С самого утра, надо отметить, молодому господину Мину не везло в тот день. Во-первых, он проспал - хотелось встать вперёд отца и торжествующе встретить его на тренировочном поле за домом, мол, "вот, что-то вы, отец, почивать нонче долго изволили, уж день разошелся", и так далее, но слуга пожалел его будить, уж больно крепко спал наследник генерала Мина, так что это отцу его на разминку ожидать пришлось.
Вторым невезением было, что слуги кашу сделали с орехами, а Чонгук орехи не очень жаловал. Вдобавок, отцу понадобилось именно в тот момент, когда грыз наследник фундук с рисом, напомнить, что уроки в Сонгюнгване начинаются вскорости, второй курс у Чонгука. Нет, молодой господин Мин лентяем не был - и в казарме учения проходил, и наукам обучался, все успешно, отца срамить не планировал, грозил в будущем составить хорошую карьеру военном ведомстве. Но как же не хотелось об учебе снова думать, тем признавая, что лето кончилось!
Затем, отец сказал, что Чонгука сегодня во дворец не возьмёт - в ведомстве военных дел работы полно, не до наследника, а Чонгуку приказано было с друзьями увидеться, "время не терять на пустые гуляния во дворец, а то потом ныть будет, что вот, учеба, некогда с приятелями побегать". Выслушав, как отец его речи передразнивает, Чонгук пасмурно хмыкнул. Не знал отец, что не праздное шатание Чонгук во дворце алкает: ванджа Чимина увидеть надеется, ведь можно чиновникам общими тропами ходить, а ванджа в своем парке редко засиживается, не наложник же, имеет право по всему дворцу гулять! Уж сильно хочется Чонгуку с ванджа парой слов перемолвиться, полюбоваться милым юношей, ну, и о себе самом ему напомнить.
Когда-то я сделаю предложение, мужался Чонгук. Когда-то смелости наберусь, как кисен Сокджин давно увещевает, и все отцу поведаю о чувствах. Кажется, семья уважаемая у них, белая кость, не откажет же Ван! Не откажет, Чонгук юноша справный, умный, отметки в университете все отличные, в казармах им не нахвалятся!
Ну и вот, поев каши с орехами и отца послушав с его напоминаниями, о которых не прошено, собрался Чонгук да и отбыл со двора. Заехал на коне за одним другом, затем за вторым, и, болтая на всю улицу и смеясь, поехали они в городской парк - кольца покидать, из лука пострелять, омег посмотреть, себя им показать. Привязав коней у постоялого двора напротив парка, владелец знал юношей и был рад услужить, и отправились, пихаясь и толкаясь, к зелёным гущам, тенистым аллеям, ровным тропинкам, мостикам и шелковым юбкам ханбоков.
Омеги смотрели на альф с интересом.
Альфы делали вид, что не делают того же в сторону омег.
Вообще, сказать надобно, было на что посмотреть в Чонгуке: и ростом, и фигурой, и лицом альфа уродился на загляденье, чувство юмора развил отцовское, его же мужественность и уверенность в себе, а от папы получил пылкое сердце. Отец был спокоен и сдержан, никогда эмоции его посторонним видны не бывали, Чонгук же - все на лбу написано, горячий, если смеётся то от души, если дерётся, то до смерти, а если любит - то полно, жарко.
- Да чёртово ты кольцо!!!
Выпрямившись, сдул порядку, упавшую на лоб, друг Чонгука Егем посмотрел на лежащее возле колышка уже третье свое кольцо сердито, затем зарычал и кинулся догонять Джехена, который согнулся пополам от смеха. Все кольца Джехена упали аккуратно куда надо, так что права на насмешки у юноши имелись.
Чонгук на друзей мало смотрел: его кольца падали то так, то сяк, что юношу совершенно не устраивало. Предыдущее упало на пару шагов за колышком, и альфа подрассердился, мысленно отправив проклятий пучок, взял новое и встал на изготовку.
Во-первых, омеги, что вокруг толпятся на почтительном расстоянии. Плошать нельзя.
Во-вторых, не хочется, чтобы Джехен и над ним смеялся. Джехен - сын первого министра, Егем - сын советника по экономике. И там, и сям важные шишки. По рангу генерал Мин этих вельмож, конечно, ниже, но вот по уважению в совете государя, пожалуй, и не уступает, следовательно, срамиться Чонгуку никак нельзя.
