Часам к десяти Хосок снова разозлился, потому что первый министр, охмелев сильно, опять тему опасную начал - про женихов принцу говорить, про долги к стране, - глумился над Хосоком. Видя это и не в силах препятствовать, Сокджин взял руку наследного принца и вопросительно глянул ему в глаза. И то верно, подумал альфа, раздражённо со всеми распрощался и двинулся походкой неровной к покоям омеги. Сокджин шел чуть за спиной его, с улыбкой приветствия других гостей встречая, следя, чтобы принц не вывалился через перила на внутренний двор дома, прямо на головы гулявшим там гостям.
- О чем с Чонгуком говорил?
Увалившись на ложе, Хосок повернулся на бок и вперил взгляд в омегу, что заколки из волос вынимал, боком стоя.
Горит свеча, омежье личико нежно освещает, полыхают розами алыми губы, агатами очи сияют. От красоты омеги больно дышать Хосоку, и злоба клокочет.
Перед глазами - длинные белые яшмовые пальцы кисен на колене Чонгука. Кровь в висках бурлит.
- Кажется, о его учебе. Молодые господа все подтрунивают, что за уроками омегами совсем не интересуется молодой господин Мин.
- Весь в генерала. Тот как овдовел, весь в делах и сыне. Как альфе и пристало вдовому. Не понимаю моду - повторно омежиться. Вздор. Иди сюда. Иди, сказал.
Покорно опустился Сокджин на ложе, усевшись полубоком. Подняв руку, запустил альфа пальцы в густую шевелюру, сжал крепко пучок коротких черных волос, чуть назад голову омеги отклонил, его шеей любуясь.
- Отец сказал: негоже сыну кисен быть первому перед сыном от мужа. Даже если он понесет, не дам ранг, пока наследника не дашь стране. Так и будет простым наложником.
Сокджин смотрел в потолок и слушал молча. Он ощущал, как в альфе клокочет ярость.
- Я знаю, зачем отец сказал так. Ни в правилах речь - они не противоречат моим желаниям, - процедив, принц потянул голову омеги ещё назад. - Ван защищает тебя...
Сокджин молчал, глядя в потолок.
- Я совершенно вдруг это понял! - округлил глаза принц и резко отпустил омегу. - Ничто не мешает мне, никакие законы, кроме им выдуманных, забрать тебя уже теперь! И что, что скажет, будто я... Влюблен... Мне все равно. По законам дворцового порядка, имею право. Его, Вана, слово - одно не даёт тому свершиться. Все думал я: раз он тебя так уважает, что сам о том говорит спокойно, отчего не даёт во дворец забрать тебя?! Отчего отговорку эту выдумал?! А теперь глаза мои открылись... Бережет тебя! По твоей просьбе, бережет, не давая мне!!!..
- Не просил и не осмелился бы никогда просить о чем бы то ни было Вана, кроме ему как быть здоровым и долго править нами! - побелел Сокджин, отшатнувшись.
- Значит, папка твой, Хичоль, за тебя просил. Ван его слову доверяет, вот и подластился, лиса!
Сокджин замотал головой, весь холодея. Верно принц догадался, то Хичоля прошение, чтоб омегу уберечь от принца, и Ван, давши слово, крепко держал его. И получалось, что сын на отца гневается - из-за него, омеги.
- Чем со мной тебе горько, разве люблю не сладко?! Разве подарки не дарю?! - зарычал Хосок, схватив его за шею, отвесил пощечину, да такую, что на пол отлетел кисен. - Или сожалеешь, что из-за меня другим альфам отказывать в близости обязан?! Нешто глаз на кого положил?! - тут глаза альфы кровью налились от новой догадки.
Словно в душе Сокджина он читал.
Поднявшись с ложа, альфа пнул омегу в живот и склонился над ним.
- Кто он?... Кто тот, кому сердце ты отдать посмел, то, что мне принадлежит?.. кто вероломный альфа этот?! ...ЧОНГУК?!
