В туалетной кабинке было тесно, как в камере для пыток. Питер стоял, прижавшись голой задницей к одной из холодных стенок, а его правая нога придавливала крышку унитаза. Тусклые, мерцающие из-за скачущего напряжения лампы на потолке ослепляли, но это был единственный вариант, при котором ему не приходилось во все глаза пялиться на стоявшего напротив Джеймса. Того, кстати, совсем не тревожила стеснённость узкой кабинки. Если бы мог, он бы прижался к Питеру всем телом просто потому что ему было позволено.
Но он не терял свой шанс на удовольствие, ведь Питер вздрагивал от каждого прикосновения и зажимал рот рукой, чтобы не стонать на весь торговый центр. Правой ладонью Джеймс обхватил его член и ласкал плавными движениями, левой — гладил яйца, и Питер честно не понимал, как у того получалось держать себя в руках и не сбиваться с темпа. Голос Джеймса не дрожал, дыхание было вполне ровным, даже несмотря на тот факт, что он стоял, практически скрючившись, и пытался удержать равновесие.
И всё-таки было удивительно, что их случайная встреча в торговом центре продолжилась именно так: со спущенными штанами, красными лицами и невозможностью вдохнуть полной грудью, не застонав. Питер прогуливался мимо магазинов, попутно присматривая себе новую куртку и слушая рассказы ЭмДжей и Неда о всяком, когда заметил Джеймса возле фудкорта. Несколько взглядов друг на друга и привели их туда, куда привели, но в общем-то Паркер был не против.
— Вот так, — прошептал Джеймс, умудрившись прижаться к его шее губами, — хороший мальчик.
Питер и правда вёл себя, как истинно-хороший мальчик в самых плохих его проявлениях. Но надо отдать ему должное — он слушался, не бунтовал и не пытался сделать всё по-своему.
— Я тебе не собака, — фыркнул он, чтобы не казаться совсем покладистым. Если уж Джеймс хочет полного подчинения, ему придется надеть на него ошейник.
— Я бы взял тебя по-собачьи, — губами пройдясь по шее, прошептал на ухо Джеймс. Его голос был так близко, что Питер услышал нотки, тихо звенящие о том, что осталось недолго. — Прямо здесь. Поставил бы тебя на колени прямо на крышку этого унитаза, схватил бы за волосы и...
— Я бы тебя объездил, — перебил его Питер, уже представив в красках всё, что сказал и не сказал Джеймс. — Так объездил бы, что тебе бы почудилось, что ты пробежал марафон.
— Надеюсь, ты сдержишь своё обещание.
— Только если ты сдержишь своё.
Должно быть, слова Питера Джеймс принял за вызов. Он ускорил движения руки по члену, а яйца и вовсе оставил в покое, левой рукой приобняв Паркера за талию. Так держать равновесие стало гораздо проще. Питер наконец оторвал задницу от холодной перегородки и стал двигаться на встречу ласкающей его руке. Положив ладонь на плечо Джеймса, он то и дело косил взгляд на значок-кадуцей, который время от времени задевал его палец.
Питер знал, что им нужно вести себя тихо — всё-таки это не ночной клуб, в котором занятие сексом в кабинке туалета обычное дело. Здесь могли появиться и дети, и взрослые, и в конце концов охранник, который за шкирку может вытащить Питера на улицу с голой задницей. Но Джеймс был так близко и дрочил так правильно, что на долю секунды Паркер забылся и застонал. Джеймсу пришлось его поцеловать, чтоб заткнуть. Сильнее ухватившись за плечо, Питер начал двигаться так быстро, как только мог, и перегородка туалета сильно шумела каждый раз, когда задницей он шлепался аккурат по холодному железу. Этот звук заглушал любые другие, но он и так ничего уже не слышал, кроме стука собственного сердца в ушах и тяжелого дыхания Джеймса.
Дрожь прошла по всему телу как разряд молнии. Только чужие губы удержали Питера от слишком громкого для этих стен стона. Он продолжал двигаться, кончая, и упирался головкой члена прямо в ладонь Джеймса, на этот раз схватившись за него обеими руками. Было так хорошо, что всякую мелочь вроде неудобной позы и затекшей ноги он уже не замечал.