Взметнулось кольцо, сверкнул гладкий бок под солнечными лучами, со свистом промчалось...
- Браво, молодой господин Мин, - раздался теплый голос совсем рядом.
Обернувшись, улыбнулся Чонгук подошедшему к нему кисен, а затем, взгляд переведя, вспыхнул - ярче солнца сияла улыбка альфы, сердце заколотилось, едва не задохнулся от волнения и радости.
- Господин...доброго дня, - выдавил он, не сводя глаз с ванджа, поклонился низко ему, и снова - смотрит. Любуется.
- Молодой господин Мин так хорошо кольца кидает, - смущённо отметил Чимин, стоя плотно у бока Сокджина, спрятав руки в рукава, как прячут дунъинские омежки, когда альфам кланяются.
- Да где же хорошо, когда одно мимо летит, одно на колышек, - горестно рассмеялся Чонгук. - Но я не расстраиваюсь, верю, придет меткость с практикой! А вы... Погулять вышли? Давно гуляете? - в голосе его послышалось волнение.
- Часок ещё пробудем, - сообщил Сокджин, улыбаясь спокойной улыбкой. - Возле торговца засахаренными яблоками станем, за вами посмотрим.
Чонгук от всей души поклонился, благодаря за такую честь, и проследив, что омеги стали именно там, где обещали, ни шагом в сторону, и стоят, не уходят, рявкнул на приятелей:
- Джехен, живо покажи, как ты кидаешь, чтобы я тоже не сплошал! Егем, даю золотой, если провалишь ещё круг! Ребята, дайте перед омегой покрасоваться, должник ваш буду, - шепотом взмолился он.
Посмеявшись, друзья согласились помочь, зная, что давненько некий гость в сердце их друга поселился, корни пустил - пусть же посмотрит, какой меткий его поклонник!
- Ничего, что мы с ним говорили, и что я отвечал?! - волновался все Чимин. - Недолго поговорили на глазах у всех, и ты был рядом, друг мой, не скажут дурного!
- Не скажут, и что проводить позволим - тоже допустимо, если юный омега со старшим, да со слугами. Все приличия соблюдены, - успокоил Сокджин и лукаво улыбнулся. - Кажется, вы весь в мак превратились, ваше высочество, а ведь знакомы с молодым господином давно. Все смущаетесь.
- Неловко мне от взглядов его, - признался Чимин. - Отчего так смотрит, отчего улыбается...
- Знамо, - фыркнул Сокджин. - Влюблен. Говорил ведь вам, и он сам, и я, и Тэмин и Кенсу не дадут соврать.
- Спрашивает вас обо мне он, приходя в чайный дом? - спросил Чимин, кусая губы.
- Если я подле него, прислуживаю, то только о вас наши речи. Хочется ему уж шибко с вами нормально побеседовать, про ваши занятия спросить, про свои поведать. Вы ведь одни книги читаете, он так же, как и вы, поэзией интересуется, и живопись ваша наверняка ему пришлась бы по душе.
- Мне кажется, важно это, что есть нам о чем беседовать, а не только глазеть друг на друга, - опустил взгляд Чимин. - Но одиножды только нормально поговорили - на гуляниях в ванском лесу этим летом, куда генерал и он были приглашены.
Тэмин закатил глаза. Ему эти гуляния до сих пор в кошмарах виделись. Молодые люди шли удаленными от остальной толпы гостей тропками, шли тесно, прости боги, хранители всех омег, рукавами даже соприкасались, а кто поручится, что украдкой не коснулся молодой господин Мин пальчиков ванджа?? А этот, этот - все глаза продал на альфу, разве можно?! Улыбается ему, смеётся, при ходьбе вполне и плечом прижаться мог, на мгновение, а у Тэмина сердце слабое!!! А затем... Затем что было?! На берегу лесного озера остановились, альфа озеро рукой обвел, как будто ванджа это озеро впервые видел, а затем - свят, свят, свят, - коснулся плеча ванджа, в глаза ему глядя, нагнулся, вероломную руку держа по-прежнему на плече омеги, и что-то на ухо ему сказал!!!!
Как только глаза Тэмина не лопнули от такой неслыханной дерзости?!
