С утра Яко разбудил трезвон телефона. Конечно же она забыла выключить звук, не могло быть иначе. Эйши со стоном перевернулся на спину, но глаз не открыл, показывая, что намеревается провести в постели ещё пару часов, и Яко, шурша тканью, стала в полутьме возиться в сумке. Наконец пальцы выловили вибрирующую трубку, и девочка, прижав её к груди и наспех накинув халат, выскочила за дверь. Холод утра резко вцепился ей в кожу, отдаваясь болью в коленях и локтях; весь сад был затянут туманом, и серая дымка, казалось, состояла из мелких снежинок.
Детектив повела плечами и опустилась на пол веранды. Минусовой температуры ещё не было, а все снежные виды — лишь плод ее фантазии, разума, ещё недавно покоящегося в теплой постели. Телефон не переставал настойчиво звонить и Яко, даже не посмотрев на номер, ответила на вызов.
— Решила впасть в спячку, мокрица? — был только один чело-… демон, который мог позвонить ей в такую рань.
— Доброе утро, Нейро, — лакомка подавила зевок и вновь поежилась. — Неужто ты не можешь и дня справиться без меня?
Она поддела его, чувствуя полную безнаказанность. Если Нейро захочет, он сцапает её и через экран, и прилетит «повидаться», и отыщет в любой глуши. Но по телу разливалось такое блаженное наслаждение после долгих часов сна на любимом плече, что она и думать не хотела о каких-то последствиях.
— Отдых сомнительно на тебя сказывается, ты начинаешь наглеть, — Нейро ворковал, не скрывая своей безобидности. Лакомка любила думать о том, насколько «ручным» он вообще-то стал.
— Хочу поинтересоваться, держишь ли ты обещание.
Яко закусила губу и отвела взгляд. Нейро прочитал это даже через расстояния.
— Ну конечно, я не удивлен. Ты занята более важными делами, — его голос на миг оскалился, блеснул ревностью, но тут же вернул себе демоническое дружелюбие. — Не сведи инспектора в могилу. Ведьма.
— Беспокоишься о нём? — она не смогла сдержать смешка.
— Он мне ещё нужен. Он явно посообразительнее своего начальника. Он…
«Он нет,» — пронеслось у Яко в голове. — «Сейчас он начнёт ныть.»
Откуда у демона вдруг заимелась любовь к абсолютно глупым, карикатурно-женским, как в дешёвых старых мелодрамах, истерикам, оставалось для детектива загадкой. Да вообще для всех. Первым эту особенность, на удивление, отметил Сасадзука-сан: Яко, находясь в самой гуще, просто необратима внимание на постепенные изменения. Чем дольше Нейро был на Земле, тем сильнее менялся. Какие-то изменения Яко нравились, какие-то вызывали желание закатить глаза. И всё же это был всё тот же Нейро.
— Я сейчас же посмотрю новости, — перебила не начавшуюся тираду девочка. — И всё, что ты мне отправил.
— Вот и славно, — демон был явно доволен произведенным эффектом. — Готовься. Сегодня ты должна будешь назвать преступника.
— Серьезно?!
Нейро уже бросил трубку. Не было ничего глупее, чем говорить: «Убийца — ты!», по телефону. Но, кажется, Яко предстояло это сделать. Опять.
***
Решая продолжить череду обновок, Яко выбрала из сумки длинное, светло-розовое платье. Оно было без запа́ха, но из-за пояса и общей формы от него веяло чем-то расслабленно-домашним. Его ценой тоже можно было пугать, но Канаэ запретила подруге экономить на одежде «если уж у нее кто-то появился» (Яко отчаянно держала оборону, скрывая от одноклассницы имя своего избранника, но в тайне боялась, что та уже знает: ну не могла же такая проницательная в плане отношений Канаэ не видеть того, что видят, наверное, уже все).
Детектив щёлкнула молнией, с трудом доводя её до конца и небрежно уложила волосы. Такой наряд подошёл бы обеспеченной девушке лет тридцати, но Яко было всё равно: ей нравилось как минимум представлять себя взрослой. Парадоксально, будь она реально уже не подростком, проблем в ее жизни явно бы поубавилось. Последний штрих — кольцо; она аккуратно выловила его из косметички и долго сидела, не решаясь надеть. Всё её существо противилось ему, выло от одной только мысли. Яко поднесла его к пальцу, продела сквозь него первую фалангу, и кожа словно бы отозвалась болью. Кацураги удивленно проморгалась: не уж то это святое серебро, а она действительно ведьма? Такой поворот сюжета подошёл бы приключенческой манге, а не реальной жизни. И всё-таки она так и не смогла себя заставить — добрые пять минут перебрасывала кольцо из одной ладони в другую и в конце концов убрала обратно. Всё же, они на источниках: если Сасадзука-сан спросит про него, у неё есть оправдание.
Эйши даже не шевельнулся на её шебуршание. Он лежал всё также, спрятав лицо в локте, как делал во время дневного дрёма, и почти не дышал. Всё говорило о том, что сон его тонок и близится к своему завершению: хотя бы потому, что, уснув глубоко и надолго, Сасадзука-сан начинал негромко, но ужасно обворожительно посапывать. Яко подошла к мужчине, аккуратно опускаясь на колени и касаясь руки; он дернулся, убрав её, но не издал и звука. Бледное лицо было расслаблено и казалось даже моложе. Бесполезно было пытаться поднять его. Тогда Кацураги коснулась губ невесомым поцелуем и вышла из комнаты. Инспектор мог спать, сколько хотел, а у Яко в желудке бесновали демоны и завывали сирены. И она очень надеялась, что завтрак уже начался.
Её надежды оправдались. Даже через чур. Место, вряд ли являющееся столовой, но под нее отведенное, не просто работало, оно было переполнено. Эта была совсем небольшая комната, также, как и другие, слабо освещенная теплым светом ламп, отчего местами, казалось, тонула в полумраке, и почти все столы, коих был немного, оказались заняты. Около десятка людей сидели на полу и трапезничали.
— Ты вообще видел их контракт? Это же ужас! — распаливался один мужчина своему другу, широко размахивая рука. Голос показался Яко знакомым, и она отметила в нем вчерашнего говоруна с другой стороны источников, одного из самых активных и громких.
Его компаньон, со скукой полистывающий какую-то книгу, хотел было что-то ответить, но поймал детектива боковым зрением и осёкся. Глаза у него были темные, словно два высверленных отверстия на лице, и Яко стало нехорошо. Её опять узнавали. Напрягшись, девочка приготовилась к атаке приветствий, расспросов и просто криков, какие бывали в обычные моменты, но ничего не последовало. Постояльцы друг за дружкой поднимали головы, смотрели в её сторону, но ничего не говорили, а затем и вовсе возвращались к еде. Это явно было проявлением максимального такта, но в этом молчании Яко виделось нечто зловещее. Рядом с ней возникла Мико-сан, поздоровалась и поклонилась, и предложила один из столов.
