Настоящее:

Наверное, в жару не стоило бы питаться острыми блюдами, однако, Тэхен, подойдя к полкам круглосуточного магазина, выбрал именно его. Термометр указывал температуру ближе к сорока, чем к двадцати, и кондиционер круглосуточного магазина снова гудел как паровоз. По этой ли причине, либо по причине разгара трудового дня, но Тэхен оказался в магазинчике единственным покупателем.

На этот раз, он был не в форме, а в летнем костюме из тонкого хлопка, рубашка большего размера, чем нужно, и просторные штаны. Для того, чтобы добежать в магазин, он переобул уставные туфли на неуставные шлепанцы. На стопы, сморщенные от нахождения с утра до обеда в кожаной обуви и носках, он старался лишний раз не смотреть. Больше всего на свете (даже Чон Чонгука) ненавидел он закрытую обувь в жару, от которых страдали его драгоценные ноги. Путь от участка до магазина занял какие-то пять минут, и за это время взопревшие волосы успели высохнуть на пыльном солнцепеке, и теперь скальп омеги чесался.

Он стоял перед полками, покачивая старой корзиной для покупок, и складывал в нее пузатые пачки с острой лапшой. В корзине уже перекатывались банки с водорослями и кимчи, три упаковки корн-догов и пара банок газировки, которая еще не согрелась и заманчиво блестела каплями конденсата. Завершив сбор урожая рамена, Тэхен подошел к кассе и поднял банковскую карту, терпеливо ожидая, пока кассир, уже совершенно другой, пропикает все товары.

Раздражает. Жара, тупик в расследовании, снова жара, волосы, которые то сохнут, то потеют, то снова сохнут, пот на лице и теле, необходимость являться в участок одетым по уставу, Чон Чонгук, молчание шефа Чон Хосока и очень многое другое. Оплатив покупки, Тэхен сложил их в шуршащий пакет и нехотя покинул агрессивно гудящее прохладное пространство магазинчика ради тоже гудящего, но машинами, пыльного и жаркого пространства улицы. Щурясь, Тэхен перебежал дорогу, поглядывая по сторонам. Пакет стучал по ногам, путался в них, рамен заманчиво перетряхивался в коробках. В те моменты, когда холодные банки газировки стукались о ноги Тэхена, омега вздрагивал.

Он был зол, но не так, как тот же год или два назад. В последнее время Тэхен заметил за собой, что стал спокойнее - сказалась ли зимняя травма, либо... то, что случилось до нее. С шефом Чоном у омеги не было совершенно никаких подвижек в положительную сторону. Зато были в отрицательную, что и злило. Если раньше старший детектив был мегатерпелив и обходителен, то теперь стал равнодушно-строг и спокоен, что обижало и озадачивало, и если быть честным, то больше обижало омегу. Разумеется, заговаривать первым он не собирался, так как не царское это дело, хотя хотелось.

Хотелось не только этого. Но и об этом Тэхен молчал, чувствуя себя тупицей. Потому что сколопендре понятно, что именно он сам все и испортил.

Вот закроем это дело, тогда и скажу, малодушно сотню раз пообещал он себе, на этом все и держалось. И как вот не злиться?

С жарой и ее следствиями Тэхен справиться никак не мог, тут приходилось мириться. Думать посему тут было особенно не о чем, и злость омеги была совершено деструктивна.

Чонгук. Кролик. Сука зубастая. Этот, как говорилось, бесил Тэхен сильнее всех. Аж зубами скрипелось и не спалось ночами. Из-за чертова альфы омега попал под удар и провалялся в больнице. Из-за него два года толком никаких результатов! Топчутся на месте большим отделом - нет, конечно, многие сделки удалось обнулить, поймали мелких дельцов, давно находившихся в розыске, но и что теперь?! Так и оставлять агента в миссии, чтобы решать вот эти мелкие задачи?! Чонгук там зарабатывает на службе мафии очко за очком, живет припеваючи, а Тэхен и Хосок не могут сдвинуться с места и взять нормально другие задания, так как прикованы к этому!

Порой Тэхен мечтал: хоть бы кокнули этого придурка там, всем бы легче стало! Но вслух не озвучивал, и некому, и некрасиво все-таки...

Войдя в кабинет, он покосился на стол, занимаемый старшим детективом Чоном - убрано, как обычно, на голой столешнице записка: «Я у Джонхена, ищи там». Вздохнув, Тэхен скомкал бумажку и бросил в урну, поставил газировку в холодильничек и занялся раменом. Собрав свои записи с рабочего стола, уселся на шаткий стул за шаткий стол перед доской с фотографиями и записями и стал есть и думать. Обычно Тэхен не ел острого, но в этот день почему-то захотелось. Может, отвлечься. Может, собраться.

Думать было о чем. Накануне по его инициативе собрали совещание на троих - Хосок, сам Тэхен и Юнхо, их главный помощник в слежке за Чонгуком. Кто бы мог подумать, сказал на это Хосок, что вообще появится такая задача, как следить за своим же агентом. Это не ново, ответил мрачно Джинки. Он слишком долго там, и слишком молод, чтобы всецело быть уверенными, что не сломается. У Тэхена сами собой кулаки сжались. Но это была сущая правда.

Юнхо подключался в камерам в доме главы Кима всякий раз, когда в гости к ним наведывался Чонгук. Помимо наблюдения за камерами, установленными в запретном кабинете, конечно, за ними Юнхо вел слежку 24/7. Тэхен не мог спокойно сидеть, слушая рапорты коллеги о том, что Чонгук все время в доме главы ошивается возле этого чертова Сокджина. Вчера же Юнхо сообщил, криво усмехнувшись:

- У них тут банкет был небольшой, с барбекю и всеми делами. Я так понял, Кролик приревновал омегу к обществу альф, которые вокруг него ошивались, и зажал в укромном уголке.

- И что? - сухо поинтересовался Хосок, глядя при этом на Тэхена.

- Целоваться полез, но омега его отпихнул и свалил в закат. Наш остался, злой.

Тэхен искренне не понимал, что еще Джонхену нужно, какие доказательства и улики, чтобы не только отстранить Чонгука от расследования, но и завести на него самого дело. Он уже стер язык, доказывая, что парень перестал работать на них так, как ему следует, сливает данные неохотно, иногда забывает выйти на связь, личные встречи совершенно завернул под совершенно тупым предлогом. Он говорит как директор Мин, ведет себя как директор Мин, это уже не тот Чон Чонгук, которого некогда знал Тэхен.

В которого он был без памяти влюблен. Об этом думать теперь было неимоверно стыдно. Вдвойне - потому что Хосок был уверен, что Тэхен еще влюблен. А сказать, что это не так, омега не решался. Боялся до безумия этих слов и этого разговора в дальнем ящике.

Помотав головой, Тэхен прибрался после себя, чувствуя приятную острую сытость в животе. Выпив газировки, он вернулся к бумагам.

- Итак, что мы имеем от Юнхо? - начал он проговаривать вслух, так как это всегда ему помогало. - Вчера он увидел первое движение за очень долгое время в кабинете. Сокджин, Чимин, Юнги и глава Ким явились туда, убрали покрывала с мебели и уселись курить сигары и пить виски, бомонд гребанный..., - Тэхен переворачивал страницы рапорта, вспоминая, что говорил коллега.

- Не знаю, что вчера был за день такой, но мне показалось, что они что-то там отмечают, - задумчиво вещал альфа, скрестив руки на груди и отъехав немного от своего электронного приятеля. - И виски, и дорогой шоколад принесли, и сигары такие, знаешь, явно контрабанда. Расселись на диванах и креслах, смеялись много.

- О чем говорили?

- Все о каком-то альфе, имени так и не назвали... а, вот, Чимин называл его «Изверг». Я так понимаю, они поминали его, так как в разговоре улавливалось, что альфы уже давно нет в живых. Так что, скорее всего, поминки это и были.

- Но почему в кабинете старого главы Кима?

- Возможно, он и был Изверг, - пожал плечами Юнхо.

Да, это было самым вероятным.

- Говорили, как им без него работается, вспоминали каких-то омег... Хенджин... Бэкхен... Хванун... Я говорю тебе, все какие-то воспоминания, не зацепишься, ничего, связанного с работой.

Тэхен попросил пленку и всю ночь гонял ее и смотрел, точнее, всматривался в монитор ноутбука. Разговоры ему, в самом деле, ничего не дали, хотя он выписал пару фраз, показавшихся интересными. Интриговало другое. По информации полиции, глава Ким и директор Мин Юнги были ведущим руководством и теневого, и легального сектора деятельности компании. Однако, со стороны директора Мина не наблюдалось субординации по отношению к главе, во время беседы в узком кругу. Неизменно почтительный и вежливый в обществе коллег и партнеров, среди близких людей Юнги вел себя с главой Кимом как с другом, и даже подстебывал его, и глава за это ни разу на него серьезно не разозлился. Впрочем, такое поведение, подумал Тэхен, вполне вяжется с тем, что директор по связям с общественностью, де-юре самой незначительной дирекции, де-факто является вторым лицом фирмы. Его должность - ширма, для полиции это не было новостью.

Новостью было другое. Пак Чимин, будучи секретарем главы Кима, и не больше, и Ким Сокджин, почти Луна главы, кроме этого ничего не представлявший из себя, - они вели с альфами беседу не только на равных, но и с превосходящей позиции! Тэхен изумленно слушал, как омеги высмеивали альф (впрочем, без грубости) за какие-то из слабости, позволяли себе перебивать их, разговаривали между собой как самые близкие друзья, если не сказать больше. Чутье Тэхена подсказывало ему, что именно омеги, а вовсе не альфы, играют главные роли в этой беседе.