Так что когда Джеймс попросил его развернуться, Питер сделал то, что велено, и, прижавшись лбом в перегородке, пытался восстановить дыхание. Он чувствовал, как Джеймс водит членом по ягодицам и между ними, как притирается и покрывает поцелуями ту часть шеи, которая торчала из-под ворота его куртки. Губы Питера растягивались в улыбке каждый раз, когда Джеймс касался линии роста волос на затылке. Странное чувство блаженства, сочетающее в себе нежность и тепло, расходилось по телу волнами удовольствия. Наверное, именно так себя чувствуют коты, когда им чешут за ухом.
В отличие от кота, Питеру чесали совсем не ухо. И он уже очень хотел помочь, хоть как-то, поэтому оторвался от железной перегородки туалетной кабинки, прижался к Джеймсу, и тот опешил.
— Что ты делаешь? — тихо спросил он.
— Тебе угождаю, — сказал Питер, удивившись хрипотой собственного голоса. — Мне казалось, ты уже успел изучить некоторые мои привычки.
— Мне нравится та, когда после оргазма ты вылизываешь мой член, — все так же тихо продолжил Джеймс. Теперь он держал Питера за талию обеими руками, продолжая тереться о его тело.
— Я с удовольствием сделаю это снова, — Паркер, потянувшись рукой за спину, положил ладонь на ягодицу Джеймса и сжал. — Ты только кончи. Для меня.
Уткнувшись лбом ему в спину, Джеймс начал двигаться. В какой-то момент Питеру почудилось, что тот и вовсе поднял его над полом, но ноги стояли крепко, как будто приклеенные. Внизу живота что-то нервно дергалось, точнее ему так казалось; с ним такое случалось, когда он сильно нервничал или был возбужден, но сейчас ситуация была иная — ему просто было хорошо, и тело посылало сигналы.
Не упусти его, придурок.
Но Питер, конечно, не собирался слушать. Это щекотавшее его нервы чувство он попытался засунуть куда подальше и сделать вид, что ничего похожего никогда не испытывал. Ему пришлось перестать лапать желанную задницу, когда рукой он уперся в уже немало пострадавшую стенку кабинки и начал двигаться навстречу. Потребовалось совсем немного усилий и дюжина шлепков, и Джеймс, в последний момент сильно прижав Питера к себе, кончил прямо на него.
— Прости, — первым делом сказал Джеймс, отдышавшись. — Я сейчас всё вытру.
Питер стоял и не шевелился, снова уткнувшись лбом в стенку кабинки. Он чувствовал, как Джеймс осторожно вытирал с его кожи сперму туалетной бумагой. И теперь, как зверь из темноты, на него набросился стыд. Щёки запылали, как китайский фонарик, а в груди разгорался костёр, через который могли бы прыгать ведьмы. Чтобы скрыть накатившие на него чувства, Питер резко развернулся, присел и, как и обещал, вылизал член Джеймса.
— Ох, малыш, потише, а то придётся снова разбираться со стояком, — Джеймс улыбнулся и положил ладонь Питеру на щеку. — Мне ещё два часа в кинотеатре сидеть.
Питер, у которого появилось оправдание для красных щек и сбитого дыхания, поднялся и стал разбираться со своей одеждой: поправил куртку и футболку, натянул трусы и штаны, перешнуровал кроссовки. Он чувствовал себя увереннее и даже улыбнулся в ответ Джеймсу, когда заметил, что тот за ним наблюдает.
— А мне по магазинам шататься, — выдохнул Питер. — Но для начала надо найти друзей и придумать хорошее оправдание для двадцатиминутного отсутствия.
— Скажи, что живот прихватило, — Джеймс пожал плечами. — Я планирую кинуть эту отговорку своим.
— Совести у тебя нет.
— И тебе это нравится.
Питер ничего не ответил. В основном, потому что Джеймс был прав — ему нравилось, что у Джеймса не было совести, он был как запретный плод на дереве Эдема — соблазнительный и брутальный бунтарь. Отрицать свои симпатии он тоже не стал, потому что не хотел врать в первую очередь самому себе.
Из кабинки Джеймс вышел первый. Он включил воду и стал умываться, и пока он плескал воду себе в лицо, Питер выскользнул и встал у дальней от него раковины. Он тоже умылся и прополоскал рот, жалея, что у него нет чего-нибудь для свежего дыхания.
