Ещё издали слышен был шум битвы. Оказалось, верные солдаты генерала уже прибыли на место, и стража принца Хосока встретила их на клинки. Ожесточенная битва красила снег в алый, крики и ругань стояли такие, что, кажется, далеко за пределами этого укромного уголка слышались. В ужасе завизжал Чимин, увидев, как одного солдата на его глазах в живот пырнули. Его визг заставил ошарашенного Вана опомниться.
- ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!
Все замерло. Юнги увидел бежавшего к месту схватки сына в сопровождении стражи, вид у Чонгука был перепуганный. При виде отца он, кажется, дара речи лишился, но затем увидел перепуганного мужа и сразу пришел в себя: кинулся навстречу и поскорее обнял.
- Сокджин там, хозяин, он там! - в ужасе кричал Тэмин, подпрыгивая на месте и тыча в дворец. - Мадок!!!...
Юнги бросился вперёд, едва не свалив двери, ворвался во дворец и услышал крики и звуки ударов. Эти звуки привели его и сбежавшую следом стражу в одну из комнат, старую, холодную и грязную. Там на полу сражались ни на жизнь, а насмерть отощавший и бледный Кенсу, весь в ссадинах и порезах, и Мадок, огромный верзила, на чьей морде, тем не менее, красовался след от четырех омежьих ногтей. На спине Мадока висел Сокджин, бледный и тонкий, как прутик, в белом ханбоке, словно справлял поминки. Сокджин старался оттащить альфу от слуги, но Мадок был для него слишком крупным и сильным. В тот момент, когда Юнги рявкнул ему отступить, Мадок в панике сбросил омегу со спины, швырнув о стену, и бросился к окну. Стражники генерала мигом перехватили его и скрутили, ругающегося и плюющегося желчью.
Путаясь в руках и ногах, Кенсу вскочил с места и, сильно хромая, кряхтя, кинулся к кисен. В комнате было светло, так как окна были забиты досками неплотно, и от этого падавшего лучами света обстановка старой заброшенной комнаты и все картина неравной битвы в целом смотрелись ещё более удручающе.
Сокджин, ударившись о стену, упал мешком и не двигался. Кенсу, плача, ощупывал его дрожащими руками. Оттерев его, Юнги присел на корточки и покупал у Сокджина пульс.
- Он живой, - констатировал. Стараясь не думать о том, как отчаянно положение несчастного омеги, он сурово сказал Кенсу. - Собирайся, мы уезжаем. Теперь я его хозяин, и твой.
Слуга посмотрел ему в глаза испуганно, однако, привычка слушаться помогла взять себя в руки. Поднявшись, Кенсу поклонился, проковылял к мятой постели и взял одеяло.
- У нас нет тут теплой одежды. Я заверну его в это, - хрипло сказал он, преданно глядя на Юнги.
- Тэмин, распорядись одеждой.
Голос Чимина звучал спокойно и строго. Слуга тут же умчался, следом за ним стража вывела повязанного Мадока.
- Я останусь с моим другом, отец, - сказал Юнги ванджа. - Мой брат пришел, он снаружи с отцом. Думаю, вам стоит выйти.
Юнги нехотя перевел взгляд с Сокджина на зятя, заставил себя принять это решение и вышел, уже не обернувшись. Едва шаги Альф стихли, Чимин бросился к Сокджину и обнял его, грея. От омеги пахло простым мылом, он был очень худ, под запахом простого ханбока виднелись гематомы и раны.
- Лицо цело, - заметил Чонгук потрясённо.
- Он берег лицо, - проговорил Кенсу, укрывая господина одеялом. - Говорил, что потом, когда сможет выпустить его, пригодится.
- Он... его?...
- Да, ваше высочество. Почти каждую ночь. Днём Мадок приходил глумиться над нами. Мы пытались сбежать, но стража не дремала. Пожалуйста, мне ещё... страшно...
Чимин взял ледяную маленькую руку Кенсу в свою и пожал. Слуга заплакал. Ванджа никогда не касаются слуг, кроме необходимости. Ванджа не должен так печься о нем и его господине. Господин Чонгук тоже тут и волнуется. Эти дни казалось Кенсу, что никому нет дела до судьбы его господина. Но ванджа пришел и спас их, вместе с генералом Мином.
- Спасибо, ваше высочество, что спасли нас... я... слышал голос Тэмина возле дворца...
- Кенсу, это он нашел вас, Тэмин. Это он указал нам, где вы. И генерал выкупил вас, потому что Хичоль его попросил. Вот эти трое заслуживают твоей благодарности, - улыбнулся Чимин, покачивая друга на своих руках. Он прислушался к крикам, доносившимся снаружи. - Хосок будет продолжать отрицать все и упираться в свои права, только теперь закон на стороне моего свекра. Все, Кенсу. Теперь у вас все будет хорошо.