— А у вас есть другой зал? — хрипло спросила Кацураги.
— Есть терраса, но там прохладно. Я могу принести вам плед.
— Это будет прекрасно, — девочка на секунду замялась. — Принесите два, пожалуйста.
Терраса, как и газон, разительно отличалась от общего интерьера. Вместо чего-то традиционно-японского, в саду стояли железные столики и стулья, словно бы выкраденные из французской булочной, а в тон им кто-то поставил литое кашпо. Цветов в нем не было. Мико-сан шустро принесла подушки, чтобы было не холодно сидеть, и два больший, шерстяных пледа в светлую клетку. А ещё через пару минут — большой поднос с завтраком; от взгляда на жаренную рыбу и тофу в бульоне у Яко свело живот. Сколько же времени прошло с того момента, когда она последний раз ела? У них не было ни ужина, ни обеда — лишь короткий перекус тем, что успели взять с собой в дорогу.
— Если желаете кофе или чего-то ещё дополнительного, обращайтесь ко мне. Приятного вам аппетита.
Яко завернулась в плед — он оказался таким большим, что она могла укрыться хоть вся, с головы до ног, как гусеница в кокон, — и принялась за завтрак. Еда и чай согревали живот, и температура на улице уже не казалась детективу прохладной; она с удовольствием втягивала воздух, чувствуя, как начинает кружиться от кислорода голова. Что ж, как минимум на здоровье эта поездка скажется отлично. Кацураги закончила небольшую мисочку битых огурцов и с грустью осмотрела пустой поднос. Вкусно, но мало. Яко вошла обратно в помещение, где её тут же встретила Мико-сан, словно караулящая у двери.
— М-могу ли я попросить ещё один поднос?
— К сожалению, в стоимость входит только один завтрак на человека. Конечно же, мы можем предоставить ещё один за дополнительную плату.
— Это неважно. Просто выпишите счёт, мы оплатим при выселении.
Хозяйка склонилась в поклоне и ушла куда-то, где, видимо, было кухня. Яко вернулась на улицу и даже не стала заворачиваться в плед — ей было уже не холодно, то ли от долгожданного завтрака, то ли от разгорающегося утра: солнце стало слабо проглядываться сквозь дымку из облаков, и всё обещало тёплый, приятный день. Лакомка почти допила свой чай, когда ей принесли второй поднос. Она поблагодарила Мико-сан и вновь принялась за еду, спеша опустошить миски, — только для того, чтобы заказать ещё.
***
На завтраке Сасадзука-сан так и не появился. Когда Яко вернулась в номер, то обнаружила его сидящим на футоне, подпиравшим голову одной рукой; вид у него был ужасно измученный.
— Доброе утро! Как спалось?
Эйши приоткрыл глаза и с трудом сконцентрировался на ее фигуре.
— А я вас предупреждала, — ответом ей был недовольный взгляд.
Яко хохотнула, но всё же сходила к Мико-сан и попросила некрепкого чая в номер. Сасадзука-сан хотел ещё кофе, за что получил щелбан по больному лбу.
— Какое вам кофе?!
— Мне станет легче…
— Мертвым всегда легче, — отрезала Яко. Он мог портить свой желудок сколько хотел дома, но под её присмотром пусть соизволит проявить минимальную заботу к самому себе.
Выпив чашку чая, мужчина тут же лег обратно. Яко с удовольствием предоставила ему свои колени, и они вместе сидели вот так: Эйши пытался вернуться в нормальное состояние, а девочка гладила его по голове и второй рукой лазила в ноутбуке. Нейро был ужасно мил, даже отослал ссылки на нужные статьи и информацию по делу. Количество писем у Яко на почте близилось к восьмидесяти.
— Мы пойдем на источники? — его голос был глухим и очень тихим.
— Сейчас? Не уверена, что вам стоит отмокать в горячей воде. Сходите, примите душ, желательно прохладный. Я буду работать.
— Ногами-сан не знает, что такое отдых, да?
Слова получились по-настоящему ворчливыми: меньше всего на свете Эйши хотел, чтобы Яко шла по его пути, тратя всю жизнь на работу. Он нахмурил брови, не открывая глаз, и девочке показалось, что это для того, чтобы скрыть недовольный взгляд. Все свои эмоции Сасадзука-сан выражал глазами, как бы не менялся его голос, как бы не хмурился лоб, не поджимались губы, глаза всё ещё были зеркалом его души, его языком, который просто нужно было научиться понимать. Лучшее, что он мог сделать, если не хотел показывать Кацураги свои мысли — это закрыть глаза.
А затем Сасадзука-сан внезапно совсем незаметно улыбнулся. Яко поймала эту улыбку с большим интересом. Она всё ещё с трудом представляла, какими были отношения между Нейро и инспектором. С одной стороны, демон считал его очень умным человеком, надёжным и полезным, тем, кому можно довериться настолько, чтобы раскрыть своё нечеловеческое лицо. Эйши видел в Ногами-сане того, кто мог в случае чего защитить его Яко-тян, — об этом он сам ей как-то сказал, чем невероятно удивил. С другой стороны, Нейро явно ревновал Кацураги; вначале она вообще полагала, что это перечеркнет все доверительные отношения между мужчинами (всё-таки, ревность демона слишком походила именно на мужскую, направленную на объект своего обожания). Эйши же не нравилось, что Яко бесконечно ходила в ушибах и ссадинах после его «развлечений» и ввязывалась в сомнительные авантюры, — хотя бы потому, что со временем у неё начало атрофироваться чувство страха. А ещё полагал, что на нее слишком уж напирают. Нейро в обратку был уверен, что рядом с инспектором Кацураги «тупеет»…
И всё же, казалось, ничего сильно не поменялось. Они умели спокойно общаться, пересекаясь на месте преступления или в офисе, а когда случались выпады одной из сторон в другую, это всегда повисало без продолжения, — тут уж не без вмешательство Яко, отчаянно сглаживающей все углы конфликта. Это было сложно, намного сложнее, чем мирить Сасадзуку-сана и Годай-сана, но она была рада сохранить это зыбкое равновесие.