— Как собираешься искать друзей? — спросил Джеймс.
— Надеюсь, они всё ещё в отделе с наборами Лего. ЭмДжей пообещала Неду купить на день рождения один такой, — с досадой ответил Питер. — Мне-то она дарит лампу в форме фаллоса, а ему крутые наборы Лего по «Звёздным Войнам».
— Не дуйся, — хохотнул Джеймс, — лампа же классная.
— Знаю, — Питер уставился на Джеймса. В туалете торгового центра не самое лучшее освещение, но он умудрился разглядеть, что синяк на щеке и ранка на губе не оставили после себя и следа. — Просто я тоже хочу набор Лего по «Звёздным Войнам».
— Тебе что, пять?
— Шесть, что ты.
Ещё немного поболтав, они решили покинуть туалет по очереди, и так как ЭмДжей знала Джеймса в лицо, Питер вышел первым. Джеймс не пошел сразу за ним, и этот факт немного разочаровал его — вот бы ещё раз поглядеть на этого красавчика. Вернуться в туалет Питер не решился и просто поплелся на третий этаж к магазину Лего. Его друзья всё ещё были там, и Нед что-то с особой тщательностью вычитывал на коробке с набором «Тысячелетний Сокол».
Заходить в отдел Питер не стал. Он решил переждать этот тягучий момент на скамейке неподалеку. Наблюдая за людьми, думал он совсем о другом. Перед глазами всё ещё возникал образ Джеймса: растрепанный и с красным от холодной воды лицом он смеётся над Питером, которому хочется в подарок на день рождения детский конструктор. Этот момент был таким глупым, и Паркер даже успел смутиться. Эти маленькие моменты, возникающие между ними время от времени, помогали ощущать себя не просто игрушкой для секса и мальчиком по вызову, но и кем-то большим, за что он, конечно, себя ругал.
Быть для Джеймса кем-то большим Питер не собирался. Этого не было в его планах, правда и заниматься с ним сексом в общественном туалете он тоже не планировал. Но вот она действительность — в его мыслях и воспоминаниях, а ещё в том жутком ощущении на спине, оставшемся после туалетной бумаги.
— Я уже думала, ты потерялся, — усмехнулась ЭмДжей, и Питер резко поднял взгляд: её волосы сегодня были убраны в аккуратный хвост, и несложно было разглядеть широкую, самодовольную улыбку. — Чего так долго?
— Живот прихватило, — соврал Питер, вспомнив совет Джеймса. За спиной ЭмДжей замаячил Нед с новым набором Лего. — Ну, куда дальше?
— Мы купили билеты в кино, — задорно подхватил Нед. — Какой-то новый фильм с этим... Ну тем крутым актером, от которого тащатся все девчонки. Вечно забываю, как его зовут. Как-то на «Б», что ли.
— Имя или фамилия? — уточнила ЭмДжей.
— Ага, — немного подумав, сказал Нед. — До сеанса ещё целый час, так что предлагаю пообедать в кафешке кинотеатра. Я проставляюсь за день рождения.
Никто не высказал и слова против.
Кафе при кинотеатре не имело названия. Интерьер был выполнен в черно-белых тонах и в стиле старого американского кино — кирпичные стены, диваны с бархатными спинками, декоративные столовые приборы на столах и черно-белые кадры из старых фильмов в рамках. Названия блюд в меню состояли из отсылок ко всевозможным классическим произведениям, и Питер честно не понимал, какой бедолага решит заказать холодный суп под названием «Титаник».
Когда официант принял их заказ, Питер расслабился и откинулся на спинку дивана. Задрал голову и... Увидел тот же тусклый свет, что и в туалете, разве что здесь лампы выглядели немного новее и не мигали в эпилептическом приступе. От этих самых ламп в разные стороны расползался ромбовидный рисунок на потолке, пестрящий всеми оттенками черного и серого. И хоть от света болели глаза, Питер рассматривал узор и тяжело вздыхал, перебирая воспоминания.
— Хочешь я познакомлю тебя с профессором английской литературы? — спросила ЭмДжей. Питер, словно вынырнув на поверхность из-под толщи воды, заморгал. — Знаю, ты не любишь сводничество, но я устала смотреть на то, как ты страдаешь.
