул сказать. Омега был спокоен и говорил, в самом деле, открыто, глядя альфе в глаза. Он хитер, думал Намджун, но все сказанное звучит правдой, все на поверхности. Он не юлит. Вздохнув, молодой человек потер лоб ладонью и спросил:

- Кто придумал все это? Ты давно имел доступ к препаратам Данхэ. И давно мог его отравить.

- Об этом догадались бы, и я был бы убит. Даже Шивон не сумел бы оградить меня. Да и я, не рискнул бы так хеном. Нет, раньше это было опасно, - омега улыбнулся кротко. - Обдумывал, конечно, такой вариант, но так как я один фаворит и я один отвечаю за кальяны и шприцы, все быстро бы свели концы.

- Что теперь изменилось? Почему ты обрел уверенность в том, что выйдешь сухим из воды? Надеялся на мою защиту? Хотя нет, ведь ты надеялся, по твоим словам, меня защитить...

- До последнего стал бы тебя защищать, - вдруг выпалил омега и тут же прикусил губу.

- Так как? - помолчав, все-таки спросил Намджун.

Омега промолчал, глядя ему в глаза требовательно. Альфа послушно задумался и - улыбнулся, затем расхохотался.

- Ытык и Джинсу! Эти два сволоча... что ж, я понимаю, куда дул ветер в их головах! Наслышан о том, как отец рушил бизнес, и как я сразу не догадался?! Они тебя подговорили?!

Омега кивнул, обхватил плечи, словно мерз.

- И что посулили? Свободу?

- Нет, - Сокджин порывисто выдохнул. - Защиту. Мне и Чимину. И... они собираются привести тебя к власти и сделать деловое предложение. По первому пункту они не обманули, и... я доверяю им по второму.

- И какое же предложение?

- Они хотят, чтобы ты правил легальным сектором, - заговорил омега более уверенно. - Ты превосходно управляешься с делами, с твоим опытом и смекалкой, они верят, ты будешь отличной ширмой, за которой они вернут дела теневого сектора в былую силу или даже преумножат. Данхэ мешал им, не давая принимать конструктивные решения в бизнесе, самодурил и истерил. Ты и сам знаешь, то же самое он учинял в легальной сфере, - голос омеги обрел удивившую альфу крепость. - Господа желают видеть тебя на том посту, который ты сам более всего желаешь - ведь тебе претит торговля людьми и наркоторговля, ведь так, альфа? - Намджун невольно кивнул. - Они снимут это с твоих плеч, вы будете деловыми партнерами, ты прикроешь их, они - поддержат тебя, с их умениями и опытом. Они высокие спецы в этих сферах!

Омега опустился на колени возле ног альфы, но не касался их, а просто заглядывал мужчине в глаза. Его лицо и поза, тем не менее, не говорили о раболепии - Сокджин говорил с Намджуном как равный с равным, словно сам от лица альф делал ему деловое предложение.

- Это довольно приятное и желанное предложение, но именно этим оно и подозрительное, омега, - улыбнулся Намджун. - Кто поручится, что они, после отца, не убьют и меня? И тебя?

- Никто, - согласился Сокджин. - Но это шанс, альфа. Я не буду больше давать ему препараты, он умрет от ломки, либо дам, и он умрет от них, и любое обезболивающее лекарство теперь ему будет как допдоза... Он доходит, альфа. Но он еще опасен.

Вздохнув, Сокджин закрыл глаза.

- Я совершенно перестал быть человеком, - проговорил он горько. - Эти годы уничтожили окончательно то во мне, что было воспитано родителями. Я конченный монстр, альфа. Мои руки запачканы кровью, и я готов идти в этом до конца, не думая ни о совести, ни о чем. Я просто хочу жить спокойно. Без страха, что завтра он встанет не с той ноги, и к ночи я буду корчиться от боли на полу его спальни, изнасилованный и избитый. Без страха, что он выкрадет Чимина, пока я не вижу, и отдаст его снова в круг своих мерзких приятелей. Без страха, что он узнает, как Шивон помогает мне, и придет по его душу. Я боюсь за хена, альфа. Боюсь за моего тонсэна. Боюсь за тебя тоже. За себя. Что мне делать? - он открыл глаза, где не было слез, а только ярость. - Что мне делать?!

- Как по-твоему, какая доза нужна, чтобы он отошел быстро и без мук?

В спальне воцарилась звенящая тишина. Словно мир вокруг исчез, и лишь двое в комнате были единственными живыми существами. Сокджин смотрел в глаза альфе, едва дыша, сжав ткань брюк на коленях, как будто никак не мог перевести слова альфы на понятный ему язык. Намджун сидел спокойно и смотрел омеге в глаза, думая о том, что мог заартачиться и остаться в Штатах. Что некогда кто-то мог не похитить десятилетнего корейца от семьи, приехавшей туристами в Японию. Что, верно, крайне жестоко и мерзко радоваться этому, но кто сказал, что Намджун - не жестокий и не мерзкий человек?

Ведь он - сын Данхэ. Каким еще он мог вырасти? И важно ли ему это? В том мире, где он жил, важно ли - быть хорошим и справедливым со всеми подряд, подставлять вторую щеку и отказываться от спасения ценой смерти мучителя? Омега сделал за альфу всю работу, приняв жуткий грех на душу, и сможет ли альфа ему когда-то за это отплатить? Как сказано, Данхэ все равно помрет. Смерть без боли и мук - единственное, что Намджун может подарить ему за все хорошее. Подумав об этом, альфа улыбнулся, ощутив облегчение, зная, что зачатки совести, чуть точившие сердце, умолкли навсегда.

При виде улыбки на лице альфы, осознав ее суть, так как жил с альфой одной жизнью, омега ахнул, из глаз его хлынули слезы - и он, сорвавшись с места, бросился альфе в объятия. Стиснув его руками в ответ, Намджун прижался губам к губам омеги, упав с ним на кровать, продолжал целовать, сдирая с него одежду, и овладел им с той неистовой страстью, что сопутствовала всей их жизни вместе. Дыша одним дыханием. Стуча одним сердцем. Глаза в глаза. Рука в руке

- Люблю, - выпалил омега в один из поцелуев.

- Люблю, - вторил альфа хрипло, ощущая, как счастье и свобода его распирают, как взрывается в его голове сверхновая, и топит наслаждением.

У его личного чудовища черные глаза и алые губы. Оно обожает вишни и пахнет ими, во сне неизменно прижимается к альфе, особенно зимой, которую не выносит.

Для всего мира это чудовище - страшный Зверь Рыкающий, рвущий врагов своей семьи на части, несокрушимый никем и не знающий преград на пути к своим целям.

В семье он - нежный возлюбленный и верный друг, ангел-хранитель с огненным мечом в руках, и все, кого он выбрал своими людьми, живут за ним, как за каменной стеной.

Наши дни:

В начале июня зарядили дожди, город разом посерел, стал неприютным, как заброшенный заводской цех. Гулять не тянуло, о майской жаре не вспоминалось, снова приятным стало есть горячие токпокки и запивать соджу в уличной забегаловке-шатре, прислушиваясь к шелесту воды за стенами, или вечером усаживаться дома в тепле и уюте мягкой одежды и смотреть шоу в обнимку с огромным ведром кофе или какао. Да, июнь выдался дождливый и пасмурный, и из-за дождей весьма похолодало, поэтому Чон Уен сказал как-то утром, глядя презрительно за окно:

- Эта погода меня категорически не устраивает! - затем он пихнул своего альфу, сидящего за рулем. - Ты должен что-то сделать с этим!

Сан улыбнулся.

- Какую погоду угодно этому омеге? В жару он был недоволен, так как волосы и кожа выглядели плохо, и текла подводка на глазах. Сейчас он недоволен, так как волосы снова выглядят плохо, и он не может носить ту одежду, какую хочет, и подводка снова течет. Какую же погоду хочет этот омега?

Уен самодовольно фыркнул.

- Я омега! Никто не знает, чего я хочу, даже я сам не знаю!

- Ты сам не веришь в утверждение, что никто не знает, чего хотят омеги, - возразил спокойно Сан.

Уен был недоволен тем, что Сан не хочет подыгрывать его капризам, за это Сан был укушен за ухо. Ни единым звуком не отреагировав на это, так как Уен имел право и кусаться, и толкаться, и что угодно, Сан переключил свое внимание на сидящего на заднем сидении машины Чонгука.

- Младший директор Чон уже который день ходит как в воду опущенный, и я никак не могу постичь причины. Что происходит, Чонгук-ши? - спросил он.

- Я знаю, почему - он не видится сам знаешь с кем, - улыбнулся Уен, поглядывая уже не столь осуждающе за окно автомобиля, точнее, на потоки воды, мчащие по этому окну. От стекла веяло неприятной прохладой, но Уен был одет хорошо, и прохлада эта ему не докучала. - Вероятно, этот сам знаешь кто игнорит его в чате КАКАО. Ты тоже был бы расстроен, не имей возможности говорить со мной.

- Это так, но у Чонгука печаль вовсе не поэтому, - кивнул Сан. - Я видел, что он общается с «ты знаешь кем», так как сам еще вчера подвозил его на эту встречу в симпатичное кафе неподалеку от офиса, и видел «ты сам знаешь кого», - нарочно дважды передразнил Сан омегу, за что снова был укушен. - Чонгук-ши, любую проблему можно решить, если сказать о ней надежным людям. Я - такой человек для тебя. Вещай.

Чонгук вздохнул, нехотя выныривая из своих мыслей. Оглядевшись, словно убедиться, что все еще едет в автомобиле, он вдохнул аромат мохито, круживший вокруг, и вздохнул снова.