- Нет, боги, нет! - вскричал омега, перепуганно дрожа. - Нет... Нет никого, кого кисен ваш любил бы! Ни с кем господина не обманываю! Господин Чонгук - ваш друг, наш гость! Вот все, что кисен к нему имеет!
Хосок зарычал.
- Вокруг тебя много Альф крутится, и друзей своих подозреваю, и отца теперь, потому как, сколько помню, всегда к тебе был любезен, и брату разрешил дружить с тобой, кисен! Кто, кто этот альфа?! Говори!!!
Схватил альфа омегу за горло и поднял с пола, близко лицо поднеся, ждал, кипя от ярости. Омега впился пальцами в его кисть, что крепко горло сжимала, хрипя.
- Нет... Никого нет... Никого не любит кисен... И Ван... Не причем Ван... Не серчайте...на отца...
- Защищаете друг друга, стало быть, прав я! - вскричал принц и размахнулся, чтобы снова омегу ударить.
Но хватка второй руки в этот момент ослабла, и вырвался омега, но не стал удара ждать, а - прочь кинулся.
Был бос он, но мчал стремительно по гладкому полу, лавируя между гостями и визжащими омегами. Над всеми ними голос зычный альфы разносился, требовал принц остановиться, назад вернуться, грозил карами. Чиновники и стража пытались стать на пути принца, но он толкался и рычал на них, продолжая погоню.
Словно испуганный нимфа, бежал омега, сердце как у зайца билось, одежды развевались, щеки полыхали, на одной - синяк расцветал, на шее следы пальцев проступили. Страшно, перед глазами мутно, не знает Сокджин, куда ноги несут, лишь бы подальше от принца, и от одной мысли, что сбежать осмелился, ещё страшнее.
Промчался он весь второй этаж, стремительно на первый спустился, переходами и коридорами к парадной лестнице, куда бежит, не знает, а альфа не отступает, пыхтит в спину. Босыми ногами по камню дорожек больно ступать, в кровь разбил омега нежные стопы, но словно не чувствует.
Ступеньки, стража изумлённо смотрит на него, тут и принца где-то стража быть должна, глупая надежда мелькнула, что они помогут, бросился омега вперёд, но тут Хосок нагнал его, за рукав просторный цапнул - вскрикнув, омега дёрнул руку, рукав гладкого шелка выскользнул из цепкой хватки, но ноги не удержали равновесия, и упал Сокджин вперёд.
И вдруг - в чьи-то крепкие объятия попал. Руки сильные вокруг него сомкнулись, на грудь незнакомца припал омега, на мгновение в шею его лицом уткнувшись.
- Что тут происходит? - произнес спокойный низкий голос.
Все тело Сокджина пронзило ужасом. Отпрянув чуть увидел он...лицо генерала Мина. Глаза мужчины смотрели на омегу, бегло синяки его изучая, затем омега вздохнул, аромат альфы сбирая с лица его и волос, и вырвался из рук, всю кожу его кололо от стыда. Как же альфа, и таким униженным, его увидел?!
- Простите, генерал, - выпалил омега, низко кланяясь. - Не заметил...
- Я СПРОСИЛ, ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ?!
Все вокруг замерло, и музыка, и голоса, и шорохи одежд, и шаги. Омега поднял голову и увидел в смятении, что смотрит мужчина не на него, а куда-то за спину ему.
В трёх шагах от генерала остановился наследный принц, взъерошенный, взбешённый, тяжело дышал. От него за пару ли разило алкогольными парами. Оглядев его с ног до головы, генерал сделал неспешный шаг вперёд и встал впереди кисен. Лицо его не отражало буквально никаких эмоций.
- Ваше высочество.
Хосок молчал, злобно глядя на Сокджина, который изо всех сил старался не поднимать взгляда от генеральских стоп.