Он пересматривал видео снова и снова, затем так вымотался, что увалился спать прямо на столе. Проснувшись, продолжал думать об увиденном, и вот теперь, закончив нехитрый обед, понял, что надо делать.

Гудок. Еще гудок. Да сними же ты трубку!...

- Тэхен?!

Ответивший голос звучал неимоверно удивленно, и Тэхен, не сдержавшись, выругался.

- Прекрати, Есан, мы с тобой виделись буквально на той неделе!

- Так я поэтому и удивлен, - расхохотался омега на том конце связи. - Всю информацию, что была, я тебе отдал, что тебе еще от меня надо, пиявка Ким?!

- Кан, кроме шуток, я по ерунде не звоню, - процедил Тэхен. - Послушай, мне нужно досье на человека, который давно помер. Я порылся в архивах, но вся инфа из области легальной, а мне нужно то, что можешь добыть ты.

- Темные делишки?! - голосом кинодублера пиратских фильмов прогрохотал Есан.

- Они самые. У меня появились современные фото тех людей, о которых я тебя спрашивал, и новое имя, которое в наших разговорах не мелькало.

- Что ж, трудные задачи - мой конек, хотя Юнхо думает иначе, - зловеще улыбнулся голос Есана. - Мне приятно, что ты решил обратиться ко мне.

- Юнхо мне нужен для другого!

- Ты жесток!

- Зато честно! Итак, я скидываю тебе досье со свежими фотками на тех, прежних - Ким Сокджин, Мин Юнги и Пак Чимин. Так же скину ключевые слова. Новое имя - Ким Данхэ. Мне нужно знать о его частной жизни и темных делишках все, что только возможно, вплоть до размера трусов.

- Мне кажется, или ты используешь служебное положение для написания биографии этих премилых людей? - хихикнул Есан.

- Именно так, и ее я пришью к делу, не сомневайся, будет бестселлер.

- Пригласишь меня на раздачу автографов, - рассмеялся Есан. - Не забудь записать меня бетой, а то обижусь! Все, чувак, жду досье на почту.

«Шеф, вы нужны, мне есть чем поделиться, когда будете в офисе?»

«Как чувствовал... уже иду. Поставь чайник»

«Я купил газировки, рамена и корндогов»

«Буду благодарен»

Вскочив с места, Тэхен ринулся к кухоньке, и к тому моменту, как Хосок переступил порог их кабинета, уже выставил на столик рамен, закуски, газировку, палочки, пододвинул альфе стул и замер рядом, словно верный пес, дождавшийся хозяина домой. Почему-то подумалось, что выглядит мило в этот момент, и Хосок непременно улыбнется.

Но альфа просто сел и стал есть, кивнув, что вполне способен совмещать процесс принятия пищи с процессом принятия информации. Поборов свою глупую радость в душе и на лице, Тэхен уселся рядом и стал вещать, показывая свои записи, затем вскочил и бросился к меловой доске, водя пальцами от надписи к надписи, от фото к фото. Он понимал, что Хосок вполне может выругать его - многие данные Тэхен получил без уведомления альфы, и обрабатывал один, хотя по уставу должен был сразу предоставить рапорты. При мысли о том, что Хосок будет зол, на Тэхена накатывала паника.

И, в самом деле, дослушав доклад до конца, альфа сухо и хлестко отругал подчиненного за самодеятельность. Тэхен стоял перед ним, опустив взор, и слушал, как каждое слово припечатывает его к полу, бьет по щекам, уши омеги горели, губы дрожали.

- Я отправлюсь с докладом к Джонхену. Только теперь. - завершил свою ругань Хосок. - Я мог бы предупредить его заранее, и мы теперь уже все обсудили бы, начали принимать меры. Ты заставляешь старших детективов менять планы по твоей прихоти, Ким Тэхен. Устав был придуман, вопреки твоему мнению, не просто так. Хотелось бы, чтобы в будущем ты учитывал это. Продолжай сбор данных, но едва Есан скинет тебе результаты, ты сразу составишь мне рапорт. Мы теряем время, когда сотрудники занимаются самодеятельностью - что ты, что Кролик.

Он собрал документы со стола в кухне и ушел, хлопнув дверью. Тэхен посмотрел ему в след, чувствуя, как тело его топит жаром стыда и отчаяния.

- Кажется, он меня разлюбил.

Прошлое:

В приемной было душно. Уже полчаса безуспешно омега пытался настроить подходящий режим на кондиционере, висящем над его головой, но обычно послушная машина сегодня почему-то совершенно не желала делать так, как он нее требуют - вместо комфортной среды с легкой прохладой создавала либо шквалистый ледяной ветер откуда-то с северных земель, либо омерзительную, липнущую на коже, атмосферу старого платяного шкафа. Ворча себе под нос, секретарь полез в ящики стола, ища в своих запасах батарейки для пульта, подумав, что дело в них. Идея оказалась верной - пульт исправно выдал те настройки, что омеге хотелось, и через четыре минуты от духоты в приемной не осталось и следа.

Убрав пульт в стол и гадая, зачем вообще он выключает этот чертов агрегат под потолком, омега вернулся к своим служебным обязанностям. Изредка он косился на дверь за своей спиной, словно бы ненароком, и старался не задерживать на ней взгляд - словно боялся, что находящийся за ней начальник увидит интерес подчиненного и вызовет его к себе. В приемной было тихо и спокойно, никто не тревожил покой секретаря, и, если все пойдет хорошо, думал он, до ближайшей назначенной встречи ничего не...

Мерзко и тонко пикнул сигнал селектора. Зажмурившись, омега тяжко выдохнул.

- Да, господин директор? - нажав кнопочку, проговорил он.

- Вызови ко мне Кима, - бросив в уши подчиненного короткую команду низким сухим голосом, альфа на том конце провода сразу отключил связь.

Снова тяжко вздохнув, омега уставился на селектор с осуждением. Нужно быть крайним садистом, подумалось ему, чтобы просто назвать фамилию Ким и ждать, что люди поймут, о каком Киме идет речь, учитывая, что Ким - самая распространенная фамилия в Корее. По счастью (для секретаря), он практически на сто процентов был уверен, какого Кима ему приказано вызвать.

- Так вот почему было душно, - пробурчав себе под нос, секретарь поднял трубку внутреннего телефона. - Привет, Довон, как твое...? А твой? Мой в настроении предвестия ядерной атаки... И твой?! Покоя от них нет, - бурчал он в трубку так, чтобы понимал только секретарь на том конце провода. - Зови своего к моему, видать, созрели обсудить свое вторжение... Мгм... Что? Ты серьезно? Пха... Ладно, да, давай в обед вместе сядем и обсудим...

Он положил трубку, качая головой. Затем спохватился - на столе разложены в хаотичном порядке бумаги, на них преступно мерцают пилочка для ногтей и пудренница, да и руки с утра так и не добрались засыпать кофе в кофемашину, а директор теперь непременно потребует. Сорвавшись вихрем со стула, омега быстро привел свою приемную в порядок. Его попа вернулась на стул в тот самый момент, когда внешняя дверь в приемную распахнулась, и в помещение стремительно вошел Ким Джинсу.

- Там? - задал он вопрос секретарю, кивнув на дверь в кабинет и, не дожидаясь ответа на свой совершенно бесполезный вопрос, вошел без стука, громыхнув этой дверью за собой.

Лицо бледно, глаза выпучены, голос дрожит, на губах слюна. Типичное обличие директора Ким Джинсу в последние дни, подумал с раздражением секретарь, вскочив было и снова усевшись. Являются он и босс из чертовой провинции своей как снег на голову и треплют нервы, не дают людям работать...

Ворвавшись, как уже было сказано, в кабинет и решительно закрыв дверь за собой, Джинсу, на ходу ослабив петлю на галстуке и расстегнув пиджак, бросился к столу, за которым сидел Ытык. Тот поднял взгляд на вошедшего лишь в тот момент, когда тот уперся кулаками в столешницу и воззрился требовательно, шумно пыхтя.

- Он заебал, - прорычал Джинсу так, словно это Ытык его заебал, но Ытык продолжал молча слушать, глядя спокойно. - И я сейчас не о чертовом трупе, сожженном, слава чертям, три месяца назад, Ытык, я о его чертовом наследнике, пиздоболе!

- Выбирай выражения. Ты не в Кенджу.

- Прекрати! Ты и сам понимаешь, что я прав, - огрызнулся тот.

- Я этого и не отрицал. Сядь.

Поборов желание стукнуть кулаками по столу, Джинсу пододвинул металлический с мягким сидением стул ближе и плюхнулся на него, расставив ноги и свесив руки между ними устало. Он смотрел негодующе на Ытыка, ожидая, что скажет тот, раз уж вызвал.

- Говори теперь, только без нервов, - приказал тот.

- Мне звонил Доиль, - выдохнув, Джинсу все же не смог придать голосу жесткости, и постукивал нервно ногой. - Сказал, в его офис в Мендоне явился человек, назвался «от главы» и сказал, что принимает командование офисом. Это было месяц назад. Я связался с этим долговязым чистым воротничком поинтересоваться, как же так же: он утверждал, что ему не интересен теневой сектор, меж тем, от него приходят люди и наводят шороху. Он сказал, что нашел доверенное лицо, чтобы от своего имени говорить с нами. Ытык, нахера ему доверенное лицо, если мы ему не партнеры, а замы? С каких пор с замами говорят через третьи лица? Я сказал, что явлюсь в Сеул и потолкую с ним лично - он возразил, что летит на экономический форум в Токио. То есть, он, в самом деле, продолжает заниматься легальной сферой, мает свои чистенькие денежки и в ус не дует, при этом, вопреки прямой договоренности, у нас с тобой как были связаны руки, так и остались. Что за чушня происходит, хотел бы я знать?!