***
Из заброшенного дворца, ставшего ненавистным узидищем, Сокджина вывели Тэмин и Кенсу. С помощью нюхательных солей Чимина кисен удалось привести в чувство, после чего Чонгук предложил свои услуги как носильщика, однако Сокджин со всеми полагающимися словами благодарности это щедрое предложение отклонил. Очнувшись от обморока, он увидел, что переодет в теплый ханбок, с наслаждением понял, что руки и ноги больше не коченеют, затем поднялся при поддержке Кенсу и негромким слабым голосом, на который только был способен, выразил благодарность Чимину, который был при нем, Тэмину, чей голос так же слышал, и своему Кенсу, который из последних сил держался, чтобы не реветь.
- Я вполне могу идти сам, - сообщил омега, выйдя на крыльцо. Чонгук, повторивший свое предложение, смирился с омежьим упрямством и отступил.
Оглядев собравшихся, Сокджин поспешил поклониться вану, принеся извинения за неподобающий вид и что кланяется недостаточно низко, затем выразил благодарность вандже, затем увидел Хосока - и задрожал в ужасе. Ван рявкнул:
- Наследного принца под домашний арест в его дворец!
- Куда он его ведёт?! Это мой кисен, моя собственность! - брызжа слюной, вскричал тот, отбиваясь от стражи отца.
- Нет, ваше высочество, со всем уважением. Он принадлежит мне.
Сокджин побелел ещё больше, слившись цветом кожи со снегом, и посмотрел на того, кто произнес эти слова. Стоявший возле него Чимин взял друга за руку, кивая, что все верно тот понял. Однако, Сокджин не желал принимать открывшейся истины, и непонимающе, и даже напуганно, смотрел на альфу, в дорожных легких латах, накидке с опушкой из черного меха, который встал на пути наследного принца к кисен и изрёк четко и ясно:
- Согласно по всем правилам составленной купчей, которую я передал его величеству для рассмотрения, кисен Сокджин из чайного дома Хичоля с этого дня является моим слугой. Права были переданы мне Хичолем, документ заверен его личной печатью. Всякое посягательство на омегу с этого момента будет расцениваться мной как нарушение прав собственности и караться по закону.
- У тебя вошло в привычку влезать между мной и моим омегой! - процедил Хосок. - Однако, омега был мне обещан!!! - прокричал он затем, словно в безумии.
- Но никто не мог запретить Хичолю продать Сокджина, - возразил Ван. - Увести наследного принца! Юнги, забирай омегу с его слугой. Сокджин, надеюсь, теперь все будет благополучно.
- Ваше величество слишком добры к простому кисен, ваша милость не ведает границ, - склонил голову тот. - Да продлят боги ваши дни, да будете вы здоровы, ваше величество.
Ван кивнул, приказал евнухам, что столпились за его спиной, помочь Кенсу, но из-за спины Чимина вынырнул Тэмин и снова подставил Сокджину второе плечо. Чимин вызвался проводить друга до паланкина, который ему выделил, и который ожидал у ворот дворца. Чонгук топал за ними.
- Кабы не хозяин, не ходить Тэмину живым, - бормотал слуга, с благодарностью оборачиваясь на него.
- Полно! Не мог же я, в самом деле, дать тебя бить, ванджа Чимин этого не пережил бы! - отмахнулся Чонгук, смущённый.
- Истина, - процедил Чимин, косясь за спину себе. - Никаких сил не пожалею, чтобы Хосоку досталось как следует, и Мадок тоже, получит ремня! Все знают, что Тэмин мой личный слуга, какое право имели хватать?!
Тэмин едва не плакал от радости, что ванджа так его любит, оказывается.
- Только я могу распорядиться его наказывать, - не замедлил испортить эффект тот. Но Тэмин был так рад, что все разрешилось, что надулся не сильно.
Юнги шел впереди этой процессии и молчал, в конце вереницы выступала его стража. Сокджин смотрел альфе в спину, подбирая слова благодарности, однако, его шок от случившегося никак не проходил. Он плохо ел и спал в холодных покоях все эти дни, мимо шныряли крысы, Мадок глумился над ними, но все это было не страшно так, как приходы наследного принца. За прошедшие дни Сокджин настолько привык к ощущению безысходного ужаса своего будущего, что не чаял, что что-то придет во спасение.
И уж тем более он не мог угадать, что спасет его сам генерал Мин.
При мысли о том, каким жалким омега видится теперь любимому мужчине, хотелось умереть. Стараясь ступать быстро и уверенно, хотя все тело болело, лихорадило от усталости и стрессов, Сокджин изо всех сил старался быть спокойным, чтобы ещё сильнее не волновать Чимина, шедшего на шаг впереди, и сыпавшего рассказами, как они с ног сбились, разыскивая потерявшихся друзей. Когда он дошел до того момента, как Хичоль писал письмо, Юнги мысленно взмолился, чтобы не стал зять пересказывать содержание - но боги милостивы, Чимин просто не знал, о чем точно Хичоль написал генералу. Дослушав все до конца, Сокджин осмелился обратиться к альфе.
- Никогда мне не выплатить этого долга вам, генерал, и на данном этапе могу лишь поклясться, что буду верным слугой в доме, на всех поручениях, что дадите, и постараюсь как можно меньше вас обременять собой. Прошу распоряжаться нами с Кенсу, как вам угодно.
- Я уже решил, что ты будешь экономом, - не оборачиваясь, бросил мужчина. - Чонгук, я отправлю дядьку в деревню отдыхать.