Питер нахмурился, но продолжил пялиться в потолок стеклянным взглядом. Сказать что-то не так — огромный риск открыть свои страдания, чего он ну никак не хотел. Даже если бы он страдал, последнее чего он желал бы, так это чтобы его подруга искала ему парня.
— Я свободен и счастлив, как никогда, — твёрдо сказал Питер, заставляя и себя поверить в эти нелепые слова. Эта вера — первый шаг и отличный залог успеха на будущее.
— Ты, должно быть, давно в зеркало не смотрел.
— Перестань, — Нед закатил глаза, положив руки на стол. — Мы же хорошо проводим время, зачем всё портить.
— Я не порчу, я хочу ему помочь. Взгляни на него, Лидс, — и ЭмДжей указала на Питера так, словно он был экспонатом на витрине. — Потрепанный, непричесанный...
— Да оставь ты его в покое, — буркнул Нед. Питер в нервной попытке увидеть собственное отражение, уронил чайную ложку. — Помнишь, как ещё в школе его бросил тот парень из Канады? Тогда же всё наладилось.
— Не было у него в школе парня, — фыркнула ЭмДжей. — Он же специально всем это говорил, чтобы его не дразнили.
— Вообще-то у меня был парень в школе, — хрипло ответил Питер, вылезая из-под стола с ложкой в руках. — И он меня не бросал. Мы расстались, потому что он вернулся в Канаду. Вынужденно. Так что давайте перестанем вспоминать моих бывших и насладимся вкусным обедом.
— Мог бы просто сходить на свидание, это тебя ни к чему не обязывает, — не унималась ЭмДжей, и настойчивость в её голосе была такой явной и яростной, что любой бы уже сдался под этим натиском.
— Я подумаю, — сказал Питер и сразу же откинул эту мысль в сторону. Он не собирался соглашаться. — Но ты можешь рассказать, где уже успела познакомиться с профессором английской литературы.
Хорошо, что Питер заказал пиво. Потому что только это и спасло его от унылого рассказа ЭмДжей о стажировке в университете. Нед живо слушал и интересовался всяческими нюансами. Это напоминало их посиделки в школьные времена, когда они залезали на крышу и болтали обо всем на свете. Вот только в те дни Питер был разговорчивее и активнее, не то что сейчас. Он старался не вспоминать «прошлого» себя, а небольшой градус в пиве здорово с этим помогал.
Питер упустил тот момент, когда они успели упасть в котел с бурлящими воспоминаниями, но в кой-то веки сидя за столом с друзьями в не самой дешевой забегаловке, он по-настоящему чувствовал себя счастливым. Может, этому способствовал алкоголь, а может, и чувство ностальгии, от которого он прятался в одиночестве. Сидя здесь, вспоминая моменты, а не себя, он хохотал и улыбался больше, чем за последние пару месяцев. И всё могло бы продолжаться в таком же, если бы их путешествие по собственной памяти не занесло их так далеко.
Старшая школа, одновременно лучший и худший учебный год и вместе с ним куча постыдных воспоминаний. И тот самый последний разговор на школьной крыше в выпускной вечер. Подростковые мечты, будь они неладны.
— Это так круто, — заулыбался Нед, — идти к своим целям. Если честно, я тогда не особо верил в то, что всё получится.
Может, это и круто, Питеру сложно судить. У него-то ничего не выгорело. Ни работы, ни личной жизни, ни даже мышечной массы, которой можно было бы хвастаться, компенсируя все свои неудачи. Он давно забросил увлечение фотографией и совсем перестал интересоваться, что там нового в мире физики и информационных технологии, которые он когда-то мечтал усовершенствовать. Он даже не понял, когда всё это показалось ему не тем, чем бы он хотел заниматься, и его накрывало осознанием упущенного времени. Кто знает, чего бы он мог достичь, если бы следовал за своей мечтой, а не за парнем, размахивающим членом у него перед носом.
— Обещайте, что назовёте свой первый искусственный интеллект в мою честь, — попросил Питер.
Но ни ЭмДжей, ни Нед ему не ответили.