- Нет, Сан-хен, пока не о чем говорить. Я сам переварю это с собой и затем непременно явлюсь, - ответил, улыбаясь. - И да, - посмотрел он на обернувшегося к нему Уена. - Я общаюсь с ним, так часто, как позволяют моя работа и его занятия, так что, ты, нянька, можешь не беспокоиться!

- Нянька номер один теперь отвлечен на свою собственную жизнь, я смотрю, перестал сильно песочить тебя, - заметил Уен добродушно. - Вчера мы ездили на разговор, ты едва не сел в тачку без броника. Чимин ушел с работы пораньше?

- Да, директор Мин позвал его на свидание, новый ресторан на крыше небоскреба. Пусть омега-хен радуется жизни, он заслужил, - улыбнулся Чонгук. - По счастью, и я не забыл броник, и дело обошлось без стрельбы.

- Да, но не обошлось без поножовщины, - усмехнулся Сан. - По счастью, ты научен не терять бдительность. Все-таки Минги неплохо натаскал тебя, - стальным голосом завершил он.

Чонгук посмотрел ему в затылок, затем скользнул по отражению в зеркале заднего вида - но если Сан того не хотел, никто не мог прочитать его мысли по лицу. Лишь Уен мог понять их. Мягко погладив альфу по коленке, омега потянулся настроить радио. Они уже полчаса стояли и пробке, и Уен трудился над музыкой в салоне все это время - как только находилась интересная передача или музыкальный блок, как они сменялись рекламой или новостями.

- Мне жаль, что тебе пришлось сделать это, хенним, - сказал Чонгук, слова давались ему с трудом.

- В этом принцип войны. Выживает сильнейший. Не о чем говорить.

Чонгук вздрогнул. Казалось, альфа жаждет сказать больше, но выбрал ограничиться этими словами, из-за чего в реплике чувствовалась некая сумбурность, если только... Сан не знает всей правды либо не догадывается о ней. Опасливо поглядывая на Сана, Чонгук ждал, что будет сказано еще что-то, но наставник не проронил больше ни слова.

С того момента, как окончательно избавился от Минги, Чонгук против воли, но задумывался над тем, что по этому поводу должен испытывать Сан - Минги он считал собратом по ниндзюцу. Как относится Сан на самом деле? Он вновь и вновь называет Чонгука своим другом, заботится, дает советы, неизменно ценные, и не беда Сана, что Чонгуку не хватает мудрости ими воспользоваться. Но иногда в глазах наставника Чонгук видит грусть. Думает ли он о том, что сделал? С человеком, которого считал братом. Что будет, если Сан узнает, кто, на самом деле, был Кроликом?

Что если он уже знает? Что он думает, как планирует, эти мысли сводили Чонгука с ума. Он боялся Сана, хотя очень любил, он уважал его безмерно, но знал, что в тот день, когда вся правда выплывет, именно Сан явится по его, Кролика, душу. Именно Сан отправит Чонгука в последний путь. Молить и пытаться сбежать будет бесполезно.

Ощущение тупика, который со всех сторон сжимает, не отпускало Чонгука уже два года. Под его влиянием, менялась личность альфы, его мировоззрение и желания. Ему все казалось - если бы взлететь над этим тупиком, этой сжимающейся коробкой, то все происходящее предстанет легким и понятным, но не мог, его крылья не раскрывались, а ноги - врастали в бетонный пол. Ощущение безвыходности сводило с ума и бесило. Темнота все больше охватывала душу, моменты просветления становились все реже и короче.

Однако, совсем недавно у двигателя его тупика появился обновленный движок, именно его действие заметили Сан и Уен, и именно об этом в последние дни думал Чонгук, отвлекаясь лишь на обязательные дела или встречи и общение с Сакурой - лишь его общество успокаивало Чонгука.

В последний день мая Чонгук пробегал от зари до заката, толком не присев и не перекусив, кажется, только дважды сходил на толчок и скурил три пачки сигарет. Его тошнило и шатало от голода, во рту намертво прописался привкус металла, какой бывает, если куришь слишком много, и альфа мечтал лишь о том, чтобы добраться до квартиры и поесть. Мозг напоминал о наличии в кухне запаса рамена вот как раз на такие дни, так же в холодильнике дожидался кимчи и маринованная рыба Хе. Одна мысль о том, чтобы заехать за пивом ко всему этому роскошному ужину босяка вызвала спазмы в желудке, и Чонгук отшвырнул эту идею в окошко.

Он стоял над кастрюлькой с раменом как грозный палач, ожидая, пока же лапша размягчится, и порыкивал. На столе уже ждала закуска, собранная на такой скорости, что следовало удивляться, как альфа не переколотил всю посуду. Уговаривая себя не спешить и не выглядеть безумным варваром, Чонгук доварил лапшу и сел есть, жадно, хмурясь, фырча от остроты кимчи и специй для рамена, как был, в офисных шмотках, провонявших за день его потом, духами, корицей и запахами салона автомобиля.

Затем он отвалился от стола и долго не мог отдышаться. В кухне было тихо, тепло, воняло раменом и усталостью. Ноги налились свинцом, как и руки, и Чонгук выматерил себя, чтобы смотивировать прибраться.

Затем был душ и кровать, кровать, раскинуть руки и ноги звездочкой, зажав в кулаке смартфон, и просто лежать и таращиться в потолок, думая, как ты дошел до такой жизни. В пору самых жестких квалификационных испытаний в академии и полиции первых лет службы он не уставал так, как на этой работе, однако, там ему никто не платил!

- Вот, спрашивается, в чем суть идти служить закону, если вне закона те же усилия окупаются намного лучше?! - простонал альфа себе под нос.

Сейчас, подумал он, я соберусь с силами и засуну себя под одеяло, и вырублюсь, и буду спать, и...

В этот момент с сокрушительной жестокостью в мир покоя и тишины вокруг ворвался звонок телефона. От мысли, что это может быть Юнги с внезапными задачами, на которые он был мастер, Чонгуку сделалось дурно. Он поднес телефон к лицу очень нехотя и увидел на экране незнакомый номер.

Ладно.

- Господин Чон Чонгук? - проговорил в трубке очень знакомый голос.

- Вы верно набрали номер, господин Пак Джиен, - осклабившись, ответил тот, гордясь, что хватило сил на ехидный тон. - Чем обязан?

- Ну что вы! - расхохотался Джиен. - Это я хочу быть обязанным вам, господин Чон.

Ощутив прилив сил, вызванный любопытством, Чонгук потрудился усесться на постели. Спина загудела от усталости, но подчинилась.

- И в чем же? - улыбнулся альфа в трубку.

- Не по телефону, - голосом доброго дядюшки возразил Джиен, этот лиса, этот демон хитрости, этот гнус. - Не могли бы мы поговорить, так сказать, вербально? Скажем, если мои люди заедут за вами через полчасика? От вас недалеко находится мое заведение, симпатичный бар, где никто не помешает нам потолковать по душам.

- Не вполне представляю, о чем нам с вами разговаривать с глазу на глаз, так как директор Мин не передавал мне такого распоряжения, - подкинул Чонгук, прикидывая, что это может быть за харчевня такая, недалеко от его дома.

- Ну, милый друг, не все же свои действия вы согласовываете с директором Мином! - рассмеялся Джиен, продолжая делать вид, что любит Чонгука всей душой и вовсе не не зол за многочисленные расправы над его «шестерками» в прошлом. - Вы же не обсуждаете с ним ваши дружеские встречи, не так ли?

- Дружеские - нет, - подчеркнул Чонгук с усмешкой. - Но с такими «друзьями» как вы...

- Я вижу, как вы предубеждены против меня, - вздохнул горько Джиен. - Но мне бы не хотелось с вами вражды. Не с вами.

- Почему - не со мной? - продолжал тянуть время и нервы Джиена Чонгук, уже одной ногой в джинсах и одной рукой - в футболке.

- Директор Ли сообщил мне, что вы - весьма смышленный и талантливый юноша.

- Я буду готов через пятнадцать минут, - с улыбкой ответил Чонгук. - Спущусь к парадному.

И он сбросил вызов, спешно завершив одеваться. Убедившись, что весь разговор был сохранен в память его телефона, Чонгук быстро отключил и сунул гаджет в тумбочку, в потайной ящик, и достал другой, внешне такой же, но содержащий только минимальные данные в памяти, и отправил его в карман. Затем зашел в гардероб и из сейфа достал коробку с украшениями. Заменив серьги в ушах и часы, Чонгук вернул коробку в сейф обратно и, набросив легкий блайзер, вышел из квартиры, пикнув кодовым замком на двери. В этот момент все жилье его оказалось покрыто невидимыми лучами сигнализации - за один только май к нему пытались пять раз вломиться, один раз удачно и рыскали по вещам, так что никакие предосторожности Чонгук уже не считал излишними.

Спустившись к парадному крыльцу, альфа с удивлением увидел, что, несмотря на откровенно поздний час, еще до конца не стемнело - небо романтично лиловое, в воздухе пахнет днем и теплом его, люди гуляют по скверу напротив дома неспешно. А Чонгука ждет со включенными фарами ни разу не подозрительная японка с тонированными стеклами. При виде него, из машины вышел высокий тощий субъект с лицом, не отражавшим буквально никакие мысли. Сделав, по его мнению, убедительно вид, что является другом Чонгука, он его облапил, скрытно обпикал сканером, затем коротко улыбнулся и пригласил в машину. Чонугк покорно дал себя усадить, между долговязым молчуном и таким же молчуном, но коротышкой, и машина тронулась в путь. Все датчики на Чонгуке исправно работали.