Улыбка задержалась на мужском лице совсем ненадолго, уступив место усталости. Какое-то время Эйши просто лежал, нежился, как кот, ворочая голову, когда ему хотелось, чтобы его погладили с другой стороны. А в конце концов поднялся, оделся и, пожелав ей удачи, ушёл. Яко была благодарна тому, что он не стал просить ее пойти с ним или «расслабиться и отдохнуть». Несмотря на то, что ему, очевидно, не нравилось, что им ни дня не дают просто побыть вдвоём.
***
Время в отпуске всегда летит, подобно хищной птице — стремительно, быстро, без жалости. Яко только успела немного осознать ситуацию, происходящую в Токио, под дирижёрством Нейро, как наступило время обеда. Она, прислушиваясь к опустевшему желудку, с тихим стуком закрыла ноутбук.
— Время обедать.
Сасадзука-сан лениво приподнял голову, а на мгновение позже с каким-то усилием оторвал взгляд от страниц книги.
— Как скажешь.
Лакомка не смогла сдержать довольной улыбки. Каким же обворожительным он был, как не капризничал и не упрямился; покладистый муж — ну не мечта ли?
Они неспешно выбрались из номера. Яко шла впереди, подгоняемая голодом, периодически оборачивалась на Эйши и улыбалась, он плыл за ней в полутьме коридоров. День складывался слишком хорошо: всё же, она была трудоголиком, куда деваться, и плодотворное утро влияло на неё лучше хорошего кофе и длительного отдыха. Она заряжалась детективной деятельность; сейчас, уехав впервые за долгое время из Токио, оторвавшись, как могла, от цивилизации и попытавшись устроить себе настоящий отпуск, она это понимала. И это возвращало её к тому недавнему разговору: она действительно хочет бросить агентство? Яко соврёт, если скажет, что работа под начальством Нейро её не изматывает. Она соврёт, если скажет, что в расследованиях не таится нечто, что раз за разом ломает её, что поселяется в её сознании и возвращается по ночам в кошмарах. Лгать таким образом было бы неуважительно к самой себе.
Однако, — Яко чуть хлопнула себя по щеке и взяла Сасадзуку-сана за руку, — сейчас это не должно иметь значения. Это был очень хороший день. И даже то, что они явятся в столовую вместе, — то, чего она так боялась, — не смущало её.
Как и говорила Мико-сан, днём гостиница пустела, словно бы никого и не было. За столом внутри обнаружилась Кирара-сан, и Яко склонилась в поклоне, приветливо улыбаясь. Старушка не стала вставать, ответила кивком головы и добродушной улыбкой. Больше никого на обеде не было.
— Давайте сядем снаружи? — предложила Яко, оборачиваясь. — Там милейшие стулья. И погода сегодня тоже чудесная.
Эйши вновь согласно кивнул. И у лакомки от тепла защемило сердце.
Обед подавали также подносами: суп, тушеные овощи, рис со свининой, на десерт — пудинг. Сасадзука, по своему обыкновению, сбросил почти половину своей порции девочке. Снова был чай, но мужчина даже не притронулся к нему. По его взгляду, выжидающему и немного жалобному, Яко поняла, чего он хочет.
— Ладно-ладно, теперь вам можно кофе. Закажите и мне тоже.
— Надеюсь, у них будет, из чего выбрать, — уже поднимаясь, пробормотал Эйши и ушёл обратно в помещение.
Кофе готовили долго, настолько, что Яко успела съесть всё, что было на первом подносе и уже доедала то, что отдал ей мужчина. И это было хорошим знаком. Эйши к своей чашке не притронулся, только положил руки на глиняную посуду и принялся греть пальцы. Это показалось Яко до жути милым и она заторопилась, когда ей принесли добавки и даже отказалась от третьего подноса, — просто чтобы выпить кофе вместе. Когда лишние тарелки наконец убрали, девочка улыбнулась и протянула руку, — Эйши без лишних сжал её ладонь в своей.
— Что вы собираетесь делать после обеда?
— Я думал задать тебе тот же вопрос, — мужчина одной рукой достал сигарету и, зажав в зубах, щелкнул зажигалкой. — Что мы собираемся делать?
— Вы же тут уже были, так? Что тут есть, кроме источников и леса?
Сасадзука-сан задумался. Сначала серьезно, потом — меланхолично. Яко пришлось чуть потрясти его за руку, чтобы он очнулся. Мужчина сбил пепел с сигареты, но всё равно ничего не сказал.
— Сасадзука-сан?
— Я… не уверен. Когда-то тут был храм.
— Это же чудесно! Храм кого?
— Не имею понятия. Даже когда мы были здесь в первый раз, он уже был в плачевном состоянии. Хозяин — тогда это был хозяин, — гостиницы говорил, что храм формально не заброшен, однако на деле это было далеко от правды.
Яко задумалась. Заброшенные места её не сильно притягивали, в отличии от многих подростков. В другой стороны, они могли просто прогуляться, чтобы убедиться в состоянии храма лично, и вернуться назад, — и это было бы прекрасное времяпрепровождение. Она поделилась своими мыслями с мужчиной. Тот коротко кивнул.
— Это да. Но я боюсь, дороги до храма уже тоже нет.
— Оу. Вот оно как, — на этот раз Кацураги думала не долго. — Ну и ладно. Устроим маленькое приключение. Я взяла походную одежду.
— Сегодня ты бодрая, — Эйши заглянул в её лицо. — Отдых идёт на пользу?
Это был не тот вопрос, который Кацураги хотела слышать. И замялась, не зная, отвечать ли.
— Работа. Думаю, это всё из-за работы, — она отвела взгляд, но, спохватившись, добавила. — Ну и без хорошего сна, конечно, тоже не обошлось.
— Смена места — это важно, — кивнул Сасадзука-сан, но Яко сразу ему не поверила; его голос и глаза говори громче самих слов.
— Что-то не так?
— Всё в порядке.
— Неправда. Вы чем-то недовольны.
— Тебе кажется, — он вздохнул и освободил девичью руку. Потушил недокуренную сигарету в пепельнице. В отношениях у него поменялись привычки: раньше он бы наоборот закурил.
Яко внимательно, словно собака на незнакомца, смотрела, как он отпивает кофе.
— Вы уже решили всё за меня по поводу агентства? И теперь вам не нравится, что наши решения в конце концов разошлись?
Она не успела даже удивиться своей смелости. Спокойно и чётко проговорила свою догадку, наблюдая, как изменилось мужское лицо. Не само выражение, нет, — у Сасадзуки-сана словно менялась подложка, что-то под его извечной маской, что-то, что Яко так долго училась читать, а научившись — испугалась того, что там можно было увидеть. Но знать — не равно уметь пользоваться. Это была частая её ошибка, — пытаться вызнать всё и не иметь представления, как и куда это применять. Это не просто забивало память, это могло быть опасно. По крайней мере, в её профессии.