- Что за «от главы», кто он вообще? - спросил Ытык, откинувшись на спинку офисного кресла и не сводя взгляда с Джинсу. Его поведение не зеркалило нетерпеливую ярость партнера, и Джинсу это бесило не меньше сложившейся ситуации.

- Никто, ноунейм, как говорят в Штатах, - пожал плечами тот. - Я дал команду узнать че-как, ...он из уличных лидеров.

- ...! - приподнял брови, округлил рот Ытык.

- Что слышал, - доверительно кивнул Джинсу. - Не «шестерка» простой, ганг-лидер, но сам факт. Я понял, что его банда занималась тем, что пасла дилеров на улицах Сеула, морд двенадцать, не больше. Потом он прибил к себе самих дилеров, типа они все еще шестерили на нас, но под его командой. Ему никто не мешал, потому что работал честно.

- Откуда взялся? - поинтересовался Ытык, продолжая оставаться спокойным, но в глазах уже горело недоброе, и этот блекс немного успокоил Джинсу.

- А хуй его знает, - пожал уже он плечами.

- В смысле? Он не сеулец? - удивился Ытык, но так, слегка.

- Неа, это вот точно. Никто из местных его не знает. Дал команду по провинциям, пока нет вестей. Ну, а потом каким-то образом эта шваль вписалась в доверие к главе Киму - вот ты мне скажи, на какой помойке этот американский полудурок отыскал эту шпану? - нервно рассмеялся Джинсу.

Ытык усмехнулся, постучал пальцами по столу, затем вдруг подался вперед и оперся локтями о столешницу. Взгляд его казался теперь задумчивым, и Джинсу почувствовал странное волнение. Он догадался, что Ытык позвал его за информацией, и теперь, получив ее в полной мере, был готов делиться тем, что имел сам.

- Помнишь, месяцев пять назад по Тэгу прошла волна убийств ганг-лидеров? - произнес Ытык вкрадчиво.

Джинсу неуверенно кивнул и пожал плечами. Сверлящий взгляд Ытыка его нервировал.

- Да, простые войны между уличными, что тут такого удивительного? - постарался сказать как можно более безразлично.

- Я тоже так думал. Однако, теперь мне кажется, есть какая-то четкая связь между теми событиями и тем, что теперь упало на наши с тобой головы. Джинсу, в моей сфере тоже движ.

- В смысле? - бестолково вытаращил глаза тот.

- Такой же шкет явился в офис моих людей в предместье Инчхона и так же заявил свои права. Я тоже звонил главе Киму, и тот подтвердил его назначение. Этот шкет подвинул моих начальников, принимает отчеты для меня сам и сам же их проверяет, со своими людьми. Он окружен надежной командой сторонников и во всем отчетен главе Киму, и имеет его полную поддержку.

- То есть, глава назнакомился с уличными псами и дал им власть над нашим сектором? - озадаченно скривился Джинсу. - Но... что за бред?

- Это те мысли, что возникли у меня, да только и я дал команду моим людям проверить шкета, - Ытык усмехнулся. - Попросил этого Ли. Ты знаешь, есть у меня парень, который старательно выслуживается, чтобы перейти из младших директоров, - Джинсу кивнул, как-то криво усмехнувшись. - Он взрыл мне носом землю, как крот. Имя шкета всплыло в Тэгу. Как видишь, мои информаторы работают качественнее твоих.

Джинсу даже не подумал чувствовать себя задетым. Он сидел как громом пораженный.

- Он из Тэгу?... и... те убийства?

- ...его рук. Он явился из ниоткуда несколько месяцев назад, довольно уже времени прошло, и пошел с гастролями по городу. Мои люди достоверно установили, что ко всем этим убийствам именно он приложил руку. И так же достоверно указано, что деятельность его «шестерок» и его самого... спонсировали из нашего кармана. Из средств теневого сектора.

Джинсу едва дышал.

- Глава... извлекал в помощь ему деньги из наших счетов?

- Мгм, - кивнул Ытык. - Глава где-то откопал этого уличного пса и принялся ему благодетельствовать. На каких основаниях, почему именно он - это я предлагаю нам с тобой спросить непосредственно у Намджуна.

- Возможно, кто-то из Старых рекомендовал шкета, - Джинсу явно не мог устаканить в голове происходящее, так как, откровенно говоря, такое поведение в корне расходилось с обычным поведением Намджуна.

У него в затылке свербило дурное предчувствие.

- Неа, - рассмеялся Ытык. - Никто ему не мог его рекомендовать! Я же сказал - люди Ли нашли инфу по этому шкету! Всю, до последней буквы! Ты же знаешь, как работает Ли! - он продолжал смеяться. - Когда я сказал, что шкет взялся из ниоткуда, я говорил буквально, Джинсу.

- Что ты...

- Он труп! - резко оборвав смех, глухо прорычал Ытык, словно пес, готовый ринуться в атаку. - Он, блять, труп, Джинсу, понимаешь?! Он официально сдох несколько месяцев назад! Закопан на заднем дворе дома главы Кима, надежно и бесповоротно пополнил ряды тамошних могильничков! И об этом заявил никто иной, как Ким Шивон! Ты ведь знаешь, кто такой Ким Шивон, верно?! И ты ведь, хенджэ, знаешь, на кого он работает?! - он громыхнул кулаком по столу так сильно, что секретарь в приемной вскрикнул и сжался. Джинсу чувствовал, как кожа на затылке стянулась от волнения, так как теперь перед ним были все карты, картинками кверху. - Собирайся! Я позвонил в дом и наверняка знаю, что этот сука драная там, приказал охране никуда его не выпускать! Пора решить этот вопрос раз и навсегда!

-

Ехали долго. Непонятно откуда в этот день по Сеулу везде были пробки. Оба нервничали, водитель истекал потом от страха, что зловеще смотревший ему в затылок Ытык сейчас достанет пушку и выстрелит в затылок. Раздражение нарастало до того момента, когда машина, наконец, выбралась из Сеула, и тогда водитель выжал все возможное из автомобиля, мча по трассе так, что колеса едва касались дорожного покрытия..

Вопреки готовности, ворота им открыли, как обычно, быстро и вежливо. Несколько озадаченные тем, что никто не чинит препятствий, Джинсу и Ытык тремя машинами, забитыми людьми, въехали на территорию парка и помчали к дому. Джинсу смотрел в зеркало заднего вида на охрану - те преспокойно закрыли ворота, кажется, даже переговаривались между собой и посмеивались. Настораживает.

- Они нас ждали, - произнес вслух Ытык мысли приятеля.

- Домашняя охрана с нами не справится, у них нет оружия нашего уровня, - возразил Джинсу, переводя на него взгляд. Ему стало холодно, хотя ноябрьский морозец в натопленный салон автомобиля не пробирался.

- А уличная?

- У нас лучшие люди с собой, и с каких пор мы тушуемся? Кстати, я думал ты прихватишь Ли, дашь ему выслужиться! - решил пошутить он.

- Ли крыса, крысы никогда не идут в лобовое столкновение, - отрезал Ытык.

- Ты говорил, он вполне может быть ненадежным, если ему подует более благоприятный ветер в паруса.

Ытык промолчал, коротко кивнув. Он ощущал то же самое, что и Джинсу, но ему хватало смелости признать это.

Подъехав к дому, люди, сидевшие в машинах, разом вышли на улицу. Промозглый ноябрьский ветер трепал полы пальто Джинсу и Ытыка. Альфы окинули взглядами своих людей, таясь друг от друга, проверили, не приблизились ли к дому уличные охранники территории (нет, гуляли, где обычно, с весьма пасмурными лицами, так как ветер им докучал). Как в дурацком кино, подумал отрешенно Ытык, двинувшись во главе процессии к парадным дверям. Вся кажется нелепой постановкой, почему их так легко пропустили, почему ведут себя так апатично? Рядом потел и злился от страха Джинсу, его эмоциональность и неумение держать лицо раздражали. Гравий хрустел под ногами, ветер дул, холодя тело, Ытык ежился, жалея, что не взял шарфа.

В тот момент, когда Ытык собирался взойти на невысокое крыльцо и постучать, дверь открылась, на обе створки, и приехавшие увидели Шивона.

- Добро пожаловать. Глава Ким ожидает вас в гостиной, - с легкой улыбкой произнес он.

От Джинсу не укрылось, что правая рука главы дома не поклонился им, словно не был ниже по статусу и возрасту, словно они тут были рядовыми гостями. Ранее за Шивоном никто и никогда не смог бы заметить подобного изъяна в поведении. Джинсу хотел рявкнуть на него, но не стал. Почему-то именно в этот момент, когда он смотрел на высокую крепкую фигуру в черном перед собой, ему вспомнилось, что Шивон является гораздо более смертоносным оружием, чем все люди, которых Ытык и Джинсу привезли с собой. Нынешний верный помощник главы в прошлом был одним из самых результативных киллеров в Азии, Шивон владел тхэквондо на уровне мастера 6 дана, превосходно стрелял с обеих рук. Все это Джинсу знал, но из-за воспитанного умения держать себя в руках большую часть времени Шивон не казался опасным. 