Директор Ли после ситуации вокруг Минги залег на дно. Вопреки всем имеющимся данным, что директор копал под Юнги и даже, возможно, под самого главу, крышевал Минги и прочее, глава Ким ограничился тем, что хорошенько припугнул директора и выслал в Таиланд без права вернуться без распоряжения. Директор принял наказание с достоинством, хоть вины и не признал, все-таки и не бунтовал - уехал в Бангкок и сидел там на попе ровно, стабильно присылая отчеты. Мчась в машине, зажатый людьми Пак Джиена, Чонгук думал о том, что все они за прошедшие месяцы опрометчиво позабыли о том, что директор Ли, вообще-то, не из тех людей, кого можно напугать, заставить отказаться от задуманного и тому подобное.

Почему-то казалось, что со смертью Минги решатся все проблемы, но Минги, по сути, был лишь пешкой в руках предприимчивого и хитрого директора. И вот тот умудрился закорешиться с Пак Джиеном, врагом директора Мина номер раз, и кто поручится, что он не сделал этого уже давно?!

Сука, что если все сделки, срываемые бандой Пака, направлял именно директор Ли, преспокойно сидя в Таиланде, подумал Чонгук и едва не расхохотался. За последнее время даже от полиции стая не видела такой наглости! А Чонгук еще радовался, что на Сокджина перестали нападать... Неизвестно, может, они и вернутся к попыткам похитить омегу в самое ближайшее время! Поэтому Чонгук и решил отправиться на встречу - нужно попытаться понять планы Джиена, ну а затем, конечно, он все передаст директору Мину и будет любоваться, как свирепый сонбэним растерзает Джиена к чертям собачьим! И, наверняка, Мин будет рад получить козыри против директора Ли. Главе, по мнению Чонгука, давно следовало избавиться от этого лизоблюда.

Бар, в который Чонгука привезли четверо молчаливых, словно языки откусили, альф, был, в самом деле, недалеко от его дома - полчаса езды по пробкам на другой конец района, затем налево и в какие-то трущобы на окраине географии. Сомневаясь, что в этих местах вообще возможно существование разумной формы жизни, Чонгук выгрузился из салона автомобиля, которого трясло на ровный дороге, как горном серпантине для козлов, и огляделся.

Ну да, подумал он, именно в таком месте, по легенде, он и вырос. Лучшей декорации для фильма в жанре постапокалипсис, и не выдумать: обшарпанные дома невысокой этажности сочетались совершенно спокойно с муравейниками, в которых в однокомнатных кладовках жило по несколько человек, мусор повсюду, включая использованные шприцы, вон какой-то бродяга подхватил с пола бычок, от которого еще дымилось, и с наслаждением затянулся, из другой подворотни на проезжую часть вывалился забулдыга, весь в пыли и копоти, от него за ли разило перегаром. Машин в этом районе было очень мало, люди шатались преимущественно пешком. Из домов доносились крики и звон битой посуды, откуда-то ревела музыка, нечто среднее между кошачьим ором и роком, воняло повсеместно перебродившим макколи и кислой капустой кимчи. Красота, было написано на лбу Чонгука, однако, он ничего не сказал, сосредоточившись на заведении, куда его вели под белы рученьки.

Бар располагался в подвале жилого дома, и через потолок в заведение доносились звуки от жизни, обитавшей в нем - доносились бы, если в самом баре не грохотала музыка и не орали гости. Час был поздний, и заведение с низкими потолками, полумрачное и воняющее самыми дешевыми сигаретами и пойлом, принимало у себя внушительную толпу гостей, преимущественно пьяных, но еще вполне способных и ржать, как кони, и танцевать, как припадочные, и щипать зады официантов, и даже обсуждать деловые вопросы.

Джиен встретил Чонгука у бара. Долговязая фигура его была облачена в пестрое, словно дань лихому десятилетию, в которое альфа начал свою карьеру ганста. Возле локтя мерцал бокал с голубым пойлом, пепельница, полная окурков, из тонких губ Джиена торчала только что закуренная сигарета. Увидев своего гостя, он шлепнул по заду хихикавшего официанта, стоявшего рядом, скинул сигарету на пепельницу, более о ней не заботясь, и пошел, слегка шатаясь, навстречу, едва ли ни раскинув руки. Чонгук заулыбался в ответ - почему бы и нет, собственно, он ведь тоже рад этой встрече!

- Пойдем туда, где тише, - с улыбкой произнес Джиен, когда устал обнимать Чонгука. - Ребята с нами не идут, чтобы ты не чувствовал себя неуютно, младший директор Чон, - в его голосе явственно чувствовалась нарочитая издевка, но Чонгук без проблем спустил это, так как был заинтересован тем, ради чего его вытащили из дому.

«Потише» оказалось в приват-рум - воняло там дешевыми духами и лубрикантом с ароматом Бабл-гам, Чонгука едва не вывернуло наизнанку. На самом деле, приват был занят, но Джиен без долгих разговоров вышвырнул оттуда поддатых гостей заведения вместе с местными шлендрами, не обращая никакого внимания на возмущение первых и зазывные взгляды вторых. Вошедшие с ними официант и менеджер бара быстро прибрались и протерли поверхности, выставили на квадратный шатающийся столик виски и бокалы, и ретировались. Чонгук провел ладонью по кожаной обивке пузатого дивана - вроде чисто, - уселся, раскинув по спинке руки и вопросительно посмотрел на Джиена.

Неизвестно почему, но, было заметно, тот ожидал явно более скромного поведения от своего гостя. Чонгук на это усмехнулся - он был не «шестерка» Мин Юнги, а младший директор компании, которая намного превышала по чистым (подчеркнуто дважды и выделено жирным шрифтом) доходам ту шарашкину контору, которая прикрывала зад Джиена. Так что, пусть гостем являлся Чонгук, уж точно скромно сидеть на краешке он не собирался. Джиену пришлось это проглотить. Усевшись напротив, он налил в бокалы виски (бокалы оказались чистыми, а виски - холодным).

- Пью неразбавленное, потому для меня его держат холодным, - пояснил.

Чонгук пожал плечами. За два года общения с Чимином он научился пить неразбавленным даже китайскую водку повышенного градуса, виски его было не напугать. Пригубив напиток, неожиданно обнаружил, что сорт весьма неплох, вкус приятен. На бутылке этикетка отсутствовала, значит, контрабанда, но чего еще ожидать от такого места. Он подумал, хочет ли закурить, но пошарил взглядом по стенам и не увидел кондиционера - нет уж, сидеть в дыму ему не улыбалось. Джиен, впрочем, тоже больше не курил.

- Итак? - спросил, скрестив руки на груди.

- Итак, младший директор Чон, - улыбнулся Джиен, вздохнув. - Поговорим как взрослые люди. Конец рабочего дня, ты устал и я устал, ты хочешь домой отдыхать, а меня ждут мои цыпочки в гареме, - он гнусно хихикнул, Чонгук молча ждал. - Мне нужен информатор в рядах вашей стаи. Как видишь, - он развел руками. - Я честен и прямолинеен, что должно тебе прояснить, что человек я смелый.

- С чего вы решили, что сможете меня завербовать? Мне вполне сладко живется на моих ролях, - полюбопытствовал Чонгук.

- Нет предела совершенству, мог бы я сказать тебе, но скажу иначе, так как мы - люди деловые, - кивнул Джиен и вдруг, потянувшись, подался вперед. Его маленькие хитрые глаза пристально изучали юношу. - Ты думаешь, что знаешь директора Мина? Честно скажи сам себе, насколько ты можешь ему довериться? Я знаком с ним и его методами работы уж получше тебя. Директор Мин - человек, который никогда не упускает выгоду.

- Это мне было известно. Дальше.

- Ты, младший директор Чон, лакомый кусочек. Не только омегам, уверен, - осклабился сально Джиен, - но и деловым. Ты работоспособен, умен, ответственен. Тебя все хотят. Это не может не понимать директор Мин.

- И поэтому он меня ценит, - кивнул Чонгук.

- И поэтому он тебя боится, милый. - возразил Джиен.

Насторожившись, Чонгук нахмурился. Джиен обрадовался этой реакции. Облизав губы, он продолжал:

- Он занимает очень прочные позиции, младший директор Чон, но... скажем так, я знаю его историю в вашей стае... он занял ее не только, не потому, что умен и сведущ. Это следствие его личной дружбы с главой, - подмигнул Джиен. - Панибратство, парень, оно везде, от него не скроешься, но, уверен, ты согласишься, - частенько оно портит все дело. На важные места садятся сущие бестолочи, а действительно мастера и ценные кадры трудятся на вторых ролях. Это несправедливо, как по мне.

Конкретно с этим Чонугк спорить не мог, конечно, но заметил:

- Директор очень умный человек и опытный ганста, о чем же речь?

- О том, что глава Ким - не дурак. Он не стал бы Старым в такие молодые годы, будучи дураком. Тут ты спорить не станешь. Глава понимает, что директор Мин - умен. Но он так же понимает, что ты... ты, милый мой, более перспективный. Еще раз: все, кто знаком с тобой, все, кто собирает слухи о тебе, все они в тебе заинтересованы. И я - тоже. Глава видит это и, уверен, отмечает твои достоинства в разговоре с Мином. Чувак, - голос Джиена звучал сладко, томно. - Ты пришел в фирму охранником, и вырос за какие-то полтора года до младшего директора. Глава обласкал тебя. Директор Мин не слепой и понимает, куда дует ветер.

- И куд а же он дует?

- Рано или поздно, и скорее рано, если ты спросишь мое мнение... ветер перестанет дуть в его паруса, и всей мощью подует в твои. Директор Мин еще очень молод, чтобы сдать позиции и уйти на пенсию, - улыбнулся Джиен дружески. - Он приласкал тебя, научил всему, но ты не просто все впитал - ты преумножил его инвестиции в себя так, как никто не ждал!