А ванджа, конечно, зардел щеками, смутился, взгляд потупил, что ты, боже мой, он мог такого тебе сказать?! Альфа рукой по плечу омеги провел и убрал эту культяпку свою, так и бы и отгрыз ее Тэмин, да от ужаса был слегка не в себе. Потом дальше гулять пошли, возле воды уселись, плечами прижавшись, Тэмин аж зажмурился!
Нет, вовсе не затем, чтобы альфа коснулся губами своими мерзкими нежного виска омеги!!! Тэмин такие вещи не допускает! Не было ничего такого, а кто говорит, что было, тот брехун и евнух!
Вернулись через полтора часа прогулки, никто не хватился, альфа сразу к остальным мужчинам ушел, этот - к папеньке под бок, Слава богам, хоть сдержал свою болтливость. Старший евнух, Вана личный слуга, правда, с подозрением покосился, пузо проглотное, но Тэмина взглядами не смутишь, он при ванджа научился невозмутимость на лице держать...
...и всю ночь затем не спали, сплетничали вдвоем с ванджа, но Тэмину можно сказать, Чимин знает.
- Помню, говорили вы мне, а я и сам заметил тогда, что с молодым господином вы пропали на долгое время, но вернулись затем, и были вы смущены, - вырвал из воспоминаний слугу голос Сокджина. - Ван, кстати, тоже вас заметил, но я сказал: не стоит беспокоиться, раз Тэмин с ванджа пошел, ничего не будет дурного, пусть гуляет. Государь очень к вам, детям, лояльный отец, должен я заметить, повезло вам.
Тэмин от такого комплимента сразу ворчать позабыл, шепотом кисен поблагодарил за добрые слова, Сокджин ему тепло улыбнулся.
- Да, отец почти не бранится и многое дозволяет, - кивнул Чимин. - Я ведь старший омежка у него, баловал меня, но и остальные не без его ласки растут, любит нас Ван, говорит даже: кроме наследника, все могут омежиться, с кем захотят, никого неволить не стану, нет нужды, хочу, чтобы в радости жили с супругами, как и я живу с моим, и гаремом.
- Даже и не знаю, лучше бы уж быстрее наследному принцу омежиться, или погодить, - заметил Кенсу, вздыхая.
- Пусть уж лучше не омежится пока, хотя государству и надобно, а за друга переживаю, - ответил Чимин.
Сокджин улыбнулся, показывая, что не стоит вандже за него переживать, Чимин снова на Чонгука посмотрел и вдруг - губы его в широкой улыбке расплылись.
- Изволил ты лукавить со мной, теперь и мой черед пришел, брат мой Сокджин.
Дунул ветер, шурша листвой. Искрится трава, ещё зелёная, под солнцем. От пруда водой веет, от клумб - поздними цветами. Все краски и шумы в уме омеги обострились, и сердца стук всем им в унисон, дыхание сбивается. Вспыхнули маленькие ушки кисен, чисто по инерции развернул он веер, прикрывая грудь.
К юношам, кидавшим кольца, подошли трое мужчин, двое в годах зрелых, ближе к пятидесяти пяти, и один - помоложе их лет на десять. Те двое тучные, степенные, в дорогих ханбоках, украшены подвесками, с веерами в руках, оружием чиновника, и бородами на лицах. Тот третий - среднего роста, строен, но чувствуется в фигуре его сила и уверенность. Одет в черный форменный ханбок с облегченными латами, украшенный одной лишь подвеской, черные волосы на солнце искрят.
Лицо его - лет не отражает, лишь голос, полный силы, взгляд, сияющий умом, а поступь - величием. Лицом он свеж и чист, губы тонки, нежны, глаза - небольшие, смотрят прямо, спокойно. Весь он - словно дракон, символ мудрости и власти. С ним нет веера. Не веер - оружие воина, но и меча с ним нет, так как вышел он тем утром в город прогуляться.
Сокджин смотрел, как мужчины беседуют с юношами. Джехен перед ними гордо стоит, улыбаясь, Егем смеётся, почесывая затылок. Чонгук посерьёзнел, на кольца показывает, на Джехена. Чиновники юношу хвалят, Егему пальцем погрозили.
Вдруг один из них заприметил Сокджина - и то сказать, трудно рослого омегу в красивой одежде да не приметить. Толкнув приятеля, двинулся чиновник навстречу.
- Ну вот, отцы явились, - проворчал Чимин.
- Вас не узнают, душа моя, вы в обычном платье, - успокоил кисен и улыбнулся подошедшему чиновнику. - Советник Ким, какая встреча!