Теперь же Джинсу прикусил язык и, молча кивнув, проследовал за Ытыком в дом.

Внутри было тихо. Такая абсолютная тишина была совершенно непривычной - весь день от пробуждения до отбоя по дому шастали омеги гарема и слуги, омеги, понятное дело, были основным источником шума, так как смеялись, шуршали шмотками, скандалили, гремели посудой и мебелью, но и горничные вносили свою лепту в живую атмосферу всегда оживленного дома. Нынешняя тишина напрягала, альфы старались держать себя сдержанно и строго, однако, даже Ытыка удивило, почему же вокруг никто не создает шума.

Правда, больше его напрягало присутствие в холле и на всем пути следования к гостиной большого количества охраны. Нет, не домашней. И даже не уличной. Это были разномастные альфы и омеги, одетые все поголовно в черное, но в разных стилях. Кто-то из них сидел на ступеньках лестниц, ведущих на второй этаж, кто-то - стоял, прислонившись к стене. Все они равнодушно и оглушающе молча следили за тем, как гости идут. И все они были вооружены крупнокалиберным оружием. Ытык проглотил нервный смешок, когда увидел на поясе парочки этих стражников длинные мечи катана. Поймав взгляд Ытыка, высокий альфа, вооруженный таким мечом, осклабился, но ничего не сказал. Его лицо было крупно чертами, выглядело как маска самурая с гравюр, но было оно и красивым - как красивым может быть тигр, готовящийся к прыжку. Коренастый альфа помоложе, кажущийся совершенно подростком, и так же носящий катану, положил руку на бицепс рослого друга - тот моментально успокоился.

Двери в гостиную были так же распахнуты. У входа Ытык увидел двоих охранников, внутри же помещения их было не так много - трое, если быть точными. Введя приехавших всей толпой в помещение, оба охранника закрыли двери и стали у них внутри, сложив руки за спинами. Альфа и омега, чьи волосы были выкрашены в белый, оба рослые и крепкие, как статуи. Взгляд омеги полыхал сдерживаемым пожаром. Взгляд альфы был холоден, как ледяные вершины.

- Где ты набрал всю эту шпану, что стоит и скалится в коридоре? - усмехнулся Джинсу, без приглашения опустившись на диван.

Покосился на камин, который весело горел, распространяя уютное тепло по огромной комнате. Затем альфа перевел взгляд на Намджуна - молодой альфа стоял у бара и смешивал коктейль в два бокала. Рассредоточившиеся по комнате люди Джинсу и Ытыка, несмотря на численное превосходство, казались взволнованными и явно старались не производить много шума и движений, словно на похоронах партийного лидера. На реплику Джинсу Намджун усмехнулся, но промолчал. Молчал и Ытык.

Голос подал тот, кто сидел в кресле напротив дивана. Он был в теплом свитере и джинсах, все в темно-синей, его любимой, гамме. Черные волосы лежали шлемом и мерцали при слепящем солнце, лезущем своими лучами в окно. Алые губы красила легкая улыбка. Голос этого человека звучал мягко, вкрадчиво - словно кошка, что хочет подластиться к хозяину и получить лакомые кусочки мяса.

- Доброго дня, господа. Приятно, что вы оставили свои дела, чтобы навестить главу Кима. Только что заставило вас выдвинуться к нему так внезапно?

- Внезапно? - усмехнулся Ытык, впервые подав голос. Его взгляд тиранил лицо человека напротив. - Судя по всему, глава Ким ждал нас. Иначе откуда столько охраны в коридоре?

- О, это не охрана, - улыбнулся шире его оппонент. - Это друзья.

Джинсу округлил глаза и издал нервный смешок. Ытык сохранял спокойствие, сощурившись. Окинув взглядом комнату, он остановил его на фигурке Пак Чимина, которого без труда узнал, пусть тот и был одет в кожанку и казался сущим босяком. Скользнув по наглому лицу омежки сухим взглядом, Ытык перевел его на стоявшего возле Чимина альфу.

Усмехнулся.

- Господин «доверенное лицо главы Кима», я так понимаю? - лукаво осведомился он.

Альфа улыбнулся. Он смотрел как кот - с презрением и сознанием величия собственной персоны перед окружающими людьми.

- Мое имя - Мин Юнги, - произнес его низкий, чуть хрипловатый, голос.

Подойдя к креслу, он остановился за спиной сидевшего в нем человека, и скрестил руки на груди.

- И - да, я доверенное лицо главы Кима, - договорил он, едва заметно усмехнувшись.

Ытык снова сощурился, в глазах его промелькнуло понимание. Мистер труп, подумал он. Что ж, мозаика окончательно собралась. Он смотрел на Мина и язык его тела, находившегося в зоне личного пространства человека в кресле. По глазам альфы было видно, что он делает один точный вывод за другим. В чем угодно можно было обвинять Ытыка - кроме глупости. Одного взгляда и одной фразы хватило ему, чтобы окончательно понять происходящее.

Безошибочно распознав в усмешке «шкета» издевку, Джинсу, чья выдержка всегда была довольно посредственной, моментально разозлился. Отсуствие выдержки Ытыка нередко отрицательно сказывалось на его умственных способностях.

- Что происходит? - тяжело взглянул он на Намджуна, подпустив в голос побольше угрозы.

Тот изобразил удивление взглядом. Забрав оба бокала с бара, он подошел к креслу и отдал один из них, затем уселся в кресло рядом и расслабленно вздохнул.

- О чем вы?

- Прекрасно знаешь, о чем, - заметил Ытык спокойно ему, но глядя на сидевшего рядом. - У нас была четкая договоренность. Напомнить, где вы все были бы, если бы не мы с Джинсу?

- Ваше стремление выставить меня неблагодарным сволочем удручает, - признался этот человек с улыбкой. - Ведь я сделал все, как вы просили. Все, что с меня требовалось. Если вы не можете удержать власть в своих руках, почему вините меня? Разве я должен был заниматься еще и этим? - человек повернул голову к Юнги и улыбнулся. - Почему альфы всегда и во всем винят омежек?

- Такова судьба вашего пола, - мягко улыбнулся тот, опершись на спинку кресла крепкой ладонью. Его взгляд был теплым ровно то мгновение, что принадлежал человеку в кресле, затем Юнги перевел его на гостей - взгляд температуры абсолютного нуля.

- Мы обратили внимание, что вы неэффективно управляете вашими отраслями, - заметил Намджун, покосившись на него недобро. - Когда мой отец... отправился в мир иной, - он сделал новую паузу, улыбнувшись, - мы с вами встретились для обсуждения дел. Предоставленный вами план развития ваших отраслей сразу показался мне непродуктивным, о чем я незамедлительно дал вам понять - вы обещали в месячный срок предоставить другие. Но время шло, а все с мертвой точки не двигалось. Так что я, дабы не обременять вас, нашел консультантов по вопросу, - он сделал короткий красивый жест в строну еще двоих, совершенно незнакомых гостям людей, стоявших у камина в довольно непринужденной позе.

Альфа и омега. Первый - невысок, в живым лицом и горячей аурой, привлекательный, стройный и гибкий. Его кислотно-зеленые волосы казались кричаще яркими и неуместными на фоне темной одежды и тревожности обстановки в гостиной. Омега был выше ростом, красив строением, черты - правильные и резкие. Он напоминал птицу разрезом глаз, нежная кожа казалась мраморной, черные с синими прядями волосы подчеркивали ее белизну.

- Ким Хонджун и Пак Сонхва, в широком кругу более известные, как Кэп и Хва, - произнес Намджун. - Думаю, эти имена вам известны.

Ытык промолчал, глядя на Кэпа - тот широко улыбнулся и подмигнул ему. Хва остался невозмутим, глядя куда-то впереди себя.

- Они асы в том, что касается нелегальной иммиграции, как вам известно, и это в такие юные годы! - улыбнулся Намджун. - Так что теперь они консультируют меня по этой части и помогают...

- Вундеркинды, - кивнул Джинсу с деланным презрением. - Что ж, это выгодное приобретение, но я даже думать не хочу, сколько денег вы отвалили их боссам, чтобы перекупить...

- ...такие траты всегда окупаются очень быстро, - заметил Юнги. - Ну, а я помогаю главе с оборотом веселых порошочков. Имею опыт в таких делах, а там, где не имею - успешно и быстро обучаюсь.

- Сколько бы ты ни обучался, бастард, нашего опыта ты не переплюнешь, - огрызнулся Джинсу на него. - Жалкая попытка сместить нас, и ради чего?! - он перевел быстро взгляд на Намджуна. - Мы помогали тебе, а теперь ты так поступаешь?! Копия отца! Эти молокососы, может, и сведущи в каких-то делах, но не знают всех тонкостей, и...

- ...и не пытаются подсидеть меня на моем посту, за моей спиной науськивая директоров подразделений теневого сектора поддержать их восстание против меня, - перебил его Намджун. - Директор Ли, - он подчеркнул должность, - уже великодушно обо всем меня уведомил.

В воздухе густо запахло темным шоколадом, Джинсу заткнулся, весь бледный. Ытык же смотрел на сидевшего возле Намджуна, так, словно молодой глава Ким его совершенно не интересовал. В голове альфы картинка за картинкой мелькали воспоминания о тех моментах, когда он видел этого человека раздавленным, униженным, политым щедро, как соусом, позором. Когда его втаптывали в пыль и грязь, так, что казалось, будто никогда ему не отмыться.