Чонгук молчал и кусал щеки, посматривая на виски в своем бокале. Он чувствовал бегающий по нему взгляд Джиена и сознательно игнорировал его.

- Поняв, что ты представляешь угрозу его позиции, директор Мин захочет избавиться от тебя, - эхом прозвучал голос Джиена. - Он сумел избавиться от директора Ли, когда тот начал вставлять ему палки в колеса. И он прикажет избавиться от тебя. Тебе это не надо. Учитывая, как близко он подпустил тебя к себе...

- Если я так хорош, кто поручится, что это я от него не избавлюсь? - усмехнувшись, посмотрел Чонгук тяжелым взглядом.

Джиен расхохотался, хлопая в ладоши. Чонгук улыбался и ждал, пока он успокоится, выпив пол бокала виски разом.

- Разумеется, ты сможешь! - покивал Джиен. Скуластое лицо его так и сияло от радости. - Но всегда проще вертеть такие дела, имея за спиной надежного союзника! На кого в твоей стае ты можешь положиться, младший директор Чон? Правильно, ни на кого - все повязаны круговой порукой с директором Мином. Чхве Сан, - он резко перестал улыбаться, сверлящим взглядом глядя на Чонгука. - Чон Уен. Ким Хонджун. Пак Сонхва. Они все - люди Мина, до мозга костей. У них нет никакой возможности стать директорами, милость Мина обеспечивает их. Они порвут за этого мелкого совершенно любого, они, которые теперь твои друзья, по его щелчку расправятся с тобой. Вспомни Сон Минги. Ты можешь стать выше и круче директора Мина и поиметь все то, о чем мечтаешь, поиметь его власть - если я тебя поддержу. Работай на меня, и постепенно мы устраним этих четверых стражников Мина, и когда он останется один - прихлопнем его.

- Так вы хотите, чтобы я вел дела в моей стае, руководствуясь вашими интересами.

- Ты очень умен и догадлив.

- Это богатое предложение.

- Твоя догадливость возбуждает!

Они рассмеялись.

- Хорошо, - отдышавшись, Чонгук поднялся и налил им еще виски. - Знаете, этот виски, в самом деле, очень хорош.

- Говна не держим, малыш, - кивнул Джиен.

- И ваше предложение. Оно очень мне нравится. Но что же директор Ли? - упав на диван с бокалом, Чонгук сделал большой и вкусный глоток. - На него у вас нет надежды?

Джиен выдохнул, брезгливо морщась.

- От него изначально не было той пользы, на которую я рассчитывал. Мои дела в Таиланде он, конечно, наладил за счет твоей стаи, - он пьяно сверкнул глазами. Эка быстро ты налакался, подумал Чонгук. - Но в Сеуле от него одни убытки! С таким трудом завлек к нам химика...

- Минги?

- Да. Это был действительно классный химик, конечно, по психике совершенно отбитый, ну да и не мудрено, в тюряге его хорошенько пиздили, - хмыкнул Джиен. - Но сливал нам инфу - будь здоров. Для директора Ли на все был готов, очень удобный шкет.

Нужно передать это Сану, чтобы не так сильно мучился, подумал совершенно против воли Чонгук.

- Директор Ли меня ненавидит, - вздохнув, заметил он вслух. - Едва узнав, что я на вас батрачу, сольет Мину. И концы в Ханган.

- Не сольет. Он у меня на испытательном, - усмехнулся как-то особенно едко Джиен. - Припугнул его знатно, он знает - страшнее меня никого нет, даже Мин его так не вскроет, как я.

- И как же на испытательном он, обстряпывает какое-то особенное дело в Таиланде? - поинтересовался Чонгук.

- Я тут кое-что задумал насчет вашего новоиспеченного Луны... он со своими корешами в Сеуле мне помогает с этим, - улыбнулся Джиен. - Подробности скажу, когда с тобой договор подпишем, и даты скажу, и прочее, чтобы ты мне помог.

- ...Луны? - только боги знали, чего стоило Чонгуку сказать это спокойно.

- Ну да. Цыпочка вашего главы. Прятал долгие годы, а тут решил, что прижучил меня, и вытащил на свет, - скривился от ненависти Джиен. - Все боялся меня. Как драгоценный бриллиант таил в укромном местечке. Я чувствовал - чувствовал, что не просто так он свое поместье так бережет! - стукнул альфа кулаком по столу. - Только думал, драгоценности какие... или бабло... или товар... а там - он. Омега, как же банально! - расхохотался. - Но красивый... глазам больно, какой, я, знаешь ли, люблю красивых омег, чтобы роскошных. Налюбовался на этого кралечку на одном званом пиру...

- Глава вас за него покромсает, - коротко ответил Чонгук, изо всех сил уговаривая себя не злиться.

- Да, но прежде чем он нас отыщет, я уже все сделаю, - сыто потянулся Джиен. - Ну? Так что? Согласен?

Чонгук помолчал, затем залпом выпил остатки виски.

- Так все нападения на Луну организовывали не вы?

- Неа, не я, я узнал о нем только недавно, - отмахнулся мужчина. - Не знаю, кто. У главы много врагов. Даже среди друзей. Не исключено, что это придурок Ли по своему почину, - коварно усмехнувшись, добавил он.

Криво улыбнувшись, Чонгук плеснул себе еще виски, Джиену тоже, затем поднялся и звякнул своим бокалом о его.

- По рукам, - сказал, глядя альфе в глаза. - Договор составляй и вызывай меня, подпишу.

Джиен улыбнулся и выпил глоток виски. Взгляд его был совершенно пьяным, безумным. Чонгука же трясло от ненависти так, что дергался глаз.

-

Тяжело вздохнув, директор Мин Юнги облокотился о столешницу и потер виски, затем сжал кулаками голову и застыл, закрыв глаза. Медленно комнату наполнял аромат лесного ореха, змейкой ползя по полу, обволакивая мебель и людей, сидевших на ней. Уен скрестил руки на груди, втянув губы, он смотрел свирепо в огромное окно за спиной своего босса, на просыпающийся день. Было душно, и небо заволокли тучи, значит, и в этот день будет дождь. Сан, стоявший возле омеги, на почтительном расстоянии от директора Мина, смотрел на Чонгука - младший директор расположился в гостевой зоне в кресле и пил мелкими глотками кофе, который сам себе сварил в кофемашине директора Мина, дабы занять руки и успокоиться.

В глазах наставника - спокойствие. Только что перед ним сложилась мозаика вопросов последних дней, теперь Сан лишь ждал, что предпримет начальник. Лично для него все было предельно понятно.

Вздохнув снова, Мин Юнги поднял взгляд на Чонгука - тяжелый взгляд, злой и алчущий крови. Аромат лесного ореха сгустился настолько, что занервничал Уен, и Сан тут же взял его за руку. Покосившись на них, Юнги взял пульт и включил кондиционер - через три минуты в офисе стало возможно нормально дышать.

- У меня нет слов, - произнес Юнги, не глядя ни на кого. - Нет, слова у меня есть, но они все не несут ничего конструктивного, кроме выплеска негативных эмоций.

Он повернулся к Сану и Уену.

- Собирайтесь. Мы едем в Бангкок ближайшим рейсом. Заниматься организацией будешь ты, Сан, мой секретарь не должен ни о чем знать, и никто в фирме, кроме тех, кому я скажу, знать не должен. Это чисто?

- Да, саджаним, - кивнул Сан, и они оба тут же покинули офис.

Резко поднявшись с кресла, Юнги прошел к гостевой зоне и опустился на диван напротив Чонгука, вперив в него внимательный взгляд.

- Скажи мне честно: если бы Джиен не представлял прямую угрозу Сокджину, ты бы пришел сказать мне обо всем этом? Или же оставил его предложение и начал крысить на него?! Честно говори, в глаза смотри...

Чонгук зажмурил глаза, пуляя коричный феромоном в директора Мина. Тот расхохотался злобно.

- Я собирался сразу вам обо всем рассказать, потому и нацепил на себя записывающие устройства, директор Мин, как я мог догадаться, что речь зайдет о Сакуре?! Но я хотел собрать полную информацию, чтобы вам было с чего размышлять! - прорычал Чонгук, подняв на старшего альфу испепеляющий взгляд. - Если бы вы знали, как ях отел убить этого ублюдка своими руками, прямо там, пусть даже его люди пришили бы меня - как я хотел... Но я пришел к вам - потому что хотел сообщить вам, предпредить вас! Я ваш человек, директор Мин! - его голос сорвался, Чонгук опустил голову и сжав ее ладонями. - Помогите мне остановить его.... Сакура в опасности... мой омега в беде...

- Сакура...? А, точно, ты так зовешь Сокджина, - улыбнулся спокойно голос Юнги.

Чонгуку хватило сил только на кивки.

- Не стану тратить время на то, чтобы вновь вправлять тебе мозги, - вздохнув, фыркнул Юнги, усаживаясь удобнее. - Мы не будем сейчас это обсуждать. Есть вещи поважнее, - он увидел, что Чонгук снова смотрит, на этот раз с надеждой. - Я сам заинтересован в том, чтобы с Сокджином ничего не случилось. Он мне ...очень важен... понимаешь? Очень. И Пак мне никогда не простит, если с этим омегой что-то случится. Пусть они собачатся, ты не мог не заметить, что на самом деле между ними.

Кивнув, Чонгук подался чуть вперед, слушая. Мин шмыгнул носом и подсел поближе тоже, его взгляд был внимательным, голос - вкрадчивым:

- Это поездка будет тайной. Только Сан, Уен, я и ты будем знать о ней. Я планирую сообщить секретарю, что эти трое суток поработаю из дома, скажу Чимину, чтобы прикрыл, мой омега не станет дотошно расспрашивать. Мы поедем вчетвером в Бангкок, найдем тварь и прижучим его. За эти дни ты добыл достаточно основания сделать это. Заебал, гнида сутулая. Это уже не в какие края. Даже если не он бл организатором нападений на Сокджина - грехов на его душу предостаточно. Так вот мой план. Ты с нами?