- Почему вы в таком виде носитесь по чайному дому? - спросил генерал Мин сухо, трескуче. - Его величество довольно четко дал понять, что подобное недопустимо. Вам следует немедленно вернуться во дворец...
- Этот омега сбежал от меня, я с ним не закончил, - вздернув голову, возразил принц, чувствуя, что люди смотрят на него. - До полуночи он мой...
- Я настоятельно прошу вас не создавать лишнего шума, дабы не усугублять обстановку, и вернуться во дворец, - перебил его генерал. - Лишь в этом случае о ситуации не станет известно его величеству.
Хосок пошел пятнами. Генерал Мин оглядел собравшихся, увидел Хичоля, стоявшего на вершине парадного крыльца, окружённого плотно слугами. Старший омега чайного дома изучал синяки, расцветающие на любимце, и стремительно непонимание первых минут сменялось яростью.
- Господин Хичоль, добрый вечер. Я забираю его высочество во дворец. Прошу прощения за беспокойство, - произнес он.
Хичоль сложил руки на переднике, изогнув бровь. Он видел страх Сокджина, видел дрожь ярости принца, и думал о том, как стал бы решать это, не подвернись генерал - и как, в сущности, устал Хичоль вообще сталкиваться с подобным беспокойством.
Услышав слова генерала, наследный принц стиснул зубы и что-то прорычал, и Сокджин задрожал, тихо охнув. Генерал стоял между ним и Хосоком неколебимым щитом.
- Стража, сопроводите наследного принца во дворец, - приказал он. - Спокойной ночи, ваше высочество.
В его голосе звучал приказ, обличенный в вежливую форму. Стражники наследного принца немедленно сделали шаг к нему, почтительно замерев. Сокджин был изумлен той силой, которой лучился весь образ генерала, его голос и интонация, но больше всего его удивило, что наследный принц не попытался более никак возразить, словно какая-то сила склеила его уста от дальнейших споров, - фыркнув, Хосок вздернул голову и прошествовал стремительно к воротам, не удостоив больше никого ни словом, ни взглядом. Гости проводили его заинтересованными взглядами, затем посмотрели на генерала, но тут же приняли безразличный вид и двинулись дальше, куда шли - словно до того их шаги были остановлены каким-то иллюзионистом, и вот, он снова разрешил им движение.
Хичоль спустился по ступеням к Сокджину и без слов обнял его. Из толпы слуг вышли Егем, Чонгук и Джехен, все трое выглядели ошарашенными.
- Наследный принц как с цепи сорвался, - пробормотал Егем, изучая синяки на Сокджине.
- Завтра об этом будет говорить весь город, - кивнул Джехен и поклонился генералу, показывая, что единственный помнит о воспитании.
Подойдя к Сокджину, Чонгук с сочувствием во взгляде изучил его травмы и рассеяно протянул руку погладить омежье плечо. Генерал ни единым жестом или словом не воспрепятствовал этому.
- Все быстро заживёт, все будет хорошо, - проговорил Чонгук.
- Что тут может быть хорошего? - сумрачно возразил Хичоль. - Никакой управы нет на наследного принца! Завтра этот омега должен быть при дворе и радовать Вана своим талантом, и как я его отпущу теперь?! На что он похож?!
- Выставьте счёт в дворцовое ведомство, - сказал генерал ровным голосом. - Кажется, это делается так...
- Какое ведомство заплатит мне за тот ущерб, что я несу от принца каждый раз?! Как завтра кисен будет петь, если его гордо очевидно повреждено?! Ван будет вне себя! И я ведь расскажу, все ему расскажу! - проговорил Хичоль.
- Принц не впервые...? - поднял брови альфа.
- Разумеется, нет, генерал Мин! - отрезал Хичоль. - Если вы планируете рекомендовать мне промолчать перед ваном...
- Кажется, об этом я не говорил ни слова, - шлепнув губами, возразил мужчина.