Но он сидел в кресле возле главы Кима и улыбался, попивая коктейль. Он выглядел спокойным и уверенным в себе, слегка презрительным к своим гостям, которым прежде так услужливо улыбался. За его спиной - Юнги, человек, которого все в мире считали трупом. Однако, этому щенку предоставили ширму из покровов смерти, чтобы он мог стряхнуть прошлое и родиться заново. Ытык видел подошедшего ближе к Юнги Чимина, который должен был по всем правилам уже сгнить в злачном заведении, пользуемый одним жирным вонючим ублюдком за другим, без всякой надежды когда-то увидеть свободу. Но Чимин тут, он цел и невредим, наглее себя обычного и явно ни на что не жалуется.

И причина всего этого - человек, сидящий возле Намджуна. Тот, чье лицо напоминало лицо омеги, которого некогда с остервенением брал на кровати в комнате наверху сам Ытык, и Джинсу. Тот, кого они считали совершенно никем, только красивым лицом и телом, что так приятно было трахать...

Что ты такое, Ким Сокджин, подумал Ытык.

И кто, на самом деле, глава Ким?

Альфа у двери выстрелил первым. Его высокое и плечистое тело двигалось стремительно настолько, что вы не успевали моргнуть, а пистолет уже оказывался в его руке, а пуля - в вашем лбу. Не прошло и пятнадцати минут, как сопротивление было полностью подавлено, и в гостиной воцарилась тишина. Джинсу и Ытык остались сидеть на диване, практически в тех же позах, что и начале этой продуктивной беседы. Их охрана, из лучших бойцов, доступных в этот день, вся как один лежала с раскуроченными телами, заливая кровью дорогое покрытие пола.

Сокджин даже не двинулся с места. Он смотрел на дыры в лбах Джинсу и Ытыка, не двигаясь, почти не дыша, весь бледный. Бокал выпал из руки, но Юнги не предпринял попытки поднять его, дал откатиться в сторону, расплескивая остатки напитка. Усевшись на подлокотник кресла, он прижал к себе голову Сокджина, крепко, выпуская пучок за пучком ореховый феромон. Лесной орех пахнет совершенно иначе, чем грецкий. И аромат фундука не принес ярости в душу Сокджина. Прижавшись лицом к груди альфы, омега дышал им, глубоко и часто, сжав руки на коленях молодого человека.

Намджун облегченно выдохнул и откинул голову на спинку кресла. Он услышал, как отворились двери, узнал в вошедшем альфе Шивона.

- Пусть уберут тут, ребят можно отправить по домам, сегодня все, - сказал он.

- Я думал, будет больше возни, - заметил Чимин, оглушенный внезапной перестрелкой.

Он обошел кресло Сокджина и без разговоров забрался ему на колени. Тут же оторвавшись от Юнги, омега обхватил талию друга и спрятал лицо на его плече. Чувствовалось, что возбуждение от случившегося сходит с Сокджина - руки уже почти не дрожали, и он не плакал, хотя в горле стоял ком.

Намджун смотрел, как охрана убирает тела, и как Юнги верховодит ими. Все переговаривались негромко, Кэп хихикал, постоянно отпуская какие-то шуточки, но при этом опасливо косился на Намджуна и Сокджина, словно понимая, что им это может не понравиться. Он был еще совершенно юным, так что старшие без труда прощали ему некоторую ребячливость. Сонхва был спокоен, но едва заметно улыбался, когда шутка Кэпа приходилась ему по душе - и поглядывал на него, когда альфа того не замечал.

Альфа, пустивший первую пулю, и омега, стоявший с ним у дверей, работали без лишних слов. Они улыбались на шутки Кэпа, но помалкивали. Альфа смотрел на Юнги так, как исполненный достоинства воин смотрит на своего командира, омега смотрел на всех довольно равнодушно. Лишь изредка взгляд его задерживался на сидевших в кресле омегах, все еще обнимавших друг друга.

Чимин слез с коленей Сокджина лишь в тот момент, когда все трупы были вынесены охраной, и в гостиной остались только они двое. Альфы ушли распорядиться захоронением и обсудить, как все это будет подано в «обществе» - Джинсу и Ытык имели большое влияние в кругу Старых, их исчезновение не останется незамеченным.

- Ну как? - спросил омежка, усевшись в кресло Намджуна, но не отводя глаз от Сокджина.

- Все отлично. Я слишком долго мечтал об этом, чтобы суметь сдержать себя в руках, - с досадой вздохнул Сокджин, проведя ладонями по лицу. Затем улыбнулся. - Очень удачно, что нашлись улики против этих двоих, иначе мне пришлось бы организовывать их убийство более сложным способом и потом оправдываться перед альфой...

- Во-первых, выпустив в игру этого наглого, как уличный кот, тэгуйца, мы добились того, что улики эти двое трупов создали нам с большой охотой! - расхохотался Чимин. - Подсунув этим двоим Юнги-хена, мы вынудили их нервничать, и когда люди нервничают - они лажают. Ну, и директор Ли нам несказанно угодил тем, что родился без совести...

- Тот факт, что последний год они тщательно готовили переворот внутри стаи, был совершенно очевиден, учитывая, как изверг вел себя, - кивнул Сокджин. - Но Ли, в самом деле, нам очень помог. Однако, я буду продолжать присматривать за ним... Пусть Юнги займется этим.

- А вел Изверг себя так не без твоей помощи, так что ты можешь гордиться тем, что сумел-таки совладать с этими двумя..., - Чимин отмахнулся. - Ну, и во-вторых, альфе твоему они сами были как рыбья кость в горле, а тут он твоими руками от них избавился - неужели стал бы ругаться?! Или тебе их вдруг стало жалко...? - лукаво сощурился он.

Сокджин рассмеялся. Свободно и счастливо. Чимин, улыбаясь, поднялся и двинулся к бару, поглядывая за окно - с этой позиции отлично было видно, как альфы толпой закапывают большие черные пластиковые пакеты в промерзлую землю. Все утро уличная охрана грелась тем, что копала ямы, теперь охрана домашняя их засыпала. Отдельно стояли Намджун и Юнги. Высокая прямая фигура Намджуна, казалось, совершенно не ощущала холода. Юнги же курил, сжавшись, спрятав руки в карманы. Вокруг него приплясывал Кэп, будто что-то наговаривал альфе, но Юнги казался отрешенным. Даже издали на его лице читалось чувство освобождения.

- Сан стреляет очень метко, - заметил Сокджин, продолжая сидеть, закрыв глаза. - Хочу попросить его научить меня.

- Уену это не понравится. Конечно, он тебе ни слова не скажет, но стоит ли гневать хорошего омегу? - отозвался Чимин. Он занимался напитками, но больше смотрел за окно, чем на посуду в своих руках.

Сокджин улыбнулся.

- Тогда я попрошу Юнги.

Чимин промолчал.

- Я уже попросил его обучать меня рукопашному бою, так что, думаю...

- У него не будет времени на все это, учитывая спектр обязанностей, который он принял, - произнес Чимин сухо.

Сокджин улыбнулся еще шире.

- Скажи это.

- Что сказать?

- Чимин.

- Хен.

- Ну же.

Потоптавшись на месте, Чимин резко обернулся и встретился с Сокджином взглядом. Румянец на щеках на тот момент он еще совершенно не умел контролировать, и ужасно негодовал, что тот посмел появиться.

- Не о чем пока говорить, а, возможно, и не будет, - отрезал, стараясь говорить максимально твердо.

- Дурачок.

- Сам такой! - взорвался омежка, обернувшись уже окончательно, позабыв про напитки. - Строите друг другу глаза, при первой встрече вообще обнялись так, словно годами не виделись и жутко скучали, он...

- Чимин, он мой хендже. Не мой альфа - хендже. Ты знаешь, кто - мой альфа. Не веди себя глупо.

Промчавшись за мгновение расстояние от бара до кресла, Чимин вскочил на колени Сокджина, сжав его воротник в кулачки. Его лицо полыхало от ярости.

- Все не так! - прошипел он. - Все вообще не так, и что ты себе только выдумал...

Теплые руки скользнули под его куртку и толстовку, прямо на горячую гладкую кожу. Сокджин мягко улыбнулся, привлекая Чимина к себе.

- Я все выдумал так, как надо. Разве есть нужда притворяться со мной? С каких пор ты мне не доверяешь?

- Ты... глумишься, - словно задохнувшись на мгновение, выпалил омежка, обтекая в его руках, расслабляясь.

- Мгм, потому что это весело - видеть, как ты смущаешься.

- Да, и я не могу прийти ночью и отомстить тебе, потому что долговязое чмо спит подле тебя и бдит! - прошипел Чимин, но уже без особенного озлобления. - Не смотри так, я все равно его не жалую, ты не можешь этого требовать!

- Не могу, ты прав. Но не говори с ним так хотя бы, пожалуйста.

Чимин проворчал что-то, но заткнулся, пожав плечами. Обвиснув на широких плечах Сокджина, прижавшись к его груди, через эти плечи он смотрел на то, как альфы работают в саду. Небо потускнело - верный признак грядущего дождя или даже снега, учитывая, что с утра здорово морозило. Фигура Юнги что-то говорила фигуре Намджуна. Кэп уже ушел к Сану и Уену, Хва командовал альфами, сыпавшими курганы. Перед глазами Чимина стоял тот момент, когда Сан выхватил пистолет. Ровно за мгновение до того Ытык произнес:

- Мне лично совершенно очевидно, что оставлять тебя у власти нельзя. И, будь уверен, Старые точно не одобрят это...