За десять минут до начала сеанса они вышли из кафе и направились в сторону кинотеатра. По ощущениям Питера, они шли словно против ветра, натыкаясь на людей, спешащих по своим делам. Некоторые шли маленькими компаниями, сжимая в руках полупустые бумажные стаканы, и по их разговорам становилось понятно, что они только что вышли из кинотеатра. Питер старался не подслушивать, потому что совершенно не хотел словить спойлер.
Пробираясь сквозь толпу людей и мысленно напевая одну из популярных песен Fall Out Boy, Питер умудрялся смотреть себе под ноги. Ему понадобилось немного времени, чтобы протащить себя и друзей через коридор из потных человеческих тел, но лучше бы понадобилось больше, потому что, оказавшись в помещении кинотеатра, где к его удаче он смог надышаться не очень чистым, но хотя бы не потным воздухом, он увидел Джеймса в окружении семи девиц.
— В каком зале у нас сеанс? — спросил он, глядя через плечо на Неда и ЭмДжей.
— В пятом, — хором ответили они.
Не было ничего такого в том, чтобы снова встретиться с Джеймсом. Этому он даже порадовался, а только что отобедавший желудок нервно забурлил. Проблема была в том, что: а) Джеймс и его свита стояли в очереди аккурат у входа в пятый зал; б) ЭмДжей хоть и набралась тогда поменьше, чем Питер, могла его помнить. Но это уже было неважно, потому что Джеймс заметил их, поймал взгляд Питера, улыбнулся широко и довольно (и даже подмигнул!) и помахал рукой.
— А это не тот парень, который тебя отшил в баре? — ЭмДжей нахмурилась в попытке разглядеть парня в кожанке.
— Аг-га, — сглотнул Паркер. — И он меня не отшил. После того, как ты уехала, он прокатил меня на мотоцикле и проводил до дома.
ЭмДжей посмотрела на него самым непонимающим взглядом, который ему только довелось видеть. Она выглядела озадаченной и вместе с тем немного злой, так что Питер предпочел отвернуться. По ощущениям, она собиралась взорвать ему голову силой мысли, а потом добить бедную тушку глазами-лазерами, как у Супермена. Но чего бы там страшного не напридумывал Питер, все обошлось: ЭмДжей толкнула его в плечо и тихо велела подойти поздороваться.
Питер вспомнил, чем закончилась его предыдущая попытка поздороваться с Джеймсом. Он думал об этом всё то время, пока плёлся из конца очереди в начало, и воспоминания появлялись перед глазами яркими вспышками. Сказанные Джеймсом слова отбивали ритм как отбойный молоток, кожа в районе спины и паха, прикосновения Джеймса к которой были особенного долгими, всё ещё отзывалась послевкусием и казалось, что под одеждой всё горит красным, как от ожога крапивой. Приятное чувство собралось на затылке, расходясь мурашками по спине.
— Рад тебя видеть, — Джеймс улыбнулся, и Питер, отвлекшись на ямочку на подбородке, чуть не врезался в стул, который попался ему по пути. — Привет.
— Привет.
Окружающие Джеймса девушки полукругом выстроились у того за спиной и с любопытством разглядывали Питера. В этом не было ничего противозаконного, но Паркер предпочел бы остаться с ним наедине, а не разглядывать его спутниц. Все они были такими разными, что в глазах рябило: блондинки, брюнетки, рыжие; светлые и мулатки; и у каждой свой собственный индивидуальный стиль в одежде.
— Питер, это... — начал Джеймс и оглянулся на свою приятную компанию, — это девочки. Девочки, это Питер.
— Привет, — снова повторил Питер, пробежавшись взглядом по лицу каждой смотрящей на него девушки.
— Рады наконец с тобой познакомиться, — отозвались две из них: блондинка и брюнетка, стоявшие по центру.
— А там ЭмДжей и Нед, — пробормотал Питер. Девушки, подняв взгляды на друзей Питера, помахали им. ЭмДжей, явно ничего не понимая, неловко помахала в ответ, а Нед стоял, держа в руках набор Лего и раскрыв рот.
Питер не собирался спрашивать, как у Джеймса дела, как и не собирался и сам отвечать на дурацкие вопросы, к тому же семь пар глаз (и это не считая Джеймса) так пристально за ним наблюдали, что было страшно и шаг сделать.