— Тебе кажется, — повторил мужчина с нажимом, и Кацураги начала злиться.
Он лгал ей в лицо и пытался выставить её идиоткой. Ладно, девочка привыкла к разного рода оскорблениям, Нейро не скупился на подобное, но ложь в отношениях? Эйши обещал ей не лгать, а если не мог сказать правду, то обещал сообщать сам этот факт.
— Я не дурочка, Сасадзука-сан, — голос Яко стал рассерженным, но эта злость была очень спокойной, взрослой, совсем непохожей на ее обычный взрыв чувств, пламенный и слезливый. — Прекратите дурить меня.
Мужчина отставил чашку с кофе и потёр руки. Его взгляд из-под челки, который он умел бросать словно бы снизу вверх, хотя всегда был выше детектива, явно говорил о том, что именно ей — дурочкой — он её сейчас и считает.
— Что тебе опять не нравится?
— По-моему, я ясно дала понять, — едко заметила Кацураги и через секунду всё же сорвалась. — Почему всегда я должна разжёвывать информацию?! Вы никогда ничего не объясняете, но злитесь, когда этого не делаю я!
— Я не злюсь.
— Вы…
-Тебе кажется, что я зол сейчас? — он отвёл взгляд, чего обычно никогда не делал во время ссор. Его глаза, всегда такие холодные, почти мертвые, были чуть ли не главным его оружием. И он всегда пользовался этим без зазрения совести. Но не сейчас.
— Нет, вы не злитесь, — на выдохе признала Яко. Ещё пару мгновений назад она была уверена в обратном; она чувствовала себя обманутой, — и была готова поклясться, что мужчина просто успел «потухнуть» за этот несчастный миг.
Стоило ей чуть дёрнуть руками, как Эйши протянул ей её чашку. Девочка сделала пару глотков и кивнула, растерянно разглядывая его лицо:
— И это меня удивляет.
— Я не так часто злюсь, — парировал мужчина, продолжая смотреть в окно, но девочка перебила его.
— Это ложь. Вы часто злитесь, даже если пытаетесь этого не показывать. И вы разозлились сейчас, просто потому что я решила не так, как вы!
Эйши проигнорировал её слова.
— Что случилось? Что изменилось? Почему теперь вы «жалеете меня»?
Сасадзука так и не перевел на неё взгляд. Взял свою чашку, тоже отпил, а затем оторвался от спинки стула и поставил локти на стол. Пару мгновений они оба смотрели, как его пальцы рисуют круги на глиняной посуде.
— Я пообещал, что эта поездка пройдет спокойно. Без склок. Я собираюсь сдержать обещание.
— Вы ничего не обеща…
— Я пообещал себе, — мужчина со вздохом откинулся обратно и посмотрел на девушку. — Я устал от постоянных ссор. Так не может больше продолжаться.
Яко замерла напротив него. То, что он говорил, было совсем не тем, что она готовилась услышать. Меньше всего на свете лакомка могла ожидать, что Эйши внезапно станет успокаивать её, сглаживать углы разговора. Она так привыкла к его постоянному упрямству, черт побери, она знала на что шла, вступая в эти отношения, — в таком возрасте никого уже нельзя исправить.
«Людей вообще не исправить без их на то воли,» — поправила её как-то Канаэ, бросив выразительный взгляд. — «Тебе стоит меньше проводить границу между взрослыми и подростками. На самом деле, они очень похожи.» И она была права. Нет ребенка капризнее, чем великовозрастный мужчина, нет старушки сварливее, чем молодая девушка. Их парочка — самое явное тому доказательство.
И всё же, девочка была удивлена. Поражена. Яко привыкла считать себя мастерицей психологии, пусть не самой опытной, но чутко чувствующей; она должна была делать шаги к решению их проблем, она должна была прощать чужие загоны. Терпеть, прощать, подстраиваться — это было то, в чём детектив так преуспела, сияющие столпы её «таланта». Сейчас, когда у нее буквально выхватили палочку эстафеты, она ощущала себя ребенком. Эйши отнял у нее её же козырь, и внезапно оказалось, что ничего иного у Яко нет.
— Я… Не думала об этом.
— Я и не сомневался, — Эйши вновь вздохнул. — Не важно. Я хочу, чтобы эти дни прошли без выяснения отношений. Мы никуда не придем, если будем без конца грызться, как собаки.
— Вот! — Яко чуть ли не подскочила на месте. — Вы постоянно куда-то «идёте»! Мы можем на секунду остановиться и не думать о будущем? Может быть, я не хочу никуда приходить?!
-Хватит!
Кацураги умолкла и осела, словно подстреленная. Эйши тут же прикрыл рот рукой — приложил пальцы, пряча губы, как он предпочитал делать, когда думает.
«Ты вообще предпочитаешь не думать о своём будущем, не так ли?»
Он не произнес этого в слух, хотя Яко могла поклясться, она услышала слова в повисшей тишине. Она не могла не услышать — это же ей повторяли все, Нейро, мама, ее голос в голове. Но Сасадзука-сан умел держать обещания. Он не сказал ничего. С минуту мужчина молчал, а затем поднялся из-за стола, так и не допив кофе.
— Давай прогуляемся после обеда, — и он ушел в гостиницу, чтобы переодеть юкату на что-то более удобное.
***
Солнце уверенно стремилось к зениту, когда пара вышла за ворота. Сейчас они оба больше походили на скалолазов или ушедших в лесной поход. Сасадзука-сан заранее сказал, что вокруг почти что дикая природа, так что у обоих были припасены подходящие вещи. Прогулка по несуществующим лесным тропинкам, которая выбьет по итогу все силы — развлечения для поездки загород лучше и не придумаешь.
Они уже покинули территорию гостиницы и шли бодрым шагом по темному асфальту дороги. Эйши — впереди; по его словам, он помнил дорогу, хотя и прихватил навигатор на всякий случай. Яко торопливо семенила за ним, с непривычки придерживая походный рюкзак за лямки. Природа вокруг и свежий воздух тут же смахнули с неё все печали. И только красные после слёз глаза выдавали недавнюю ссору.
Казалось, природа поглощала человеческие усилия. Выложенные на земле камни постепенно всё реще и реще вздымались вверх, заставляя путников перепрыгивать чернеющие зазоры, и всё меньше и меньше напоминали дорожку. Низкое ограждение всё чаще и чаще проваливалось в никуда, исчезало во мху, укутанное или сгнившее. Талисманы, развешанные по ветвям, всё больше и больше уступали место пожелтевшим листьям, а потом и вовсе утонули в красках осени. Природа взяла своё.