В его голосе звучал намек на грядущие беды. Лицо человека, на которого Ытык смотрел в этот момент, посерело от ярости - и это послужило для Сана тем самым сигналом. Первый выстрел - и охрана Ытыка и Джинсу бросилась к дивану, хотя глаза Джинсу, изумленно распахнутые, уже не выражали никакой мысли. Между его бровей кричаще алым пробежала струйка крови, и тело альфы обмякло.

Ытык дернулся еще до того, как охрана сделала шаг к нему, но второй выстрел остановил его в этой же позе. Юнги опустил пистолет, равнодушно глядя, как убитый им враг отваливает голову на спинку дивана. Охрана гостей ринулась в атаку на Хва и Кэпа, боясь, что прочая охрана дома вломится, а путь к окну, через который можно было покинуть дом, лежал через камин. Хва моментально вышел из режима «каменная статуя», и бросился в атаку. Ни одно движение омеги не было лишним, каждый отточенный жест нес погибель его противникам. Голыми руками он выворачивал руки из суставов, сворачивал шеи. Кэп был на подхвате с теми, кто пытался обойти Хва, избегнув стычки с ним.

Сан и Уен не сделали ни одного шага в помощь, понимая, что их услуги не требуются. Сан смотрел спокойно на действия Хва, подмечая, что уроки боя его ученик усвоил на отлично. Глаза возбужденного азартом Кэпа безграничным восхищением ласкали лицо и фигуру Хва, и этот взгляд заряжал электричеством воздух вокруг.

Не издав ни единого звука, Хва расправился со всеми, кого завлек в бой. Кэп стряхнул с себя последнего, со свернутой шеей, противника, и оба охранника заняли места у камина. Лицо Хва раскраснелось - вот и все, что за время битвы изменилось в его облике.

- Я хочу, чтобы Уен обучал тебя стрелять, - произнес Чимин, отстранившись и глядя в глаза Сокджина. - Он ученик Сана и сам - искусный стрелок.

Сокджин улыбнулся.

- Я специально назвал Юнги, чтобы поддразнить тебя. На самом деле, все эти месяцы меня обучает Шивон. Надеюсь, к нему меня никто не заревнует...

Сжав его затылок сердито ладонью, Чимин вгрызся в смеющиеся алые губы поцелуем. Длинные пальцы Сокджина скользнули дальше под его одежду, обнимая крепко. В их близости, невинной на большее, но безграничной для них двоих даже в поцелуе, была и долгожданная свобода, и счастье, и мечты о грядущих свершениях, и радость от того, что рядом именно тот, с кем ты хочешь это все разделить. Пион и вишня благоухали по комнате, слившись в веселом танце, Чимин ощущал истому возбуждения от всех обуревавших его сознание чувств, и мечталось лишь о том ему - чтобы руки Сокджина перестали быть такими скромными, и как спине и талии, так и другим частям тела уделили внимание. Изворачиваясь, пытался он показать другу, чего хочет, но Сокджин, улыбнувшись, отпустил его губы и сказал, глядя в глаза:

- Не шали. Сам знаешь, что нельзя.

Зарычав, Чимин тут же укусил его за губу, но следом рассмеялся. Возбуждение сошло, уступив место радости, и омеги обнялись, крепко, вдыхая ароматы друг друга.

-

Запах грецкого ореха давно и надежно выветрился из кабинета, принадлежавшего некогда Данхэ, однако, Сокджин ощущал фантомно этот аромат всякий раз, как входил в него. Знакомый неприятный трепет в душе, дрожь в коленках, пугающий вид знакомых диванов, кресел, письменного стола, книжных полок, камина, декоративных украшений, и чертова продолговатая коробка для сигар. Этими сигарами альфа любил прижигать омегу, когда был настроен быть с ним жестоким. На теле Сокджина не держались шрамы и рубцы, кожа была эластичной, однако, парочка, самых глубоких, шрамов от сигар все-таки сохранились. Намджун предложил Сокджину избавиться от них лазером в клинике, но омега предпочел сделать на них татуировку.

- Сделай тигра, - попросил Намджун его. Затем повернулся спиной и показал пустое место от татуировок на лопатке. - Вот тут я сделаю дракона. Мы пара, пусть это будет символизировать нашу связь.

Сейчас, войдя в кабинет Данхэ один. Сокджин подумал о своей татуировке. Он смотрел на мебель, стоя посредине комнаты, и чувствовал, что мысли об альфе помогают справляться с тем животным страхом, что некогда сопровождал всю жизнь Сокджина. Неужели я больше не буду страдать и думать лишь о том, как бы не вызвать ярость, подумал омега. Эта мебель напоминала о том, что было, так, словно кто-то усадил омегу в кресло, прикрутил цепями и заставил смотреть снова и снова, как его пороли, насиловали, глумились словесно, все в стенах этого дома и комнаты.

Намджун дал слово, после того, как они закончат со старыми делами, он перестроит тут все. Альфа дал своему омеге полный карт-бланш на планирование, и Сокджин с Чимином провели месяц на составление проекта, привлекая лучших архитекторов и дизайнеров интерьера и ландшафта.

- Я хочу сохранить сакуры, - говорил Сокджин Намджуну вечерами, когда альфа возвращался с работы и садился ужинать. - Хочу оранжерею. И пусть дом не будет таким огромным, что ты скажешь? Мы можем поставить домики в том же стиле, что и главный, для прислуги и охраны, сделаем большой гараж... Пусть будет большая гостиная! Так же, и камин, и бар, хорошо? И бассейн снова, непременно, можно?

На каждый вопрос альфа отвечал неизменно: «Да, омега, мне нравится». Сокджин вспыхивал щеками при мысли, что альфа делает все, как некогда обещал - все, лишь бы омега был счастлив.

Для этой цели Намджун пристроил замуж всех омег гарема. Чимин сказал, им слишком повезло, и Намджун пригрозил пристроить и его - это омежку приструнило.

Для этой цели Намджун устроил обоих омег в киберуниверситет, сообразуясь с их волей в выборе профессии.

Для этой цели Намджун терпел Юнги и его характер в своем доме. На самом деле, все прочее, кроме этого, было для альфы сущим пустяком, ведь он сам мечтал, что будет жить со своим омегой семьей, а Чимина он, скрепя сердце, принял приемным тонсэном. Если бы еще Юнги куда-то утопился, тогда счастью самого Намджуна просто не было бы границ!

- Зачем ты ходишь сюда?

Сокджин тряхнул головой, вырываясь из облака приятных мыслей и воспоминаний. Обернувшись, он увидел Юнги, одетого в вечерний костюм. В руках альфа нес два бокала виски. Один он передал омеге, который был так же шикарно одет, сам чокнулся с ним напитком и улыбнулся.

- Ты казался в смятении, но и воодушевлен, о чем ты думал? - потребовал он.

- О нас всех. О том, что мы все, наконец, можем жить нормально, - Сокджину подумалось, что он звучит как-то топорно, но его язык почему-то плохо слушался.

Юнги крякнул, сделал глоток виски и присел на подлокотник дивана.

- Ты хочешь выкинуть всю эту мебель? - спросил он, оглядываясь. - Хочешь, я продам ее по хорошей цене...

- Нет, я попросил Намджуна сохранить ее и поместить в новом доме. Что-то вроде напоминания, - возразил омега, глядя на него. - Не стоит забывать, как было плохо, чтобы не допустить тех ошибок и не вернуться к подобному.

- Я сказал, что это плохая идея, и психолог со мной согласен, но разве он будет слушать?

Войдя в кабинет, Намджун увидел в руке Сокджина напиток, покосился на Юнги - он сам принес омеге бокал. Усмехнувшись ехидно и высокомерно, Юнги сделал хороший глоток из своего бокала. Сокджин закатил глаза и расхохотался.

- Эта мебель, в самом деле, очень красивая, - заметил Чимин, входя за Намджуном. - Почему ты ушел от нас? - обратился он к Сокджину, подойдя и прижавшись к боку.

Из гостиной доносились звуки музыки, за альфами и омегами летел легкий шлейф хороший ароматов. Пусть вы живете в одном доме (пока, как уточнял Намджун, недовольно глядя на Юнги), никто не запретит вам устраивать для себя вечера под вино, виски и хорошую еду и приятную музыку. Улыбнувшись Чимину, Сокджин сделал глоток виски.

- Я уже присмотрел себе квартиру в столице, - заметил Юнги, глядя на них. - Ты должен поехать и посмотреть, как я там все обставлю, омега.

Намджун принялся кусать щеки, Сокджин хихикнул.

- Думаю, ты имеешь ввиду не меня, Юнги-а?

- И не тебя в том числе. Но, честно говоря, вы могли бы иногда появляться где-то порознь.

- Придется, со временем, но не сразу, - заявил Чимин, зыркая на него. - Пока это необходимо.

- Ты так говоришь, словно можешь предоставить ему реальную защиту, - заметил Намджун. - У него есть Шивон.

- Прекратите, - рассмеялся Сокджин.

- Привычка перепоручать своего омегу другим альфам до добра не доведет, - сладко промурлыкал Юнги.

Чимин расхохотался, Намджун зарычал, Сокджин вздохнул.

- Ты слишком хорошо воспитан, господин Ким, - со вздохом и тоном человека, который ведет разговор, заметил Юнги. - Это помешает тебе в будущем вести дела. Учись науке словесных атак. Слова могут отвесить пощечину, ударить вподдых, а так же нанести смертельную рану. Так ты выстроишь дистанции с теми, с кем это будет необходимо, лучше, чем сворой охраны за твоей спиной. И - заручишься авторитетом у партнеров. Могу дать уроки, - посмотрел он на свои ногти и усмехнулся. - Причем бесплатно, по дружбе. Что скажешь?