- Да.

- Не колебался. Как я и ожидал, - кивнул Юнги. - Итак, мы прижучим Ли, так, что никто на нас не подумает. Я знаю, кого мы подставим, и Джиен не заподозрит, что ты его сливаешь. Ты продолжишь общаться с этим отморозком и будешь говорить ему то о наших делах, что велю я.

Усмехнувшись про себя, что, кажется, становится двойным агентом, Чонгук кивнул.

- Ну, и будешь говорить мне то, что узнаешь о делах в его стае, - Мин выругался. - Давно надо было так сделать, парень. Давно.

- Что если глава Ким узнает?

- Посмеется, - усмехнулся Юнги. - Ну, пожурит. Он не будет долго сердиться, так как ему ни жарко, ни холодно от директора Ли с тех пор, как тот в последний раз нас подставил.

- Зачем он оставил его вообще?!

- Потому что в Бангкоке за ним приглядывали... ну, как мы полагали, - перебил сам себя Юнги. - А в работе Ли все-таки хорош. Ничего. Я предложу главе вместо него хороших ребят, мы не потеряем Бангкок.

Чонгук промолчал, Юнги понял это и расхохотался.

- Нет, чувак, я понимаю, что из Сеула тебя и пуноппанами не выманишь! Да и Пак по тебе будет скучать, а мне важно, чтобы он был довольный... Так вот. Иди собираться, прямо теперь, сделав вид, что едешь на сделку. К полудню мы заедем за тобой. Шмотье понеприметнее.

- Как мы доберемся?

- На частном, полетим сами, Сан водит. Все максимально спокойно и неприметно, младший директор Чон.

Чонгук кивнул и поднялся, в этот момент на столе зазвонил телефон директора Мина. Походя, Чонгук увидел высветившийся на экране номер Чимина. Директор Мин проворно подошел к столу и схватил телефон.

- Да, омега?... что... сегодня?! Ты же говорил - через пару дней?! Ты... Чимин, я уверен, что ты говорил про два дня, я сегодня занят... да мы вчера... Погоди, младший директор, - прижав трубку рукой, попросил Юнги, и Чонгук остановился у двери, - да...? Я планировал кое-куда полететь и хотел попросить тебя... нет, милый. Я не могу тебя взять. Нет. Там будет не до того. Омега...

Мин явно сердился, что Пак не уступал, и Чонгук коварно улыбнулся. Ну вот, а говорили, что это он слабак и не может противиться напору Чимина!

- Мы по делу! Чимин... В Бангкок, но глава не должен знать. Никакой! Потому что это мое дело... ты всерьез сейчас?! Но у тебя завтра рабочий день!... да, как я мог забыть, глава что угодно для тебя сделает, ты же его любимчик... да, я язвлю, потому что ревную, доволен?! - Мин вздохнул. - Хорошо, отпросись у главы и поезжай домой собираться, заодно, - он вдруг обрадованно вытаращился, - заодно и меня на трое суток собери, да нет, ничего особенного не клади... мгм... все, к полудню мы должны забрать Чонгука. Да, он тоже едет. Еще усаны. Чимин, пожалуйста, никто не должен знать... Нет, я вовсе не считаю, что ты идиот! И я тебя люблю...

Сбросив вызов, Юнги проворчал что-то себе под нос, затем подозвал Чонугка ближе.

- Итак, этот невозможный едет с нами, как ты слышал. Ничего о целях поездки ему не говорить, он думает, этот бизнес-трип. Посидит в отеле, я скажу, что вечером пойдем в клуб, так что он будет готовиться и не заскучает. Сам все усанам передам.

- Его кредитка на ваше имя? - улыбнулся Чонгук.

Юнги задумался, потом застонал.

- Никогда не омежься! - приказал он, ткнув в парня пальцем. - Молодец, что сообразил. Я что-то придумаю. Все, иди. До полудня.

- Директор... что если нас будут ждать? Возможно, его все-таки надо поставить в известность, и...

- Он не даст мне сделать ничего, если узнает. К тому же, его вообще не посвящают в такие вещи, чтобы в случае допроса он был чист. И, разумеется, всегда есть вариант, что нас будут поджидать, не факт, что само предложение Джиена не было ловушкой, чтобы выманить нас на живца из Сеула от опеки главы. Но это не значит, что мы там сгинем, - улыбнулся Юнги. - Живец этот меня уже достал, я, так или иначе, планировал разобраться с ним. А раз едем мы четверо... Чонгук, мы же великолепная четверка! Усаны как две машины убийства, но и мы с тобой - не пальцем деланные, разве нет?

Чонгук улыбнулся, и Юнги похлопал его по плечу.

- Знаю, знаю - ты печешься о своем омега-хене, а не о нас четверых. Но не волнуйся. Я слишком долго ждал, чтобы быть его парой - ты думаешь, дам себя убить?!

Что ж, это напутствие определенно внушало уверенность.

По пути на миссию обычно все старались настроиться на предстоящее. Пересмотреть взятое с собой оружие, обсудить с остальными важные моменты, привести сознание в боевую готовность. В этот раз Юнги изначально и планировал, просто порефлексировать, все обсудить, напомнить о ролях, однако все планы покатились коту под хвост, потому что в салоне с ними сидел Пак Чимин. Уен взял на себя титанический труд отвлекать Пака от вопросов, зачем на самом деле они так спешно и таким составом выехали в Таиланд, и договорился до того, что:

- Господин директор хочет сделать сюрприз главе Киму к его дню рождения, заключив шикарную сделку с кое-кем из местных, весьма негибких предпринимателей. Глава будет очень доволен нами.

Чонгук вытаращил глаза и склонил голову на бок. На дворе июнь, день рождения главы - в сентябре, и Уену это превосходно известно, что еще выдумал этот омега. Сан выглядел спокойным, но в его глазах прыгали чертики.

- Я так понимаю, вы хотите заключить контракт, который вступит в силу с осени, вот и стараетесь сейчас, - ответил Чимин, заулыбавшись. Улыбка Чонгуку не понравилась. - Весьма предусмотрительно, если этот человек, в самом деле, такой негибкий. Но не стоит ли тогда мне отправиться с вами, чтобы помочь тебе, Уен-ши, очаровать его?

- Нет-нет, секретарь Пак, это же ваш микро-отпуск, так что вы должны отдыхать! Да и мы вскоре вернемся, и все вместе отправимся в клуб, так что вам стоит закупиться красивыми вещами! - засмеялся Уен. - Наверняка в спешке сборов вы что-то не захватили.

- Ты совершенно прав, именно этим я и займусь! - покивал Чимин и привычным жестом протянул руку ладошкой кверху в сторону Юнги.

Тот молча положил на нее карту. Чонгук кашлянул в кулак, так громко, что сидящий рядом Сан подскочил. Юнги спохватился, отобрал карту, которую почти сжали маленькие пальчики омеги, и положил другую.

- Плати с этой. Тут безлимит, - улыбаясь, произнес альфа.

С подозрением покосившись на карту тайского банка, затем на своего жениха, Чимин изучил пластик со всех сторон, только ни понюхал, затем осторожно сунул в кошелечек, уселся ровно и скрестил руки на груди. В салоне самолета воцарилась тревожная тишина, тишина с ароматом пиона.

- Так, - сказал омега сердито, переводя взгляд с одного своего спутника на другого, словно ища того, кто окажется слабым звеном. Движение взгляда застопорилось на Чонгуке (обидно). - Куда, на самом деле, вы все четверо собирались? Что вы задумали?

- Мы сказали тебе, - улыбнулся Чонгук. Все нервные окончания на кожи ощущали полные предостережений взгляды Сана и Юнги, Уен кусал губы и старался не смотреть ни на кого конкретного, и производить меньше звуков и движений.

- Я слышал, но это явная ложь. В таком составе и какие-то напряженные. И мне не говорите. Опять какие-то опасности? - взгляд омеги просвечивал альфу как рентген.

Все напряженно молчали, чувствуя себя детками перед нянечкой в детском саду. Тяжко вздохнув, Чимин снова обвел взглядом присутствующих, закинул ногу на ногу и изрек:

- Я прекрасно понимаю, что мне мало что рассказывают, и неужели вы думаете, что, желай я дознаться, не сумел бы? Подыгрываю вам, не расспрашиваю, принимаю все покорно. И по этой причине, мне казалось, могу получить от вас хоть какое-то доверие, - он обиженно надул нижнюю губу. - Можно было сказать мне, что это по вашим делам, я бы не ехал никуда и прикрыл вас в офисе. Словно совсем меня не знаете! Теперь получилось так, что я еду обузой, не даю обсуждать ваши дела. Вдобавок, я совершенно уверен, что Чонгук не захватил броник, потому что он беспечный в этих вопросах, - тут он умолк, отвернувшись ото всех и глядя на свои коленки.

Сан сидел спокойно и смотрел на директора Мина, на самом деле, жутко любопытствуя, что же начальство предпримет. Уен мысленно записывал на память манеру поведения Пака, так как уже несколько лет им втайне восхищался - так манипулировать альфами в его понимании было огромным талантом. Чонгук сидел как мышь под метлой, глядя то на Юнги, то на Чимина.

Юнги медленно поднял руку и потер между бровей, покивал.

- Ты прав, - сказал он. - Я все время излишне пекусь о твоей безопасности, не помня о том, что ты так же волнуешься обо мне. И о Чонгуке. Больше, конечно, о Чонгуке, - Чимин хмыкнул, но обида с его лица не ушла. - И ты, в самом деле, никогда не задавал лишних вопросов, и прикрывал нас, и прочее. Не знаю, о чем я думал в этот раз, любовь моя, возможно потому, что дело сложнее прочих. Прости.