Яко ещё глубже вдохнула прохладный воздух. Пахло влагой и набухшей корой. Её душа постепенно успокаивалась. Девочка глянула на своего мужчину — он шел с прямой спиной, но без тени напряжения. Прогулка залечивала раны. И они оба инстинктивно и не сговариваясь прибавили шагу.
Постепенно, склон стал крутым и неровным, то и дело попадались ямки, как следы от маленьких бомб — Яко позабавило и одновременно испугало то, что именно такое сравнение пришло ей в голову первым. В одном месте им пришлось свернуть и сделать крюк, в другом Сасадзука-сан фактически поднял её за собой наверх, — цепляясь за его руку она аккуратно ступала по мху, молясь, чтобы его ладонь не сорвалась с влажной коры дерева. В этот раз упасть было бы совсем не весело. В какой-то момент Эйши вздохнул совсем нервно и пару раз перезагрузил карту, не веря, что они ещё куда-то смогут выбраться, но после посмотрел на Яко: она шумно и часто дышала, а на лбу у нее маленькими капельками блестел пот, но она выглядела такой счастливой, такой воодушевленный и такой живой, что он просто убрал навигатор.
— Что-то… Фух… Не так? — девочка подняла на него глаза из-под растрёпанной челки.
— Нет, всё в порядке.
— Сасадзука-сан, вы что… Улыбайтесь?
Кацураги подошла ближе, хватаясь за его плечо. Сердце стучало у нее в груди, и она никак не могла сосредоточиться. В голове затрепыхалась мысль, что сейчас она опускает что-то действительно важное. Но она всё никак не могла понять, что именно.
— Неважно. Ты идёшь? Нам ещё не мало.
Яко захрипела и наконец-то выпрямилась. Эйши тут же протянул ей бутылку воды, но девочка сделала лишь два коротких глотка.
— Идём, — кивнула она и первая двинулась в путь.
Наконец гора, казавшаяся непреодолимой, закончилась. Они увидели характерный просвет сквозь деревья ещё очень заранее, но чем ближе они были к вершине, тем тяжелее была дорога и тем медленнее они двигались. Открывшуюся поверхность вряд ли можно было назвать ровной, но Яко, совершенно выбившись из сил, упала на четвереньки и полуслепым взглядом уставилась вперёд. Мужчина опустился на землю рядом.
— Теперь вниз.
— Вниз… — голос детектива был еле слышен из-под свесившихся прядей. Эйши не удержался и, махнув пару раз рукой по ткани штанов, запустил ладонь в светлые волосы, поднимая вверх и открывая лицо. Оно раскраснелось и было мокрым от пота, а на лбу и щеке налипла древесная пыль и кусочки засохшего мха. Сасадзука не посмел пытаться вытереть грязь, в конечном счёте, его пальцы вряд ли были сильно чище.
— Перерыв.
— Пере…рыв, — согласилась Яко и на ощупь нашла бутылку с водой. На этот раз она пила жадно, чуть ли не давясь; Эйши следил, как несколько струек стекали по её подбородку. Отдышавшись, детектив поймала его взгляд и толкнула в бок.
— Держите себя в руках.
— Держу, — мужчина забрал у нее бутылку и потряс перед лицом. В ней осталось всего на пару глотков. — Что насчёт тебя?
Яка обиженно засопела и отвернулась.
На верхушке холма было ощутимо прохладнее, чем внизу. Ветер сильнее трепал волосы, и очень скоро пара не просто остыла, — Яко начала замерзать. Застегнув до подбородка походную куртку, лакомка подвинулась ближе к Сасадзуке-сану и облокотилась на его плечо. Тот глянул на неё коротко и снова посмотрел вперед.
Храм, о котором он говорил, действительно был заброшен. Девочка заворожено втянула ноздрями воздух — ни намёка на благовония и кадила. Некогда величественное здание казалось картинкой из апокалиптической игры. Руины — вот, как бы Яко назвала то, что осталось. Пробитая крыша, вырванные местами ставни, потерянные в зелени каменные дорожки, — только ворота в храм держались уверенно и краснели ярко и как-то нереально на фоне желтых деревьев. Словно подтверждая — эта земля всё ещё свята и пожалеет тот, кто потревожит её.
— В прошлый раз, когда вы были здесь, — негромко спросила девочка, — Сасадзука-сан, вы ходили в этот храм?
— Да. Тогда с этого холма ещё можно было спуститься. Мы даже помолились.
— Ох…
— Но знаешь, что?
Яко глянула на него с интересом.
— Именно сейчас он по-настоящему красив.
— Вам тоже так кажется? — Кацураги улыбнулась и прижалась ещё ближе.
— Ага. Это… — Эйши замялся, не сразу давая непривычному слову слететь с языка. — Великолепно.
Они посидели ещё пару минут, слушая шелест листьев, треск ветвей и вглядываясь в осенний пейзаж.
— Пойдём. Иначе замёрзнешь.
Яко кивнула. У неё не было ни сил, ни желания спорить.
В отеле они первым делом стянули с себя и хорошенько вытряхнули грязную одежду, а потом пошли на источники. «Только не засыпай, как в прошлый раз, ” — бросил девочке Эйши перед тем, как скрыться в мужской раздевалке. Яко вместо ответа улыбнулась.
В онсене она снова пересеклась с Кимурой-сан. И на этот раз им даже удалось поговорить.
— Вы работали при дворе?! — воскликнула Яко и тут же хлопнула себя по губам. Удивление вышло ну слишком уж громких. Хотя удивляться было чему.
— Ну-ну, не нужно так дивиться. В моё время императорский двор хоть и потерял свой первоначальный статус, и всё же был весьма впечатляющим. Попасть туда девушке из приличной семьи было проще, чем сейчас.
Старушка улыбнулась, вспоминаю минувшие годы.
— Но, не скажу, что это была моя любимая работа.
— И где же осталось ваше сердце?
Кимура-сан негромко рассмеялась.
— Осталось сердце, говоришь? Пожалуй, это так. Душой я всё ещё в магазинчике моего первого мужа, протираю пыль с полок и раскладываю книги.
Яко облокотилась о бортик и, положив голову на руки, блаженно прикрыла глаза. Её воображение рисовало скромный, маленький магазин в не самом шумном районе, где вышедшие на прогулку старики покупают новую газету.
— Разбудите меня, если я снова усну? — попросила лакомка, стараясь держать глаза открытыми.
— Конечно.