Намджун надул ноздри и откинул голову назад, уставившись в потолок, так он пытался взять в руки свою ярость от того, что какой-то мелкий уличный котяра учит его жизни и поведению, как ребенка. Сокджин улыбнулся, покачав головой. Поцеловав Чимина в лоб, он высвободился из его рук мягко, пригрозил пальцем Юнги и прильнул к Намджуну.

- Идем в гостиную, - сказал он всем. - Чимин, у нас еще большой список коктейлей, которые надо попробовать. Не ссорьтесь. Сегодня день, когда все мы стали свободными людьми. Я, наконец, нахожусь в кругу своих самых дорогих людей. Шивон тоже тут, мой хенним... Я очень счастлив, - его глаза сверкнули слезами, он смутился. - Дышу полной грудью, даже ребра болят с непривычки. Эти двое были последней вехой прошлой жизни, той, где мы с Чимином были рабами, Юнги - трупом, - все рассмеялись, - Намджун - был вынужден заниматься тем, что ему не по душе. Ребята, давайте отметим это, - слезы скатились по его щекам, хотя губы смеялись. - Черт, Намджун, кажется, психолог будет мной все-таки недоволен!...

-

В доме тихо. Музыка выключена, в гостиной не горит свет. Двое лучших друзей ушли, пожелав спокойной ночи, и Намджун, подхватив Сокджина на руки, поднялся наверх, в свою комнату. Они начали целоваться еще в коридоре второго этажа, жадные крупные ладони альфы обжигали омегу через шелк одеяния. Хлопнув дверью и отгородив себя от мира вокруг, Намджун в безумии желания целовал алые горячие губы, вдыхая полные легкие вишневого аромата, чувствуя, как ловкие пальцы снимают его галстук, пиджак, рубашку, затем оторвался, чтобы омега мог окинуть его тело горящим взором.

Провести пальцами по рельефам мышц, рисункам татуировок на смугловатой коже. С трепетом приблизившись, поцеловать альфе шею, грудь, не только для того, чтобы завести, просто, альфа знает, омега любит его тело, любит ласкать его, гладить и целовать, входя в исступление. Затем омега толкнул альфу на постель и одним жестом скинул к ногам свой шелк. При свете луны в окно альфа смотрел на стройное, совершенно забывшее прежнюю боль тело, источавшее дивнейший аромат на свете. Они снова целовались, жадно, полно, руки омеги промчались по рукам альфы, на мгновение сжав его затылок, затем, порывисто выдохнув, Сокджин сел между его ног. Он любил Намджуна всего, целиком, каждую клетку его тела, демонстрируя это взглядами и поцелуями, касаниями рук. Он ласкал возбуждение альфы, сам испытывая от этого необыкновенное наслаждение, совершенно не озаботившись тем, что узел его слишком велик, и едва не задохнулся, когда вобрал огромный член целиком в рот.

Альфа рычал, упав на постели. Ему не требовалось держать затылок омеги, то, как Сокджин брал его ртом, не требовало помощи. Притянув омегу к себе, Намджун гладил нежную кожу, целовал распухшие губы, постепенно пальцы его стали настойчивее, и на коже появились красные треки. Омега сдавленно пыхтел, пока опускался на вновь напряженный член, затем уперся ладонями в торс альфы и принялся насаживаться.

Бриллиантовый чокер мерцал, но не ярче омежьих глаз. Серьги в ушках тонко позвякивали. Намджун сжимал округлые ягодицы и смотрел на омегу, думая о том, что отныне он один будет обладать им, и это отчего-то чрезвычайно возносило его в собственных глазах.

«Он любит меня. Не боится, как отца, а любит. Пусть он от природы игрив и притягивает этим других альф, в постели только я буду его альфой». 

- Я люблю тебя, - сказал он вслух.

Слезы в омежьих глазах дрогнули, губы рассмеялись от счастья, омега опал на грудь альфы, целуя его и бормоча свои признания, моля обнять крепче, любить жарче.

Он отнял у врагов и отдал своему альфе пост и жизнь его мечты. Забрал то, чем альфа отчаянно не желал заниматься, принял ношу на себя и нашел тех, кто смогут помочь. Он убрал с пути врагов альфы, оставив руки альфы чистыми. Все лишь потому что любил альфу и хотел быть свободным сам.

«Мы использовали друг друга», подумал Намджун, перевернув Сокджина спиной на постель и встав над ним. Нежно сжав его талию, приподнял бедра, продолжая вгоняться в него. «Словно стали одним человеком и решили проблемы». Он смотрел, как, раскинув руки по подушкам, омега смотрит на альфу, как румянятся его щеки и срывается дыхание. «Что если бы я не приехал в Корею? Что если бы я настоял и остался в Штатах?» Он толкнулся особенно сильно, зарычав, наполняя Сокджина, закупорив лоно узлом.

- На кой черт я вообще ездил в чертовы Штаты, когда ты всегда был тут?! - выпалил он на выдохе.

Омега округлил глаза и вдруг протянул руки. Обнявшись, они замерли, слушая волны наслаждения друг друга, слушая сердца друга, не нуждаясь в словах. Затем Намджун схватился за чокер и оторвал его с шеи омеги, и, выпростав зубы, вонзил их в его пахучую железу. Вскричав, Сокджин рассмеялся, обвив его ногами и руками, и замер покорно, давая альфе поставить метку.

Пусть лишь принадлежности. Но связавшую их друг с другом навсегда.

-

- Здесь не слышны звуки из спальни, но в моих ушах звучат их фантомные стоны. Поутру, мне кажется, мы узнаем, что они сломали кровать.

Чимин прыснул в кулачок. Он стоял перед холодильником, держа дверцу, и решал, хочет он еще мороженое или же лучше сделает сендвич. За его спиной мягкими шагами по кухне перемещался альфа, который пах лесным орехом. Для Чимина не было большой разницы между ним и грецким, так что он всеми фибрами души прочитывал каждое движение молодого мужчины, и был в постоянной готовности. И именно по этому причине, а не по какой-то другой, в присутствии Юнги по спине Чимина бежали мурашки. Он ощущал Юнги всегда, в любой момент, даже будучи очень занят, считывал его появление вокруг себя. То ли потому что сам был настроен на него, то ли потому что взгляд альфы был таким пронзительным. Никакого другого человека Чимин не ощущал вокруг себя так, как Юнги, и Сокджина.

- Кровати в этом доме крепкие, - заметил он, наконец, решившись. - Я буду сендвич со всем, что попадется. Сделать и вам?

- Мое имя Юнги и ты можешь звать меня хеном, и на «ты», омега, - с усмешкой ответил альфа. Его навязчивый взгляд погладил спину омеги, пощекотал мочки ушек. - И ты знал это.

Чимин помедлил, обернувшись и посмотрев на альфу через плечо. Взгляд его выражал вежливый вопрос. Юнги тяжело вздохнул и пожал плечами. Отвернувшись, Чимин принялся выгружать на стол майонез, ветчину, салат, томаты, маринованные яйца, сыр пластинками, хлеб, взял горчицу, так как, хоть она была в майонезе, но ему захотелось пикантной остроты. Закрыв холодильник, он взялся за дело, уложив на столешницу большую разделочную доску. Юнги достал из шкафа большое блюдо и тостер и занялся хлебом.

- Щелкни чайник, - кивнул Чимин. - «Хен».

Улыбнувшись довольно, Юнги оставил хлеб и переключился на заваривание чая. На самом деле, он тоже чувствовал присутствие Чимина рядом. И знал, что омега принюхивается и присматривается к нему самому в ответ. Все это очень нравилось Юнги, и он старался показываться омеге как можно чаще, дабы тот привык. Но не трогал так часто, как хотел, чтобы Чимин не привыкал к дурному поведению.

Точнее, чтобы он от него отвыкал.

В этом доме не держали чайных пакетиков, так что альфа достал пузатый чайник и заварку. До знакомства с Сокджином Юнги понятия не имел, как правильно заваривают чай. Сейчас он вдруг подумал об этом и улыбнулся.

- Долговязый ревнует Вишню к нам, - произнес он, покосившись на омежку.

- Да, и я планирую и дальше заставлять его ревновать, и ты так делай, - кивнул Чимин совершенно невозмутимо. - Пусть находится в тонусе. Его статус дает ему большие возможности, и я не позволю ему забыть о том, кто дал ему все это.

- Вишня любит его, и будет очень печален, если это случится, - сказал Юнги. - Хотя на данном этапе я склонен верить долговязому, а все-таки он из другого мира, отличного от того, где вырос я и где взрослел Вишня.

- Я тоже из другого мира.

- Ты свой. Ты на стороне Вишни. Так что ты мой союзник.

Слышать это почему-то оказалось приятно, и Чимин улыбнулся Юнги, но тут же спохватился и посерьезнел.

- Тебе кажется, Долговязый обманет нашего друга?

- Если ему жизнь дорога, то нет. Да и не по-деловому ему будет так поступать. Вишня для него - залог моего сотрудничества. А мое сотрудничество - залог его легальной сферы. Он связан.

- Это может ему не нравиться.

- Только если он не любит Вишню.

- Но ты ему не доверяешь до конца, я прав?

- Да.

Чимин остановился и посмотрел на Юнги.