— Классный у тебя отряд, — бросил Питер.
— Мы вместе работаем, — объяснил Джеймс, и тон его голоса звучал так, будто он хотел успокоить Питера или просто в чем-то убедить. — Нелегко, но я справляюсь.
— Один?
— На пару с Джоном, — и Джеймс кивнул в сторону входа в зал.
Там у самых дверей стоял молодой мужчина и сосредоточенно оглядывался по сторонам. Сложенные на груди руки — самый отталкивающий жест для знакомства, но Питеру не нужно было видеть руки, чтобы понимать, что этот парень от него не в восторге. Может, потому что Джеймс его не представил, но Паркер отчего-то решил, что тот на всех так смотрит — с презрением поджав губы, словно глядит на преступника.
— У него убийственный взгляд, — пробормотал Питер, ухмыльнувшись. — Пожалуй, вернусь к ребятам, пока меня не пригвоздили к стене и не распяли, как Христа.
— Ох, — вздохнул Джеймс, — нехорошо, наверное, такое представлять.
— Всё зависит от контекста.
— Зови друзей сюда, пройдём в зал все вместе.
Питер не напрягся, только улыбнулся и поблагодарил. ЭмДжей и Нед как будто поняли всё без слов и быстро подошли. Джеймс начал расспрашивать о наборе Лего, и Питер немножко заревновал: с ним Джеймс не проявлял желания разговаривать о «Звёздных Войнах». Не то чтобы он хотел разговаривать о фантастической саге вместо того, чтобы заниматься сексом, но в любое другое время он бы не отказался от этого замечательного бонуса.
Когда открыли зал, Джеймс пропустил вперед всю свою свиту во главе со странным Джоном. Перед тем как скрыться в тускло освещенном коридоре, он кинул хитрый взгляд на Питера, и в том, что это был знак, не стоило и сомневаться. Паркер ринулся прямо за ним и стоило ему оказаться за широкой спиной, как он услышал тихий шепотом.
— Не хочешь встретиться вечером?
— Хочу, — слишком довольно отозвался Питер.
— Тогда я...
— Эй, Баки, хватит флиртовать, — выкрикнул кто-то из девушек. — Я заняла тебе место.
— Мне пора, — сказал Джеймс и улыбнулся ему на прощанье.
Джеймс скользнул в проход на шестом ряду. Питер поднялся до двенадцатого и стал ждать друзей. На экране уже начали крутить рекламу, но он не обращал на это никакого внимания. В конце концов, он пришел сюда только потому, что так захотели его друзья, он даже не знал, что за фильм собирается посмотреть. Экран был последним на что ему хотелось пялится следующие два часа.
А вот Джеймс, сидящий ниже, как раз то самое зрелище, на которое он, похоже, может смотреть вечно.
***
Конечно, он поддал. Не потому, что не хотел встречаться с Джеймсом на трезвую голову, и не потому, что мечтал обрести мифическую храбрость. Он поддал просто потому что мог. Так было веселее, и он улыбался без конца, не напрягаясь, даже в те моменты, когда они с Джеймсом просто были рядом.
Все обещания, данные в порыве страсти в туалете торгового центра, были выполнены, и Питер, удовлетворенный и довольный, лежал на кровати лицом к «своему парню на одну ночь», разглядывал лава-лампу, выглядывающую из-за его плеча. Цветные пузыри парили как бесформенное нечто, умиротворяюще действуя на его разум.
— Почему та девчонка назвала тебя «Баки»? — этот вопрос мучил Питера все те два часа, пока шел фильм, и всё то время, которое он провел в нервном ожидании, допивая остатки запрятанного коньяка.
— Меня так называют друзья, — ответил Джеймс.
Он лежал с закрытыми глазами, растягивая губы в ленивой улыбке. Его дыхание всё ещё было неровным (заслугами Питера), его плечи то поднимались, то опускались. Кожа постепенно остывала, следом сползал и румянец с шеи, плеч и щек. А вот напряжение никуда не уходило. Не нужно было быть специалистом, что заметить ровную линию плеч, напоминающую натянутый канат.
— Баки, — повторил Питер, садясь на кровати. Он запутался в одеяле, но это не помещало ему сложить ноги по-турецки. — Поднимайся, я сделаю тебе массаж.