Девочка неприлично широко зевнула, а затем её тяжелые веки таки упали. Её сон был крепким и терпким, как любой сон после тяжелой прогулки, но коротким — Кимура-сан не нарушила обещания и очень скоро затормошила лакомку за плечо.
— Ещё пять минут… — пробубнила Кацураги, пытаясь перевернуться на бок, а почувствовав, что она не в постели, а да и рука не похожа ни на мамину, ни на Сасадзуки-сана, она подорвалась.
— Я уснула?!
— Уснули, — Кимура-сан улыбнулась ласково, словно собственной внучке. — Идите в номер, вы явно устали. Вам сейчас нужен сон, а не баня.
У Яко не было ни одной причины спорить. Она, ещё сонная, неспешно вышла из воды и особо не вытираясь поплелась в номер. Сасадзука-сан был ещё в онсене, но её это не беспокоило. Лакомка, не раздеваясь, забралась под одеяла и уснула мгновенно, мягко и крепко.
***
Во второй раз Яко тоже проснулась от ладони. Словно поминая предыдущий опыт, девочка через сон попыталась прислушаться к ощущениям и угадать, чья она — и узнала шершавую ладонь Эйши. Кацураги заворочалась, натягивая одеяло повыше и укрываясь по шею, но всё же потерлась щекой о руку.
— Не время спать, Яко-тян, — донёсся до её сознания искаженный мужской голос, и детективу всё же пришлось открыть глаза.
Сасадзука-сан сидел рядом, мягко поддерживая её лицо.
— Ты всё-таки заснула.
— Но ведь не в онсене, — пробормотала девочка, давя улыбку.
По телу постепенно разливалась боль, а голова гудела. Постепенно усталость брала вверх, выталкивая все накопленные положительные эмоции. Неприятное чувство и такое безысходное, — пытаешься ухватиться за остатки былого счастья, а оно тает на глазах, вопреки твоим желаниям.
Яко села на футоне, сгорбив плечи и потирая лоб. Эйши смотрел на неё каким-то родительским назидающим взглядом.
— Ты совершила ту же ошибку, что и я вчера, не так ли?
— Я… Да, получается, да. Принесете мне чаю?
Сасадзука не сказал ни слова, поднялся с татами и вышел из номера. Вновь дверь открылась всего через пару минут, — Яко дернулась, дивясь скорости, а потом сообразила, — она просто вновь заснула.
Горячий чай одновременно дурманил и пробуждал. Чтобы не поддаваться соблазну вновь прикорнуть, Кацураги перебралась к мужчине, который вновь взялся за книжку, положила голову на его плечо, а спиной облокотилась о твёрдую стену. Время медленно текло, совсем не так, когда прибываешь во сне, и Яко изо всех сил старалась поймать поток — плыть по нему, а не противиться. Обычно ей это давалось легко: делай, что говорят и не задавай лишних вопросов… Но кто она такая, чтобы так легко сдружиться со временем? Если честно, именно с ним у неё было больше всего проблем. Прошлое и будущее, возраст, сутки, что ограниченны всего 24-мя часами… Все они, казалось, затаили на неё обиду за прошлый грехи. Нейро не был скован такой глупостью, как время — не в людском мире. Но так как сама Яко жила почти полностью по законам человеческим, его демоническое достоинство снова играло против неё.
— Сасадзука-сан, — окликнула девочка инспектора. Тот в ответ лишь немного повёл головой в сторону.
— Что вы думаете про время?
— …Откуда такие вопросы? — несмотря на удивление, Эйши, кажется, почти смеялся: Яко видела это в его глазах. Белые прыгающие блики, словно солнечные зайчики.
— Просто подумала, что время всегда против меня.
Яко горестно вздохнула, и Сасадзука-сан подбадривающие потрепал её по волосам.
— В твоём возрасте не стоит беспокоиться о таких вещах. Даже в моём возрасте ещё рано для таких мыслей.
Девочка вновь вздохнула, а затем села ровно. Румянец разлился по её лицу, от носа к ушам. Она чувствовала себя так, словно собирается спросить самую интимную вещь, такую, какую даже в отношениях спрашивать нельзя. И всё же ей очень хотелось знать.
— Сасадзука-сан… Вы ведь раньше не думали особо о времени?..
Эйши склонил голову на бок, посмотрел внимательно и понимающе и ничего не ответил. Показал, что готов услышать её следующий вопрос.
— Это ведь потому… Что вы собирались умереть?
Яко спросила и в конце таки опустила голову, спрятала щёки в ладонях, боясь себя же и своей смелости. Она думала, что Эйши откажется отвечать, встанет и уйдёт. Или отсядет. Но мужчина, наоборот, приобнял её одной рукой.
— Да, пожалуй, это так.
— А сейчас?..
— А сейчас у меня есть ты.
Яко склонилась ещё ниже к полу, закрывая от смущения глаза и почти что пища. Или почти что плача. Сасадзука-сан с усилием подтянул её ближе к себе и поцеловал в макушку.
***
Нейро держал обещания. Вечером этого дня, после ужина, раздался звонок. Пара оторвалась от игры в мачи коро и синхронно посмотрела на сумку, — Яко не притрагивалась к телефону на выходных, держа его на закрытой молнии.
— Что ж, это явно Нейро, — кивнула сама себе девочка и, коротко извинившись, пошла за телефоном. — Я вернусь к игре после разговора.
— Не думаю, что тебе стоит выходить на улицу, — заметил Эйши, когда Кацураги подошла к двери в сад. — Постояльцам не стоит слушать подобные разговоры.
Действительно. Нейро часто хотел услышать одну фразу: «Убийца — ты!», но он вполне мог позвонить заранее, чтобы убедиться, что детектив-лакомка вообще готова, а может, он захочет устроить ей допрос…
— Вы правы, — кивнула она и ответила на звонок.
— Ты отвечала на звонок 45 секунд, мокрица. Я почти разозлён.
— Привет, Нейро, — Яко улыбнулась. — Уже можно кричать своё коронное?
Девочка скосила взгляд на своего мужчину. Эйши тоже давил улыбку. Немного приподнял уголки губ и спрятал морщинки под ресницами. Момент её позора начинался.
— Поделишься догадками?
— Я… воздержусь.
— Ну-ну.
Она не смогла сдержать лёгкое смущение, разлившееся по лицу от этого скрытого обвинения.
И всё же Нейро держался изо всех сил, не позволяя себе полноценно обвинять её.