- Встреча славная, Сокджин, и весьма, - сверкающим взглядом альфа смотрел, весь раздулся от важности. - Говорю министру Ли - он ли?!
- Как можно первого кисен столицы с кем-то перепутать? - улыбнулся первый министр Ли.
- Слова ваши греют душу мою, господа, как солнце греет поля наши жарким днём, - поклонился омега. - Доброго дня вам и хорошего настроения.
- Хорошим будет, когда вечером чай из твоих рук примем, - заметил советник Ким. - Егема приведу.
- Я тоже буду, - кивнул Джехен, обернувшись к Чонгуку, добавил. - И ты будешь, я знаю!
- А вы, генерал Мин? - посмотрел омега на мужчину.
- Посмотрим, есть дела, - коротко улыбнулся тот, бросив на омегу спокойный взгляд.
"Тише, сердце, отчего так бьешься? Три слова сказал тебе, а ты из груди просишься. Угомонись".
- Всех жду вечером в чайном доме, - сладко проговорил омега, на альфу больше не глядя. - Вино лучшее в городе, песни споём вам новые, танцы покажем наши. И будет у нас учёный из Цинь, уж такой спорщик, заманил хозяин дома к нам на вечер, кто желает в политические диспуты вступить, кровь погорячить - милости просим. Во дворце, говорят, даже Вана довел до ярости!
- Да, знаем, слышали! - засмеялись мужчины. - Хорошие развлечения, будем!
- Но нет веселья краше того, что вскоре всех нас ожидает, - заметил Сокджин. - День рождения государя скоро! Как город красиво украшен! Какой пир ждёт приглашенных во дворец!
Он нарочно старался, чтобы было время Чонгуку и ванджа друг с другом рядом побыть, пусть не общаясь, но хоть взглядами, как давно они научились, побеседовать.
И самому. Посмотреть. Редкое слово услышать. Крепко пальцы веер сжимают, лишь одни они чувства омеги показывают людям. Но не видит альфа, и видеть, кажется, не хочет.
- Пир будет славный, года с девяткой, стало быть, удачные, - заметил первый министр. - Знаем, хозяин Хичоль получил заказ на танцы и песни, и ваше, Сокджин, общество на празднике для гостей.
- Так и есть, - кивнул кисен. - Буду. Пишу песни, чтобы исполнить вам, молодые омеги красоту и изящество свои покажут в танцах, за столами с вами присядем, вина выпьем.
- Молодость манит неискушенностью, - заметил советник Ким, глядя на Сокджина во все глаза. - Но не будьте к себе несправедливы. Первым кисен зовут вас не просто так. Разговаривать с вами, песни слушать, лицо ваше наблюдать - отрада сердцу.
- Скромному кисен приятны речи, господин на них всегда щедр, благодарность моя границ не ведает, - поклонился Сокджин, выказывая чуть смущения.
- В работе такой и скромным остаться - вот главное твое достоинство, а вовсе не красота, в коей ни у кого не возникнет сомнений, - вдруг произнес генерал Мин, глядя на омегу. - Таким же оставайся. Вульгарных кисен - каждый второй. Скромный кисен - один на все ванство, - он поклонился Омеге и обернулся к чиновникам. - Прогулялись, и будет. Не пора ли во дворец? Скоро совет.
И те подчинились, словно не господин Ли был первым министром, а генерал Мин. Распрощавшись, ушли, и детей увели, слово ревнуя их к обществу омеги и их дружбе с ним. Чимин проводил Альф угрюмым взглядом и фыркнул:
- Одна болтология! Зачем, спрашивается, явились?! Увели молодого господина, не дали побеседовать...
- И хорошо, что увели! - вмешался Тэмин. - Время уже, мой ванджа, пора обратно, во дворец, учитель, поди, уже Вану донес, что вы сбежали, уже розги в ведре мочат, нас ждут!... Господин Сокджин, помогите утащить его обратно!
- И то верно, пора, друг мой, - смеясь, согласился омега и первым, пример подавая, по тропинке двинулся, слуг и ванджа за собой увлекая.
- Ну ладно, ладно, так и быть! И что ты все розгами пугаешь?! - заворчал Чимин, покорно топая за ним по тропинке. - Я от роду не битый!
Ничего не ответил Тэмин. Только ноздри надул сердито и ускорил шаг