- Я помню, как Долговязый был против того, чтобы Вишня меня спасал, - сказал Юнги, глядя в чайник с заваркой. - Уверен, он был против того, чтобы Вишня спасал тебя. У него гнилая душонка. Я ему не верю. Возможно, сейчас ему кажется, что он любит нашего друга. Но мне думается, он просто использовал его и будет продолжать делать это, чтобы чужими руками решать свои грязные дела. Поэтому я и буду держать его в узде.

Юнги закончил заваривать чай и убрал лишнее обратно на полку.

- Он должен давать моему другу то, что тому нужно - любовь, тепло и защиту. Вишня заслужил это. За это Долговязый будет иметь свой гребанный статус и все, что тот дает. Если он решит стряхнуть меня и Вишню с плеч и пойти своим путем, я закопаю его в саду под сакурами. Расчленю заживо и сделаю это, и пусть Вишня плачет.

Он сжал кулаки и посмотрел на Чимина. В глазах омеги плескалось понимание. На самом деле, Юнги знал, что у них с омегой много общих мыслей, даже не спрашивая - просто чувствовал.

- Это не то, что я хотел бы для моего друга, и ты знаешь это, - сказал он поэтому прямо. - Этот человек спас меня от смерти ценой своей жизни, и помог выйти в мир и начать все сначала, окружив своей поддержкой - просто потому что не смог пройти мимо. Он не искал корысти от меня, напротив - дал мне власть и средства жить достойно. Я знаю, многие не вернулись бы к нему, даже и наобещав сделать это, а просто живя жизнь с дарованным шансом. Я же благодарен, и этот долг не тяготит меня, я принимаю его сердцем и хочу быть подле моего друга до конца.

Чимин подошел и прижал его к себе. Просто обнял, дав сжать свою талию и упокоить голову на своем плече. Стараясь не думать о том, насколько комфортно и естественно ему быть в этих руках.

- Я понимаю. Я чувствую то же самое. Хенним. - проговорил он, против воли полной грудью вдыхая аромат лесного ореха, гладя мягкие прохладные волосы Юнги, его крепкую широкую спину. - Мы с тобой сделаем все, чтобы наш друг был счастлив, потому что любим его, верно?

- Так и есть, омега, - засмеявшись сам над собой, Юнги покивал и мягко отстранил Чимина, глядя ему в лицо. - Вишне не о чем волноваться, пока рядом мы с тобой, и Шивон-сонбэним, верно?

- Да, - улыбнулся Чимин, скрывая улыбкой волнение.

От рук Юнги, что все еще сжимали его талию, шел ток и жар. Совершенно против воли омег вспыхнули алым его щеки, он дернулся высвободиться, но альфа властно привлек его в свои объятия.

- Не думай улизнуть от меня, малыш, - приподнял он брови, проведя пальцами по нежной щечке. - Я хожу поблизости и буду напоминать тебе о себе, так что лучше бы тебе пораскинуть мозгами и понять, что вот тут, - он немножко сжал пальцами талию Чимина, - именно тут твое место.

Три секунды, три срывающихся удара сердца.

- И что, интересно, ты себе выдумал, альфа? - вырвался омежка, фырча. - Думаешь, явился такой крутой, окруженный верными людьми, и с поддержкой Сокджина, и я - весь к твоим ногам? Я тоже не пустое место, Юнги-хен.

Он отвернулся, весь из себя важный, и доделал сендвичи. Одним шагом оказавшись за его спиной, Юнги встал там, держа руки в карманах, следя, как омега готовит, наслаждаясь, что его руки дрожат. Глядя на шею, ушки, волосы, альфа дышал на выступающий на основании шеи позвонок.

- Неровные кусочки томата выходят...

- Пошел прочь!

- Сыр открыть никак не можешь, помогу?

- Отвали...

- У, как грубо!

- Сам напросился! И лапы свои убери, жарко от тебя!

- Тебе от желания жарко...

- Ножом от масла тоже кое-что оттяпать можно!...

- Я вовсе не считаю тебя пустым местом, наоборот, - это уже в ушко.

Маленькое, ярко-алое ушко. Шепотом. И ладони на столешницу, а к спине - прижата мощная альфья грудь, где бешено скачет сердце.

- Ты мне с первого взгляда в душу запал, Чимини. Прямо в самое сердце, - Юнги коснулся губами мочки уха едва уловимо. - Если думаешь, что хочу в постель затащить и сделать любовником - прав, но отчасти.

- Влюбился? - нахально промурлыкал Чимин, полуобернувшись.

Лицо альфы так близко. Губы его. Глаза. Аккуратный носик. Черте что, зачем альфа такой красивый уродился, подумал Чимин вдруг.

- Именно, - кивнул Юнги, не моргнув и глазом. - Влюбился. По уши. А я, омега, такие слова просто так не говорю. Так что, снова: я буду поблизости. Тебе о себе забыть не дам. Думай, присматривайся ко мне. Привыкай. В один день я назову тебя своим и помечу, - он нагнулся и коснулся дыханием голой шеи омежки, - эту шейку. Вот тут, где железа пахучая... Сначала - меткой принадлежности, - поцеловал нежно кожу, прекрасно зная, как волнует. - Затем - омежусь. Я так решил, едва тебя увидел, милый. Сладкий мой пиончик, - снова коснулся губами, того же местечка, и щекой к шее прижался плотно.

- Не гони лошадей, альфа, - прорычал омежка тихо, сверкая глазами.

Посмеявшись, Юнги послушно отошел от него, встав рядом, взял готовый сендвич и вонзил в него зубы. Жуя, сделал две чашки чаю, поставил одну перед омегой.

- Сахара мало.

- Не ври, ты одну кладешь.

- На такой объем две надо.

- На, занудина...

- А сказал, что влюбился.

- Не значит, что глаза ослепли и уши оглохли. У тебя майонез на носу...

- ...я сам мог убрать!

- Мог, но я захотел.

- Не больно свои хотелки тут выпячивай!

- У альф природа такая, хотелка сама выпячивается, когда хорошенький омежка рядом!

- Придурок...

- Скажи, это потому что я из низов, ты чванишься?

- Юнги-хен, вот ты вроде умный, но такой дурак, если честно! Я сам-то кто?! Я наложник в гареме!

- Уже нет гарема.

- Сути дела не меняет.

- Почему не пошел замуж, как остальные?

- Мне нет двадцати.

- Почему домой не попросился?

- Потому что, поняв, где я был, отец меня со свету сживет! Иди нахуй, ясно, с этими вопросами!

- Прости.

- Здесь теперь мой дом, и Сокджин - мой брат.

- Прости... Иди сюда, ну? Не трону, господи, сказал же... ну вот, все... тщщщщ... Выпей чаю, тут лепестки пиончика, видишь? Пахнет им? Ну же... Вот, улыбнулся... У тебя новая жизнь, которая будет интересной и насыщенной. И никто больше не обидит, так и знай. Ни Сокджин, ни я не дадим. Я приказал своим ребятам, чтобы тебя как меня защищали.

- Они, поди, в курсе, что я тебе...

- Конечно!

- Стыдобище...

- Дурачок мой... чего стыдиться? Сан как раз это понимает, он тебя одобрил для меня.

- Честь мне оказана...

- Сам ведь смущен, но хамишь.

- Терпи.

- Терплю.

- Пусти... Спасибо.

- Всегда ходи ко мне, если душа болит, а Сокджина нет рядом, ясно? Слышал что говорю?! Ешь, вкусно вышло.

Чимин покивал, вернувшись к сендвичу.

- А ты, веришь Долговязому? - спросил Юнги.

- Не до конца. В конце концов, из-за него Сокджин много зла принял от Изверга. Но Сокджин верит, и я - буду. И раз тебе верит - тебе тоже буду.

- Ты мне и так, сразу поверил, - усмехнулся Юнги. - Я же заметил, как ты смотришь.

- Не думай о себе много, - посоветовал Чимин.

- Зачем мне о себе думать, а ты вот - думай.

- Мне никогда такие, как ты, не нравились, если хочешь знать.

- Ну, создавать себе эталоны плохо. Ты заостряешь внимание на внешности, не замечая или не желая замечать, что внутри человек может быть совершенно тебе не подходящим. А вот если твоя душа не замусорена шаблонами, тогда больше шанса найти настоящее счастье. Это мне так кажется.

Чимин промолчал, пережевывая сендвич и запивая чаем. За окном шел мокрый снег, было неприютно, неуклонно широкими шагами приближалась к Корее зима. Нахохлившимися воробьями по территории ходили охранники. Настоящие забрались во все укромные уголки под крышей и оттуда скучающе таращились на погоду, ежась. Они знали, что в ближайшие дни Сокджин велит выставить из сарайчика кормушки, насыпать корма в каменные фонари сада, и тогда крылатым бомжикам будет и дом, и стол. Дождь барабанил по крыше, стенам и земле, что блестели при свете уличных фонарей. В кухне же царил уют, пахло жареным хлебом и чаем с листочками пиона.

Омега смотрел на альфу, расположившегося рядом, и думал о том, что тот сказал. О нем самом, что уже стало привычкой. А так же о том, как не только волнительно, но и уютно - находиться в его крепких жарких объятиях. Чимин все чаще думал об этом, то обрывая эти мысли и ругаясь сам на себя, то - окунаясь в них, как в теплую ванну, нежась, смакуя. Когда-нибудь он соизволит сдать оборону и будет нежиться в этих руках с полным правом.

Но черт его раздери, если он не потерзает Юнги прежде, чем сказать ему об этом!