Она должна была быть благодарна ему. Возможно, ей даже стоило подготовить ему какой-то презент, что-то больше, чем мысленную благодарность. Яко предстояло поломать голову над тем, чтобы такое выбрать, чтобы демон оценил. Иногда ей удавалось прыгнуть выше головы, заставить эту адскую птицу от удивления широко открыть глаза, но в основном она могла показывать лишь старание, а не результат. Раньше напарник даже не принимал это во внимание; теперь это старание, внезапно, стало заслуживать уважение.
Тем временем Нейро, судя по всему, убрал телефон от лица и стал декларировать речь. Слышались вздохи и охи, то ли восторженные, то ли напуганные. Кажется, там собралась целая толпа.
«Ах да, там же большое семейство, ” — успела припомнить Яко как раз до того, как демон на том конце провода, нарочито громко, объявил:
— А сейчас сенсей укажет на преступника!
Кацураги чуть откашлялась, припоминая, как должен звучать её голос и чётко и также громко сказала:
— Убийца — ты!
Шум толпы, смесь восторгов и ужаса, загремел в динамике с новой силой.
Что ж, было что-то поистине дьявольское в том, чтобы превратить обнаружение убийцы, преступника, в развлекательное шоу. Возможно, Яко действительно заключила сделку, подписала адский контракт, и теперь будет вечно играть на такой болезненной теме. Она не одна видела в этом что-то странное, — в газетах было почти пусто, но люди в интернете часто писали что-то вроде «Она расследует дела или снимается в кино? К чему это показушничество?», «Я бы не хотела, чтобы мое дело вело её детективное агентство… Сплошное неуважение к родственникам погибших.», «Она просто пиарится на чужих смертях!». Удивительно, но это никогда её не задевало. Яко вообще оказалась достаточно толстокожей в отношении сплетен, оскорблений и провокаций. У неё был хороший учитель — Нейро, — и хорошая поддержка дорогих людей. А весь этот фарс и размах вокруг расследования… Что ж, это плата за то, чтобы демон из Преисподних вообще потратил на людей своё время и внимание.
Девочка не стала слушать, что случилось потом. Просто положила трубку и вернулась к Эйши.
— Продолжим?
Сасадзука задумчиво посмотрел на карты и разбросанные монетки.
— Вы опять забыли, на чём мы остановились?
— Может, разложим пасьянс?
— О-о, нет! Никаких пасьянсов! И покера тоже!
Мужчина склонил голову на бок. Тот самый просящий жест, которым он заменял щенячьи глазки. Яко в ответ надула щеки и вытаращила глаза. В гляделки у нее никогда не было шанса, но она всегда начинала первая.
— Ладно, ладно, — сдалась Кацураги, промаргиваясь. — Но сначала доиграем в мачи коро!
— Договорились.
Эйши, словно ребенок, потребовал, чтобы она пожала ему мизинец — Яко всего раз нарушила свое обещание, не сыграв с ним в покер, и он запомнил это и припоминал при любом удобном случае. Его злопамятство не обходило стороной даже её.
Однако они рано расслабилась: буквально через пол часа, ни секундой позже, вновь раздался звонок. Экран высветил знакомое имя, и Яко, удивленно вздернув бровь и махнув Сасадзуки-сану, мол, она поговорить, вышла на улицу. В конце концов, раз уж демон позвонил вновь, разговор обещал быть личным.
***
— Нет, Нейро! Я поеду с утра! — «Нейро» вылетело из горло криком охрипший чайки.
Кимура-сан, только-только вышедшая из своего номера и собиравшаяся в сторону детектива, опустила глаза и заторопилась в другую сторону сада. Яко проследила за ней испуганным взглядом. Это было слишком громко. Постояльцы всё слышали. Сасадзука-сан всё слышал.
— Кажется, ты забылась, мокрица, — шипение демона потеряло любые человеческие очертания. Оно клокотало, свистело, гремело, гудело сотней животных и неживотных звуков.
— Ты сказала, что уезжаешь на два дня.
— Я и уехала на два дня! — Яко прижала трубку ко рту и прикрыла рукой, чувствуя, что не может управлять своим голосом. — Я вернусь с утра…
-Мне учить тебя считать? Это больше двух дней! И в полночь всё превратится в тыкву!
— Синкансен не превращается в тыкву, Нейро!
— Зато моё терпение — да!
Их спор звучал глупо, как диалог из какой-то телевизионной комедии, только вот Яко совершено не было смешно: Нейро был зол.
— Твоё поведение, — его тон внезапно похолодел, лишившись дикого разрастающегося рычания, — разочаровало меня, Яко.
— Ох, и что же тебя так задело? — Кацураги почувствовала едкое раздражение, расползающейся по груди. — Раздражает, что твой раб захотел отдохнуть?!
— Что ты меня предаёшь.
Последние слова демон прошипел не громче шелеста бумаги, так, что гудки сброшенного вызова заставили Яко дернуться, почти что отбросить телефон. Она сжалась до комочка, продолжая гореть от разлившейся злобы; она слишком раскалилась в их споре. Настолько, что стекающие по щекам слёзы показались ей холодными, как ключевая вода.
***
Когда она вернулась в номер, Сасадзука-сан сидел к ней спиной на разложенном футоне, с ровной спиной, словно на медитации. Ни карт, ни монеток, ни коробки от игры. Однако стоило девочке громко хлопнуть дверью, как он повернулся.
— Плачешь?
— Нет, — холодно ответила Яко и ушла в ванну. Она хотела смыть слёзы. Эйши решил, что первым делом после такого разговора она расплачется, и это невероятно, невообразимо её разозлило. Наверное, как раз по тому, что это была правда.
Под слабой струёй Кацураги ополоснула лицо, промокнула кожу полотенцем и всё-таки ударила по раковине. Руку пронзила боль, от кисти молнией выстрелив к локтю, и от этого накалила волна успокоение. Боль хорошо отрезвляла разум. В комнату Яко вернулась уже в более уравновешенном состоянии, но всё ещё взбешенной.
Эйши всё ещё сидел на полу и задумчиво разглядывал её фигуру.
— Что-то не так?
— Ничего такого.
— Вот как? — ядовито отозвалась девочка, прислонившись к косяку двери в ванну. — Не хотите успокоить меня? Вы всё ведь прекрасно слышали.
— Ты не хочешь, чтобы тебя успокаивали, — устало вздохнул инспектор и ссутулился, отвел взгляд. — Ты хочешь опять поссориться.
И тут Яко окончательно вскипела. Этот день вынул всю её душу, потрепал, смял, выжал, вытряхнул то, что обычно ей так помогало — её терпение.
— Да как вы смеете?! Почему всё, на что вас хватает, это обвинения?! Всегда, каждый раз! Почему вы просто не можете меня утешить?!