Уен округлил глаза в восхищении. В одной реплике директор Мин умудрился и признать правоту жениха, и попросить прощения, и сказать о чувствах. Директор Мин, из которого прежде ничем было не вытащить лишнего слова. И все это лишь потому, что Чимин сделал вид, что обиделся. Сан так же выглядел впечатленным, впрочем, на нем этот особенно не отразилось. Чонгук медленно выдохнул. Инцидент оказался исчерпант - концентрация пионового аромата значительно упала.

Загрузившись в отель, забронированный так же через подставное лицо, они быстро определились с планом работ: Чимин переоделся в легкое и удобное и, сделав всем ручкой, отправился в атаку на бангкогские торговые центры, и безлимитная карта в кошелечке явно грела его душу. Убедившись, что омега окончательно раздумал обижаться и его телефон заряжен и исправен, Юнги позволил себе переключиться на актуальные дела - переодевшись в удобное, явился к Чонгуку, где на тот момент собралась вся его подчиненная братия. В номере было сильно надымлено - Чимин не любил запаха табака, и сам не курил, так что при нем никто не смолил, но теперь все расслабились.

Они волновались, выглядели сосредоточенными и вели себя серьезно. Чонгук слушал последние инструкции Юнги по поводу предстоящего, глядя в монитор ноута Сана, на который был выведен план здания, и думал о том, что, возможно, так же и банды, проникающие на территорию дома главы Кима изучают план перед вторжением. Только к главе Киму и комар не пролетит без приглашения. Поглядим, подумал альфа, так ли обстоят дела на территории владений директора Ли.

Они наверняка знали, что альфа не в офисе - человек Юнги, работавший при директоре охранником, сообщил, что в последние дни директору неможется, и он перенес все дела домой. Это, с одной стороны, и к лучшему, прокомментировал Уен, меньше лишнего народа станут свидетелями расправы, но есть и минусы.

- Я чувствую кожей, что нас ждет засада, - озвучил Сан то, что волновало всех. - Наш человек в банде сообщает, что в последнее время вокруг директора появились новые охранники.

- Если бы Джиен говорил с Чонгуком без подвоха, я усомнился бы, что это был Джиен, но дела это не меняет, - заметил Мин.

Он запустил пальцы в волосы и убрал их на затылок, но черные пряди тут же снова упали на виски и лоб. Белое лицо его излучало спокойствие и уверенность, которые передавались и людям вокруг него. Все четверо были одеты расслаблено, в своих излюбленных стилях - предстоял последний разговор с тем, кто окончательно зарвался, и должен быть поставлен на место. В воздухе чувствовалось это - ощущение последних минут перед бурей, разыгравшийся озон. Ловушка или нет, директора Ли нужно было кончать, и Юнги не мог позволить кому бы то ни было сделать это вместо него.

- Возможно, мы оттуда не выберемся, - сказал Уен, когда они завершили обсуждение. Он посмотрел на Сана спокойно. - Ты должен знать, альфа, что я не собираюсь спасаться, если ты там ляжешь.

- Я не ждал иного, - кивнул Сан, глядя на него.

- Я не дам вам там подохнуть, потому что мой омега-хен этого не переживет, - сказал Чонгук, обращаясь к Юнги. - Только ради моего омеги-хена я буду защищать вас, шеф. Не думайте о себе много.

Юнги фыркнул и расхохотался, в его глазах сверкнули слезы. Вдруг поднявшись, он издал какой-то странный, каркающий, звук, схватил Чонгука за руку и притянул в свои объятия. Чонгука окунуло в аромат лесного ореха, сигарет и терпких, дорогих духов, он сжал крепкое стройное тело директора в ответ, злобно пыхтя ему в шею. Рубашка с гавайскими цветами на Юнги были из мягкого хлопка, под тонкой тканью его футболки колотилось сильное сердце, черные длинные волосы были мягкими, чуть влажными и прохладными.

На белой коже директора чернели рисунки, и один из них, теперь знал Чонгук, над самой пахучей железой был в честь того, кто владел сердцем директора Мина. Рисунок был малозаметен тому, кто не присматривался специально, так как был частью большого скопления татуировок, но в этот момент Чонгук видел его четко и ясно.

Пион, в ободке из цветов вишни.

Человек Сана в Таиланде, самый обычный слесарь в автосервисе, который был должен ему деньги, пригнал к черному выходу из отеля невзрачного вида тачку без опознавательных знаков марки. Было заметно, ею пользовались уже много лет самые разные люди, каждая царапина на ней рассказывала историю славных побед и поражений. Однако, стоило Сану завести мотор, заурчала молодо, дерзко, словно только сошла с конвейера. Чонгук достал пачку сигарет и передал всем своим хенам, закурив последним.

Именно в этот момент он вдруг почувствовал, как он его души отвалился последний кусок прежней жизни. Он смотрел в зеркало возле Уена и видел альфу в черной борцовке, руки в тату, волосы в хвост, серьги в ушах, брови и губах, сигарета белеет в зубах. Раньше ему казалось, что ничто не красит его так, как парадный мундир. Теперь он смеялся над собой за эти мысли. В этой тачке, с этими людьми, он чувствовал себя совершенно на своем месте. С мыслями о Сакуре, который и не знает, куда альфа поехал, и Чимине, который и не знает, что может не увидеть своего любимого тем же вечером, вернувшись из магазинов, Чонгук мчался по трассе в сторону окраины города. Мимо рядов пальм, пестрых витрин, любуясь на чистое голубое небо, слыша из колонок певучую нежную тайскую речь, он ехал в свой, возможно, последний трип.

И его это отчего-то совершенно не напрягало.

Их ждали: позвонив в видеофон, так как никто из них не собирался играть в нинздя и лезть через забор, они сразу получили пропуск на территорию. Чонгук смотрел, как небольшой парк вокруг аккуратного дома светлого камня, похожего больше на итальянскую виллу, полнится людьми в бронежилетах. Люди не предпринимали никаких действий, только смотрели на едущую по главной дорожке машину.

- Сходу, блять, - сказал Юнги, доставая из-под сидения пистолеты. - Все, что движется, должно быть пристрелено, никто не уйдет живой, кроме нас четверых. Это приказ. И меня не ебет, как абсурдно это звучит.

- Да, саджаним, - ответило ему три голоса.

Почему ощущается так свободно и просто то, что мы задумали, подумал Чонгук, проверяя магазины своих пистолетов. Может, что-то подмешано в табак? Или это от той злобы, что охватывает сердце, при одной только мысли, что Джиен запланировал: поймать Юнги в ловушку, зная, что тот обязательно помчится мстить, и устранить главного врага на пути к главе Киму? При этом, Джиена совершенно не волновало, погибнет директор Ли, или нет, значит, хоть тут не наврал - он, в самом деле, теперь не дорожит им.

Отлично, значит, кроме директора и его людей, никто не придет на подмогу. Ноги Чонгука оттягивали ножны с кинжалами. И эта тяжесть его заводила.

Едва машина добралась до парадного крыльца, как из дверей высыпали охранники с винтовками наголо. Уен открыл огонь еще из салона автомобиля, и Чонгук тоже, Сан швырнул гранаты из окна на крыше, и под этот шум они, бросив тачку, все стремительно рванули в холл первого этажа.

В адское пекло, ибо народу их там ждало очень много. Чхве Сан, как всегда, был первым, кто вступил в рукопашный бой, его пара ни на шаг не отступал, не желая делиться славой. Оба они прикрывали Мина.

Чонгук держал в голове план здания, и так же - свою задачу. Ему полагалось найти директора Ли, который точно был в доме, и задержать, чтобы никуда не сбежал, пока не явится Юнги. Вооружившись этим, а так же кинжалами, он шел по коридорам, распахивая каждую дверь, встречая на лезвие всякого, что подворачивался под руку, едва успевая уворачиваться от тех, кто вздумывал стрелять по нему. Слуги дома визжали, забивались под мебель, но приказ Юнги был четким, и Чонгук, отшвыривая кровати, столы и шкафы, не оставлял в живых ни одного свидетеля.

За одной из дверей оказался кабинет, где в углу, дрожа как банный лист, стоял невысокий щуплый альфа, чьи глаза дрожали слезами ужаса. Чонгук знал его, помощника директора Ли, который был их осведомителем. Оглядев помещение, Чонгук вопросительно глянул на альфу.

- Там, - одними губами ответил тот, указывая на книжный стеллаж, занимавший всю стену. - Он болен, я дал ему лекарство, от которого дизориентация в пространстве.

Помощник потянул одну из книг, и стеллаж пришел в движение, подчиняясь действию бесшумного механизма. Чонгук кивнул альфе.

- Оставайся тут, потом заберу, - сказал он ему тихо и двинулся в лаз, который открылся за стеллажом.

Это был тоннель, нисходящий по ступенькам во мглу подземелья. Чонгук ступал осторожно, прислушиваясь ко всем шорохам, держа кинжал наготове. С лезвия капала кровь, но альфа шел во тьме и не думал о том, что весь залит ею. Было душно и сыро, воздух сперт, казалось, он вошел в каменный мешок, откуда нет никакого хода - должно быть, подумал альфа, коридор тянется очень далеко, чтобы наверняка увести спасавшегося подальше от западни.

В какой-то момент ему показалось, что в стене слева нет камня, возможно, там проход. Жаль, что карты подземелий чертов «крыса» не сумел добыть! Чонгук развернулся, проводя впереди себя кинжалом - и в этот момент в его затылок уперлось дуло.