— Не называй меня так, — противился Джеймс, но все-таки сел на кровати, повернувшись спиной к Питеру и свесив ноги. — Мы не такие друзья.
Не такие. Ощущение того, что что-то пошло не так, подступало к горлу как надвигающийся кашель. Он понятия не имел, что Джеймс подразумевал под фразой «не такие» и, хоть где-то в глубине души он понимал, что ничего плохого это не значило, но в груди агрессивно зарычал монстр. Ещё бы чуть-чуть, и Питер бы разрыдался. Он чувствовал себя, как использованная одноразовая посуда, и едва сдерживался, чтобы не сказать об этом вслух.
Но если посмотреть на это под другим углом, Питер вел себя ещё хуже. Он вёл себя, как ребенок, клянчивший конфеты, и каждый раз получал, что хотел. Ему ничего не стоило перевести эти отношения на новый уровень, он мог бы сделать это прямо сейчас, но вместо того, чтобы открыть рот и сказать, что он чувствует, сглотнул накопившуюся во рту слюну.
Когда Питер коснулся плеч, Джеймс вздрогнул. Он никогда не был профессиональным массажистом, но это никогда его и не останавливало. Он и раньше делал массаж своим любовникам и ни один из них не возмущался качеством, так что без всяких сомнений начал осторожными движениями разминать замершие плечи.
Кожа у Джеймса была на удивление гладкой, не считая нескольких участков. Питер присмотрелся и разглядел тонкий рваный шрам на левой части спины и еще несколько похожих с правой части. Некоторые из них были похожи на царапины, а другие и вовсе имели странную, необъяснимую форму. В районе лопаток желтел синяк.
— Расслабься, не такой друг, — пытаясь скрыть обиду за маской безразличия, усмехнулся Питер, когда Джеймс в очередной раз вздрогнул от его прикосновения. — Бить не буду, обещаю.
— Левое плечо отзывается старой травмой, не обращай внимания, — объяснил Джеймс. Он повернулся с улыбкой на лице, и в его глазах не было ничего, кроме наслаждения.
— Это всё работа?
— Она родимая.
Не зная, как правильно выразить сожаление, чтобы не звучать как сопливый идиот, Питер наклонился к плечу и осторожно поцеловал шрам на левом плече.
— Мне нравится.
— Делать массаж?
— Шрам твой нравится, идиот.
— А мне нравится, что у тебя шрамов нет.
— У меня есть шрам. Под коленкой. Я в пять лет свалился с велосипеда и нарвался на арматуру.
Джеймс рассмеялся, его смех заполнил всё вокруг. Отвлекшись, Питер не успел предугадать тот момент, когда его сгребли в охапку, как зазевавшегося зверя, и уложили в кровать. Горячие губы Джеймса прижались к шее, и Питеру едва хватило воздуха для того, чтобы не задохнуться.
Такой он друг или не такой, какая разница, если они занимаются сексом так, как будто любят друг друга. Именно так это ощущал пьяный Питер Паркер, и именно это он не хотел забывать.
***
Питер проснулся от шума полицейской сирены за окном. Он потер глаза и лениво поднялся с кровати, чтоб выглянуть в окно. Полицейские машины в Квинсе не редкость, как и воющий звук сирены. Утренний туман обвивал ближайшие здания, и он различал лишь их очертания. Всё, что находилось дальше пятидесяти метров, пропало из виду. Опершись на узкий подоконник, Питер с минуту наблюдал за картинкой как из фильма-катастрофы.
И только когда за спиной послышалась возня, и кровать скрипнула, как упавшая на пол ложка в пустом зале с мраморным полом, Питер осознал, что он не один. Воспоминания из вчерашнего дня водопадом бросились на него, и туман показался таким подходящим местом, чтобы скрыться от этого стыда и позора. Как жаль, что до него просто невозможно дотянуться.
Конечно, он помнил о Джеймсе. Он не помнил, почему запал на него в баре и в какой момент их встречи стали такими частыми, что после двух дней одиночества Питер начинал скучать. Его затуманенный алкоголем мозг был в восторге от таких чувств, но на утро эйфория не возвращалась, и Питер давился стыдом и разочарованием. Сейчас, глядя на Джеймса, он разрывался между своей пьяной половиной и той частью, которая отвечала за адекватные решения. Ему нравился вид Джеймса, раскинувшегося на его кровати, мило сопящего и расслабленного; ему нравилось думать, что тот ему доверяет, раз даже не вздрогнул от того, что рядом теперь никого не было.