- Давно пора, и глаза уж его слабы, и разум не так быстр, - кивнул юноша. - Надеюсь, ты не станешь возражать против встреч Сокджина с ванджа?
- Разумеется, нет, - был ответ, согретый лёгкой улыбкой.
- Будем видеться, непременно, - заулыбался Чимин. - Ты все горести под моей заботой позабудешь.
- Дал я слово, что и Хичоль сможет видеть тебя, - добавил Юнги, помолчав. - Под это слово, а так же... неважно, было ещё условие, словом, только так и были вы оба мне переданы. Надеюсь, на службу в не пожалуетесь.
- Теперь мы с тобой на равных, Кенсу, - сказал Сокджин другу, улыбаясь.
- Нет, мой господин. Вы всегда будете мой хозяин, - возразил тот. - Ведь вы будете эконом, как сказал генерал. Ваш Кенсу очень рад новому дому, хотя и в чайном доме был счастлив я.
- Отдать Хичолю? - улыбнулся Юнги.
- Я поклялся себе быть возле господина, пока нужен ему, - ответил слуга.
- Эдак ты до старости рядом проторчишь! - проворчал весело Тэмин, и все улыбнулись.
Разговоры слуг развеяли Сокджина. От природы ни он, ни Кенсу не были слабыми духом, поэтому не испытывал он серьезных опасений, что не сможет справиться с последствиями пережитого. Вновь и вновь омега давал себе слово быть хорошим слугой генералу, ни в чем ему не досаждать.
Понял омега: у генерала большое и доброе сердце, раз просьбе Хичоля внять решил и спасти глупого кисен, не побоявшись новую волну сплетен на себя навлечь. Страшно было подумать, что теперь придумают люди!
"Непременно нужно работой усердной и скромностью отплатить ему за все! Закончилась моя жизнь как кисен, закончились мытарства с наследным принцем, и за такой огромный дар нельзя быть неблагодарным! Как же везёт мне в жизни на заботливых и добрых людей! Богам свечи зажгу и молитвы вознесу, долгих лет тебе пожелаю и здоровья, любовь моя... и о чувствах, ты не бойся, не скажу ни слова".
- Брату я скандал пропишу, - воевал между тем ванджа, по дорожке топая. - Сейчас вот отправлю вас и пойду к отцу, там, поди, он уже осип кричать, так я продолжу, все выскажу этому остолопу... Чонгук, ты будешь поддерживать, слова подскажешь, если забуду что-то!
- Да, ваше высочество, но, быть может, Ван сам управится...?
- Скандал будет на всю столицу, на весь Чосон, до императора Цинь докатиться может, какое уж тут "сам"?! Отец слишком мягкий с Хосоком, руками разводит, мол, поздно воспитывать, а я иначе считаю. Ещё вот папеньку позову для убедительности. Хосок сам будет не рад, что родился наследником!
Так воевал он до самых ворот, при слабой попытке мужа себя успокоить, Кенсу и Тэмин его воинственный дух, как могли, поддерживали, хотя после битья оба слуги шли не без труда. Ворчал себе под нос Тэмин на принца стражу и грозился им пакостить.
Юнги молчал и улыбался, пользуясь тем, что идёт впереди всех, и лица его никому не видно. Сердце альфы сжималось. И от радости и облегчения, что жив кисен и даже вот идёт сам, и от волнения, так как сильно побит был, и неизвестно что пережил за эти дни. За годы вдовства разучился Юнги общаться с омегами так, чтобы близко, тепло, участливо, в чайном доме иные разговоры, либо о возвышенном, либо... а Сокджину теперь нужна поддержка и терпение.
"Конечно", подумал Юнги, "теперь он будет глаза прятать и от меня бегать, чтобы я не решил, что он на что-то надеется! Неловко... а как обсудить с ним этот вопрос деликатный?! Не умею, не умею с омегами тонко говорить о таких вещах, вот бы о стратегиях или искусстве, это другое... а разговор этот нужен. Так и ему будет проще, и мне".
Подойдя к воротам, попрощались с ванджа и Чонгуком, Тэмин оставил Сокджина, улыбнувшись на прощание Кенсу, помог им обоим сесть в паланкин. Ехали мягко и плавно, Сокджин смотрел через приоткрытую ставенку на морозный ясный день, вдыхая свежий воздух, кутался в теплое чогори. Кенсу обнимал его ноги, согревая, но омеге не было холодно.
За другой стенкой паланкина ехал на коне генерал. Очень душа тянулась сесть к тому окошку и полюбоваться альфой, но Сокджин не стал. Чем раньше он начнет брать в кулак свои чувства, тем лучше.
Чимин бы, конечно, выругал. Он, конечно, уже много чего себе надумал, выводы сделал. Смешно. Сокджин слушал, как цокают копыта коней стражи, видел Альф, грозных, важных, словно со славной битвы ехали.
- Не холодно вам? - вдруг раздался голос совсем рядом, и к окошку подъехал генерал. - Скоро приедем.
- Все в порядке, спасибо большое, - склонил голову Сокджин и прикрыл ставню.