- Стой, - голос был хриплый и совершенно больной, но Чонгук узнал его. - Гнида... стоять... Сколько вас?

Вряд ли он в очках ночного видения, быстро подумал Чонгук, приседая, и полоснул лезвием назад, чисто наугад. Раздался вскрик, следом темноту тоннеля на мгновение озарил свет выстрела, грохот в таком небольшом пространстве оглушил Чонгука, но он поспешил цапнуть рукой и ухватил ткань, скорее всего, штанины. Рванувшись, он опрокинул человека, которого сцапал, и в узком проходе тоннеля завязалась драка.

Тело было горячим, в груди хрипело, кожа скользила от лихорадочного пота. Для человека, чье сознание атакует болезнь и лекарства, директор Ли сражался очень неплохо, и Чонгуку понадобилось немало усилий, чтобы скрутить его и вытащить наверх.

Щурясь от света, он швырнул ношу на пол, тяжело дыша. К подтекам чужой крови добавилась собственная, Чонгук шатался, но для него ранения на задании не были чем-то необычным. Он смотрел на скорчившееся у его ног существо в пижаме, чье лицо было разбито, существо зажимало руками бедро, прямо у самой промежности, и меж пальцев его рывками выливалась кровь. Не глядя на сидевшего в углу в полнейшем обмороке помощника, Чонгук оторвал штанину от пижамы директора и перемотал его рану.

- Пока тебе рано умирать, сука, - прокомментировал он.

Схватив мужчину за волосы, поставил на ноги и пинками погнал вперед.

- Директор, он тут! - рявкнул, выйдя из кабинета.

- Иду! - ответил бодрый голос, и на сердце Чонгука стало легче.

Он вел шатающегося и яростно кашлявшего противника по коридорам в сторону холла, и все охранники, что мчались навстречу, замирали в нерешительности. Чонгук отобрал у одного из них пистолет и стрелял в каждого, кто не казался напуганным. Так он дошел до холла и увидел кровавую баню - все стены и лестница на второй этаж оказались залиты кровью, со ступенек свисало несколько тел, освежеванных, как на бойне.

Чхве Сан сидел у стены, возле разбитого вазона, раскинув руки, из одной выпал кинжал, другая все еще цепко сжимала рукоять пистолета. Сан смотрел в точку впереди себя, его грудь медленно вздымалась, одежда была разорвана на тряпки, лицо в крови, на торсе, ногах и руках зияли страшные раны. Юнги, стоя перед ним, вел бой с двумя противниками, сам едва держась на ногах. Чонгук ударил директору Ли в ребро и швырнул на пол, затем перехватил кинжалы и ринулся в атаку. Хруст плоти, прорезаемой мощным охотничьим лезвием, радовал слух.

- УЕЕЕЕЕН!!! - закричал Чонгук, встав над поверженными врагами. - УЕЕЕЕЕН!!!

Но омега не отвечал.

- Иди и поищи его! - рявкнул Юнги, не оборачиваясь, и Чонгук умчался тем коридором, куда директор указал ему.

Добив тех, кто оставался вокруг еще живым и способным причинить вред, с трудом ступая, Юнги подошел к директору Ли, лежащему сжавшись, кашлявшему кровью. С минуту он смотрел на него, потом усмехнулся и плюнул кровавой слюной врагу в лицо. Слух его улавливал движения вокруг, но пока они не представляли опасности, и ореховый альфа мог позволить себе сказать пару слов:

- Ты думал, нас четверых можно остановить жалкой толпой второсортной охраны? Ты прекрасно знал, что Джиен тебе не поможет, ведь так? Ты знал, что никто не станет спасать предателя. Такую шкодлу нагнал, против нас четверых - это очень поднимает самооценку!

Ли молчал, с ненавистью глядя на него снизу вверх.

- Ты не мог пожаловаться на милости главы Кима. Жадность подвигла тебя предать нас. И трусость. Ты струсил сражаться со мной честно.

- Честно, - прохрипел Ли, смеясь. Его рот был полон крови, глаза слезились. - Ты знаешь это слово, Мин? А ты сам, честно занял свое место? Ты чувствуешь себя таким защищенным главой... разумеется... за твои-то заслуги, - он скривился в ехидной усмешке, затем закашлял лающе. - Ты все равно подохнешь.

Юнги шмыгнул носом и достал из-за пояса палочки. Две красные деревянные палочки для еды. При виде них, Ли задрожал, округлил глаза и стал бормотать, захлебываясь, так как кровь пошла у него горлом. В агонии он елозил по полу, путаясь в одежде, выпростал руки вверх, долбился головой об пол.

- Да, я подохну, Ли. Но ты этого не увидишь, - улыбнулся Мин устало и, изо всех сил размахнувшись, с хрустом вонзил палочки в глаз врага. - Однажды ты сказал, что сожрешь меня палочками, разрезав на сашими. Что я мелкая рыба, которая плавает в грязной воде, в отличие от тебя - дельфина, плавающего в чистом море. Ты - конченный ублюдок, падаль и мразь, грызущая руку, что тебя кормила, предатель, из-за тебя он был в опасности, из-за тебя едва не погиб столько раз...

Достав кинжал из ножен, Юнги стал бить Ли в грудь, живот, глаза, горло, глубоко вонзая лезвие, с силой, до боли в мышцах, он бил неистово, плача залитыми кровью глазами от злого торжества. Перед глазами Юнги пробегали все те разы, когда Ли измывался над ним перед главой, директорами, партнерами и врагами, когда он долго не мог отучиться звать Юнги - директором-босяком, когда он глумился над ним за дружбу с главой, опускал перед всеми, чьим мнением Юнги дорожил. Ли родился и воспитывался как чеболь, и всегда кичился этим - ему претил вышедший с провинции альфа, поднявшийся сам, своими силами, к высотам, а не деньгами или связями отца. Все те годы, что Ли и Мин работали над одним делом, Мин четко осознавал - если кто-то стреляет ему в спину, он либо науськан директором Ли, либо это он сам.

Теперь его личный враг был окончательно повержен, и повержен его, Юнги, руками. Он вознесся в эти мгновения над прошлым, в собственных глазах стал тем, кем мечтал всегда. Его тело сотрясало от боли в ранах, но душа пела от дьявольской радости. И он так обезумел от крови и тряски погибающего тела под его руками, вновь и вновь изливая свое возмездие, что не услышал приближающихся шагов.

Сквозь морок ярости и торжества в голове альфы раздался звук выстрела, и Юнги замер, округлив глаза. Медленно повернувшись, с окровавленным кинжалом в руке, он увидел перед собой охранника с пистолетом. Посмотрев пустым взглядом на Мина, тот ахнул и - тяжело и медленно завалился на бок. За его спиной стоял Чон Чонгук. Опустив пистолет, он слабо улыбнулся директору.

Из-за спины Чонгука выглянул Уен. Омега был весь в крови и сильно избит, одежды болталась на нем, как бахрома, но стоял он уверенно и смотрел бодро.

При виде Сана же омега вскрикнул, как птица, подстреленная из лука охотником, бросился к нему, припадая на одну ногу. Сан смотрел в глаза своего омеги, пока тот, рухнув на колени рядом, суетливо осматривал его раны, и молчал. По щекам мужественного альфы текли слезы, красивые губы тянула слабая улыбка.

Чонгук вел тачку к городу и слушал, как диктор по радио дежурным голосом передает последние новости. Мотор машины гудел мерно, за окном, если верить показаниям бортового термометра, было весьма жарко, но старенький кондиционер работал неплохо. Машина везла пассажиров в город, несмотря на дыры в корпусе, словно старый ветеран, который видел в жизни уже слишком много, чтобы чему-то удивиться.

В салоне пахло кровью, она текла на пол и хлюпала. Изредка раздавались всхлипывания Уена - он врачевал спешно раны на своем альфе, молчал, так как боялся говорить, боялся, что заревет. Сан смотрел на видимые повреждения омеги - царапины на шее и лице, синяки, рваная рана на бедре, Уену вывихнули плечо в рукопашной схватке, но Юнги вывих вправил. Сан смотрел в глаза омеги, которые отражали как зеркалом всю боль мужественной омежьей души, и думал о тех пяти минутах, когда Уена не было рядом в стычке, и Сан не знал, увидятся ли они еще когда-нибудь. Он вспоминал, как Уен не отозвался, когда Чонгук окрикнул его. В эти мгновения сердце Сана хотело остановиться.

Он поднял тяжелую руку и обвил талию омеги, не прижал к себе, так как не было сил - но просто обнял. Уен не сказал ни слова, продолжая бинтовать. Он кусал свои прекрасные губы, слезы лились по щекам. Он молчал, длинные красивые пальцы дрожали. Уен молчал, но Сан читал его мысли и знал, что душа Уена орет так, что лопаются сосуды в его теле.

- Он не помрет, - сказал Юнги вдруг.

- Пусть только попробует!!! Он клялся быть со мной!!! - проорал Уен, и плотину прорвало.

Упав на грудь Сана, омега зашелся тем самым плачем, который альфы так боятся - надрывным, бесконечно горьким, отчаянным. Руки Чонгука дрожали, он видел, как директор Мин закрыл уши руками, но никто из них не сказал Уену ни слова.

Он отлеживались сутки. Все четверо они лежали в номере Чонгука. Именно он позвонил Чимину, гулявшему по магазинам, и сообщил, что, наверное, нужно зайти в аптеку. Омега тут же швырнул трубку и через полчаса был с ними, с огромными пакетами бинтов, стрептоцида, медицинских игл и нитей и всего остального. Оглядев воинство, лежащее на всех допустимых поверхностях, он пошел и первым делом налил Уену большую порцию виски, и заставил выпить. Затем Уен скрылся в уборной, и сидел там, пока Чимин, не говоря ни слова, не плача и не дрожа, твердой рукой, зашивал, отмывал, засыпал лекарствами раны и ссадины. В углу стопкой лежали девственно-целые бронежилеты, которые никто не надел, потому что ехал сражаться насмерть, и Чимин не произнес ни слова в укор воинской чести, в которую эти четверо верили, и которую он презирал и ненавидел всей душой.