Но эти же самые мысли наводили на него ужас, а рациональная его часть была бессильна. Чувства говорили за него, вспыхивая болью и вороша память. Чувства напоминали, что Питеру следовало усвоить урок ещё в прошлый раз и не вестись на красивое лицо и на рыцарские повадки. Но на что ещё ему западать, если Питер оценивал его только по тому, что было очевидно и на виду у всех.
Когда Джеймс снова заерзал, Питер, подобрав с пола пижамные штаны, вышел на кухню и прикрыл дверь. Он ополоснул лицо водой и поставил чайник. Пододвинул табурет к окну и продолжил любоваться туманом. Чтобы не думать о том, о чём не следовало бы, Питер размышлял о том, что видел перед собой — то самое очевидное и на виду у всех — и эта картинка нравилась ему ничуть не больше безалкогольных коктейлей.
За дверью спальни послышалась возня. Питер жил один, поэтому знал, как звучит это место, так что любой шорох отдавался ему звоном колокола. Ещё через минуту щелкнул чайник, и, не сомневаясь в своей правоте, Паркер достал сразу две чашки. Джеймс умылся, оделся и появился перед Питером, как будто собрался на парад.
— Завтрак? — глубоко вздохнув, спросил Питер.
Помимо кофе, Питер пожарил глазунью — это верх его кулинарных талантов, но для завтрака большего было и не нужно. Ему пришлось вернуть табурет на место, чтобы сесть за стол.
Джеймс всё это время сидел молча, то ли наблюдал, то ли пытался окончательно проснуться. И как ни странно, но молчать рядом с Джеймсом было так же просто, как молчать в одиночестве. Напряжение не повисало в воздухе, и Питеру не приходилось изобретать велосипед, чтобы заткнуть все неугодные моменты. Может, это такой вид удачи — едва знакомый человек, с которым можно просто помолчать, редкое явление. А может, Питер просто придумал себе лишнего и теперь пытался как-то это оправдать. В конце концов, в автобусе, полном незнакомых людей, ему не составляло труда держать рот на замке, но это не казалось ему чем-то особенным.
— Всё в порядке? — Джеймс, положив руки на стол, склонил голову и участливо взглянул на Питера. Удивление на лице Паркера, по-видимому, было настолько явным, то он поторопился объясниться. — Твоя межбровная складка похожа на мопса.
Нервно выдохнув, Питер принялся гладить кожу на лбу и между бровей. Он оглядывался в поисках отражающей поверхности, но посчитал, что смотреться в ложку, как в зеркало, из-за какой-то складки плохая идея.
— Задумался, — буркнул он.
— О чём таком серьёзном?
— Такими мыслями я не делюсь с не такими друзьями, — хмыкнул Паркер, вспомнив вчерашний разговор. Хитро улыбнувшись, он поднял подбородок с таким видом, как будто только что выиграл гонку. — И всё-таки что это значит? Это звучит как-то неправильно. Не по-людски.
— Это значит, что после похода в бар, мы трахаемся, — ответил Джеймс. — Обычно я так с друзьями не поступаю.
Он смотрел в чашку с кофе, сжимая её пальцами так осторожно, как будто примени он чуть больше силы, она взорвётся.
— И правда звучит как-то не так, — Питер почесал подбородок. — Но не в плохом смысле.
— А в очень даже хорошем, — Джеймс подмигнул ему и стал пить кофе. — Вчера было невероятно хорошо, и, если для таких ночей нужно быть не такими друзьями, я не хочу ничего менять.
— Как и я, — сказал Питер и улыбнулся.
Когда Джеймс, выразив надежду на скорую встречу, ушел, Питер все никак не мог выбросить из головы ту улыбку, которая вырвалась у него против воли. Вместо того, чтобы сказать что-то по-настоящему стоящее, он ляпнул глупость, прикрыв её натянутой радостью.
Он не соврал, но и правду не сказал. Всё это походило на оставленную в холодильнике недоеденную половину яблока, которой он себя и чувствовал.