- Благодарю вас, генерал, вы спасли меня сегодня.
Сокджин старался говорить спокойно и тепло, но голос сорвался - Хосок сжимал его горло очень сильно. Бросив на омегу быстрый взгляд, генерал повел плечами и тут же отвернулся от него.
- Чонгук, я приехал за тобой. Уже поздний час.
Юный альфа кивнул отцу, помахал друзьям, снова погладил плечо омеги и пошел к выходу. Его лицо было серьезным, задумчивым, альфа не смотрел ни на кого, словно решал для себя что-то важное.
- Хорошей ночи, генерал, - улыбнувшись, поклонился Хичоль мужчине.
Тот кивнул в ответ и тут же развернулся и пошел вслед за сыном, так и не удостоив Сокджина ни словом.
Разумеется, работать остаток ночи не могло быть и речи. Кенсу, вереща от злости и сыпя проклятья на голову Хосока, отвёл господина в покои, где быстро прибрался, и сел врачевать кисен. Его познания в мазях и настоях были достаточно глубоки, так что можно было надеяться, что завтра Сокджин сможет если не петь, но разговаривать нормально и улыбаться.
- А утром я все замажу пудрами и кремами, и ничего не заметно будет, - суетился слуга, прикладывая примочки. - Что за тиран, что за варвар, что за... Последний конюх знает, как вести себя с омегой, и чего он удивляется, что омега боится перебираться во дворец?! Там же верная гибель для моего господина! Несчастный супруг принца, ждёт его горькая жизнь! Как такому отцу - такой сын мог достаться?!...
Сокджин лежал под его заботливыми руками и смотрел в потолок. По вискам его струились серебряные ручейки слез, но омега не рыдал, просто давал им течь. Кенсу какое-то время делал вид, что их не замечает, но затем не утерпел.
- Ну, чего же плакать? Генерал Мин спасли вас, сам генерал! Как красиво он осадил принца, жалко, ремня не прописал!...
- Кенсу, он видел меня побитым и жалким.
Сокджин шмыгнул носом и вздохнул. Голос его подсипывал, но настой Кенсу уже действовал, и горло омеги не так уж саднило.
- Вот скажешь: ну и что с того? Как будто есть ему дело?! А он и вел себя так, что и нет дела.., - фыркнул омега. - Так что и плакать не буду, в самом деле, репутация кисен, и нет такого понятия! Не буду плакать. Опухну ещё.
Кенсу улыбнулся.
- Ты не видел? - посмотрел на него кисен, и глаза сияли уже теплом и светом, а не горем. - Он ведь меня в объятия поймал, на мгновение к груди прижал, а я - к его шее лицом прильнул. От него так хорошо пахнет...
- Вот и верно, вот и не плачьте, а я ещё скажу, чтобы вам развеселить: удивился генерал, что принц себя так скверно ведёт с вами, и верно сказали молодой господин, что завтра весь город прознает, и до Вана дойдет, и накажет он принца! - Кенсу рассеялся. - А я вам скажу ещё: завтра на пиру генерал всенепременно будет! И вы его увидите! А даже вот ещё: генерал дружен с ваном с давних пор, про то вам известно, и поступок принца генералу явно по сердцу не пришелся, так что ж, вдруг генерал тоже Вану слово скажет?! Так что и вправду, не за чем господину моему слезы лить. Да, пострадал он, но разве по вине? Нет. И виновник, на сей раз, от наказания не уйдет! Вот и давайте-ка не грустить, а спать ложиться, и завтра ещё я вашей красотой займусь, и всех вы к ногам своим склоните...
Не договорил, так как поднялся кисен и обнял его, на ухо прошептал:
- Есть люди добрые в мире, а добрее моего Кенсу все одно не сыщешь.
Рассмеялся слуга, нежно господина по спине гладя, и по волосам. На край света пойду, подумал, а господин будет счастливый. А, устроив его, и мое счастье найду. Личное.