Она кричала, и кричала, и кричала, до тех пор, пока Сасадзука-сан не поймал её, не повалил на матрас, грубо приказав заткнуться.
Лучше бы он меня ударил, подумала Яко. Слова всегда задевали её больше насилия, интонации — тоже. Она почувствовала себя младенцем, который кричит, отчаянно прося о помощи, но в ответ получает от родителей лишь требования замолчать. Она пару раз всхлипнула, но так и не расплакалась — слёз просто не было. Может, Сасадзука-сан был прав? Сил уже нет бесконечно ссориться, спорить, обижаться. Яко каждый раз «выкладывалась по полной», показывала всю себя, во всех не самых лучших смыслах. И ей почти каждый раз затем было за себя стыдно.
Она больше не лежала ничком, мужчина притянул её к себе и сжал в крепких объятьях: это было почти болезненно, но именно это помогало, не ласковые касания, а напор и тяжесть чужого тела. Словно бы её взбудораженное сознание возвращалось обратно, в границы телесности. И почему ей всегда, каждый чёртов раз нужно было дойти до края, чтобы Сасадзука-сан соизволил найти для неё жест поддержки?
Это случалось уже не раз: даже мягкая и уступчивая по натуре Яко уставала после бесконечных дел, особенно — после общения со свидетелями. Люди умели утомлять, и в конце концов всю усталость и раздражения она приносила домой, в отношения. Почему-то мужчина таким не страдал — Яко не могла вспомнить ни разу, чтобы он также срывался на неё, хотя частенько приходил измученным от работы, да ещё и доделывал что-то дома. Может, дело было в том, что убивать себя трудом было его хобби; и также как Яко от боли, от этого он получал своеобразное удовольствие. Кто-то когда-то сказал, что мир делится на садистов и мазохистов, и ничего более между или вне, но Кацураги затруднялась ответить, к кому в таком случае относился инспектор: это была, вроде, единственная его мазохистская наклонность при всей садистской жестокости. Хотя, его отношения с ней, зачастую, тоже нельзя была назвать чем-то иным, нежели актом мазохизма по отношению к себе. Ей стоило поработать над собой до того, пока не стало слишком поздно.
Разгадка всей проблемы была весьма проста: могло показаться, что Сасадзука-сан слишком спокоен и собран, а Яко, ввиду возраста и чувственной натуры, местами через чур эмоциональна. На деле же всё являлось противоположной ситуацией: у покладистой Яко было проблемы со сдерживаемой агрессией, которую она не показывала даже самым невыносимым клиентам агентства, а Эйши спокойно и без зазрения совести находил место для выброса гнева на преступниках и, зачастую, подчиненных. Девочка была убежденной противницей насилия, да-да, при всех переменных её жизни; а потому предпочитала просто игнорировать тот факт, что отношения с подчиненными у её мужчины были местами далеки от этичных. Точно также она игнорировала и то, что Нейро буквально калечил людей.
— Сасадзука-сан, — наконец Яко подала голос; он ничего не ответил, но она и не сомневалась, что он её слышит и слушает. — Можно я… Побуду одна?
— Мне выйти?
— Нет, просто… Чуть больше личного пространства.
Эйши даже не кивнул, просто поднялся и отошёл к другому краю комнаты; откинулся к стене и открыл книгу: один из детективов Агаты Кристи, который он перечитывал уже сотый раз. Он всегда говорил, что новые книги даются ему с трудом; к счастью, это не относилось к фильмам и сериалам — под них можно поцеловаться, лежа в постели. Им точно понадобится сеанс кино и не один, чтобы реанимировать отношения после такой встряски. А ведь изначально в поездке они должны были отдохнуть, а не вытрепать себе ещё больше нервы.
Яко приходила в себя не долго, всего пол часа; всё остальное время она боролась с испорченным настроением. Сидела, методично поглаживая складки постельного белья, пропуская ткань сквозь пальцы. Наверное, девочка могла бы просидеть так хоть всю ночь, взвешивая мысли и проваливаясь, периодически, в глубь своего же сознания, но Эйши внезапно захлопнул книгу и встал.
— Ты как? — казалось, он делал огромное усилие, интересуясь её состоянием. Дело было не в том, что ему совсем не было интересно, а в том, что ему проходилось говорить.
— Я всё ещё обижена, — пробубнила Яко в колени, бросая взгляд из-под чёлки.
— На меня или на Ногами-сана?
— На вас обоих. Вы оба невыносимы.
Сасадзука-сан вздохнул, и в этом вздохе звучало расстройство: так, словно он действительно не хотел её обидеть, так, словно ему действительно было не всё равно. Отчего же Яко хотела, чтобы он постоянно ей это доказывал? Она задавала себе этот вопрос раз за разом, и никогда не находила ответа. Привязанность Нейро не вызывала у неё подозрений, так почему с ним было не так?..
Все остатки прошлых переживаний исчезли, когда Эйши снял юкату и желтоватый свет ночника выхватил его спину. Из-за игры теней и света тело казалось ещё рельефнее, а шрамов, вид которых болью отдавался у девочки в небе, совсем не было видно. Когда он обернулся, она уже ждала его в постели, припав к земле, словно собака и смотря так, что он не мог ей отказать. Яко слишком привязана к материально — еде, комфорту, боли — и она не может не простить того, что приносит ей столько удовольствия.
Мышцы уже покалывало от усталости, и Яко блаженно и громко выдохнула через рот, когда сильные руки стиснули её в объятьях. Сегодня Сасадзука-сан был чуть грубее и чуть нетерпеливее, и если вчера его нежность говорила о любви, то сегодня именно сбитый темп и жесткая хватка на шее говорила об этом же. В их отношениях — как и в её жизни — ласка всегда граничила с издевательством, и Яко научилась получить максимум удовольствия из этой смеси. К счастью, Эйши тоже освоил этот навык в совершенстве.
Тело свело судорогой оргазма, и Яко намеренно впилась когтями ему в кожу, с нажимом провела по плечам. Эйши не придал этому значения, не в момент, когда он сам был на грани: ещё пару мгновений, и он хрипло застонал, сжал её в объятьях, обдавая жаром её шею и ухо. Крепкая хватка вышибла воздух из лёгких, и Яко блаженно улыбнулась, наконец-то ощущая всё своё тело, с головы до пяток.
— Ты опять подрала меня? — прошептал мужчина, и голос его был похож на мурчание.
— Да. Простите, — без стыда ответила Яко. Пальцы её продолжали гулять по мужской спине, подушечками нащупывая раны.
Эйши перевернулся на спину, освобождая её и приобнимая за талию, и Яко почти мгновенно, не успев подумать ни о чём, провалилась в сон.