И так он ходил за ними сутки, отвечая на звонки от главы, занимаясь заказом еды в номер и отваживанием горничных. Уен пострадал меньше прочих, поэтому на утро второго дня принялся помогать. Чонгук смотрел, как омеги ходят вокруг них, уговаривая сухими голосами не геройствовать и не пытаться делать все самим, и думал о том, какие усилия прилагают они, чтобы не сойти с ума от злости на этих беспечных альф. Второй ночью он поднимался в толчок и видел их двоих сидящими в кухне за чаем. Чимин плакал, закрыв рукой рот, прижавшись к Уену, тот шептал что-то, гладя его по волосам.

Хорошо, что Пак поехал с нами, и хорошо, что Уен тоже тут, подумал Чонгук, и вернулся в постель. Ни Уен, ни Чимин не захотели бы сидеть в другой стране, ожидая, вернутся ли их любимые, как сами альфы здесь, без помощи омег, не сумели бы оклематься. Они сработали командой, и никто не думал о себе больше, чем о других - потому преуспели.

Больше ни о чем он был думать не способен. Расправа над последним очевидным врагом принесла штиль в душу, новое сердце бывшего детектива Чона билось ровно, уверенно. Чонгук подумал о том, что Юнги, скорее всего, испытывает то же самое.

В конце следующего дня они вернулись в Сеул.

Прошлое:

Ломка сводила с ума.

То проваливаясь в безумный сон в психоделических ярких красках, то приходя всебя в агонии боли, скручивающей тело. Каждое прикосновение к телу, коже казалось мучительной пыткой. Он метался по постели, тщетно ища удобной позы, силясь вырваться из удушающего плотного капкана кошмаров.

Он видел лица всех тех, кого пытал и мучил. Лицо мужа. Сына. Партнеров с незапамятных времен его долгой жизни. Лицо фаворита и каждого из наложников. Они вихрем проносились мимо, глядя на него равнодушными глазами.

Хотелось вырваться из тела и воспарить, так, как он привык делать, но ворот к свободе не было - на их месте была непробиваемая стена. И боль. Одна сплошная и выматывающая боль. Он вставал в сбитой постели, провонявшей потом и соками его тела, на колени, бился головой в подушку, его укладывали жестокие лапы каменных чудовищ, привязывали ремнями к кровати, в руку вонзались клыки страшных зверей, и в вену его впивался вампир, который выплевывал в кровь нечто - нечто, отчего он спал. Затем тиски ремней исчезали, и вновь сознание окутывали неоновые краски.

Он смеялся и плакал. Звал, громко или осипше. Принимался роптать, следом молился богам, которых в той, далекой трезвой жизни, никогда не знал и не почитал. Открывая глаза, видел вокруг тени и монстров, он кричал на них, чтобы убирались, грозился позвать Шивона. Монстры отвечали, что они и есть Шивон, и снова кусали его за вены на изгибе локтя.

Потом наступил момент, когда ломка прекратилась, и он стал спать, все время. Тело болело каждой мышцей и костью, живот урчал, так как долго время не переваривал пищи. Он чувствовал желчь во рту, и кожа казалась чужой и лишней, не по размеру. Просыпаясь ненадолго, он дозволял скармливать себе жидкую бурду, похожую на рисовую кашу, пил, глядя без узнавания, и снова уваливался в сон.

Лежа в подушках, отощавшее тело с желтой кожей и спутанными редкими волосами смотрело, слепо щурясь, как некто в синем домашнем костюме хлопочет возле столика, где держались медицинские препараты. Некто готовил новую капельницу с поддерживающим силы раствором. Тусклые глаза следили, тонкие губы шевелились, как у старика, который ставит на место свою челюсть.

- Сокджин, - выговорил рот, совершенно сухой, едва ворочая языком.

Человек тут же обернулся и посмотрел на него. Да, подумало тело, это он. Высокий и стройный, пышущий здоровьем, румяный. Сделав несколько шагов к постели, омега коротко улыбнулся.

- Вы узнали меня? - негромко произнес его нежный голос.

- Сколько времени я лежу, - вопрос получилось озвучить только с третьего раза напряжения мышц лица, с интонацией утверждения.

- Долго, - уклончиво ответил омега.

- Фирма...

- Молодой господин Ким успешно ведет дела.

- Теневой... сектор, - выдавили тонкие губы свистяще.

- Тоже все хорошо. Доверенные люди слядят за всем. Глава должен думать только о своем здоровье.

- Хочу... выйти.

- Как вы себе это представляете? - насмешливо поинтересовался омега, подойдя ближе.

- Кто... управляет теневым... сектором? - злобно сверкнув глазами, спросило тело.

Его исхудавшие руки, лежавшие на покрывале, дернулись к омеге привычным жестом, но у тела больше не было силы на подобное, и ладони смогли подняться над постелью только на высоту большого пальца - и тут же упали на место.

- Ытык? Джинсу?

Омега улыбнулся, качая головой, подошел еще ближе и поправил под телом подушки. При этом он склонился к самому лицу альфы и произнес невинно:

- Господин желает кальян?

От его шеи и лица приятно пахло вишнями в темном шоколаде. Аромат шоколада опутывал омегу плотно, густо, и его волосы, и губы, все было в нем. Омега смотрел в лицо альфы, нахально давая обонять свой аромат, демонстрируя свое превосходство. Тело задрожало от ярости.

- Кальян...

- Я смешаю лучший букет, - прошептал омега, его черные очи полыхали.

Тело не могло реагировать привычно на эту сокрушительную, наглую сексуальность - сгорая от желания, наброситься и овладеть. Но тело еще помнило, и из пахучей железы вырвался слабый, тухловатый аромат грецкого ореха. Такого, что почернел от старости и имеет неприятный пыльный привкус, если случайно попадет на язык. Тусклый взгляд окинул свежее личико и пухлые сочные губы, длинную шею, созданную для засосов, остановился на маленькой аккуратной родинке на груди, возле ключиц.

- Хочу, - прошелестел умирающий голос.

Омега довольно улыбнулся и выпрямился во весь свой рост. За остаток визита он не сказал ни слова - сделал мешок для капельницы и повесил его на штатив, затем накормил тело кашей и ушел, мягко прикрыв дверь за собой.

К вечеру тело ощутило некую бодрость, насколько это вообще возможно в его случае. Открыв глаза, как по щелчку пальцев, оно осмотрелось и увидело свою комнату в свете розовых масляных ламп, расставленных во всем горизонтальным поверхностям. Было чуть прохладно - кто-то распахнул окно, пустив в комнату ночной ветерок.

Была ночь. Тело смотрело в незашторенное окно на темное небо без звезд и слышало, как в саду шуршат ветками деревья. Послышался стук шагов, но тело продолжало смотреть на небо даже когда в комнате появились двое. Они закрыли двери за собой и приблизились к постели тела.

Он увидел в их руках кальян. Большой, свой любимый, из темно-синего с красными прожилками, стекла. Установив устройство возле изголовья, один из пришедших устроился рядом и принялся заправлять и раскуривать жидкость в нем. Второй вскарабкался на постель и устроился возле головы тела. Первый был в синем шелковом халате на голое тело, второй - в розовом. Их кожа сияла красотой, волосы благоухали ароматами пиона и вишни. Этой ночью они пахли только этими ароматами, и тело было довольно. Оно медленно вертело головой, изучая обнаженные участки тел омег, пока те молча занимались каждый своим делом: омега в синем раскуривал кальян, омега в розовом - гулял пальчиками по телу, словно ненароком касаясь сосков, ереминой впадины, пупка, при этом приглушенно вздыхая.

Наконец, кальян был готов. Омега в синем устроился по другую руку от тела и поднес к его губам мундштук. Ощущая ароматы кальянных жидкостей, тело затрепетало от нетерпения и поскорее втянуло дым непослушными сухими губами. Счастье жидко помчалось по венам и артериям, сердце дрогнуло, глаза расширились. Тело смотрело в неге радости, как розовое и синее перед ним сблизилось, слилось в один яркий, прекрасный шар, шар хихикал, касался тела горячими нежными пальцами, трепал его волосы, дергал за щеки.

Уверенная рука подносила снова и снова мундштук к губам тела. Тонкие губы снова и снова втягивали дым. Зазвенело в ушах, голова казалась ватной, легкие сбивались с ритма. Тело чувствовало, как легкие захлебываются, и продолжал вдыхать дым, свято веря в то, что это им поможет, тело с наслаждением вслушивалось в бульканье кальянной жидкости. Сердце сбивалось с ритма, в груди кололо. Сейчас, сейчас полегчает... Какое же мерное, аппетитное бульканье! Еще вдох, еще...

Тело неотрывно смотрело на омег. Вот оно увидело, как синий омега провел ладонью по волосам розового и сказал что-то в тоне утешения. Розовый омега ответил дерзко, рассмеялся, затем прильнул к синему, слившись с ним в пылком поцелуе, сжав в пальцах ворот халата. Тело возмущенно дернулось - оно тоже хотело ласк! Хрипя, оно резко поднялось с подушек.

Видимо, это движение было слишком резким.

Острая испепеляющая боль пронзило существо, лежащее в постели с мундштуком в зубах. Жидкость в кальяне слабо булькнула, мундштук выпал и стукнулся об пол. Тело Ким Данхэ, раскинув руки, замерло на постели.

«Свободен!...»